Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Папа обещал мне свести в Лондон. Сказал, что там много аттракционов. Я была счастлива и ждала, когда мы полетим туда. Прошло несколько дней. И вот мы летим в Лондон.
Самолет был огромным, и там было много людей. Где нас разместили, только несколько. Мне даже разрешили побегать по салону. Красивая тетя ,угощала меня вкусными пирожными. Потом меня попросили сесть, потому что самолет приземлялся. Потом мы поехали в отель, а оттуда в парк.
Мне было весело. В основном каталась я одна, иногда с папой.
В Лондоне мы встретили Дэша. Он был забавным. Игрался со мной, иногда ругался с папой. Так мы жили несколько дней и вскоре надо было уезжать обратно домой. Когда мы поехали в аэропорт Дэша с нами не было. Я даже плакала.
Еще папа отвел меня в садик. Я не хотела туда идти, о чем все время повторяла и плакала. Папа не стал слушать меня, и все отвел меня туда.
Садик на деле оказался большой квартирой. Тетя Санни, так звали воспитательницу, отвела меня к остальным детям, которых оказалось немного.
Дети, это Либерти и сегодняшнего дня она будет играть, есть и спать с Вами.
Я с удивлением посмотрела на тетю Санни. Ну есть и играть понимаю, но спать в одном месте всем … этого понять не могла.
Либерти, иди поиграй, я пойду готовит завтрак.
Ну я и пошла. Мальчики и девочки начали подходить ко мне и знакомится. После этого все собрались в кучку и начали играть. Мне стало скучно.
- А давайте побегаем?
Ребята на меня посмотрели с удивлением.
Здесь нельзя бегать.
Мне почти никогда ничего не запрещали. Поэтому я все таки организовала бег по комнате и веселье. На шум прибежала воспитательница, наорала и повела завтракать.
Каша. Фууу.. да еще и манная.
- я хочу картошку фри, кока-колу! И гамбургер хочу
Так я громко заявила о своих гастрономических потребностях. Я никогда не ела ни какой каши.
Даже супа не ела. Бывает иногда папа водит в кафе.
- Тут у нас только здоровая пища, кушай Либерти.
- Не буду! Не люблю кашу, - я бросила ложку на пол. В след за ней полетела и тарелка.
Воспитательница наорала на меня, но когда я сказала, что расскажу все папе, она замолчала. Я так и не поела. Ток выпила немного сока. После еды тетя Санни повела в классную комнату. Там она подошла к большой картинке и указала на одну букву.
Дети, вчера мы какую букву изучали?
- ААААА,- заорали все.
- Я тоже знаю эту букву, - в комнате стало тихо, - ну да, когда к папе приходят разные тетеньки устраиваться на работу, иногда слышно как они говорят «АААА, ООО,ААА». Наверное папа тоже их учит буквам.
Воспитательница смотрела на меня долго, как будто застыла. Но потом сказала, чтобы мы пошли поиграли. Не знаю, че с ней случилось.
Уже вечером всех собрали, осталась я одна. Тетя Санни храпела на всю комнату, мне делать было нечего. На кухне, нашла порошок, похожий на тот, который папа употребляет и от него становиться хорошо. Взяла его и насыпала в кружку, откуда пила тетя Санни. Затем пошла в ванную, там в тазике лежали вещи. Я решила, что их нужно замочить. А то они лежат тут
совсем одинокие и добавила сахара, чтобы подсластить им жизнь. Да и я люблю сладкое. Папа пришел поздно, но зато не один, а с Дэшем. Я была очень рада его видеть и кинулась на обнимашки...

Вселенная всегда помогает нам осуществить наши мечты, какими бы дурацкими они ни были. Ибо это наши мечты, и только нам известно, чего стоило вымечтать их.

Мне скоро восемь. Не просто ВОСЕМЬ, а целых восемь лет, и я могу вытворять все, что угодно. Папа мне разрешит. Когда я снова буду с ним. Ну я думаю, что он это сделает. Хотя между нами есть устное соглашение, что я не могу делать некоторые вещи. Надеюсь, что все будет по-другому. Бабушка и деда мне отказывали почти во всем, заставляя делать те вещи, которые мне не нравились. А не нравилось многое. Например, учиться в школе, где дети настолько не интересны и сильно воспитаны, что я скучала в их обществе. Учительница вообще посылала к школьному психологу, говоря мне, что я не нормальная. А я нормальная, просто умная не по годам. Так мне дядя Энд всегда говорил. Я скучала по нему и Рей, а еще их малышке. Раньше мы с папой часто ходили к ним. Сейчас все поменялась, от этого я грущу. Еще я по ночам плачу, вспоминая папу Майка. Бабушка говорит, что он не достоин быть отцом. И вообще, о чем он думал, когда брал ребенка на воспитание. Нет, бабушка любила меня, по-своему. Но мне было плохо с ними, я сильно скучала по папе.
Только с ним мне было весело и хорошо. Майк, он такой папа, всем папам папа.
А еще я скучала по клубу, где проводила много веселых дней. Там мне разрешалось почти все. Запрещал папа лишь пробовать спиртные напитки, белый порошок и шпионить за девочками, когда у них клиенты. Последние две вещи я выполняла, а вот первую… Ну кто сказал, что буду выполнять?
Однажды, за хорошие оценки в школе, бабушка обещала, что на Рождество поедем в США. И я стала еще лучше учиться . На календарике отмечала дни до этого дня, а когда пришло время, бабушка заявила, что мы никуда не едем. Я опять плакала. Мне было больно и грустно, как в те годы, что я жила в детском доме. Воспоминания только кадрами, но я знаю, что там было плохо.
Я спрашивала бабушку, когда приедет папа, но она отмахивалась от меня, посылая в комнату – читать или учить уроки. Лишь деда был иногда добр ко мне, когда не был занят своими делами.
Я закрывалась в своей комнате и смотрела альбом с фотографиями, который прятала в шкафу, чтобы бабушка не нашла, а то начала бы опять ворчать.
Но однажды папа сам приехал и забрал меня домой. А я как маленькая, расплакалась перед ним, за что мне было стыдно. Ну, я не смогла сдержаться, его так долго не было.
Потом мы полетели домой. Папа познакомил меня с новым другом. У него вообще было много друзей, и все они были странными. Вот и Митч тоже был таким. А еще в самолете оказался дядя Энд.
Ну, все, я была полностью счастлива, вот только бы побыстрее приехать в клуб, и рассказать девчонкам о моде в Англии, и какие они жлобы, некоторые англичане.
Но пока мы летели на самолете, развлекались с Митчем, разговаривали с дядей Эндом, попали в зону турбулентности. Все те правила, что я читала папе, они совсем не подходили. Курам на смех. Вот для чего это было написано. Папа вцепился в меня. Ему было страшно. И мне было страшно. Но мы же вместе, значит, мы сила.
– Папа, все хорошо, успокойся, – шепнула я ему на ухо, – нам нужно вжаться в кресло и опустить головы. Слушай стюардессу и отпусти меня…
Весь дальнейший путь прошел спокойно, и домой мы доехали быстро. А там… все понеслось. Все обнимались и тупо ржали, некоторые девочки даже плакали. Когда папа ушел в свой кабинет, я попросила Марка налить мне «Секс на пляже», я в кино видела, как одна девушка заказывает его.
А Марк сказал, что я еще мелкая. Противный. Ну я конечно побежала к папе, спрашивать разрешения. Майк сказал, что пока мне не исполнится шестнадцать, я не попробую ни одного коктейля. Я обещала ему это, держа скрещенные пальчики у него на спине. На самом деле я утащу и попробую, когда Марк не видит.
Когда наступит ночь, я проберусь к папе, пока он спит, хотя это редко бывает, шепну ему «я люблю тебя папа» и убегу к себе. Там в комнате, сильно ущипну себя, чтобы было больно-больно, потому что боюсь, что это окажется лишь сном…

Посвящается Майклу Мондвэйлу. Твоя дочь помнит о тебе.

Нью-Йорк. Пятнадцать лет спустя.

Иногда мне становится стыдно, что часто забываю позвонить ему. Я выросла не такой, как он ожидал, вижу по его взгляду, когда он иногда останавливает на мне. Нет, Майк по-прежнему безумно любит меня, но я знаю, он ожидал, что останусь в семейном бизнесе.
Я ушла, не пожалев ни минуты. Майк злился, при этом не высказывая ничего против, даже своеобразно благословив, назвав один сценичный номер «Либби». Таким образом отомстив мне.
Иногда он – как маленький ребенок со взрослыми замашками.
Все равно люблю его.
Толкаю дверь, заходя в роскошно обставленный зал для таких типичных заведений. Майк тонко чувствовал психологию людей и умел извлекать из этого выгоду.
Он мог быть разным, но его настоящего не знал никто. Даже я, та, которая должна была стать дочерью Майка Мондвэйла.
,– Его нет, – кричит от барной стойки новенький бармен.
– Не сказал куда собирался?
Мы не виделись полгода, не считая пару телефонных разговоров. О, с возрастом Майк становился таким невыносимым, что я первая бросала трубку, не дожидаясь окончания разговора.
Меня бесило его «А так» и долгое молчание, «ну ниче так»…
– Нет, лишь прокричал, что его ждут великие дела.
У Майка каждый день великий. Я усмехнулась про себя и направилась в кабинет папы, одно из святых мест в клубе. Сколько уже прошло лет, даже не помню, когда была тут в последний раз.
Повернув ручку двери, я вошла. Да, тут почти все осталось, как много лет назад. Не считая новеньких картин, если можно было назвать этот шедевр так. В позолоченной рамке, на фоне красной ткани, висели плетки, наручники и… Я отвернулась. Все-таки с возрастом он стремился остановить уходящие годы.
Села в его кресло. Удобное, сделано по специальному заказу, с защелками для запястий, ключи от которых были в единственном экземпляре.
Взгляд натолкнулся на фотографию в рамке. Взяла в руки, рассматривая каждого поочередно.
Папа показывает средний палец Дэшу, который в ответ показывает два. Я, лежа на траве, катаюсь от смеха. Мне едва исполнилось девять. Вообще, те времена были золотыми. Никаких проблем и забот. Никакой взрослой жизни..
– Лира,пизд*ц, это правда ты?
Встаю навстречу единственному любимому человеку на свете, тому, кто вырастил Либерти Мондвэйл... Одну из успешных адвокатов Нью-Йорка..