Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Загородный частный клуб

Тир – удобное место для неслучайной встречи и ведения переговоров. С одной стороны общественное место, все на виду, с другой – всегда можно «перепутать» учебные мишени с живыми и пристрелить партнера по бизнесу вместе с его свитой. Эта мысль посещает меня не в первый раз. И даже не во второй. Ожидание нервирует.
Наконец-то появляется тот, кого мы ждем, Бин-Бон – на половину еврей, на четверть русский и уже только в третью очередь англичанин. Многим известен как честный торговец антиквариатом, приспешники которого будто созданы для выколачивания долгов. Этим они и занимаются, насколько знаю. Ни одно темное дельце не проходит мимо Бин-Бона. На вид ему не больше сорока пяти, хотя на деле серьезно за пятьдесят, как и моему отцу.
- Роксана? – удивляется. – Рад видеть, но я надеялся побеседовать с самим мистером Никсоном.
- Не судьба, - пожимаю плечами и усмехаюсь. – Вы же знаете, что отец подумывает уйти на покой.
- Отойти от дел, - кивает антиквар. – Старый маразматик, разве можно оставлять бизнес девчонке?
Мнение Бин-Бона по этому вопросу интересует меньше всего на свете. Пусть мне не всегда хватает опыта и выдержки, но справлюсь. Поэтому скрежет умных мыслей может оставить при себе. Самое привлекательное в напоминающем колобка полуеврее – связи. Среди его знакомых много полезных лиц, которые за умеренную плату закрывают глаза на нарушение законов. Руководящие должности позволяют.
Приносят два заряженных пистолета. Бин-Бон берет один из них, становится на стрелковую позицию и прицеливается. Спускать курок не спешит. Хотя, насколько я знаю, меткости ему не занимать, особенно в движущиеся цели. Они намного интереснее статичных.
- Зрение подводит, руки дрожат, - отдает оружие своему охраннику и садится в кресло рядом со мной. – О чем ты хотела поговорить, Роксана?
- Нужно переправить груз в Англию, - отпиваю вина из бокала.
- У меня чистый бизнес, и все, что я могу, это ссудить деньжат.
Давно знакомая мелодия старой шарманки. Всем известно, что в пограничной службе есть прикормленные люди, которые всегда помогут организовать коридор или избежать досмотра. Бин-Бону эти продажные взяточники нужны как воздух. Его понятие честного бизнеса предусматривает нелегальный ввоз антиквариата из-за границы. Пару лет назад отец отдал кругленькую сумму за картину русского художника, которая никогда не должна была покидать музей.
Не спешу отвечать и уговаривать, делаю глоток вина и молчу. В общении с ним важно выдержать паузу. Заинтриговать. Несколько минут тишины приносят свои плоды. Сдается. Отпускает охрану, чтобы избавиться от лишних ушей. В его стиле не доверять никому, в том числе и своим людям. Внимательно смотрит на меня.
- Надеюсь, это не связано с наркотиками или оружием.
- И с торговлей органами тоже, - иногда сложно удержаться от сарказма. – Отец хочет купить в России несколько арабских скакунов, но без бумажной волокиты.
Кажется, что все кристальнее некуда. Бин-Бон соглашается, даже не подозревая, что лошади – это предлог. Но больше информации ему не нужно. Меньше знаешь – крепче спишь.

Крейг, Саманта, Алекс, Энджелберт, Джонни, Анастасия, рада со всеми познакомиться. Спасибо за теплый прием.
Энджелберт, люблю шотландский виски, красное вино и ромашковый чай.
Крейг, спасибо, в моем представлении он действительно похож на де Вито.
У кого-нибудь есть желание поучаствовать в сюжете-экшене?

Бастиан, у виски есть полезные свойства. О пользе чая с ромашкой вам тоже должно быть известно.
Мистер Уайатт, уверяю, я совсем неопасна. Надеюсь, вы окажетесь правы на счет желающих.
Энджелберт , у вас богатая картотека компроматов. Вместе с отцом ходили на конное поло, фото оттуда.

Загородный частный клуб, полдень
Роскошь не серебристый Астон. И даже не вилла в Сен-Тропе. Это доверие. Проверенное годами, в случае отца и Бин-Бона, в широких кругах – Моисея Эммануиловича. Кода-то они, полные мечтаний, вместе начинали, потом их интересы стали пересекаться все реже и реже. Пути разошлись: Бин-Бон нашел свою золотую жилу в антиквариате, отец – в строительстве. И лишь немногие знали, что на самом деле за ширмой чистого бизнеса. Чаще всего этими людьми были те, кто тоже соприкасался с противозаконным. Те, кто в курсе, что будет, если подслушать чужой разговор. И он это знал, слишком уверенный или самоуверенный Крейг Фаррел.
Его появление Бин-Бон воспринял спокойно. Будто их связывала давняя дружба. Наверное, так и было. Иначе нарушившего беседу мужчину остановила бы охрана антиквара. А сам Бин-Бон мигом принял бы оборонительную позицию старого недоверчивого краба. Всегда себя так вел.
Диалог принял странный оборот. Словно мне не хватало волнений беседы с ушлым евреем. Он жестом пригласил за стол Фаррела, который, судя по всему, слышал не так много и сделал не совсем верные выводы. Самоуверенный попался, но продолжал вести себя самоуверенно. Игнорировал чувство такта. Это меня злило. Никогда не нравилась бесцеремонность, которая ему удивительно шла. Фантазии так и рвалась дорисовать у него на голове корону. И это тоже было своего рода раздражителем. Пусть Бин-Бон доверял Крейгу Фаррелу, я же его видела впервые. Дела отца никогда так не велись и не решались. Хоть маневр с лошадьми и казался прозрачным, но чем меньше людей в курсе, тем лучше.

Я его не понимала. Не представляла, с чего мне могла бы понадобиться помощь незнакомца, и в чем мне самой пришлось бы помогать ему. Согласие было бы опрометчивостью. Не свойственной мне необдуманностью при ведении дел отца. Никсон бы этого не одобрил. По крайней мере сейчас, когда, исчерпав азарт, обратился к рассудительности и учил тому, что по счетам всегда приходится платить.
К тому же мне не нравился взгляд сидящего напротив мужчины. Красивые серо-зеленые глаза в оправе темных ресниц. Но смотрели они хищно. Веяло арктическим холодом. И только где-то на дне вспыхивал первобытный огонь, когда внимания удостаивались мои губы или V-образный вырез блузки. Нетрудно представить, в чем заключалась бы моя помощь. Это природа, против нее не пойдешь.
- Мистер Фаррел, думаю, при ваших связях моя помощь будет лишней. К тому же мне в Россию ехать незачем, - поставила на стол бокал с вином, поднялась на ноги и обратилась к Бин-Бону, - Моисей Эммануилович, жду вашего ответа.
Вместе с охранником отца я вышла из тира. Водитель подогнал автомобиль. Роллс-Ройс Фантом – английская классика для тех случаев, когда нужно было пустить пыль в глаза. Морган Никсон всегда умел это делать, предусмотрительно отправив меня на этой машине и в сопровождении своей охраны. Для статуса хватало одного человека, для внушительности – трех, как в свите Бин-Бона. Играть на публику у него в крови.
Мне не нравилось то, чем пришлось заняться по просьбе отца. Но отказать Никсону я не могла. Я любила его. Несмотря на то, что образ жизни крестного, его поступки и мысли никогда не отличались праведностью. Во все времена честность была не в моде, в моде лишь использовать ее как вуаль.

Особняк Моргана Никсона, девять часов утра
Во многом крестный был приверженцем традиций. Одна из них – субботний английский завтрак. Яйцо-пашот с беконом и колбасками, грибами, помидорами, а также пудинг, тосты и кофе.
- Крейвен прислал тебе букет роз. Не поблагодаришь его? – прикончив завтрак, отец допивал кофе.
- Мне ужасно надоел Крейвен со своей бесконечной любовью.
Морган усмехнулся:
- История древняя как мир. Он желает получить то, чего никогда не добьется.
Он встал из-за стола, подошел ко мне и с теплой улыбкой на лице ободряюще коснулся щеки.

Путь до ворот загородного клуба, десять минут первого
- Добрый день, Крейвен. Спасибо за цветы, - я рассматривала проплывающий мимо пейзаж.
Дубовая аллея выглядела мрачной. Деревья разрослись, забрав весь свет. Ее не мешало бы проредить.
- Пустяки, - он не знал, что я ненавижу розы, тем более нежно-розовые. – Каков ответ касательно завтрашнего мероприятия?
- Положительный, - поло, значит поло. – Могу я кое о чем попросить?
Он никогда не говорил мне нет, но я всегда спрашивала. Для соблюдения формальностей.
- Разве я могу тебе отказать?
- Мне нужно досье на одного человека. Его зовут Крейг Рекс Фаррел.

За воротами, пятнадцать минут первого
Звонок телефона порадовал. Я ждала его. С минуты на минуту, потому что изучила привычки антиквара. Ему нужно было время, немного, но в уединении, чтобы живой ум взвесил все за и против и утвердился в решении. Уже продуманы все варианты и пути отступления, чтобы еврей остался чист как первый снег. Не зря он любил играть в шахматы. Сама жизнь – шахматы.
- Роксана, я принимаю предложение, - сообщил он.
- Рада слышать.
- Дело будет курировать мой помощник. «Окна» в час достаточно. Стоимость прежняя.

Всем приятного понедельника. Насколько это возможно для него. И с первым днем зимы.
Энджелберт, придется вас разочаровать, я уже отказалась от поездки. Что касается пробела в красотах России, думаю, вы поделитесь со мной впечатлениями? Скажем за чашкой чая или бокалом глинтвейна? Нескромно себя хвалить, но все же назову себя хорошим слушателем.
Крейг, тема флешмоба "Если бы" мне нравится. Фантазийная, хоть в жизни нет места для сослагательного наклонения. Я подумаю над постом из детства.
Дэнниел, спасибо вам за то, что вчерашним вечером скрасили мое одиночество. И за приятную дружескую беседу тоже.

Дэнниел, почему ваш бедный голубь такой голодный? Покрошила ему булочку с маком, радует, что приучен есть с рук. Ждите птичку назад.

- Что случилось, малышка? – Никсон заботливо усадил девочку на колени.
Она расстроена. В янтарных с редкими вкраплениями зелени глазах блестит обида. Не на него. Морган никогда не позволит себе такого по отношению к дочери Рании.
- Я хотела быть Золушкой... на балу принцесс, - она уткнулась в рубашку мужчины. – А они... они сказали, нельзя. Не подхожу.
- Милая, разве она принцесса? – голос полон нежности, давно не свойственной Никсону, но вернувшейся в его жизнь с появлением Роксаны. – Она была служанкой.
- Она вышла замуж принца, - напомнила девочка. – А я... мне сказали... я Жасмин.
Ребенок дуется по пустякам, а он забивает себе голову ее сказками. Не все ли равно, какая роль досталась? Нет. Далеко не все равно, когда в глазах малышки стоят слезы.
- Посмотри, - вместе с Роксаной на руках он подошел к зеркалу. - Ты родилась принцессой в далекой арабской стране, живешь во дворце и станешь королевой, когда вырастешь.
От матери девочке достались длинные темные волосы и большие, чуть раскосые глаза. Морган видел в ней черты Рании и не находил ничего от Джорджа. Будто она не была дочерью Филдинга.
- Правда? – она смотрела на него с благоговением, как на волшебника. – А Раджу как у Жасмин купим? Я хочу тигра.
- Тигра не обещаю, малышка, но на пони я согласен.

Конное поло, воскресенье
Принцессы становятся королевами. Так говорил отец. Я всегда верила его словам, всем без исключения. Крестный никогда не давал повода усомниться. Ни малейшего намека на него.
Оглядываясь назад, с уверенностью могу сказать, он растил королеву. Свою личную августейшую особу. Надменность в глазах, ироничная полуулыбка – напускное. Вокруг много людей, имеющих сходство с акулами. Одна из них плыла рядом, сопровождая. Придерживая меня под локоть, акула улыбается. Я представляю три ряда зубов, жду начала поло. Игра мне нравится. Люблю лошадей. В них сила, грация и выносливость. В них стать и порода. И, что самое важное, они невероятно умные и преданные создания, хотя нередко упрямые.
В перерыве, когда зрители выходят на поле, чтобы поучаствовать в традиции, Крейвену принесли заветную папку. Разумно с его стороны не отдавать ее сразу, чтобы я была мила и учтива, прогуливалась под руку, улыбалась, позируя папарацци. Он хочет, чтобы нас воспринимали парой, будущими королем и королевой Никсон Энтерпрайзис.
А я хочу информацию, поэтому, получив папку, углубляюсь в изучение досье. Материала немного, но колоритность личности это не умаляет. Как и предполагала, он хорошо знаком с грязью этого прогнившего мира. Намного лучше меня и, возможно, отца, предпочитавшего не иметь дел с воротилами, которые ушли от закона слишком далеко.
Мои предположения оправдались. Какое-то время Крейг Фаррел успешно сотрудничал с евреем антикваром. Видимо даже успел втереться в доверие, раз их случайная встреча напоминала общение давних друзей. Но что примечательно, его бизнес был чист как слеза младенца. Или же выглядел таковым в свете материалов в досье.
- Роксана, дам дружеский совет, - Крейвен дождался, пока ознакомлюсь со всеми данными. – Не стоит тебе лезть туда. Моргану, - правая рука любил называть Никсона по имени, подчеркивая этим, насколько приближен к нему, - не понравится, что его воспитанница интересуется этим.
- Крейвен, напомню, я дочь Моргана Никсона. Приемный ребенок и наследница, - его давно нужно было осадить.

Офис Никсон Энтерпрайзис, понедельник
Офис под самой крышей. Отец всегда стремился ввысь, к небу, чтобы окружающее было как на ладони. Будто бы хотел дотянуться до хмурого покрывала туч. Или собрать солнечный свет всех ясных дней. Этому способствовали большие окна. Стены были светлыми, расширяя пространство, мебель – из темного дерева, кресла – из черной кожи. Все сдержано, в стиле Никсона.
Отец настоял, чтобы в его отсутствие я проводила встречи в его кабинете. Хотел, чтобы привыкала. К ответственности. А возможно и к мысли, что стану владелицей компании. Я понимала это с детства. Поэтому осознанно отказалась от художественного образования в пользу архитектуры и дизайна, выбрала учебу в Кембридже. Могла бы устраивать выставки своих картин, но вместо этого рисовала чертежи зданий. Смотрела, как они растут, обретают форму и становятся частью городского ансамбля.
Ложкой дегтя в моей работе были переговоры с заказчиками. Люди полны предрассудков, предубеждений и желания научить, как правильно исполнять обязанности. Непонятно только, почему же тогда профессионалы идут к дилетанту.
Встреча с Дэнниелом Уайаттом не из легких. Во-первых: мужчина владелец компании, которая может выступать конкурентом. Во-вторых: не любитель, мастер своего дела. В-третьих: он, оценивающе разглядывая внешние данные, сомневался в моей компетентности. Устаревшая доктрина неравноценности. Я начинала понимать, почему отец передал этот проект мне. На встречу с антикваром отправлял по той же причине.
Демонстративность. В этом заключалась тактика мистера Уайатта. К этому выводу я пришла, провожая взглядом широкую мужскую спину. Ничего необычного: дорогой костюм, дизайнерский, но сам мужчина не вспомнит Армани или Версаче и вряд ли различит бренды. А я не назову, какой парфюмерный дом создал аромат, сочетающий в себе туманно-мускусный сандал, терпкий запах кофе и нотки пряностей. Сделаю вдох поглубже. Медленно выдохну, как амазонка перед тем, как спустить тетиву лука в сражении. Пройду вглубь кабинета.
Заказчик занял одно из кресел. То, которое обычно бывало моим, когда беседовала с отцом о делах компании. Мимо кресла главы. Только коснувшись рукой мягкой кожи. Я остановилась у окна. Чуть повернув голову, словила взгляд мистера Уайатта.
- Вы не боитесь высоты?
Логичный вопрос. Прозрачное стекло от пола до потолка. Вверху затянутое тучами серое небо, внизу четыре десятка этажей и земля. Там букашки-люди, миниатюрные машины, тротуарная плитка и асфальт. Не каждый рискнет подойти к краю. А у кого-то даже закружится голова. Мужчина все понял без разъяснений, обогнул стол и сравнялся со мной. Бесстрашно заглянул в импровизированную пропасть.
- Слева от башни Мэри-Экс здание в форме свечи, - это было из разряда непрофессионального, но хотелось. Именно так и прямо сейчас. – Тридцать шесть этажей, шесть секций по шесть ярусов. Каждый шестой выполнен с учетом использования солнечных батарей для снижения потребления энергии. Железобетонный каркас и тройное стекло. Не буду врать, расчеты проводила команда конструкторов. За мной только эскизы, чертежи и выбор основных материалов.
Он без труда нашел цилиндр, находящийся на пересечении двух улиц. Молча выслушал монолог и снисходительно улыбнулся:
- Долго заучивали текст?
- Долго строили. Мой дебют, - важнее всего умолчать, сколько стоил бы Никсону провал. - Как видите, еще не сложилось, как башни-близнецы в Нью-Йорке, - я отошла от окна и опустилась в кресло, жестом предложив ему сесть напротив. - Поскольку у вас мало времени, предлагаю перейти к вашему проекту.

Он сразу понравился мне. Не такой, как все, особенный. Удивительный, наверняка еще никем не разгаданный до конца. Любовь с первого взгляда. Смешно, но такое бывает. Первый посвященный ему вечер я потратила на карандашные наброски. Рисовала скорее для себя, реставрируя согласно канонам барокко и рококо. История, которой уже два столетия. Это было в разы интереснее строительства очередной экологически чистой высотки.
И видимо, мистер Уайатт прекрасно понимал это. Хотя вряд ли бизнесмену из Америки, который сдает новенький комплекс отель-казино в Вегасе, есть дело до прелестей старой Англии. Все в нем выдавало дельца. Безупречный внешний вид, цепкий, хваткий взгляд. Создавалось впечатление, что, даже разговаривая со мной о своем проекте, он мысленно успевал думать о другом, не прекращая сложный анализ вещей, не имеющих отношения к встрече. Но называя меня Миссис Никсон, видимо посчитав, что возраст отца наилучший для мужа, он не удосужился удостовериться, найти на пальце обручальное кольцо. А я поправлять не стала. Так даже забавнее.
- Чем занимаешься? – отец застал меня в гостиной на диване. Откуда приехал он сам я понятия не имела. Иногда лучше не спрашивать, чтобы не портить аппетит перед ужином.
- Думаю, я поняла, почему ты передал этот проект мне, - мягкий простой карандаш скользит по альбомному листу.
- Он красивый? – крестный обошел диван и заглянул в рисунок, который не пыталась скрыть.
- Очень, как Восточный дворец в Мадриде, - подтвердила, показывая здание. – Жалею, что не реставратор.
- Предложи помощь. Мужчинам не свойственно уделять деталям столько времени и внимания, сколько тратят на них женщины.
- Даже не надейся, - на удочку я не попалась. – И я тебе не Лукреция Борджиа.
- Ну как сказать, - Морган усмехнулся. – И на месте папы ты смотришься достойно.
Следующий вечер прошел с пользой, но мне было не до проекта. Только в среду днем я подготовила макет. Декор сдержанного особняка с рустами, пилястрами и колоннами диктует условия для водоема. Продолговатый, правильной формы с фонтаном. Его окружали небольшие двухэтажные коттеджи, отделенные друг от друга зеленой изгородью. Домов было немного. На отдыхе люди с достатком ценят возможность уединения.
После проведения расчетов, проект по электронной почте отправился к заказчику. А я в ожидании ответа из-за океана занялась другими делами. Одно из них – стадион для русского олигарха, который не мог получить разрешение на его строительство. Не удивительно, Британия – страна стереотипов.
Обычно такими делами занимался отец. Но в последнее время мне все чаще приходилось вместо него играть в теннис с советником по строительству. На вид ему было около тридцати, по факту – тридцать пять, по мозгам – иногда пятнадцать. Раз его удалось купить подарком в виде «гаярдо». Который он честно отрабатывал, предлагая на утверждение те проекты, которые были нужны.
Все шло по плану. И единственное, чего я ждала – лошадей. Бин-Бон улетел в Вену, наверняка опять выдавая какую-то дешевку бесталантливой кисти за новшества в постмодернизме. Для развлечения он оставил мне номер своего доверенного лица, который должен передать скакунов. Они приплывали сухогрузом в Ипсвич, где и было куплено время.
Сообщение от помощника антиквара не заставило ждать. В нем были указаны время и место обмена. Мы получаем товар, взамен отдаем кейс с деньгами. В лучших традициях киноиндустрии. Потому что заново изобретать велосипед не выгодно. Передав отцу информацию, я стала ждать лошадей, для которых уже приготовили вольеры.

Всем доброе утро! У меня оно началось с чашки чая и выпуска газеты. Спасибо редакторам и журналистам.
Очень интересная и живая подборка новостей, красивое оформление. И очень приятно увидеть свой пост постом месяца.

Крейг, спасибо за песню. Она мне очень нравится. И за пост тоже.
Обещаю, скучать тебе не долго. Жить, возможно тоже.
От жадности загадала две цифры 10 и 20. Советы, прямо говоря, для меня.

Я любила его. Наивно, смешно и по-детски. Не решаясь в своем дневнике написать его имя полностью, аккуратно выводя только заглавную букву. Храня заветную тетрадь под подушкой, чтобы никто не нашел. Записи напоминали письма, предназначавшиеся ему. Чернильные строки рассказывали о том, что вслух произнести не хватало смелости. Потому что любила. Абсурдно и трепетно. Ведь так случалось в мире уже не раз, бывало в разных странах, на разных концах света. И я скучала. С чашкой чая в руках сидела на подоконнике в своей комнате. Рассматривала стекающие по стеклам капли дождя и вздыхала. Ведь нужно было по всем канонам. Потому что дни без него казались пустыми, серыми. Как школьная юбка в складку, которая никогда мне не нравилась. Но носить приходилось.
Я любила его. Нежно и романтично. Разглядывая валентинки в форме двух алых сердец, но не покупая их. Потому что не могла принести ему эту лощеную бумажку. Не могла сбивчивым голосом прочитать слащавое четверостишие. Оно было слишком простым и глупым для того, что я чувствовала. И я бесилась. Тихо, в глубине души. Признаваясь в этом только себе самой и никому больше. Доверять такую тайну было бы глупостью.
Я любила его. Так трогательно. Однажды даже читая ему стихи. Выразительно, полушепотом, как и нужно было читать Шекспира, чтобы смысл слов не ускользал, не терялся. А он слушал, казалось внимательно, глядя в глаза. Но потом сказал, но не понимает поэзию, черствый сухарь. Чем больно ранил, ведь девичье сердце такое хрупкое. И даже не извинился за это. Но я простила, потому что обижаться долго не могла. Не хотела.
Я любила его. Злясь и ревнуя. Ненавидя девиц, на которых он обращал внимание. Но молчала, даже улыбалась им, делала вид, что хочу подружиться. А все, чтобы изучить их, понять, что ему нравилось, казалось привлекательным, красивым. Но все они под микроскопом становились дешевками. Не достойными его.
Я любила его, а он называл меня Ранией.

Половина десятого утра
Я вновь рисую. Неожиданно проснувшаяся тяга к искусству? Без видимого сюжета грифель простого карандаша оставляет следы на белой бумаге. Рисую, чтобы убить время. Его я убиваю каждый день. Всегда по-разному. И чаще всего с тем, кто королеве не нужен. Держу его рядом и одновременно на расстоянии. Видя все, отец считает, что я жестока. Но из каких-то своих убеждений принимает ситуацию.
Толкнув дверь, Морган зашел в мою спальню. Хозяйская привычка входить без стука. Не заперто, значит, не прячу любовника под кроватью. На ходу он завязывает галстук. Тонкие длинные пальцы ухоженных рук затягивают узел. Отвожу глаза, лениво, будто замечать и следить не хочу. И в глаза смотреть тоже. А он за этим и пришел. За тем, чтобы смотреть на меня своими глубокими в ночь глазами. Чтобы видеть, как карандаш скользит по альбомному листу. Чтобы усмехнуться поджатым губам и нежеланию говорить с ним. Чтобы развязать мир без признания свой неправоты.
Отец поедет в офис. Сегодня его ждут дела, пятничные, перед двумя выходными. Хотя работал он без учета будних. И не всегда в своем кабинете. Иногда он приезжал в особняк ближе к полуночи, уставший, утомленный напряженным днем. Садился у камина, пил виски и молчал. Я не спрашивала, какие дела решал крестный. Никогда. Нет смысла, потому что все было ясно. И он хотел меня от этого оградить.
- Крейвен сказал, что алмазов нет, - отвернулся к зеркалу. – Твоя Молния умерла.
- Что? – с удивлением, выпускаю карандаш из рук и встаю с постели, приходится говорить со спиной. – Русские? Или Моисей?
- Нет, - узел не ложился. – Олигарх дорожит кислородом. Подставили моего друга.
Отец повернулся лицом ко мне. Выражение суровое. Не шутит. Такое не в его репертуаре. Уровень не тот. Поправляю галстук, привычное дело, умею это неплохо. Он сам научил, давно, не думая, что это станет нашей традицией. Но прижилось.
- Кто тогда? – попробовала помочь Моргану, умница Роксана. – И что делать?
- Обмен осуществлял тот, на кого ты просила досье, - накрыл мои руки своими, обнял пальцы. – А что делать.. Что хочешь, милая. Твое колье растаяло в воздухе.
Поблагодарил за галстук, бросил взгляд на рисунок и ушел. Даже дверь за собой прикрыл.

Четверть второго
Офис в центре Лондона. Зеркальный лифт остановился на двадцать первом этаже. Я вышла из кабины, встретившись со слащавой улыбкой девушки в строгом черном костюме. Кто-то тоже не гнушается дрессировать персонал. Заметно. Натянуто. Как и оскал жгучей брюнетки.
- Мне к мистеру Фаррелу, - отвечаю на немой вопрос секретаря.
Взгляд девушки метнулся к двойной двери. Трудно не догадаться, куда же она ведет. Уверена, не в страну чудес, открытую маленькой Алисой. Не дожидаясь ответа, иду в направлении его кабинета.
- Стойте, подождите, - бежит за мной. - У него конференция по скайпу.
- Ничего страшного, - заверяю ее холодным тоном и толкаю дверь.
Кабинет большой, светлый, мебель темная. Все, что успела заметить поверхностно, не присматриваясь к деталям. Мужчина сидел за столом перед открытым ноутбуком. Конференция, конечно, я помню. Его брови ползут вверх, домиком. Неожиданность, удивлен. Секретарь маячит за спиной, пытаясь что-то жалобно пикнуть. Поздно, захлопываю дверь прямо перед ее носом. Прохожу к столу, в тишине каблуки звонко отбивают по полу на каждый шаг. Их считаю. Уже десять. Все для того, чтобы сохранить самообладание и маску холодной надменности. Бесцеремонно закрываю ноутбук мужчины. Конференция по скайпу, я все помню. Ладони ложатся на столешницу, по обе стороны от сложенного яблока.
- Сейчас же верни мои камни, - не кричу, не угрожаю.
Положение сверху дает преимущество. По крайней мере, мне хочется его чувствовать.
- Какие? – уточняет, чем злит еще больше.
- Якутские, - шипение и губы растягиваются в ледяной улыбке.

Поведение Крейга Фаррела меня злит. С момента знакомства, когда он блеснул бесцеремонностью в тире, и до нынешней минуты, когда смотрел на меня с улыбкой. Хотелось стереть ее с лица мужчины. Все же попросить стакан молока, раз уж сам любезно предложил. И вылить ему на голову, чтобы больше себе такого не позволял. Не только шуточек касательно моего возраста. Но и слов о крестном. Я прекрасно знаю, кто мой приемный отец. Догадываюсь, чем живет, дышит. Все это не новость. Не смей, Фаррел, осуждать человека, ставшего моим ангелом. Сломаю хребет, переступлю и пойду дальше.
Он продолжает играть. Не понимает, что заигрался. Еще тогда, когда решился влезть в мою сделку. Тогда, когда убил Молнию. Даже странно, что Морган, отмахнувшись, предоставляет мне самой разбираться. Не в его стиле. Он все и всегда решает сам. Держит руку на пульсе, чтобы ситуация не вышла из-под контроля.

Приятная интонация, но неприятное ощущение навязывания условий. В конце концом, у Фаррела нет на это права. Или он еще вздумает шантажировать меня моими же бриллиантами. Слишком самоуверенно.
- Что за вечеринка? – скрестила руки на груди, откинулась на спинку кресла.

Крейг снова предпочитает шутить. Не замечая, что метаю молнии. Или, наоборот, делал все осознанно. И забрав камни. И подчеркнув возрастную пропасть. Чему я никогда не придавала значения. И предлагая, сейчас обмен. Мое время, потраченное на него против алмазов. С одной стороны все кристально просто. С другой, что важнее, после трюка со скакунами доверие к нему даже не на нуле. Оно в минусовых значениях. Сам постарался. И сам пожинай плоды.
Улыбка становится шире. Забавляет, не скрою. Но так улыбается акула. Фаррел это понял. И снова не придал значения. Вальяжно расположился в своем кресле. Зеленовато-серые глаза оценивают. Черты лица, фигуру, внешний вид. И блузку с юбкой. Мужчины, внешний вид для них много значит.
- Я должна присутствовать?
- Встречать гостей вместе со мной.
Усмехаюсь. Больше не сдерживаюсь. Напоминает спектакль. Дорогой, с первоклассными актерами. Только роли мне не нравятся. Ни его, ни моя. Сценарий тоже. С первого действия и дальше.
Барабаню пальцами по столу, глупый жест. Но успокаивает. И отвлекает его, следящего за пальцами. Про конференцию и ноутбук он благополучно забыл. Нашлись дела важнее. Или интереснее. Еще бы, ведь и кейс, который ему вручил Крейвен здесь. Справа от мужчины лежит на столе. Узнаю, потому что деньги в него складывала сама. Такое трудно доверить кому-то.
- Может мне еще говорить «Королева в восхищении»? - прозрачный намек на бал Воланда. – Уверена, что мой кавалер эту идею не оценит, - расчетливо использую Крейвена, когда-нибудь он возненавидит меня за безразличие, а пока превозносит. Плавно встала. И все же это удобнее, чем быть на одном уровне. Вновь уперев руки в столешницу склоняюсь ближе. – Жаль, что договориться нам не удалось, и сделка не состоялась.
Пальцы сжали ручку кейса. Еще тяжелый, значит, деньги на месте. Не просто так же он лежал на столе и притягивал мой взгляд. Выставлен на обозрение, чтобы поиграть на нервах. Чудно. Значит, я забираю его с собой, раз камней нет. И по его вине умерла моя Молния. Резко разворачиваюсь, прихватив увесистый кейс, и направляюсь к двери. Открываю ее, встретившись с испугавшейся секретаршей. Как некрасиво подслушивать, но чего хотеть. Ставить условия женщине, указывать на ее возраст и оскорблять ее отца – это верх бестактности. «Оскар» по праву его.
Я захлопнула дверь и прошла к лифту. Не оборачиваясь. Но ожидая, когда Фаррел распахнет ее, чтобы остановить меня. Все останавливали, никто не хотел, чтобы уходила, да еще оставив последнее слово за собой. Это настолько привычно, будто другого развития событий не могло быть. Шагнула в кабину, дверь кабинета так и не открылась. Оглянулась.

Мирей расплатилась с водителем такси и вошла в здание. Оставила в фойе кашемировое пальто, посмотрела на свое отражение в зеркале - доброжелательная улыбка, черное платье в стиле Коко и ее же духи Шанель №5.
- Всем доброго вечера, извините за опоздание.
Она прошла к свободному столику, изучила винную карту, но у официанта попросила латте макиато и кусочек вишневого клафути.

- Благодарю, мсье Бельмондо, - Мирей взяла мужчину под руку и прошла к другому столику, куда принесли ее заказ. - Признаюсь, что люблю ваши фильмы, но мсье Решар в фильме "Близнец" бесподобен. Как считаете?
- Спасибо за оперативный сервис, - она улыбнулась и отпила кофе .