Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Музыка из зала слышна даже здесь: чувствуешь вибрацию по стенам, если прислониться. Но как раз прислоняться некогда, в гримерках обычная суета. Полуголые девочки бегают по коридорам, хлопанье дверей, крики, взрывы смеха, сдавленный мат. Пахнет раскаленным феном и лаком для волос.
- Давайте быстрее, - я бросаю взгляд на часы над выходом в зал.
Часы здесь развешаны повсюду, хронометраж выступлений расписан по минутам. Это в зале вы не найдете ни намека на время, а за кулисами всё подчинено ему. Освальд, один из администраторов, снова куда-то запропастился, как его еще держат на этой должности... Давно стоило пожаловаться на него Кассандре, Джош вполне мог справляться один. Но сейчас нет ни того, ни другого, и за графиком выходов слежу я, несмотря на то, что у меня у самой запланировано пара выходов.
- Кайли, Сью не может найти корону...
Интересно, а я здесь при чем?!
В коридорчике ждут своей очереди четверо девиц, трое из них новенькие: в клубе ощутимая текучка кадров, мало кто задерживается дольше полугода. У них коллективное выступление, костюмы – не то ангелы, не то принцессы: белые лифоны с серебром, прозрачные крылышки, диадемы во взбитых волосах.
Окидываю их быстрым взглядом:
- Снимайте их. Лучше вообще без них, чем вразнобой.
Они с недовольными гримасками вытаскивают диадемы, ойкают от вырванных волосинок, складывают реквизит на стол.
- Полторы минуты. Лифы подняли.
Выгребаю из ведерка с колотым льдом ледышку покрупнее, всем девчонкам обвожу соски, чтобы встали. Они ёжатся, хихикают, осторожно натягивают лифы обратно.
- Десять секунд. – Я перемещаюсь так, чтобы видеть Винса, диджея. На нем еще и функция объявлять выходы. Мы тут все совмещаем должности... Встречаемся с ним глазами, он кивает. – Пошли!
- Господа-а-а, встречайте! – у Винса приятный низкий голос. – Только сегодня, для вас…

Дальше я не слушаю. Следующее выступление у Лиры, она уже стоит тут, упакованная в псевдоковбойский костюм. Вот умница, никогда не опаздывает. Я тоже уже в костюме: микроскопические черные шорты и крошечный жилет, вместо пуговиц – одна тонкая цепочка. Да, она обычно рвется на выступлении, так и должно быть. Только на ногах – удобные балетки вместо высоких ботфорт на головокружительных шпильках, на них всю ночь продержаться нереально. И кстати, пора переобуваться. Мой выход сразу за Лирой.
Точнее, наш.
Мои девчонки заканчивают краситься в гримерке. Застегивают шипастые ошейники с длинными цепочками-поводками, хлопают густо подведенными глазами. Я натягиваю лаковые сапоги до середины бедра, беру с подставки стек и в последний раз смотрю в зеркало: алая помада, волосы забраны в высокий гладкий хвост – сегодня у нас выступление в стиле БДСМ, и я – доминант. Эва и Бетси – соответственно, сабы. На мне тоже ошейник, только гораздо более тонкий, но это именно он – намек на то, как быстро госпожа может превратиться в рабыню, стоит только пожелать… Шоу-номера на любой вкус: кому принцессы, кому рабыни, кому строгие госпожи. Бэби-долл, кстати, у меня сегодня тоже стоит в программе; юбка в клетку и гетры ждут, когда я стану по-настоящему хорошей девочкой.
В коридоре нам навстречу бегут девочки-ангелы, Сью сияет от счастья.
- Кайли, у меня приват! – хвастается она на ходу.
- Умница. Удачи!
На выходе ждёт Освальд: рубашка в беспорядке, белобрысые волосы встрепаны. Опять зажал кого-то из официанток? Козел…
- Живее, живее! У нас аншлаг! – командует он, изображая бурную деятельность.
- Ой, заткнись, а?..
Он обиженно поджимает губы.
Со сцены возвращается Лира, помахивая ковбойской шляпой.
- Приват? – жадно спрашивает Освальд. Лира кивает, и он довольно лыбится. Ну еще бы, ему идет процент с каждого танца. Будто он имеет к ним какое-то отношение.
Перехватываю у девочек поводки, показываю Винсу раскрытую ладонь: пять, четыре, три, два…
- А сейчас, - с придыханием говорит он в микрофон, - госпожа Кайли и ее послушные… малышки…
Свет на сцене гаснет на несколько секунд, давая нам время занять свои места. Когда он вспыхивает, я уже возле шеста, а девчонки – у моих ног.


Музыка тягучим ритмом бьет в грудную клетку, до кончиков пальцев расползаются мурашки: номер один из моих любимых. Даже несмотря на то, что этот образ редко берут в приват: доминирующая девушка - сильно на любителя.
Эва с Бетси медленно текут в разные стороны, делают вид, что рвутся к сидящим за пределами светового круга мужчинам – их поводки, пристегнутые к шесту, не дают им это сделать, заставляя извиваться на краю сцены, подсвеченной красным.
Я запрокидываю голову, обнимаю пилон, вытягиваюсь вдоль него, несколько поворотов вокруг, захват – и классический «shoulder», перетекающий в «brassmonkey». Тело привычно слушается, Шаэннон заставил всех как следует разогреться перед вечером. Вращение, шпагат «cleo» - и вниз, вниз, до самого пола. И еще раз, заново… Зал кружится на кончике каблука.
Делаю вид, что замечаю, как девочки заигрывают со зрителями, сержусь и тяну за поводки. Они мягкими кувырками возвращаются ко мне, целуют в приступе раскаяния руки. Я в ответ зло щурю глаза и отвешиваю им по паре легких театральных пощечин. Заставляю целовать стек, который в следующую минуту пройдется по их попкам. Бьет не больно, я на себе пробовала, но красные следы оставляет заметные. Осуществив «наказание», поднимаюсь вновь на пилон, девчонки теперь танцуют, не отходя далеко. Плавно выгнувшись в «радуге», закидываю руку на щиколотку. И от этого движения ожидаемо рвется цепочка на моей жилетке, обнажая грудь. Редкие аплодисменты, свист. Рановато для таких номеров, публика еще не завелась…
Я докручиваю элемент, опускаюсь на пол. Повожу плечами, взмахнув хвостом волос, и жилетка падает вниз, оставляя меня топлесс. Эва и Бетси льнут с обеих сторон, горячие, гибкие.
Приподняв стеком подбородок каждой по очереди, целую воздух в миллиметре от их губ. На прощание смотрю в полутёмный зал. И впрямь, аншлаг…
Воздушный поцелуй зрителям, и свет снова гаснет, давая нам убраться со сцены.
Номер окончен, но ночь – ночь еще только началась.

Женевьев, прекрасный пост ) Сладкая Сэл это нечто )))

За то, чтобы зайчиков было больше - шампанского?
И очень красивый танец. Понравился.

Мистер де Гальварра, как вы угадали с розами, я люблю жёлтые. Благодарю.

Мисс Софи, спасибо за песню.
Сильвия, какая чудесная импровизация. Может, останешься насовсем?
*
Изменения в графике видела.

Ну что вы, вовсе нет )
Прилегла, пока производственный перерыв перекур

Женевьева, там больше не осталось винограда?..

В гримёрку бесцеремонно заваливается Освальд.
- Дорогая, не забывай следить за временем!
- Я тебе не дорогая, - снимаю остатки костюма прямо при нём, его не стесняется никто из девчонок. Он жадно пялится, да и чёрт с ним, мерзавцем. – Иди работай!
Достаю из шкафчика розовый топ с пышной юбкой, и в глаза сразу бросается неровно оторванные оборки по подолу и перекошенная молния. Какая стерва это сделала?! Пришить уже не успею… Вот сколько раз просила врезать замки на дверцы!!!
Я зашвыриваю костюм в угол, снимаю заколки, распустив волосы и, наклонив вперёд голову, вычёсываю остатки лака.
В дверь протискивается Рита, полная пожилая испанка с усиками над верхней губой.
- Кайлисита, ты так себе все волосы выдерешь, - цокает она языком. – Садись.
Рита лучший визажист, каких я только встречала в своей жизни. Несмотря на собственную неказистую внешность, из любой девчонки за считанные минуты она могла сотворить красавицу.
- Косы на бэби-долл? – уточняет она, берясь за расчёску.
- Нет. Меняю номер, - глубоко вздыхаю, пытаясь успокоиться. – Будет студентка Кембриджа... Немного объёма и хватит, - прошу я, выпрямляясь в кресле.
- Жаль. Тебе идут косы, детка.
Стараясь особо не дёргаться, я протягиваю руку за салфетками и стираю с губ алую помаду. Мне нужно выглядеть хорошей девочкой, а не женщиной-вамп. Рита быстро закручивает мне несколько локонов вокруг лица, затем берется за косметичку и за пятнадцать минут переделывает мой агрессивный макияж в нежный, завершая его блеском для губ.
- Перфекто! - заявляет она, собирая кисти.
Глядя в зеркало, не могу не согласиться. Волшебные же руки у неё!

Одеваюсь: узенькие стринги, клетчатая юбка в складку, гетры, абсолютно прозрачный лиф и белая рубашка, подвязанная под грудью. Отлично смотрелись бы чулки, но в них на шесте не повисишь, слишком скользко. А за танец на пилоне платят совсем другие деньги, чем без него – вот и вся арифметика. Дороже только приваты.
Перед выходом Освальд обеспокоенно оглядывает мой костюм и вопросительно смотрит на меня.
- Потом расскажу. Папки с бумагами нет? – на этот танец полагался символический диплом, разлетавшийся с пилона порхающими листами.
Освальд качает головой и с пошленькой улыбочкой протягивает мне развернутый чупа-чупс. Розовый! Знает же, гад, что ненавижу клубничные. Но – реквизит, никуда не денешься. Будет некая… импровизация, по-видимому.
- Спашибо, - сую конфету за щёку, и улыбка Освальда становится ещё более мерзкой. Да пошёл он…
- Встречаем малышку Кайли… - успеваю заметить удивлённо поднятые брови Винса.


Этот танец требует более близкого контакта с публикой. Я занимаю маленькую круглую сцену, диаметр одиннадцать футов, лично мерила на репетиции, чтобы случайно не заехать ногой гостю в лоб. Хотя бывают такие гости, что... Надеюсь, сегодня не такой случай.
Кресла вокруг стоят максимально близко, чтобы можно было всё рассмотреть и даже, протянув руку, коснуться. Я улыбаюсь. О, не волнуйтесь, дорогие гости. Вам всё. Будет. Видно.

Подмигиваю симпатичному парню с краю, медленно перекатываю леденец во рту: характерный бугорок прокатывается от щеки к щеке. Да-да, красивый, это именно то, о чем ты подумал. Вынимаю изо рта конфету, напоследок лизнув её.
Свет пульсирует вместе с музыкой. Льну к пилону как к любовнику, обвиваясь вокруг, лаская холодную сталь; поворачиваюсь спиной, наклон, складывающий меня пополам, замереть – мужчины любят эту позу. И – ноги медленно разъезжаются в шпагате.
Оборачиваюсь через плечо, оценивая эффект, и ловлю на себе десятки взглядов: оценивающих, внимательных, трезвых и не очень, цепких, раздевающих. Публика уже разогрета и атмосфера заметно отличается от той, что была в начале вечера.
Смотрите. А я… посмотрю… на вас.
Перекат к краю сцены, встаю на колени и не спеша веду руками по телу, на пальцах остаются мерцающие блёстки. Под ладонью сминается край юбки и узел рубашки развязывается сам собой. Рывком распахиваю ее и позволяю упасть на пол.
Откуда-то кричат «давай-давай!».
Вон тот, серьезный, с тёмным взглядом и стаканом виски в руке, кажется смутно знакомым. Люблю серьёзных мужчин...
Я спускаюсь со сцены в зал. Свет софита послушно плывет следом.
Смеюсь, не слишком старательно уворачиваясь от горячих рук, мимоходом касаюсь твёрдых плеч, гладких или колючих от щетины лиц: прижаться к одному, потереться о другого, прильнуть к третьему.
А вот и мой серьёзный мужчина… Поможешь, милый?
Прогнувшись, присаживаюсь ему на колено. Задачу он понял правильно: придерживая меня одной рукой за бёдра, другой расстегивает застежку на моём лифе. Я не подхватываю лиф, позволяя ему упасть, оборачиваюсь, лукаво улыбаясь. Беззвучное спасибо и воздушный поцелуй.
Три шага, взмах ног – и я снова на сцене.
Вытаскиваю горсть смятых купюр из-за пояса, и, помахав ею, убираю за резинку гетр.
Остался десерт, мальчики.
Ухватившись рукой за пилон, одним медленным движением стягиваю из-под юбки трусики. Из зала доносятся одобрительные выкрики и свист. Я игриво кручу кружевные веревочки на пальце, роняю их на пол. Под конец музыка набирает темп, и я завершаю выступление несколькими трюками на пилоне. Выполняю их быстро, не задерживаясь в позициях, а юбка скроена так, что не слишком задирается. Рассмотреть, что под нею, почти невозможно, но знания того, что там нет белья – достаточно. Остальное сделает воображение.

Поклон, улыбка, сердечко в воздухе кончиками пальцев – и меня сменяет другая девушка.

- У тебя ещё сегодня выступления?! – в голосе Сэл такое изумление, что я невольно смеюсь, переодеваясь в третий раз за вечер. И, возможно, не в последний.
- Нет, - качаю головой, - если только не потребуется срочно кого-то заменить. Пойду в зал…
- Имей в виду, в этот час всех зайчиков уже разобрали, - деловито предупреждает Сэл, открывая коробку конфет. – Будешь?
Сладкого совсем не хочется, но чем-то надо перебить привкус леденца во рту, поэтому, поколебавшись, всё же беру одну.
- Спасибо. Буду надеяться, что лично для меня кого-нибудь оставили.
Втайне я надеюсь, что серьёзный мужчина ещё не нашёл себе подружку на ночь, хотя назвать его зайчиком у меня бы язык не повернулся. Да и вообще, классификация Сэл вызывала сомнения: в мире мужчин было гораздо больше двух подвидов.

Едва успеваю выйти из коридора, как оказываюсь притиснутой к стене тяжёлым парнем, жадные руки больно сжимают бёдра и грудь.
- Вот ты где, солнышко. А я повсюду тебя ищу… - его голос в грохоте музыки почти не разобрать, но смысл мне понятен и без слов. Парень еле держится на ногах: то ли пьян в стельку, то ли вмазан по самое не балуйся, а скорее, всё сразу. Рефлекс вскинуть колено почти непреодолим.
Выучка оказывается сильнее, я широко улыбаюсь.
- В самом деле?.. – ласково переспрашиваю. Где, мать их, охрана…
- Извините… - парня за плечо трогает кто-то из охранников, он отвлекается, и я ныряю ему под руку. Нескольких секунд мне хватает, чтобы исчезнуть из пределов его видимости. Ну, а что, Сладкая Сэл меня предупреждала.
В зале градус веселья и возбуждения неизменно ползёт вверх. Музыка тяжёлая и ритмичная, от неё мерно содрогается ром и текила в шотах на барной стойке. Бармен, новый парнишка лет двадцати с небольшим, то появляется, то исчезает из-за ярких вспышек. У него футболка белая, и от всей этой иллюминации кажется, что она светится размеренным голубым.
Увидев меня, он двигает ко мне высокий стакан воды со льдом.
Я благодарно киваю и ловлю за локоть официантку Кристи.
- Что пьёт вон тот парень слева?
- Какой?
- Крайнее кресло.
- А… этот. Яблочный сок, - она ловко собирает на поднос заказ.
- Да ладно?.. – мне казалось со сцены, что это виски.
Кристи многозначительно закатывает глаза, мол, каких только извращенцев не бывает.
- Это для него? – подхватываю с её подноса графин. – Я отнесу.

Я присаживаюсь на подлокотник его кресла, придерживаю его руку со стаканом, чтобы не дёрнул ею, и доливаю из графина сок. В полутьме и впрямь очень похоже на виски.
Мне кажется, он нисколько не удивлён. Только чуть откинул назад голову, глядя из-под полуопущенных век. Тяжёлый взгляд, пристальный. О, не смотри так.
Он кладёт свободную руку мне на шею, притягивает и спрашивает, чтобы я слышала:
- А что будешь ты?
Не отводя от него глаз, я не глядя беру со стола меню, открываю на последней странице и наугад прижимаю строку пальцем. Нет нужды проверять, на что пал выбор, я и так знаю, на какой странице дорогие коктейли, и всё равно это пить не буду. Не то чтобы нам совсем нельзя алкоголь на работе, но не поощрялось это точно. А раскрутить клиента на выпивку подороже – святая обязанность любой девочки.
Почему-то мне кажется, что он об этом знает и принимает эти правила: прижимает палец рядом с моим и молча показывает пробегающей мимо Кристи. Та кивает, с лукавой улыбкой взглянув на меня.
Мы покончили с заказом, серьёзный мужчина?
Сидеть боком неудобно, и я перекидываю ногу, садясь верхом на его колени. Так гораздо лучше, правда?

Крупные тёплые ладони скользят по моим голым ногам вверх, до кромки юбки – и вниз, до самых щиколоток. Я подавляю вздох удовольствия – ещё не хватало, чтобы меня повело.
Осторожно касаюсь его лица – можно? – не все мужчины это любят. Этот – не возражает. Пальцы покалывает отросшая за день (два?) щетина.
Оглаживаю его плечи глубже под пиджаком, чуть покачиваясь в ритм музыки. Это парные танцы, милый, ну же. Отомри. Откидываюсь назад, прогибаясь в спине, и мужчина, удерживая, подставляет мне под сведённые лопатки ладони, выпрямляется и лёгким рывком придвигает ближе. Непроизвольно сжимаю бёдра сильнее. Молодец…

Кристи приносит мой коктейль. Что-то жёлто-розовое, слоистое, с кусочками фигурного льда.
Мужчина протягивает руку и берёт свой стакан. Касается им моего, и я отпиваю крошечный глоток. Кисло-сладкое. Горькое. Крепкое.
- Как мне можно тебя называть?
Он отрицательно качает головой.
Никак.
Без имён.
Что ж… хорошо. Быть может, ты ещё передумаешь. Совсем ведь не обязательно называть настоящее имя.
Чтобы поставить свой стакан на стол, мне приходится наклониться в сторону, под колено попадается твёрдое. Опускаю взгляд вниз.
Кобура.
И сразу всё встаёт на свои места. Кто ещё может прийти в клуб с оружием, кроме близких друзей владельца?.. Только коп.
Вот почему мне кажется знакомым его лицо. Наверняка бывал здесь раньше. Но только сегодня не похоже, что он здесь по работе.
Тревожно вскидываю глаза, тянусь проверить, не обманулась ли я. На полпути он перехватывает мою руку, заводит запястье мне за спину. Не больно. Просто удерживает. Нельзя, всё ясно, я понятливая девочка. Отпусти же.
Впереди на моём топе крупная молния. Он подцепляет её свободной рукой и тянет вниз, невыносимо медленно, в полудюйме от края останавливается, и мне почти хочется, чтобы он дёрнул молнию до конца.
Поднимает голову и смотрит мне в глаза, и я вижу, как янтарную радужку топит расширяющийся зрачок.
В ожидании рывка перестаю дышать.
Давай...

Свет вдруг гаснет на мгновение, раздаётся барабанный бой, набирающий громкость. За моей спиной начинается шоу. Что-то похожее на сожаление заставляет меня прикусить губу.
Клиенты приходят сюда в том числе и для того, чтобы любоваться представлением, и я приподнимаюсь, чтобы сдвинуться на подлокотник кресла. Иначе он ничего, кроме меня, не увидит.

Спасибо, мисс Таунсенд, приятно слышать, что пост нравится не только мужчинам.
Женевьев, твоя зайка на пилоне гипнотизирует, весь вечер любуюсь.

Я прячу улыбку, когда он снова притягивает меня на колени: хороший признак. Если мужчина способен выпустить из рук податливое женское тело надолго – значит, ему в данное время совсем не до неё и голова занята делами. Судя по всему, у этого мужчины дел, кроме меня, нет – по крайней мере, сейчас.
Лежать спиной удобно – у него широкая грудь и крепкое плечо, на которое можно запрокинуть голову, подставляясь обнажённым горлом под ласку. Сквозь ресницы смотрю на танец жриц: на отточенные тренировками па, как взлетают и опадают драпировки хитонов, подсвеченные бликами огня, как переливаются золотые узоры на коже. Я видела несколько репетиций, в итоге получилось… красиво. Но мужчину подо мной эта красота волнует мало. Кажется, ему больше нравится видеть, как я выгибаюсь навстречу его руке. У него крепко стоит, прижимаясь к напряжённому животу, я чувствую, но коснуться он не даёт, удерживает. О, в самом деле? Нельзя имя, нельзя касаться… что ещё нельзя, мужчина-запрет? А если… очень-очень хочется?.. Мне. Или, быть может… тебе?
Мы встречаемся глазами, и я едва заметно поднимаю бровь в немом вопросе. Его взгляд в сторону лестницы наверх заменяет ответ.
Освальд по дороге вкладывает мне в руку ключ с четвёртым номером. Спасибо ему за приличную комнату, хоть какой-то с него толк.

Мягкий щелчок замка отсекает клубный шум – звукоизоляция здесь сделана на совесть. Верхний свет не предусмотрен – только цветная точечная подсветка и пара светильников по углам.
Обычно я успеваю включить музыку и спросить предпочтения или предложить любую роль на выбор. В этот раз я не успеваю ничего: мужчина заведён сильнее, чем я думала, и его нетерпение передаётся и мне. Вытряхивает меня из одежды, быстро расправляется со своей, оставляя расстёгнутую рубашку висеть на плечах. Из всех поверхностей в комнате он выбирает прочный стол, демонстрируя неплохую интуицию: откуда ему знать, что матрас на кровати пружинит и резонирует так, что хочешь – не хочешь, приходится подстраиваться с темпом, а это всегда раздражает. Никто не любит, когда ему диктуют, как трахаться. А этот мужчина определённо привык держать все под контролем.
Зажав в зубах пакетик фольги, дернул за уголок, открыл.
Он встает между моих разведённых ног, ведёт по колену вниз, подцепляет и роняет на пол туфлю на высокой стилетной шпильке, за ней с глухим стуком падает вторая. Обнимаю его ногами, притягивая ближе. Вот… сейчас. Нет?..
Берёт моё лицо в ладони, я обхватываю его кисти пальцами – кожа на контрасте горячее моей.
Он проводит большим пальцем по моим губам, сминая. И на секунду мне кажется, что он хочет поцеловать меня. Иллюзия. Поцелуи надо оставить какой-нибудь хорошей девочке. Настоящей.
Повернув голову, ловлю его палец губами и глубоко втягиваю в рот. Языком вокруг, легко прикусить жёсткую подушечку. Мазнув влажным следом, он проводит ладонью по шее, и я чувствую там его нетерпеливые губы. Сюда можно. Я сжимаю его затылок, зарываясь пальцами в волосы, глубоко вдыхая слабый запах табака и мужского парфюма – и выдыхаю одновременно с первым толчком.
Сорванное дыхание, неразборчивый шёпот, тихий всхлип – древний как мир саундтрек. Я знаю, это чертовски непрофессионально, но в этот раз позволяю себе вслушаться и увлечься; как же редко встречается мужчина, знающий, что и как нужно делать с женщиной.

Завернувшись в плед, стянутый с кровати, я смотрю в окно: узкая улица, расцвеченная неоновыми рекламными огнями, редкие всполохи фар от проезжающих машин, ещё более редкие прохожие. Индиго ночного неба разъедает по краям бледно-розовым, салатовым, болезненно-голубым. Наверное, скоро рассвет. Если бы дело происходило не здесь, можно было бы назвать вид романтичным.
За моей спиной слышен тихий шорох одежды, едва уловимое звяканье пряжки ремня, звук застёгиваемой молнии.
- Я закурю? – полувопросительно спрашивает мужской голос.
В ответ молча подвигаю тяжёлую стеклянную пепельницу.
Он приоткрывает окно, и по ногам тянет холодным воздухом. Повернувшись, я присаживаюсь на подоконник.
Мужчина-запрет долго щёлкает почти пустой зажигалкой, курит глубоко, взатяг. Он держит сигарету в отведённой руке, чтобы ненароком не задеть, - в полутьме огонёк сигареты горит алым, как маячки на тауэрском мосту.
Я в очередной раз бросила курить месяца три назад, но сейчас смертельно хочется, и я не успеваю запретить себе: обхватываю его запястье – широкое, пальцы не сходятся - и подношу руку к губам, мягко обхватив фильтр, касаясь шероховатых пальцев губами. Затягиваюсь. Перекатываю горьковатый дым на языке и, откинув голову, медленно выдыхаю в потолок.
Он оставляет мне сигарету, поцелуй в плечо и непривычно частый пульс.

…Одновременно с тихим стуком закрывшейся двери где-то на соседней улице начинают запускать фейерверк.