Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Мистер Эдвард Джейсон Филдинг, пройти мимо ваших голубых глаз я не в силах. Одно из лучших занятий субботним вечером - красное вино. Примите мой скромный вклад в хорошую субботу.

Всем приятного вечера.

Угостите, мистер Эдвард Филдинг, после того как попробуем вино, вы из бокала, я - с ваших губ. Как вам такая сделка? - Заложив розу за ухо, кладет свободную руку запястьем на мужское плечо и устраивает подбородок на расслабленной кисти.

- Джина. Нет.
Вздохнув, отодвигаю банку с золотой нательной краской. С такие моменты легко любить мужчин. Они не могут сказать мне "нет" в отличии от Кэс. Переубеждать ее - бесполезно. Во-первых, мы уже третий день спорим, во-вторых, мы обе устали выпутываться из рулонов корейского шелка новых костюмов. И, в-третьих, ее аргумент "смывать долго" и скептический взгляд перебил мое "да зачем смывать, скоро Новый год".
- Очень жаль, что нельзя использовать настоящее оружие. Было бы намного эффек...
- Джина...
- Нет. Да-да, я помню. И техника безопасности против. И охрана труда и еще, наверное, пара-тройка статей в английском уголовном праве.

- Господи, только бы не футфетишист, - покорно вздохнув, расправляю плечи. Эти извращенцы совсем не понимают границ. Набрасываю на плечи темно-зеленое прозрачное платьице на металлических пуговках, призванное тактично намекнуть, что сомнительные приличия соблюдены. - Я тут такого красавчика видела, когда возвращалась из бара.
- Да тут красавчиков треть клуба, - фыркает Вен и одергивает твой звездно-полосатый топ.
- Это в лучшем случае. - Улыбаюсь, проверяя кружевную резинку на левом бедре. - Но тот был слишком хорош.
- Ты говоришь это уже третий раз за вечер. Определись уже. - На этот раз вздыхает Кэс и подталкивает к выходу из гримерки.
- То было давно и не правда. Этот лучше всех. Он как Гермес. - Закатив глаза, иду спиной вперед, не боясь столкнуться или упасть. Кэс предупредит и подхватит.
- Такой же быстрый?
- Очень надеюсь, что нет. - Улыбаюсь, дернув бровями.
Кэс кивает мне за спину, что значит, пора отбросить все земное и стать божественной нимфой, чаровницей и заклинательницей выделенных нам мужских сердец. Обернувшись, выдыхаю довольно. Сегодня мне везет.
- О. Мой Гермес прилетел ко мне. Не трогать.
Кассандра, Венера и Мэй вполне успешно удерживают неподходящие образу улыбки. Походка меняется, осанка и посадка головы, больше ничего не указывает на смешливых девушек, пять минут назад рисовавших Джошу золотые сердечки на щеках.
- Здравствуй, венценосный. - Легко опускаюсь на одно из его колен, перехватывая руку со стаканом виски. Обернув мужские пальцы своими, грею стекло и прохладную шероховатую кожу. Тянет провести пальцем по скуле, заглянуть в голубые-голубые глаза и пошленько пошутить про принца из сказки про русалку. Но пока достаточно малого: положить согнутую в локте руку на его плечо и улыбнуться. - Нравится у нас?

Кончиками пальцев провести про золотым краям полумаски, легко коснуться мягкой ткани, крепления мягких ножен - на удачу. Я улыбаюсь, чувствуя шипящий в крови азарт. Рассказать историю, облечь ее в жесты, танец, красоту тела - всегда завораживающе. Выхватить восторженный выдох и блестящий взгляд - приятно, как плитка шоколада на завтрак. Брат всегда говорил, что по мне плачет театральный. Но в театре таких денег не заплатят и рвать одежду на части не разрешат.
- Я в тебе не сомневалась. - Вен смеется, запрокинув голову, пока я повторяю золотом контуры ее татуировок.
- Мы пришли к консесусу. Или компромиссу. Не дергайся.
- К общему знаменателю. - Добавляет Кассандра перед тем, как прикрыть золотой орнамент на плече легкой тканью хитона.
- Вот. ЭЙ! Сэл, не трожь реквизит! - Резко разворачиваюсь и угрожающе тыкаю кисточкой в протянувшую свои коготки к винограду толстушке.
- Спокойно, валькирия, объем не мой. Я туда ноготь уронила, помоги достать лучше. А потом нарисуешь мне цветочек на пояснице?

Барабаны ощутимо бьют в нервы. Огонь, кажется, хочет сжечь не тело, а душу. Аромат вина и винограда, не уловимый среди мешанины запахов клуба, все же чудится где-то на периферии. Я теряюсь в выдуманной реальности. В истории, выписанной движением наших тел. Чувствую себя истинной жрицей Диониса, чувствую то желание умилостивить своего бога, подарить ему радость. Мне нравится терять себя в танце, в музыке, в восхищенно горящих взорах.
Нравится ловить любопытный взгляд светлоглазого Гермеса. Но только прикрываю глаза в молитвенной дреме, опускаясь в шпагат на пол. Края хитона расходятся, обнажая вертикальные узоры по внутренней стороне ноги. Протягиваю руки у небу, к Олимпу, в безмолвной просьбе принять дар. Натяжение мышц - приятной болью. Короткий вдох, чтобы обхватить ладонями пилон. Выдох - собрать ноги и выйти в низкую крутку с согнутыми коленями. Не нужно оборачиваться, чтобы знать, - девочки делают все то же самое. Мы синхронны до отвращения. Или до сорванных вдохов. Это с какой стороны сцены смотреть. Подтянуться вверх, прижимая позвоночник к пилону, чтобы сделать шаг в сторону и уйти в колесо. Не столкнуться с остальными всего в нескольких сантиметрах.
Один выдох и остановка, на коленях перед подносом. Бутафорское золото кубка повторяет блеск нарисованной на моем лице полумаски. Стеклянные бриллианты холодят сухие от магнезии ладони, когда протягиваю кубок своему персональному Гермесу.
- Отпей вина из чаши? - Вопросительная интонация в голосе проскальзывает едва-едва. Но ее с лихвой - во взгляде и улыбке на таких же золотых губах.

Заглянула на секунду, восхитилась елкой, ее нарядами и гостями.
- Всем хорошего вечера. - Улыбнулась и прошла к Эдварду. - Допинг для моей прекрасной Снегурочки. Жду позже у себя. Корону можете не снимать. - Вручив стакан, помахала на прощание и тихо вышла.

Лукавый взгляд и хитрая улыбка заставляют думать, что будь все это правдой, я бы ни за что не отдала его Дионису. Вино бордовым красит ему губы, намекая, что не хватает золота. Но лишь улыбаюсь в ответ и возвращаю чашу на поднос, скользнув ладошкой по его ноге.

Два коротких шага - мои, один широкий - его. Подтолкнуть к стулу и опуститься на колени. Намеренно лицом к лицу, игнорируя двух остальных жриц. Ты мне сразу понравился. Не отдам и не отпущу. Ласково вплести пальцы в темные волосы, одарить нежностью, чтобы в следующий момент вывернуться и закрыть собой. Раскинуть руки, безмолвно запрещая тронуть его. Но старшая из нас не подвержена чарам своей жертвы. Она мудра и опытна. Кэс ловко уходит от удара Вен и моего броска. Цепляет низ хитона и тянет, разрывая слабые крепления на плече, уворачивается от нового удара Венеры. Рвется к ее мужчине в попытке завершить начатое.

Я могла бы закрыть глаза и повторить все от первого последнего до вдоха заново. Но его взгляд добавляет остроты. Той остроты, необходимой для завершения полной картины, как последний кусочек паззла. Движения рваные, злые, отчаянные. Достать, ранить, остановить. Без хитона на малое легче. Тонкая повязка на груди и короткие шортики вместо обычного блестящего белья. Золотые узоры переливаются, успешно заменяя стразы и блестки.

Мой удар - завершающий. Кэс повержено опускается в темноту на колени возле своей жертвы. Я же отбрасываю кинжал в сторону и оседаю на пол перед Гермесом, склонив голову ему на колени и обхватив руками ноги.
Теперь у жрицы новый бог.

Свет гаснет и у нас несколько минут, чтобы покинуть сцену. Поднявшись с колен, беру его за руку и кладу себе на талию. И шепотом:
- Держись крепче, здесь ступеньки. - Его рука послушно сжимается и на мгновение мне не хочется никуда от него уходить. - А здесь уже все видно.
Улыбаюсь, разворачиваясь в его руках. Все тот же лукавый взгляд и хитрая улыбка. Нужно быть осторожнее со своими желаниями. Права была тогда Кассандра. Они могут и сбываться.
- Я бы спасла тебя, - осторожно пальцем по острой скуле. - Если бы по-настоящему все.

- Разумеется, мой светлоокий бог. Радовать богов - величайшее желание жрицы.
Улыбаюсь легко под тяжестью осторожной хватки и накрываю чужую руку своей. Снимаю плавно его касание и веду за собой в сторону приватов. Брошенный через плечо взгляд и стиснутые пальцы поперек мужской ладони.
Темная дверь, одна из, приоткрыта - свободна. Пропускаю его вперед, задергивая тяжелую штору, закрывая остальным доступ, а после мягко захлопываю и дверь. Комната крошечная, словно одиночная камера, но куда более уютная. Оббитые бордовым бархатом и темным деревом стены - классика в стриптизе незыблема как Байрон в лирике.
Гермес с комфортом устраивается в кресле напротив пилона, забросив одну ногу на другую. Улыбаюсь, отпустив его руку, и отхожу - полюбоваться.
- Теперь ты похож на принца. Не хватает только короны. - Принц только хмыкает на ремарку и устраивает предплечья на подлокотники, оставляя кисти свободными. - Тонкого серебряного ободка.
Красивый. И танцевать хочется для него красиво. Не пошло, не грубо, не агрессивно. А нежно и чувственно. Обманчиво осторожно. Поэтому музыку выбираю не совсем привычную для себя. Подкручиваю звук, потому что Нина Симон не выносит громкости.
Не оборачиваясь, подтягиваю ногу к груди, чтобы расстегнуть ремешки стрипов. Без каблуков легче, проще физически, но эмоционально - истончается барьер между личным и рабочим. Подсознательно - босые ноги значат уязвимость. Но сегодня хочется. И Нина вроде как совсем не против.

Do I move you, are you willin'?
Do I groove you is it thrillin'

Прогиб в спине и невесомая линия ребром ладони от шеи к бедрам. Движения плавные, спокойные. Отличные от до скрежета отрепетированного номера с жертвоприношением. Потому что идут от сердца, от музыки и желания понравиться. Раньше подобное увлечение пугало, заставляло скатываться в простенькие и стандартные приваты. Сейчас - вместо алкоголя. Пьянит и будоражит. Дрожит дыханием на губам и кончиками пальцев.
Пара шагов по густому покрытию, чтобы присесть на подъем у пилона. Перебросить ноги и подтянуться, обнимая руками. Магнезии хватает на одну крутку, чтобы после осесть, склонив голову.

Do I soothe you, tell the truth now
Do I move you, are you loose now

Легко спрыгнуть и обойти его, ладонью оставляя легкий-легкий след на рубашке. Слишком плавная, ленивая волна всем телом и тяжелый взгляд сверху вниз. Одной рукой отвожу его колено, заставляя снять с другого и отвести в сторону. Второй подхватываю его все еще расслабленную кисть и раскрытой ладонью опускаю себе на бедро.

The answer better be
(Yes, yes) It pleases me

Притягивает ближе, совпадая с движением навстречу. Ткань его брюк цепляет кожу, пачкается золотом моих узоров. Прижимаюсь грудью к его, виском в виску. Пальцы снова в его волосах тонут, осторожно царапают затылок.
- Зачем ты такой прекрасный, принц богов? - Шепотом, касаясь уха губами. Бедрами навстречу - без изысков и сложности. Древнее и понятнее этого ничего нет в мире.

Are you ready for this action?
Does it give you satisfaction?

Осторожно вывожу ноги в проемы между спинкой и подлокотниками. Коленки отзываются тянущей болью и, кажется, вздохом облегчения. Скрещиваю в лодыжках за его спиной. Танец плавно перетек из представления в банальное облапыванение под красивую музыку. Но ни меня ни его не смутило и не остановило.
Раскрытыми ладонями по шее. Скользнуть за ворот рубашки и оставить на горячей коже краснеющие полосы. На память. И потому что хочется.

Застежка на топе спрятана под узлом, во избежание непредвиденных обстоятельств. Чтобы расстегнуть приходится отклониться немного, смещая его руки с груди на талию. И, глядя в глаза, ослабить узел, позволить длинной полосе шелка спиралью разматываться. Усмехнуться золотом на губах и подхватить ткань, поднять руки, путая ее в запястьях. Стиснуть ногами крепче от отклониться назад, рассыпая волосы и предлагая уже себя в жертву.

Are you hip to what I'm sayin'?
If you are then let's start swayin'