Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

19 лет назад
Август вместе с матерью и старшим братом я проводил в Сен-Тропе, в доме Бриджит Ламбер. Она, как и Корнелия, еще не занимала большой должности в модном глянце, но всеми силами стремилась к руководящему посту. Британский и французский офисы никогда не соперничали между собой, поэтому в первой претендентке на место креативного редактора Бриджит видела скорее союзницу, близкую к главному редактору и по совместительству владельцу журнала. Впрочем, женщин с утонченным вкусом и широким кругозором связывала не только работа. Они вполне увлеченно обсуждали другие темы и сходились во мнениях, хотя виделись довольно редко.
Все эти нюансы в свои десять лет я естественно не знал и просто наслаждался данностью: жаркими солнечными днями, теплым ласковым морем и легким бризом. Быстро скорешившись со сверстниками, отдыхавшими в соседнем коттедже, пропадал на песчаном пляже, пока интроверт Артур залипал в фантастику Жюля Верна. Спросите, кто берет с собой книги на отдых? Например, наша мать, которая расположившись на шезлонге под зонтом, читала русскую классику в оригинальном виде на кириллице. И если любовь к литературе в целом она передала старшему сыну, то страсть к психоделическим сюжетам, как «Преступление и наказание» Достоевского, скорее проявлялась во мне.
- Милый, почему ты не берешь Жаклин в свои забавы? - без интереса к низшим классам фауны рассмотрев выловленную мной желеобразную прозрачно-белую медузу и попросив вернуть ее в море, мать задала вопрос. – Она обижается.
Я оглянулся, глазами найдя у самой кромки воды одинокую фигуру шестилетки в салатовой панаме и желтом купальнике. Дочь хозяйки дома несколько раз пыталась прибиться к нашей банде, но в силу разницы в возрасте места в игре девчонке не нашлось. Поэтому она лепила кривые замки из песка, украшая их камнями и ракушками, временами бросая обиженные взгляды. Или не только взгляды, скорее всего настучав взрослым.
- Пираты не берут девочек на корабль, - продекламировал я, гордо вздернув подбородок и оскорбившись тем, что мама отчитывала меня из-за нее. – Особенно малявок.
- Еще как берут, - оторвавшись от «Детей капитана Гранта», Артур вставил свои пять копеек по обыкновению тогда, когда его мнение никого не волновало.
- Некрасиво так говорить, Кай, - нравоучительным тоном холодно отрезала мать. – Миссис Ламбер и ее дочь любезно пригласили нас погостить, поэтому будь добр вести себя соответствующе. И предложи Жаклин играть с вами.
- Корнелия, не будь так строга, - на мою защиту внезапно встала сама хозяйка особняка и, сняв солнцезащитные очки, усмехнулась. – Сначала мальчишки обижают девочек, а потом на них женятся.
Ничего не ответив подруге, миссис Макнейл одарила меня долгим недовольным взглядом, которым вполне ясно выражала свое отношение к произошедшему. Она не терпела проявлений невежества и вовсе не считала свои воспитательные меры строгими. В особенности, если сравнить их с тем, как к этому вопросу подходил рубящий с плеча Гордон Макнейл. Отец грозил жесткими методами, когда его огненная натура взрывалась, но, как правило, после выброса эмоций быстрее отходил.
- Хорошо, - Корнелия кивнула, будто соглашаясь с моим нежеланием развлекать Жаклин, – сегодня останешься без десерта, можешь возвращаться к друзьям.
- Ну, мам, - живо заканючил я, поражаясь вселенской несправедливости.
- Лузер, - заржал брат, как обычно радуясь моим наказаниям не меньше, чем подаркам.
В целом, в наших взаимоотношениях присутствовала гармония, которая только возможна между детьми с разницей в возрасте в почти пять лет. Его увлечения казались мне слишком пассивным времяпрепровождением, ему мои – детством, из которого вырос. Когда того требовали обстоятельства, мы выступали альянсом, например, упрашивая оставить ободранного больного кота, которого я притащил с улицы. А в остальном существовали каждый сам по себе.
- Еще одно слово, Артур, и ты тоже останешься без сладкого, - без тени угрозы в голосе сообщила мать, и обратилась к Бриджит с самым беззаботным замечанием: - Кай и Жаклин были бы красивой парой.
- Уверена в этом, – поддержав ее слова, миссис Ламбер взяла странное зарубежное чтиво в твердом переплете и, покрутив в руках, вернула владелице. - Не пойму, к чему столько страдать из-за пары трупов?
- Загадочная русская душа ничто без страданий, - ответила Корнелия, вновь окунаясь в переживания Раскольникова.

12 лет назад
- Обещаю, только в универмаг «Хэрродс» за сладостями и никуда больше, - Гордон Макнейл клятвенно заверил свою супругу в том, что не собирался сбежать на работу в праздник.
- Упаси Бог тебе появиться хотя бы в трех кварталах от офиса, - несмотря на прохладный тон она с нежностью поцеловала мужа в щеку и повернулась к обеденному столу. – Кай, перестань кормить кота жирным беконом из своей тарелки. Его опять стошнит на ковер.
- Прости, Снежок, нас спалили, - я попытался объяснить белому питомцу с умоляющими голубыми глазами, что лакомство для него закончилось, и вновь взглянул на мать. – Можно позвать Эльзу?
- Сначала позови Артура и Жаклин печь печенье, - распорядилась она, через столовую направляясь в кухню, чтобы достать ингредиенты для домашнего шоколадно-миндального угощения. – Потом попроси подготовить для Эльзы бежевую гостевую спальню, что в конце коридора.
Я любил Рождество, то царящее в загородном доме тепло торжества, которое традиционно создавала мать. Она собирала всю семью, чтобы украсить гостиную венками из остролиста, плюща и омелы, расставить декоративные свечи и нарядить рождественскую ель шарами и гирляндами. Мы с Артуром развешивали над камином вышитые белыми снежинками именные красные сапожки для подарков, которые никогда в них не помещались и громоздились на полу. А после под руководством Корнелии каждый раз по новому рецепту пекли печенье для Санта-Клауса. Всю кулинарную работу естественно выполняла мать, изредка подгружая отца, а я и Артур присутствовали ради духа единения и придавали форму изделиям прежде, чем выложить их на противень.
Тот год был последним рубежом перед серьезными изменениями. Но пока, не имея ни малейшего представления о скорых переменах, я жил настоящим. Судя по табелю успеваемости вполне успешно посещал курс A-levels. Играл с друзьями в футбольной команде и встречался с Эльзой, как мне казалось, самой красивой девушкой школы. Вместе с дедом просматривал архив его дел, вникая в нюансы материалов и штудируя правовую литературу в поисках решений. Все это казалось нужным, пока была цель.
Наверное, стоило задуматься о том, почему вопреки обещанию, данному обоим внукам, Уильям Макнейл не приехал на Рождество. Но я не придал этому значения, ведь людей в особняке и так собралось хоть отбавляй. Из Парижа пожаловали чета Ламбер со значительно повзрослевшей с предыдущей встречи Жаклин. Ее светло-русые волосы приобрели более темный оттенок, фигура – угловатость форм, а движения – некоторую неловкость, свойственную переходному возрасту. Еще одним новым атрибутом стали очки, которые она забавно поправляла на носу, когда начинала умничать. И вот это все мне, проявляя чудеса воображения, приходилось веселить, пока родители неплохо проводили время.
- Чего вы тут засели? – спросил я, после непродолжительных поисков обнаружив Артура и Жаклин в библиотеке. - Нас зовут печь печенье.
- Готовлюсь к экзамену, - захлопнув увесистую книгу, ответил он, поднялся из кресла, направился к двери и обернулся на пороге. – Эльза будет?
- Мать разрешила ей остаться ночевать у нас, так что с тебя десятка, Дарвин*, - бросил вдогонку выходящему из комнаты брату и заглянул через плечо гостьи, отгородившейся стопкой ярких журналов, занимающих одну нишу вместе с изданием Корнелии. – Что читаешь?
- Ничего, - она с видом нашкодившего ребенка поспешно закрыла статью, в названии которой значилось слово «советы», подняла на меня своих большие из-за линз очков глаза и на выдохе выпалила. – Мне нравится Артур.
- Мне тоже, - равнодушно восприняв откровение, я пожал плечами и пошутил безобидно, но правдиво, - когда он в Кембридже.
С отъездом брата в университет наши взаимоотношения вступили в фазу оттепели. Мы виделись реже, соответственно меньше ссорились, чаще прислушиваясь друг к другу и находя компромиссы. Возможно причиной тому послужили общие интересы, которые то и дело всплывали в разговорах. Он делился впечатлениями о гибкой программе занятий, преподавателях, жизни в студенческом общежитии. А я слушал с полной уверенностью, что вскоре сам окажусь там же.
- Дурачок, - Жаклин смущенно улыбнулась, заправила за ухо выбившуюся из косы короткую прядь и прошептала еще тише, - я в него влюблена.

5 лет назад
- Ох***еть, – я косился на каталог свадебных платьев, в сердцах брошенный Жаклин на скатерть, пытаясь справиться с крайней степенью удивления.
Возглас частично утонул в шуме оживленной улицы, но занимавшие ближайшие столики люди и официант уловили всю безысходность, выраженную не самым цензурным образом. Я прекрасно понимал, что такая реакция резала нежные ушки моей собеседницы и посетителей кафе на Монмартре. Только вот никак не мог подобрать другого слова, на себе почувствовав смысл расхожей фразы «Жизнь к такому меня не готовила».
- Жаклин, ты с ума сошла? – сверля девушку глазами, я задал резонный вопрос и сложил руки на груди. – Через три недели тебе ехать в Страсбургский университет, мне через два месяца возвращаться в Лондон. Лето заканчивается и наши нескучные деньки тоже. Смирись.
- То есть все это для тебя ничего не значило, Кай? – она нервно хватала воздух, то ли сдерживая подступающую истерику, то ли наоборот бравируя ею, чтобы меня загрызла совесть. – Мне казалось, что ты изменился, поумнел, понял, что мы могли бы стать красивой парой, как считали наши родители.
- Не стоит тащить в реалии сослагательное наклонение, - произнес я, поражаясь масштабу ереси, которую на эмоциях девушка щедро выливала на меня последние пятнадцать минут. – А предков с их бурными фантазиями вообще не следует сюда приплетать.
- Помнишь рождественские каникулы семь лет назад? – спросила она с налетом бархата в голосе, водя указательным пальцем по кромке кружки. - Ты так нравился мне: лондонские экскурсии, видеоигры допоздна – столько внимания гадкому утенку. Нравился даже тогда, когда на празднование притащил свою крашеную курицу.
- Эльза натуральная блондинка, - на автомате поправил, припоминая события, но в отличие от Жаклин не ощущая приступа щемящей ностальгии. – И ты симпатизировала Артуру.
- Замолчи! – взвизгнула она, услышав имя моей школьной подружки, и сжала кулаки, скомкав белоснежную салфетку. – Пошла на поводу глупой статьи, рекомендующей вызвать ревность соперником.
- Стоп, хватит информации, - я устало выдохнул и потер переносицу пальцами. - Жаклин, я самовлюбленный эгоистичный павлин, который жестоко воспользовался твоей симпатией. Отдача обязательно прилетит бумерангом мне в лоб, - успокаивать женскую истерику не легче, чем обезвреживать бомбы. – Тебе всего двадцать и кажется, что прежним мир никогда не станет. Станет – поверь.
На дне обращенных на меня голубых глаз собирались слезы, но девушка не расплакалась. И даже не проронила ни слова в ответ. Подхватив увешанный брелоками рюкзак из красной кожи, поднялась со своего места, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, зашагала прочь.
Я смотрел на ее обтянутый короткими джинсовыми шортами зад, выписывающий знак бесконечности, и думал о том, что гадкий утенок превратился в молоденькую лебедушку. Одежда теснее облегала тоненькую как у тростинки фигуру. Длинную косу сменила стильная стрижка боб-каре. Но очки никуда не исчезли, видоизменившись в продолговатую форму стекол в тонкой металлической оправе.
Жаклин Ламбер по-прежнему и близко не соперничала с моделями, однако при встрече в Париже я вспомнил о ее чувствах к Артуру. Не сам конечно, а благодаря участливым расспросам касательно его успехов в «Макнейл и Эллиот». Это любопытство раздражало не хуже попавшей на кожу едкой щелочи. Естественно все любили Артура. Поэтому он был там, в центральном офисе перенимая опыт на одной из верхних ступенек пирамиды, а я – здесь.
Не пришлось прилагать много усилий, чтобы Жаклин благополучно забыла о своих симпатиях. Она показала мне несколько неплохих ночных клубов и ресторанов, я ей – пару новых поз из Камасутры в качестве образовательного бартера. А спустя пару месяцев этих свободных отношений без всяких обязательств девушка изящным жестом фокусника, достающего из шляпы кролика, выудила каталог с дизайнерскими свадебными нарядами.
Я с неприязнью отодвинул журнал на край стола и, пригубив кофе, недовольно скривился. Бодрящий напиток остыл, но это было малой печалью в сравнении с испорченным утром и соответственно всем субботним днем. В голове не укладывалось, с чего студентке престижного университета, перед которой открыто столько дверей в яркое будущее, так фанатично стремиться замуж. Наверное, с того же, с чего, начитавшись сомнительных советов, плести мне о влюбленности в Артура.
Найдя в свежей газете спортивную колонку, я попытался сконцентрироваться на тексте, но вдумчиво прочитать хотя бы предложение не вышло. Взбесила. Своими заявлениями она выбила из колеи настолько, что даже не сразу нашелся необходимый по ситуации ответ. Тогда мне казалось, что диалог в уличном кафе расставил все по своим местам, несмотря на эмоциональное восприятие девушки и на то, что последняя фраза осталась за ней.
- Знаешь что, - вернувшись за своим оставленным на столе каталогом, Жаклин воинственно ткнула им в мою сторону, - ты еще будешь бегать за мной с кольцом.

* на купюре в 10 фунтов от 7 ноября 2000 изображен Чарльз Дарвин

Выставка в «Рианнон»

Лондон огромен. Сеть из тысяч дорог, многополосных лент автомагистралей и узких выложенных камнями улочек, что без навигатора иногда даже не определить маршрут между точками А и В. А людей еще больше, показатель приближается к девяти миллионам хаотически движущихся объектов. И каждый день терминалы выплескивают пассажиров авиарейсов, чаще в Хитроу и Гатвике, или прибывших поездами внутреннего следования и приехавших с материковой части Европы через пролив на вокзал Сент-Панкрас.
Вся эта масса течет по улицам, попадая в магазины, рестораны, офисы и квартиры. За сорок минут перелета из Парижа в Лондон в расположившемся в соседнем кресле пожилом интеллигенте можно найти интересного собеседника, владеющего книжным магазином в Паддингтоне, и больше с ним не встретиться. Или снять в клубе девушку, рекламирующую на общественном канале какой-нибудь йогурт, провести с ней ночь и, выбросив записанный на салфетке номер мобильного телефона, больше не пересекаться. А порой этот город мал, как тесный внутренний дворик психбольницы, где Макиавелли сидит на одной скамейке с обитателем острова Кеймада-Гранди.
Не думал я, что в «Рианнон» будет столько знакомых лиц на квадратный метр пространства. Еще на крыльце внимание привлек почтенного возраста клиент M&E, который, судя по кольцу на пальце спутницы, после четвертого развода выводил в свет молоденькую будущую миссис. По моим расчетам за брачным договором его следовало ждать месяца через два-три.
В первом зале среди выделенных подсветкой картин я увидел человека, знакомство с которым в какой-то мере тоже пересекало плоскость искусства. Таким был бы туманный ответ на любого рода любопытство. Джеймс Таунсенд по правилу огромной, но тесной столицы знал мисс Скеффингтон, поэтому, не мешая обмену любезностями, я обратился к сопровождавшей его девушке, мисс Констанс Лоренс. Обладательница скромного серебристо-серого платья в пол с улыбкой приняла типичную для галереи фразу «Пейзажи прекрасны, не так ли?», согласившись с ней. И в процессе абстрактного обсуждения творчества упомянула, что связана с ним в своей работе по подбору индивидуальных ароматов. Находясь в поиске подарка на очередное скорое сорокапятилетие матери, которой уже давно не исполнялось больше, я попросил визитку магазина Odorarium прежде чем попрощаться с Констанс и Таунсендом.
А после еще нескольких залов на сцене появилась царица Савская собственной персоной, огорошив присутствием в «Рианнон» нежелательной для меня персоны. Это был уже не вопрос большого и маленького Лондона, скорее теряющего стандартные размеры, стремительно сужающегося мира, где, легко преодолев Ла-Манш, можно поселиться в Англии. Хотя я предпочел бы, чтобы для надежности нас с Жаклин Ламбер разделял пролив. Тогда не пришлось бы столь откровенно и громоздко врать матери, не в первый раз, конечно, но приятного мало, и соответственно втягивать так глубоко в это болото Эстель, которая вполне логично ожидала разъяснений.
Точка в казалось бы законченной, по крайней мере для меня, истории превратилась в многоточие под недвусмысленным взглядом француженки. Жаклин напоминала зомби, который пару лет пролежал в земле и раскопался, ведомый одним инстинктом. Причем если в фильмах ужасов они, как правило, просто хотели жрать, то этот индивид основным блюдом выбрал мои мозги и все остальные органы, до которых мог добраться. Строить из себя святую невинность бессмысленно, потому как вот он, пресловутый кармический бумеранг в действии. Раскрывать весь масштаб собственного свинства ирландской принцессе тоже нельзя. Она слишком идеальна для таких историй, равно как и для танцев на камеру по чужой прихоти.

Мисс Скеффингтон мастерски владела эмоциями и словесными формулировками, при общении с моей матерью безупречно балансируя на тонкой грани, где заканчивалась правда и начиналась ложь. Она никак не отреагировала на появление вызывающе яркой, платиноволосой француженки, и являла собою образец сдержанности, даже оставшись практически наедине со мной. От гостей «Рианнон» нас отделял ряд толстых ребристых колон из белого мрамора.
- Некоторые женщины считают, будто лучше меня знают, что мне нужно, - достаточно уклончиво, но при этом предельно честно я ответил на вопрос и задал свой. - Намеренно шампанским на пиджак?
Спиртное из ее бокала попало на плотную однотонную ткань спустя пару минут после знакомства Корнелии и моей девушки. Девяносто к десяти, что оказалось оно там не без умысла, от чего уголки губ дрогнули едва заметно приподнявшись, когда оценивал масштаб катастрофы емким «не смертельно, жить буду». Вспомнилась первая встреча с Эстель, произошедшая на той же почве. Утро сменилось на вечер, кофейня – на галерею, американо – на слабоалкогольный напиток, а блузка – на пиджак. И все же именно из ее уст хотелось услышать, что к основному мотиву примешалась толика коварной женской мести.

Все извинения на публике и желание помочь звучали очень правдоподобно, с флером искренней заботы, не исчезнувшей даже в отсутствии свидетелей. Мисс Скеффингтон стояла напротив меня на расстоянии немногим меньше метра. Тонкие ухоженные руки сжимали белое полотенце, утопая в мягком ворсе. На косточке указательного пальца блестела чуть отливающая янтарем капля, на которой на миг задержался взор.
- Шанель не простит, - заверил полным понимания голосом и не сдержал улыбку. – Счет 1:1, но за неимением при тебе кофе мне придется искать другую моральную компенсацию.
Эстель пришлось сделать небольшой шаг ближе, поддавшись, когда я, обняв хрупкое на вид девичье запястье, легко потянул на себя. Поглаживая большим пальцем там, где на тыльной стороне под молочной кожей близко к поверхности прорисовывалась вена, приподнял ее руку и краем полотенца аккуратно вытер расплескавшееся шампанское. Наверное, далее по правилам какого-нибудь издания по этикету для аристократов джентльмену следовало галантно поцеловать нежную как бархат кисть, но таких замашек за мной не водилось. Вместо этого взгляд взмыл к лицу, однако до карих глаз в обрамлении густых черных ресниц не добрался, зацепившись за красную помаду.
Сочная краска привлекла внимание, как только мисс Скеффингтон села в Астон Мартин и улыбнулась в знак приветствия. Этот цвет с первого мгновения хотелось стереть, попробовав его на вкус. Прихоть, а им я привык потакать, поэтому склонился к девушке, коснулся угла рта и скользящим движением накрыл ее сомкнутые губы своими. В алом оттенке едва уловимо ощущалось присутствие шампанского и малины, сочетаясь с крупицей безрассудства. Для нее, естественно, потому что это было бы не самым страшным, за чем меня заставали папарацци.
- Мне следует извиниться, - произнес я, отстранившись прежде, чем поцелуй мог затянуться, но запястья ирландской принцессы не выпустил.
Глаголы «следует» и «хочу» не синонимичны, между ними пропасть, ведь приличия не всегда соответствуют желаниям. Целуя девушку с мягкой настойчивостью, срывая вкус и нежность губ, я вовсе не хотел просить прощения за свои действия. А извиняться за паутину лжи и следом уговаривать с энтузиазмом прясть ее дальше было бы верхом глупости. Другой выход определенно существовал, просто я его не видел, пока в поле зрения находилась мисс Скеффингтон.
- Эстель, мне нужна помощь, - не разрывая контакта с глазами, таящими эмоции где-то на самом дне, негромко, четко и серьезно проговорил я. – Два ужина в неделю. Или театр, опера, балет – что выберешь. Обещаю вести себя.. благоразумнее.

Лондон. Полтора года назад.

Я мог бы считать себя рыцарем, если б спасенную от малоприятного светского вечера девушку отвез домой. Важно отметить, что именно к ней домой, пожелав доброй ночи и проследив, чтобы дошла до прихожей без происшествий. Но вместо этого Меган попала в «Лепрекон» и сидела за столиком напротив практически незнакомого человека, который собирался напоить ее вовсе не имбирным чаем, а виски. Куда катится вся осмотрительность? Или же благодаря костюму я выглядел безобидным поняшом? Ответ девушка дала сама, вспомнив о самой безвредной касте нашего времени.

Вынесенный ею вердикт вызвал улыбку. Очевидна же закономерность: если б меня не привлекали женщины, то не интересовало бы декольте Меган, а значит она не оказалась бы в пабе, так явно контрастируя с этим местом. Не только своим элегантным платьем, вечерним макияжем и прической, а скорее той внутренней правильностью, которая ощущалась в ней. Она не пила крепкий алкоголь, негативно относилась к курению и вероятно вела правильный образ жизни. Навскидку назвал бы здоровое питание, пробежки по утрам, йогу и бассейн, добавив к ним какой-нибудь книжный клуб или другое хобби в качестве пищи для разума. А еще Меган упрямо хваталась за культуру диалога, стараясь удержать его в рамках деловых переговоров.

Смело выпив первую порцию напитка, который похоже пришелся по вкусу несмотря на упомянутую ранее нелюбовь к крепости, Меган поставила стакан на стол и взглянула на меня. Вряд ли спиртное так быстро изменило ее далеко не радужное настроение в лучшую сторону, но я определенно оценил появившийся в глазах блеск. На приеме они казались куда более тусклыми и безжизненными.
Говорить о себе мне было не очень интересно, наверное, потому что знал все и особо ничем не гордился. Не идеальный сын своих родителей, не лучший выпускник на своем потоке дипломированных знатоков закона, не самый талантливый адвокат, чтобы ворочать крупными многомиллионными проектами. Ничего занимательного для моей правильной собеседницы.
- По профессии я юрист, - достаточно лаконично ответил на ее любопытство. – Этим и занимаюсь в M&E после Кембриджа с переменным успехом. Возвращаю вопрос.
Куда увлекательнее подтвердить или опровергнуть сложившееся о девушке мнение словами из первых уст. Поэтому обновил стаканы, плеснув в них ароматной янтарной жидкости на несколько глотков, пододвинул к ней очередную порцию виски. В верно подобранном количестве он развязывал язык даже самым необщительным интровертам, даря ощущение пьяной легкости. И нужно его куда меньше, чем эля.
- Вам подходит эта профессия, - с легкой улыбкой заметила Меган. – Моя очередь? Я – врач. После окончания университета проходила интернатуру, а теперь работаю, в клинике Harley Medical Group.
Слова эти были произнесены с долей гордости, определенно с любовью относясь к своему призванию. Живо нарисованный моим воображением белый халат очень подходил внешней строгости, приправленной ложкой холодности. Она читалась во взгляде внимательных зеленых глаз, в ехидно приподнятых уголках губ. Ощущение, словно даже температура воздуха вокруг девушки на несколько градусов разнилась с вполне комфортным теплом майского вечера. Наверное, таким и следует быть медику, чтобы не принимать все слишком близко.
Пока Меган говорила, к столу снова подошла рыжеволосая официантка в ярко-зеленой блузке, тесно облегающей формы. Натяжение ткани на груди явно свидетельствовало о том, что пуговица вот-вот не выдержит напряжения и оторвется, обеспечив шоу. Похоже, мне сегодня везло. И это касалось не только досуга, но и тарелки с замаринованными в лимонном соке мидиями, которые девушка аккуратно поставила в центр.
- Новый рецепт Гарольда на дегустацию, - пояснила она не входящее в перечень заказанного угощение.
- Спасибо, - произнесла Меган, рассматривая моллюски, скромный вид которых совсем не соответствовал изумительному вкусу.
- Вы так скоро ресторанам конкуренцию составите, - я усмехнулся, кивнув в ответ на радушие владельца. – А комнату для курения обустроили?
- Хочешь курить в тепле – кури в машине, - поддела официантка, предварительно бросив взгляд на мою спутницу, словно решая, можно ли при ней отпустить вольность перед тем, как удалиться.
Никотин и выпивка были верными друзьями моего отдыха. Но далеко не всегда нераздельными, потому что бредовые законы Соединенного Королевства не позволяли с удовольствием скатываться в пучину вредных привычек и дымить посреди паба.
Взяв с подноса с морепродуктами очищенную креветку и отправив ее в рот, я вернул все внимание Меган и беседе. До того, как диалог прервало появление нового блюда, девушка говорила о своей работе в клинике. По привычке анализируя информацию, я задумался о специализации врача, подбирая направление деятельности. Фантазия почему-то хотела что-нибудь кровавое и настойчиво предлагала хирурга с острым скальпелем в руках.
- Значит, если у меня заболит сердце, попаду к тебе? – предположил шутливым тоном.
- Не сразу, - что-то загадочное появилось на мгновение на лице. – Скорее встретимся, если продолжите курить так много.
За легким разговором таял виски, обжигая горло пряным привкусом с едва уловимыми нотками трав и оставляя аромат дыма и дубовой коры. Я предпочитал его другому алкоголю, как и дед. Уильям Макнейл считал, что раскрыться напитку помогает решительно все, включая общество и атмосферу места, где он распивается. В этой его философии определенно было что-то мудрое.
Компанию мне составляла вполне интересная, совсем неглупая особа, а «Лепрекон» кроме уютного интерьера предлагал ненавязчивое музыкальное сопровождение. Репертуар в живом исполнении в основном состоял из игривых и шумных ирландских мелодий, с редкими созидательно-неторопливыми кельтскими вставками. Музыканты, преимущественно люди в возрасте, сами выбирали композиции и приносили свои струнные и духовые инструменты. В этих потертых временем и частым использованием семейных ценностях был особый шарм, естественная близость к корням и традициям.

Похоже, присущее всем вокруг веселье передалось и Меган. Вслушавшись в чистое заводное звучание, она перевела глаза на танцующих, хотя по правде лучше подходило определение – пляски, и изъявила желание попробовать. Это прозвучало героически, учитывая неудобную обувь девушки и ее уставшие еще несколько часов назад ноги.
- Почему бы и нет, - вытер пальцы салфеткой и, поднявшись из-за стола, предложил руку, - обувь можешь оставить охранять клатч.

Мельком взглянув на свои туфли на высоком каблуке, Меган без раздумий сняла их. Она приняла раскрытую ладонь и вместе со мной пошла к сцене – покрытым лаком деревянным панелям. Часть пространства занимали музыканты вместе с инструментами, но одной паре вполне хватало места, чтобы не лавировать среди других танцоров, а покрасоваться на возвышенности. Не зря же моя спутница в вечернем платье, юбка которого начинала развиваться черным воланом всякий раз, когда я кружил девушку.
На первый взгляд немного суетные ирландские пляски не предполагали близкого контакта, как к примеру латинская группа. В них сочетались череда быстрых поворотов и отточенные движения, которые Меган, повторяя за мной, чертила стопами на паркете. Она быстро схватывала каждый шаг и позволяла вести себя. Не легкомысленно, а доверяя в рамках танца.
Мне нравилось это. И ее веселье, лишенное притворства, которого хватило на светском рауте. Но я не был бы собой, если б удержался в установленных границах приличия. Ведь это слишком скучно. Сама жизнь слишком скучная, если держаться за условности. А мне хотелось вывести девушку из зоны комфорта.
- Давай кое-что проясним прежде, чем вернемся за стол, - без тени юмора на лице начал я, стараясь к концу фразы не испортить эффект. - Ты села ко мне в машину, пьешь со мной виски и танцуешь. Итого уже три повода забить на правила. Или и завтра утром будешь спрашивать «Вы не сварите мне кофе?».
Гамма эмоций на ее лице определенно стоила каждого слова. Даже размашистая пощечина не заставила бы пожалеть о своем замечании. Но похоже с рукоприкладством Меган не спешила. Она была из более нежного теста.

Лондон. Полтора года назад.

Лед треснул и под ним оказался огонь. Внешне холодная и выверенная Меган внутри горела негодованием, практически не ощущая свежести ночной температуры. От предложенного пиджака она вполне ожидаемо отказалась, с едва уловимой показательной гордостью вздернув подбородок. Мне он тоже был без надобности, поэтому остался в машине. Забрав из автомобиля необходимый минимум для поездки домой на такси, я вверил заботу о своей девочке Гарольду и вернулся к девушке.
Склонив голову на бок, врач неизвестной мне специализации вытаскивала невидимки из прически, ожидавшей появление кэба. Ее неприступность вызывала усмешку, скрыть которую я поспешил, вытащив из кармана брюк упаковку сигарет и зажигалку. Но нормально покурить не удалось, потому что Меган являлась борцом за добро, справедливость и здоровый образ жизни. Она ловко выхватила сигарету у меня изо рта и, вымещая на ней зло, втоптала в асфальт с изящной и немного извращенной радостью.
Ее поступок удивил и развеселил, но, пока пламя преобладало над водной стихией, я предпочел воздержаться от открытого проявления смеха. Ироничной реплики касательно заботы о моих легких – тоже. Лишь собрав все свое недоумение, взглядом предложил девушке объяснить этот импульсивный поступок.

Наверное, с позиции медика рубить нужно именно так – серией метких ударов. Раскладывать по полочкам, называя пагубное в ее глазах пристрастие привычкой, соскочить с которой мне не под силу и тем самым бросать вызов склонной к азартным играм натуре. Нет, я не был ярым фанатом покера и других карточных игр, как и казино в целом, предпочитая другой градус риска.
На этот раз я рассмеялся легко и задорно, словно в компании старого друга. Крутанув в пальцах правой руки черную прямоугольную пачку с сигаретами, ее отправил в расположенною рядом урну прицельным броском. Металлический квадрат зажигалки пожалел, как подарок не особо памятный, но все же по-своему ценный. И только после этого озвучил свое предложение.
- Спорим? – произнес с долей ехидства в улыбке и, предупреждая вполне вероятный отказ, продолжил. – Если ответишь «нет», то решу, что опасаешься проигрыша.
Проследившая за показным действием Меган подняла глаза. В них искрился зеленоватый отблеск неоновой вывески заведения и таилась капелька авантюризма, которая, наверняка, появилась там после выпитого виски. Пока девушка, заинтересовавшись появившимся практически на пустом месте пари, внимательно слушала, я выдал сиюминутную фантазию, причитающуюся мне при победе.
- Хочу свидание. Как барышню пригласишь в ресторан, подаришь розу, развлечешь беседой, - начал перечислять стандартные атрибуты оного.
- А после провожу домой, - подхватила она, отзеркалив мой звенящий юмором тон, и приподняла уголки губ.
- Именно, ведь по правилам приличные леди не приглашают на чай после первого свидания, - отказаться от укола оказалось невозможно.
И все же виски действовал на Меган очень положительно. Он добавил ей искренности: взгляду, мимике, жестам. Сделал легче и похоже решительнее в принятии такой беспросветной для серьезного человека глупости как спор на крыльце «Лепрекона». Задумчиво прикусив нижнюю губу, девушка скользнула глазами за мое плечо, где в искусственном свете фонаря на стоянке отдыхал Астон Мартин, и вновь посмотрела на меня.
- Всегда мечтала о машине, - пропела она голосом ангела.
Прогноз погоды обещал относительно теплую безоблачную ночь. Но я отчетливо услышал, что где-то в отдалении громыхнул раскатистый гром, как отражение моего желания ляпнуть нецензурное в состоянии аффекта. «Ванквиш», любовь всей моей жизни и вдруг предмет пари – не зря о женском коварстве слагали легенды.
Я несколько секунд смотрел на Меган и просто не мог заставить себя открыть рот, чтобы выдавить из себя всего одно слово. В совсем отрезвевшем разуме билась мысль, что никогда еще не представлялся шанс так легко просрать Астон Мартин. С другой стороны, совсем недавно сам обронил фразу об отказе из страха проигрыша, которая теперь смеялась надо мной.
К пабу подъехал классический черный кэб, вызванный заботливым барменом для своих гостей, но мы оба не спешили к такси. Определив своих игнорирующих транспорт клиентов, водитель высунулся в окно и, не понимая всей напряженности момента и моих раздумий, встрял со своей нетерпеливостью.
- Садиться будете?
- Согласен, - коротко ответил я, глядя на свою новую знакомую, и чуть громче обратился к таксисту. – Сейчас вопрос жизни и смерти выясним и обязательно сядем.

Понедельник после выставки. Офис М&E
- Половина девятого утра. Кай, ты ночью устроил пьяный дебош и просишь забрать тебя из участка? – предположила Джанин Гарднер.
- Не угадала, я на работе, - взглянул с печалью на стопку бумаг и двойной эспрессо. – Скажи лучше, почему твой бывший не берет трубку?
- Совещание, по Вестминстерскому мосту бегал нелегал и показывал всем свой нож, - детектив поделилась новостями. – А тебе что нужно?
- У меня тоже просьба оформилась, - уже произнеся слова, прикусил язык, поняв, что поспешил выложить лишнее.
- Так и знала, что ужин в ресторане и синие розы не он придумал, - заметила Джанин, сложив пазл романтического свидания с бывшим мужем.
- Нет, - поспешил разуверить обиженную женщину, - только просил забронировать столик, честно. Взамен мне нужна кое-какая информация.
- Личные данные? – уточнила детектив Гарднер, интенсивно судя по звуку расписывая ручку. – Незаконно, но диктуй, я подумаю.
- Только адрес, - поспешил заверить полицейскую. – Эстель Скеффингтон, предположительно Северный Актон.

Пятница. Выставка в «Рианнон»
Бурная реакция на поцелуй оказалась полнейшей звонкой неожиданностью. Ведь я честно пытался быть милым и обходительным настолько, насколько вообще усвоил эти, называемые правилами хорошего тона, танцы с бубном. И даже в какой-то мере попробовал внести ясность касательно показательного выступления. Но уравнение полетело к чертям из-за одного неучтенного слагаемого.
Эстель интеллектуалка с тонкой душевной организацией. Это ни хорошо и ни плохо – данность. У них всё всегда сложно и запутано, причем не кем-то со стороны, а исключительно ими самими. Одни любят себе усложнять жизнь, а другим, как бы смешно ни звучало, на печали и беды вселенского масштаба просто не хватает ума. И это на самом деле замечательно – глупость как таблетка для счастья. Та самая синяя, предложенная Морфиусом и не выбранная Нео. А я хотел бы выпить именно ее.
Моя спутница отказалась довольно красноречиво для продолжения уговоров. Однако она все же изъявила желание соблюсти условности и попрощаться с Корнелией лично. Я не стал препятствовать, бессмысленно, когда актриса не хочет играть, но выходит на бис для финальной точки.
Найти миссис Макнейл не составило труда. Огненно-рыжий хвост был все в том же зале рядом с копной выбеленных вместе с мозгами волос. Они рассматривали парные морские пейзажи, одно и то же место, с башенкой маяка справа, но две абсолютно разные погоды - шторм и штиль. Матери всегда нравилась вода, как образец грации и изящества, изменчивости и вместе с тем упрямства.
- Хочу приобрести эти картины для своего кабинета, - Корнелия поделилась своей мыслью и, прочитав на моем лице безразличие к интерьеру ее рабочей зоны, перевела взгляд на ирландскую принцессу. - Как вам композиция, Эстель?
Главный эстет семьи, как паук, нашла жертву и заманила в свои сети беседы о прекрасном: выразительности линий, сочности красок и визуальной иллюзии того, что море могло в любую секунду перелиться через раму, выплеснувшись в зал галереи. Мисс Скеффингтон сделала несколько шагов к полотнам, видимо для того, чтобы лучше их изучить, и ее место рядом со мной тут же заняла Жаклин. Не упустила возможности, что совсем не удивляло, скорее немного забавляло где-то на краю раздражения.
- Дашь мне номер своего телефона, Кай? - пробежав пальцами от локтя по ткани к моему плечу, чтобы привлечь внимание, и склонив голову на бок, промурлыкала она.
- Нет, даже если ты будешь последней женщиной на Земле, которую можно т*ахнуть, - процедил в ответ безразличным тоном.
- Как грубо, ты ни капельки не изменился, - француженка с трудом скрыла ноты обиды и следом же елейно полюбопытствовала: - Она знает, какое ты животное?
- Дам тебе ее номер, расскажешь, - усмехнулся и, оставив Жаклин, подошел к Корнелии. - Мам, мы хотели попрощаться. Эстель устала и хочет домой.
Миссис Макнейл взглянула на меня так, словно отобрал у нее новую игрушку, но больше ничем не выдала досады столь короткого общения. Задерживать она не стала, завершив беседу стандартным «приятно было..» и теплой улыбкой. В присутствии царицы Савской Жаклин себе не позволила резкости в голосе, но полным стали взором одарила сполна.
На крыльцо «Рианон» я вышел вслед за мисс Скеффингтон, спешащей в свежий после заката солнца чернильный вечер. Движение здесь было ощутимее всего, кто-то спешил вверх по ступеням, только предвкушая любование живописью, иные, уже удовлетворив тягу к искусству, покинули выставку и в ожидании своей машины с водителем крутили головой по сторонам.

- Я отвезу, - закончить необходимо, как полагается, хотя бы из уважения к себе.
- Не нужно, - Эстель поспешила напомнить о пешей прогулке в коктейльном платье и такси.
Посчитал ее слова проявлением гордости, граничащей с глупостью. А ведь полагал, что безрассудство здесь свойственно только мне. Несмотря на старания матери я никогда не относился серьезно к этикету и манерам, но из минимального их наличия не мог оставить ирландскую принцессу одну на улице. В моем понимании она была девушкой, в отличие от той же Жаклин, которая небезосновательно могла назвать себя трофеем, выброшенным за ненадобностью.
- Наличие папарацци не помешает донести на руках до автомобиля, - попросил пересмотреть решение.
Спорить с аргументом мисс Скеффингтон не стала, подвергать его проверке на правдоподобность – тоже, любезно приняла предложение сменить кэб на Астон Мартин. Вполне вероятно лишь для того, чтобы избежать сцены, достойной светской хроники в желтой прессе. Они всегда любили писать о голубой аристократической крови.
Неуютное молчание заполнило бежевый салон «Ванквиш», когда Эстель заняла пассажирское кресло, а я сел за руль, найдя оставшийся в маршрутах навигатора адрес в Северном Актоне. Следом включил музыку, выбрав составленный преимущественно из классики исполнителей рока плейлист, который чаще всего слушал сам. Композиции скрадывали тишину, делая менее острой, пусть и не могли заменить собою диалог. Работа юриста подразумевала умение красиво и складно говорить, но объяснения не имели смысла после вынесения вердикта. К тому же впереди уже показалось жилое здание, выложенное из кирпича в пять этажей, служившее в прошлый раз конечной точкой.

Спустя пятнадцать минут
- Лидия, не спишь еще? – произнес я, когда секретарь Честера словно нехотя после седьмого гудка подняла трубку.
- Поспишь с тобой, - фыркнула она в своей привычной манере общения, - так, задремала за романом Маркеса.
- Мне нужна картина с выставки-аукциона Линд-Уайатта, - не тратя время, я перешел к делу.
- Кай, я не Санта-Клаус, чтобы доставать из мешка все, что ты хочешь, - иногда она любила игру «уговори меня».
- Конечно, ведь бороды у тебя нет, - я усмехнулся, придумывая ей достойного персонажа. - Волшебница из страны Оз?
- Подлиза, - констатировала она и, уверен, улыбнулась. – Тебе денег на карте хватит?
- Используй счет прибыли с акций, но добудь мне ее любой ценой, - разрешил обратиться к запретному.
- Даже если она будет стоить как Астон Мартин? – уточнила миссис Бейкер, оценив масштаб «хочу».
- Да откуда? Художник еще жив, - ответил на вопрос и перешел к еще не озвученному ею. – Адрес доставки назову позднее.

Спустя еще девять минут
- Кай, милый, что-то случилось? – мать искренне удивилась моему звонку, впуская в свой вопрос заботу и обеспокоенность.
- Расскажи мне, что это было, мам, - я сразу раскрыл ей цель беседы. – Два приглашения на выставку, запланированные, как встреча с тобой и Жаклин.
- За обедом у Рамзи* ты упомянул о своей девушке. Я не стала расспрашивать, но захотела с ней познакомиться, - ее спокойное толкование выводило из себя.
- Жаклин тоже захотела познакомиться? Ее то ты зачем привела? – продолжил свой допрос.
- Я считала, что мой младший сын сообразительнее, - она вздохнула и продолжила объяснение. – Девочка влюблена в тебя и должна увидеть, что сердечко рвать бесполезно.

Воскресенье. Семь утра
- Ее больше нет, Макнейл! - разбудивший своим ранним звонком Гриф почти рычал в трубку от злости.
- Кого ее, Гастингс? - неизвестно почему не отклонив входящий вызов, я пытался уловить смысл его истеричных слов.
- Скеффингтон добралась до записи, - выплюнул он едким тоном, явно пребывая в бешенстве от того, что его переиграли.
- А, ну молодец, хитрая, - закрыв глаза, я упал головой на подушку и зевнул, искренне не понимая, чего Гриф хочет от меня.
- Я знаю, что ты к этому причастен, - даже вопрос задавать не пришлось, собеседник сам озвучил претензию.
- Каким образом, если я даже не знаю, где твой порносхрон? Обвинение без доказательства, - прозвучало сонно и расслабленно.
- Интернет пестрит доказательствами в виде ваших совместных фото, - он выложив джокер из рукава.
- Каюсь, падок на красоту, как портовая шлюха на золотые, - снова зевнул. – Гриф, давай потом, я после веселой ночи спал часа три.
- Я доберусь до нее. И до тебя тоже, - он вспыхнул подобно сухому бревну в камине.
- Доберись, американо и круассаны будут в тему, - я усмехнулся, после чего уточнил чуть серьезнее: - Или это была угроза?
- Констатация факта, журналистов заинтересует рассказ о том, чем занимается внучка лорда, - похоже Гриф признал себя победителем.
- Еще бы, огласка твоей порнотеки выльется в хороший скандал. Я не связан конфиденциальностью и с удовольствием дам интервью.
- Это пятно на твоей репутации, Макнейл, - только ступив на тонкий лед, он понял, что может провалиться сам. - Ты не станешь.
- Конечно нет, семь утра. Высплюсь, обсужу с тобой детали и решу, как подать информацию. Не разберусь сам - поможет штат юристов. А пока пожелай мне сладких снов, - не дожидаясь ответа отключился.

* имеется ввиду заведение Restaurant Gordon Ramsay

- Что нового по Детройту? – сделав несколько глотков из бутылки с водой без газа, спросил я и приземлился пятой точкой на ковровое покрытие.
Казалось, что, так и не дожив до окончания первой полноценной тренировки после перерыва в четыре месяца, я сдохну. Выплюну легкие и сдохну. Дыхалки не хватало, но нельзя было признаваться в этом Честеру, который энергично выполнял жим штанги лежа и периодами косился на меня. Проигрывать я не любил, уж точно не тогда, когда соперником выступал лучший друг, ведь еще полгода назад в спарринге мог хорошенько втащить ему. Сейчас же оставалось только сложить ласты в ожидании, что откроется второе или третье дыхание.
- Отправил аналитикам экономические показатели, но не уверен в положительном результате, - ответил Чез прежде чем, выпрямив руки в локтях, поднять штангу. – Что думаешь?
Несмотря на высящуюся на столе стопку своей работы, инвестиции в инновационное развитие компании «Крайслер» ужом заползли в голову, периодически напоминая о себе. Это дело, давая простор воображению, заставляло мыслить более крупными категориями нежели сфера бракоразводных процессов. Согласно общественному мнению, превознося культ праздной лени как один из самых ярых ее адептов, я не запаривался чем-то кроме своего сегмента. Но это вовсе не означало неумение думать и анализировать.
- Серьезная фирма не даст повода усомниться в подлинности своих цифр, - я озвучил вполне разумное предположение.
- Видимо тонкое место нужно искать где-то на стыке экономики и права, - несколько рвано из-за физической нагрузки заметил Чез. - Вряд ли это попытка отмыть деньги.
- Славу мировой «прачечной» из-за заниженных требований приобрела Панама, - пожал плечами, - но это же не значит, что нет других способов.
Вернув железо на опору Эллиот поднялся и недовольно воззрился на меня сверху вниз. Он, конечно же, понял, что я имел ввиду, и весьма красноречиво выказывал отношение. Вразрез моему восприятию правильную натуру друга возмущали даже намеки на действия в обход правил. В своей работе он в первую очередь выявлял подобные моменты и лишь после детального изучения составляющих брался за дело.
Я давно бы поехал крышей, если б столь скучно смотрел на такую авантюру как юриспруденция. Все эти законы создавались и изучались не для того, чтобы им следовать, а ради грамотного нарушения, не предполагающего негативных последствий. И эту простую истину мне раскрыли совсем не там, где выдали диплом.
- Это рискованно для репутации «Крайслера», но я подумаю, - бросил мне в спину Чез, стоило только подняться с пола и направиться к инвентарю, свернув тем самым беседу.
- Твое дело, - я, не обернувшись, пожал плечами. – Проституцией в Абу-Даби тоже рискованно заниматься, но и ее умудряются прикрыть массажным салоном.
- На счет Абу-Даби.., - интонация Честера претерпела резкое изменение.
Фразу Эллиот не продолжил, то ли подбирая слова, то ли ожидая, что повернусь к нему лицом. Я чувствовал взгляд в районе лопаток, как показатель того, что Чезу нужно сказать что-то важное, но продолжал подбирать блины для гантели. Наверное, стоило бы посоветоваться с тренером, чтобы начать с оптимального после травмы веса, но Кай Макнейл, не первый год занимаясь в зале, сам себе специалист и как-нибудь определит нагрузку для трапеции.
- Ну и? Финала жажду, - вместе со снарядом я подошел к скамейке.
- В эти выходные я поеду в Эдинбург, - выдержав свою эффектную паузу, наконец-то раскололся друг и, уловив недоброе в воздухе, забеспокоился. – Сейчас объясню.
Под моим многозначительно не предвещающим ничего хорошего взглядом, Честер выудил из спортивного рюкзака мобильный телефон. Спешно разблокировал и начал водить по экрану указательным пальцем выискивая нечто, что по разумению не очень сообразительного Эллиота, не даст мне прицельно запустить в него гантелью. Я очень сомневался в успехе этого мероприятия, поскольку не видел ни одной уважительной причины для нарушения традиции Формулы-1. Мы всегда следили за гонками, делали ставки и летели на последний заезд.
- Вот, - Чез подсунул мне гаджет с изображением кольца с бриллиантом. – Я решил сделать предложение.
- А почему не розовый камень в форме сердца? – в конкретный момент времени я не мог сказать ничего более подходящего.
- Ну давай уже скажи, что не для того растил меня столько лет, чтобы отдать какой-то женщине, - Честер отчаянно пытался перевести в русло юмора, но нес еще больший бред.
Самый близкий друг, еще в бессознанке детства помогавший разрисовывать фломастерами обои в столовой, прекрасно знал мое отношение к своенравной и принципиальной шотландке, которую называл любовью всей своей жизни. Если объяснять масштаб неописуемого ванильного маразма этим чувством, то мне стоило искренне радоваться отсутствию подобного в своих и без того не скучных буднях. Понять Чеза не получалось, простить предательство обычая – тоже. Будто ему уикенда другого не будет, чтобы с увлеченностью психа по своей воле влезть в петлю.
Даже при всем желании я не смог бы вразумительно разъяснить, что не нравилось в девушке, которую видел то от силы раза четыре. И это совсем не было ревностью к той, что могла отобрать лучшего друга, ведь иные пассии воспринимались вполне спокойно. Я просто не любил конкретно эту бабу, относящуюся к Честеру совсем не так, как он того заслуживал.
- Поздравлять вроде рано, - попытался подобрать формулировку, - желаю удачи.
- Спасибо, - Эллиот улыбнулся и выдохнул так, словно таскал мешки в гору. – Прости, что подвожу с Эмиратами.
- Не парься, - заверил я, только сейчас вспомнив, что все еще держу в руках гантель. – Я найду компанию.
Тренировка, которой я радовался как дитя рождественским подаркам, резко утратила свою прелесть. Забив на график и упражнения, я отнес снаряд на место, прикидывая, кого можно попытаться дернуть в ОАЭ за три дня до начала гонки на острове Яс. Нормальные люди привыкли планировать такое заранее, поэтому очень полезно иметь среди знакомых ненормальных, способных сорваться в последнюю минуту.
Уставившись в телефон, я отыскал в списке контакты человека, который наверняка оценил бы идею прокатиться на восток, и набрал сообщение: «На 23-е два билета до Абу-Даби, размещение на выходные на яхте по схеме все включено с просмотром заключительного заезда сезона. Халява. Интересует?».

- Заказал тебе на свой вкус, - произнес я, когда женщина в черном костюме заняла кресло напротив меня.
В ресторане негромким фоном играла музыка, завывала тягуче, но не мешала разговору. Это место способствовало комфортным диалогам и своим внешним видом: обтянутыми дымчато-серой тканью стенами и приглушенным светом. Окруженные мягкими креслами столики располагались на подобии шахматки на достаточном расстоянии друг от друга. Заведение сочетало неоспоримый уют с каплей снобизма, присущего его посетителям. Так называемых эстетов смесью романского стиля и английской готики неизменно привлекал Lionheart*. Я обедал здесь не чаще раза в месяц, всякий раз чувствуя редкую для себя ностальгию.
- Не знаю, за что мой бывший настолько любит тебя, но он распечатал полную информацию, - Джанин Гарднер не привыкла ходить вокруг да около при наличии определенной цели для встречи.
- Ты называешь бывшим того, с кем развелась год назад и снова ходишь на свидания, - подметив иронию, я забрал у детектива из рук несколько сложенных пополам листов.
Сотрудница полиции неприступная, как облизанные ветрами скалы на берегу Кельтского моря, лишь хмыкнула в ответ, окинула взором просторный зал и расправила плечи. Напряженная ровная осанка свидетельствовала о том, что в пресловутой толике снобизма, а также в далеком от реалий царствовании Плантагенетов она не видела шарма. И совсем не понимала, чем ресторан мог так нравиться мне.
- Его любил мой дед, семейное, - пояснил, прочитав вопрос в глазах Джанин, и вновь вернулся к добытому досье.
Фортуна, особа ветреная и изменчивая, сегодня преподнесла занятную информацию. В указанном адресе при соответствии района были записаны другая улица и соответственно иной дом. Все лгут, кто-то окружающим, глядя ангелом при этом в глаза, а кто-то себе. И второе независимо от причин хуже первого, разрушительнее. В остальном же я не находил в тексте ничего необычного, хотя чтиво почему-то затянуло как болото Дартмута. Со всей серьезностью заверив себя в том, что обошелся бы краткой справкой о настоящем месте жительства мисс Скеффингтон, я дочитывал уже вторую страницу, не обращая на детектива никакого внимания.
- Ты похож на отца, - на исходе третьей минуты она нарушила тишину а, встретив резкий колючий взгляд, смутилась и принялась растолковывать смысл, - я имею ввиду собранность, манеру держаться, костюм.. то, как смотришь сейчас холодно.. и даже как-то свысока.
Сравнение являлось неотъемлемой частью жизни, своеобразным отрицанием самостоятельности личности в пользу чьего-либо отражения: клон деда, отца или брата. Для успешных родителей вполне нормально ожидать от своих отпрысков каких-то передавшихся на уровне генов особых талантов, как повода для гордости. Проще говоря то самое яблоко, которое от яблоньки должно недалеко упасть.
Гордон Макнейл в общении со знакомыми нередко подчеркивал рассудительность и ответственность старшего сына, его серьезное отношение к деятельности компании, называя достойным преемником. Мне же по его мнению недоставало усидчивости и вдумчивости, коих надо полагать в достатке у Артура, унаследовавшего эти качества от папочки. Порой подмывало спросить, откуда же тогда я взял импульсивность, склонность к беспечности и к риску, но эта язвительность так и оставалась не озвученной. А теперь вдруг Джанин говорила о сходстве.
Сбивчивое разъяснение женщины прервало появление официанта. Прежде чем испариться он без лишних суеты и шума разложил перед детективом столовые приборы и расставил тарелки. Последние похоже полностью завладели ее разумом, что совсем не удивляло при очевидном выборе между разговором со мной и смакованием жаркого с красным вином.
- Расскажешь может уже, сколько папочка предложил тебе за мое отстранение от расследований? – все же не выбросив из головы замечание, я задал вопрос, когда она перешла к яблочному пирогу. - Интересно, как он меня оценил.
Я не сомневался в том, что не без стараний отца было отозвано разрешение на деятельность в качестве гражданского консультанта в убойном отделе. Своей оговоркой детектив Гарднер лишь окончательно подтвердила догадку. Только это могло служить поводом для его встречи с полицейской, и только так она могла уловить общие черты. Уверен, что родитель прессовал мою напарницу со всей настойчивостью своей изворотливой адвокатской натуры. Однако Джанин не изменяя своему характеру не раскалывалась и хранила подробности как банковский сейф вверенные ценности.
- Кай, просила ведь, - женщина вымученно взглянула на меня и вздохнула, понимая, что не удастся возвести этот неприятный ей момент в ранг табу. - Во-первых, я виновата в том, что гражданский консультант присутствовал при задержании группой захвата вооруженного преступника и, получив огнестрельное ранение в предплечье, попал в больницу на операционный стол.
- Не сгущай краски, Джанин, все не так драматично, - возразил в ответ на полный самобичевания монолог.
Она опустила ресницы, словно увлеклась росписью чашки и густым насыщенным цветом ароматного напитка. Детектив всегда стремилась разорвать зрительный контакт, когда остро ощущала свою вину. То ли из чувства ответственности, то ли с примесью самоедства не отпуская события, которые уже не изменить. А раз не изменить, то следовательно, чего париться? Я же жив в конце концов и вряд ли уже попаду в ситуацию, где реально словить пулю. Мне уже надоело повторять Джанин, что в произошедшем нет ее промаха. И стоило подумать дважды прежде, чем своим вопросом возвращать женщину на несколько месяцев назад.
- Ладно, оставим первый пункт, - она подняла глаза, оторвавшись от созерцания красновато-оранжевого чая и, словив мой взгляд, продолжила, перейдя в наступление. - Во-вторых, такие решения принимаются намного выше меня, а в-третьих, я не понимаю, зачем тебе это все нужно.
- Ничего не нужно только трупу, - я усмехнулся и жестом попросил официанта обновить содержимое пузатого заварного чайника.
- Для трупа ты хорошо сохранился, - Джанин улыбнулась тепло, наколола на вилку кусочек пирога и с прищуром произнесла. - Что не так с М&Е?
Видимо абсолютно не вписываясь в тот шаблон восприятия, которым пользовалась женщина, эта тема уже несколько раз всплывала в общении с ней. Совсем не глупая от природы Джанин умела видеть глубже глаз и на основе своих наблюдений заключила, что, будучи юристом, я нахожусь на своем месте. Вряд ли мне самому пришло бы в голову думать о другом образовании и профессии соответственно. И все же я не мог развернуто ответить на самый легкий и вместе с тем самый сложный вопрос. Слишком много пришлось бы ей рассказывать и объяснять. Куда проще без перечисления подробностей принять очевидное - работа с детективом Гарднер помогала забить на деятельность М&E. Однако все же я рискнул объяснить.
- Все так, там есть своя прима, - прозвучало настолько ровно, что собеседница вряд ли поверила этой интонации.
- Кай Макнейл - вот кто настоящая прима, - Джанин звонко рассмеялось, что было редкостью, и кивнула на бумаги из полицейского досье, - ненавязчиво развести моего мужа на должностное преступление. Эта мисс Скеффингтон работа или личное?
- И то, и другое, - ограничился краткой информацией, пресекая ее любопытство, переросшее в допрос. - Ты забыла слово "бывший". Мне понадобится костюм шафера?
Детектив мигом изменилась в настроении, недовольно сжала губы в тонкую линию, воздержавшись от комментариев, лишь гордо хмыкнув при виде моей улыбки. Я покачал головой, отмечая про себя, что за всей напускной строгостью и твердостью она романтичная, оберегающая свое пространство особа, и, оставив распросы, вытащил мобильный. Пролистав последние входящие от матери и выслав Лидии адрес доставки картины, вспомнил, что, еще утром беседуя с судьей, не прочитал сообщение Салинаса. «Сдай билеты. Встречаемся в четверг у входа в аэропорт Гатвик. Будь к 15-00.». Похоже пилот подготовил свой план транспортировки, который был веселее первого класса.
- Прости, Джанин, мне пора, послезавтра улетаю в Абу-Даби, нужно закончить с делами, - она лишь понимающе качнула головой, с грустью взглянув на вторую порцию яблочного пирога, который только успела надкусить. - Оставайся, вдруг Lionheart и тебе еще понравится.

* ресторан фантазия автора, Ричард I Львиное Сердце (англ. Richard the Lionheart)

Лондон. Полтора года назад.

Электронный дневник миссис Лидии Бейкер, 17-ое июля 20ХХ
Сил моих больше нет! Всякий раз, когда я думаю, что вверенное мне на воспитание подрастающее поколение M&E готово остепениться, как младший Макнейл выкидывает очередной фокус. Вчера он самым серьезным из всех своих клоунских тонов попросил найти надежную частную медицинскую лабораторию с полным спектром анализов крови. Грешным делом я подумала, что мальчик доигрался в ловеласа и ищет тихое место, чтобы пролечиться не попав в объектив папарацци, а следом и на страницы желтой прессы. Но его проблемы с головой не поддаются врачеванию.
Итак, на подходе новая авантюра Кая: спор с некой мисс Меган Марчмен (пометка: собрать о ней сведенья) касательно привычки курить как паровоз, где на кон выставлен Астон Мартин против ее приглашения на ужин (пометка: найти фото мисс Марчмен, чтобы понять, что он в ней нашел и нашел ли). Только такой идиот, как Макнейл младший мог выставить автомобиль против ужина в ресторане. А он лишь кривляется и уточняет, что в культурное мероприятие еще входят розы. Откровенно говоря, хочется взять степлер и запустить в его наглую физиономию.
Пометка: напомнить Каю о записи в медцентр на два часа дня.

Начался без лишней скромности самый тяжелый месяц моей жизни. Первым дело я заручился поддержкой союзника в лице Лидии, по привычке обратившись за помощью к коллективной «мамочке». Она, естественно и не такое повидав за годы работы в «Макнейл и Эллиот», отреагировала на просьбу достаточно меланхолично, но жестко, как подобает спартанскому полководцу, потребовала весь запас сигарет, чтобы порезать их ножницами на моих же глазах. Страшная и жестокая женщина.
Установленные миссис Бейкер правила подразумевали полное отлучение от курева, что усложнялось относительной близостью Честера и его тягой дымить не выходя из своего кабинета. Отчасти в этом была моя вина, поделился на свою голову опытом отключения датчиков пожарного извещения. Таким образом Эллиот стал раздражающим элементом в квадрате, потому что к своему нежеланию войти в положение глубоко азартного человека добавлял абсолютно бредовые предложения.
- Я купил тебе никотиновый пластырь, - с порога торжественно громко заявил Чез, показывая зажатую в пальцах картонную коробочку, - не благодари за заботу.
Оторвавшись от документов, которые с черепашьей скоростью читал по странице в полчаса, я вытащил изо рта карандаш с мягкостью F и посмотрел сначала на упаковку, до боли напоминающую сигаретную, а потом на Честера. С такими друзьями врагов определенно не требовалось. Пришлось прикрыть глаза и, потерев переносицу, посчитать мысленно до десяти, чтобы попытаться унять свои расшатанные нервы.
- Чез наклей свой пластырь себе на лоб и проваливай, - прорычал на выдохе и, подавив желание втащить другу, вновь уткнулся в брачный контракт.
Видимо грозный голос подействовал, потому что мужик виновато помялся в дверях, что-то неразборчиво промямлил и удалился восвояси. Следом за ним появилась Лидия, которой скорее всего поступила жалоба. Она принесла обработанную корреспонденцию и большой пакет конфет «Эм-энд-эмс», пристроив его на столе поверх рассортированных писем.
- На сегодня тебе хватит, чтобы отвлечься, а завтра в меню будут мятные леденцы, - доброты и заботы хватило бы, чтобы зажечь второе солнце, в особенности после ее черного юмора.

Электронный дневник миссис Лидии Бейкер, 28-ое июля 20ХХ
Найдя в верхнем ящике стола припрятанную пачку сигарет, решила искренне помочь своему непутевому ребенку расстаться с машиной. Заказала траурную рамку для фотографии «Ванквиш» и фигурку автомобиля с детальной прорисовкой согласно его вкусам из горького шоколада. Торжественно вместе с Честером преподнесли все это Каю. При свидетелях Макнейл держался, но за дверью, кажется, все же завывал в такт похоронному маршу. Люблю свою работу.
Пришлось рассказать Гордону о пари его сына, чтобы разуверить в том, что Кай подсел на крэк или героин. Наркотики у него другие. К тому же дипломированный врач (пометка: мисс Марчмен патологоанатом с весьма неплохими отзывами) вряд ли стала бы превращать моего доверчивого, если дело касается юбки, мальчика в своего клиента. Девушка из хорошей семьи.

Тернистый путь к очищению насчитывал две недели ненавистного здорового образа жизни. Эту маленькую победу хотелось отменить парой-тройкой затяжек, но Лидия, не оценив идею, отобрала новенькую еще не вскрытую упаковку Treasurer. Даже вдохнуть терпкий аромат табака не разрешила, указав на фото моего автомобиля в рамке с черной лентой. Не женщина, изверг чистейшей воды.
- Возможно тебе стоит купить электронную сигарету, - предложил Честер, не бросивший своих попыток из юриста переквалифицироваться в целителя.
- От вейпера до пи*ора, - хмыкнул я, даже не рассматривая вариант ежика в тумане со вкусом клубники.
Счастье все же улыбнулось, когда, забив на основную работу, я поехал с детективом Гарднер на выезд. Там, увидев разобранное на внутренние органы тело жертвы маньяка-хирурга, курили все. Мне очень хотелось присоединиться к обществу, но усилием воли заставил себя думать о «Ванвиш» и дышать дымом через раз.
- Ты меня удивляешь, - усмехнулась Джанин. – Хотя решение верное. Не находишь?
- Не понимаю, о чем ты, - все еще отходя от картины трупа в подворотне возле ночного клуба, я неуверенно ковырнул обед.
- О курении, - женщина конкретизировала свое высказывание и потянулась за бутылкой колы. – Ты адреналинщик, но когда-нибудь поймешь, что это мужской поступок.
Остаток недели я держался на философском обсасывании словосочетания «мужской поступок» и порции виски в традиционный утренний кофе. Привыкать к этому миксу не стоило, потому как он ненамного лучше пачки сигарет в день, а я вроде как решил стремиться к здоровому образу жизни. Однако пока проблема не была критичной, к тому же после алкоголя курить хотелось значительно меньше.

Электронный дневник миссис Лидии Бейкер 11 августа 20ХХ
Нет слов, естественно цензурных. С самого утра, т.е. к одиннадцати часам, Кай снова заявился на работу бодрым, веселым и невозмутимым. Скорее всего начал опять утро с виски. Не знаю, бросит ли он курить, но как бы такими темпами не пришлось лечить его от алкогольной зависимости (пометка: нашла хорошую клинику близ Бирмингема с индивидуальным подходом к пациентам).
Однако уже после обеда его безоблачное настроение дало сбой, потому что сваренный мною американо оказался не достаточно черным. Кай распсиховался по этому поводу, как самый настоящий капризный ребенок. Не выдержала сама, измельчила в его напиток две таблетки успокоительного – и недовольства поутихли. Метод возьму на заметку, чтобы быстро и качественно успокаивать Честера.
Не думала, что младшему Макнейлу свойственны черты волевого темперамента. Уж он то, уверена, себе ни в одной блажи не отказывал, а тут такие лишения. Всерьез задумываюсь о том, чтобы послать мисс Меган Марчмен корзину фруктов и бутылку вина (пометка: узнать цену на шато Марго).
Пометка: напомнить Каю о времени анализа.

Пятый в череде посещений медицинского центра визит ставил точку в споре с Меган. Как и четыре недели назад я забрал ее в обеденный перерыв из Harley Medical Group. Врач неизвестной мне специфики возражала, уверяя, что могла бы добраться сама, но Астон Мартин определенно нравился ей больше общественного транспорта. В этом мисс Марчмен все же созналась только во время последней поездки, видимо понимая по предыдущим показателям, что чуда не случится и я не накурюсь в хлам в последний день пари.
- Меган, меня снова всего искололи, - шутя пожаловался я, выйдя из лаборатории, где флиртовал с молоденькой медсестрой, занимавшейся забором крови из вены. – Не хочешь меня пожалеть?
- Нет, - возвращая усмешку, коротко и безапелляционно отказала девушка. – Сладкого тоже не просите.
- А назвать профессию более детально? – предложил раскрыть тайну и, приземлившись на диван рядом с ней, поправил манжет рубашки, надетой ради выезда в суд. - Вдруг мне понадобится консультация.
Сравнительно недолгое ожидание результатов каждый раз скрашивал диалог. Строгая и правильная мисс Марчмен естественно больше слушала, с интересом к деталям задавая вопросы, тем самым поощряя рассказывать дальше. Трепаться я умел неплохо, изредка выводя собеседницу на откровения, но сегодня она была необыкновенно молчалива. То ли по личным причинам, то ли из-за надвигающегося поражения.
- Знаешь, Меган, мне очень нравится идея нашего «Белого танца», - начал я, когда девушка получила конверт с результатами из рук сотрудницы центра. – Но она привлекает меня куда меньше возможности иметь в друзьях юриста, полицейского и врача. И как понимаешь, для идеала мне не хватает только тебя. Что скажешь?
- Скажу, что показатель снизился с десяти до нуля, - ознакомившись с последними данными, сообщила мисс Марчмен. - И я патологоанатом.

ОАЭ, Абу-Даби

Когда методичный прессинг и рутина начинали давить на мозг, я закидывал необходимый минимум барахла в рюкзак и ехал в аэропорт. Испания, Марокко, Эмираты – собственно все равно, где впадать в алкогольный Ренессанс, захватив с собой Честера или в одиночку. Второе даже лучше, потому что поездки, не обусловленные тормозящим веселье рационализмом, основательно прочищали сознание, а, достигнув просветления, было кому отзвониться и попросить утрясти проблемы с законом. Они чаще всего представляли собой мелкие нарушения, обязывающие к выплате штрафа, но с больной головой и из участка решались такие вопросы туговато.
Вероятно, поэтому меня не сильно расстраивало дезертирство Эллиота. Я догадывался, что однажды этот подкаблучник предаст традиции многолетней дружбы ради бабы, и достаточно легко нашел компанию в виде Рафаэля Салинаса. Пилот, убежденный юбочник, ценитель выпивки и раздолбай во всем, что не касалось работы, подключил к мероприятию своего кузена. По описанию выходило, что Эрик Нортон заядлый любитель гонок, у которого в крови закись азота.
В качестве отправной точки веселья хитрый испанец предложил провернуть план, который нормальный человек назвал бы сомнительным, однако таковых среди нас не оказалось. Да и чего тут сцать, когда жизнь всего одна, и проходила она по большему счету в офисе M&E в атмосфере монотонной скуки. Поэтому, заделавшись стажером British Airways, я облачился в форменную рубашку, прошел, состоящий из фраз «Не трогай, не смей нажимать, не дыши рядом», краткий инструктаж Рафа, и отправился знакомиться со стюардессами. А после и вовсе переместился на кожаный диван, чтобы пообщаться с красиво путешествующими малолетками и узнать их родословную на будущее.
Знойный независимо от времени года Абу-Даби, точнее международный аэропорт показался множеством огней ближе к четырем часам утра по местному времени. Юркая в воздухе белая стальная птица успешно совершила маневр и зашла на посадку, проехав по длинной асфальтированной полосе. Выпроводив мажоров вперед, на регистрацию я и Эрик пошли по той же схеме в качестве вип-персон, перемещающихся исключительно посредством частных рейсов. А потом еще час ждали Рафаэля, привычно проходящего необходимые манипуляции с самолетом.
Любезно пригласивший меня вместе с друзьями на свою яхту Мохаммед ибн Рашид Аль Ферун был личностью финансово обеспеченной вплоть до седьмого колена. Он имел в своем распоряжении яхту, парк эксклюзивных автомобилей и, если верить слухам, собственную авиакомпанию. Но сейчас непроверенные данные интересовали меньше всего, хотелось поскорее отыскать представителя принимающей стороны, предложенного в роли гида и, подозреваю, доверенного лица старого араба. По крайней мере я думал именно так, пока не увидел активно болтающего по мобильному паренька с моим именем на табличке.
- Надпись вверх тормашками, - произнес я, кивнув на лист в его руке.
- Проходи, турист, не заслоняй обзор, серьезного человека жду, - вместо благодарности недовольно на ломанном английском буркнул он и, перевернув бумагу формата а4, вернулся к разговору.
- Дождался, я Кай Макнейл, - хмыкнул, находя забавной всю эту ситуацию, и не упустил возможности подшутить. – Плохо ты встречаешь гостей Мохаммеда ибн Рашида. Где красная ковровая дорожка, поднос с шампанским и финиками, оркестр и полуголые танцовщицы? Как вообще тебя зовут, чудо природы? На кого подавать жалобу?
Прозвучало настолько серьезно, с нотками искреннего изумления в приказном тоне, чему я научился у своего отца-управленца. Салинас за моей спиной кашлянул, даваясь смехом, Нортон остался невозмутимым, а на парня речь произвела ошеломляющий эффект. Он, едва не выронив телефон на пол, как-то сдавленно икнул, видимо представив, как отгребет за неподобающее отношение к уважаемым людям, и полными растерянности глазами уставился на меня.
- Дядя Мохаммед.., - замямлил малец, обозначив родство с главной нефтяной империи, бросил просящий о помощи взгляд сначала на Рафаэля в костюме пилота, а потом на его брата. – Я Амин.. А ты точно юрист?
Замечательная по своей сути недоверчивость вызвала усмешку и раздразнила бурную фантазию. Но раскрыть таланты слагателя легенд не дал Рафаэль, многозначительным жестом положивший ладонь мне на плечо. Вполне понятно, что за восемь часов в воздухе он устал больше стажеров, которые делали селфи для инстаграма на фоне приборной панели, флиртовали с бортпроводницами и записывали номера прелестниц в телефоны.
- Кай, отдохнуть бы после перелета, - подтвердив мою догадку с усталостью в голосе произнес пилот.
- Хороший вопрос, Амин, - шагнув к юнцу, крутанул его на сто восемьдесят градусов, приобнял за предплечье и повел к выходу из здания аэропорта, - иногда мне кажется, что это не так, но потом я вспоминаю о дипломе Кембриджа и снова втягиваюсь в Матрицу. Ты ведь понимаешь меня? – встречающий слабо кивнул, не решаясь прервать. – В общем, вези нас на яхту и узнай у дяди Мохаммеда, когда ему удобнее поговорить о делах.
Уже загрузившись в массивный представительный автомобиль черного цвета, я понял, что совершил ошибку, заняв переднее сидение возле Амина. Он вел машину неплохо с учетом того, что в силу возраста права получил недавно, но весь путь до города тарахтел мне в ухо. Кузены, откинувшись на кожаный диван, кемарили, а я слушал монолог двадцатилетнего гида, надеясь, что поток информации вот-вот иссякнет. Но не с моим счастьем: краткую историческую справку сменили экономические характеристики, следом началось перечисление достопримечательностей, что плавно перешло в рестораны, клубы и наконец в расписание заездов Формулы-1. Амин не просто обожал болтать, заменяя незнакомые английские слова арабскими, но еще и являлся большим фанатом гонок, мечтавшим о карьере Шумахера больше, чем о должности в семейном бизнесе. Поэтому его вдохновленный монолог свернулся лишь после того, как машина, въехав на охраняемую пристань, остановилась возле одной из яхт.
- Почему «Сапфира»? – прочитав название судна, спросил Нортон, похоже ничему уже не удивляющийся после полета с британской золотой молодежью.
- В честь младшей дочери дяди, - с уже ставшим привычным акцентом охотно пояснил малец, пропуская гостей вперед. - Дяди Мохаммед подарил яхту ее матери, своей четвертой жене, но той без надобности.
О семье почтенного араба в возрасте я знал очень мало и лишь с его собственных слов. Для европейского мышления было необычным наличие семерых детей от четырех жен, которые ко всему жили под одной крышей. Мне и одной женщины на постоянной основе в своем личном пространстве казалось много, а здесь такой хоровод.
«Сапфира» была достаточной компактной, скорее всего купленной для отдыха в достаточно приватных условиях. Или по привычке сорить нефтедолларами. Она состояла из пяти комнат для сна, гостиной и миниатюрной кухни, естественно дорогих в своем оформлении хотя бы по тому, что почтенный Аль Ферун не признавал ничего, кроме лучшего. Если дерево, то обязательно красное, какой-нибудь малайский падук, потертый под старину с добавлением сусального золота, а если люстра с множеством изящных резных висюлек, то скорее всего от Сваровски.
- Тренировку завтра в час дня смотрим или организовать вам культурные мероприятия в самом Абу-Даби? Экскурсия? Спа-салон? – уточнил Амин, подтвердив мысль, что не отстанет от нашей компании на этот уикенд.
На слове «спа-салон» кузены переглянулись, так выразительно отражая свое отношение к данному предложению, что стало очевидно, этого им ни за какие сокровища мира не надо. Затем оба уставились на меня, всем своим видом требуя нормальный отдых с видом на финальный заезд сезона. И в этом я был с ними солидарен.
- А сам ты тоже так отдыхаешь? – я не сдержал ехидства в голосе. – Мы много работаем, Амин, на отрыв у нас всего пару дней, посему программа предельно проста: выпивка, кальян, девочки. И само собой заезд, потом что остального в Лондоне в достатке.
- Понял, - Амин кивнул и довольно улыбнулся, смекнув, что ему тоже обламываются неплохие выходные. – Наберу на счет колес.
- Нет, с этой дряни я слез и тебе советую, - заметил я, подавив желание зевнуть, взглянул на часы, пытаясь определиться в часовых поясах, и объявил: – Так, до одиннадцати меня не кантовать.
Условившись собраться за завтраком к полудню, мы разошлись по каютам, судя по всему достаточно похожим в своем внешнем интерьере. Мне досталась комната в фиолетовых тонах, Салинасу зеленая, а Нортону повезло меньше всех – ему Амин предложил розовую. Без признаков слащавой ванили в отделке, но все равно розовую, явно под любимую цветовую гамму той самой Сапфиры.

Плюс несколько часов
- А он миленький, - распевным шепотом раздался женский голос. – Смотри, как забавно по-мальчишески хмурит бровки во сне.
- Блондин мне все равно понравился больше, - ему вторил другой, не менее нежный, тоже принадлежащий девушке.
- Ты просто ничего не понимаешь в англичанах, - фыркнула в ответ обладательница первого голоса. – Только глянь
- Не стесняйтесь рассматривать, покрывало тоже можно убрать, - не притворяясь больше спящим, я отрыл глаза и встретился с улыбающейся блондинкой. – И кто же мы?
Не самое обычное начало дня, когда, разбуженный бесцеремонным вторжением в свою спальню, я вслушивался беседу нарушительниц покоя. Определить, кто они и зачем пришли, было не так уж сложно даже до приема стимулирующей мозговую активность дозы кофеина. В эмиратах не принято без приглашения вламываться на частную собственность, тем более занимающую часть набережной закрытого для проведения соревнования острова Яс.
Изучающая мое лицо незнакомка испуганно отшатнулась назад, но далеко сбежать не успела, будучи пойманной за руку. Хорошей реакции она явно не ожидала, поэтому, поспешив сменить выражение, натянула на губы кокетливую улыбку и присела на край постели. При этом чуть раскосые голубые глаза внимательно следили за моими действиями.
- Извини, что разбудили. Мы твои давние подруги на этот уикенд, - когда я выпустил хрупкое запястье, проинформировала девушка и поправила завитые выбеленные пряди, кольцами упавшие ей на лицо. – Согласен?
- Даже не знаю, - задумчиво протянул я и приподнялся на локте для более удобного зрительного контакта с худенькой шатенкой, осмотрительно расположившейся подальше от кровати. – Ты повернись-ка боком, - оторвалась от ярко выкрашенной стены и грациозно развернулась в профиль, - а теперь задом, - красавица без колебаний продемонстрировала попу и белый низ бикини. – Все равно нет, глаза у тебя не того цвета, напоминаешь одну знакомую.
- И ты ее не хочешь? – обиделась темноволосая, искренне недоумевая, как сходство могло стать отрицательным фактором и лишить ее клиента.
- Не хочу тебя, - поправил ее, пожал плечами и вернулся к светловолосой. – Говори, блондиночка, зачем пожаловали?
- Амин просил передать, что господин Аль Ферун приедет через полчаса, - оживилась сидящая на постели «давняя» подруга. – И завтрак уже готов.

ОАЭ, Абу-Даби

Высокий, вполне молодо и свежо выглядящий для своего возраста араб ждал под лучами солнца на широкой пристани. Он предусмотрительно не стал подниматься на борт яхты, чтобы не тревожить Рафаэля и Эрика, завтракающих в компании с сегодняшнего утра пятерых давних подруг. К тому же наличие лишних свидетелей нарушило бы приватность разговора, не позволяя изъясняться прямо. А в нашем диалоге недомолвок и полутонов быть не должно, все необходимо обозначать предельно четко.
- Добрый день, господин Аль Ферун, - бодро сбежав по трапу на твердую землю, я поздоровался с владельцем «Сапфиры». – Спасибо вам за гостеприимство.
- Мохаммед, Кай, зови меня по имени, - он по-отечески, хотя реальный кровный родственник так не делал, похлопал меня по плечу в знак приветствия и расположения. – Ни к чему нам сейчас формальности.
Стоит отметить, что Мохаммед ибн Рашид Аль Ферун обладал талантом расположить к себе, несмотря на высокий статус умело поддерживая атмосферу непринужденности. С искренностью в голосе он интересовался обыденностью: спрашивал о родителях и работе в компании; делился переживаниями за своего оставшегося еще в детстве без отцовской заботы племянника Амина; говорил об экономических изменениях, вызванных Брекситом, и сетовал на очередное снижение цен на «черное золото». Последнее вполне естественно не радовало человека, богатство которого происходило из нефтедобывающей отрасли.
Знакомство с арабом я свел благодаря деду, который, даже отойдя от дел и передав управление «Макнейл и Эллиот» в молодые руки, оставался видной фигурой с сфере права. Уильям Макнейл в дружеской манере делился своим виденьем ситуации и весьма ненавязчиво отправлял к специалистам компании, ставшим незаменимыми для бизнеса Аль Феруна. Такой изменчивый в своей цене ресурс как нефть требовал пристального внимания к каждому заключенному контракту не только во времена деда, но и в настоящем. Этот замешанный на политике и экономике рынок лихорадило всегда, следовательно, без помощи специалистов в разных сферах не обойтись.
Приглашая провести выходные на «Сапфире», давний клиент компании в своей привычной лаконичной манере объявил о необходимости обсудить нечто важное, подчеркнув, что это не телефонный разговор. Время таких людей, как правило, стоило слишком дорого, чтобы без видимых причин тратить его на меня. Поэтому, поддерживая легкую беседу о насущном, я ждал, когда Аль Ферун перейдет к тому, что послужило поводом для личной встречи.
- Я приехал с предложением, Кай, - закончив со вступительной лирикой, произнес он с появившейся в тоне каплей официоза. – Мексиканский посредник нуждается в юристе, разбирающемся в тонкостях этого проекта и понимающем его важность для моего бизнеса. На этой должности я вижу тебя, - старый араб взял небольшую паузу, ровно секунду, чтобы дать уловить суть слов. – В конце концов, что такое Британия? Осколок колониальной империи, прибежище чопорной аристократии. Европа изживает себя, мировым лидером потребления нефти являются Соединенные Штаты. И лучшее, что мы можем – делать на этом деньги.
Я искренне считал, что удивить меня не так уж легко, как и любого индивидуума с насыщенной жизнью и минимальным навыком к анализу происходящего вокруг. Однако Мохаммеду ибн Рашиду Аль Феруну это удалось. Неизвестно, какими критериями отбора он пользовался, чтобы определить подходящего кандидата на место юриста в мексиканском предприятии, но, на мой взгляд, подбор персонала требовал серьезной доработки. Озвучивать эту мысль следовало с осторожностью, оставаясь благодарным гостем.
- При всем уважении должен сказать, что вы переоцениваете мои способности, - я остановился в конце предназначенной для яхт набережной зоны и перевел глаза на трассу, которую в очередной раз чистили от песка. – К тому же у меня совершенно другая сфера деятельности.
- Предполагал подобное, - собеседник ничуть не удивился, даже наоборот, задорно блеснув карими глазами. – Давай начистоту, сынок. То, чем ты занимаешься в M&E называется тунеядством и раздолбайством. Мы оба знаем, на что ты способен, когда действительно чего-то хочешь.
Столь откровенное выражение ощутимо пнуло под дых. Одно дело самому четко осознавать свою роль, отыгрывая ее на пятерку с плюсом, и совсем другое – позволять кому-то препарировать эту линию поведения. Арабский клиент знал реальное положение вещей. Он пришел в фирму с хорошей репутацией за решением трудностей бизнеса и благодаря случайной встрече в пустом лифте получил неплохое и что немаловажно действенное решение. Не сразу, конечно же, а спустя три недели тщательного обсасывания каждой мелочи своей проблемы. Все гениальное, как и учил дед, оказалось просто, если одна страна отказывалась импортировать товары напрямую, чиня запреты другой, то в цепочку необходимо ввести третью. Таким образом, договор на покупку нефти составлялся между США и Мексикой, а танкеры с ресурсом приплывали по старинке из Азии. В общем-то у меня вышло впечатлить Аль Феруна однажды, но очень сомнительна вероятность подобного на постоянной основе без должной подготовки.
- Могу я обдумать ответ? – я посчитал нужным уточнить сей момент, потому что скоропалительность ни к чему хорошему не приведет.
- Конечно, - кивнул Мохаммед, соглашаясь дать время. – По возвращению в Лондон хорошенько взвесь все «за» и «против» к концу следующей недели, а пока, - он жестом щедрого шейха развел руки в стороны, - наслаждайся Абу-Даби и гонками. Амин к твоим услугам.
Аль Ферун улыбнулся, всем своим видом давая понять, что встреча подошла к своему логическому завершению. Он озвучил предложение, выделил время на его рассмотрение и ожидал результата, вероятнее всего утвердительного. Получив отсрочку, я намеревался последовать совету и на уикенд задвинуть подальше всё кроме отдыха.
- Скажите, почему год назад вы дали шанс моей идее? - я не напрашивался на комплимент, вполне серьезно интересуясь причиной благосклонности.
- Потому что Уильям заверил в том, что ты меня еще приятно удивишь, - усмехнулся араб. – А он всегда был прав в прогнозах.

Ранее утром
Покинув каюту после освежающего душа, достаточно прояснившего сознание, чтобы общаться с уважаемым бизнесменом, я стал свидетелем, мягко говоря, странных непоняток. Шоу развернулось прямо в узком коридоре, где Амин, заняв дверной проем комнаты Рафаэля и активно жестикулируя руками, на смеси английского и арабского пытался что-то объяснить. Поведение паренька требовало как минимум разъяснений происходящего.
- Что за брачные игры павианов? – искренне удивившись, спросил я и в ожидании информации перевел взгляд с юного родственника Аль Феруна на теряющего самоконтроль Салинаса.

По всему выходило, что предусмотрительный в вопросе женского общества малец лоханулся с субординацией. Увидев в аэропорту Рафа в костюме пилота, он посчитал его наемным лицом и бросился ограничивать передвижения и отдых. После таких подробностей захотелось уточнить, учитывал ли Амин Салинаса, приглашая на яхту пятерых девушек. И вообще каким образом он собирался делить пять на четыре, на три или на два, но в последний момент решил воздержаться от подробностей. Стоило заняться воспитанием молодого дарования, пока не появилось других правил пребывания на «Сапфире».
- Просто ты выглядишь, как раб англичанина, - я хмыкнул, подбросив еще горстку торфа в костер недовольства Рафа и поспешил расчистить ему дорогу, взяв за шкирку парня и оттащив в сторону. – Амин, ты с ума сошел? Рафаэль акционер British Airways. И мне еще обратно с ним лететь. Экстрим я люблю, но в разумных пределах, чтобы без прыжков без парашюта. Понимаешь?
- Понимаю, все в разумных пределах, - взглянув на моего друга, он энергично затряс головой. – А Эрик?
О Нортоне я толком ничего сказать не мог. Мы не напивались вместе в хлам, делясь пьяными фантазиями о полете на Марс, и не смотрели «Матрицу» под кайфом. Салинас представил мне своего кузена непосредственно перед подъемом на борт самолета. К тому же с куда большим энтузиазмом он говорил о пополнении в большой испанской семье, хвастаясь новорожденным мальчиком словно своим сыном. Но, даже имея двоих племянников, я не мог до конца оценить радость события, возможно просто не любил детей.
- И Эрик, - туманно заключил я за мгновение до того, как тот показался в коридоре, - особенно Эрик. В общем, не косячь больше.

Утро на острове Яс
- Кай милый, - в тоне матери преобладали певучие нотки, как и всегда, когда она что-то хотела получить, – ты в курсе, что вчера из командировки в Испанию вернулся Артур?
- Полтора месяца с семьей в Барселоне – это отдых, а не проверка филиала, - ровно заметил я, окончательно отстав от своей компании, спешащей к павильону Феррари.
- Неважно, - Корнелия отмела факт, как нечто незначительное. – Я хочу устроить семейный обед в это воскресенье. И не говори мне о планах, которые нельзя отменить.
- Прости, - произнес я искренне, зная о ее трепетном отношении к мероприятиям в узком кругу родных, - но мой самолет из Абу-Даби приземлится только в понедельник утром.
- Тогда пообещай мне следующую субботу, - попросила она, не скрывая расстройства в голосе, но решив заполучить меня на уикенд. – И скажи заранее один ли ты будешь.
- Я могу взять с собой Чеза? – усмехнулся, ведь Эллиот младший, став практически своим в доме, имел собственную гостевую спальню, находившуюся напротив моей комнаты.
- Он будет рад встрече с Артуром, - с теплом в голосе произнесла Корнелия и вновь вернулась к насущному. – А ты, мой милый, прямо сейчас дай слово, что приедешь.
- Мам, заезд начинается, давай договоримся позднее, - она знала, что прямое обещание я не нарушу, поэтому пришлось импровизировать. – Созвонимся.

День, Яс Марина
Многим привычно сравнивать жизнь с партией в шахматы, где на доске в клетку свершались баталии. Но скорость острее, насыщая кровь адреналином, она вжимала в кресло болида и напоминала о хрупкости единственного по-настоящему бесценного ресурса. Всякий раз, приезжая в Абу-Даби на Формулу-1 я в первую очередь наслаждался именно этим ощущением, перед которым меркли не только мелкие неурядицы, а вообще все проблемы.
Кровь стучала в ушах, из головы вылетело напрочь все, осталась только трасса, ровный отрезок дороги, заканчивающийся крутым поворотом. Осложняло движение и то, что ехать совсем непривычно приходилось против часовой стрелки, вписываясь в практически прямой угол. В таких условиях растягивалась каждая секунда напряжения перед тем, как ударить по тормозам и резко выкрутить руль, заставляя скользящую по инерции машину развернуться на нужное количество градусов. Но снова нет, у меня уже штук пять записей разных лет, где не мог вписаться ласточкой красиво в этот поворот. Что-то всегда не давало до конца отпустить себя и довериться автомобилю. Просто не судьба?

Ближе к полуночи
Типично для осени южных широт яркое солнце весь день с высоты чистого неба палило, плавя трассу и сам воздух. Вечерние разморенные и ленивые сумерки вполне соответствовали, утопая в текиле, которую Амин щедро разливал по стопкам. Алкоголь исчезал моментально, обжигая горло и внутренности, сводя к минимуму любые попытки размышлять над предложением старого друга деда. Он был прав, ведь здесь и сейчас неподходящее время и место для принятия решений, когда всего в нескольких метрах громко визжали девушки под холодными брызгами шампанского из открытой для них уже не первой бутылки. Этот мираж на пустынном берегу за баснословные деньги создавался для исключительно праздности ради.
«Сапфира» не осталась на якоре у острова Яс, как планировалось ранее, потому что Амин очень хотел показать нам ночной Дубай и уверял, что смотаться туда и обратно для яхты плевое дело. Расстояние, действительно, небольшое, к тому же городские огни и подсветка Бурдж-Халифы вполне себе служили развлечением, которое со стороны гостей не требовало никаких усилий. А если в процессе появится желание, то можно переместиться в один из клубов и продолжить на суше. В любом случае, управляющий судном трезвый наемный сотрудник получил четкое распоряжение доставить нас утром назад на пристань для просмотра гонок.
- Я мужчина? – уточнил я, прощупывая почву в очередном туре игры, где на лоб мне прицепили клейкую цветную бумажку с указанием угадываемой персоны.
- Даже не надейся, - фыркнув в бокал, Мария задорно расхохоталась и откинулась на спинку белого дивана.
- Не подсказывай, - шикнул на нее Рафаэль и естественно тоже начал ржать, но, вовремя остановившись, разъяснил, - нет, Кай, технически ты не мужчина.
Основываясь на многолетнем опыте попоек, я давно уже сделал вывод, что любое нормальное развлечение на пьяной волне превращалось в господство дури. Это не зависело от сложности и масштабности мероприятия, даже из монополии реально устроить алкобаттл, переписав сценарий так, чтобы туда самым навязчивым образом вплеталось спиртное. Смысл измененной забавы, как правило, заключался в том, чтобы алкоголь уходил на кураже, хорошо и весело. В данном случае предполагалось лизнуть соли, опрокинуть в себя «лошадку» с текилой и взять с подноса лайм всякий раз, когда на заданный вопрос звучал отрицательный ответ.
- Стоп, выяснили же уже, что минет мне можно сделать, - окончательно запутавшись в полученной информации, я нетерпеливо сорвал желтый квадратик, развернул надписью к себе и скептически уставился на него. – Меровинген*?! Да ладно блин.
- Не человек, - развел руками хитрый малец, наверняка подкинувший эту задачку компании.
- Плюс штрафная, - ловко плеснув алкоголь в две рюмки согласно условиям, Эрик пододвинул обе ближе ко мне.
Уделали. Причем фактически сходилось абсолютно все. Против железной логики я не попер, согласившись с доводами, и притянул к себе руку Марии с насыпанной на тонкое загорелое запястье белой дорожкой. Она звонко рассмеялась, заверив, что щекотно, когда коснулся кожи, слизывая соль, и ловко перебралась со своего места ко мне на подлокотник кресла, откуда будто бы случайно съехала на колени. А чтобы отвлечь от своих перемещений, девушка подцепила двумя пальцами свободной руки кусочек фрукта, собираясь после порции текилы со всей своей совершенно не нужной заботой накормить лаймом.

Глубоко за полночь
-.. на что инструктор закатывает глаза, говорит мне «Достал ты, мужик» и толкает с перил вниз, - припоминая свое знакомство с банджи-джампингом, я рассказывал историю для игры «Правда или ложь». – В жизни не орал так громко, что уши закладывало.
Суть развлечения не подверглась серьезным изменениям, но, уничтожив приличное количество алкоголя на живую душу, не отошедшие ко сну нуждались в облегченном варианте, совсем не требующем напрягать мозг. На палубе нас, не попавших во власть Морфея, осталось пятеро: кроме меня Салинас, Нортон и две девчонки. Одна из них, Карла или Дарла, не припомнить никак имени, все порывалась повиснуть на руке пилота и, устроив голову ему на плечо, уснуть. Ее усталость в принципе не удивляла, ведь местное время давно уже перевалило за полночь, и только у нашей троицы из Британии внутренние часы привыкли к гринвичскому часовому поясу.
- Но драйв шести секунд свободного полета стоил того, чтобы..., - слова застыли на языке, а сам я замер в дверном проеме, от неожиданности выпустив из рук бутылку текилы, которая с грохотом встретилась с деревянным полом, побуждая к емкому определению. – Мля. Эрик, твои друзья? – не уверенный даже на долю процента в связи между мозгом и языком я выдал нефильтрованный бред.
- Двигай давай, криворукий, - отставший в гостиной Салинас пнул меня в спину тарелкой с фруктами и только потом увидел причину промедления, присвистнув. – Ничего себе!
Оставляя Нортона и прелестниц на диване, и не подумал бы, что коренной переворот мог произойти за пару минут, понадобившихся мне и Рафу, чтобы отнести пустую тару на кухню. «Сапфира» по прежнему безмятежно качалась в такт волнам близ Джебель Али, сохраняя пальму по левому борту, но, глядя на неизвестных личностей, поднимающихся на яхту, я отчетливо понимал, что на моих глазах творилось нечто из ряда вон выходящее. Люди с замотанными в черные тряпки лицами, ловко забравшись на борт, вели себя очень уверенно и даже по-хозяйски, чему вероятно способствовало наличие оружия. Автоматы наперевес в общем количестве двух штук сами по себе совсем не внушали доверия, а, будучи направленными на нас, тем более.
С подозрением оглянувшиеся назад девушки среагировали очень быстро и громко, практически перекричав музыку своими звонкими, уходящими в ультразвук голосами. Они обе молниеносно вскочили на ноги и отшатнулись в сторону, но быстро вспомнили, что с судна никуда не деться, только если на дно. Единственный маяк цивилизации, коим являлся искусственный свет на берегу, находился слишком далеко.
- Тихо! – выдвинувшись вперед, на сносном английском гаркнул один из мужчин без опознавательных знаков на одежде. - Руки подняли, держим на виду и выстраиваемся в шеренгу, - он дождался, пока мы все выполним простой и понятный приказ, обсуждать который под дулом стрелкового оружия не хотелось никому. – Вы трое, - указал на меня, Салинаса и Нортона, - идете с нами.
- Баб забираем? – видимо помощник сомневался и ожидал указаний сверху.
- Скажу по опыту, они так себе, поэтому не советую, - я встрял в обсуждение плана.
- Не советую трепаться и дергаться, заложник, - порекомендовал главарь группировки и для убедительности ткнул дулом в грудь. – Не поймешь – мозги вынесу.

Точное время и место не известно
- Пи**ц отдохнули, втянул же я вас, мужики, - шумно выдохнув, я привалился спиной к бетонной плите и прикрыл глаза.
Весь пьяный угар сошел еще на «Сапфире», когда пришлось с завязанными руками неуклюже спускаться на катер, приготовленный для транспортировки на берег. Под покровом ночи моторному судну легко удалось подобраться к яхте не привлекая внимания. Звуки движка вероятно скрадывала бьющая из колонок клубная музыка, либо похитители гребли вручную, предпочтя скорость и спешку только на обратном пути. Сомневаться в продуманности разработанного неизвестным формированием плана, не приходилось, однако понятнее от этого он не становился.
Завязанные за спиной мудреным узлом и, кажется, изолентой руки и непроницаемая повязка на глазах существенно снижали шансы разобраться в происходящем. Привыкнув в большей степени полагаться на зрение, я в цепком захвате поводыря медленно пересек песчаный пляж, пока под ногами не оказалось твердое дорожное покрытие, и сел в непривычно высокий после Ванквиш автомобиль. Машина вряд ли находилась в пути больше часа, но запястья уже затекли до покалывания в пальцах, когда мне окончательно надоело в тишине салона строить версии.
- Можно пробить ему прикладом, если не захлопнется? – не собираясь отвечать на мои вопросы произнес один из похитителей.
- Нужно, - разрешил другой, судя по всему пожалевший о не заклеенном рте, - голова и так раскалывается.
- Товар пока портить нельзя, - раздался предостерегающий голос из рации. – Рано.
Пунктом назначения, куда меня притащили, толкнув на стул, а после избавив от плотного кускам материи на глазах, оказалось просторное помещение с серыми потертыми стенами и высоким потолком, этакий куб с бьющим сверху ярким освещением. Я оглядывался по сторонам, пытаясь выловить в окружении хоть что-то полезное, способное прояснить ситуацию, но в общем хаосе смог сфокусироваться только на Нортоне и Салинасе. Кузенов привели следом, тоже усадили и освободили от повязок. Амина, вырубившегося от количества текилы в свой комнате, и приглашенных им девочек не тронули, по видимому ценность для бандформирования составляли только прибывшие из Британии.
- Нам нужны деньги, выкуп, - из общей массы отборных бойцов подразделения снова выдвинулся главарь и подошел ко мне, развернув лист с текстом на английском языке. – Прочитаешь на камеру, если хочешь домой.
- Не уверен, что отец станет за меня платить столько, не того сына взяли, - ознакомившись с указанной суммой и нервно сглотнув, протянул я. – Может договоримся? А они, - кивнул в сторону друзей, - вообще не при делах.
- Конечно, договоримся, - он хмыкнул и убрал бумагу от моего лица, проигнорировав последнюю часть реплики. – Получит твой мизинец и раскошелится.
Слова головореза прозвучали так повседневно и убедительно, что не осталось сомнений в том, что он из категории людей, которым ничего не стоило вспороть глотку или отсечь две фаланги пальца. Я непроизвольно дернул руками, красочно представив исполнение угрозы. Нет, не море крови и вариации физической боли, а свою мать, получившей в посылочке кусочек сына – и дышать стало реально трудно. Воздуха не хватало, будто в мгновение отказали легкие. В памяти всплыл сегодняшний разговор с Корнелией. Созвонимся – было последним, что я сказал ей утром.
- Подумай над моим предложением сотрудничеству, - посоветовал он и отступил к своим. - В карцер их.

* Персонаж фильмов «Матрица», является программой, созданной Архитектором.

У меня по правилам возник другой вопрос: соответствие объема поста и срока его написания.


В скрине указано количество в 10 строк. Я округляю к большему значению в 10 строк
Открываю свой последний пост.


Осталось добавить еще 2 строки с какой-то фразой, чтобы дотянуть до 10 строк из скрина и пост готов? Тогда меня вообще устраивает всё и по всем параметрам. Правило 1-ого поста в 2 недели замечательное. Нет, серьезно, строчить такие посты в районе 1200 символов можно не напрягаясь хоть раз в 4 дня с планшета или даже мобильного. Ладно, 7 дней, я заведу себе второго персонажа)

Другое дело, что общий объем моего последнего поста больше 12.000 символов. То есть план на месяц я перевыполнил, насобирав активности на 10 постов и могу отдыхать очень долго?

Считаю, что обсуждать необходимо оба пункта вместе, потому как время на 1200 знаков и 12.000 знаков затрачивается разное. К тому же посты в 10 строк никто не пишет.

дописано: Я не удержался и сходил в игру первоисточник, где правила разрабатывались под ситуацию
Впечатлился, этим стоит поделиться, потому как люди играли определенно мощно, выжимая из фантазии целых 5 строк с завидным постоянством

ОАЭ

В мрачном замкнутом помещении в духе хоррора, в затхлом воздухе ощущалась примесь бетонной пыли, оседающей где-то в горле. Оно в раздражении от взвеси сжалось в спазме на вдохе, но сухой кашель удалось проглотить. Куда проблематичнее было заставить мозг соображать. Несколькими часами ранее мне так хотелось накидаться до легкой нирваны в сознании, за что теперь совсем не вовремя приходилось расплачиваться головной болью.
Рафаэль и Эрик о чем-то негромко переговаривались, скорее всего обсуждали последние события уикенда и делились впечатлениями. Нортон в этом вообще оказался вдумчивым и здравомыслящим мужиком, а может просто выпил меньше меня и пилота, от того охотнее составлял план побега из куба с одним выходом. За дверью в другой комнате естественно с большим удобством устроились похитители и тянули кота за все подробности, вероятно, чтобы дать нам продышаться, осознать и вкусить прелести психологического давления.
Уткнувшись затылком в шершавую не штукатуренную стену и закрыв глаза, я вспоминал очередность всех событий: прибытие в аэропорт Абу-Даби, расселение на «Сапфире», встречу с Аль Феруном, день под палящим солнцем на острове Яс и ночной вояж до Бурдж-Халифы. Сутки в общем то выдались неплохими, достаточно насыщенными для последних, но беспросветно идиотскими. Блондинку походу все же надо было трахнуть.

- Они не станут нас убивать, ты прав, - когда Нортон закончил свою объемную мысль, я согласился с озвученным им ранее замечанием. – Значит договоримся.
Другое решение мне на ум просто не приходило, ведь кузен Салисана уже отгреб для разогрева за свой немецкий. Оставался только диалог с мозгом операции. Поэтому я, поднявшись на ноги и размяв затекшую шею, прошел к массивной металлической двери и грохнул кулаком в центр несколько раз, привлекая внимание неизвестных.
- Эй, братство без знамен, я всё осознал и всё скажу, - громко заверил арабов, и, услышав, как за спиной подхватились оба кузена, чтобы занять боевые позиции, шепотом обратился к ним, - пока не надо. Я только на разведку.
С той стороны раздались шустрые шаги и шорохи, свидетельствующие о том, что согласие сотрудничать достигло их ушей. Дверь резко распахнулась наружу, но в открытом проеме никого не оказалось, только резанувший после темноты по глазам и заставивший сощуриться яркий свет. Очевидно, что меня приглашали шагнуть вперед под лампу, после чего, не встретив сопротивления, рванули резко в сторону и вновь заперли наш уютный куб.
За время, что мы провели внутри компактной темной комнаты, большой зал немного преобразился. На столе появился макбук, к которому через переходники подключили модем и мобильный телефон той же фирмы производителя. Один из наемников настраивал сеть, просматривая настройки адаптера, чтобы усилить сигнал в подвале, другой кивнул на стул, предлагая занять место для чтения требований по бумажке, третий, находясь в стороне, внимательно следил за всем, играя ножом.
- Сначала хочу поговорить с главным, - прежде, чем двинуться к позорной стенке, произнес я.
- Ну я главный, - рявкнул широкоплечий качок, еще на корабле объяснявший расклад, и уставился на меня своими туманно-карими без искорки интеллекта глазами.
- Нет, ты исполнитель и ничего не сечешь в нефтяном рынке, но наверняка быстро собираешь автоматы и метко стреляешь, - обозначил свои заключения. – Зови Амина.
Все трое находящихся в комнате тюремщиков ощутимо напряглись, услышав имя племянника Аль Феруна, чем выдали себя окончательно. Занимающийся настройкой сети бросил взгляд на вожака, заметно занервничав, и вновь уткнулся в монитор. Охраняющий выход араб выпустил охотничье оружие, которое, сделав петлю в воздухе, с тихим звуком ударилось острым лезвием о плиточный пол. А назвавшийся главным молча следил за моими действиями, оценив наглость, с которой я выдвинул стул на середину комнаты, чтобы с комфортом дождаться парня.
Амин, при знакомстве треща без умолку, так сильно стремился к образу простого и недалекого представителя молодого поколения серьезной и уважаемой семьи, что даже немного переиграл. Сообразить не составило труда, учитывая, что в серых реалиях в M&E мне довелось, занимаясь примерно тем же, достигнуть своеобразных успехов. Ну а, сопоставив все факты, я даже нащупал подобие мотива, побудившего к необдуманному поступку. Именно сырость плана объясняла его косяки.
В образовавшемся безмолвии еще раз пришлось повторить просьбу о личной встрече с Амином, после чего главарь коротко кивнул подручному, без слов распорядившись исполнять. Тот не собираясь оставлять свой нож на полу, с налета подхватил его и направился к выходу с донесением. Но передавать мои слова не пришлось, потому что искомый субъект мгновением раньше сам нарисовался в подвале, источая бодрость и свежесть отдохнувшего человека. Он вовсе не перебрал с текилой, просто ушел с палубы «Сапфиры» до начала представления.
- Что тебя вывело на меня? – усмехнувшись с новыми нотами высокомерия, спросил молодой араб.
Больше не играя своей роли, он уверенным легким шагом прошел в центр комнаты и оперся о стол, рассматривая меня с таким интересом, словно видел впервые. Я, признаться, делал то же самое, потому как видел перед собой совершенно другую личину и понимал, что от линии поведения сейчас зависело многое, если не все. Одно неверно оброненное слово – и Амин сорвался бы с крючка. А уж угадать, что там у него в голове, и предвидеть последствия не входило в число сверхъестественных способностей в состоянии отходняка.
- Хочешь, чтобы я начал занудно поучать? – вернул ему вопрос. – Ты ведь сам достаточно умен и талантлив. Сотворить такое, - я широким жестом обвел руками просторный зал, - да еще и в сжатые сроки пары часов. Впечатляет. Дядя бы гордился тобой.
Слишком много нитей вело к Амину. Инициативная группа в черном могла выбрать «Сапфиру» только по наводке того, кто знал об экскурсии и имел возможность передать точные координаты яхты. Идея плыть до Дубая и обратно с остановкой возле пальмы принадлежала Амину – это раз. Высадившиеся в нужной точке забрали только нас троих, не подумав даже о том, чтобы обыскать судно и захватить золотого птенчика, за которого вполне реально затребовать баснословную сумму. Ведь доходы юридической компании и рядом не стояли с прибылью от крупного нефтяного бизнеса – это два. И третье, оно же самое важное, похитители требовали деньги не с пилота и бармена, а с акционера British Airways в лице Салисана и Нортона, представленного наследником старинного пивоваренного рецепта и сети питейных заведений. Именно эту информацию я скормил утром Амину, не подозревая, что за отсутствием времени непроверенные данные пойдут в ход.
- Как же, - хмыкнул парень с проблеском горечи незаслуженно обиженного родственником ребенка, подтвердив, что удар пришелся в яблочко. – Он отправил меня прислуживать и ублажать гостей вместо того, чтобы поручить ответственное задание в США. Даже слушать не захотел, вбив себе в голову, что нашел достойного кандидата на должность.
Цепную реакцию запустил старый араб, толкнув первую костяшку. Мохаммед ибн Рашид Аль Ферун своим приездом к, казалось бы, человеку незначительному в буднях крупного предпринимателя явственно указал племяннику мою ценность. А обделенный близким родственником, узнав, кто претендовал на работу во внешне независимой фирме, решился на авантюру. Сумасбродно, непродуманно, но с огоньком и фантазией.
- Знаю, - качнувшись на стуле, спокойным тоном ответил я. - Ты уехал в город сразу после беседы с ним, забив на завтрак и Формулу-1, а мечтающий стать гонщиком не поступил бы так. Предположу, что в приоритете все же офисный труд в мексиканском посреднике. Слышал, в Малибу отличные пляжи, но Америка меня совсем не интересует.
- Дядя Мохаммед уверен в обратном, предложение слишком выгодное, - он поделился своей осведомленностью в данном вопросе и сложил руки на груди, впившись в меня взглядом. – Так с чего верить тебе?
Я не лгал. Находил, конечно, в какой-то степени соблазнительной и забавной перспективу покинуть Лондон, оставив на столе президента компании заявление об увольнении по собственному желанию и тем самым досадив ему. Возможно даже считал, что за океаном, окунувшись в иную сфере деятельности, легче начал бы новую жизнь. Но вот досада, избавляться от старой не очень-то и хотелось. Несмотря на ссоры с отцом, показное бунтарство и нежелание посещать советы акционеров компания «Макнейл и Эллиот» была все же была дорога мне. Она олицетворяла созданное прадедом и расширенное дедом дело. Отречься от всего – предать память своего кумира. К тому же кому-то нужно донимать Гордона Макнейла своими безбашенными выходками, чтобы не расслаблялся.
- Если ты думаешь, что запугать похищением, заставив не соглашаться на сотрудничество с господином Аль Феруном действеннее, чем попросить запись голосового сообщения с отказом и выслать ему, то можем продолжить, - я мягко усмехнулся и окинул взглядом карманных террористов. – Кто желает втащить мне первым?
Охранники переглянулись, ожидая распоряжений от своего непосредственного начальника, но Амин не спешил отдавать приказы. Вместо этого он откинул голову назад и рассмеялся в голос, заливисто и звонко, что тут же подхватило эхо практически пустой комнаты. Не знаю, насколько хорошим был этот знак, однако ситуация в целом развивалась весьма неплохо.
- Он говорил, что ты ненормальный, но чтобы настолько.., - парень, так и не подобрав нужного слова, чтобы определить степень невменяемости, повернулся к макбуку, отсоединил от него мобильный и прицельным броском отправил одну из последних версий айфона мне в руки. – Для звонка не хватит сигнала, но диктофону это не мешает.
Телефон, как верно подметил Амин, показывал отсутствие сети, что объясняло шаманские танцы у макбука с подключением. В любом случае вызывать полицию я не собирался. Воспользовался функцией записи голосового сообщения, объяснив свою позицию нежеланием уходить из M&E, но сразу же парню отдавать гаджет не стал. Вместе с ним направился к ведущей в темный куб двери, повернув ключ и открыл ее, потянув на себя.
- Мужики, вы еще там? – спросил в беспроглядное пространство.
Эрик и Рафаэль не заставили себя ждать и вышли из темени в освещенное помещение, где взгляд притянули капли крови на белой футболке Нортона. В теории, конечно, сам подставился, на практике – виноват я, пусть и не люблю брать на себя ответственность. Увидев Амина во главе похитителей Салинас притормозил и сжал кулаки в предостерегающем жесте, его кузен последовал примеру родственника, уставившись на главаря исполнителей. Обстановка в миг накалилась до предела.
- Стоп, мы договорились, - предупредив вопросы или неравную драку, я протянул молодому арабу айфон, который тот поспешил забрать. – Для идеальной симметрии сделки Эрик должен пробить тебе и тому, кто его разукрасил. И мне заодно, чтобы Нортону было не так обидно, только желательно не по лицу, во вторник разбирательство в суде.
- Как я узнаю, что ты не изменишь решение? – хитро сощурившись Амин сложил руки на груди.
- Тебе ведь нужно признание, серьезное отношение и уважение дяди? – зная, что озвученного ответа вопрос не получил бы, продолжил. – Того же я хочу от своего отца, - усмехнулся, понимая абсурдность того, насколько мы похожи. - До конца выходных лучше переберемся в отель и, Амин, травки бы после твоих фокусов.

Лондон, десять лет назад
У тебя есть человек который тебе очень дорог. Поэтому ты ищешь подешевле.

- Кай, ты дома? – после тихого хлопка закрывшейся входной двери раздался звонкий голос Эльзы. Видимо, заметив куртку и шарф кембриджской расцветки, она нашла ответ на озвученный вопрос и облачила свой тон в удвоенную певучую нежность, продолжив движение в гостиную. – На улице идет снег, поэтому я купила апельсины с корицей и приехала к тебе, чтобы провести вместе..
Мысль так и не закончилась, оборвалась на половине фразы из-за явного удивления, вызванного нелицеприятной картиной. Уверен, моей милой и тонко чувствующей Эльзе не приходилось заставать своего парня со спущенными штанами обнимающим устроившуюся на его коленях голую девицу. Но все когда-то бывает впервые, неожиданно превращая холодный и окутанный белой дымкой вечер тринадцатого февраля в разочарование.
Кристально-голубые глаза Эльзы расширились от затопившего их шока и проступающего вместе с этим осознания очевидного. Шуршащие бумажные пакеты с эмблемой пекарни выскользнули из ее рук и упали на пол. В миг забытые, они так и остались на паркете, когда обескураженная блондинка неуверенно шагнула ближе, ступила на край пушистого ковра цвета кофе с молоком, все еще не веря тому, что видела перед собой.
- Ты не вовремя, - я полоснул ее одной грубо брошенной фразой, даже не пытаясь сбросить с себя загорелое тело новой знакомой.
Без понятия как ее звали, не говоря уже о другой, более сложной информации. Я просто снял девицу по пути домой, когда заметил просыпающиеся из тяжелой грязно-серой тучи мелкие снежинки и понял, что встречи с Эльзой не избежать. Ни сегодня, ни тем более завтра, когда в нее вселится дух дня Святого Валентина, сделав патоку заботы еще более сладкой. До невыносимого приторной.
Эльза знала, как нравилось мне в снежные вечера сидеть на широком подоконнике и смотреть на столицу, под пахнущий специями глинтвейн и апельсиновый штрудель с корицей размышляя о будущем. В этих фантазиях мы всегда были вместе, невзирая на обучение в разных городах, различия графиков практики и стажировку вне Британии. Несмотря на ее связанные с балетом мечты и нескончаемые репетиции перед очередным важным выступлением.
Все это сейчас рассыпалось на осколки, как разбившийся стеклянный шар, наполненный водой и блестящей мишурой, и причиняло боль девушке, которую в школьную бытность я так рьяно добивался. С трудом сдерживая слезы, набегающие на глаза и увлажняющие накрашенные тушью ресницы, Эльза стоически удерживала эмоции в себе, не позволяя открытого проявления неуправляемого негодования. Даже сейчас, сжав подрагивающие губы, она помнила о своем воспитании, которое всегда в равной степени восхищало и бесило.
- Так приятно издеваться надо мной? – тихо и устало выдохнула она, утратив все свое привычное сияние. – Я больше не могу. Не могу и не хочу смотреть, как ты деградируешь и стремительно катишься на дно. Что дальше, скажи мне? Что еще ты выкинешь?
- Не смотри, - предложил я, криво усмехнувшись и погладив ладонью поясницу своей наездницы, чтобы не остывала, - дверь, кажется, еще открыта. Или присоединишься?
Стоило отдать должное, Эльза не заистерила, как умалишенная, несмотря на свойственный ей в других плоскостях наших отношений темперамент. Даже ситуация столь безысходная, безжалостно рвущая нервы миниатюрной ухоженной блондинке, не заставила швыряться вещами, вымещая на них свое состояние. Хотя могла бы запустить полной окурков пепельницей и бутылкой виски мне в голову или попытаться расцарапать своим аккуратным неброским маникюром наглую физиономию. Так мне было бы проще, легче.
Я устал от Эльзы, ее безграничного запаса понимания и ангельского терпения. Просто задыхался от десятка ежедневных звонков или сообщений, поддержки и опеки. Однако не было ничего ненавистнее жалости, которая все чаще застывала в глубине девичьих глаз, и непрекращающихся попыток добиться откровения. Мне не хотелось выворачивать себя перед ней наизнанку, вытряхивать из памяти все произошедшие после смерти деда события и снова тонуть с головой в сочувствии. Искреннем, но слишком противном, абсолютно ненужном на данном этапе саморазрушения.
Вместо этого всего я заполнял пустоту весельем: поверхностным общением со множащимися будто на дрожжах знакомыми, живущими вечеринками до утра; никотином в легких, алкоголем в крови и разнообразием притупляющего сознание дурмана; не лезущими в душу безликими девками. Прожигание жизни, каждую минуту наполненное сумасбродными поступками в компании таких же любителей оторваться, позволяло мне не думать ни о чем, лишь существовать мгновением настоящего. И пусть синим пламенем горит всё, что казалось раньше нужным и важным: планы, стремления, мечты.
- Давай поставим точку, - вероятно, она решила здесь и сейчас озвучить все, что накопилось за время моих загулов, и завершить наивные попытки остаться парой даже за пределами школы. Давно стоило бы принять факт того, что детство закончилось, однако Эльзе слишком нравилось думать, будто между нами все серьезно. – Развлекайся! А я не хочу тебя больше видеть. Никогда!
Вот она и сказала то, что я жаждал услышать на протяжении последних месяцев. Все делалось ради этих произнесенных в сердцах слов, не удержавшейся и расчертившей щеку слезы. Она не хотела показывать мне всю горечь и глубину нанесенной обиды, развернулась и с прямой спиной, неся свою униженную гордость, зашагала прочь, чтобы только на лестнице позволить слабость, зарыдав в голос. Я знал это и многое другое, потому что изучил девушку слишком хорошо.
Эльза по своей воле не бросила бы меня на дне. А я не хотел тянуть вниз за собой ее. Поэтому молча смотрел вслед удаляющейся первой любви, думая о том, что зимние грезы на подоконнике под аромат апельсина с корицей разделить больше не с кем. И по факту незачем.
- Я все сделала верно? – томным голоском выдохнула на ухо безымянная девица. – Не произнесла ни слова, пока здесь была та блондинка. Заслужила награду?
- Слезь с меня, - я спихнул ее на диван, посмотрел с долей отвращения, пусть и меньшей чем к себе, и откинул голову на высокую спинку, негромко охарактеризовав свое поведение. - Какая же ты мразь, Макнейл.

ОАЭ

Утро субботы прошло по мне, смазав следующие после выплеска адреналина и энергии события. Буквально всё от крыльца недостроенного здания на нежилом ещё листе пальмы Джумейра до заселения в люкс в отеле, где тело провалилось в сон, как только голова коснулась подушки. А уже после пробуждения случившееся казалось нереальным, миражом в пустыне, вызванным текилой, если бы не лицо Нортона, расписанное в лучших традициях опережающей разум отдачи. Подставляться так было не совсем разумно, но именно это, определив в похитителях личную охрану семьи Аль Ферун, делало их адекватнее террористической группировки. Однако после снятия масок ненапряжным отдыхом пребывание на «Саприфе» назвать больше не получалось, даже повторяя как мантру слова о комфортном просмотре заезда.
- Перебьемся без баб, - вполне спокойно относясь к лишению женского общества, пожал плечами Рафаэль.
- Впечатления из бокса совсем другие, больше вовлеченности в гонку, - Эрик внес инфу в общую копилку.
Таким образом, после душа, короткого прощания с Марией, джакузи из позолоченных костей тирекса и прочими замороченными атрибутами яхты мы втроем отправились в город, въехав в последний свободный люкс рандомно выбранной гостиницы. Отсутствие номеров отели объясняли проведением Формулы-1, собравшей фанатов со всего мира, и началом более приемлемого по температурным показателям для туристов сезона. Согласившись на двухуровневый люкс с тремя спальнями и видом на залив, Салинас и его кузен разошлись по комнатам и собрались в гостиной только после обеда.
Для минимальной солидности нахождения в гостинице я на двое суток оплатил машину с водителем, которые доставили на остров Яс практически к концу квалификации. После позднего пробуждения в планы не входил просмотр субботних заездов, однако следовало забрать пассы у знакомого Нортона для посещения бокса Феррари, чтобы не пролететь с главным мероприятием уикенда. Решение наблюдать за гонкой вместе с командой красных повисло в воздухе сразу же после его оглашения, потому как к этому склонялись все трое, но помнили о гостеприимстве племянника господина Аль Феруна. Теперь же необходимость обсуждения воскресного досуга отпала, несмотря на отправленное Амином на мобильный сообщение с напоминанием, что «Саприфа» заняла выкупленное на пристани место.

- У меня есть идея получше, - мысль действительно появилась и в свете плавящей все вокруг жары казалась совсем неплохой, - но сначала ужин.
Когда заветные входные попали в руки, на первое место вышли насущные мысли о вечерней программе. Привитый с детства эстетический вкус не в первый раз проиграл желанию сытно поесть, подтверждая верность ранжирования составляющих пирамиды Маслоу. Общий выбор привел в ресторан европейской кухни, не настолько элитный, чтобы требовать от посетителей наличие рубашки и предлагать в ответ большие тарелки с малюсенькими порциями, но вполне приличный.
Арабский город умел поразить воображение новоприбывшего туриста своей роскошью и богатством, баснословным количеством нефтедолларов, превращенных в поднимающиеся из воды острова и небоскребы. Но видимо, суммируя все поездки, я провел в ОАЭ достаточно времени, чтобы относиться ко всему здесь, как к должному. Фактически, если не лежать овощем у бассейна фешенебельного отеля, не уходить в отрыв в ночном клубе с алкоголем и девушками, то стоящих развлечений остается мало. И ведь в самом деле не ехать же на внедорожнике в пустыню, увязая колесами в песках барханов.
- За сколько доберемся до Дубая? – спросил я у водителя арендованного автомобиля.
- По платной час, но можно и быстрее, - прозвучало так обыденно, будто этот маршрут был стандартным. – Куда именно вы хотите?
- Молл Эмиратов, - задав направление, повернулся к кузенам. – Сноуборд или лыжи?
Расположенный в торговом комплексе парк Ски Дубай манил в свои сети привлекательной температурой в минус три градуса и искусственным снегом. Отличить его от выпавшего где-нибудь в австрийском Тироле мне не удалось, даже когда, предварительно упаковавшись в теплую одежду, встал на доску. Сноуборд оказался не только моим выбором, Нортон и Салинас тоже предпочли его лыжам и выбрали самый сложный склон.
- Спорим, я обойду тебя, Макнейл, - Рафаэль явно знал волшебное слово, которое служило двигателем прогресса в моей жизни.
- Даже не надейся, – я запальчиво хмыкнул, легко принимая вызов гонки на скорость.
- Пока будете трепаться, сделаю вас обоих, - выступив на старт на вершине холма, Эрик рванул вниз.

Воскресный день благодаря финалу сезона Формулы-1 пролетел стремительно, шумно и хаотично. Хотя там, где сумбур виделся мне, обывателю зрительской трибуны, все действия команды в боксе Себастьяна Феттеля были отточены до автоматизма. В этом механизме каждый четко знал свое место и обязанности, свидетелем чего я, собственно говоря, и стал. Нортон, словно попав на родную территорию, охотно объяснял творящееся вокруг и комментировал картинку на мониторах достаточно профессионально для человека, далекого от данного вида спорта.
Гонки традиционно проходили на закате, открываясь прогревочным кругом, после чего болиды выстроились для старта: на первой линии два «Мерседеса» Боттаса и Хэмилтона, за ними Феттель и Риккардо, на третьей линии – Райкконен и Ферстаппен. С началом заезда взвился просто нереальный шум двигателей, как и всегда эхом докатываясь, наверное, до центра города. Несмотря на размещение в боксе «Феррари», я все равно болел за англичанина Хэмилтона, который в свою очередь не спешил, уступив первенство Боттасу и отдав ему круг. Радовало все же, что далеко он его не отпустил, оставаясь на расстоянии в среднем в полторы секунды, за ними следовали Феттель и Риккардо. Эта очередность устойчиво сохранялась, оставив все интересные маневры ближе к хвосту, где Грожан в очередной раз атаковал Стролла, который, уйдя на пит-стоп, рискованно менял «ультрасофт» на «суперсофт».
- Ему же еще сорок три круга! – не выдержал Салинас, утративший всякий интерес к не сумевшему пробиться в начало Алонсо.
Боттас отправился на пит-стоп, оставив Льюиса Хэмилтона, который в боксы похоже совсем не торопился. Он вообще, казалось, проходил этот этап несколько играючи, потому что по очкам в общем зачете ушел далеко вперед. Только после двадцать пятого круга англичанин прибавил скорости, нагоняя соперника и опасно дыша ему в спину, но обойти так и не смог.
- «Рено» доездились, - прокомментировал я жесткий косяк, когда Сайнс чуть не врезался в отбойник на выезде с пит-лейна.
Стролл тем временем продолжал жечь, снова отправившись на пит-стоп. Хотя собственно терять уже было нечего, последнее место его всегда дождется. А в борьбе за первое Боттас уверенно брал круг за кругом, но никак не мог уйти от преследований Хэмилтона, пропускающего все возможности для штурма, просто катающегося сегодня в свое удовольствие. К тому же Феттель, который так часто пристраивался сзади, в этом заезде прилично отстал, не мешая кайфовать. При виде такого расклада я начинал беситься.
- Не кипятись так, - Раф похлопал меня по плечу, - человек наслаждается.
- Побыл бы он во всем вторым сыном, - пробурчал я, не сводя глаз с экрана, где на последний круг выезжал Валттери Боттас. – В общем, чуда не будет.

- Подъем, Макнейл, - Салинас пнул ногой мою кровать. – Горазд же ты дрыхнуть.
- Отстань, в прошлой жизни я был африканским львом*, - я потянулся и перевернулся на другой бок.
- Оставлю тебя здесь – и будь, кем хочешь, - Рафаэль взглянул на часы. – На сборы пятнадцать минут.
- Ладно-ладно, - поднял руки в извиняющемся жесте. – Прощайте, Эмираты.

*В среднем лев спит 20 часов в сутки, в особо жаркую погоду может спать все 24 часа