Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Я опоздала на ланч, Брайан, простите, буду должна вам ужин или что загадаете. За окном очень красиво и, кажется тепло, вы не против прогулки?

Софи, с днём рождения

Что я сделала не так?
Эта мысль не давала мне покоя с того момента, когда я увидела свое расписание на сегодняшний день. За последние несколько месяцев на больницу, в частности на отделение общей хирургии, было подана два иска. Доктор Уоллес, главный врач больницы, теперь тщательно следил за работой своих хирургов. Была бы его воля, он сам бы проводил операции, но болезнь суставов лишила его такой возможности.
И теперь я. В графе жалобы: посттравматические боли в плечевом суставе. Но, возможно, вначале он просто не хочет придавать огласки мою ошибку. Мысленно, я тысячу раз прокручивала тот день. Все свой действия. Боже, я даже помнила едва горьковатый запах его парфюма в смотровой, и выгоревшие волоски на запястье, вокруг массивных часов, но никак не могла найти ошибку, с наложением гипсовой повязки на руку его племянницы.
- А ты не допускаешь мысли, что у него просто может болеть плечо? – спросила меня Мэг.
А я растерялась. И снова стала вспоминать, массируя пальцами виски. Конечно, оно у него может болеть, но в прошлый раз он выглядел здоровым. Я, конечно, не стала говорить Мегги, как совершенно неприлично разглядывала его тогда. Дыхание дрожало, когда я делала глубокий вдох. А вдруг именно из-за того, что постоянно отвлеклась на него и допустила ошибку?

- Доктор Кендалл, милая, можно? – и не дожидаясь моего ответа, миссис Эллис вошла в кабинет.
Я вздрогнула, покосившись на дверь. Не время и не место рефлексировать, решила отложить это до момента прихода Брайана Бенкрофта. Снова вздохнула, убрала ладонями мешающие пряди от лица, которые сзади удерживались только вставленным в пучок карандашом и посмотрела на женщину.
- У вас новая шляпка, миссис Эллис?
Женщина расплылась в довольной улыбке и поправила небольшую шляпку с загнутыми кверху полями.
- Да, - ответила женщина, грузно опустившись на стул, и накрыла своей ладонью мое запястье. Как бы доверяя продолжения этой истории, найдя во мне благодарного слушателя. - Сын подарил. Вы знаете, он такой заботливый мальчик…
- Миссис Эллис, вы выполняли мои назначения? – перебила я женщину, отодвигая свою руку из-под ее ладони, делая вид, что тянусь за бланком. - Я вас просила прийти ко мне через неделю, что вас привело раньше?
- Доктор Кендалл, дорогая, - начала женщина. Она крутила кольцо у себя на безымянном пальце. Давно вдова, но продолжала носить кольцо, как память, что не забыла и не забудет. – Я все принимаю, три раза в день, как вы и написали мне…
- Тогда почему вы здесь? - я смотрела на женщину и кажется, догадывалась что ее привело.
И как назло Тиффани, моя медсестра, ушла на перерыв оставив меня одну.
- Спенсер, мой сын, он там в коридоре, – и махнула рукой в сторону двери.
И я проследила за ее рукой, сглотнула ставшую горькой слюну и вжалась в спинку кресла. Настырная миссис Эллис, если бы я знала, что она так рьяно будет мне навязывать своего сына, я бы… А что я бы?.. Да, ничего, конечно, я бы приняла ее, и снова оказалась бы в этой ситуации. Мэг всегда твердила, что мне не хватает жёсткости.
Я уже знала, как буду выстраивать диалог с мистером Эллис– только болезнь его матери и ничего более.
- Я позову его? – допытывалась миссис Эллис, пока я расфокусировано рассматривала за окном пейзаж и подъезжающую машину скорой помощи, и думала, как бы вежливо избежать этой встречи.
- Конечно, миссис Эллис, - серьёзно произнесла я и посмотрела на женщину. – Я расскажу ему схему вашего лечения. Может он сможет как-то на вас повлиять и донести, что это не шутки.
Миссис Эллис совсем не это надеялась от меня услышать и поджала накрашенные губы, отчего они стали выглядеть тонкой красной нитью на ее морщинистом лице. Поднялась со стула и направилась в сторону выхода. Пока она выходила, я пыталась найти свой телефон на столе, чтобы написать сообщение Тиффани. Но как назло он куда-то запропастился. Не хотела оставаться одна, и была уверена, что и сын миссис Эллис, мало подозревал о том, какая теория заговора сгустилась вокруг него.
Телефон я так и не нашла, а дверь снова открылась, и я не стала смотреть на вошедшего. Я писала на отдельном бланке лечение миссис Эллис, чтобы быстро вручить ее сыну и распрощаться.

- Проходите, - лишь бросила ему, не открываясь от бланков.
Ну не могу же я так долго прятать глаза и пришлось посмотреть на вошедшего. Это был не Спенсер Эллис, а Брайан Бенкрофт. Кажется, я так и застыла с открытым ртом, зависла на полуслове, когда растеряно смотрела на мужчину. И все та же легкая горчинка его парфюма появилась вместе с ним. Все такие же темные густые брови и немного взъерошенные вихры волос. Наверное, на улице ветер, - подумалось, - или часто запускает в них пятерню.
«Что? Что я сделала не так? Зачем вы пришли? Что случилось?» - хотела спросить у него, но не сделала этого. Вместо этого отвела глаза, потому что не могла вот так смотреть в его, как делает он. Я мысленно собралась и положила руки перед собой. Посмотрела на свои ладони, будто в них написан ответ.
- А я, признаться, глазам не поверила, когда увидела вашу фамилию в списке пациентов на сегодня, - начала я спокойно и издалека.
Порадовалась, что голос звучит спокойно и даже не дрогнул, тогда как внутри все вибрировало от напряжения.
- Мне показалось, доктор Мейтленд, что небольшая пауза вам не повредит и взял на себя смелость выбрать вам кофе. Правда, долго выбирал, не зная, какой вы любите, но честно старался угадать. Попробуете?
И только тут я заметила в его руке стакан с зеленой эмблемой известной сети кофеен и растерялась еще больше. Он что принес мне кофе? Просто так? Кажется, мелочь, возможно благодарность за помощь Виктории, а стало по-настоящему хорошо. Даже забыла о своих мыслях минуту назад. Это диагноз, да?
- Решили принести мне кофе?
- Вы пейте, а то остынет же.
Кивнула, а что еще оставалось делать. Попросил ведь, позаботился, а я на придумала себе всего ужасного. Иск, ну смешно же. И тут же задумалась - лучше, наверное, иск, чем вот так, чтобы его что-то беспокоило. Но одернула себя за глупости, и вдруг сама же себя оправдала, ведь просто беспокоилась о пациенте. Как же иначе. И даже забыла, что где-то за дверями ждали миссис Эллис с сыном. Интересно, почему они не зашли? Обычно миссис Эллис не из застенчивых леди. Неужели Брайан (про себя я разрешили называть его по имени) как-то смог умерить ее напор.
Руке тепло, потому что удерживала ладонью теплый пластиковый стакан с кофе. Почему-то не решилась поставить на стол, словно боялась, что тепло уйдет, которым мужчина подзарядил мой кофе. Глупость, наверное.
Вопросы-ответы и снова вопросы. Ведь пришел на прием, а не просто так, чтобы принести кофе. А я снова на придумала себе. И где-то внутри стало стыдно, что так неожиданно понравился. Я ведь совсем ничего о нем не знала, слишком легкомысленно с моей стороны.
И он стал рассказывать где и как получил травму, а я пила кофе. Вот совсем непрофессионально, но ведь он сам попросил, а спорить с ним я не хотела. Сделала маленький глоток и улыбнулась. Надо же угадал: крепкий, чуточку сладкий, с легкой горчинкой. Теперь мне это горчинка стала особенно нравиться. Один маленький глоток и даже зажмурилась от удовольствия. Брайан, продолжал рассказывать, я слушала его и улыбалась в местах, где улыбался он. А когда засмеялся, я мгновенно залюбовалась озорными лучиками морщинок в уголках его темных глаз. Пока он не дошел до момента, как получил травму. Тут уже нахмурилась, и улыбка стерлась словно ластиком, когда представила себе это падение и последующую боль.
Кофе пришлось ненадолго отставить. Подвинула к себе планшет и открыла вкладку на нужной странице.
Брайан Бенкрофт. 29 лет. Посттравматические боли в плечевом суставе.
Напечатала, что он рассказал, отсекая ненужное: подозрение на ушиб и нарушение мышц вращательно-манжетного плеча в следствии травмы. Назначение: рентген.
Слишком углубилась в клиническую картину и даже не заметила, как наступила тишина.
Вскинула на мужчину взгляд, а он словно что-то ждал. Ну, конечно, наверное, диагноза. Ну разве я могу так с лёту, без осмотра?
- Простите, - и снова опустила глаза на планшет.
Напечатала в графе диагноз: подозрение на синдром плечелопаточного периартроза (ПЛП). Назначение: УЗИ.
И снова взяла стакан. Вкусно, а потом улыбнулась, поймав его взгляд.
- Словно вы подсматривали, какой кофе я люблю. Спасибо, - опомнилась, ведь даже не поблагодарила.
Но обратился Брайан ко мне как к специалисту, а значит надо и вести себя соответствующе.
У Брайана оказались широкие плечи в простой футболке с короткими рукавами. Сильные руки с выгоревшими и темными волосками. Наверное, много время проводит на солнце, фотографирует. И снова не о том и осмотр пока рано, надо узнать клиническую картину, а рука все равно дрогнула по направлению к нему. Схватила ручку, сама не зная зачем.
– Мистер Бенкрофт, мне надо определить полную клиническую картину, потом я проведу осмотр и направлю вас на рентген, - пока говорила, смотрела в его глаза. Мужчина кивнул. – И уже после будем думать над планом лечения. Возможно потребуется физиолечение.
Я замолчала. Вопросительно взглянула на мужчину, может он хочет что-то спросить? Но наткнулась на такой же вопросительный взгляд. Смолчал. Вздохнула и неловко заправила пряди волос за уши. Протерла ладонью экран планшета, смазывая с него свои отпечатки и снова подняла глаза на мужчину.
- Как давно вас мучают боли, мистер Бенкрофт?..
- … Доктор Кендалл, дорогая, ну долго ждать? – я обернулась в сторону двери, в проеме которой появилась одна голова в шляпке. Миссис Эллис неодобрительно рассматривала Брайана, который, по всей вероятности, нарушил ее планы. А я была так рада, что эти самые планы нарушились.
- Миссис Эллис, мы с вами все выяснили, - ответила, как можно строже, - вы пропиваете курс и ко мне на прием. Раньше я вас не жду.
- Ну, а как же...
- Миссис Эллис, у меня пациент, - строго одернула я женщину, и почувствовала вину, от того как опустились уголки ее ярко накрашенных губ, и добавила, как можно мягче. – Встретимся с вами в среду, хорошо?
Она оставила вопрос без ответа, но голова в маленькой шляпке, из дверного проема исчезла. Правда дверь закрылась совсем не тихо.
- Извините, - виновато улыбнулась и откашлявшись продолжила. - Так как давно вас беспокоят боли?
- Примерно, - протянул он, словно вспоминал, - дня четыре.
Я бросила быстрый взгляд на пациента - я решила, что думать о Брайане как о пациенте, для меня куда более безопасно. Кивнула и занесла новые сведения в планшет.
- Вы обращались к врачу? – продолжала я спрашивать Брайана.
- Обращался. К ветеринару. – и он снова улыбнулся, и снова эти лучики в уголках его глаз. Но я уже полностью собралась, поэтому мне удалось их почти не заметить, и лишь нахмурилась, когда услышала его ответ. – Так получилось. У меня есть друг – ветеринар, он диагностировал ушиб и растяжение, наложил фиксирующую повязку и объявил, что этого будет достаточно.
- К ветеринару? – переспросила я.
Удивление скрыть мне явно не удалось, судя по вспыхивающим озорным искоркам в кофейных глазах.
- Да, - Брайан пожал плечами, - так вот вышло.
-Ясно, - кивнула, словно и правда было ясно, а что еще скажешь. – И у врача вы, конечно, не были.
Брайан отрицательно покачал головой.
- Мне сказали – заживёт как на собаке и в клинику можно не ходить.
«Как же можно так беспечно относиться к своему здоровью, мистер Бенкрофт», - хотела спросить его, но опять же промолчала. Разве это мое дело?
Долго и внимательно я вглядывалась в его лицо, но уже не на предмет привлекательности, а как врач, который пытается изучить пациента. А еще какое-то странное ощущение внутри не давало мне покоя - словно он меня водит за нос. Но такого же не может быть? И зачем ему?
Просто люди по-разному ведут себя в кабинете врача, особенно хирурга. Наверное, думают, что я сразу брошусь на них со скальпелем, вот и ведут себя странно: некоторые слишком нервничают, что не могут усидеть на месте, другие замыкаются в себе и у них слова не вытянешь, а третьи, как Брайан, скорее всего, все воспринимают как шутку, как бы мысленно отстраняясь от насущной проблемы. В планшете выделила жирным шрифтом, направления на рентген, УЗИ, и еще приписала МРТ, чтобы наверняка. Хотя вдруг страховка не покроет, и рядом с МРТ поставила знак вопроса.
- И что же вам прописал… мм.. ваш друг? Может обезболивающее?
- Стараюсь избегать таблеток, доктор Мейтленд. Спасаюсь массажем, - ответил он.
Я вздохнула, поставила локоть на стол и подперла кулаком подбородок, когда посмотрела на пациента взглядом, в котором явственно читалось: что же вы делаете с собой, мистер Бенкрофт?
А Брайан… на мгновение прикрыл глаза и вдруг рассмеялся.
- Кендалл, я сдаюсь. Я использовал старую травму как предлог, чтобы к вам записаться. Она и правда была, года три назад, хотя это меня не оправдывает, конечно.
- Зачем? – вырвалось раньше, чем я смогла придумать ответ. А кровь от волнения уже прилила к лицу, разрисовывая щеки в красный цвет.

Черный кот перебежал пыльную, размытую после долгожданного дождя дорогу и скрылся за поворотом салуна. Я замерла на обочине, прикусив изнутри щеку, давая проезд дилижансу. Нет суеверной я не была, и замерла не из-за кошки, а из-за человека, показавшегося на крыльце входа в салун. Он был похож на того черного кота, который дугой обогнул его здание. Мужчина, разминая мышцы, выгнул спину, приближая лопатки друг к другу, точно, как разнеженная пантера, если такая существует в природе: сытая и дольная. Почему-то именно это определение глядя на него родилось в уме. Мотнула головой. И что я тут стою, перебирая пальцами узкую ручку чемоданчика с медицинскими инструментами и изучаю мужчину. Но ведь он не видел, а значит не стыдно. Конечно я изучаю его с чисто анатомической точки зрения. Даже кивнула сама себе подтверждая эту мысль. Алехандро де Гальварра, а это был именно он, был один сплошной мускулистый узел. И мне не надо было видеть его обнаженным, чтобы понять это. Солнце сильно печет, нагревая щеки. Подняла глаза на небо, но странно солнечные лучи спрятались за широкими кучковыми, похожими на мягкие подушки, облаками. Значит не оно причина горящих щек.
И он обернулся и посмотрел прямо на меня, приподнимая указательным пальцем поля стетсона над лицом. Я растерялась, взгляд заметался от крыши салуна, до шпиля церкви и остановился на водонапорной башне. Словно там было что-то интересное, намного интереснее мужчины, похожего на черного сытого кота.
- Мисс Мейтленд, - услышала я с другой стороны улицы и в паре сантиметров от меня, почти перед моим лицом в дерево вошел боуи — как в масло.
- Вы с ума сошли, вы могли меня убить? - воскликнула я и возмущенно повернулась к мужчине, отчего длинная юбка, резко взметнулась по земле, поднимая пыль.
- Если бы хотел – убил, мисс, - ответил он и тут я спорить не стала.
Все в городе знали, что лучшего метателя ножей чем Алехандро де Гальварра не сыскать. Всегда выигрывал на городских ярмарках, вгоняя нож в сердце яблока, покоящегося на чьей-нибудь голове. И каждый раз у меня от этого зрелища сердце сжималось. А если мимо?.. Но сеньор никогда не промахивался, он всегда был сосредоточен и возвел это свое увлечение чуть ли не в ранг искусства. Наверное, поэтому у него не было конкурентов, а мужья, чьи жены имели несчастье поддаться чарам испанского мужчины, молча терпели.
Я еще раз неодобрительно покосилась на нож в дереве, но сердце все никак не унималось, так же бухало от волнения. Полностью уверенная что мы не станем перекрикиваться через улицу, и наш обмен любезностями можно считать законченным, я свободной рукой подхватила юбку и сделала шаг в противоположном направлении от него, обходя нож в дереве по дуге, как недавний кот - салун. Надо спешить, пациенты, дела, и так уйму времени потратила впустую бессовестно, разглядывая мужчину. Конечно из анатомических соображений.
- Кто-то умер, вы так спешите.
Я поджала губы задетая его насмешливым тоном и расправила плечи. В городе признавали только одного доктора- мужчину, а меня ни в что ставили. Меня это оскорбляла, задевала и не раз заставляло мочить подушку слезами от обиды. Лишь некоторые женщины, отличающиеся врожденной стеснительностью, приходили ко мне.
Удел женщины - выйти замуж и родить ему детей, так думали местные и всегда поучал меня отец. Я бы и не против, если мне еще дали практиковать между этими делами.
- Иду лечить очередное женское сердце, разбитое вашими силами, сеньор, - не осталась в долгу и все так же с прямой спиной сделала попытку сбежать.
Он лишь рассмеялся.
Не зря я сравнивала его с котом, он был также скор и неуловим как зверь семейства кошачьих.
- Вам помочь? - он так быстро оказался рядом, что я вздрогнула и сильнее вцепилась в ручку чемоданчика, который мужчина пытался забрать у меня.
Он уже успел вытащить из коры боуи и спрятать его в голенище своего сапога.
- Справлюсь, - буркнула я, искоса взглянув на Алехандро.
А глаза у него вовсе и не темные, как я думала раньше, а как листья осенью - от янтарного у самого ободка листка до зеленного, как у основания ветки. А издалека из-за широких насупленных бровей, казались совсем черными, как бездна, в которой не знаешь, что таится на дне. И пах он как... хм. Мужественно. Запах мужского пота смешивался с запахом улицы, кожаной жилетки, что была надета на нем и мыла. И совсем не отталкивающим был этот запах, заставляющий морщить нос, а скорее наоборот - хотелось подвинуться ближе и уловить еще какие-нибудь незнакомые доселе ноты аромата. Стетсон скрывал его лицо, держал в тени своими широкими полями, но мне все равно удалось рассмотреть слегка обветренную кожу на его лице, морщину между густыми бровями, которая возникает если долго хмуриться на солнце и уже отросшую щетину на подбородке. А насмешливая улыбка кривила его чувственные губы. Опять неподобающие определения лезли в голову. Да что со мной такое? Это все жара, конечно, только она так не благотворно влияла на меня всегда. Ну и немного присутствие сильного мужчины так рядом, а еще и не пациента. Хотя что скрывать, мужчин-пациентов у меня и не было.
- Я все же настаиваю, - не унимался Алехандро, а мне захотелось уступить ему.
В конце концов сильной женщиной, стремившейся к самостоятельности я не была. Но не стала. Потому что за спиной, снова на другой стороне улицы, я услышала женский голос, который звал мужчину, находящегося рядом со мной. Мы с Алехандро синхронно обернулись на этот голос. В дверях салуна показалась молодая женщина с копной рыжих волос. И весь ее вид говорил о том, что она зашла не для того чтобы обсудить с ним, каким стежком лучше сшить ему ножны.
- Вас, кажется, ждут, - произнесла я, отчего-то задетая и рванула на себя ручку чемоданчика. - Хорошего вам дня, сеньор Гальварра, - бросила следом и быстро пошла вперед, в совершенно противоположную сторону от того места, куда я торопилась, размахивая чемоданчиком.
Подальше от мужчины с повадками кота.

Доброе утро, Брайан. Надеюсь, ты хорошо спал?

Приятного аппетита и удачного тебе дня :-)

Клиника Harley Medical Group - Лондон

До конца многочасовой смены оставалось всего пятнадцать минут. А стрелки часов словно замерли и никак не хотели двигаться.
- Надень мое платье. Я всегда на такие случаи храню в шкафчике запасное.
А я продолжала беспокойно поглядывать на часы и лишь в пол уха слушала Мег. Она уже открыла шкафчик, который неприятно скрипнул, посетовала, что надо смазать, но забывает и достала на плечиках платье. Серебристое, короткое с бахромой на подоле юбки. Я с сомнением оглядела наряд и снова вернулась к своему отражению.
Время тянулось долго, невыносимо нудно. А может наоборот – быстро. Кому как. Я смотрела на себя в зеркало, которое показывало меня в полный рост, и ладонями оглаживала юбку на бёдрах.
- Знаешь, она не так уж и плоха, - все же ответила подруге. Та лишь фыркнула.
Да, обычная черная юбка-карандаш с карманами на бёдрах, которые делали их немного округлее. Только балетки не к месту. Вот туфли все-таки придётся одолжить.
Утром, когда выходила из дома, я собиралась после смены туда и вернуться и точно не сворачивать по пути в ресторан. А вышло вон как. И кончики пальцев до сих пор подрагивают в нервном напряжении. В ожидании вечера.
У Мег одолжила туфли, которые оказались велики. Подложила ватные диски под подушечки пальцев и кинула в сумку пластырь. Чтобы не попасть впросак и не испортить тем самым вечер.

- Вау!
Я обернулась. Мег была за моей спиной, и в окно на первом этаже, тоже смотрела на парковку. Я была согласна с «вау». За окном стоял Брайан, прислонившись к капоту машины, и наблюдал за входом в клинику. Ждал меня. И от этого внутри стало так горячо, словно плеснули кипяток, и стало трудно устоять на месте. Улыбка сама собой растягивала губы, невозможно было сдержаться. Она шла словно изнутри. И к нему захотелось одновременно, и сбежать от него. Сбежать, чтобы внутри успокоилось все, и чтобы не ощущать непонятный огненный шар, который распирал грудную клетку. Когда спокойно – всегда проще.
- От такого мне и жалоба была бы не страшна.
Слегка ткнула подругу локтем, и попало в живот. Мег ойкнула и рассмеялась, а я нахмурилась. Стало неприятно, а может, кольнула иррациональная ревность. Но с чего бы? Не знаю, но выйти захотелось одной. Скомкано попрощалась с Мег и пошла к Брайану. Вначале быстро, словно боялась, что уедет, не дождётся, а потом медленнее, когда заметила, что он увидел меня. Остановилась в шаге от него, а парфюм у него все тот же. Слегка с горчинкой. Захотелось подойти ближе и носом втянуть запах у него с шеи, где так концентрированно пахнет им. Но сдержалась, лишь руки засунула в карманы и стала вычерчивать изнутри завитушки и лучики пальцем. Выпрямилась, пытаясь принять непринужденную позу. Как он умел. Его вид был такой расслабленный. Уверенный.
Я видела в гугле фото его работ. Когда он вышел из кабинета, а я замерла и несколько минут пялилась на дверь. Потом полезла в интернет. Ведь сказал, что фотограф, наверное, известный. Фото были разные: от картинок с едой урчал голодный желудок, а фото с моделями…. Я проигрывала им по всем фронтам.
А теперь он вот здесь и ждал меня. Значит, не совсем проиграла.
- Мистер Бенкрофт.
- Брайан. Обойдемся вне стен клиники без официоза?
- Хорошо.
- Ты отлично выглядишь.
Дежурные слова, а стало приятно, и на щеках зарозовела кожа. Надо сказать и «ты тоже», но охватившее волнение мешало сосредоточиться на ответе. Так и промолчала, лишь заставила себя отвести глаза, а то совсем неприлично разглядывала. И уже не первый раз. Что он мог подумать обо мне. Брайан так смотрел на меня, прямо, без стеснения, что захотелось поправить волосы, почесаться, и вообще подергаться, попытаться унять нервную дрожь, которая по всему телу от его взгляда. Сжала пальцы в карманах юбки.
- Куда мы едем?
- Небольшой ирландский ресторан в Саутуарке, на набережной.
Даже не знаю где это.

В салоне машины было чисто и пахло мятным освежителем. И чуточку им самим. Вкусный запах, я прикрыла глаза, чтобы прочувствовать его, незаметно глубоко втянула носом. Но Брайан внес сумятицу. Снова. Он наклонился совсем близко к моему лицу, отчего я замерла на полвздоха и рассмотрела все морщинки на его лице, словно прорисованные тонким карандашом. И запах его с горчинкой защекотал нос.
- Я рассчитываю поцеловать тебя сегодня.
Не спрашивал. Утверждал. Так уверенно и безапелляционно. А у меня мурашки по телу и в животе узлом от его уверенности. Остро. И даже протестовать не захотела.
Невольно облизала губы, слизывая только недавно нанесённый блеск и посмотрела на его. Представила как это.
А от его слов меня словно ударило током. Последний раз я чувствовала нечто подобное, когда меня торкнуло от зарядки для айфона. Оказывается, оголился провод и выдал мне разряд в руку при попытке подсоединиться к сети. Зачем? Зачем ты это сказал? Как я теперь смогу думать о чем-то другом?
А Брайан прикрыл дверь и обежал автомобиль спереди, отталкиваясь ладонью от капота. Сел рядом, уверенно обхватив руль, как ни в чем не бывало, повернул ключ. Машина завелась и включилась магнитола.

Я сидела рядом и машинально поглаживала клапан сумки, смотрела, как постукивали в такт музыке его длинные пальцы, по обводке руля. Как уверенно он вёл машину. У Брайна красивые руки, с выпуклыми венами. Вздохнула. И задрожало дыхание. Все же выдала себя этим, или может он просто почувствовал, что не в своей тарелке: что часто поправляю волосы, облизываю и прикусываю губы, открываю и закрываю сумочку, щёлкая магнитной застёжкой, и Брайан рассказывал, что произошло сегодня днём, расслаблял своим голосом, сюжетом историй и к ресторану мы подъехали, уже оба смеясь.

Ресторан «Аврора»

Я не была в этом ресторане и взяла себе на заметку. Уютно, доброжелательно, по-семейному хорошо, сразу захотелось расслабиться и забыть напряжение дня. Я смотрела по сторонам, пока Брайан приветствовал родственников. Старалась не мешать их общению, но и самой стало интересно, узнать о нем больше, то о чем сам возможно не расскажет. Ведь по байкам, рассказам из жизни других людей, о себе самом можно узнать так много. А сами мы, так часто приукрашиваем свою правду или попросту недоговаривали, оставляя пустое место фантазиям.
Мне понравилось этот уютный ресторан и столик, который нам выбрали. Отгороженные ото всех. Словно специально подобранный. Уединенность, конечно, смущала, особенно после его случайно брошенной фразы, которую не забыть, но и радовала, ведь можно говорить не таясь.

- Скажешь тост?
Я наблюдала, когда расставляли наши тарелки. Большая порция, я же все не съем. Опустила руки на колени, чтобы не мешать, теребила край салфетки, которую расстелила после того, как села. Немного сутулилась. Тост? Что же можно сказать? Подняла глаза на мужчину и оглядела его подбородок, который надвое разделяла ямочка. На его лице темнела щетина. С ней Брайан выглядел зрело и мужественно. Выше подбородка глаза не решилась поднять, перепрыгнула и посмотрела сразу в его глаза. А они опять улыбаются и так трудно удержаться, чтоб не улыбнуться в ответ. Взяла бокал с вином за тонкую ножку. Повертела в руке, взбалтывая. Поправила волосы, убирая прядь волос за ухо, хотя она и не мешала.
- Не умею говорить тосты,- выдохнула улыбкой.
И тут же сделала глубокий прерывистый вдох, собираясь с мыслями. Сказать правду? Да.
- Ты мне понравился, в том клубе, а я тебя еще не знала. Я и сейчас тебя не знаю,.. - честно призналась ему и тут же отвела глаза, смутилась своей откровенности, застыв взглядом в одной точке на белой футболке его груди. – Но рада, что познакомилась с тобой. За знакомство?


От еды шел аппетитный запах.
- А я заехал убедиться, что с кузиной всё в порядке – это одна из причин, почему оказался в клубе. А вторая – хотел взглянуть на пенную вечеринку. Но как раз её и пропустил. Зато узнал, что девушки на девичнике носят белые платья, которые светятся неоном в темноте клуба, - ладонью потерла руку ниже локтя, где мурашки от его пристального взгляда. Хорошо, что не видит. - Было красиво. Кстати, хотел спросить – это какой-то дресс-код девичника? Или просто так совпало?
- Дресс-код , - подтвердила его слова кивком, – подружки - в белом, а невеста была в красном.
Взялась за приборы.
- Очень вкусно пахнет.
Брайан тоже с удовольствием принялся за еду. Было в его манерах что-то самобытное. Он не пытался казаться утонченным, ловко орудуя ножом и вилкой, не оттопыривал мизинчик, поднимая стакан с водой. Человек был голоден и без лишних слов удовлетворял свою потребность. Просто и незатейливо, по мужски. Отправляя в рот очередную порцию форели запеченной с травами, специями и в сливках. Я тайком поглядывала на него, пока не заметила, что вилка перестала касаться его тарелки, а мужчина смотрел на меня.
- Ты что не ешь? Не нравится?
Нравится, даже очень. И еда, кажется вкуснее, но ответила лишь:
- Ем. Тут прекрасно кормят.
Спустя несколько минут сложила приборы на тарелке и откинулась спиной на спинку стула. Наелась. Стала даже немного душно, и расстегнула две верхние пуговки на блузке. Так легче дышать. Вкусная еда и вино горячили лицо, и наполняли тело истомой. Движения стали более плавными и замедленными. Кажется, даже веки горели, которые я старательно опускала, чтобы спрятать взгляд, который постоянно возвращался к мужчине напротив. Словно прирос к нему. И мысли потекла более смелые. А отчего, непонятно. То ли от вина. То ли от Брайана.
- Теперь твоя очередь.
И потянулась за вином.
- Моя очередь? - он тоже откинулся на спинку стула и выглядел совсем расслабленным. Так ли это? Улыбался.
Хорошо, что я сижу, от его улыбки, кажется подогнуться колени. Нет, все-таки от вина. Так безопаснее.
- Рассказывать о себе.
- Что тебя интересует?
- Что сможешь рассказать.
- Даже не знаю, что тебе будет интересно.
Мне всё, всё будет интересно, но знаю, что не расскажешь. Никто не рассказывает о себе всё.
- Ты будешь десерт?
Я опустила глаза на пустую тарелку. Даже сливочного соуса от рыбы, на ней, почти не осталось. Наверное, стыдно, так вылизывать тарелку. Но если вкусно. На первом свидании ведь не принято много есть, впечатление производить надо и что о фигуре заботишься... Глубоко вздохнула и виновато рассмеялась.
- Нет, если только позже.
- Апельсиновый мусс, - почти поет Брайан, - ты никогда такой не пробовала.
- Ты соблазнитель, - улыбнулась, и мотнула головой, - позже.
- Тогда может еще вина?
- Хорошо.
Спустя несколько минут к нашему столику снова подошла Синтия.
- Ну как, вам все понравилось?
- Да, все очень вкусно, спасибо.
- Тогда десерт?
- Я пытался соблазнить им Кендалл, но она отказывается
Застеснялась лишнего внимания, и растеряно улыбнувшись, снова спрятала руки под столом, пока убиралась посуда.
- Я не отказываюсь, - попыталась оправдаться.
- Без десерта я вас точно не отпущу, - голос у женщины звучал строго, но глаза улыбались, когда посмотрела на нее, - а вино вам сейчас принесут.
- Спасибо, - выдохнула, и мы снова остались одни.
- Так о чем мы? А про семью, - начал Брайан и я кивнула. – Про семью ты уже почти всё знаешь и даже с половиной успела познакомиться,- он улыбнулся, я - тоже, вспомнив его забавных племянниц. - Хоть кое с кем и не по своей воле. Про свою профессию я тоже говорил. Могу назвать себя счастливым человеком, потому что мне удалось совместить хобби и работу, хотя… мой отец до сих пор считает это занятие несерьёзным. Он сам бывший военный, и хотел, чтобы я тоже сделал военную карьеру. Но – не сложилось, и я надеюсь, он когда-нибудь смирится с этим.
Захотела спросить, «а как ваши отношения сейчас складываются?», но не стала. Не тактично, не мое дело или может еще рано. Но будет ли это к месту, пока не знала. Боялась загадывать.
- Я арендую большую студию на последнем этаже в здании бывшей фабрики, теперь там бизнес-центр – огромные окна, очень много света. Это и плюс и минус: иногда обилие естественного света мешает, если съемка предполагается камерная. Пришлось заказать туда плотные черные шторы. Но работать приходится не только в студии, всё зависит от заказчика. А сам я очень люблю стрит-фотографию и натурные не постановочные фото. А еще у меня есть привычка везде и всюду искать возможность для кадра, и это происходит почти машинально. Вот мы с тобой разговариваем, а я тебя представил уже в десяти ракурсах – здесь, за столом…. – он обвел взглядом террасу, остановил свой взгляд на мне. А я замерла, кажется даже дышать перестала. И захотелось кофе, такого же цвета, как его глаза. – В проеме двери... возле перил лестницы. С улыбкой и без, веселую, серьёзную, задумчивую. Вот бы иметь суперспособность в виде камеры в глазу.
Я приложила пальцы к щекам, все-таки тут очень душно и улыбка снова не хочет стираться с губ.
- Я не очень люблю фотографироваться сама, но мне тоже нравится фотографировать, - решила поделиться, - конечно, до тебя далеко. Я видела твои фотографии в интернете. Не удержалась. И иногда в свободное время фотографирую город и отправляю подругам в Чикаго.
- А ты с детства хотела заниматься медициной? Как ты выбрала себе профессию?
- С детства. Я всегда таскала куклы и игрушки своей старшей сестры, чтобы перебинтовать их, смазать зеленкой, и устроить лазарет в своей комнате. Боже, как она кричала, - рассмеялась, вспомнив.
- А почему старшей сестры?
- Мои игрушки уже были все перебинтованы, и проходили лечение, надо было искать новых пациентов, - улыбнулась мужчине и поблагодарила кивком официанта, когда принесли вино. – Не знаю, откуда пошло. Я просто хотела приносить пользу. Обожала сериал «Скорая помощь», помнишь? Одно время его показывали глубокой ночью. Мне на утро в школу, а я тайком пробиралась в гостиную и включала сериал. Помню, отец ругался, когда застал меня, а потом понял, что бороться бесполезно.
Взяла бокал с вином.
- Теперь твой тост?

Брайан, это воскресное утро, я бы хотела провести с тобой, ты не против?
Закрой глаза и представь любое место, где бы ты хотел сейчас оказаться. Любое. Представь, какая погода за окном, какого цвета занавески колышет сквозняк. Как пахнет выпечкой. Круасаны из пекарни, что находится этажом ниже. Свежесваренный черный кофе пузырится в джезве на плите. Мне кажется, так он намного вкуснее, чем из кофемашины. А ты как думаешь? Прочувствуй момент, что сейчас. Когда не надо торопиться, когда нет часов и не звонит телефон. Когда всё так, как хочешь ты.
- С добрым утром.

Хорошо, когда на улице тепло. Можно просто гулять, подстраиваясь под его шаг и как бы случайно касаться костяшками своей руки его. А он даже ничего не заподозрит, как внутри все дрожит от этого случайного прикосновения.
Волновалась, нет, не так, боялась, что после ужина, поймает мне такси и отправит домой. Я так не хотела домой и не хотела заканчивать сегодняшний вечер.
- Так редко удаётся просто гулять,- говорю ему, разглядывая прохожих мимо. Темзу и дома.
- Смотри, Белфаст сегодня подсвечен розовым
Он рассказывает про достопримечательности, а я снова поймала себя на подглядывании за ним. И снова так неприлично. Но не могу иначе. Взгляд снова и снова на нем замирал. Глупая, знаю, но ведь он не видит, а значит можно.
Брайан был интересным собеседником, с приятным голосом от которого у меня кожа покрывалась мурашками. Остановилась у парапета. Просто чтобы замедлить ход ускользающего времени. Я отвернулась и смотрела на воду. Это безопасно, и ветер остужает щеки и мысли. Кажется, собралась, наконец. Да, я все ещё держалась, не давала эмоциям полностью овладеть мною. Не давала себе растаять. Держала мысли трезвыми, чтобы потом сердце не собирать по осколкам. Научилась за время работы, прятать эмоции, скрывать чувства. Жить, как безопасно.
А Брайан замер за моей спиной в полушаге так, что тепло его тела окутало будто плед, накинутый на плечи. Я ладонью поглаживала поверхность парапета, смотрела на окрашенный розовым горизонт, остро чувствуя мужчину за своей спиной. Особенно когда так близко и руки его по обе стороны от меня. Выпрямилась, даже плечи от напряжения свело, и застыла на вдохе.
Качнулась назад. Совпала с ним, повторила изгибы тела, замирая в безвременье... Позволяя себе сущую малость – на время прикоснуться к нему и просто не быть одной. Вопросы и сожаления пусть будут завтра. Бедная, истосковавшаяся по мужской силе женщина.
Тело предательски реагировало на слова Брайана, на бархатный голос на ухо, движения губ, дыхание. И я впиваюсь руками в ограждение, до белых костяшек. Закрываю глаза и считаю своё дыхание, хватаюсь за последний улетающий хвост хладнокровия, но глаза открывать не хочу, потому что когда не видишь, а только чувствуешь, все кажется другим. Острым. Волнующим. Будоражащим. К черту хладнокровие.
Открыла глаза. Его ладони рядом с моими. Большие, загорелые с красивыми узловатыми костяшками и длинными пальцами. И так хочу коснуться. Ведь можно. Сейчас можно. Кончиками пальцев осторожно по выступающим венам, знакомясь с этим прикосновением себя к нему. Холодными пальцами по его горячим. И его губы... Наконец-то. Выстанываю обессилено в его рот, прежде чем почувствовать его губы. Прежде чем попробовать их вкус языком и задержать его во рту, смакуя и запоминая. Чтобы потом, одной в комнате, возродить эти ощущения. Эту трепетную с ума сводящую нежность. Пожалуйста, не останавливайся. Повернулась в его руках и со стоном запустила пальцы в его волосы. А поцелуй все длился. От движения его языка у себя во рту внизу живота росло давление. Я уже не лгала себе и не пряталась от мыслей. От возбуждения напряглись соски. Я крепче прижалась к Брайану. Чтобы его запах на мне остался. Такой острый, с горчинкой.
Облизываю губы, когда Брайан отстраняется, пытаюсь выровнять дыхание. А я выпускать его не хочу, и смотрю, как мои пальцы, сжимавшие его пиджак, нехотя разжимаются. Тонкое кружевное белье не спасало. Чтобы прикрыться пришлось сложить руки на груди.
- Прости, не подумал, что у воды прохладно.
- Все нормально, - а в глаза почему-то смотреть неловко.
Со смущенной улыбкой приняла пиджак, запахивая полы на груди и незаметно повернув голову к плечу, носом потерлась о ткань, вдыхая его запах.
- Видишь вон ту вывеску с неоновыми звездами? Это кинотеатр, но не совсем обычный. В нем крутят только короткометражки, но зато нон-стоп. Фестивальные, ретро, иностранные… Зайдем?
- А на какой фильм?
- Какая разница.
И правда - нет никакой разницы.

А потом был Чарли Чаплин. Как в тумане черно-белом. Пыталась сосредоточиться честно, пару раз посмеялась с неполным залом, но все остальное время - не помню. Мое здравомыслие махнуло мне рукой ещё на мосту. И было так хорошо. Лишь мужчину справа от себя чувствовала, на плечо которого хотелось откинуться и прикрыть глаза. Постеснялась. Не знаю можно ли, не расценит ли, как покушение на его личное пространство. Поэтому аккуратно, как по минному полю шла в неизвестность. В хирургии все понятно: что отрезать, что сохранить, а что пришить, а в отношениях - так все сложно. Боялась ошибиться.
Но так нравится его касаться. И слышать, как так же сбивается его дыхание. Это так волнующе знать, что он тоже неравнодушен. Внутри все трепещет от этого и растёт.
Теперь я знаю, что значит потерять голову и забыть где ты. Я совершенно забыла о людях вокруг, лишь его губы на своих губах и больше ничего не имело значения.

- Где ты живешь?
Назвала адрес. Вот и все. Все ещё сохраняла улыбку на губах, но уже радость в глазах стала меркнуть вместе с окончанием вечера. Я сидела в машине, сложив руки на коленях, и смотрела в окно. И лишь изредка сердце вновь усиленно билось, когда его рука находила мои пальцы и слегка сжимала, прежде чем вновь вернуться на руль.
- Тебе не холодно? - спросил он, - я могу убавить кондиционер.
- Нет, все хорошо, - улыбнулась ему. - Но лучше, да, выключить.
И правда дрожала. Но мне не было холодно, скорее мне было жарко от воспоминаний о его прикосновениях, которые вызывали щекотку внизу живота. И кожа чувствительно стонала под его пальцами, когда он касался ее. Я приоткрыла окно, все же кондиционеру я предпочитала свежий воздух, который вдохнула приоткрытым ртом.
- Вот тут направо.
Брайан скинул скорость в машине и повернул к моему дому. Остановился, заглушил двигатель. И стало так тихо.
Пожалуйста, поцелуй меня. Но не сказала, вместо этого искала ключи в сумке, словно от этого зависела вся моя жизнь. Нашла, сжала их в руке и теперь надо посмотреть на него и попрощаться. Но я не привыкла врать себе. Я не хотела прощаться сейчас с Брайаном. Потому что завтра буду жалеть об этом.
- Не хочешь подняться?- спросила, а сама дыхание затаила.
- Давай поставим вопрос так: тебе хочется, чтобы я зашел?
Подняла глаза на мужчину. Обласкала взглядом его лицо, которое скрывала темнота, и он был похож на героя нуар-фильмов. Облизала губы, и опустила взгляд на его и вспомнила, как это, когда он целовал их. Как это будет, когда сделает это снова. И как я хотела, чтобы он это сделал снова.
- Я не хочу, чтобы ты уходил.

*вешаю на елку символ наступающего года* С Рождеством вас

мистер Уэстморленд, счастливого вам Рождества. Я хочу пожелать вам счастья, новых эмоций, интересных и приятных людей рядом. Пусть ваша жизнь наполняется восхитительными моментами. И конечно же, здоровья

Анастасия, спасибо большое за красивые подарки и теплое пожелание
Брайан, мне понравился комплект, спасибо тебе и за слова твои, спасибо

Квартира Кендалл Мейтленд

Я творила что-то немыслимое. Откуда только взялась это сумасшедшая потребность быть с ним. И в голове рефреном бьет, что надо сказать ему, пока не поздно. Но впервые хочу быть эгоисткой, а ведь если признаюсь, в такой момент, когда его руки оставляют ожоги на коже, когда хочется прижаться так, чтобы пропитаться его запахом, и продолжить утром чувствовать его на себе. Когда пульсирует между ног, а моей смазки столько, что можно по флаконам разливать. Я не хотела себя лишать его. Не хотела, чтобы ушел и оставил меня одну, обессиленно привалившуюся к кухонному столу. К черту все. Пусть утром не увижу его, пусть обвинит в обмане, но сегодня ночью я хочу быть его. Его руки чувствовать везде и сама руками ощущать его. Мне казалось, что я умру, если перестану ощущать его под своими руками.
И его шепот на ухо. Мне кажется, я не разбирала его слов, лишь его голос, который бил по нервам. И во мне он. На всю длину. Резко, безапелляционно, словно права свои заявлял…
Больно. Но дефлорация редко проходит безболезненно. Сжалась внутри. Обняла его. А он не двигался. Почувствовал? Понял? Боюсь глаза на него поднять. Не хочу увидеть в них осуждение. Так стыдно стало. Что не хотели, а потом самой некогда было. А потом он двигаться начал и ласки не прекращал. Боли стало меньше, она на грани с наслаждением. Поцелуи его жалят. Сама целую в ответ, ласкаю его язык своим языком, пью его дыхание, запоминаю его вкус, хочу, чтобы ему было хорошо. Подравниваюсь под его ритм, и руки по его телу блуждают, короткими ногтями по его спине и плечам. Совсем он мокрый, потный и такой, кажется, мой. Сегодня можно так думать, завтра не позволю, а сегодня мой. Пусть будет мой. Боже, как я хочу, чтобы ему было хорошо со мной. Что же он делает? Снова его рука между моих ног, а мне свести их хочется вместе, потому что удовольствие запредельным становится. Как космос. И толчки его глубоко внутри жесткие, отчаянные. Все сильнее нарастает желание сходить в туалет, но как врач знаю, что это ощущение обманчиво. Громко стону, не в силах выдержать накатывающий шторм. Сжимаю, разжимаю пальцы, сминаю одеяло, не знаю за что ухватиться. Открываю глаза, оказывается, все это время зажмурены были, и посмотрела на его лицо. Весь мокрый, хороший мой. Приподнимаю себя, и языком каплю пота, стекающую с его шеи слизываю. Соленая, и такая пряная. И закручивает. Удовольствие, так закручивает. Невыносимо становится. И наконец, взрываюсь, на много мелких атомов, разлетаюсь. Удовольствие невыносимо. До слез. До разрыва аорты. Как откровение, которое случилось со мной. Благодаря Брайану. Это настолько мощно, что невозможно сдержаться. Слезы запеклись в уголках глаз, и я зажмурилась сильнее. Я захлёбывалась собственными эмоциями. А оргазм все длился и длился. Меня подкидывало вверх. Ногтями царапаю его кожу на ягодицах. Когда только успела руки туда переместить? И ведь ни капельки не стыдно. Брайан лишь секунду дает в себя прийти, и снова двигается, пока не чувствую его дрожь в себе. На себе. Как дрожит его сильное тело в отзвуках удовольствия. Обнимаю и прижимаю к себе. Крепко, чтобы впитать в себя это ощущение. Его запомнить в этот сумасшедший момент.

- Это был. Очень. Вкусный. Кофе, доктор Кендалл.
Вкусно. Как прав. Зажмурила глаза, спрятав раскрасневшееся лицо у него на груди и старалась, не обращать внимания на саднящую боль между ног. Свела их вместе, чтобы продолжить смаковать удовольствие, которое хаотично разливалось по телу. Я была уверена, что в первый раз невозможно кончить, а тут… Улыбнулась и потерлась носом о его влажное плечо.
Простыни под нами сбились в кучу, влажные со следами моей смазки и крови. Надо поменять. А как сказать, не знаю. И вставать не хочу, лежала бы вот так, уткнувшись носом в его подмышку, где пахло потом, его выветрившимся парфюмом с горчинкой и им самим – неповторимый аромат, дурман для меня.
- Надо в душ, - нахожу в себе силы и отодвинулась от него.
Стало холодно. Без него холодно. Я, оказывается, мерзла все это время, а рядом с ним тепло. Нет. Горячо. Обжигающе. Медленно поднимаюсь, морщась от саднящей боли и отворачиваюсь. Спускаю ноги с кровати.
- Тебе помочь? - спросил Брайан, и улыбка в его голосе.
А голос такой, хриплый, как был, тогда. У меня от этого голоса мурашки по всему телу. Пригладила ладонями влажные спутанные волосы ото лба к макушке. Совсем некрасивая сейчас, наверное.
- Нет, - также ответила ему с улыбкой.
И все так же не обернулась. Надо побыть одной. Осмыслить, еще раз почувствовать вкус пережитого. Стянула одеяло с кровати, оставляя Брайан голого. Быстро посмотрела на него. Не удержалась. И зависла. А он красивый оказывается, когда взъерошенный от моих пальцев, с потемневшими глазами. А казалось, куда еще темнее. С красными полосами от моих ногтей на теле. Покраснела и отвела глаза и застыла… когда заметила алые пятнышки.
И он заметил. Пятна крови на белой простыне. На своих бедрах и на презервативы, который стягивал в этот момент и завязывал узлом. Густые брови поползли к переносице. Надо уходить в ванную. Трусливо спасаться бегством, и возможно тогда Брайан уйдет. Но, черти, почему так больно, от мысли, что он уйдет. Но я выстояла. Выдержала его прямой взгляд. Я знала, что делала, зачем приглашала, и ни о чем не жалела. Я хотела его, казалось еще с прошлой встречи в клубе. И весь вечер думала лишь о том, как пальцами взъерошить его волосы. Поэтому пусть смотрит на меня, я выдержу его взгляд.
- Ты не хочешь об этом поговорить?
- Не вижу в этом смысла, - ответила ему, продолжая удерживать одеяло у груди.
А Брайан продолжал сидеть на кровати, кажется, совсем не стесняясь и сверлить меня глазами. Разочаровала тебя. Прости меня… Глазами ему, а сказать вслух не могу.
- Я все-таки в душ, - кивнула по направлению, не дожидаясь его ответа.
Медленно побрела в ванную. Оставила его одного, давая ему возможность решить самому. А сама в ванне включила воду, подставляя тонкие запястья под прохладную струю. Посмотрела в зеркало и выругалась себе под нос. Размазанная тушь под глазами. И я еще стояла перед ним такая. Но зато глаза блестят как в лихорадке и румяные щеки. Губы красные искусанные им и мной. И в этот момент я сама себе казалась красивой. И… желанной. Покачала головой от своей глупости, набрала пригоршни воды и сполоснула лицо. А вот покраснения на теле от его губ и щетины, наоборот вызывали истому. Улыбнулась себе. Так хорошо мне еще не было. Только все это спадет, а память останется. О чутких прикосновениях, жадных поцелуях, влажных простынях и мучительно страстных и нежных объятиях.
Я не прислушивалась к тому, что происходило в квартире. Не хотела себя ранить раньше времени. Я была современной женщиной, считая, что секс не повод для отношений. Каждый получил свое, а щипцы, что болезненно сжимали сердце от этих мыслей, они разожмутся. Рано или поздно.
Душ я принимала тщательно и быстро. Опустила руку себе между ног, чтобы проверить себя на разрыв. На первое ощущение было все нормально. Крови немного, и я все же была благодарна Брайану за то, что вначале плавно вошел, а не резко вбился. Направила струю теплой воды на низ живота, чтобы снять тянущие ощущения и помылась с мылом. Выпила обезболивающее, хранившееся в шкафчике и запивая водой из под крана. Когда выходила, набросила на себя махровый халат.

В квартире было тихо и прохладно. Наверное, забыла закрыть окно. Я поежилась под халатом, и еще влажное после душа тело, покрылось мурашками. В спальне никого не было. Но я знала, что в квартире не одна. Слышала мяуканье кошки на кухне – выпрашивала еду. Вот так Брайан, даже недоверчивое животное доверчиво трется о тебя. Я постояла на пороге спальни, не решаясь войти. Наверное, надо обесценить пережитое здесь несколько минут назад, замазать серыми тенями, чтобы не ослепнуть от ярких эмоций, которые до сих пор кружили мне голову. Чтобы совсем легко стало. Но как сложно.
Надо заняться делами, они всегда отвлекают и не думать о том, что скажет Брайан, когда появится. Включила ночник. Сдернула простынь с кровати и отнесла ее в ванную, чтобы бросить в корзину для белья. Если он попрощается, я с улыбкой его провожу и скажу спасибо. Ничем не выдам себя. Вернулась обратно в комнату и достала из комода новую. Ведь оба понимаем, что не обязаны друг другу. Расстелила, обходя постель со всех сторон, и заправляла углы на резинке под матрас - на это ушло времени больше чем обычно. Мысли были совершенно о другом. О том, как не хочу, чтобы он уходил. Разглаживала ткань, чтобы нигде не было заломов. Готово. Кинула подушки обратно, и накрыла одеялом, по привычке отгибая угол со своей стороны. Слева.
Из кухни шел сквозняк, а позже услышала звук закрываемого окна. Я замерла и вытянула шею, прислушиваясь. Но Брайан и не заходил. Хлопнула дверь в ванной. Наверное, давал мне время прийти в себя. Или себе… И такая слабость сразу накатила. Села на край кровати, проминая только что, так тщательно разглаженную простынь, и встретилась глазами с Брайаном, который вошел в спальню. Он застыл в дверном проеме и вглядывался в мое лицо.
Что ты хочешь в нем увидеть? Ну что, хороший мой? Сожаление? Раскаяние? Нет, Брайан, ничего такого не будет. А что ты сам хочешь? Уйти или остаться? И так хочется научиться читать мысли. О чем ты думаешь?
Боже, как людям удается отключить голову, остановить мысли?
Поднялась с кровати. Сделала один и еще один крошечный шаг к нему. Брайан стоял и молчал, лишь пальцы вынул из карманов брюк. Чтобы обнять или удержать? Давай ты останешься еще на чуть-чуть. Я сделала еще один шаг к его крепкой груди и положила на нее свои ладони, приглаживая на ней волосы. Мне казалось это так правильно – мои руки на его теле. Такой он горячий. И сердце так сильно бабахает. Наверное, мое звучит точно так же. Все гладила и гладила его грудь, пальцами задевая плоские коричневые соски и ведя ниже, по косым мышцам его живота. И наклонив голову, следила за своими руками на его теле. Как реагирует оно, на прикосновения. И такая смелость накатывала на меня, когда слышала учащенное, глубокое дыхание, которое ласкало мои влажные после душа волосы на макушке. Подняла голову, чтобы встретиться с его взглядом. Глаза в глаза. Его руки дрогнули, потянулись ко мне. Не дала.
- Нет, - удержала его за запястья.
А у самой горит все, так хочу, чтобы коснулся. Но тогда снова потеряю голову, а я хочу его чувствовать под своими пальцами. Приподнимаюсь, к нему вся тянусь, и мои губы накрывают его приоткрытые. Твердые и вкусные. Лизнула их языком, несмело вначале, как он делал, а потом, осмелев, провела между ними языком, задевая кончиком его зубы. Я никогда не выступала инициатором отношений и тем более не предлагала себя мужчине. Но с ним было совершенно по-другому. Почувствовала его руки на своей спине. Обнял меня. Низ живота налился, и между ног снова стало так мокро. Да, не советуют сразу второй раз, но если я хочу... Его так невыносимо хочу, а он уже целует так, что поджимаются пальцы на ногах. Помогла ему избавиться от брюк. И зачем ты только их надел? Вон сколько времени потратим. И руки так дрожат...
Взяла его за запястье, чувствуя пальцами пульс, и повела в сторону постели. Он сел. Встала между его ног, ощущая его руки под уже распахнутым халатом. Я даже не заметила. Повела плечами, и махровая ткань уже соскользнула с плеч по рукам, неприятно шкрябая ставшим одним сплошным нервом тело. Не знаю, что надо делать. Руки сумасшедшие скользят по его плечам. Пальцами изучают его лицо, словно рисуя. А Брайан все так же не перехватывает инициативу, дает мне себя изучать. Лишь тяжелое дыхание и потемневшие глаза выдают его. Надавила ему на плечи, вынуждая лечь, и оседлала его бедра.
- Ты уверена? – спросил он, когда моя рука между нашими телами нашла его член и несильно сжала.
- Более чем, - выдохнула ему в подбородок, стесняясь смотреть в глаза, ощущая его ладони на своих ягодицах.
Боже, после всего, что он делал, и что делаю я, поглаживая его плоть, то сжимая плотным кольцом, то ослабляя ладонь, было смешно стесняться.
Провела ладонью вверх-вниз. Совсем не умею этого делать, действовала лишь на инстинктах, на желании доставить ему удовольствие. Для меня не было ничего важнее сейчас, чем его удовольствие. Кончиками пальцев по всей длине, задержавшись на уздечке, и обвела набухшую головку, размазывая по ней большим пальцем выступившую белую каплю. Сглотнула вязкую слюну и облизала пересохшие губы.
- У меня больше нет презерватива, - сипло вышептывает он, подмахивая бедрами, отчего его член скользит в моей ладони.
А я как заворожённая смотрю на это. Я знаю все об анатомии человека, меня не удивишь частями тела, но кажется, у Брайана даже он был красивым.
- Кендалл?
- А? – Он разве что-то говорил? С неохотой отвела глаза и растеряно посмотрела на Брайана – Что?
- У меня нет резинки.
- У меня есть.
Соскользнула с Брайана, случайно задевая своей влажностью набухшую головку члена, и потянулась к тумбочке. Не сразу нашла в аптечке, под руку попадалось все не то. Надо будет разобраться. Наконец-то, вот он. Вытащила из верхнего ящика блестящий квадратик и помахала им.
Снова оседлала бедра Брайана и вернулась к прерванному занятию, от которого отвлекли, а мне ведь так нравилось ласкать его и слышать, как сбивается его дыхание, видеть, как закатываются его глаза от наслаждения. Я даже не представляла, что можно сходить с ума от восторга лишь доставляя ему удовольствие. Не с первого раза, получается, надеть презерватив, руки подрагивают от волнения и желания, снова почувствовать его внутри себя. Сжиматься вокруг него и увидеть космос. Брайан помогает, ловко раскатывая резинку.
Насаживалась на него медленно, тонкий латекс позволяет чувствовать все вздувшиеся на члене вены и почти безболезненно, была слишком мокрая, лишь вначале легкое саднящее жжение заставило поморщиться. И стон не сдержала, когда вошел до упора и замер. Когда я его чувствовала внутри себя.... Боже, как это….
Нет слов, просто дай мне чувствовать себя.
Один глубокий толчок и я запрокидываю голову, ищу опору ладонями на его груди. Шире развожу ноги. Его пальцы на моей талии сжимаются, когда ниже меня тянет на себя, подмахивает бедрами навстречу, отрываясь от кровати, чтобы глубже войти.
А я не могу выдержать ритм, рву его и сама на себя злюсь, что такая неумеха. Но не могу, не могу иначе – эмоции не дают. А он такой же несдержанный. И снова мой. Ведь мой, правда? Приподнимается, обнимает одной рукой, и впивается в губы, толкается навстречу, а я вжимаюсь в него, так сильно, словно от этого зависела моя жизнь. Руки сжимают его, шарят по телу. Это не ласки, а потребность на грани. Все рамки, все контроли и табу летят в бездну. Ногти впиваются в его плечи. Я всхлипываю и сжимаю его плотным кольцом внутри. Вскрикиваю и падаю на его грудь. Он кончает следом.

Ночью я плохо спала. Не привыкла совсем, когда рядом кто-то спит. Не привыкла чувствовать мужские руки на себе и оплетать своими ногами его и ощущать, как волоски на них щекочут кожу. И боялась, что Брайан, тихо оденется и уйдет. А я не услышу. Я бы конечно сделала вид, что не слышу, так ведь проще, когда без объяснений. Но все равно боялась, пропустить. Сама не заметила, как уснула, вымотав себя предположениями, подстроившись под изгиб его тела.
А за окном уже рассвет.
На утро проснулась позже обычного. Солнце светило в окно и уже ничего не напоминало о разыгравшейся ночью буре. Только отголоски удовольствия, которые сладкими волнами все еще расходились по телу и снова смятые простыни. Медленно обернулась, боясь увидеть лишь вмятину от головы на подушке и улыбнулась, когда взгляд скользнул по взъерошенной макушке. Я нерешительно, задержав дыхание, занесла руку над головой Брайана. И застыла… Мне до зуда в пальцах, хотелось, провести по его густым волосам, приласкать. Но почему-то не решилась. Вдруг такая робость напала.
- Смелей…- хриплым после сна голосом пробормотал Брайан и как большой кот сам «боднул» головой мою руку.
Я тихонько рассмеялась и сделала, наконец, то, о чем мечтала. Погладила. С таким бесшабашным задором. Сегодня мне не хотелось думать о плохом. Мне хотелось быть живой. Я чувствовала себя живой рядом с ним. Проснувшийся и чувственной.
Брайан ластился и ласкал сам.
- Эй, нужно в душ, - и увернулась от его рук и ищущих губ.
- Потом…
- И в туалет…
- Как неромантично, - засмеялся он.
Я снова заулыбалась и продолжала медленно, мучительно медленно поглаживать мужчину.
- Иди в душ, а я приготовлю завтрак, - сказала ему и с неохотой, заставила себя подняться, но не успела, схватил за руку. Брайан серьезно посмотрел на меня.
- Как ты себя чувствуешь?
Опустила глаза на его ладонь, удерживающую мою кисть. Я поняла о чем он спрашивает. В ласке ладонью провела по его колючему подбородку.
- Хорошо,- ответила тихо. - А ты?

Квартира Кендалл Мейтленд

«Созвонимся».
Да, именно так он и сказал. Закрыла за ним дверь, привалившись к той спиной, и прикрыла раскрасневшееся лицо руками. Что все это могло значить? Ровным счетом ничего. Но волна радостного возбуждения захлестнула меня, надо подавить, то тщетно. Ничего не получалось. Дрожащими губами я улыбнулась. Как будто опять было пятнадцать лет, и только что позвонил мальчик, который нравился. Даже стало стыдно за себя. Взрослая женщина, а вела себя как подросток.
Кошка выписывала бесконечность вокруг моих ног, выводя из возбужденного состояния. Я наклонилась и подняла ее на руки, чувствуя как шерсть, щекочет нос.
- Сейчас я тебя покормлю, - и пошла с ней в сторону кухни.
На столе по-прежнему стояли две чашки, две тарелки с остатками еды – доказательство того, что все было не сном. Я спустила кошку с рук, и Сэлли недовольно мяукнула, пошла к своим мискам. Я села на тот стул, на котором сидел Брайан всего пять минут назад... Оказывается это приятно – готовить ему завтрак. Совсем чуть-чуть, но позаботилась о нем. Себе я заваривала лишь овсянку, а тут захотелось так много сделать. Я не помню себя в таком подъеме сил. Казалось, не выспалась, все тело болит, а…. я испытывала так много всего, но только не усталость. И ждать... ждать, когда он появится на пороге кухни и улыбнётся. И это улыбка будет в его глазах. А его взгляды… от них я вся горела. Я прикусила нижнюю губу, машинально схватила ложку со стола и бросила ее в мойку. Она зазвенела, ударившись о нержавеющую сталь. Нужно остановиться. Я выдохнула воздух, который задержала в легких, и приложила руку к трепещущему желудку. Его недопитый кофе в обычной белой чашке из «Икеа. Медленно поднялась, морщась от дискомфорта, и убрала чашки в мойку. Сполоснула. Вытерла крошки со стола, и снова в ряд выстроила баночку с медом, маленький подсвечник с ароматом ванили и небольшую вазочку с искусственным хлопком. Склонив голову, огляделась. Да, вот так лучше. Пугало лишь одно: только бы это ночь не лишила меня покоя своими яркими красками.
Прежде чем наполнить ванну, я убралась в комнате. Чтобы занять руки и перестать постоянно, зависать глядя на постель, я, снова сменив постельное белье, и загрузила машинку. Я долго стояла и подножия кровати, уперев руки в бедра и думала, менять ли простынь. Не смахивала ли это на фетишизм, мое желание оставить ее, что вновь ощущать его запах на своем теле. Но тут махнула головой, вытрясая из нее глупые мысли и с раздражением выдернула угол простыни из-под матраса. Надо было обычную стелить, а не на резинки. Я ползала по кровати и вытаскивала зацепившиеся уголки.
Часы показывали полдень.
От ванны, наполненной водой, поднимался пар. Зеркало запотело, и я провела по нему ладонью, оставляя неровную широкую линию, которая тут же подернулась туманом от пара. Быстро разделась, но осталась стоять перед зеркалом. На груди и плечах виднелись темные пятна его несдержанных рук. И снова горячая волна охватила меня: соски затвердели, а между ног снова стало влажно. Я даже представить себе не могла, что буду так реагировать на него, так желать. И как же я не хотела, чтобы уходил, но тут включился мой разум, который вчера был отключен. Я продолжала смотреть на себя в зеркало: мои губы приоткрылись, и я облизала их, дыхание стало рваным и поверхностным, а мои руки медленно поднялись и накрыли уже желающую ласку грудь. Я тихо застонала и прикрыла глаза, вспомнив его большие чуть шероховатые ладони, ласкающие меня. Наедине с собой не было никакой надобности и никого желания притворяться. Он волновал меня.
Боже, что я делаю? Резко открыла глаза и опустила руки. Лицо вспотел от поднимающего жара ванны или желания, чтобы перемотать ночь и оказаться крепко прижатой Брайаном. Пора заканчивать с этим и заново собирать себя. Чаще всего «позвоню» ничего не значило. Ведь, возможно, ему даже не понравилось быть со мной. Конечно, кому может понравиться полное отсутствие опыта и неумения. Эта мысль больно кольнула внутри и я с досадой пожевала нижнюю губу. Нет, я не буду об этом думать. Я всегда была сдержанной, а тут.… Куда только все подевалось? И всегда умела хорошо скрывать свои чувства, это необходимое качество для врача, только,… кажется и тут я оплошала. Все ли я делала так? Не слишком ли часто я на него смотрела сегодня утром? Не слишком ли редко? Нормальным ли тоном разговаривала с ним, или голос дрожал, потому что эмоции шкалили? Не слишком ли хрипло звучал мой голос, выдаваемый меня с ног до головы? А еще этот глупый румянец, который всегда предавал меня. Господи, у кого спросить? Я застонала и отвернулась от зеркала. Нет, ни у кого. Мое это, не хочу делиться даже ионом воспоминания. Мое.
Переступила бортик ванны и тут же зашипела.
- Ауч!
Резко дернула ногой, поджимая пальцы. Горячо. Горячая вода вызвала неприятное жжение в промежности, пока садилась в ванную. Включила холодную воду, полностью погрузившись и откинув голову на бортик, на который постелила полотенце, чтобы было удобнее шее, и прикрыла глаза. Пальцами ног, опустила рычажок холодной воды, выключая ее. Вот теперь хорошо.
Кошка скреблась в дверь, вынуждая ее открыть, но я осталась лежать, не шелохнувшись, вытащив обе руки по бокам на бортики ванны. Снова придется закрашивать обналичку на двери, скрывая царапины. Правда, этот скрежет сильно раздражал, был совершенно не тем фоном, который был мне нужен, чтобы заново вспомнить все, что было прошлой ночью.
Вода уже почти остыла, а телефон, который я положила на крышку унитаза, завибрировал. Перегнулась и потянулась к нему, цепляя рукой.
- Кендалл? – не дождавшись приветствия, ответил Роджер.
Это был плохой знак. Я открыла глаза и нахмурилась.
- Что-то случилось?
- Для Эвана есть печень, - я резко поднялась, отчего вода перелилась через бортик ванны, - но надо убедить родственников донора.
- Я уже еду.

Клиника

Мы стояли около больничной палаты, и сквозь стекло смотрели на пациента. В палате было еще двое – отец и мать. Мать гладила сына по руке, которая безжизненно лежала на краю кровати. Отец, стоял спиной к нам, и глядел в окно. Хотя вряд ли он замечал жизнь, которая проходила за окнами. Ведь за его спиной жизнь оборвалась. Вот мать поднесла руку сына к своим губам и уткнулась в его пальцы лбом. Ее плечи затряслись. Я отвернулась. Я к этому никогда не привыкну. Вот она причина, по которой я так часто хочу все бросить. Я сильнее сжала шариковую ручку пальцами в одном из карманов халата , отчего ногти с силой воткнулись в ладонь и снова посмотрела на парня на больничной койке. Совсем молодой, ему еще жить, учиться, кадрить девочек. А он вот так…
- Брюс Томпсон, семнадцать лет, автомобильная авария, произошла остановка сердца. Констатирована смерть мозга.
Я продолжала перекатывать ручку между пальцами в кармане и смотреть на пациента.
- Клинике выгодно держать его на аппарате, пока страховка покрывает, - продолжил Роджер, я поморщилась.
- У Эвана нет столько времени.
Я отвернулась и отошла от палаты.

В палате Эвана Робертса было много игрушек. Но особенно его любимой был футбольный мяч – мальчик мечтал стать футболистом и войти в состав НФЛ. Мне пришлось гуглить, что такое НФЛ, а он смеялся над моей необразованностью. Но это было лучшее – слышать его смех. У него была гепатоцеллюлярная карцинома. Каждый день детский онколог, Лесли Белл, осматривала его. Я же следила за общим состоянием пациента и его внутренних органов. Когда я приехала в клинику, Лесли уже разговаривала с родителями пациента, пребывающего в коме. Но результат оказался нулевым.
- Привет, - я откашлялась, голос звучал хрипло.
Эвану было десять лет. Он очень похудел. Только глаза продолжали задорно блестеть. Мальчик был героем, еще умудряясь поддерживать свою мать, и врачей вокруг.
- Доктор Кендалл, - его голос звучал радостно, но чуть устало. Я улыбнулась.
У детей можно многому поучиться, но прежде всего умению не падать духом. Я прошла от двери до кровати, наклонилась, чтобы поднять упавшего плюшевого енота и усадила его к ногам мальчика.
- Мне сказали, ночь ты провел спокойно, - я посмотрела на мониторе, фиксирующие его показатели, - ничего не болит?
- Нет, - помотал головой, и его светлые кудри, упали на лоб, - мама ушла за кофе.
- Да, я встретила ее.
Присела на край кровати. Совсем не рекомендуется этого делать, всегда нужна дистанция, но так трудно.Врач не должен сближаться с пациентом. Он должен быть беспристрастен. Но не всегда удается следовать правилам.
На бледном маленьком лице особенно выделялись голубые глаза. В них было столько мудрости. Так мало лет, но столько уже пережил.
- Знаете, мне кажется это совсем не больно.
- Что не больно, Эван?
- Умирать.
Я замерла. Отвела глаза от пытливого взгляда мальчика и посмотрела на картину на стене. Холст в бело-зеленых тонах.
- Бывает по-разному. Но ты не должен об этом думать.
Он покивал, и потянулся за енотом. Я его подала. Эван тут же стал теребить его ухо, выкручивать на свой лад, но по сосредоточенному лицу можно было догадаться, что он о чем-то усердно думает.
- Я передумал становиться футболистом.
Мальчик отвлекся от ушей игрушки и поднял на меня свой взгляд. Его светлые брови сошлись над переносицей, образуя букву V.
- Нет, мне нравится футбол, но я ведь не смогу играть, - он покивал сам себе, а я сжала его пальцы.
- И кем же ты решил стать?
- Врачом.
Я улыбнулась, почувствовав, как он в ответ, сжал мои пальцы.
- Хороший выбор.
- Я тоже так думаю, - серьезно ответил мне Эван.
Погладила его холодные пальцы и поднялась с кровати. В палату вошла его мать. Я не стала ей говорить о возможном доноре. Решение не принято и нельзя было обнадеживать. Я просто вышла, сказав, что показатели на данный момент стабильны.
Следующий час у меня ушел, чтобы переговорить с главным врачом. Убедить родителей Томпсона. Но все было зря. Если Уоллиса смогли убедить, то Томпсоны…

Я стояла у стойки ресепшн в холле нашего этажа. Смотрела электронные карты пациентов на своем планшете, сверяя показатели вчера и сегодня. Ресепшн располагался на круглом островке посреди этажа, от которого течением отходили коридоры с палатами и смотровыми, операционными, ординаторской, туалетами и комнатой отдыха. Здесь было всегда много народу. Напротив стойки висела доска, куда хирурги записывали запланированные операции, а потом стирали, если операция уже состоялась и вносили новую.
Из своей палаты на коляске выехал Эван, за ним показалась его мать, она бережно катила сына по коридору клиники, а сын помогал ей, прокручивая колеса. Они часто прогуливались по этажу. Каждый коридор заканчивался большим окном, за исключением реанимационного коридоры и коридора с операционными. Эван ехал к тому, которое выходило на больничный парк. У мальчика не был сил ходить, борьба с болезнью забирала последние. Я замерла и перестала дышать. Я перестала моргать, боясь что-то пропустить. Навстречу им шла миссис Томпсон. Она вытирала глаза белым платком, и вдруг остановилась возле инвалидного кресла. Эван очень общительный и жизнерадостный мальчик и, конечно, вид плачущей женщины не оставил его равнодушным. Я не знала, что он говорил ей, но миссис Томпсон подалась вперед. Она его слушала. Легкие горели, от отсутствия кислорода и я резко втянула в себя воздух, и заморгала. На ресепшн, который обычно жужжал как улей, стояла полная тишина. Говорят, что все врачи циники, неверующие в Бога и чудо. Возможно, это так, но лишь немногие признавали, что больший процент успешных операция случался так же благодаря чуду. Все полюбили Эвана, этого жизнерадостного доброго мальчика и теперь со страхом и надеждой смотрели, как миссис Томпсон склоняется над ребенком, а ее губы дрогнули. Все ждали чуда.
- Эван! – закричала его мать.
Я бросилась в сторону ребенка, голова которого свесилась на бок и, оттеснив мать и миссис Томпсон, перехватила ручки кресла и повезла его в палату.
- Найдите доктора Белл.
Следом спешили интерны, которые вели со мной мальчика и медсестры. Спустя полчаса Эвана удалось стабилизировать.
Я заносила данные в планшет, борясь с внутренней дрожью, вызванной приступом у ребенка и не заметила, как открылась дверь.
- Он такой маленький, - раздался тихий голос рядом.
Я оглянулась. Рядом со мной стояла миссис Томпсон и не сводила глаз с мальчика. Опустив глаза, я заметила в ее руках планшет с бумагами. Я поняла, что это.
- Ему десять, - ответила ей.
Она не спрашивала, но кивнула, продолжая пальцами перебирать листки, от которых зависела жизнь ребенка. Я не смотрела на женщину. Ей нужна иллюзия одиночества, чтобы принять решение. Я не мешала, я просто спокойно делала свою работу. Подкрутила капельницу, регулируя скорость подачи лекарства, надела на детский пальчик измеритель давления и ждала,… что вот сейчас она повернется и уйдет. Но миссис Томпсон не уходила.
- Мой сын тоже любил играть в футбол, - надтреснутым голосом сказала она. – Был лучшим в колледже.
Я быстро взглянула на нее, заметив, что ее взгляд помутнел. Она сейчас была далеко, в воспоминаниях. Я не перебивала.
– Он всегда помогал и неважно кто это был: ребенок, которого обижали или брошенная кошка. Он всегда стремился помочь, и говорил, что сильный всегда должен защищать слабого.
- У вас хороший сын.
Слова, которые желает услышать каждая мать.
- Да.
Ее дыхание вырывалось рваными спазмами, и я сильнее вцепилась в планшет, чтобы не положить руку ей на плечо. Втянула губы в рот, они задрожали, а я не имела право проявлять слабость.
- Я впервые сказала о Брюсе в прошедшем времени, - она вздохнула и прикрыла рот ладонью. Та дрожала.
Я обошла кровать и убрала планшет в отсек на спинке койки. Я старалась не шуметь, делать все медленно, я даже дышала через раз.
– Вы думаете, я не понимаю, что значит смерть мозга. Я все понимаю.
Я сжала мобильный телефон в кармане, с такой силой, что его грани больно уткнулись в руку. Несколько минут мы стояли около кровати Эвана, наблюдая, как мальчик спит тревожным сном, вызванным снотворным и другими лекарствами.
- Я не смогла спасти своего сына, - снова заговорила миссис Томпсон и протянула мне документы, - но Брюс хотел бы, спасти этого мальчика.
Я медленно взяла бумаги, глядя на подпись в конце документа. Миссис Томпсон повернулась, я услышала ее удаляющиеся шаги.
- Спасибо, - хриплым шепотом произнесла ей в спину.
Я знала, чего ей это стоило. Нет. Не знала.
Она остановился, не оборачиваясь, и я заметила ее короткий кивок. Женщина вышла, а я продолжала смотреть ей в след, даже когда дверь закрылась, сжимая бумаги.
Я прижала папку к груди и выскользнула из палаты. Навстречу шел Роджер, и я протянула папку ему.
- Она подписала, - ломающимся голосом я произнесла, передавая документы.
- Кендалл…
Но я остановила его, выставив ладонь вперед.
- Дай мне пару минут.
Зашла в туалет и по очереди открыла каждую кабинку, с силой, отчего дверцы ударялись о стенки кабинки, создавая шум. Пусто. Подошла к раковине, включила прохладную воду и помочила кончики пальцев. Надо успокоиться. Уперев руки о край раковины, я опустила голову. Я знала, что в таком состоянии, как специалист, я бесполезна. Надо брать себя в руки, отключить чувства. В конце концов, я врач. Мое дело спасти человеческую жизнь, а не предаваться страданиям. Кому они помогут, мои эмоции, разве сравняться они с тем, что чувствуют их матери. Врезала мысленную пощечину себе, возвращая самообладание. Наклонилась над раковиной, набрав пригоршни воды, и отпила из ладоней.
Господи, как я хотела ему позвонить. Просто услышать его голос. Вымыла руки с антибактериальным жидким мылом. Просто голос услышать и понять, что там за пределами клиники, все хорошо. У него - все хорошо. Оторвала квадрат бумажного полотенца и вытерла насухо руки. Смяла бумагу, выбросила комок в урну под раковиной. Я вытащил телефон из кармана, и долго вытирала экран ладонью. Но перед глазами стояло лицо миссис Томпсон, когда она решилась. Махнула головой. Раскисать я буду потом, а сейчас не время. Нашла в контактах утром записанный телефон Брайана и занесла палец над иконкой вызова. Медленно погладила строку контакта, словно через нее могла его коснуться, и снова аромат его с горчинкой услышать. Глубоко вздохнула, я глянула на себя в зеркало. Вспоминал неловкое утро, когда я не знала как себя вести, если бы не он. А я даже задержать его не смогла, но и его ждал друг. Нет. Убрала палец, выключая экран. Не стала. Струсила. Мэг бы засмеяла меня. Я испугалась услышать в его голосе нежелание. В конце концов он же мне ничем не обязан. Экран погас и я убрала телефон обратно в карман. Настроение стало еще паршивее. Умыла лицо холодной водой.
Спустя два часа вызвали бригаду трансплантологов и обоих пациентов стали готовить к операции.

11:00. а.m.
- Доктор Мейтленд, везут подростка с тупой травмой живота.
Из горла вырвался стон и я медленно спустила ногу на пол, не отрывая головы от подушки. Кажется, я только легла. Снова застонала, поднимаясь и принимая на узкой койке вертикальное положение. Глаза не открывались, веки свинцовые, все тело ноет от двенадцатичасовой операции по пересадке.
Я устала, потёрла лицо руками, нажимая основанием ладоней на глаза. Давно не было такого дежурства, когда не было возможность прилечь хотя бы минут на тридцать. Вот и сейчас... А сколько сейчас времени? Где часы? Ах, да я оставила телефон в ординаторской, чтобы перестать гипнотизировать чёрный экран смартфона.
Надо вставать. Надо. Он так и не позвонил. Я не думала об этом, конечно. У меня была двенадцатичасовая операция по пересадке.
Я включила в свет и тут же зажмурилась. Слепо подошла к зеркалу, на ходу приглаживая волосы.
- О, Боже!
Волосы выглядели ужасно, сзади примялись, а спереди торчали во все стороны. Я же прибежала на работу, так и не высушив их после ванны. На правой щеке отпечатался след от подушки, под глазами темнели кругу. Ну что ж… сейчас я была даже рада, что Брайан не позвонил и не увидит меня такой… такой похожую на жертву природного катаклизма.
Потерла лицо, набросила халат и вышла встречать пациента.

- Подросток, тупая травма живота. Упал через перекладину, катаясь на скейте.
В смотровой было несколько врачей, из них терапевт и диагност, когда я вошла. Пациента перекладывали с каталки на больничную койку.
- На счет три: Раз. Два. Три.
- Где болит? - подошла к пациенту.
- Везде, - простонал.
- По шкале от одного до десяти, какая боль? Десять – нестерпимая.
- Я не могу дышать.
- Большую капельницу. Поставьте литр физраствора. Подготовьте кровь. Травма в верхней части живота,- пальпирую,- живот вздут. Боль диффузная.
- Держись парень, хорошо справляешься, - подбодрил интерн.
- На УЗИ видна жидкость. Повсюду.
- У него кровотечение.
- Два пакета первой отрицательной. Не волнуйся, мы о тебе позаботимся, - склонилась к пациенту. – Нужно в операционную. Где Нолан?
- Операция кишечника, еще как минимум два часа.
- В травматологии есть хирурги?
- Пойду, найду.
Я оборачиваюсь на стон пациента.
- Он вырубился.
- Давайте его в операционную.

Сумасшедшая смена. Устала. О, Боже, конечно, думала.


3:00 p.m.
- Как прошла смена?
- Думала, не закончится. Устала.
- Поспать хоть удалось?
- Нет, - выстонала. – Мне кажется, я готова проспать сутки.
Я тяжело упала на диван в ординаторской. Роджер уже пришёл. Значит, несколько минут и войдёт Хелен с печеньем. Влюблённая в красивого доктора медсестра, всегда печёт ему печенье. Добродушная, с темными кудрями и улыбчивыми зелеными глазами. Хелен всегда смотрела на Роджера, как на героя… Каждое слово его ловила и замирала, когда он проходил мимо нее. А он не замечал, только ел ее печенье. Он ничего не замечал кроме своей работы.
-Что ты так смотришь?
-Ничего.
Я опустила глаза на свои поношенные белые кеды. Надо купить новые, но это такие удобные, уже по ноге и не натирают.
-Как показатели Эвана?
-Стабилен,- я подняла уголки губ в полуулыбке,- отторжения не было. Но я продолжаю наблюдать.
Роджер большими шагами пересекал ординаторскую. Нажал на кнопку, отчего кофемашина зашипела и стала молоть зерна. Мне не надо было его просить, сделать и на мою долю. Он делал это всегда. Даже не знаю с чего пошёл такой ритуал.
Но сегодня Роджера была слишком много. За время работы я привыкла к его мельтешению. Сегодня просто болит голова.
Я откинула голову на спинку дивана, слушая пока машина выплюнет последнюю струю кофе и пальцами массировала виски.
- Странно, что Хелен еще не принесла печенье.
Глаза закрывались.

4:00 p.m.
- Рассказывай.
Я отложила свой сэндвич, который гипнотизировала последние пятнадцать минут, обратно в контейнер и подняла глаза. Даже не заметила, как она подошла. Я рассеянным взглядом обвела посетителей кафе, подмечая, что с моего прихода почти все столики стали заняты: врачи, посетители… в кафе стоял гам и голова стала болеть сильнее. По дороге домой, надо зайти в аптеку и купить ибупрофен. И вообще составить список, что купить. Дома почти все кончилось.
Мегги с шумом отодвинула стул, чтобы сесть, обращая на нас внимания всех посетителей больничного кафе.
- Что?
- Кендалл, ты позвонила мне в шесть утра, чтобы узнать, надо ли звонить этому фотографу и теперь твои невинные глазки не сработают. Рассказывай.
- Да, только ты меня послала, - устало ответила подруге, продолжая ковырять сэндвич, расщепляя его на части.
- Нормальная реакция в шесть утра,- парировала Мег. - Ну, я жду и хватит мучить еду.
Она открыла крышку контейнера с салатом, выливая в него имбирный соус, закрыла и затрясла, снова обращая на нас внимания.
- Ты можешь делать это тише?- выразительно указала взглядом на салат.
- Я не люблю не промазанные листья салата,- беспечно отозвалась. - Ну. Говори, он хорош? А-а, по глазам вижу, что хорош. Ой, ещё и покраснела.
Мег засмеялась, а я ещё больше смутилась. Аппетит что-то совсем пропал.
- Так ты позвонила?
- Нет,- с неохотой ответила и снова взялась за сэндвич.
Надо поесть. Почти сутки без еды, только на кофе.
- Кендалл,- вздохнула Мег,- сходи к Синклер, она тебе вправит мозги.
Недовольно посмотрела на подругу. Мег, как ни в чем не бывало, хрустела листом салата из салата с тунцом. Я трусиха. Жалкая трусиха, которая боится позвонить, и услышать отказ. Вздохнула.
- Я не знаю, что ему сказать.
Мег отбросила пластиковую вилку на стол и вытерла губы. Она не спешила. Медленно промокала уголки губ, а я начинала терять терпения, постукивая ногтями по столу.
– Скажи, что у тебя появились к нему чувства.., - и тут же замолчала, глядя на меня в упор. Я поддалась вперёд. Мег замотала головой. - Хотя нет, этого не говори. Вообще этого никогда не говори, это его спугнет. Мужики, мать их, не любят когда на них навешивают чувства. Еще и после первого секса.
Ссутулив плечи, я откинулась на спинку стула и стала теребить концы волос, выискивая секущиеся кончики. Пора уже стричься, но все никак не дойду. А что делать, если, правда, появились чувства? Ещё не любовь, но ведь нравится. Так сильно нравится, что потеют ладони. Я задумчиво посмотрела на свои руки, и взгляд задержался на ногтях – коротко остриженные, без лака. Я даже ногти не могу отрастить в силу своей профессии.
- Скажи, что надеешься затрахать его полусмерти.
Округлив глаза, я отвела глаза от своих несовершенных ногтей и посмотрела на подругу.
- Я бы в жизни не сказала ничего подобного, - медленно и отчего-то сипло, по слогам ответила.
Потянулась за бутылкой воды, даже в горле пересохло. Открутила крышку, и выпила сразу половину.
- Импровизируй. Ты кстати была на седьмом? Я могу тебя осмотреть.
- Ты кардиохирург, Мег.
Подруга пожала плечами.
- У меня был месяц курс гинекологии, пока я не поняла, что чужое сердце изучать мне нравится куда больше чем чужие вагины.
- Я, пожалуй... пойду, - натянуто, улыбнулась.
Я свалила недопитую бутылку из-под воды, контейнер с недоеденным сэндвичем и салфетки на поднос.
- Мне надо проверить пациента.
- Позвони.
Не ответила. Но несколько раз все же хотела набрать. Но постоянно что-то мешало.

5:00 p.m
- Привет.
- Привет…
- Это Брайан. Ну, тот который…
- Я знаю.
Он ещё и уточняет. Я усмехнулась и покачала головой. Стало так приятно. До желания потрогать кончиками пальцев прорези в корпусе телефона, через которые я слышала его тихий голос.
-Я хотел сказать, что завтра уезжаю в Дувр, хочу поснимать меловые клифы и замок. Ты была там?
- В Дувре? Нет.
- Может… ты смогла бы поехать со мной? Утром уедем, вечером приедем обратно. Погуляем вдоль моря, пообедаем в городе. Или прямо на берегу устроим что-то вроде пикника. Что скажешь?
- Это неожиданно,- ответила с заминкой.
Я растеряно смотрела на дверь ординаторской, возле которой остановилась, но не заходила и... хотела, согласиться. Да я хотела поехать с ним, но что-то останавливало, сказать «да».
- Обещай подумать. Вечером спрошу, что ты решила.
- Хорошо.
- Хочешь, заберу тебя с работы?
- Хочу. То есть если тебе не…
- Через два часа, - перебиваю ее.
Вот так. Безапелляционно. Я даже спорить с тобой бы не стала. Потому что от удовольствия, когда мужчина вот так решает, кончики пальцев подгибаются.

- Мейтленд! Ты чего тут стоишь такая довольная?
Я отшатнулась и откашлялась. Даже не заметила, что открылась дверь, и на пороге показался доктор Харрис, терапевт.
- Ээ, ничего, - я попыталась собрать улыбку обратно. Убрать ее, но никак не получалось. - Проходите.


7:15 p.m.
Брайана я заметила на парковке. Почти на том же месте, где он стоял в прошлый раз. Вспомнив чем закончился прошлый вечер, я густо покраснела. Я шла медленно, по пути прощаясь с коллегами, кто встречался. Кто-то шёл на смену. А кто-то домой. А я - к нему. Шла сжимая-разжимая пальцы рук. Нервно оглаживала бёдра, вытирая испарину с ладоней. Пальцы рук болели из-за долгого держания инструментов. Ноги гудели, из-за длительной операции. В голове шумело от усталости. Но так не хотела всего этого показывать. Я даже в порядок привести себя не смогла. Не осталось сил. Лишь убрала волосы в хвост, потому что не успела помыть. Даже стыдно стало перед ним показаться такой. Неухоженный и уставшей.
Он так смотрел... я смущённо опустила глаза на носки балеток. Стало не по себе от этого взгляда, мурашки побежали, и я неловко поправила ремешок сумки и спрятала руки в карманах тренча.
- Брайан.
- Привет.
А потом обнял. Так просто, словно я его. Я уткнулась носом в его грудь и глубоко вдохнула запаха за день выветрившего парфюма, прикрыв глаза. Пальцами скользнула по шее мужчины, по колючей щеке. Подняла голову. Надо же какой ты колючий. А мне нравится, знаешь. Я ещё не привыкла к нему. К его прикосновениям. Смущалась и напрягалась. Но он так волновал меня.
-Пойдём, отвезу тебя домой.
Кивнула. Разговаривать совсем не хотелось.


По дороге Брайан заказал пиццу, как и обещал. В квартиру он поднялся следом за мной. Я не стала включать свет в коридоре. Бросили ключи в ключницу на тумбе, и сбросила обувь, пошевелив пальцами ног. Боже. Как же хорошо.
- Я быстро приму душ, ты откроешь, когда позвонят?
- Конечно, и даже покормлю кошку, если ты мне скажешь, что, где лежит, - так просто у него получилось, и так естественно.
Сэлли тоже оценила, задрав хвост, выписывая бесконечность у его ног. Ему легко удавалась покорять женщин, оказывается.
- Хорошо,- улыбнулась, подняв на него глаза,- в нижнем ящике около окна,- я кивнула в сторону кухни.
Не часто в своей квартире я видела мужчин. Точнее никогда не считая отца. Брайан казалось, собой заполнил все пространство. Я остановилась, прислушиваясь к себе, нравится ли мне такое вторжение в личное пространство? Да, мне нравилось видеть его у себя и на мгновение стало интересно, как выглядит его квартира.
Я вспомнила о его предложение, когда проходила мимо.
- Брайан,- на выдохе. Оказывается, мне нравится выдыхать его имя.
Остановилась возле него, совсем близко. Специально. Огладила глазами его плечи и лицо. Выглядишь уставшим, мой хороший? Не спал, много работы? Я боролась с желанием прижаться губами к его твёрдому подбородку, покрытого колкой щетиной. Поцеловать небольшую ямку на нем, подняться выше, припав к улыбающимся губам. Я невольно облизала свои губы, сжав пальцы в кулак.
-Я хочу... – сглотнула. - Я хочу поехать с тобой, если ты ещё не передумал.

- Док. Посмотри на меня.

Старые дома обладают собственной неповторимой атмосферой, особой энергетикой, но это способны оценить и почувствовать не многие. Эстеты, фантазеры, писатели, художники и все, кто не лишен богатого воображения и чувства стиля. К сожалению, я к таким не относилась. Частичная реставрация не способна уничтожить налет вековой истории, написанной в каждое трещинке и на камне, поросшем мхом. Воздух все еще пахнем недавно пролитым дождем. Я люблю этот запах, как и сам дождь. Ливень сотворил маленькие лужицы, но через час от них не останется и следа.

Мне нравится это место. На самой высоте, на свежем воздухе, в современном мире, я назову ее обзорной площадкой, где среди невысоких башен крепости, можно увидеть синь пролива и пляж. Я перехватываю волосы, норовящие прилипнуть к накрашенным блеском губам и запутаться в ресницах. Удерживаю пряди одной рукой, прижимаю к плечу, и чувствую, как мои глаза слезятся от яркости света на водной глади. Поздно вспоминаю, что забыла взять очки, впрочем, как и зонт. Поднимаю глаза – тучи рассеялись, словно недавняя гроза была иллюзией и все остальное тоже привидилось. Не рискую подходить ближе, к краю, страх перед высотой сильнее, но со своего места я могу наблюдать темные решетчатые глазницы окон на противоположной стене.
Оборачиваюсь на просьбу Брайана, прекрасно зная, что он задумал. Я умею позировать. Этому искусству нас с Эшлии учили чуть ли не младенчества. Обязательное требование к детям, фото лиц родителей которых украшают страницы известных изданий в разделе бизнес. Только сейчас разница очевидна. Сейчас нет притворства. Ни капли. Я действительно счастливо улыбаюсь, щурясь от послеполуденного солнца, и смотрю в объектив его камеры. А мужчина, по ту сторону даже не догадывается, что моя улыбка вызвана его присутствием, а не серым камнем, от которого веет диким холодом.
- Я тоже хочу тебя сфотографировать.
Брайан медленно отводит камеру. Я достаю свой смартфон и пока ищу иконку камеры, Брайан встает возле каменной башенки, таким образом, чтобы я видела синь пролива за его спиной. Жестом руки я показываю, где я все же хочу его видеть. И заодно, чтобы в кадр не попала пожилая женщина в ярком платье. Наверное, французский бульдог, что ковылял за ней внизу, остался у стен крепости, сторожить свою хозяйку. Брайан послушно встает ровно спиной к серой башенке, что притаилась в тени. Мне не нужны отвлекающие детали на заднем фоне, я хочу видеть на фотографии лишь мужчину, а красивые картинки я посмотрю в интернете.
Он красив. И я сейчас совсем не о проливе, что виднеется между башен и ни о самой крепости. Несколько быстрых кадров, потом выберу лучший, и поставлю на его звонок. Чтобы каждый раз, слушая его голос, прижиматься иллюзорно к нему.
- Ты красиво выходишь на фотографии, - говорю ему, снова пряча телефон в заднем кармане небольшой сумочки, ремешок которой переброшен через мое плечо.
- Покажешь?
Я ближе подхожу к нему, смело оплетаю его пояс своими руками. Прикрываю глаза, наслаждаясь этой простой лаской и трусь лбом о его колючий подбородок. Мне нравится быть такой смелой рядом с ним, как и вдыхать его пряный аромат смешавшийся в дождем и ветром.
- Нет, хочу, чтобы ты был только для меня, - и ведь совершенно не о фото.
Как жаль, что гроза так быстро закончилась…

Я открою тайну. Я не люблю экскурсии. И даже немного расстроилась, что территория замка оказалась открытой. Оказывается, она открывается только в летний период. Не понимаю их прелести. Бродить вокруг каменных сводов, по аккуратно выложенным аллеям и ... что? Что дальше? Но разве о таком можно сказать мужчине, который пригласил на свидание? Конечно, нет. Возможно, в этом мое невежество, которое я всеми усилиями не хочу ему показывать, а наоборот задаю вопросы, на которые Брайан с готовностью отвечает. А может дело в том, что вокруг нас слишком оживленно. А я хотела, чтобы, второе свидание было там, где нас не будут отталкивать друг от друга, спешащие запечатлеть солнце над проливом туристы. Бегают дети, и мелкий гравий летит из-под их пяток.
Я улыбаюсь Брайану, и мои глаза блестят, когда я смотрю на него, и он это видит. Мне нравится его улыбка, которая отражается в кофейных глазах. Помню, как его глаза становятся темнее самого крепкого кофе, тогда в машине и это вызывает непроизвольную дрожь в моем теле. Брайан видимо истолковывает это по своему, и слегка обнимает меня за плечи. Я улыбаюсь этому жесту заботы и доверчиво жмусь к его боку. Разве я могла себе представить, что буду способна на такое. Я даже не знала, что так умею: отвечать ему флиртом, низким голосом с манящей хрипотцой в нем и с предвкушением наблюдать, как мужчина готов потерять контроль над собой. Но лишь пока готов, мне еще многому предстоит обучиться, чтобы он, в конце концов, его утратил. И я себе нравилась такая. Словно он, наконец, разбудил меня. Но слишком много меня. Я вздыхаю, и снова привлекаю внимание мужчины к себе. Это так странно. Но мне нравится так ненавязчиво привлекать его внимание. Случайным вздохом в сторону, как бы поражаясь красоте окружающей меня. Засунуть руки в задние карманы джинсов, от чего натягивается белая шелковая блузка на груди, обрисовывая кружево под ней. И получать самодовольное удовлетворение от взгляда Брайана в этот момент. Оказывается, как долго во мне дремало это женское самодовольство.
Я начинаю понимать, о чем мне всегда толковала Мегги.

Но стоит мне отвести взгляд, как мои глаза тускнеют. Усталость. Тяжелая смена, операция по пересадке. Волнение за пациентов. Я выжита сегодня. Неудачное время для подобных экскурсий, но опять же, я не посмею сказать и показать такое мужчине, который мне нравится.
Мы поднимаемся по каменным ступеням окружённых с обеих сторон ветвистыми деревьями. Наверное, рыцари в доспехах не раз сбегали по ним. Или не по ним, думаю, те давно уже разрушены и отреставрированы вновь. Надо было прочитать в машине хоть какую-то информацию и замке. Мы вышли к каменным серым стенам с уже другой стороны крепости. Не мы одни. Туристы с фотоаппаратами тоже окружают крепость, как воины в свое время во время атаки, только вместо мечей - смартфоны и фотоаппараты, а вместо лат – брендовые рубашки, футболки, пиджаки и куртки. Под ногами шуршит мелкий щебень. Хорошо, что не надела туфли.
- Монументально,- оглашаю свои мысли. Больше не придумала, что сказать.
Задираю голову и чтобы увидеть резные башни с реющими флагами Британии. Глаза вновь начинают слезиться, и быстро моргаю. Не хватало еще размазанной туши под глазами.
Оказывается, это так легко. Просто закрыть глаза и представить себя в голубом платье с тугим корсетом и высокой причёской спрятанной под сеточкой.
Услышать запах догорающего воска и испугаться теней, что отбрасывают на стены факелы. Это все на что годна моя фантазия. Я никогда не была фантазёркой. Моя ладонь находит ладонь Брайана. У него теплая рука на контрасте с моей. Всегда мёрзну, а от камня веет ещё большим холодом. Разве удивительно, что в те времена умирали такими молодыми.
Мы больше не идем за экскурсией, а я не стремлюсь в подземелья замка, которая таит в себе наверное, не самые приятные истории. Мы просто медленно прогуливаемся по территории крепости, переплетя наши пальцы рук, и играя друг с другом, то раскрепляя, то переплетая заново. Лишь бы касаться.
- Я слышала свозь сон, как ты рассказывал о море, - поднимаю свое лицо к нему, и замечаю, как дернулся уголок его губ в улыбке, - или мне приснилось?
- Смотря, что ты слышала? - оказывается, от этого бешено бьется сердце, когда слышу улыбку в его голосе.
- Что ты где-то снимаешь домик, и про огни кораблей вдали…
- И слышала, как я уходил?
- Нет, иначе бы не отпустила.
Он молчит, продолжая играть в прикосновения с моими пальцами, отчего мурашки на моей коже устраивают забег. А я хочу просить его показать мне тот домик.

Мы идем по аккуратным дорожкам, с окруженной вокруг нас газонной травой? Она как в лучших домах пригорода Лондона, или в домах за белой изгородью Палм-Бич, где живут мои родители, словно отмеренная линейкой и ни одной лишней травинки. Как и аккуратные кустарники, из «прически» которой не выбивается ни одной лишней ветки.

- Прогуляемся к меловым скалам?
Его ладонь сжала мою руку, отчего я почувствовала тихий хруст пальцев. Видимо слишком усиленно я думала о его доме, о нас вдвоем и, где больше никого, что когда я обернулась, заметила, что мы отдалились от крепости, идя к пешеходной тропе, а впереди были слышны удаляющиеся эхо голосов точно таких же туристов, какими были и мы с Брайаном.
- Конечно, - ответила, слушая тихий шёпот щебня под ногами.
- Ты знаешь, что все благодаря им, побережье Англии называют Туманным Альбионом?
- Я думала, это связано с туманами? Разве нет?
- Нет, - продолжает Брайан и я улыбаюсь, когда слышу некоторую гордость в его голосе, - заметив белеющие вдалеке скалы, моряки могут быть уверены, что до британских берегов осталось совсем немного. Именно из-за белых по цвету уступов побережье Англии стали называть Туманным Альбионом, ведь на латыни albus значит «белый». Ты не замерзла? – вдруг спрашивает.
- Ну, если обнимешь меня сейчас, то точно станет теплее.
Он улыбается и обнимает, а я чувствую тепло его тела, сквозь тонкую рубашку. Он всегда теплый и как это трудно, отстраниться. Но делаю это с тяжелым вздохом. А он словно понимает меня и, наклонив голову, вкусными губами накрывает мой рот.
- Не пора ее надеть? – кивает на куртку, наброшенную на плечи.
- При условии, что и ты наденешь свою, - киваю на его которую, он сжимал в руке.

- Ты читала Дюма?
- «Графа Монте-Кристо».
- А про мушкетеров? – мотаю головой.
Брайан резко останавливается и с насмешливой улыбкой обрисовывает мое лицо.
- И нечего на меня так смотреть, я знаю название всех костей на латыни.
- Прощена, - смеется Брайан, за что получает взгляд полный неподдельного негодования.
- Так что там с мушкетерами?
- Известный тебе Д’Артаньян, - и снова замолкает , - ты же знаешь Д’Артаньяна?
- Знаешь главную клятву врача, Брайан? - он медленно кивает, - так вот, еще чуть-чуть и я ее нарушу.
- Понял, - и снова эта улыбка, от которой сердце бабахет и я уже забыла, на что обижалась. Сама руки наши переплетаю. - … Когда плыл в Англию добывать подвески королевы, первое что он увидел, приближаясь к английскому берегу, была белоснежная полоса на горизонте…
Я молча иду за Брайаном по тропе, ведущей вниз, слушая его тихий глубокий голос, который уносит ветер пролива. После дождя тропа немного скользкая и грязная, и я вцепляюсь пальцами в руку мужчины, чувствуя, как гладкая подошва кед скользит по земле.
- …это был не снег и не прибрежный песок… - продолжает Брайан, как бы, не замечая мои попытки оторвать ему руку, - …Перед его взором постепенно поднимались над горизонтом величественно меловые скалы Дувра.
- Ого, ты подготовился.
- Хотел произвести впечатление, - смеется он.
- Для этого тебе лишь достаточно улыбнуться…