Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Три года назад. США. Чикаго.

Выигравший никогда не скажет: «Это всего лишь игра».(с)
Это был первый день моей интернатуры. Сказать, что это был самый волнительный день – ничего не сказать. Я боялась. Страшно боялась.
Моя практика началась в лучшей клинике Чикаго. Было невероятно сложно добиться сюда распределение из университета. А учитывая мой возраст – сложность возрастала. Я была самой младшей на курсе. Разница составляла почти два года с остальными студентами. Ничего – скажите вы. Но это огромная пропасть, в такой профессии, как хирург.
Мы, студенты, несмышленые глупые котята, проходили по стерильным операционным, палатам, где лежат больные, с трубками, по стенкам которых стекает жидкость, поступающая под кожу. И другим кабинетам, пока не остановились в палате предоперационной. Нас было много. Из двадцати человек, только шесть женщин. Мы не знали друг друга. Мы были соперниками, в этой постоянной гонке, за своей место.
В палату зашел мужчина в белом халате. Высокий, поджарый врач лет пятидесяти пяти. Его темные волосы были подернуты сединой, цепкий взгляд голубых глаз оценивающе прошелся по всем, кто был в той палате. Он выступил вперед, и вокруг него круг из бывших студентов медицинского университета, сомкнулся.
- Все вы пришли сюда с надеждой поучаствовать в большой игре. Месяц назад вы еще учились в мед. институте. Сегодня вы стали врачами. Семь лет, которые вы проведете, здесь, в хирургии станут самыми лучшими и самыми трудными в вашей жизни. От вас будут требовать невероятного. Оглянитесь вокруг, вы соперники. Восемь из вас, передут на более легкую специализацию. Пятеро сломаются. Двоих попросят уйти. Здесь вы начнете. Здесь ваша арена. Насколько хорошо вы будете играть – зависит только от вас.
- Я так и знала, - с ужасом думала я. – Мне конец.

Также как и в первый день, соперничество между молодыми врачами не прекращалось. Мы старались взять самого «интересного» пациента, ассистировать в самой сложной операции. Аппендициты и желчные пузыри – там были неинтересны. Мы хотели большего. Разочарование было каждый день, когда ординатор, приставленный к нам, не называют твою фамилию, и ты видишь как операция, которая могла бы многому научить, уплывает у тебя из под носа.
Я никогда не была выскочкой. И не было во мне той наглости, которую многие так высоко ценят. Поэтому просто ждала, когда опытный хирург заметит меня: мои знания, квалификацию, умение.

Это был обыкновенный день. Как и все предыдущие. Я могла бы с закрытыми глазами проделать все то, что делаю каждое утро. Я поднимаюсь с постели, и сразу же накрываю ее покрывалом. Вид разобранной постели, не дает сосредоточиться, маня и зазывая к себе в объятия белыми простынями и мягкими подушками. Когда спишь по три – четыре часа в сутки, этот зов кажется особенно громким. Позже – душ. Быстро, не задерживаясь, потому что соседки постоянно топчутся под дверью ванны, норовя ее выбить. В первый же день, познакомилась с двумя девушками - врачами, которым не было где жить. А на тот момент нашла эту квартиру, но плата была настолько высока, что одна, я не тянула, а к отцу идти – не хотелось совершенно. И я предложила им. Там мы: я, Рейчел и Брианна, начали жить вместе.
После душа, кофе, но не сразу, а по дороге из термокружки. Забрать, из шкатулки, за ночь написанное письмо, чтобы отправить. Машина как всегда чахнет и заглохнет: все никак не отвезу в автосервис. Зарплата интернов не позволяет жить на широкую ногу, поэтому я во многом себя ограничиваю. Глубоко вздохнув, приходится оставить машину на стоянке и идти пешком.
- Девушка, а вы не подскажите, где тут поблизости кафе? А то я не местный, а есть хочется.
Мужской голос останавливает мой быстрый бег, который я называю обыкновенным шагом. Врачи всегда куда-то спешат. Заминка, может стоить кому-то жизни. Поэтому и в жизни, я постоянно спешу. Грациозностью природа меня не наделила, в отличие от моей сестры. Прямая осанка и шаг пантеры – мне не удалось постичь.
Я останавливаюсь и оборачиваюсь к мужчине. Высокий, привлекательный он выглядит слегка смущенно. Или хочет таковым казаться.
- Да вот же оно, - показываю я рукой в сторону ближайшего кафе, подарив мужчине улыбку.
«В этом кафе очень вкусный кофе», - хочу добавить я, но смущаюсь под его взглядом, перед этим высоким и привлекательным мужчиной. Он был настолько высок, что мне буквально приходится задирать голову.
- И чего я сразу не сообразил. Не составите ли мне кампанию?
Удивленно смотрю на мужчину, потом на кофе, в термокружке, у себя в руке.
- Нет, я очень спешу, - также просто отвечаю я, и смотрю на часики, на руке. Ох, скоро обход.
- А давайте я вас отвезу?
В моей жизни был только один мужчина – Доминик, замуж за которого я скоро выйду, и сказать, что я искушена в общении с мужчинами – просто невозможно. Поэтому общаться с ними я не умела, а флиртовать подавно. Я была сбита с толку приглашением этого господина. Подруги сразу бы воспользовались ситуацией, но я лишь отрицательно покачала головой, снова смутившись:
- Нет спасибо. Простите. Я и правда, очень тороплюсь.
Не оглядываясь, я перебегаю перекресток, почему-то перекручивая разговор раз за разом с этим мужчиной. Со мной редко кто пытался познакомиться, так просто. Поэтому я просто шла и мечтала: чтобы было, если бы я согласилась выпить с ним кофе. Он, наверное, очень интересный собеседник. Такой взрослый и такой….. Я мечтательно улыбнулась. Но как только оказываюсь у стеклянных дверей госпиталя сразу же забываю об этой встречи, когда погружаюсь в повседневную суету своей работы.

Стивен....Что я без тебя...?

Макс, я искренне поздравляю тебя с днем твоего рождения.
"Загадай желанье в День рожденья свой,
То, о чем мечтаешь больше ты всего.
Отпусти на волю все свои мечты,
Как воздушный шарик в небо отпусти.
Отпусти, как птицу, ощути полет,
Все о чем мечтаешь, сбудется, придет. "

Мистер Фаррел, спасибо вам за пост. Я постараюсь ответить, как можно, скорее, чтобы вас не задерживать. Какое странное совпадение имен все-таки.- Задумывается. - Но вы не переживайте за мальчика, Крейг, этого Стивена я точно не потеряю.

Девушки, с прошедшим вас днем рождения.

Три года назад. США. Чикаго.

-Почему нам не доверяют серьезную операцию? Мы даже не ассистируем. Как мы будем учиться, если мы не учимся?
Возмущалась Брианна, стоя у доски с расписанием сегодняшних операций.
- Джефф уже второй раз вырезает опухоль на этой неделе, а знаешь почему? – сверкнула глазами в мою сторону. – Потому что он мужчина! Ну, вот отлично. Ты вообще меня не слушаешь.
- Я слушаю, - но наткнулась на взгляд полный недоверия и убрала телефон, сдаваясь. – Хорошо, теперь слушаю.
- Мне не нравится твой Доминик, - переключилась Брианна, направляя свое дурное настроение в мою сторону. – Скользкий тип.
- Ты его совсем не знаешь, Бри, - счастливо улыбнулась. – Он самый лучший.
- Ну-ну, - о многом умолчала Брианна, но я была слишком счастлива, чтобы обращать на это внимание. – О, кого-то привезли.
Поднявшись на цыпочки, посмотрели в приёмный покой, в тот момент, когда на носилках ввозили пациента.
- Он мой! - воскликнула Брианна, то доктор Харрис, решил по-своему фразой: «Мейтленд идешь со мной».
Лишь взглянув на ребенка, которого везли в смотровую, и на его «отца», я стала давать быстрые рекомендации медицинским сестрам, помогая везти каталку.
- Анализ крови, анализ мочи, УЗИ брюшной полости, рентгенографию брюшной полости, - ребенок застонал, пытаясь сжаться в комок. Крикнула. – Быстрее!

- Как можно до такого довести? - сетовал Грегори, разрезая скальпелем плоть ребенка.
На операционном столе лежал маленький мальчик. Он был настолько мал и бледен, что глядя на него невольно сжалось сердце.
- Тампон, - услышала я голос Грега и, опустив глаза, приложила тампон к месту разреза. – Что это, черт побери!
Я вопросительно посмотрела на врача, а позже опустила глаза, когда увидела, что брюшная полость заполняется кровью.
- Ты что-то задел, - произнесла я, прикладывая тампоны и раздавая распоряжения, чтобы принесли кровь для переливания, в случае ее потери у пациента.
Лишь в операционной я чувствовала себя уверенно. Я забывала о том, что происходит вне ее стен, когда касалась холодных инструментов. Это была не первая моя операция, когда я ассистировала Грегори, и он, зная мои способности и полагаясь на мои знания, не пререкался, как делали другие врачи, считая ниже своего достоинства слушать интерна, когда я вдруг начинала командовать, отдавая распоряжения операционным сестрам.
- Давление падает, - заметил врач - анестезиолог и наши взгляды быстро метнулись к монитору, отслеживающему сердцебиение и давление пациента.
- Не могу понять, откуда кровь…
- Убери руку…
Как только рука с медицинским зажимом была отведена, я опустила ладонь в брюшную полость мальчика, пытаясь пальцами нащупать разрыв.
- Есть! Зажим.
Через несколько часов, операция была завершена.
- Мейтленд, а ты станешь неплохим хирургом, - произнес Грег, поверх маски на лице, глядя на меня.
Я улыбнулась, и румянец от неожиданной похвалы, окрасил мои щеки. Я снова стала другой. Операционная преображала меня, делая профессионалом, жёстким и требовательным, но стоило из нее выйти, снять халат, перчатки как тут же превращалась в обычную ничем ни примечательную девушку, сомневающуюся во всем и всегда.

Обычно это делали ординаторы - разговоры с родственниками. Но мой наставник, доктор Харрис, отправлял меня, общаться с ними.
- Тебе нужно учиться, Мейтленд.
Я нашла его в комнате ожиданий. «Отца». Точнее, я думала, что он был отцом мальчика. Даже когда операция проходит успешно, все равно встречаться с родственниками пациентов было тяжело. Они задают слишком много ненужных вопрос. Хотят знать о том, о чем знать не хотят. Сквозь стекло, отделяющее комнату ожидания от коридоров, мужчина показался мне знакомым, и тут же память вернула к сегодняшнему утру.
- … Не составите ли мне компанию?
Глубоко вздохнув, толкнула стеклянную дверь. Посмотрела на запись в карте, которую держала в руке, ища имя.
- Мистер Фаррел! – подошла ближе. – Я доктор Мейтленд, я ассистировала на операции вашего сына.
Я придерживалась делового тона, не показывая вида, что виделись ранее.
Никогда не мешайте личное и работу, - так учил главный врач, - иначе вы перестанете быть объективны и можете потерять пациента.
Поймав внимание мужчины, продолжила:
- Операция прошла успешно. Но во время операции, у вашего сына, открылось внутренне кровотечение. Ему потребовалось переливание, и сейчас он….
- Я могу его видеть… - не дослушав перебил мужчина.
- Нет, он в реанимации, сейчас к нему нельзя, - отвечала я как можно более спокойно, чувствуя, что мужчина начинал заводиться. – Вы можете прийти к мальчику завтра.
- Его зовут Стивен, - от звуков этого имени, внутри что-то екнула, и я вспомнила, что так и не отправила то письмо. – Вы ведь даже не удосужились посмотреть в карту и узнать, как его зовут.
За год своей работы, я привыкла, что родные пациентов, свои огорчения выливали на врачей, и в такие моменты я абстрагировалась от негатива, представляя себя в абсолютно в другом месте с другими людьми. Но сейчас…. Я пыталась представить себя с Домиником, как иду к алтарю с ним, но…. Я думала о совсем другом человеке, о котором я запрещала себе думать.
Проигнорировав вспышку гнева мужчины, снова посмотрела на его лицо:
- Сейчас Стивен отдыхает, – я прямо посмотрела в глаза мужчины. – Ему нужен покой.
Так было странно произноситься его имя вслух. Всегда лишь на листке бумаги, синим по белому. Тайна. Про себя. Имя вслух заставило меня стать еще ближе к тому, кого никогда не видела.
Но это был не он...
- Вы можете прийти завтра, мистер Фаррел, - повторила я.

Мистер Фаррел, простите, что заставила вас, так долго ждать себя. Чувствую себя от этого виноватой. Я не знаю, что вы планируете по сюжету, поэтому, если не возражаете, буду ведомой.

***

Чикаго, штат Иллинойс

Дни тянулись своим чередом. Я хожу на работу, спасаю жизни. Я ем, хожу, двигаюсь. Вокруг меня постоянно меняются картинки. День сменяет ночь. Ночь сменяет утро. Кто-то звонит, я отвечаю. Даже улыбаюсь, но улыбка не затрагивает глаз, она не затрагивает сердце. Оно умерло. Я впервые ощущаю себя настолько пустой. В том месте, где раньше билось сердце, которое жило чувствами, надеждами – все умерло. Зияющая дыра на этом месте.
Мне казалось, что я потеряла нечто важное. Но только сейчас осознала, насколько это было важно.
- Кенди, после работы собираемся в бар. Ты с нами? - спрашивает Брианна, когда мы сидим на обеде, и я задумчивым взглядом изучаю состав ланча, ковыряю вилкой рыбу.
Слышу ее голос и отрываюсь от своего занятия.
- Что прости?
- Кендалл! Если ты не встряхнешься, то клянусь, я тебе врежу, - не сдерживается Рейчел, и грозно на меня смотрит.
Посмотрев на них, будто на пустое место, я говорю, что меня ждет операция и пациент и мне нужно уйти.
Такие разговоры становились нормой. Подруги волновались, пытаясь понять, отчего я не живу, а существую. А я в свою очередь, не могла им этого объяснить, осознавая, что буду не понятой.
И я не хочу впускать их в то, что принадлежит только мне.
День, когда я узнала о смерти Стивена, был много хуже того дня, когда я застала Доминика, своего жениха, в постели с другой…

Год назад.
Я хотела сделать ему приятно. Доминику. Я освободилась раньше времени в больнице, чтобы прийти к нему и подарить себя мужчине, которого любила. Впервые. Для меня это было впервые, и я очень волновалась. Я попросила меня подменить в госпитале, и, нарядившись в красивое платье, я считала его красивым, отправилась домой, к Доминику. Я распустила волосы, которые редко были свободны от заколок и они мягкой волной легли на плечи и спину. Я надела высокие каблуки, которые не носила в обычной жизни, но зная, что их так любит мой жених. Я наложила макияж на лицо, возможно немного неумело, но от него ресницы стали пушистыми, и глаза от волнения, как два черных агата, блестели из под веера ресниц.
У меня был ключ от его квартиры. Доминик очень хотел, чтобы я переехала к нему, но я отказывалась. Я очень мечтала о свадьбе с ним. А том, как надену белое платье и фату, как под руку с отцом пройду длинный путь в церкви, чтобы вступить в новую жизнь с любимым мужчиной.
Свадьба была назначена на сентябрь. Осенью. Потому что я очень любила осень.
Я открыла дверь ключом, и тот мягко повернулся в замочной скважине. С немного нервной улыбкой, пересекла порог его квартиры. Если бы не мое волнение, то я бы заметила, небрежно брошенный туфли в коридоре, но я не смотрела себе под ноги. Аккуратно ступая на высоких каблуках, я отправилась прямиком в спальню Доминика, где он должен был отдыхать после длительного перелета.
Шум за дверью остановил мою ладонь, которая обхватила дверную ручку. Нахмурив брови, я сглотнула непонятный ком в горле. Радостное волнение сменилось ужасающей догадкой. Немного дрожащей рукой, я повернула дверную ручку, и толкнула дверь.
То, что я увидела, в спальне, заставило меня застонать от боли, будто кто-то кулаком врезал в солнечное сплетение.
- Кенди…
- О, Боже, Кендалл…
Два голоса смешались воедино, образуя страшную какофонию. Я хотела закрыть уши и глаза, чтобы не слышать… чтобы не видеть. Не видеть их. Два обнаженных тела, тесно прижимавшихся друг к другу, но резко отпрянувших, увидев меня. Две пары глаз: в одних застыл ужас и осознание вины, и другие, смотревшие так, что виноватой чувствовала себя я.
- Кенди-и, - протянула молодая женщина, кутавшая в белую простыню и прижимая бледную ладонь с ярким маникюром к дрожащим губам.
Я стояла, прислонившись к стене, не в силах двинуться. Лишь губы беззвучно шевелились, но я не знала, что хотела сказать. Два человека, которых я любила больше жизни предали. Осознание приходило не сразу. Вытаращив глаза, я стояла и смотрела на них, а ноги подкашивались, норовя уронить безвольное тело.
- Я хотела сделать тебе сюрприз, - произнесла я, чувствуя себя глупо.
Я была разбита. Я по стенке протиснулась в дверь, чтобы скорее уйти, но была поймана за руку, крепким мужским захватом.
- Это ничего не значит, Кендалл, - говорил Доминик, и каждое его слово, как очередная острая игла в сердце.
- Она моя сестра, - тихо произнесла я.
Я хотела уйти, испариться. Я хотела бы никогда не существовать, чтобы никогда этого не видеть. Я зажмурила глаза и сдерживаемые до этого слезы, потекли по щекам.
- Она моя сестра, - продолжала шептать я.
Я не могла поверить. Я отказывалась верить. Но он стоял передо мной в одних трусах, а силуэт сестры мелькнул в дверном проеме спальни и тут же скрылся в ней. Я пыталась вырвать руку из его захвата, но он не позволял.
- Пусти меня, - простонала я, сдерживая рыдания.
Я хотела сложиться пополам, чтобы заглушить острую боль. Туфли резко стали тесны, и тушь разъедала глаза от пролитых слез, образуя темные подтеки на щеках.
- Пусти меня! - выкрикнула я, резко дернув рукой.
- А что ты хотела! Ты меня и близко к себе не подпускала, а я мужчина, я должен удовлетворять свои потребности.
Брошенные слова, каждое слово, как новый удар, как пощечина.
- Это ты виновата, - продолжал Доминик, - если бы ты мне давала, то ничего этого бы не было. Это ты виновата, Кендалл. Ты, а не я.
- Я хотела, чтобы все было правильно, после свадьбы. Также правильно? - пыталась оправдаться.
Голос срывался.
«Это ты виновата», - как клеймо жгло сердце.
- Ты живешь в современном мире, Кендалл, какой к черту «после свадьбы»!
- Я хочу уйти.
Силясь не слушать его слова, я, немного покачиваясь, опираясь рукой на стену, выходила из квартиры. Я ничего не видела перед глазами: ни ступеньки, ни разъехавшиеся дверцы лифта. Перед глазами была два сплетенных, обнаженных тела.
Вдалеке я слышала голос сестры, она выкрикивала мое имя. Никогда еще я так ненавидела этот голос и свое имя.
Я села в машину и лишь в ней дала волю слезам и ранее сдерживаемым рыданиям. Я смотрела на кольцо, на своем безымянном пальце и рыдания становились сильнее. Я думала нельзя пережить такую боль, когда все выворачивалось внутри, когда все горело. Хотелось выпрыгнуть из своего тела, уничтожить себя, сжечь, чтобы не испытывать такую боль.

Я думала, что никогда не буду испытывать боль сильнее – сильнее этого предательства, но…..

Я сижу на полу своей комнаты. Каждый день. Я перебираю письма. Его. Свои. Перечитываю и многие слова уже потерлись от моих пальцев или уроненных на бумагу слез. Я захлебываюсь в холодной воде, на глубине несколько тысяч метров. Мне не хватает воздуха, я задыхаюсь, когда я держу в руках конверт, его конверт, хранивший его дыхание, его прикосновения… Всего его.
Я пустая. Я бутылка допитого вина: холодная, прозрачная и пустая. Нет даже капель на дне. Лишь эти мгновения, в комнате, с его письмами, наполняют меня жизнью.
Я делаю свою работу, я спасаю пациентов больше, чем раньше, потому что я должна их спасать. Я не смогла спасти его, я не смогла дать понять, что он для меня целый мир, а теперь я одна.… Одна в этом огромном мире, который мне не нужен без него. Почему я так поздно это поняла? Как я могла так поздно это понять?
Я спасаю жизни других, взамен двух погибших душ: моей и Стивена.
Я спасаю других. Яростно, бескомпромиссно. Я борюсь за их жизни. Вырываю ее из цепких лап смерти. Я нарушаю правила, но я должна спасти их. А потом я закрываюсь в туалетной кабинке, согнувшись пополам, и проглатываю то отчаяние, которое не могу показать никому, которое рвется наружу диким криком, но выходит лишь хриплый стон. Сдерживаемый, полный боли стон.
Стивен умер, и я умерла вместе с ним.

Адрес:Тюрьма Мэрион, штат Иллинойс
Получатель: Стивен Дэннер

«Дорогой, Стивен.
Я не знаю, как мне жить дальше. Прости меня. Я не могу объяснить, что твориться со мной, но я… Я так хочу к тебе….
Я всегда мечтала о тебе, а теперь…. Я потеряла тебя. Я потеряла себя. Все стало каким-то серым. Ты никогда не чувствовал, что твоя жизнь больше тебе не принадлежит? Что просто кадры мелькают перед глазами, а ты всего лишь сторонний наблюдатель. Черно - белые кадры. Но белого, так ничтожно мало. Ты смотришь, но не понимаешь, что от тебя хотят. Что ты лишний во всем этом. Я так чувствую себя каждый день. Каждый день, как испытание, для меня. Я так не хочу, чтобы эти дни наступали. Потому что они без тебя. В них нет тебя, Стивен.
И уже никогда не будет.
Когда мне сказали, что тебя больше нет – я не поверила. Я не хотела верить, Стивен. Я не могу это принять. Я просто не могу… Пойми…
Я не представляю, как жить без тебя. Без твоих слов, писем. Без тебя. Скажи мне, Стивен. Что мне делать? Как мне пережить эту боль?
Но я не хочу, чтобы она проходила. Боль. Потому что в эти моменты ты со мной. Ты рядом. Ты живой. Ты всегда со мной, Стивен.
Прости меня… прости, что так поздно поняла это, так поздно осознала, тогда когда вернуть ничего не в силах. Я люблю тебя, Стивен. Я так сильно тебя люблю. Я пишу и произношу эти слова вслух. Мне кажется, если я буду их произносить, то ты обязательно услышишь. Я их произношу всегда, когда думаю о тебе. Я так часто думаю о тебе. Нет ни дня, ни часа, ни минуты, чтобы я не думала о тебе.
Я презираю себя, за то, что поняла это так поздно. Это было так очевидно, а я не видела. Почему я этого не видела? Господи, ну почему? Почему я настолько глупа? Прости меня, мой любимый.
Вернись ко мне….
*нарисованное сердечко* Стивен * нарисованное сердечко*
С любовью, Мэри. *нарисованное сердечко*»

С любовью, дрожащей рукой, запаковано в белый конверт. Невидимый отпечаток моих губ, на письме. Капнула слеза, размазав немного чернила.
Я отправляю письмо, на адрес тюрьмы. Наверное, я схожу с ума.
Я не знаю, зачем делаю это. Но я должна. Я должна не порвать эту ниточку. Я не хочу, чтобы она порвалась. Я становлюсь безумной.
Я должна его отправить.
Я отправляю письмо в пустоту, в полной уверенности, что оно вернется назад.

Очень неожиданно, Стивен, но очень приятно. Спасибо. Это вам.
С добрым утром.

Мистер Фаррел, с днем рождения Вас! С прошедшим.
Желаем, чтобы в жизни много счастья было,
Удача - верным спутником была,
И чтоб всегда на жизненной дороге
Хватало солнца, ласки и тепла!

Мистер Фаррел, я прочитала ваш пост. Спасибо. Рада, что помогла вашему "сыну". Постараюсь не очень задерживать ответ вам.
До скорой встречи.
А это вам, чтобы ожидание было теплым, в эти осенние дни.


Дополнено:
Мистер Фаррел, Крейг, спасибо вам за цветы, они чудесные. Мне очень нравятся.

Прячу подбородок под меховым воротником белого пуховика. Не сильный мороз, но привыкшая к теплу, сжимаю пальцы в кулак внутри вязаных рукавиц. Я ни разу не была на рождественских ярмарках. Поэтому сейчас хожу по наряженному Лондону, и слышу как потрескивает снег под подошвами сапог. Мороз румянит щеки и щекочет кончик носа.

Было в парке празднично и нарядно. Я тепло улыбалась встречных прохожим, получая их улыбки в ответ. Я никого не знала, и слегка тушевалась, сложив руки лодочкой, поднесла ладони в рукавицах ко рту, чтобы подышать на них и согреть.
- Добрый вечер, - приветствую собравшихся, несмело улыбаясь. Вспомнила зачем все собрались, спохватившись произношу.
- С Новым годом!

Поздоровалась с мужчинами и приняла у мистера Фаррела, шарик.
- Но ведь он ваш, - недоумеваю слегка, улыбаюсь мужчине.

- А можно подсказку, на какой странице это можно подглядеть? - закусив губу, спросила у ведущего.