Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Германия. Дортмунд

- Доброе утро, - растягиваю губы в улыбке, здороваясь с миссис Шульц, хотя особой радости не испытываю. Арлин улетела на гастроли пару недель назад, а я все не могу привыкнуть к некоторым моментам своего настоящего: просыпаться одному и знать, что дома меня ждет только голодный пес. К тому же, разница во времени не позволяет слышать голос любимой тогда, когда хочу. А о возможности увидеть воочию пока не стоит и мечтать. Мистер Ямамото в который раз напоминает о моем согласии лицезреть результаты строительства завода в Карии, и еще один отказ может быть воспринят в штыки. Пора браться за давно отложенные дела, да и работа не даст предаваться сплину. - Урсула подготовь документы для поездки в Японию и договорись о проведении основных мероприятий во время моего визита. Во главу угла поставь осмотр места строительства с главным инженером и встречу с Ямамото. Постарайся рассписать все на три, максимум четыре дня, я не хочу задерживаться там дольше.
- Да, мистер Фостер, я свяжусь с японской стороной и обговорю детали. Рассматривать для поездки начало октября?
- Да, первые числа. И назначь на завтра совещание глав всех направлений, хочу понимать состояние наших дел. Насколько мне не изменяет память, в начале осени конструкторский отдел обещал предоставить концепт новых гидравлических модулей для отвода воды. Весна не за горами, повторения подтоплений жилых районов нельзя допустить, на рынок эти установки нужно вывести до нового года. По этому вопросу есть свежие новости?
- Нет, никаких отчетов предоставлено не было.
- Мне нужен результат. Напомни конструкторам об их обязательствах сегодня же. И намекни Грегу, что на “теплое” место главы есть претенденты. Если он не справляется со своими обязанностями, то вскоре перейдет на менее высокую должность.
- Да, мистер Фостер, - миссис Шульц быстро вносит мои указания в свою записную книжку и поднимает на меня взгляд. - Я могу идти?
- Да, пока все. Спасибо, Урсула, - киваю, замечая, что женщину что-то беспокоит, но она не решается задать вопрос. - У тебя все в порядке?
- О да, мистер Фостер, - блокнот в руках моей помощницы совершает кульбиты от дерганных попыток то спрятать его за спину, то прижать к груди. - Извините за излишнюю навязчивость, просто в последнее время вы приходите в офис раньше. И возможно, мне тоже стоит приходить не к девяти, а к восьми часам?
- Нет, не нужно, - качаю головой с улыбкой, - внерабочее время лучше посвятить семье. И я знаю, о чем говорю, - поднимаю руку, останавливая тем самым все возможные протесты. Не хочу затевать вежливый, но бесполезный спор. - А сейчас - за дело.
Как только перестук каблуков стихает, и за Урсулой затворяется дверь, тянусь к телефону, чтоб написать уже привычное сообщение, которое знаменует для меня начало дня.
“Доброго тебе утра, сладкая. Знаю, что еще спишь, но надеюсь, что в твоем сне - я, а потому он крепкий и спокойный.”
Нажимаю “отправить”, и невольно представляется соблазнительная улыбка, которая озаряет лицо Арлин, стоит ей лишь открыть глаза. Томная нега и тепло страсти отображаются в блеске небесно-синих глаз, и спустя пару мгновений пухлые губы любимой посылают воздушный поцелуй. Воспоминание согревает сердце, но и “горчит” на языке от осознания, что горизонтальных игрищ, которые следуют обычно за поддразниваниями, как и простых объятий, не будет еще долгие шесть недель.
Телефонный звонок отрывает меня от созерцания написанных в мессенджере слов, и работа закручивает в воронке вечно сжатых сроков и неотложных дел. От одного дня к другому. Мои будни скрашиваются только яркими эмоциями, которыми делится любимая, от оваций и бурных аплодисментов публики на концертах. Жуткая усталость зачастую сквозит в голосе Арлин, но счастье от успеха затмевает все.

Япония. Кария

- ...Адам, ты представляешь, весь зал стал двигаться в едином ритме со мной и подпевать! Ног не чувствую и, кажется, на одно ухо оглохла, но я бы спела еще десяток песен на бис. Если б не Моника...
- Она забрала тебя со сцены? - тихо смеюсь. Глаза мои закрыты, перелеты никогда не давались мне легко, но я пожертвую, чем угодно, и уж тем более сном, чтоб быть тем человеком, кому Арли откроет свой мир чувств и ощущений.
- Бессовестно! Вот как так можно? Она просто попросила ребят отключить музыку, и мне пришлось петь акапелло. Но публика словно только этого и ждала. Сначала один огонек, потом больше и больше, а спустя пару минут весь зал светил экранами мобильников. Тысячи “светлячков” двигалось в ритме моего голоса. Это невообразимо прекрасно. И я бы очень хотела, чтоб ты был рядом в тот момент, - голос Арлин грустнеет, но я не даю любимой погрузиться в сожаления. Она должна улыбаться и дарить свое творчество, эмоции, чтоб получать сторицей. Не скажу, что понимаю всех этих восторгов от обожания толпы, даже больше того - совсем не понимаю, но я рад за свою девочку. И ради водопада позитива, который слышу после каждого удачного выступления, готов поддерживать ее в стремлении делиться музыкой души с миллионами людей.
- Я буду рядом, сладкая, уже скоро. Расквитаюсь с японцами, а там пара недель, и лично встречу тебя с цветами после выступления.
- Мне кажется, я вечность не видела тебя, - голос Арли на том конце телефонной связи подрагивает, и я проклинаю расстояние, которое не дает мне обнять любимую и прижать к груди.
- Родная, прошу, не расстраивайся так, а то я брошу здесь все, прилечу и заберу тебя в свою “берлогу”. И не выпущу никогда, - наигранно угрожаю, но в моих словах доля правды-таки есть: мне нужен лишь повод, чтоб эгоистично оградить свое сокровище от всей этой мишуры и толп поклонников, оставив только для себя.
- Скажешь тоже, - протест пробуждается почти мгновенно, делая голос любимой веселым. - Кто тебя слушаться будет, Фостер?
- Ты?
- Не факт, - отвечает Арли со смехом, и я облегченно выдыхаю. Не знаю, как так вышло, но слышать и особенно знать, что любимая плачет, теперь не могу. - А как ты, милый?
- Ненавижу долгие перелеты и смену часовых поясов. Я не спал уже больше суток, но в целом чувствую себя нормально. Даже успел встретиться с мистером Ямамото. Это тот, кто подарил Хикари, - уточняю. - Но от сегодняшнего подарка я категорически отказался. Просто не смог оставить ее у себя в номере.
- Ее? - прямо вижу, как брови Арлин поднимаются вверх. - Не поняла?
- На сколько меня осведомили, здесь очень одинокие люди, и счастливых браков на руководящих должностях почти нет, - рассказываю с улыбкой, ощущая ревность любимой даже незримо. - Так вот мне подарили куклу.
- Что?!
- Полтора метра высотой, со всеми атрибутами, присущими женскому полу, и в коротеньком розовом платьице с оборками. Видела бы ты мое выражение лица и выражение лица переводчицы, которая единственная понимала, что растянув губы в улыбке я костерю на чем свет стоит всех и вся. - Невольно вспоминаю “чудо” технологического совершенства, которое настолько приближено к натуралистичности, что берет дрожь. И даже последующие слова о том, что внешность “дамы” можно подправить, исходя из личного вкуса, меня, как ожидалось, не порадовали. - Не знаю, нарушил ли я какие-то местные правила и этикеты, но так “скрасить свое пребывание в Японии” отказался.
- И назначение куклы?.. - приблизительно в таком же шоке был и я, потому любимую сейчас прекрасно понимаю.
- Да, Арли, ты правильно все поняла - для сексуальных утех. Оки, переводчица, потом с пеной у рта доказывала, что меня этим не хотели обидеть, а наоборот - проявили высшую степень уважения, раз выбрали такой дорогой подарок. Несколько десятков тысяч долларов, если я правильно понял, стоит эта кукла.
- Адам, это совершенно несмешная шутка, - понимаю, что попытка повеселить Арли привела к совершенно обратному эффекту, потому перевожу разговор на другую тему:
- Милая, врать я бы не стал, но давай не будем об этом. Лучше расскажи, где ты и в чем одета, чтоб я мог представить и поглядеть сладкие сны с твоим участием, - добавляю в голос хрипотцу, отвлекая тем самым любимую от ненужных переживаний.
- Что-то мне уже не нравится твоя командировка… - ворчит Арлин. На заднем плане слышится какой-то то ли шелест, то ли шорох, а затем долгая тишина.
- Арли?
- Я здесь. Можешь включить “скайп”? Я лучше покажу, - обиженные нотки проскальзывают в произнесенных словах, но намерения любимой мне что-то показать интригуют.
- Мгновение, сладкая, - отключаю телефонную связь и тут же нажимаю кнопку видеовызова.
“Что же ты задумала, ревнивица моя?” - шепчу чуть слышно, следя за экраном смартфона и слушая характерные “хлопающие” звуки приложения. Когда и на десятую пару хлопков не следует ответа, невольно начинаю хмуриться, раздумывая, что случилось, и куда Арлин пропала. Но соединение налаживается, и я замираю с приоткрытым от восторга ртом, забыв напрочь, что был чем-то недоволен.
- Черт возьми, Арли, только не говори мне, что это “платьице” - твой сценический наряд, - любимая стоит напротив зеркала в настолько коротком облачении, которое и платьем назвать можно с огромной натяжкой. Черное, обтягивающее, совсем не оставляющее простора для фантазии.
- Нравится? - проговаривает соблазнительница, оглаживая себя от приподнятой груди к талии и вниз по крутому бедру. - Оборок у меня не нашлось, но надеюсь, для сладких снов с моим участием и это маленькое черное платье сгодится.
- М-м-м… ты же понимаешь, что в своих снах я буду его с тебя снимать? - широко улыбаюсь, не скрывая своего вожделения.
- Я на это рассчитываю, - ловлю посланный мне воздушный поцелуй и представляю момент нашей будущей встречи с Арлин, когда ее настигнет расплата за все эти поддразнивания. - Доброй ночи, Адам.
- Доброй ночи, милая.
Звучит сигнал разъединения, и наступает тишина такая звонкая, что кажется, слышу даже скрип колес от движения тележки горничной по коридору. Но засыпаю я почти мгновенно, совершенно не обращая внимания на яркий солнечный свет, а вот просыпаюсь - темной безлунной ночью. Шторы так и остаются открытыми, но никакого дополнительного света из окна не поступает.
Поднимаю руку и, смотря на “циферблат со стрелками” на левом запястьи, пытаюсь понять, по какому времени живу, и что вообще происходит. Осознание накатывает спустя секунду: я в Японии, много часов мне приходилось обходиться без отдыха, затем был беспробудный сон без сновидений, и вот я, выспавшийся и бодрый, открыл глаза. И все бы хорошо, но есть одна проблема: куча времени до запланированной на десять утра встречи.
- Что ж… когда проснулся, тогда и утро, - едва слышно хмыкаю, поднимаясь с постели. Контрастный душ быстро приводит меня в форму, а плотный завтрак, заказанный с помощью консьерж-сервиса, даже далеко за полночь придает сил, и появляется желание “перевернуть мир”.
Загружаю ноутбук и одновременно набираю номер своей помощницы:
- Здравствуй, Урсула. Что сегодня на повестке дня?..
За три часа, пусть и находясь далеко от офиса, мне удается решить ряд важных задач и провести пару видеовстреч, потому настроение держится на отметке “пять плюс” по пятибалльной шкале. Знаю, что к моменту выезда вместе с мистером Ямамото на осмотр наших активно строящихся производственных цехов и административных зданий “Ohman” я вряд ли буду также полон сил, но сна нет ни в одном глазу. И потому бесцельно брожу по всемирной сети, читая свежие новости о происходящем на земном шаре, а особенно - в сфере автомобильной промышленности. Пусть сейчас у меня нет возможности сесть за руль и промчаться безлюдными ночными улицами, но хотя бы поглядеть на ожидаемые новинки автопрома - хочу.
- Moral Machine - платформа для сбора информации о человеческом видении решения моральных задач, совершаемых машиной с искусственным интеллектом, например, автомобилем-беспилотником, - хмурюсь, читая преамбулу к тесту, который взрывает сеть противоречивыми комментариями. - В свете активного внедрения автоматического управления в новые модели многих мировых брендов вопросы морального выбора остаются открытыми, но неужели определиться решили таким способом? Что за бред?
Жму кнопку “начать опрос”, и мне предлагают выбрать, кого должен убить беспилотник в случае отсутствия возможности ухода от аварии без жертв: пассажиров - при вылетании машины на отбойник или же пешеходов - при уходе от отбойника. Офигеваю от поставленного вопроса, но следующие задачи теста повергают меня в еще больший шок.
“Кого убить: двух пешеходов или двух животных? Пешеходов, переходящих на красный свет светофора, или пассажиров? А если среди пешеходов дети, пожилые люди, врачи, ученые, бомжи, грабители, а в салоне ваши несовершеннолетние дети, близкие родственники или домашние любимцы, что сделаете в каждом из случаев вы?” - гласят вопросы, и я выбираю ответы, стараясь воспринимать все чистой статистикой и не думать о том, скольких людей “приговариваю” к неминуемой гибели. Рассуждаю про себя о том, что пешеходы, вышедшие на переход при запрещающем сигнале светофора, знают о риске, которому подвергают себя. Ведь машина с искусственным интеллектом не думает, а действует по заранее выбранным людьми алгоритмам, и верховенство закона здесь должно быть превыше всего. Но думаю и о том, что жизнь кошки все же менее ценна, чем человеческая, а детям нужен шанс прожить жизнь больше, чем старикам.
Скупые вопросы и созданные в тесте ситуации пугают своей жестокостью, но рационализм просыпается во мне: “Тест это одно, но ни один человек не купит беспилотный автомобиль, заведомо зная, что погибнет в случае выбегания на проезжую часть безумца, который плевал на правила дорожного движения. И как раз этот, денежный для производителей машин, вопрос и будет определяющим. Как ни крути.”
В тот момент я даже не подозреваю, что свой моральный выбор мне еще предстоит сделать.

Германия. Дортмунд

- О Адам, давно не виделись. Вы с Арлин так скоропостижно ушли с праздника. После мы еще танцевали до упаду, а некоторые даже в буквальном смысле, - Вероника смеется, но смех, соединенный с попыткой вытянуть губы в трубочку, чтобы не образовывались носогубные морщинки, выглядит странно. - Однако я пришла не за этим. Каспар обещал сегодня устроить нечто незабываемое на нашу годовщину. Ты знаешь, где он? Хочу тоже сделать сюрпри-и-из!
Я не видел молодую супругу деда едва ли не два месяца, и столько бы еще предпочел не видеть. У меня нет никакого желания держать маску радушия и приветливо улыбаться. В счастье этой разношерстной пары я не верю. Да и подчеркнутая радость, излучаемая миссис Охман, мало похожа на правду. Как бы мой кровный родственник не молодился, годы берут свое, и кроме денег, больше ничего эту блондинку возле старика не держит.
- Нет, ничем помочь не могу, Вероника, - пожимаю плечами и делаю шаг в сторону, чтоб обойти “препятствие” и идти дальше по своим делам. - Я даже не видел его сегодня.
- Жаль, - леди Босс кривит изрядно измазанные красной помадой губы, показывая сожаление, но и здесь искренности нет. Нутром чувствую, что Вероника пришла в офис совсем по другим, неизвестным причинам.
- Мне пора, - разворачиваюсь, направляясь, как и ранее, в свой кабинет, но все же вполоборота произношу скупое: - С грядущим праздником вас.
- Спасибо, Адам, - с женского лица поплывшей от жара маской сходит печаль, а в глазах загорается азарт. - Приятно слышать это от тебя. Как там Арлин? Все в порядке у вас? Честно говоря, я осуждать не имею права, сама в молодости моделью работала...
- Вероника, я конечно польщен тем, что ты решила поделиться своими воспоминаниями, но право, не стоит, - отмахиваюсь от слов миссис Охман, отступая еще на два шага в сторону заветной деревянной двери кабинета, но меня догоняют, продолжая вещать без умолку:
- Нет, Адам, что ты. Я просто вспомнила, где видела твою девушку. И знаешь, сняться обнаженной для “Playboy” я бы не решилась. Как бы не хотела достичь вершины популярности, - последние две фразы сказаны словно бы невзначай, но именно они останавливают меня.
- Что? О чем ты говоришь? - теперь я нависаю над Вероникой, в два счета преодолев разделяющее нас расстояние. И готов вытрясти информацию, если эта миссис будет недостаточно благоразумной, чтобы выложить мне все и сразу.
- Как о чем? Твоя девушка любительница попозировать перед камерами нагишом, а ты не знал? - вижу, как супруга деда хлопает своими длинными ресницами, на которых туши, наверное, килограмм, и леденею изнутри. Я видел своими глазами желание актрисулек и моделей попасть “наверх”. Они готовы были втоптать свою гордость и честь ради славы и денег, но я даже помыслить не мог, что Арлин подчинена тем же желаниям.
Разворачиваюсь и, ни слова не говоря, скрываюсь за массивными дверьми кабинета, но это, черт возьми, совсем не заглушает слов, произнесенных Вероникой и сейчас звучащих, как на зацикленном повторе, в моей голове.
- Любительница попозировать нагишом… попозировать… нагишом… - даже не осознаю, что шепчу вслух, замерев у входа. В какой-то момент зарываясь пятерней в волосы и, захватив их, тяну, пытаясь хоть таким образом вывести себя из шокового состояния. - А на что еще ради музыкального Олимпа Арли шла и вообще готова пойти?
Представляются “липкие” от вседозволенности взгляды толстопузых продюсеров и натянутые до треска улыбки таких же начинающих певичек в ответ, ведь желание вырваться из обыденности заглушает здравый смысл, и они продают свое тело и душу, продают себя. Перед моими глазами проносятся сцены намеренных заигрываний под лозунгом “Выберите меня, и я сделаю для вас все” и картинки гадких облапываний, когда брезгливость и стеснительность восходящей звезды стирается хрустом долларовых банкнот. Представление будущего успеха словно отодвигает моральные принципы, и любовь без любви превращает талантливых красавиц в товар, который покупает тот, кто больше заплатит.
Понимаю, что не могу дышать, душат мысли и предположения. Тянусь к телефону и вот уже слушаю длинные гудки, ожидая, когда Арлин возьмет трубку.
“Ну же, отвечай!” - требую в пустоту, но ответа нет.
- Твою мать! - пинаю стоящее рядом кресло, но причиненная самому себе боль злит еще сильнее. Я хочу знать и как можно быстрее, если ли в словах Вероники хоть доля правды. Полумеры мне ни к чему, потому мысль поиска фотодоказательства в интернете отбрасываю. Только четкий ответ на прямой вопрос нужен мне. А его нет. Арли занята.
“Но чем? Или, может, правильнее спросить, с кем?”
Стены обычно просторного и светлого офиса словно начинают сдвигаться, грозя раздавить, оставив от меня лишь мокрое пятно. И я бросаю все дела в том состоянии, котором они были до неожиданных вестей, и покидаю офис. Миссис Шульц пытается задержать меня, но захожу в лифт, отмахнувшись фразой:
- Я на сегодня все.
Слишком много домыслов, слишком много страхов и слишком болезненное осознание, что Вероника не стала бы врать касательно той информации, которую легко проверить.
- Черт тебя дери, возьми трубку! - кричу после очередной тщетной попытки дозвониться, и мой голос отражается от стен подземной парковки звучным эхом. Доверие, так тяжело пришедшее, рушится, разрушая и самого меня. И границы между искренностью и желанием обогатиться да прославиться, несмотря ни на что, для меня стираются.
Рев мотора словно синхронизируется с надсадным биением сердца, и только это немного остужает мой пыл. Я становлюсь максимально собран, следя за дорожной обстановкой на предельной, даже для трассы, скорости. На автоматизме и каком-то седьмом чувстве предугадывая действия других участников движения и избегая множества ДТП. До тех пор, пока телефон не оглашает салон GTR стандартной мелодией.
- Арли? - не снижая скорости, отвечаю на звонок.
- Адам, меня совсем Монс замучила, я не слышала вызова. Как ты? - теплый и такой родной голос совсем не сочетается с теми предположениями, что я выстроил за период “молчания”.
- Ты снималась для “Плейбоя”? Обнаженной, - выпаливаю мучающий меня вопрос и мысленно упрашиваю: “Скажи, что нет. Скажи, что торговать собой, это не твой метод попадания на вершину славы.”
- Почему ты спрашиваешь? Что у тебя происходит? Какой-то шум...
- Арли, милая, - перебиваю, стараясь говорить спокойно, но не особо это у меня получается, - скажи, да или нет.
- Да, - не слово, а удар ножа в сердце, - Моника считает, что черный пиар… - но я уже не слушаю дальнейших пояснений. Перед глазами пелена, и даже дорожную разметку вижу с трудом. - Адам, слышишь меня? - мой мозг выхватывает один лишь вопрос.
“Не слышу.”
А после мне становится не до того. Зазевавшись или, проще говоря, полностью утратив контроль над собой и автомобилем, я лечу в толпу людей, начинающих переход дороги. Дети или взрослые - не могу разобрать, да и не думается в тот момент о таких вещах. Я не обладаю безэмоциональностью искусственного интеллекта и быстротой анализа дорожной обстановки, но подсознательное желание избежать бойни заставляет тело работать инстинктивно. Жму на тормоза и быстро работаю рулем, чтоб изменить траекторию автомобиля. Резко, грубо и совершенно забывая о своей безопасности.
Не знаю, кричу ли я что-то, когда машину кидает на отбойник и стискивает, как жестянку, со мной внутри. Но перед тем, как погрузиться в темноту с красными отблесками физической боли, ощущаю облегчение.

Германия. Дортмунд

Я замираю с протянутым подарком, потому как Арлин не сразу берет его в руки. Наверное, любимая не думала, что я вообще готовил что-либо, ведь знала, как отношусь к своему дню рождения. Но для меня это совершенно несравнимые вещи. Тринадцатого августа случилась ужасная трагедия, которая затмила все хорошее: давая жизнь мне, умерла моя мать. Восьмое же ноября - светлый и добрый день, в который, двадцать четыре года назад, на свет появилось солнце. Мое солнце, яркое и теплое. Просто я о нем еще не знал.

- Я очень рад нашей встрече, господин Фостер, - мистер Ямамото с легким поклоном пожимает двумя руками мою правую ладонь.
- Благодарю вас за теплый прием, - улыбаюсь в ответ и накрываю наши соединенные пальцы свободной рукой. - До вылета у меня есть несколько часов, посоветуете, какой подарок привезти из Японии своей даме сердца?
Жду, пока Оки переводит мои слова, и сразу вижу радостную реакцию на высказанную просьбу. Немолодой японец ухмыляется, одобрительно кивая, и начинает рассказывать, что в Стране восходящего солнца девушки очень любят различные украшения. Потому рекомендует посетить магазин-бутик “Mikimoto”.
- Водитель мистера Ямамото поможет вам добраться в ювелирный салон, а после сопроводит в отель и в аэропорт, - болванчиком кивает переводчица, повторяя для меня на немецком слова моего делового партнера.
Только собираюсь по-простому согласиться, как вспоминаю о традиции отказываться, и начинается обмен взаимными любезностями. Свободного времени в обрез, и было бы проще сократить этот ритуал, но польза в нем есть: чем более доверительные отношения складываются, тем надежнее становится бизнес. Как бы не хотелось ориентироваться только на знания, умения и профессионализм партнера, не выходит, потому как людской фактор остается определяющим: контактировать проще с тем, кто тебе по душе, или хотя бы с тем, кто не раздражает.
Но не только польза, или точнее последующая выгода вынуждает меня улыбаться, отказываться, снова улыбаться и снова отказываться. Можно сказать, что я сам попался на свою же уловку. За эти несколько дней моего пребывания в Японии мы с мистером Ямамото говорили не только о работе, хотя по большей части и о ней. Я пропитывался любовью старика к аниме, а в ответ делился эмоциями от своих увлечений горными вершинами. И в какой-то момент меня перестали раздражать условности и необходимость следовать местным традициям. Я расслабился и искренне получал удовольствие от общения с этим добродушным японцем. Вот как сейчас.
- Ожидаю вас с визитом в Германии, - еще раз пожимаю пожилому японцу руки и с улыбкой прощаюсь.
На душе становится тепло, словно произошла моральная подпитка энергией. Почему-то хочется сравнить общение с Ямамото с разговором с близким человеком. Не с дедом, родство с которым определяется лишь кровными узами, а с близким по духу другом. И даже языковой барьер здесь не помеха. В отсутствии переводчицы мы довольно сносно можем понять друг друга посредством обмена простыми репликами на английском языке.
Настроение мое на отметке “сто плюс”, и потому случайных прохожих тоже приветствую улыбкой. Кто-то отвечает тем же, кто-то смотрит с удивлением, а кто-то остается равнодушным. Но мне все-равно, моего внутреннего огня намерений не потушить.
- Добрый день, господин. Чем мы можем вам помочь? - стоит мне войти в ювелирный магазин, навстречу устремляется миниатюрная женщина с бейджем “Mikimoto”. Она весьма неплохо говорит на английском, и это меня радует. Все же в таком деле, как покупка подарка, не должно быть посредников в виде переводчицы.
- Я хотел бы приобрести украшения для своей девушки. Поможете с выбором?..

- Адам, какая красота, - любимая замирает, лишь приоткрыв коробку, а после поднимает восторженный взгляд на меня. - Оно чудесное.
- Наденешь? - слегка улыбаюсь, думая о том, поймет ли Арли вложенный в подарок смысл.
“Хотя, даже если и не поймет, неважно. Главное, что кулон станет знаком для меня,” - решаю мысленно с какой-то непонятной внутренней грустью.
После короткого кивка девушки, достаю золотое украшение с жемчужиной и бриллиантами и только тогда осознаю, что одной рукой помочь застегнуть мелкую застежку не смогу.
- Или потом, - чуть растерянно опускаю цепочку с кулоном снова на белую подушечку подарочной коробки, но Арли вынимает украшение из моих рук. Что-то приговаривая себе под нос, любимая идет в ванную и какое-то время крутится перед зеркалом, чтоб потом вернуться в кухню с ключом от моего сердца на шее.
- Оно прекрасно, Адам, - Арлин делает шаг, оказываясь в моих объятиях, и к губам поцелуем прижимается, делясь своей восторженной нежностью. - Спасибо! - отрывается, чтобы поблагодарить, и снова целует, ладонью к груди кулон прижимая, словно чтоб удостовериться на месте ли он.
- Я очень рад, что тебе понравилось, родная, - откидываю с лица любимой выбившиеся прядки, чтоб без помех видеть блеск ее голубых глаз и счастливую улыбку. И не улыбаться в ответ невозможно. - Очень.


Спустя пару недель

Я откладываю поездку, как могу. Не то, чтобы не хочу быть рядом с Арли в моменты ее особой радости от успеха, но страх не дает расслабиться. Оказывается, трусость спустилась со мной с Эвереста, хоть я и думал, что навсегда от нее избавился. Боязнь стать свидетелем того, что точно никогда бы не желал видеть, не позволяет дышать спокойно.
"А вдруг в окружении Арлин те незаменимые люди, среди которых мне не найдется места? Ведь рабочий, да и творческий процесс известной певицы налажен, как часы, а я, вполне вероятно, просто стану обузой."
Несвойственный мне сплин и трясина сомнений, страхов и неизвестности вкупе с плохим самочувствием нивелируют положительные эмоции от грядущей поездки и предоставленной провидением возможности быть рядом с любимой. Но билеты куплены, дата определена, отступать некуда.
- Ты какие костюмы берешь? Мне очень нравятся твои голубые рубашки, поэтому не хочу лишать себя удовольствия носить их, пропитываясь твоим запахом, - Арли зарывается лицом в ткань, а после к груди тонкий хлопок прижимает, закрыв глаза и показывая, какое наслаждение получает, просто вдохнув мой аромат, оставшийся на рубашке.
- Костюмы? Нет, зачем? - небрежно бросаю в чемодан бритвенные принадлежности. - Я в отпуске буду или как? Джинсы, свободного кроя брюки, футболки и, хорошо-хорошо, - иду на уступки в милом увлечении любимой, - рубашки. Можешь сама выбрать, - улыбаюсь, приобнимая девушку одной рукой, и в уголок губ мягких целую.
- Конечно, могу. И выберу, - пара мгновений передышки, и Арли выскальзывает из моей бережной хватки, продолжая с воодушевлением собираться. - Хочу, чтоб ты выглядел на все сто!
Озвученная заявка на победу неплохо поднимает мне настроение, но не могу удержаться и не поддразнить, сыграв на чувствах любимой:
- То есть, - делаю характерную паузу, обращая на себя внимание, - сейчас я не на все сто? - приподнимаю подбородок, принимая позу незаслуженно обиженного неотразимого красавца. И пусть на мне лишь домашние брюки и на правой руке гипс, показать себя во всей неотразимости мне это не мешает. - Вот так и раскрываются неприятные сюрпризы, - разочарованно качаю головой.
- Вот ты… - Арли откладывает в сторону стопку сложенных рубашек и с грозным видом ставит руки в боки. - На комплимент напрашиваешься?
- А что, если и так? - поднимаю брови, невольно начиная улыбаться, но позы оскорбленного до глубины души не меняю.
- Ты самый наглый, - любимая делает шаг ко мне. - Самый требовательный, - еще шаг, - и самый притягательный. Слушай, может, ты околдовал меня? - женские ладони опускаются на мою грудь и начинают блуждать, спускаясь по мышцам пресса к завязкам штанов.
- Я такой, да, - смеюсь. - Но кто кого еще околдовал, - приподнимаю левой рукой подбородок Арли и мягко поглаживаю нежную кожу ее губ подушечкой большого пальца. - Я за тобой на край света лечу вообще-то.
- Да-а-а, и мне это очень нравится, - от моей ласки любимая нежится, так что не выдерживаю и целую ее, крепко и сладко, вдох за вдохом дыхания наши смешивая в одно. И только когда в легких чувствую жжение от недостатка кислорода, выпускаю женские губы из сладкого плена.
- Ты действительно счастлива? - спрашиваю, с любовью глядя в бесконечную синеву родных глаз. И в моем вопросе больше, чем уточнение - желание глотнуть "лекарства" от моих надуманных опасений.
- Я уже говорила, что да, - Арли рисует ногтями узоры на моей груди. И если не ошибаюсь, нечто похожее на солнце, цветы и сердечки получается. - Мне хочется не представлять тебя среди зрителей, а видеть в первом ряду. Петь для тебя.
- Да, для меня ты еще не пела. Мистеру Охману повезло больше, - проговариваю с едва заметной обидой в голосе, намекая на подарок в виде песни деду в честь его дня рождения.
- Ты невозможный! Как можно сравнивать? - хрупкая на первый взгляд ладонь Арли сжимается в кулак и опускается шутливым, но весьма ощутимым ударом на мое плечо.
- Мне жадно. И я ничего с этим не могу сделать. Смирись, - однорукие объятия не особо позволяют зажать любимую так крепко, как хочу, потому подвигаю Арлин к ближайшей стене и используя ее, как дополнительное средство для предотвращения побега своей женщины.
- Совсем одичал, милый мой, - улыбается она.
- Совсем, - согласно киваю. - А ты все про костюмы и рубашки думаешь, а я не глаженный и недолеченный остался, - проговариваю, скользя губами по щеке к уху любимой, щекоча и слегка пощипывая нежную кожу.
- Адам-м… мы еще не все вещи собрали, - в словах сопротивление, но Арлин льнет всем телом навстречу моей ласке и возбуждающей нежности.
- Ничего страшного, там купим то, что забудем взять, - отмахиваюсь от такой совсем не убедительной аргументации. Левой рукой не очень удобно избавляться от мешающей одежды, но упорства мне не занимать, и майка Арли вскоре оказывается сдвинута вверх. - Меня сейчас это меньше всего волнует, - шепчу и губами торчащий сосок прямо через ткань нижнего белья обхватываю. Эта упругая вершина, словно манящая ягода для меня, так хочется вкусить ее сладость.
"Наверное, всему виной ревность и недавние невеселые раздумья о жизни Арлин вдали. И теперь мне необходимо утвердиться в понимании, что любимая безраздельно моя. Даже если тысячи мужских глаз лобызают ее фото и мечтают о ней," - вздрагиваю от этой мысли, вспоминая показанные Арли страницы с ее эротическими снимками в мужских журналах. Да, там нет порнографических поз и развратных одежд, но есть то, что мне причиняет боль: желание любимой вызывать плотские чувства у мужской половины человечества. Хотя разве можно за это упрекать? Нет. Потребность нравиться окружающим и противоположному полу есть у каждого человека с рождения. Она заложена самой природой. А у звезды шоу бизнеса, к тому же, от количества имеющихся фанатов зависит успешность карьеры.
- О чем задумался, милый? - любимая скользит ладонью за пояс моих домашних брюк, поглаживая так близко и в то же время так далеко от центра моего пульсирующего вожделения.
- О ком. О тебе. Ревностные чувства не отпускают, а усиливаются. Боюсь, буду рычать на каждого, кто взглянет в твою сторону, - в словах моих ни капли лжи, но смягчаю их, опустив голову и продолжив заигрывать языком с твердыми камешками сосков, концентрируясь только на их нежности.
- Тогда рычи, - Арли зарывается пальцами в мои волосы и тянет, давая понять, что хочет посмотреть в глаза. И после того, как я поднимаю взгляд, продолжает: - А я буду тебя целовать.
Любимая тут же исполняет задуманное, и вскоре обмен поцелуями переносится в горизонтальную плоскость. Все мысли отходят на второй план, и остается только жгучая страсть и взаимная нежность.

Германия. Дортмунд

- Ты меня не слушаешь, Адам! - Арлин возмущенно встает со стула и отходит к плите, что-то там перемешивая, хотя в этом нет потребности, я уж знаю. - Документы на развалины в Шотландии я подписала только потому, что вы с отцом настаивали. Но зачем нам туда ехать?
- Отпуск? - поднимаю брови, перекрещивая руки на груди.
Мне приходится уже не первый раз поднимать вопрос свалившегося на голову наследства, но остаюсь непреклонен, так как вижу, что любимая страдает в четырех стенах дортмундской квартиры. Словно яркую и свободолюбивую птицу поймали и заключили в клетку, а пленитель и тюремщик - именно я, черт возьми. Надежда, что Арлин адаптируется к новому месту жительства, не оправдалась. Здесь, в Германии, где ощущаю себя комфортно и легко, Арли чужая. Не буду больше пытаться искать причины. За прошедшие месяцы столько уже было бесплотных попыток понять, почему эта страна не становится пусть не родной, но хотя бы пригодной для счастливой жизни моей любимой женщины. Но факт остается фактом: Арли здесь держу только я. При других обстоятельствах это знание вызывало бы приятные чувства, но не сейчас. Быть ошейником, который в конце концов отбросят в сторону, не хочу. И готов на все, чтоб в глазах Арли горел огонь счастья и не мерк в окружении незнакомых людей, которые говорят на непонятном ей языке. Что для этого нужно? Как по мне, то и много, и мало одновременно: создать место, которое мы вдвоем сможем называть домом. Я не знаю, где оно. Но точно это не угрюмые стены жилища Армана Фостера, не особняк деда и не дом отца Арлин. Чужое редко когда может стать своим. К тому же, это не должно быть место, где один из нас чувствует себя привычно. Познавать новое должны мы вдвоем. Уроки по типу "учитель-ученик" не особо прижились, несмотря на их эротический подтекст. И я перестал настаивать на изучении немецкого языка и местных традиций. Ведь знаю, что главное - желание. А если его нет…
Вздыхаю и начинаю тереть глаза, чувствуя, что что-то упускаю, но попервах не могу понять что.
- Ты реально меня не слушаешь, - любимая смотрит на меня внимательно, и я осознаю, что пропустил целую тираду, пока погрузился в раздумья. - О чем ты думаешь весь вечер?
- О нас, - притягиваю девушку к себе, не обращая внимания на некую строптивость, ведь стоит мне коснуться губами женских губ, напряжение покидает тело Арлин. - И о том, что эта берлога совсем не подходит для постоянного проживания. Где бы ты хотела жить? - задаю волнующий меня вопрос, вспоминая, как на таком же распутьи я был в колледже. Ведь продолжать жить в доме отца, постоянно огребая по первое число за каждый неровный вздох не по желанию Армана я не мог. Тогда в мечтах было оказаться как можно дальше от всего знакомого. Даже о жизни в горах задумывался. Все, что угодно, лишь бы ничего не напоминало мне о пьяных дебошах отца. Но объездив пол Европы с туристическим рюкзаком за плечами, понял, что даже находясь в одном городе с ненавистным человеком, можно найти место, где душа моя спокойна, и я ни от кого не завишу. Да, мне пришлось дождаться совершеннолетия и стать лучшим на курсе, но это детали. Главное, что "та самая" отдушина нашлась. Теперь бы найти ее для нас с Арли. Или хотя бы, просто развеяться вместе.
- Кажется, мы не о том говорили… - хмурится любимая, слегка отодвигаясь, словно хочет убедиться, что говорю всерьез.
- Не о том, но некая связь есть. Твои предки жили в Шотландии много веков. И завещание написано так, чтоб и потомки остались хозяйствовать на родной земле. Неужели тебе не интересно увидеть тот дом своими глазами? Ну или же его остатки, - поправляю себя до того, как Арлин снова начнет говорить, что развалины ей не нужны. - У меня будет почти полностью свободная неделя в начале месяца. Для полноценного отпуска маловато, но для гостевого визита в пригород Эдинбурга - в самый раз. - Чувствую, что почти пробил барьер упрямства любимой, и добавляю аргументов. - Ласковое солнце. Бескрайние поля летних цветов вокруг. И только ты, я и дорога в горы.
- Все-равно сомневаюсь, что мы там что-то интересное увидим. Камни это всего лишь камни, ничего больше, - улыбаюсь одними губами на эти слова, думая о том, что каменные стены дома, в котором вырос, впитали в себя столько негатива, что даже заставить себя не могу переступить порог. Они превратились в символ прошлого, от которого я отказался.
"Надеюсь, что камни в Шотландии являются хранителями более позитивных эмоций."
- Так я бронирую нам билеты? - поворачиваю любимую за подбородок к себе, ее лицо в колыбели рук нежа.
- Да, - последующий тяжелый вздох Арли выпиваю чувственным поцелуем, прерывая дальнейшие возможные "если" и "но".

Не откладывая в долгий ящик, решаю сообщить деду о грядущей поездке на следующий же день. Пусть по официальному протоколу мне нет нужды отчитываться перед главой совета директоров, но Арли просила передать Охману свой новый диск с автографом, как сувенир из турне. Подозреваю, что это просто лишний повод подтолкнуть меня к общению с близким родственником, но упрямства и настойчивости моей любимой не занимать.
- Урсула, не знаешь, мистер Охман на месте? - спрашиваю и снова опускаю глаза на незамысловатый конверт и надпись на нем. Я уже в который раз присматриваюсь к размашистому почерку Арлин, пытаясь понять, есть ли в подарке нечто большее, чем уважение и дочерняя симпатия. И стараюсь не ревновать от того, что у меня такого диска нет.
"И зачем согласился быть посыльным? - спрашиваю сам себя и так же внутренне отвечаю: - Чтоб любимая меньше времени проводила с дедом."
Начинаю злиться, понимая, что Каспар Охман придет в восторг от подарка и внимания. И мое жгучее чувство протеста не потушить. Мне не хочется радовать деда и отдавать ему даже такую малую частичку энергетики своей женщины. Не заслуживает он. Родственные узы не делают его значимым в моей жизни.
"Как же неприятно, что значимость и ценность ему придает Арли!"
Нет, мной не забыта недавняя помощь мистера Охмана при поимке похитителей. Не забыты истории из юности о создании фирмы и возникновении любви к бабушке. Как и не забыто безразличие, в "объятиях" которого мне пришлось расти и взрослеть. Ничего не забыто мной, и в этом, вероятно, вся проблема. Для меня Каспар Охман - чужой. Могу с ним работать, восхищаться его былыми победами, умиляться его любовными похождениями, но он - не моя семья. С подобным успехом я взаимодействую со многими людьми, близкими это их не делает. Мне приходится мириться с толпой почитателей и фанатов Арлин, которые видят больше, чем мне бы хотелось. Но делить Арли в недолгие недели и дни ее приезда в Германию еще и с дедом не желаю. Нужно вручить злополучный диск? Ок, вручу его, и тема закрыта.
- Был на месте, - прерывает мои злые раздумья миссис Шульц. - Сейчас проверю, мистер Фостер. Пара минут, - женщина порывается встать, но останавливаю суету:
- Я сам. Спасибо, - и направляюсь по длинному коридору в святилище святых - рабочий кабинет Каспара Охмана. - Мистер Охман, - произношу, толкая дверь внутрь, предварительно лишь для виду постучав три раза, - мне поручено выполнить миссию…
Замолкаю. То, что предстает моему взору, в голове не укладывается.
- Закрой дверь, Адам. Хорошо, что ты зашел. Подай стакан воды. Не думаю, что мне хватит сил преодолеть расстояние в пять метров, - едва слышно, но твердо проговаривает дед, вынуждая меня еще больше хмуриться. Почему-то я всегда представлял деда полным сил и энергии, а не разбитым и болезненным, даже несмотря на преклонный возраст.
Подхожу к подносу с графином, что находится в нише у двери, и возвращаюсь с полным стаканом. За время перемещения прозрачной жидкости из одной емкости в другую мне вспоминается множество моментов физической слабости деда, от которых я отмахивался, принимая за попытки манипуляции. Но сейчас "шоу" для меня явно не спланировано, а значит, дело - дрянь.
- Что говорят врачи? - перехожу сразу к делу, осознавая, наконец, причины, побудившие того самого Охмана искать себе преемника. Жалеть не стану - не в моем характере это, но выяснить максимум информации, чтоб попытаться помочь, могу.
- Не более года, и на вечный покой, - проговаривает дед, поднимая взгляд. - Замучили меня рекомендациями. Устал. Хочу жить так, как хочу. Столько, сколько получится, но без запретов.
- Да кто вам запрещать смеет? - растягиваю губы в улыбке. Глаз она не касается, но деда реально эта шутка веселит.
- Представь себе, врачи, - мистер Охман закидывает в рот таблетку и запивает ее водой, зажмурив глаза. "Неужели такая сильная боль?" - хмурюсь, наблюдая за действиями деда, который продолжает вещать, громко выдохнув. - Кардиолог без умолку кричит, чтоб вообще из дома не выходил.
- А вы выходите, - констатация факта.
- Выхожу. Стены давят, - кривая улыбка касается губ старика. - Да и как тут все без меня, - он разводит руками, показывая на окружающий рабочий антураж: заваленный бумагами стол и мигающий от непринятых звонков телефон.
- Зачем вам это? Ладно раньше, вы были молоды и полны сил. Но сейчас зачем вам гробить себя на работе с ненормированным графиком? Вы можете заниматься чем угодно в свое удовольствие. Для того, чтоб Kaspar Ohman AG и далее процветал, вы просили меня вникнуть во все тонкости, разобраться во всех уровнях руководства и возглавить концерн. Прошло два с половиной года, но до сих пор вы не доверяете мне. И ваше желание быть в курсе всех дел лучше всяких слов свидетельствует о недоверии.
- Адам…
- Не отрицайте! - выставляю ладонь вперед, обрывая на корню любые возможные возражения. Почему-то меня задевает за живое высказанная необходимость деда быть на работе, несмотря ни на что, и показная незаменимость. - Просто не пойму, зачем тогда здесь я? Быть может, стоит подвести итог, что я недостаточно усердно выполняю возложенные на меня функции, и найти того, кого не нужно будет постоянно контролировать?
Мне сложно сдержать обиду. Складывается впечатление, что я - снова подросток, который хочет, чтоб его старания заметили взрослые, одобрили и, может, похвалили. Но нет. Чтоб не делал, ты недостаточно хорош. В каждом твоем действии - ошибка, и только постоянный надзор "старшего товарища" может исправить ситуацию.
- Адам, перестань, - мистер Охман опирается ладонями о подлокотники, но встать не может. Он снова валится на кресло и жмет ладонь к груди. Словно воздуха деду не хватает, голос его слабеет: - Ты говоришь глупости.
Подхватываюсь и подхожу ближе.
- Вызвать врача? Мне совсем не нравится ваш внешний вид, - и не дожидаясь ответа, набираю номер Урсулы. Даже не замечаю, что мечусь по кабинету, пока спокойный голос помощницы не раздается в динамике смартфона:
- Мистер Фостер?
- Врача в кабинет мистера Охмана, и быстрее.
- Сейчас вызову, - без лишних вопросов отвечает Урсула.
Услышав в ответ подтверждение, что моя просьба будет приведена в исполнение, откладываю телефон. Мне непривычна вся эта ситуация. Я никак не вижу себя в сиделках деда, но развернуться и уйти мне не позволяет совесть. Так и стою, глядя на дверь.
- Адам, ты простишь меня когда-нибудь?
Бывают ли у вас сложные вопросы, на которые не хочется отвечать? И дело не в том, что не знаешь ответа. Ответ близко, на поверхности. Но он не тот, который желал бы услышать собеседник.
- Вы действительно хотите говорить об этом сейчас? - пытаюсь уйти от неприятного разговора. Мне реально не хочется ворошить прошлое. Ведь в процессе вылезет множество болезненных моментов, которые нарушат шаткое перемирие.
- У меня может не быть другого шанса, Адам, - слышу за спиной тяжелый вздох, но не оборачиваюсь, опасаясь, что такое мое действие будет воспринято согласием на продление темы былых обид. - Я надеялся, что смогу сблизиться с тобой, постоянно находясь рядом, и найду удобный момент для этого разговора. Но времени мало. Каждая минута действует против меня.
- Мистер Охман, не думаю, что в нынешнем вашем состоянии стоит начинать выяснение отношений. Да и вообще, разве есть в этом смысл? - не найдя, чем полезным занять себя, начинаю крутить в руках телефон. Надеюсь, что приход врача не затянется надолго.
- Тридцать лет назад я был отъявленным карьеристом, - невзирая на мой протест, начинает дед. - Тогда мне казалось, что для того, чтоб заглушить боль от преждевременной гибели Дороти, нужно работать. Много и кропотливо. Ставя перед собой только одну цель: дать самое лучшее своей хоть и взрослой, и замужней, но неизменно любимой дочери. Кейт всегда знала, что стоит ей обратиться ко мне, и я горы сверну, но выполню просьбу, - не понимаю, к чему идет этот разговор, но обхожусь без уточняющих вопросов. - Ты же никогда ничего не просил, - неожиданно "камень" летит в мою сторону и бьет в грудь до боли.
"Не просил. Зачем, если вас моя персона интересовала меньше всего."
- Я не пытаюсь сейчас обвинить тебя в этом, - быстро уточняет мистер Охман, словно ощутив, что надолго моего терпения не хватит. - Хочу, чтоб ты понял: за тебя просил Арман. И просил много, часто, говоря о твоих нуждах и потребностях, рассказывая о непомерных для него расходах после банкротства. И я верил, - слышу за спиной глубокий вдох, но не поворачиваюсь. Хватит того, что остаюсь в кабинете и не прерываю монолог Каспара Охмана. Хотя хочется закрыть уши ладонями и пойти прочь отсюда. - Мне не вернуть время вспять и сделанного не исправить. Все твои обиды и обвинения - оправданы: мной ничего не было сделано для выяснения лично у тебя, как ты жил, что чувствовал и о чем мечтал. Я довольствовался скупыми отчетами твоего негодяя-отца, тем самым превращаясь в такого же безразличного подонка. Слишком поздно осознал, к чему привело мое бездействие. Чего лишил тебя, на что обрек, и что потерял сам.
- Вам лишь кажется, что понимаете, - делаю над собой усилие, чтоб развернуться лицом и посмотреть деду в глаза. Не буду врать, что все его слова и признания ничего для меня не значат. Значат. Но вот изменить свое отношение к произошедшему много лет назад я не в силах.
Есть два меня: взрослый - который осознает, что все былое, и плохое, и хорошее, стерто временем, но есть и ребенок - который разочаровался в этом конкретном родственнике и доверять ему снова не может. И дело не в боязни потерять деньги, должность или потраченное время из-за невыполненных обещаний. Речь идет о невозможности доверить моменты душевной искренности. И что это будет: радость, горечь, успех, поражение - не важно.
- Но я не таю зла на вас, - продолжаю озвучивать мысль, следя за реакцией на свои слова. Не хочу, чтоб мои фразы, сказанные сгоряча, подтолкнули к обострению болезни деда. И врать, обнадеживая, тоже не хочу. - Мне было очень горько и обидно. Тогда. Сейчас… я просто не позволяю себе открываться так, чтоб было больно. И хорошо ли, плохо ли, но это вошло в привычку. Если вы ждете, что я буду с детской непосредственностью делиться своей жизнью и эмоциями, то должен вас огорчить: не получится этого.
- Ты дистанцируешься. Всегда. Да, именно это ощущаю. Но неужели я не услышу от тебя даже простого - "дедушка"? - разочарованием в голосе мистера Охмана можно едва ли не подавиться, так тяжело дается после этих слов вдох. Но вся моя сущность противится выполнить эту небольшую просьбу, высказанную в форме вопроса. Для меня слово "дедушка" как знак вхождения в семью.
"Не могу… Нет."
- Вам нужно отдыхать, - избегаю обращения вовсе, переводя разговор на другую тему. И к счастью для меня, в это мгновение раздается стук в дверь и входит бригада людей в белых халатах. - Возьмите. Возможно, диск, подписанный Арлин собственноручно, скрасит ваш досуг. - И добавляю, чуть погодя: - Она хотела порадовать вас подарком.
- А ты?
- А я - простой курьер, - пожимаю плечами, не скрывая правды.
- Спасибо вам. Обоим спасибо…
- Мистер Охман, прошу, возьмите меня под руку. Переместим вас на кушетку, мне нужно измерить давление, - перебивает наш разговор врач, и я, пользуясь моментом, иду к двери. Побег? Так и есть.
- Наверное, зайду позже, - проговариваю, не уверенный, что меня услышат, вспоминая, что о планируемой поездке в Шотландию даже не заикнулся.
"Ничего. Потом. Все потом. Время же еще есть?"

Шотландия. Аймут

Вы знаете, что такое счастье? А каково оно на вкус? Вот я - знаю. Это долгожданная награда за былые испытания и всяческие огорчения. Глубинное душевное тепло, когда весь лед надуманных сомнений и опасений тает, а свет, излучаемый во взгляде, заставляет окружающих улыбаться в ответ. Говорят, что счастливые люди похожи на безумцев, так как сильно выделяются из толпы. И действительно, что-то похожее на безумие в таком состоянии есть: непонятные посторонним улыбки, нежные объятия казалось бы без причины, ласковые слова на ухо своей половинке в пол шепота. Ты по-другому смотришь на мир, по-другому строишь планы на будущее. И они не предметные, совсем не похожи на схему, как добраться из пункта А в пункт Б. Они воспринимаются красочно, ярко, объемно. И становится неважно, где тот пункт Б находится. Главное, с кем ты идешь туда и какими чувствами наполнено сердце. Сейчас мое сердце наполнено любовью.
- Да! Да, Адам! - Арли раз за разом целует меня, излучая неуемный восторг и бурлящие позитивные эмоции, и я наконец могу дышать.
Несмотря на браваду и внешне показываемую уверенность, что любимая ответит согласием, мне было страшно услышать "нет" или же вообще зависнуть в неведении на неопределенное время. Как бы не хотелось верить, что между свободой и необремененностью какими-либо обязательствами, с одной стороны, и ограничением замужеством, с другой, Арлин выберет свободу, внутренний червь съедал изнутри, нашептывая: "Ты думаешь, что она откажется от сцены? Прекратит многодневные съемки и гастроли ради тихой и спокойной жизни под твоим крылом? Нет. И даже мечтать об этом не стоит." Но я мечтал, представляя идеальную семью, которой никогда не имел. И эти мечты все же станут реальностью. Во всяком случае, еще один шаг к этому сделан.
- Мне безумно нравится, когда ты так широко и счастливо улыбаешься, - проговариваю, ставя Арли на ноги, и позволяю в процессе проскользить по моему телу и ощутить, как сильно мое желание утвердить себя в новом официальном статусе будущего супруга.
- Оно необыкновенное, Адам, - словно в колыбели любимая покачивает свою руку с подаренным кольцом. - Я в восторге! Когда ты успел купить его? Мы же вместе в Шотландию вещи собирали, а здесь почти ни на минуту не расставались.
- Да, - киваю согласно, отбрасывая с женского лица выбившуюся из прически прядь, - мне пришлось попотеть, чтоб ты не заметила никаких приготовлений.
- Зато сейчас я кое-что заметила… - в голосе моей женщины появляются игривые нотки, а ее ногти начинают скользить по моей груди к животу, слегка кожу царапая.
- И что же? - хмыкаю, притягивая любимую к себе и соединяя наши бедра.
- Нам пора, - взгляд голубых глаз застилает пелена страсти, и этот безотчетный отклик воспринимается мной, как бальзам на душу. Зеркальность желаний это не просто счастье, а подтверждение единения сердец. - Как думаешь, мистер Макграйт уже достаточно увидел? Наше присутствие не обязательно?
- Достаточно, - мягких женских губ касаюсь своими и улыбаюсь. Мы уже последние пять минут находимся под пристальным вниманием этого немолодого мужчины в круглых очках. Он ожидает удобного момента, чтоб подойти, и я даю разрешение кивком. - И он идет к нам.
Арлин оборачивается как раз в ту секунду, когда архитектор делает шаг в нашу сторону.
- Мои искренние поздравления, мисс Меррик, - небольшой поклон, - мистер Фостер, - еще один вежливый наклон туловища, но теперь мне. - Мои люди останутся здесь, чтоб провести дополнительную серию замеров и сделать фотографии местности. Я подготовлю черновой вариант плана реконструкции, и завтра в офисе мы сможем обсудить последние детали. А сегодня я больше не буду обременять вас своим присутствием.
Мужчина говорит быстро, избегая смотреть на наши соединенные в крепких объятиях тела и переплетенные пальцы рук. Держаться в рамках приличий становится не просто.
- Спасибо, мистер Макграйт, - протягиваю для пожатия ладонь. Считаю, что попрощаться сейчас это прекрасная идея, а потому поддерживаю ее. - До встречи завтра в офисе. Думаю, к одиннадцати мы будем у вас. - Бросаю взгляд на сокровище в моих объятиях и понимаю, что празднование помолвки может растянуться до утра: - Ну, к двенадцати точно, - поправляю сам себя с ухмылкой, и Арли прячет смеющееся лицо у меня на груди, быстро промолвив слова прощания.
Стоит только мне освободить руку ученого мужа от пожатия, как он ретируется и быстро скрывается за углом полуразвалившейся стены замка. Перевожу взгляд на любимую. Она то и дело подвисает на разглядывании бриллианта, который бликует в лучах яркого солнца и пускает всюду радужные зайчики. Некоторое время беззвучно подглядываю, а после все же предлагаю:
- Прогуляемся? Вблизи этих руин нам наедине побыть не удастся, а в тесный номер отеля ехать совсем никакого желания нет.
Уверен, что планы по соблазнению здесь и сейчас прямо-таки написаны на моем лице, а потому возражений даже не ожидаю. Забираю из машины заготовленную корзинку для пикника, крепче стискиваю ладонь Арлин своей рукой и веду любимую за собой прямо по россыпи полевых цветов к одинокому дереву, стоящему едва ли не на краю горизонта.

- Куда ты меня ведешь? - спустя какое-то время Арли оглядывается, прикладывая козырьком ладонь, защищая глаза от яркого солнца. - Мы уже отошли так далеко, что руины замка едва рассматриваю вдали. Я уже не могу идти. Долго еще? - кажется, что весь романтический настрой моей женщины постепенно сходит на нет, пока мы преодолеваем расстояние до выбранного мной убежища.
"Надеюсь, мы никого там не встретим, иначе… будут жертвы," - мелькает мысль, но не успеваю ответить что-нибудь, как слышу:
- Все, хватит, не пойду дальше, - бунтует Арли, остановившись и топнув ногой, а затем начинает демонстративно растирать натруженные мышцы икр.
- Любимая, мы почти дошли, - увещеваю, привлекая девушку к себе и отвлекая от ее "увлекательнейшего" занятия. В уголок губ целую нежно и продолжаю: - Вот на том холме мы остановимся, - показываю рукой в сторону хилого деревца на ближайшей возвышенности. - Там какая-никакая, но тень.
Глянув на разделяющие до пункта назначения метры, Арлин хмыкает и, не проронив не слова, начинает теперь приводить в порядок платье, убирая невидимые соринки.
- Знаю традицию, когда муж переносит жену через порог дома, но раз дома нет и до церемонии скрепления узами брака мы еще не дошли, то… - размышляю, тихо бормоча себе под нос, и в следующий момент подхватываю свою невесту на руки и, аки неандерталец, закидываю на плечо.
- Что ты делаешь, Адам? - слышу возмущение, но не верю в его серьезность, а потому еще сильнее наглею и похлопываю ладонью выставленные кверху ягодицы.
- Несу свою женщину в логово, - самодовольство льется медом в моих словах. Мне нравится любым способом напоминать себе и окружающим, что я получил все права называть Арли своей, и не просто девушкой - невестой, почти женой.
- Дурачок, - прыскает от смеха любимая, показывая тем самым, что и она наслаждается нашим приключением. - Где там логово, так... полянка. Но знаешь, о чем думаю? - издаю вопросительный хмык, подталкивая Арлин к продолжению озвучивания ее умозаключений, а тем временем ускоренным темпом шагаю к выбранному укрытию от солнца. - Мне стоило раньше влезть тебе на шею, - и девушка подтягивается на руках, занимая более удобное - если так можно сказать про висение вниз головой, - положение.
- Смешная ты, - улыбаюсь, переводя дыхание, сбившееся от быстрого движения в гору, - но все, мы на месте, так что слазь, - опускаю корзину на землю, максимально осторожно ставлю на ноги любимую и только сейчас оглядываюсь по сторонам.
Представшая перед глазами картина завораживает. Море вереска омывает зеленые островки травы и каменные валуны, разбросанные, словно бусины случайно разорванного ожерелья. На многие километры вокруг - только буйство красок природы. Отсутствуют любые намеки на цивилизацию. Никакой искусственности. Только жизнь во всем ее великолепии.
- Адам, как здесь красиво! - Арлин, забывая обидеться за то, что путешествие на моей шее закончилось, восторженно кружится вокруг своей оси. - Отсюда видно и нашу замковую долину, и ленту дороги в Аймут, и даже - смотри! - стадо овец. Не удивлюсь, если это стадо старика Меррика, - Арли смеется, и видеть ее такой счастливой радостно.
Обнимаю любимую со спины, продолжая наслаждаться незабываемым видом, и думаю о том, что Шотландия это реализация всех детских желаний и мечт по части выбора места проживания. Мне всегда хотелось быть поближе к горам. Их величие и грозное очарование служили напоминанием о том, что все возможно, стоит только захотеть и приложить максимум усилий. Что мирские проблемы ничтожны по сравнению с разъяренной природой. Что все невзгоды отступят, и на смену им обязательно придут благополучие и успех. Что без боли не осознать радость от ее отсутствия. И что дорога вверх тяжела, но наслаждение от нахождения на вершине перевешивает все.
- Невероятное место, сладкая, - губами прижимаюсь к виску любимой, согревая нежностью. - Я прямо вижу восстановленный во всей красе величественный замок, шикарные сады, окружающие дом по периметру, и едва заметную дорожку, усыпанную мелким щебнем, которая ведет сюда, в маленькую хижину, надежное укрытие от солнца и ветра, место для любования восходами и закатами.
- Давай останемся посмотреть закат, - заинтересованно предлагает Арли и поворачивается ко мне, чтоб показать свой просящий взгляд типа "кот из Шрека". - Пожа-а-алуйста, Адам. Давай.
- Родная, - качаю головой из стороны в сторону, - в темноте без фонаря ходить по каменистым склонам опасно, а до машины более получаса быстрым шагом. Даже не уговаривай, не сегодня, - смягчаю свой отказ поцелуем, нежным и страстным одновременно, так чтоб мысли были только о настоящем. Где есть я, где есть она, и время только для нас двоих. - Я хочу тебя… - шепчу, - на закате, на восходе, всегда. И только это важно.
Обмен дыханием, трепетной лаской, чувственными поглаживаниями, и окружающие красоты забыты. Наземь падает клетчатый плед, затем одежда, впопыхах снятая с разгоряченных тел, и вскоре под сенью лиственной кроны сплетаемся в любовном танце мы. От встречи в аэропорту Лондона до сего дня прошло немало времени. Мы познавали друг друга, учились друг у друга нежности и способам проявления любви, делили не только кров и спальное ложе - жизнь на двоих. Но есть ощущение, что сегодня все чуточку иначе. Проникновеннее и с чувством раскрытых крыльев за спиной.
- Люблю…
- Безумно...
- Не могу без тебя…
- И не нужно… только я…
- Только ты…
- Люблю...
Сбивчивые слова раздаются меж вздохов и вскриков, как всплески неконтролируемых эмоций, которые стремятся на волю. Озвученные, они приобретают силу и, резонируя, оставляют глубокий след в душе. След, который не стереть.

Шотландия. Эдинбург

- Нет, так не пойдет, - хмурюсь, рассматривая предложенный генеральный план реконструкции с разбивкой по этажам и вязью инженерных сетей. Указательным пальцем вожу по бумаге с нанесенными на ней линиями и просчитываю в уме необходимые расстояния для безопасной и продуктивной работы оборудования. - Вот в этом месте, - мой палец зависает у линии, что схематично показывает внешнюю западную стену, - необходимо поставить воздухозаборник. А также здесь, здесь и здесь, иначе в доме будет сыро, как в подвале. Высоту потолков следует увеличить, чтоб смонтировать приточные воздушные линии. Одних лишь вытяжных вентиляционных каналов, которые указаны в плане, недостаточно. Далее, под крышей следует установить блок по рекуперации тепла отходящего воздуха. Спецификацию на него вам пришлет мой секретарь, там есть некоторые особенности при установке.
- Мистер Фостер, но уже начата работа над перекрытием первого этажа, точнее - установка балок на несущие конструкции в южном крыле. Там мы использовали по максимуму оставшиеся от старого сооружения каменные стены. Ваша невеста акцентировала свое внимание на том, что нужно спешить со стройкой, а потому мы уже приступили к реализации проекта…
- Проекта, не утвержденного в полном объеме заказчиком, правильно я понимаю? - тон моего голоса становится жестче. Мне совершенно не нравится такой подход. Да, общую планировку мы утвердили еще две недели назад. Выбрали этажность и форму крыши, определились с пятном застройки и мерами по укреплению имеющегося фундамента. Основные моменты по поводу подвода воды (скважина) и электроэнергии (солнечные батареи) тоже обсудили. Но кто же знал, что с вентиляцией они так налажают. - В общем, не будем тратить время на выяснения. Вы мое мнение услышали. Жду от вас соответствующих действий.
Только я замолкаю, как в кабинете появляется улыбающаяся любимая:
- Я не сильно опоздала? - Арли подходит и сразу закутывается в мои крепкие объятия, губы для поцелуя подставляя.
- Ничуть, - произношу ласково, разрывая спустя пару мгновений контакт губ. - Мы с мистером Макграйтом как раз закончили обсуждение вентиляции в доме и скорректировали генплан, - коротко описываю недавний неприятный разговор, избегая лишних эмоциональных деталей. - И я думаю, нам понадобится чаще наведываться на стройучасток, чтоб все спорные моменты решать сразу, не затягивая ход работ. Правильно, мистер Макграйт?
- Именно так, мистер Фостер, - с натянутой улыбкой отвечает архитектор, который и управляет в качестве главного инженера стройкой.
Вижу, что любимая сводит брови на переносице, и только хочу дать знак, что обо всех нюансах расскажу дома, как звучит вопрос:
- В чем дело? Нам важно до сезона дождей успеть закончить возводить стены. Адам, о какой коррекции речь? С Эллой Грант мы обсудили даже цвет тюли в каждой из комнат, не говоря уже об общем стиле внутреннего убранства. Я не хочу ничего менять, мне все нравится, - чувствую, что Арли все сильнее сама себя накручивает, а потому тональность ее голоса усиливается.
- Ничего серьезно не поменяется. Во всяком случае - визуально, но дышать станет легче. Нужно будет смонтировать качественно вентиляцию. К сожалению, в прошлой версии проекта многие важные моменты не учли. Поверь мне, все будет хорошо, - снова к уголку рта любимой прижимаюсь своими губами в попытке успокоить. Знаю, как Арлин легко вывести из себя, особенно, когда все идет не так, как она задумала.
- Но почему это выяснилось только сейчас? - немного отклоняется любимая, видимо осознавая, что я пытаюсь ее отвлечь. - Мистер Макграйт, мы укладываемся в запланированные сроки?
- Завтра же мы начнем сносить стену, точнее - часть уже отстроенной стены, чтоб поднять потолок на треть метра, как настаивает мистер Фостер, - казалось бы в словах архитектора нет ничего невежливого или нарушающего этические нормы, но сказанное в данный конкретный момент времени становятся бензином, который подливают в пламя эмоционального выяснения правды.
- Адам? - любимая поворачивается с неозвученным вопросом, который четко распознается в блеске голубых глаз.
"Гаденыш! Его, видать, задело, что я заставляю исправлять ошибки. Ну что же, в бизнесе эмоциям не место, как и таким некомпетентным личностям."
- Мистер Макграйт, не могли бы вы оставить меня с моей невестой наедине? - и не давая возможности отказать, киваю. - Благодарю. Мы сообщим, когда вы понадобитесь, - провожаю взглядом архитектора, едва ли не брызгающего слюной от возмущения из-за того, что его выгнали прямо из личного кабинета. Но мне не важен произведенный мной эффект на этого человека, мне вообще на его мнение наплевать.
Когда затворяется дверь, притягиваю Арлин к себе ближе.
- Адам, зачем ты его выгнал? - уже более спокойно произносит Арли, сводя брови к переносице. Любимая явно не ожидала такого развития событий.
- Родная, ответь мне сначала на вопрос, точнее - на несколько. Ты веришь мне и моему опыту в строительстве? - я серьезен, как никогда. Знать, что мое слово более весомо для Арли, чем увещевания любых других людей, мне очень важно.
- Конечно, верю. К чему такие вопросы? - хмурится любимая. Мне совершенно не нравится напряжение, сковывающее тело моей невесты, но основные моменты нужно выяснить сейчас, когда мы наедине.
- Ты считаешь, что я могу хотеть умышленно затягивать наш переезд? Или, может быть, могу желать сделать что-то плохое в нашем доме? - вижу, как любимая поджимает губы от обиды, что я вообще поднимаю такую тему. Но спустя секунду все же качает отрицательно головой. - Хорошо, - выдыхаю более спокойно. Я ожидал такой ответ, но от небольшой заминки напрягся. - Если коротко, у нас с мистером Макграйтом был неприятный разговор, в процессе которого я выявил серьезные ошибки в генплане дома. То ли высокое самомнение, то ли профессиональная гордость, то ли обида - какое-то из перечисленных мной чувств не дало этому мистеру спокойно принять правки и приступить к работе, за которую ему платят деньги. И совсем не маленькие.
- О-о-о…
- Да, милая, к сожалению. Отказываться от услуг Макграйта прямо сейчас не думаю, что стоит. Быстро найти замену не удастся, а время терять не хочется. Но и доверять беспрекословно его словам да советам не нужно. Боюсь, что он умышленно сделает какую-то гадость. - И зло добавляю сквозь зубы: - Видела, как проходимец пытался нас поссорить? Не пойму, какой ему с того резон, но...
- Любимый, успокойся, - чувствую нежное поглаживание на своей щеке. - Никто нас не поссорит. Я просто не поняла сразу, в чем дело, - странно, но теперь Арлин - "островок спокойствия", а я - "извергающийся вулкан". - Думаю, что мистер Макграйт, как и все творческие люди, просто слишком близко к сердцу воспринимает свою работу, - пытается объяснить поведение архитектора любимая. - И тут еще накладывается чисто британская важность и чопорность.
- Может. Но его задача невелика: просто качественно выполнять работу, за которую платят. И уж я тщательно буду следить за этим… - понимаю, что взъелся на человека за пару неосторожных фраз, но ничего поделать с собой не могу.

Четыре недели спустя

Не думал, что так будет, но по обиженному сопению мистера Макграйта я уже могу судить о том, сделает ли он сразу так, как я сказал, или же ему понадобятся сутки на обдумывание, как сделать свою работу и, в то же время, не ударить в грязь лицом, словно жалкий первокурсник. В который раз мелькает мысль уволить этого человека и нанять другого специалиста, но если быть честным, архитектора подобного, без шуток, высокого уровня квалификации "на вчера" не найти. Да и его команда строителей все выполняет четко, качественно и в срок, так, что не подкопаться, и даже с некоторым опережением графика.
- Это невозможно на данном этапе строительства, мистер Фостер. Быть может, лучше… - далее следует коктейль из убеждающих слов и "веских" аргументов, которые могли бы пошатнуть мою уверенность в своей правоте, но не сегодня. Безопасность превыше всего.
- Я понимаю ваши опасения, мистер Макграйт, но экономить на таких вещах мы не будем. К каждому мощному оборудованию обязательно бросаем отдельный электрический силовой кабель большего сечения. Все должно работать, как часы, без сбоев.
- Но здесь не будет высоких нагрузок! Это лишняя перестраховка, - продолжает спорить мой нервный собеседник, выходя на следующий круг высказывания всех "против", но я твердо, хоть и вежливо перебиваю:
- Также необходимо сделать разводку электрики под датчики системы "умный дом". У вас есть мастер, который сможет все правильно просчитать? - сдержанный кивок в ответ, который можно с легкостью считать "капитуляцией". - Вот и прекрасно. Организуйте мне, пожалуйста, с ним встречу. - Встаю с кресла и подаю руку для пожатия, закрепляя договоренности: - Хорошего дня. Искренне рад, что состоялась наша беседа. Не зря я заехал к вам по пути домой.

- Любимая, - негромко зову, откладывая в сторону ключи, а после в поисках Арли иду внутрь нашего временного гнездышка в Эдинбурге. Хоть я и обозначаю съемную квартиру домом, но это не так. Ощущение умиротворения появляется у меня только, когда рядом Арлин. Сами по себе стены не "лечат". - Ты спишь уже, соня, что ли? - проговариваю с улыбкой, не найдя любимую ни на кухне, ни в гостиной, и шагаю в спальню.
С самого раннего утра мне пришлось вылезти из теплой постели в свой, так называемый, новый офис - каморку три на четыре метра в здании почты, которую использую для важных переговоров. Сначала, по приезду в Шотландию, мне с легкостью удавалось отмахиваться от всевозможных проблем на работе, связанных с переездом в другую страну. Я пытался ограничиться телефоном и связью посредством "скайп". Но когда у тебя не один собеседник, а весь высший подчиненный состав, сидеть со смартфоном у лица не дело совсем. Потому комната в местном центре связи стала моим приютом для работы на пару часов, дней, а после я и вовсе оплатил аренду на полгода вперед. Пора бы задуматься о полноценном офисе и представительстве Kaspar Ohman AG в Эдинбурге, но что-то меня останавливает. То ли подспудный страх, что Арлин "перегорит" идеей переезда и много усилий будет потрачено впустую, то ли нежелание работать на износ и ездить от рассвета до заката от одной стройки к другой. Так или иначе, я работаю пока в маленькой комнатушке на почте. И один. Миссис Шульц помогает дистанционно.
- Спишь, сладкая, - шепчу едва слышно, найдя любимую в постели. Арли расслабленно лежит на боку и двумя руками обнимает подушку, на которой должен спать я. Моя драгоценная невеста уснула, так и не дождавшись меня с интернет-встречи с мистером Ямамото.
Смотрю, как любимая кутается в одеяло и под щеку подкладывает ладонь, и улыбаюсь, как дурак, невольно представляя нашу озорную и шкодливую дочурку. Как прозрение, внезапно осознаю, что хочу наших с Арлин общих детей. Что ради улыбки в счастливых глазах сына или дочери, пойду на все.
Мое детство, мягко сказать, было несчастливым. Вечная борьба с отцом, судорожные боли от его побоев… в воспитательных целях, да. Перед смертью отец пояснял свою жестокость: “Зато человеком стал. Что бы из тебя выросло без меня? Ничего." Неплохое оправдание за выбитые зубы и сломанные ребра, не так ли? И я был один. Всегда. Чтоб никто не мог причинить боль тем, кто мне неравнодушен. Хватило одного-единственного раза, чтоб понять эту истину. Бездомного пса, которого я притащил домой с улицы, просто-напросто отравили.
"Но теперь я смогу защитить тех, кого люблю. Нет преград, чтоб быть счастливым."
Прижимаюсь губами к женскому виску, и гладкая прядь длинных волос соскальзывает прямо на нос любимой. Арли морщит его, пытаясь таким незамысловатым образом избавиться от дискомфорта, но безрезультатно. С тихим смешком убираю мешающий локон и целую приоткрытые губы.
- Спи, родная. Пусть сны тебе снятся самые приятные, - трепетно провожу костяшками пальцев по женской щеке, наслаждаясь ее бархатистой нежностью. Но лишь пару мгновений позволяю себе прикасаться, а затем отнимаю руку, чтоб не разбудить Арли каким-нибудь своим неосторожным движением.
Перевожу взгляд на приоткрытое окно. Раскачивая занавески в ритмичном танце, веет легкий ветерок. Он не холодный, но не побороть желание укутать и спрятать любимую от любых негативных воздействий природы. Встаю и иду к комоду. Шотландский плед, который куплен по случаю нашего переезда, будет как раз кстати. Шерсть овцы-мериноса мягкая и нежная, но в то же время теплая и защитит от ночной прохлады. Открываю верхний ящик, потянув на себя, и вижу, что клетчатая ткань пестрит желто-серо-зелеными цветами под стопкой кружевного нижнего белья Арли. В процессе извлечения необходимой мне вещи что-то падает на пол, но не обращаю внимания, обещая себе, что все сложу так же идеально, как и было до моего "вторжения". Вот только свое правое дело завершу.
Опускаю плед с тихим шорохом на кровать и осторожно накрываю любимую. Словно ощутив мою заботу, Арлин переворачивается на спину и одну руку на живот кладет. Невольно мелькает в мыслях предположение: "А может, уже? И в еще плоском животе моей сладкой девочки зародилась жизнь?" На душе становится тепло и радостно. Пусть это лишь ничем не подтвержденные догадки, но настроение взлетает на отметку "пять плюс".
Делаю шаг назад к комоду, чтобы закрыть ящик и убрать сотворенный мной беспорядок, но нечто отвлекает меня. Шелестящий хруст раздается под ногой.
- Черт.. - едва слышно ругаюсь и наклоняюсь посмотреть, что там.
Сначала не понимаю, что держу в руках. Какие-то таблетки. Початая упаковка круглых пилюль с неизвестным мне вычурным названием. Пытаюсь разровнять смятую коробку, чтоб различить надписи мелким шрифтом, и не могу сделать вдох, когда мне все же удается прочесть.
"Не будет. Детей не будет."
Противозачаточные пилюли будто жгут ладонь.
"Она не хочет. Не семья. Временное увлечение. Чтоб не связывать себя обязательствами. Путь к отступлению. Черт…"
Обрывки сумбурных мыслей кружат в сознании, а злополучная упаковка мнется и рвется, зажатая моей рукой. Хочется рычать, выдирая на себе волосы от понимания, что Арлин мне не доверяет и опасается.
"Бл…, дурак, выдумал сказку, а вот получай теперь реальность!"
Бросаю таблетки снова в комод и захлопываю его со всей силы. Хочется, чтоб раздался грохот, чтоб хоть немного стало легче, но доводчик подхватывает ящик, не дав ему достигнуть столешницы, и мягко закрывает. Неотрывно слежу, как медленно и размеренно преодолеваются последние миллиметры, и воспринимаю это знаком, что и мне необходимо взять себя в руки. Слово "нет" понятно, лишних иллюзий не оставляет, но нужно дышать. Вдох за вдохом.
Год прошел с нашего знакомства. Мало ли? Много? Я не представляю жизни без Арли, а она… она оставляет для себя возможность уйти. Пальцы подрагивают, и в голове, как счетчик, звучат слова: "Не хочет. Не хочет. Не хочет."
Не замечаю, как уже некоторое время сижу на кровати и смотрю. На нее. Как безмятежно спит. И так горько становится, словно редьки разжевал, но не выплюнуть ее, ни проглотить. Я не могу соотнести любовь, нежность, с одной стороны, и скрытое принятие противозачаточных, чтоб ни в коем случае не дать жизнь плоду нашей любви - с другой.
"А любовь ли это?" - мелькает крамольная мысль, но я задавливаю ее в зародыше. Потом долго гляжу в потолок, анализируя, что сделал не так, какие мои действия или бездействие повлекли такое решение Арлин. Мне не хочется верить в обман, и принимать открывшуюся правду тоже не желаю. Невольно мой мозг подкидывает кучу отговорок: что это не таблетки Арлин, что они оказались у нее случайно, что я неправильно все понял. Только ближе к восходу солнца мне удается закрыть глаза, и я проваливаюсь в чернильную яму кошмаров.

Сначала я быстро бегу, перепрыгивая различные преграды и отталкивая мешающих людей. Бегу, несмотря на проливной дождь и непроглядную тьму ночи. Бегу, пытаясь успеть и вскочить на подножку последнего вагона поезда. Стараюсь, что есть сил, но все равно опаздываю и враз теряю самое ценное, что имел. Стоит только веренице вагонов скрыться за поворотом, как ярко алые розы, которые хотел подарить любимой, начинают чернеть и постепенно рассыпаются в прах прямо у меня в руках. Я остаюсь ни с чем. Одинокий. Растерянный. Поникший.
Но потом приходит нежность. Ведь на краю сна и яви все иначе.
Здесь нежные прикосновения, взаимные ласки, поцелуи, объятия, так что ощущаю себя, словно в раю. Однако какая-то скрытая подсознанием мысль пытается пробиться сквозь утреннюю дрему и мешает безграничному наслаждению. Я сопротивляюсь, мне совсем не хочется полностью просыпаться. Желаю так и быть в мире пограничных грез, где нежная страсть и удовольствие на двоих.
"Прямо, как раньше," - горечь, словно молотом, пробивает все заслоны, но я, как последний трус, жмурюсь и продолжаю обманывать сам себя, представляя, что до сих пор сплю. И во "сне" моя невеста, моя сладкая девочка покрывает влажными поцелуями низ моего живота, спускаясь к высоко поднятому члену.
В какой-то момент интимных ласк осознаю, что, как подросток, не могу контролировать влечение. Я хочу Арлин. И, черт возьми, до темноты в глазах люблю.
"Не хочет связующих уз в виде общих детей? Хорошо, пусть так. Пусть. Я на все согласен."
Забиваю разочарование и боль, будто колья, глубоко в сердце, нежностью и заботой после закрывая. Пряча даже намек на горечь. И перенимаю инициативу утреннего акта любви: переворачиваюсь на живот и накрываю свою женщину собой, вдохи на двоих деля. Плохо ли, хорошо ли, но посредством сильных толчков, что единят нас, я пытаюсь просто сконцентрироваться на том, что происходит здесь и сейчас. На прикосновениях, которые словно музыку играют на струнах души. И на необъяснимой потребности в этих взаимных прикосновениях, которая заставляет кровь пылать. Любые ростки "иных" мыслей отбрасываю, поглощаясь танцем любви. Ведь вскоре что-то сломается, я чувствую это. И нужно успеть насладиться единством тел, душ и желаний, которое утекает сквозь пальцы, как песок.
- Да, Адам, да-а! Да-а-а!!! - слышу вскрики и подначивания любимой сквозь влажные звуки нашего соития, и тело Арлин охватывает долгожданная судорога оргазма. Мой член обволакивают те самые объятия, которые, казалось, принимали всего меня без остатка. Но теперь знаю, что это обман. Потому, не разрывая объятий, выскальзываю из нежного плена женской плоти и кончаю себе в ладонь, зажимая крайнюю плоть, чтоб ни единой капли не пролилось мимо.
Дыхание мое напоминает кузнечные мехи, но поднимаю голову, чтоб встретиться с растерянным взглядом голубых глаз. Я словно борюсь сам с собой и сам себя побеждаю:
"- Спроси!
- Зачем? Все и так ясно.
- Расскажи о том, что чувствуешь!
- Зачем? Она все уже решила.
- Не скрывай ничего! Она просила об этом.
- Просила, но скрыла сама. Тогда какой в такой правде смысл?"
И в этот момент я осознаю, что даже такое болезненное решение Арли отказаться от наших общих нерожденных детей не вырезает любви из моего сердца. Мне горько, обидно, черт возьми, как больно, но правда льется признанием:
- Люблю тебя до темноты в глазах, - шепчу хрипло и припухших губ женских своими касаюсь. - Я на пару минут, - встаю с кровати и, прижав ладонь к причинному месту, иду в ванную, чтоб смыть с рук и пениса свое семя.

Арли, любимая, это невероятный подарок! *жмет к себе девочку обожаемую, тиская в объятиях* Спасибо, хорошая моя. В ролике - наш малыш, как же это ощущается правильно! *смеясь, кружит Арлин вокруг своей оси* Прямо сердце выпрыгивает из груди от счастья! Люблю тебя. Как же я тебя люблю... *и сливает свои губы с губами любимой в одно неделимое целое*

Маркус, Джонатан, Мэри Энн, спасибо за поздравления к дню рождения, пожелания и подарки. Флюгер - очень красив.

Эстель, Брайан, спасибо за поздравления с помолвкой.

Германия. Дортмунд

- Ты молчалив сегодня, Адам, - мистер Охман нарушает благодатную тишину своим тихим, но твердым голосом, а оттого кажется, что мое "хрустальное" спокойствие начинает трещать по швам, грозя разлететься на тысячи осколков.
Последние недели были суетными. Арлин полностью поглощена подготовкой к свадьбе, и я почти не вижу ее дома. Встречи с дизайнерами, поварами, музыкантами занимают все ее время от восхода до заката. А поскольку место проведения торжества - Лондон, любимая то и дело остается на пару-тройку дней у отца. С одной стороны, мне хочется быть рядом с невестой, но с другой - я и получаса не могу выдержать, слушая обсуждения булавок, рюш и орнамента только лишь одной скатерти. Да и когда? Приходится коршуном следить за строителями, которые почуяв занятость заказчиков, все пытаются делать спустя рукава. И если добавить к этому мои попытки дистанционно управлять концерном, не давая спуска подчиненным, то можно подвести итог: я выдохся. А ближайшее будущее не предполагает послаблений в графике.
- Да, прошу прощения, - произношу правильные слова, но "гавкающая" интонация выдает с головой, показывая мое напряжение. - Арли передает вам официальное приглашение на свадьбу. Там красивые слова, наши подписи - все, как положено, - вытаскиваю из внутреннего кармана пиджака конверт и оставляю на низком столике, но с места не двигаюсь. Так и остаюсь сидеть на диване в гостиной, задумчиво глядя вокруг.
Я бы никогда по собственной воле не переступил порог этого дома снова. Как в далеком детстве, так и сейчас, я не чувствую себя здесь желанным гостем. Что бы не говорил дед и в чем бы не убеждал. Но отдавать приглашение Веронике это худшее из зол. Мало того, что на меня вылилось бы чрезмерное количество лести и вранья от молодой супруги деда, потом бы мне предстояло выслушать негодующую Арлин. Она до сих пор не теряет надежды, что миссис Охман не сможет посетить торжество. Будет занята чем-то более значимым, заболеет или вообще исчезнет с лица земли - любимую устроит что угодно, лишь бы не лицезреть, цитирую, "блондинистую гадину в наш день".
Каспар Охман, слегка пошатываясь, подходит к столу, берет в руки приглашение и едва ли не падает в кресло напротив. Старику очень тяжело держаться на ногах, но виду он старается не подавать. Какое-то время дед рассматривает немногочисленные надписи на золотистом листе бумаги, а после прикрывает устало веки. Лишь широкая улыбка становится свидетельством того, что получить это пригласительное письмо он очень рад. Не знаю, что такого там написала Арли, но Каспар явно "поплыл".
- Спасибо, дети мои. За каждое слово спасибо, - на выдохе проговаривает старик.
- Да не за что, - недоумеваю, отрешенно наблюдая за мистером Охманом. Мало что осталось от импозантного седовласого мужчины, которого уважали и боялись. Только оболочка весьма и весьма потрепанная. - Я могу попросить Стефана, чтобы сопроводил вас в Лондон. Он отменный компаньон, хоть и излишне разговорчив. Но это, конечно, если вы решите ехать. В противном случае настаивать не буду, здоровье, как понимаю, не очень.
- Я буду, обязательно буду. Спасибо.
- Хорошо, - сдержанно киваю, не углубляясь в обсуждение болезненного вида своего родственника, и замолкаю, смотря по сторонам.
Во мне борются два противоположных желания: побыстрее уйти отсюда и остаться. Возможно, сейчас самый удобный момент, чтоб озвучить то, что хотел много лет назад, и восполнить упущенное. Тогда мне было интересно все вокруг, каждую вещицу в этом доме я хотел бы подержать в руках и о многом расспросить. Множественные "почему" и "зачем" даже сейчас горят на языке, однако сдерживаю порыв, снова погружаясь в угрюмость.
Я не понимаю себя и чувств, которые испытываю к своему единственному оставшемуся в живых родственнику. Для меня есть настоящее, где говорить с дедом о бизнесе легко, спросить делового совета не зазорно и помощь можно получить реальную, а не только на словах. Но есть и прошлое, которое не позволяет открывать свои настоящие чувства. Меня охватывает жгучая потребность сохранить ментальную дистанцию, не позволяя не то, что копаться в моей душе, а даже коснуться ее. Потому вопросы, мучающее меня сейчас, тяжело озвучить. Ведь знаю, что они, как лакмусовая бумага, покажут обиду и затаенную боль. Меня беззащитного покажут. Того, которого я старался подавить все эти годы, но, видимо, безрезультатно.
"Да пошло оно все!" - рычу на себя мысленно, хлопая ладонями по коленям и резко поднимаясь.
- Я пойду, - произношу на выдохе и в этот момент замечаю расставленные на столе шахматные фигуры. Те самые, которые Арлин в антикварной лавке нашла и подарила деду ко дню рождения.
- Сыграй со мной, Адам, - тихо просит мистер Охман, поднимая на меня взгляд от доски. - Одну партию. Это не долго, а мне радость будет. Устал я от валяния в кровати да причитаний Ники, от которых не скрыться.
- Почему не разведешься? - задаю прямой вопрос, колеблясь с ответом на предложение поиграть. - Зачем держишь подле себя? У вас мало общих интересов и совершенно разное понимание отдыха и бодрствования. Даже не знаю, как вы так долго прожили вместе…
- Мне одиноко, Адам, - произносит дед, а в глазах такая мука, что отворачиваюсь, прерывая контакт взглядов, словно обжегшись. Но Каспар продолжает: - Так, черт возьми, одиноко, что готов терпеть все ее выходки лишь бы не находиться двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю наедине с самим собой. И мыслями невеселыми.
- Понял, - киваю, невольно представляя себя на месте старика. Хотя мне незачем представлять, нужно просто вспомнить те чувства, которые взрывали мозг в детстве: "Ты один. Никто не придет. Не защитит. Ты - обуза, от которой только мечтают избавиться." - Ладно. Давай сыграем, хотя я не уверен, что помню правила…

Дортмундская квартира встречает лучами заходящего солнца. Я хотел заглянуть к деду на неполных полчаса, во время ланча, а по факту провел у старика едва ли не целый день. Одна партия в шахматы плавно перетекла в другую, а разговоры о правилах - в обсуждение других игр, имеющихся во владении моего близкого родственника. Словно прочитав мои мысли, Каспар Охман рассказал про нарды, привезенные из Ирана в молодости. Будучи выставленными на всеобщее обозрение в гостиной за стеклянными дверцами шкафа, именно они привлекали мой взгляд с самого детства. После, увидев мой неподдельный интерес, дед с большим энтузиазмом принялся вещать о других подарках и сувенирах из разных стран, привезенных когда-то для любимой дочери. Поскольку мистер Охман не мог долго держаться на ногах, я подавал ему разнообразные вещицы и шкатулки с полок, и старик рассказывал истории из прошлого. Не понимая, а может, и понимая, что этими рассказами заполняет одну из множества пустот, образованных ним двадцать лет назад в моей душе.
- Странный день, - качаю головой, пытаясь проще относиться к произошедшему, но и не могу не отметить то, что расстояние между мной и дедом неуловимо сократилось. - Неужели я действительно пригласил старика в гости в Аймут?
Невольно хочется оправдать себя тем, что мистер Охман вряд ли сможет преодолеть такое расстояние, а потому предложение приехать и погостить пару недель в новопостроенном доме не несет "опасности" для моего внутреннего спокойствия. Но сам факт сиюминутного желания сделать старику приятное неимоверно удивлял.
Продолжая размышлять о причинах своего поведения, разуваюсь, делаю несколько шагов к дивану и вытягиваюсь на нем в полный рост, не снимая костюма. Уютная квартира, которая раньше дарила ощущение умиротворения и покой, сейчас наводит тоску. И даже желто-розовые солнечные лучи, отражающиеся от светлых стен, не радуют.
- Люби-и-имый! - счастливый голос Арлин врывается в сознание, даря то самое чувство наполненности и гармоничности, которого не хватало. Я даже сам не понял, как потянулся к телефону и набрал заветный номер, но безумно счастлив слышать свою девочку. - Как ты? Ты не представляешь, какое красивое платье я выбрала! Оно такое… такое… слов нет, чтоб описать красоту.
- Так вышли фото, родная, - не замечаю сам, что начинаю улыбаться, как безумец, смотря в потолок.
- Еще чего! Жених не должен видеть невесту в платье до свадьбы, - остужает мой пыл Арли. - К тому же, оно еще не готово, нужно переделать пару швов. Но я выслала тебе фотографии новых комплектов, которые присмотрела в VS. Ты же поможешь мне выбрать лучший? - почти смеется любимая. Знает же, как действуют на меня ее соблазнительные снимки в нижнем белье.
- Конечно, сладкая. Но когда я увижу тебя в них вживую? Или без них? Мне кажется, что я вечность не видел тебя, - грусть проскальзывает легкой ноткой в моем голосе. Я опять сожалею, что вместо грандиозного торжества не убедил любимую на тихое и уединенное венчание где-то на берегу моря.
- О родной, я не могу сейчас приехать. На завтра назначена встреча с Джулией Харлей, а потом Урсула запланировала дегустацию основных блюд от шеф-повара. Может, ты приедешь в Лондон? Иначе мне не вырваться из цепких рук твоей помощницы. Только я выдыхаю расслабленно, думая, что все сделано, как она находит новые задачи, которые требуют моего внимания, - ворчит Арлин, но я-то знаю, что это больше напускное, чем реальное раздражение.
- Я, как погляжу, вы сработались, - усмехаюсь, слегка подшучивая над любимой.
- Не то слово, - Арли на несколько мгновений замолкает, а после повторяет волнующий вопрос. - Так ты приедешь?
- Да, любимая. Я уже заявил совету о намерении открыть новое представительство Kaspar Ohman AG в Эдинбурге и занес приглашение мистеру Охману домой. Он не был на заседании по состоянию здоровья, - несколько скупо подытоживаю свою командировку в Дортмунд, понимая, что голова любимой занята совсем другими заботами, и лишние подробности не нужны.
- Как, Каспар? Он приедет первого ноября в Лондон? - неподдельная тревога Арлин за деда заставляет меня скрипнуть зубами от ревности, но отвечаю по возможности спокойно:
- Да, во всяком случае, он очень этого хочет, - и решаю, что молчание даст мне необходимое время, чтоб успокоиться, потому не уточняю, сколько времени я провел у деда и о чем еще мы говорили.
- Ты чего опять сопишь, милый? Неужели так негативно настроен на его приезд? Ты же понимаешь, что я хочу, чтоб вся семья была на нашем бракосочетании, а поскольку ближе и роднее у тебя никого нет…
- Дело не в его приезде, - перебиваю, чтоб не слушать по новому кругу доводы о необходимости присутствия Каспара Охмана на свадьбе. - Я даже пригласил его к нам в Аймут погостить пару недель. - И не обращая внимания на удивленное "Ах!" на том конце телефонной связи, продолжаю: - Но вот беспокоишься ты о нем больше, чем обо мне, хотя я вообще тебя уже несколько недель вижу едва ли не по часу в день, а то и меньше. Когда уже наступит второе ноября, чтоб я мог с чистой совестью закрыть тебя с собой в комнате с мягкой кроватью и не выпускать совсем! - порыкиваю от досады из-за нереализуемости этих желаний прямо сейчас.
- М-м-м… как мне нравятся твои планы, любимый, - томная сладость соблазнительного голоса Арли приводит в напряжение чресла. И я снова проклинаю расстояние, что сейчас между нами. - Но знаешь, их можно будет реализовать в конце дня первого числа. Когда начнется выступление музыкантов, всем будет уже не до нас.
- Надеюсь, иначе… я просто выкраду тебя.

Хлопок пассажирской двери, и следом раздается мой вздох. Он выдается таким глубоким и тяжелым, что водитель отца Арли недоуменно оборачивается. И пусть вопрос так и не озвучен, оставлять его без ответа было бы некультурно. Все же Питер не просто обслуживающий персонал Мерриков, а едва ли не член семьи. Любимая с особой теплотой к нему относится, и это дает понять, что доверие и уважение за годы службы он беспорно заслужил.
- Эх, и почему нельзя пропустить все эти подготовительные этапы, - качаю головой, проводив взглядом свою драгоценную невесту по лестнице до массивной входной двери оперы. - Было бы идеально, если б сразу: оп, и Арлин уже официально моя, - аж прикрываю глаза от представления того беззаботного и абсолютно счастливого времени только для нас двоих. - Питер, у вас нет случайно машины для перемещения в будущее?
- К сожалению, нет, мистер Фостер. И я не уверен, что такая вообще существует, - улыбается водитель, плавно трогаясь с места. Пара мгновений, и величественное здание исчезает с поля зрения, сменяясь обычными улицами с пестрыми вывесками различных магазинов. От напряженности из-за непонимания не остается и следа.
- Плохо, - наигранно задумчиво подвожу итог. - Значит, все же за придется ехать. Питер, где бы вы посоветовали посмотреть мужские костюмы в первую очередь? Думаю, мистер Меррик не единожды озадачивался этим вопросом, и вы точно знаете, где сочетание качества и стиля дает то самое удовлетворение от покупки, когда даже не смотришь на ценник.
- Я не уверен, что там есть варианты для свадебного торжества, но за строгой британской классикой мистер Меррик отправляется в Kilgour, - после некоторого раздумья заявляет Питер. - Это недалеко, на Севил Роу, 5. Если хотите, то я отвезу вас туда.
- Что же… тогда поехали в Kilgour. Будем смотреть по факту, что там есть, а чего нет, - киваю. Я объективно оцениваю свои шансы найти "тот самый" наряд в первом магазине и сразу, как самые низкие, потому морально готовлюсь к бесконечным примеркам и мукам выбора.

- Добро пожаловать, господа. Чем могу быть полезным? - стоит только переступить порог, как из глубин магазина с улыбкой выходит седовласый мужчина преклонных лет. Общая атмосфера заведения свидетельствует о его статусности и исключительности, а возраст работника зала - о том, что несмотря на веяния модных тенденций, здесь ценят мастерство и опытность сотрудников.
- Добрый день, мистер… - делаю паузу, предлагая мужчине заполнить ее своим именем. Мне некомфортно обращаться пусть и к незнакомому, но старшему по возрасту человеку слишком фамильярно.
- Я не представился? - удивление на морщинистом лице отражается так явно, что невольно улыбаюсь, почти забывая причину своего визита. - Меня зовут Грегор Файт, и я с удовольствием помогу вам с выбором костюма. Вы же за этим зашли в наше ателье?
- Ателье? - хмурюсь. У меня не было цели шить индивидуальный наряд. К тому же, на все эти манипуляции совершенно нет времени. Свадебная церемония менее, чем через неделю. - Мистер Файт, наверное, помочь вы не сможете, - оборачиваюсь и вижу, что Питер стоит у входа достаточно близко, чтоб я мог его подозвать в случае надобности, но и достаточно далеко, чтоб не подслушивать наш с Грегором разговор. - Мне посоветовали ваш магазин, как один из лучших в Лондоне, но я не знал, что вы занимаетесь только индивидуальными заказами. На пошив свадебного костюма у меня просто нет времени, - пытаюсь сгладить неловкость. Мне искренне жаль, что заставляю этого милого старика суетиться попусту. Возможно, в следующий раз я здесь что-то и закажу, но не сегодня. - Прошу прощения за беспо…
- Давненько к нам не приходили по такому торжественному случаю. Поздравляю с грядущими переменами в личной жизни, молодой человек. Пройдемте со мной. Думаю, я смогу предложить то, от чего вы не сможете отказаться, - посмеивается мистер Файт, отступая вглубь помещения. Пару мгновений мне кажется, что своего провожатого я потерял - он быстро скрывается за поворотом. Но стоит сделать несколько шагов, как открывается вид на уютную комнату без окон и дверей, но с множеством костюмов различных расцветок, фасонов и размеров. Все полки и вешалки в шкафах завалены тканями, готовыми изделиями и полуфабрикатами. Нежный батист рубашек, прохладный лен летних брюк и плотная шерстяная ткань пальто для осенней непогоды - здесь есть все. - Вы не поверите, но готов поспорить, что этот костюм ждал именно вас, - Грегор направленно идет к манекену у дальней стены и, быстро смахнув с плеч невидимые глазу пылинки, одним плавным движением разворачивает его ко мне.
Сказать, что я удивлен, это ничего не сказать. Смокинг насыщенно синего цвета притягивает взгляд и на контрасте с белоснежной рубашкой выглядит благородно и изысканно. Нарядная шелковая бабочка подчеркивает образ, а приталенный жакет - делает завершенным. Красота, качество и стиль - вот основные характеристики этого наряда. Невольно скользит в сознании мысль: "Интересно, а мне подойдет?" Но прежде, чем роняю хоть слово, мистер Файт предлагает:
- Изволите померять? - вопрос звучит слегка насмешливо, но я понимаю причину таких слов: восхищенное удивление скрыть мне не удается. - Поверьте моему опыту, этот смокинг вам будет впору. Зачастую у нас заказывают костюмы за шесть-восемь недель до важного мероприятия, но этот экземпляр создан нашим мастером по собственному желанию. "Это не для продажи," - заявлял он не раз. Однако когда был завершен последний стежок, решил, что держать такую - не побоюсь этого слова - королевскую красоту у себя было бы кощунством. Так что, меряете? - подмигивает старик, снимая пиджак с манекена. И отказать я не могу, да и не хочу впрочем.
- Ваш мастер не будет против, что вы ищете хозяина этому смокингу? - захожу за ширму, чтоб переодеться, где-то в глубине души сомневаясь, что наряд будет выглядеть на мне так же идеально, как на манекене.
- Он будет счастлив, - отвечает мистер Фейт, но причин радости мастера не сообщает.
Качаю головой на такую уверенность, ничем не подкрепленную по сути. Складывается впечатление, что меня пытаются вовлечь в какие-то внутренние разборки, но любопытство примерить смокинг сильнее желания узнать всю историю его создания.
На какое-то время воцаряется тишина, прерываемая лишь моим сопением. И оно оказывается настолько громким, что вскоре звучит вопрос:
- Вам помочь?
- Да, - отдергиваю штору, показывая на бабочку, которую не удается правильно надеть, как не стараюсь. - Что-то с ней не то, - опускаю руки, предоставляя возможность мне подсобить в этом. - Да и запонок для рубашки сейчас нет, а потому образ не завершен.
Но это на мой взгляд, мнение же Грегора Файта прямо противоположное.
- Глаза меня еще не подводят, - он радостно потирает руки, принимаясь одергивать и поправлять ткань брюк, а после и жакет, проверяя правильно ли расположены пуговицы. - Идеально, просто идеально, - восхищается Грегор, наматывая вокруг меня круги. - Это ваш смокинг, молодой человек, поверьте старику. Пусть новомодным методикам и современным тенденциям в швейном искусстве в силу возраста я не следую, но из-под моей иглы и сейчас выходят шедевры.
На это заявление не сдерживаю смеха уже я:
- Так это вы тот самый безымянный мастер?
- Да, я. И очень рад, что именно вы вдохнете в эти вещи жизнь. Пара суток мне понадобится, чтоб подправить некоторые швы, и уже во вторник вы сможете его забрать.
- Подождите, разве я согласился? - выгибаю многозначительно бровь, через отражение в зеркале смотря прямо в бледную голубизну глаз Грегора Файта.
- Вы немного постойте спокойно, я сниму мерки, а потом уже подумаете вволю, раз уж вам необходимо время для принятия окончательного решения, - хмыкает старик, сразу принимаясь за реализацию задуманного.
В другое время меня бы задело такое снисходительное общение персонала, но по неизвестной мне причине мистер Файт ощущается не простым работником ателье, а давним другом, которому прощаешь многое.
- Адам, меня зовут Адам, - произношу со вздохом, покладисто подчиняясь даному ранее указанию стоять смирно.
- Приятно познакомиться, Адам, - Грегор на мгновение встречается со мной взглядом и подмигивает, а от его по-отечески доброй улыбки в душе становится тепло.

Покинув ателье, мне не сразу удается стереть с лица глупую улыбку. "Это же надо, чтоб первый же примерянный наряд настолько пришелся по душе", - удивляюсь сам себе, почти не глядя на витрины магазинов одежды, возле которых притормаживает Питер. Я невольно сравниваю каждый увиденный костюм с тем смокингом из Kilgour и понимаю, что выбора по факту нет. Мне больше ничего не нравится настолько, чтоб решиться примерять.
- Много еще остановок нас ждет, Питер? У меня уже перед глазами все плывет от однотипности фасонов, - устало тру пальцами глаза, надеясь, что экзекуция с выбором одеяния подходит к концу.
- Может вам сделать перерыв, мистер Фостер? - участливо предлагает водитель, останавливаясь у обочины.
Но ответить не успеваю, потому как раздается телефонный звонок. Бросаю взгляд на экран смартфона, и усталость смывается враз. Улыбка Арли даже с фотографии на вызове согревает.
- Любимая? - произношу с нежностью без предисловий и лишних слов.
- Я голодна. Забери меня у кафе и поедем поедим, - словно хватаясь за единственный спасательный круг, просит Арлин. По голосу слышно, что у нее тоже выдался насыщенный день, но я не распрашиваю сразу. Сначала еда, моральное расслабление, а потом все остальные разговоры. К тому же, и мне необходима некая перезагрузка.
- В "Книги и кексы", Питер, - почти беззвучно, одними губами сообщаю водителю наш следующий пункт назначения. Мне не хочется терять ни минуты, желаю поскорее поставить точку в сегодняшней суете подготовки к свадьбе. - Есть предпочтения в кухне, милая? - снова возвращаюсь к телефонному разговору, который, надеюсь, скрасит недолгое ожидание нашей скорой встречи.
- О Боже… Я не способна сейчас даже на такой выбор, - смеется любимая, будто сама с себя удивляясь. - За день столько решений пришлось принимать, что эту ношу я бессовестно перекладываю на тебя.
- Ай-я-яй, - укоряю, шутя, хотя мне радостно, что могу спланировать вечер сам. И принятие пищи в кругу семьи и близких друзей семьи Мерриков в эти планы не входит. - Тогда я покажу тебе тот единственный ресторан, который знаю. Из него сложно выйти голодным, но довольным - безусловно.

Прикрываю глаза и просто дышу, не вклиниваясь в периодически возникающий разговор. Не то, чтобы я не выспался, но вернуться в тепло постели с любимой не прочь. К тому же переживания не дают расслабиться. Мне совершенно не понравился полуобморок Арлин за завтраком. Но видимо, напряжение при подготовке к свадьбе зашкаливает, и как результат, Арли буквально валится с ног от усталости.
"А может, вчерашняя прогулка тому виной? - раздумываю, пытаясь вычленить из всех произошедших вчера событий причину сегодняшнего плохого самочувствия моей невесты. - Было прохладно… Хотя, как связана простуда и головокружение? Никак."
Вздыхаю едва слышно и, чуть приподняв веки, наблюдаю. Я настоял, чтоб Арлин села на переднее сидение. Не хватало, чтоб приступ тошноты повторился вновь. Однако теперь не могу даже коснуться руки любимой, чтоб оценить ее состояние. И остается только издали наблюдать, радуясь, что на хорошем настроении утреннее недомогание не сказалось.
- ...я уже обо всем договорилась. Вам не придется ждать ни минуты, - вполоборота к нам сообщает Арли. И пусть я упустил большую часть предшествующего разговора, но важную информацию все же получил, и она мне по нраву.
- Спасибо, милая, - натягиваю на лицо улыбку, пытаясь скрыть отсутствие особого энтузиазма, и получаю воздушный поцелуй в ответ.
Спустя пятнадцать минут Арлин, как заправский капитан, ведет нашу небольшую команду через раздвижные стеклянные двери в царство женской красоты, о чем свидетельствует двухметровый рекламный стенд с блондинистой дивой у входа. Вздыхаю про себя, но возникшие в сознании вопросы не озвучиваю. Время слишком дорого, чтоб тратить его на пустые препирательства. Любимая знает, что делает. Наверное.
- Доброе утро, - с улыбкой, которая могла ослеплять, если бы давала сияние, эквивалентное тому довольству, с которым Арли подходит к стойке ресепшн. - Запись на имя Арлин Меррик, проверьте, пожалуйста.
- Пока Меррик, - поправляю вполголоса, но мое замечание остается незамеченным, а потому добавляю уже громче: - Вскоре Арлин Фостер.
- Да, - любимая делает шаг ко мне и, коснувшись моей ладони, переплетает наши пальцы. Поворачиваю голову и целую девушку в висок, подспудно проверяя, нет ли у нее температуры. - И именно по этой причине мы пришли сюда, милый.
- Наши мастера вас уже ждут. Джентльмены, пройдемте со мной, - длинноногая дамочка на шпильках в форме с логотипом "Альдо Коппола" любезно приглашает пройти вглубь, насколько мне видно отсюда, в парикмахерский зал. Но я пытаюсь оттянуть момент "Х", не желая разрывать полуобъятий.
- Адам, тебе тоже нужно идти, - Арли поднимает на меня взгляд, и я тут же прерываю возможные увещевания и дождь из аргументов поцелуем. Мягким, чувственным, но коротким.
- Знаю, - киваю, с улыбкой глядя в небесную синеву глаз, затянутых пробуждающимся желанием. - Ты идешь со мной? Вдруг сбегу с экзекуции, - смешок сдержать мне не удается, видя враз нахмуренные брови моей невесты. - Шучу, но я правда хотел бы видеть тебя рядом.
- Иди уже, шутник, - строгое выражение лица Арли совсем не сочетается с нежностью прикосновений ее пальцев к моей ладони. Однако вскоре любимая замечает, что делает, и разрывает контакт. - Подожду, когда мне сделают чай, и подойду. Не могу же я бросить тебя в беде, - хмыкает Арлин и, демонстративно виляя бедрами, словно модель на подиуме, идет к стойке администратора. Затем наклоняется, чтобы обратиться к девушке в форме, и обернувшись, бросает беглый взгляд через плечо в мою сторону.
На некоторое время зависаю, рассматривая округлые женские формы, выставленные напоказ. Но только когда поднимаю глаза и вижу довольное лицо любимой, понимаю, что это шоу было целиком и полностью для меня.
- Мистер…
- Да, - оборачиваюсь резко на звук, но оценить расстояние до своего нового собеседника не успеваю, а потому выбиваю что-то из рук подошедшего мужчины.
- Прошу прощения, - растерянно смотрю на отлетевшие к шкафу два куска пластика, которые ранее были единым целым.
- Ничего страшного. Я давно говорил, что с этой расческой совершенно невозможно работать. Пойдемте, у меня есть еще кое-какие инструменты, которым не помешает замена, - посмеивается ведущий мастер-парикмахер салона по имени Фрэнки, о чем гордо свидетельствует надпись на бейдже.
- Еще раз прошу прощения. Я возмещу причиненный ущерб…
- Не стоит даже думать об этом инциденте. Лучше присаживайтесь и расскажите, что привело вас к нам, - Фрэнки для моего максимального удобства разворачивает массивное кресло, и мне остается только занять приготовленное место.
Стоит мне опуститься на мягкое кожаное сидение, как мастер возвращает кресло в исходное состояние, лицом к зеркалу. И тут я начинаю осознавать подвох. Некая манерность, зажатость локтей и предшествующая эмоциональность, которая больше свойственна женщине - все это дает понять, что в цветах радуги молодой человек видит нечто большее, чем чудо природы. С мыслями о том, как мне "повезло", сообщаю:
- После вашей стрижки я должен привести в восторг своим видом мою невесту. На безумные эксперименты не согласен, но привнесению свежести и некой модности в свою прическу буду рад.
На пару минут Фрэнки выпадает из реальности, о чем-то раздумывая и задумчиво похлопывая указательным пальцем по своим губам, но после начинает улыбаться, как безумный.
- Я знаю, что вам предложить. Мы уберем вот тут, - пальцы парикмахера порхают над моей головой, - оставим тут, а тут - чуть сострижем. И будет почти такая же прическа, как вы привыкли носить, но с некоторыми акцентами. Сегодня в моде…
Я солгу, если скажу, что собираюсь вникать в этот нескончаемый информационный поток. Мне достаточно услышать, что из меня не будут делать пугало, и понять, что несмотря на нетрадиционную ориентацию, Фрэнки действительно хороший мастер парикмахерского дела.
Пытаюсь не обращать внимание на мельтешащие движения ножниц у моих глаз и слежу за зоной отдыха в центре зала. Именно там с журналом на коленях пьет чай Арлин. Она улыбается, перебрасываясь парой фраз с проходящей мимо посетительницей. Затем что-то подписывает, отдает нечто неизвестной мне мисс и снова подносит чашку к губам. Чувствую себя вуайеристом, но отвести взгляда не могу. Оправдываю себя тем, что любимой, возможно, резко понадобится моя помощь, но это слабый аргумент. Вернее будет сказать, что я просто не хочу оставлять свою невесту надолго одну. И в компании ненадежного кузена тоже.
- Мистер, вы не могли бы посидеть спокойно? Мне нужно еще немного времени, - Фрэнки сопит, словно я обижаю его в самых лучших чувствах, когда не обращаю внимания на его манипуляции с моими волосами.
- Да, конечно, - делаю глубокий вдох и прикрываю веки, представляя, что день свадьбы настал, и только несколько минут отделяют меня от момента, когда официально смогу назвать Арлин своей. Эта картинка настолько реальна, что настроение взлетает до небес.
Не знаю, как выглядит платье Арли, не знаю, в том ли я смокинге, что мерял. Но знаю другое и самое важное для себя - взгляд. В нем неимоверно притягательное сочетание безграничной любви, радостного предвкушения и зеркального моему желания, чтоб поскорее называться единым словом - семья. Фоном слышу указания Фрэнки повернуть голову вправо, затем влево, запрокинуть назад. Даже вода, льющаяся мне на голову, и последующее овевание горячим воздухом не стимулируют меня разорвать связь с возникшей фантазией. Напротив, я живу ею. Прикасаясь к мягким губам невесты своими и ощущая их шелковистую нежность. Пропуская сквозь пальцы гладкую тяжесть густых волос. И зная, что никто не помешает мне завладеть не только телом, но сердцем Арли, отдав взамен свое.
Так сладко и так приятно находиться во власти грез, что радостный возглас Фрэнки над ухом заставляет меня вздрогнуть и раскрыть глаза:
- Готово! Теперь вы неотразимы, мистер Фостер, - парикмахер прыгает вокруг меня с дополнительным зеркалом, чтобы я мог увидеть, как идеально подстрижено сзади. - Осталось только узнать мнение вашей суженной, - проговаривает мастер, не зная, что Арлин стоит за ним и смотрит на меня в зеркальное отражение.
Разворачиваю кресло и встаю, подходя к любимой.
- Тебе нравится, милая? - и растягиваю губы в соблазнительной улыбке.

Бывает ли у вас ощущение, что время просто издевается над всеми, а каждое последующее движение секундной стрелки на часах - лишь одолжение вашему сильному желанию ускорить наступление будущего? У меня такое чувство постоянно. По сути непонятная для меня теплота отношений Арли с отцом, шуточные перепалки с кузеном и полное взаимное обожание Бэт для меня воспринимаются инородно. Я подсознательно каждое мгновение жду подвоха и не могу расслабиться полностью. А потому и пребывание мое в Лондоне похоже на горки в Диснейленде: вверх - когда мы с любимой остаемся наедине, и вниз - когда приходится делить внимание Арли с окружающими людьми и насущными делами. Я стараюсь поддерживать общие разговоры, к примеру за столом, и максимально проявлять дружелюбие, но фамильярность между Арлин и Домиником неизменно пробуждает хмурую ревность и портит настроение. А если еще вспомнить, что гость и "пришелец" здесь только я, то ощущение душевного уюта выветривается совсем.
- Адам, ты готов? - любимая являет себя в очаровательно-ужасающем хэллоуинском наряде ведьмочки. Яркий макияж, угольно-черное платье с соблазнительным декольте и нарочито коварный взгляд из-под ресниц - все это сливается в единый сногсшибательный образ, так что просто не отвести глаз. - Совсем скоро придут наши друзья, а у нас еще ничего не готово. Я хочу немного украсить гостиную и холл, чтоб все сразу понимали причину всеобщего сбора.
- А разве причина это не последний вечер нашего холостятства? - обняв за талию, привлекаю ненаглядную к себе и с трудом сдерживаю порыв коснуться кроваво-алых губ своими.
- Да, - словно ощущая мое нарастающее возбуждение, Арли дразнит, проводя языком по верхней губе, но глубокий красный цвет помады остается в неизменном виде, добавляется лишь манящий блеск. - Но и Хэллоуин тоже. Потому мы это совместим. Я попросила всех прийти в костюмах, так что должно быть забавно.
Моя хватка становится сильнее, и я почти не слушаю доводов рассудка, зарываясь ладонью в густую копну волос, тщательно уложенных в мягкие локоны. Мне хочется перенести празднество в горизонтальную плоскость и ограничится только двумя присутствующими, но Арлин возвращает мое внимание к разговору.
- Ты что меня совсем не слушаешь? - чувствую сопротивление со стороны своей невесты и разрываю объятия. Арли сразу же отступает на шаг, ставит руки в боки и смотрит испытывающе.
- Слушаю.
- И о чем я говорила? - стрелки в уголках женских глаз добавляют взгляду категоричности.
- Что-то о костюмах... - ухмыляюсь. Мне нравится, когда любимая злится. Не так, чтоб это причиняло кому-то из нас боль, но эмоциональность Арлин меня всегда заводит.
- Вот ты… жук. Отвлечь меня пытаешься что ли? Не выйдет. Я готовила этот вечер два дня, чтоб он прошел незабываемо и неповторимо, - Арли сводит руки на груди, и оттого ложбинка меж двух полных полушарий становится глубже.
Выгибаю правую бровь, демонстративно глядя в зону декольте:
- Ты точно все делаешь, чтоб пойти, а не чтоб остаться?
- Адам!
- Все молчу, - смеюсь, видя, как любимая борется с желанием отложить украшение зала на неопределенный срок. Одеваю заранее подготовленную маску в пол лица, превращаясь в жадного до крови вампира, и коварно улыбаюсь: - Я готов.
- Вижу, - ворчит Арли, но идет к двери, виляя бедрами так, что не до шуток становится уже мне. Шумно сглатываю и в тот же момент слышу довольный хмык любимой под размеренный перестук ее высоких шпилек.
Зная, что Арлин уже не услышит, едва слышно проговариваю:
- Чувствую, вечер обещает быть долгим. И весьма напряженным.
К счастью, мои предположения оказываются далекими от реальности. Стоит мне спуститься в гостиную, как все события закручиваются со скоростью звука, и места для сплина не находится.
- Адам, подавай следующую тыкву. Мы ее подвесим прямо к потолку. Да и вообще, сделаем ряд тыкв вдоль стены. А напротив… напротив развесим паутину, - с сосредоточенным выражением лица моя невеста шаг за шагом создает ужасно-прекрасную мрачную красоту вокруг. И я даже начинаю задумываться, почему любимая стала певицей, ведь ей вполне бы подошла профессия командира полка.
- У нас даже паутина есть? - беру из коробки круглобокую пластиковую тыкву с зубастой улыбкой и подаю Арли.
- А то. Когда я заказала Джулии этот весь набор, она подумала, что я с ума сошла. Представляешь, даже пыталась мягко намекнуть, что для торжества такие украшения не подойдут, - с задором в голосе рассказывает любимая. - И пока я не раскрыла весь свой истинный замысел, Джули была прямо сама не своя.
- Представляю, - активно поддерживаю разговор, то и дело зависая взглядом на подчеркнутых шелком платья округлостях своей будущей жены. - Хотя, может, мы и там могли бы внести свою лепту в украшении. Я уже спец по вязанию узлов на лентах и отрезанию двустороннего скотча, - делюсь своими "великими" достижениями с соответствующей гордостью в голосе и невольно радуюсь хорошему настроению, как своему, так и любимой. Все задачи в выделенные сроки выполнены, и сегодня остается только отдыхать.
Традиционно вечер перед свадьбой пары проводят раздельно. И меня мог бы ждать вечер в баре с Робом и бутылкой виски, которая заглушала бы мою ревность от неведомых мне развлечений любимой где-то вдали. Но где в том веселье? Как по мне, то никакого. Просто еще один вечер, который подчеркнет одиночество, которое меня поглощало до встречи с Арлин. Озвучить свое нежелание идти за традициями было непросто, но каково же было мое удивление, когда Арли воодушевилась идеей проведения нестандартного девишнико-мальчишника. Мы пообещали друг другу, что в этот вечер постараемся вести себя, как можно более сдержанно в проявлении чувств. Словно мы еще на том этапе знакомства, когда излишней откровенностью можно оттолкнуть, а потому в ход идут только завуалированные намеки, легкий флирт и невинные прикосновения. Что сказать, эту договоренность мне уже не раз хотелось отбросить, но сладость предвкушения последующего обладания уже в полном праве супруга вынуждает сдерживаться.
- Скажешь тоже, спец, - хмыкает любимая. - Вон еще привидений нужно закрепить на дверных проемах.
- Ты уверена, что это, - делаю паузу, показывая нечто серебристое с улыбающейся головой и длинным хвостом, - привидение? - и кручу этот "сперматозоид" для наглядности. - Ничего другое не напоминает?
- Адам! - вижу, как вспыхивают от сдерживаемого смеха голубые глаза Арли, а затем она забирает у меня из рук необычное украшение. - Вот как мне теперь спокойно смотреть на это?
- А ты не смотри, - смеюсь, - а развешивай. Роб обещал приехать раньше. Кажется, он, хочет что-то подарить нам без лишних глаз. А потому времени у нас не много.
- Как ты думаешь, я твоему другу понравлюсь? - почему-то задает вопрос Арлин, и тем самым заставляет меня хмуриться. Резкая смена темы мне не по душе.
- Что значит твое "понравлюсь"? Зачем? И почему ты этого хочешь?
- Господи, милый, неужели ты ревнуешь к Робу? Я же с ним еще не знакома, - любимая подходит ближе и смотрит так проникновенно, словно сердце раскрывая.
- Но почему-то ты хочешь понравиться. И не единожды об этом говоришь, - ворчу. У меня складывается впечатление, что весь мир любит Арлин Меррик, и всему миру нужно доказывать, что право на это они не имеют.
- Конечно. Ведь он часть твоей жизни, а я хочу быть везде с тобой. Разве это плохо?
- Не плохо, но…
Договорить не успеваю, потому как мы оказываемся уже не наедине.

Джеймс, спасибо за доверие. Мое число - 12)

Любимая моя и родная Арли, с днем рождения! Пусть все невзгоды и проблемы обходят стороной, а сопровождают тебя улыбки окружающих и поддержка близких в любых жизненных ситуациях. Люби, влюбляй, твори, вдохновляй и будь счастлива на все 100% без каких-либо условностей!

*едва ли не 1200 км преодолел, устал безумно, но не зайти не мог*

- Девушки, спасибо вам за праздник и многочисленные подарки. Не ожидал увидеть себя в роли гладиатора, но было приятно и вызвало улыбку. Как и прочесть о себе, как о скоростной яхте. Что сказать, море я люблю почти так же сильно, как горы) Выпуск журнала очень красивый и интересный, спасибо вам за него. Благодарю также за кубок с сюрпризом и видео)


- Сладкая моя, не только Спартак, - обнимает Арлин за талию и к себе прижимает, смотря в глаза ненаглядной, - но и бравый ковбой, благодаря тебе. Спасибо, родная, за нас в этом приключении, - целует губы нежные мягко и чувственно, а после продолжает. - Признаюсь, я очень переживал за тебя, просто до замирания сердца, когда ты была в руках индейцев. И безумно радовался, когда все обошлось. Я люблю тебя, в любом образе и в любых обстоятельствах - помни это.

Я не ожидаю такого подарка, а потому пару секунд стою с открытым ртом.
- Сладкая, ты вложила в это чудо весь свой гонорар за год? - притягиваю любимую к себе в объятия, но взгляд от шедевра британского автопрома не отвожу. Bentley Continental GT - безупречно стильный, агрессивно мощный и неимоверно притягательный. Низкая посадка обещает подарить ощущение запредельной скорости, а контурное освещение кузова так и манит сесть за руль и опробовать на собственном опыте все известные мне понаслышке достоинства этой машины.
- Скажешь тоже, - смеется Арлин, но и в глаза заглядывает. - Тебе нравится? Правда? Я помню, как ты отзывался о GTR, как радовался ей и как потерял…
- Родная моя, - поворачиваю девушку к себе и, не отрываясь ни на мгновение от созерцания глубинной синевы любимых глаз, произношу: - Как тебе даже в голову пришла мысль, что мне не понравится? Я в восторге! Пойдем, хочу проверить эти колеса в деле, - крепко стискиваю маленькую ладонь своей невесты и веду ее к пассажирской двери купе, а после сам сажусь за руль и выжимаю тормоз, одновременно касаясь кнопки старта. Мерное гудение двигателя вынуждает меня почти урчать, как довольный кот, в ответ. - И знаешь, у нас будет необычный свадебный кортеж. Не хочу никаких водителей и шаферов, я сам сяду за руль.
- Но, Адам, как же так? По всем традициям жених должен ждать невесту у алтаря, а значит, мы не можем приехать на одном авто, - видно, что любимая радуется моей реакции, но тем не менее возражает. Наверное, есть какой-то сценарий мероприятий, о котором я не знаю или не запомнил.
- Сладкая, какие традиции? У нас мальчишник с девичником был нестандартным. Да и знакомство наше тоже далеко от обыденности. Так почему сегодня мы должны следовать каким-то старым заветам? - подмигиваю в попытке убрать растерянность с лица своей драгоценной девочки. - Сегодня наш день, долой правила!
- Ты - безумный, - широкая улыбка Арли - это то, что ожидаю, и то, что неимоверно рад видеть.
- Безумный? Да, не спорю, но от любви к тебе, - накрываю губы невесты своими и лишаю дыхания в жарком поцелуе, посредством которого пытаюсь показать всю гамму обуревающих меня чувств. А спустя пять ударов сердца трогаюсь с места, чтоб помчаться навстречу желанному будущему.

Стоит мне припарковаться у дома отца Арлин, как все начинает происходить словно в ускоренной перемотке. Бет суетится и делает безуспешные попытки накормить и напоить. Организатор Джулия Харлей начинает весьма настойчиво приглашать нас приводить себя в порядок перед церемонией. Хол наполняют голоса неизвестных мне людей, которые что-то делают, суетятся, спрашивают друг у друга, периодически дергают меня и особенно Арли - в общем, ни на секунду не умолкают, так что появляется четкое желание сбежать отсюда немедля.
- Сладкая, мы точно по правильному адресу приехали? Я не узнаю этот дом и этих людей, - поворачиваюсь к своей почти супруге и осознаю, что мою девочку уже увлекли вглубь, и теперь я вряд ли увижу ее до часа Х. - Черт возьми, - ругаюсь вполголоса, но утешаю себя тем, что скоро это испытание закончится. К тому же, любимая так хотела, чтоб все было правильно и идеально, что у меня не хватит духу испортить задуманное мимолетной вредностью.
"Ладно, пора и мне привести себя в свадебный вид. Да и ожидание в заботах не будет острым," - с такими мыслями поднимаюсь на второй этаж, но дорогу в нашу с Арли спальню мне преграждают весьма категорично:
- Мистер Фостер, вам сюда нельзя. Вы не должны видеть невесту до свадьбы.
- Я не буду смотреть, - отшучиваюсь и опускаю ладонь на дверную ручку, следуя заранее намеченному маршруту. Но незнакомая мне девица становится грудью на защиту входа в комнату, и у меня выбор: грубо оттолкнуть излишне старательную помощницу или же смиренно принять эти дурацкие "правила игры". - Мне нужно переодеться, мисс, потому поумерьте свой пыл, - делаю шаг навстречу, но видя, что никто мне уступать не собирается, с раздражением отступаю. - Где это видано, чтоб жениха так нагло не пускали в его же комнату?
Меня одолевают невеселые чувства и непонятно откуда взявшаяся растерянность.
- Помощь нужна? - слышу смешок от соседней двери. Доминик Меррик являет себя во всей красе. В отличии от меня ему не приходится пробираться с боем к своим вещам.
- Не думаю, что это имеет смысл, - киваю на "стража в юбке", думая, что кузен Арли предлагает помочь отодвинуть силой "преграду" с пути.
- То есть на церемонию ты собираешься идти так? - Доминик демонстративно обводит взглядом меня с ног до головы, вынуждая вспомнить, что я до сих пор одет во вчерашний костюм вампира. - Что же, хозяин-барин, - пожимает плечами Меррик, отступая от двери, и медленно идет в сторону лестницы, а за шаг до ступеней оборачивается: - Но если передумаешь, то твой костюм занесли в мою комнату. Там ты можешь привести себя в достойный вид. Кстати, некий Грегор Файт принес небольшую коробку, кажется, со свадебными атрибутами. Ее тоже найдешь у меня в комнате.
С этими словами Доминик Меррик подмигивает мисс, выполняющей роль стражника, и покидает "арену". А я снова остаюсь один на один со своей проблемой. И широкая улыбка дамы-стража решению никак не способствует.
- Да пропади оно все! - зло шепчу и толкаю соседнюю дверь, но каково же мое удивление, когда вижу, что внутри меня ожидает Грегор Файт собственной персоной.
- Мистер Фостер, как я рад вас видеть, - всплескивает руками седовласый старик. - Мне хотелось убедиться, что с костюмом будет все в порядке, и решил помочь вам с облачением. Вы не против? - он так участливо и дружелюбно улыбается, что мое былое раздражение почти мгновенно сходит на нет.
- Я буду счастлив, если вы мне поможете, - говорю, протягивая руку для пожатия, и ни грамма не лгу. С одной стороны, меня гнетет вся эта излишняя суета незнакомых людей, но с другой - я остро ощущаю одиночество, когда в такой момент жизни остаюсь без компании близкого по духу человека, без поддержки. Потому появление мистера Грегора как раз кстати. - Мне не терпится увидеть свою невесту, но в этом виде, как мне сказано, я предстать перед алтарем никак не могу, - улыбаюсь, склоняя голову и показывая, что я безропотно передаю себя в руки мастера.
- О! Представляю ваше нетерпение, молодой человек, - смеется Грегор, - моя супруга, если бы была до сего часа жива, подтвердила бы, что в наш день бракосочетания я был очень несдержан и суетлив.
- Прошу прощения, что невольно напомнил о вашей утрате, - моя улыбка меркнет, но старик тут же пресекает любые поползновения грусти и ненужных сожалений:
- Мне приятно вспоминать о своей Катрин, Адам. Мы прожили счастливую жизнь. Такую, что и завидовали многие. Просто так вышло, что я немного задержался на земле. Быть может, для того, чтоб помочь вам сегодня, - тепло в словах мистера Файта вместе с легким похлопыванием по плечу, как ничто иное, ободряет и побуждает ценить то, что когда-то имел, как и то, что имеешь сейчас. Мне невольно приходит на ум моя давняя потеря в связи со скоропостижной смертью матери, которую я сызмальства пытался стереть из памяти. А после и недавнее приобретение - возобновившаяся связь с дедом, от которой раз за разом отказываюсь.
"Черт возьми! Почему мне легко с чужими людьми и так сложно с кровным?" - мысленно задаюсь вопросом, ощущая потребность поделиться чем-то личным в ответ на откровенность мистера Грегора Файта и осознавая, что Каспару Охману я ничего такого никогда не расскажу.
- Грегор, у меня чувство, что я вас очень давно знаю. Мне не понятна родительская забота - так уж вышло, что обо мне некому было позаботиться в детстве, но когда вы рядом, я начинаю остро осознавать, чего был лишен. Вашим детям повезло, - улыбаюсь, умышленно не акцентируя внимание на своем прошлом. Не хочу погружаться в боль былого, ведь меня ждет мое голубоглазое счастье в будущем.
- О Адам, скажете тоже, - видно, что старику приятны мои слова, но нечто глубокое и горькое отражается во взгляде. Однако кто я такой, чтоб лезть в душу и выяснять? - Сегодня вы женитесь на чудесной девушке, - продолжает мистер Файт. - Пусть я с ней не знаком, но знаю точно, другую бы вы не выбрали. И именно она станет вашим якорем на долгие годы бушующего моря жизни.
- Благодарю вас, Грегор. Так есть и так будет, - наклоняю голову в легком поклоне, а после меняю тему. Все же не мастер я вести такие проникновенные разговоры. - Но представляете, меня даже не пустили в нашу комнату забрать костюм! Нельзя видеть до свадьбы, - передразниваю девушку-стража, отходя за ширму, точнее за нечто, лишь отдаленно похожее на нее, чтоб начать облачаться в нарядный смокинг под необременительную беседу.
Мистер Файт периодически подходит и разглаживает только ему заметные складки на шелковых вставках, помогая и делом, и советом. Постепенно я преображаюсь так, что с трудом узнаю себя в зеркале. И дело не сколько в изысканной одежде, точнее не только в ней. Смокинг бесспорно делает меня более привлекательным и импозантным, но главное - меняется взгляд. Я уже живу теми счастливыми мгновениями, когда смогу официально назвать самую красивую и самую желанную женщину планеты своей.
- Идеально, - подводит итог Грегор, стряхивая у меня с пиджака последние пылинки. - Эти запонки сюда подходят изумительно. Они в меру нарядны, и в меру строги. В таком облачении можно даже на прием к Ее Величеству.
- Не помешаю? - сразу после короткого стука возникает Роберто Гонсалес, вернее его голова, потому как целиком в дверном проеме он так и не появляется. - Выглядишь, как новенькая купюра, турист.
- Конечно, нет. Заходи, - приглашающе машу рукой, - и познакомься с Грегором Файтом, непревзойденным мастером иглы и нити, - говорю с улыбкой. И пусть мои речи звучат несколько напыщенно, мне хочется представить мистера Файта именно так. - Грегор, это мой друг Роберто Гонсалес. И знаете, ему непременно нужно воспользоваться вашими услугами, а то рядом с ним до сих пор нет дамы сердца, - подшучиваю, но в моих словах заложено весьма реальное и искреннее пожелание Робу ощутить то счастье, которое уже доступно мне.
- Ну вот, начинается. Знал я, что в твоем приглашении быть шафером какой-то подвох. Женить меня собрался? Не дамся! - И уже мистеру Файту: - Приятно познакомиться. Фостер изрядно преувеличивает мою потребность в окольцовывании. Но я пришел по делу. Меня просили передать, что внизу ждет фотограф. И его задача запечатлеть тебя перед церемонией, так сказать, еще холостого. Потому, если уж ты готов, как я погляжу, то прошу под камеры.
На пару секунд Роб пропадает из вида, давая мне надежду, что я смогу повременить с фотосессией, но надежда моя тут же тает.
- Ребята, заходите! - крик Гонсалеса, и в дверях появляются два молодых человека: один - с фотоаппаратом, а другой - с видеокамерой.
И на первом запечатленном снимке, я уверен, мое лицо излучает полное непонимание и растерянность. Второй раз за утро, между прочим.