Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

+Ntime. Франция

Потерявшаяся в густом и темном лесу дорога вилась змей. Серпантин спускался в солнечную нежно-зеленую долину к небольшому населенному пункту, состоящему из невысоких коттеджей. С виду ничего особенного: типичная сельская местность на стыке двух культур, в которой все же преобладали утонченные французские тона, что вполне логично по эту сторону гор.
Нелогично лишь то, что Артура за каким-то чертом понесло именно сюда. Я никогда не относил себя к знатокам психологии старшего брата, поэтому даже предположить не мог, что он здесь забыл. И зачем выдернул меня из Барселоны, где я уже которую неделю впахивал, как бессмертный пони. И нет, это не было преувеличением. Пришлось перевернуть огромную кучу бумаг, чтобы докопаться до нюансов проблем, возникших в филиале. Как оказалось, возникших не на ровном месте и довольно давно.
С какой стороны ни посмотри – все это выглядело достаточно геморройно. Однако я ощущал определенного рода кайф, как наркоман, словивший дозу улетной долгоиграющей химии. Смаковал все свои решения и действия вплоть до увольнения управляющего филиалом. С отставкой топ-менеджера Артур, конечно же, пытался спорить, но быстро сдался. А пару дней спустя и вовсе скинул дела на меня, сел в самолет до Лондона и нашелся только сегодня утром, вместе с пришедшим на мобильный телефон сообщением.
А: «Нам нужно встретиться».
Наверное, целую минуту я пялился на экран, обсасывая смысл фразы, но не улавливая необходимости беседы. А также ее темы.
К: «Я не соскучился» - улетело в ответ.
А: «Придурок»  - что ж, по ту сторону текст определенно печатал  Артур Макнейл. И он, судя по следующему посланию, находился не так уж далеко, в приграничном провинциальном селении, пристроившемся на французском склоне горного хребта. Координатам и атмосфере недосказанности удалось заинтересовать достаточно, чтобы я отправился по указанному адресу.
Надеюсь, у него там что-то действительно грандиозное, как минимум европейская вариация кладбища племени микмаков*.
Арендованный в Барсе кабриолет спустился с горки в город, проехал по залитой весенним солнцем узкой улочке и припарковался возле небольшого кафе. Похоже, последнего оплота спокойствия на пути к Артуру. Нет, диалог с братом по эпичности и близко не соперничал со словесными баталиями с отцом, где я чувствовал себя гладиатором на арене. Но все же наши с Артуром взаимоотношения всегда складывались достаточно неоднозначно.
Старое, однако довольно крепкое строение с забавными ярко-бардовыми ставнями внутри оказалось уютным и малолюдным. Просто идеально. Окинув взглядом помещение, я отметил столик в дальнем углу у окна и двинулся к нему, попутно набирая в переписке с братом «Подъезжаю». Стоило занять место, как рядом сразу же нарисовалась девушка. Белое платье в мелкий цветочек, светлые волосы до середины лопаток и внимательные ярко-зеленые глаза – в окружающей обстановке она выглядела очень естественно и гармонично.
- Скажите, что здесь есть большой капучино с ванильным сиропом и шоколадным топпингом, - произнес я прежде, чем она открыла рот для традиционного «что будете заказывать?».
- Есть, - похоже, на мгновение чуть растерявшись, девушка все же утвердительно кивнула.
- Тогда несите, - разрешил я и взглянул на дисплей. В ответе Артура значилось всего три слова «Шато де Мартино». Что за дебильные ребусы? – И еще вопрос: есть ли поблизости нечто с названием «Шато де Мартино»?

*(с.) кладбище домашних животных

Благодарю всех за приветствия
Софи, спасибо, твой легкий и задорный слог как всегда прекрасен. С ответом постараюсь не тянуть.
Мэри Энн, не нужно извиняться за свое восприятие. Считаю, что прошлое всегда нужно учитывать
Меган, для ответа на вопрос необходимы более детальные исследования. мне понравился клип

Франция

За время, проведенное в испанской версии фешенебельного «Фо сизонс», люксовое обслуживание стало восприниматься чем-то само собой разумеющимся, рефлексом на бессознательном уровне. Таким же естественным и до определенного момента безотчетным, как дыхание. Поэтому, лишь оторвавшись от экрана мобильного телефона и уделив внимание девушке, занявшей за столом место напротив, я убедился в том, что она не имела отношения к сервису кафе. Слишком непосредственная и смешливая в своем поведении, с плавящимся в глазах задором. Сложившаяся ситуация ее, определенно, веселила. До изогнутых в улыбке уголков губ. И эта улыбка каким-то образом передалась мне.
Ну да. Я дятел. Не заметил ее вещи на соседнем стуле.
- Закажите что-нибудь из еды, здесь отменная кухня. К тому же, я вам не рассказала о шато де Мартино. С этим местом связана жуткая история, которую нельзя слушать на голодный желудок.
Полноценный ужин на выезде я не планировал и сразу после встречи с братом собирался вернуться в Барселону, но девушка, представившаяся, как Софи де Реан, уж очень разрекламировала здешнюю еду. В легкую уговорила на блинчики под зловещую историю о Шато де Мартино. Сам не знаю, почему вдруг так заинтересовался сказаниями. Наверное, чтобы продлить ожидания всегда пунктуального, как швейцарские часы, Артура. Пусть побегает там по потолку.
- Рассказывайте же, мадемуазель де Реан, - чуть склонившись вперед, нагнетая атмосферу загадочности, нетерпеливо прошептал я.
- Одним светлым-пресветлым днём...*, - заговорщицким голосом начала она.
- Не самое ужасающее начало…
- ...Когда солнце давным-давно село...*, - буквально за мгновение плавно сменив тональность, продолжила Софи, - нелюдимый и угрюмый граф де Мартино, вернувшись из Парижа, привез в поместье свою красавицу-невесту.
- Она изменила ему с садовником? – проигнорировав пиликнувший пришедшим сообщением мобильный, забавы ради я выдвинул предположение. По правде, ляпнул первую пришедшую на ум идею для того, чтобы на губах девушки вновь расцвела милая улыбка.
Историю ненадолго прервало появление столовых приборов и тарелки с блинчиками, распространяющими вокруг густой и сладкий аромат, сплетение ванили и клубники. Он, растекаясь и окутывая, дразнил пробуждающееся чувство голода. Наверное, мне не следовало ограничиваться одним лишь кофе, а сразу заказывать полноценный ужин. Но кто же знал, что вместо разогретых полуфабрикатов кафе предлагало едва ли отличимую от домашней выпечку, которая вместе с клубничным джемом таяла на языке?
- Не угадали, - отметая мою версию, мадемуазель де Реан покачала головой. – Граф с радостью вручил молодой невесте ключи от всех дверей шато де Мартино. Однако было условие. Он просил девушку, никогда не ходить в запертые комнаты подвала.
- И этим только подстегнул любопытство, - из всего озвученного очевидный вывод сам напрашивался. Стоило что-то запретить, чтобы сделать не просто желанным, а нужным до навязчивой идеи. Мне оставалось лишь помножить требование мужчины на богатое женское воображение, чтобы понять, что невеста графа при первой же возможности ускользнула бродить в темный подвал.
- Верно, втайне от будущего мужа девушка спустилась в подвал. И знаете, что она там увидела?..., - рассказчица умело интригуя сделала паузу и бросила на меня хитрый взгляд из под веера изогнутых ресниц.
- Лабораторию по производству мета? – я рассмеялся. Народное творчество столь многогранно, что каждый регион мог по-своему адаптировать легенды. Однако история так сильно напоминала сказку о Синей Бороде – муже, убивавшем своих жен, что хотелось избежать клише в пользу нетривиальной развязки. – Вьетнамцев-нелегалов, отшивающих псевдоколлекцию Шанель?
Софи тоже не удержалась от смеха. Чистого, звонкого и немного детского в той искренности, с которой она охотно делилась своими эмоциями. С открытым, способным распахнуть свою душу человеком всегда проще найти общий язык. И совсем неважно, будь то случайное, мимолетное пересечение двух маршрутов или длительное общение.
- Если бы! Никто не знает, что такого увидела невеста графа, что разорвала с ним помолвку, - наконец призналась мадемуазель де Реан и пожала плечами. – Мы с друзьями много раз спускались в подвалы Шато де Мартино, но не нашли там ничего кроме бочек с вином. Неплохим, в общем-то, вином.
- А как же призраки бывших жен? – изобразив разочарование, я сложил приборы на опустевшую тарелку и подпер кулаком подбородок. – Предлагаю добавить в легенду элементов мистического хоррора, усилить антураж и обозначить убийство. Попробуем?
Однако развития беседа не получила. Оставленный на столе экраном вниз мобильный телефон громким «Имперским маршем» известил о входящем звонке. Мелодия прокатилась по пустому, если не считать персонал кафе, помещению прежде, чем я с обреченным вздохом сбавил громкость, не принимая и не отклоняя вызов. Хотя игнор не помогал. Реалии не ждали, они, настойчиво напоминая о себе, требовали вернуться к Артуру и всему прочему, что тем еще джекпотом свалилось в дополнение к фамилии.
Мне всегда нравились комиксы «Что если...?»**, основанные на изменении ключевых событий. Приходил ли мне на ум вопрос, что если бы я родился в другой семье? Да, и неоднократно. Представлялся мир, в котором не существовало M&E и никто за все три поколения не получал диплома юриста кембриджского образца. В котором отец не занимал должности, подпитывающей его упрямство и авторитарные наклонности, а брат… был сестрой. Младшей.
Однако я никогда не мог честно ответить, хотелось бы мне другую семью?
- Вам пора? – спросила Софи, отвлекая от потухшего дисплея. В ее вопросе звучала грусть. Или просто мне нравилось так думать.
- К сожалению, - произнес я и, набрав сообщение «Да еду я», задержался взглядом на девушке. - Могу я подвести?
- Нет, - мягко ответила она и пояснила отказ. - Нам в разные стороны. Вам на юго-восток, пока слева не увидите съезд к Шато де Мартино. Рада была с вами познакомиться, мистер Кай Макнейл.
- До встречи, мадемуазель Софи де Реан, - прозвучало в тон ей, хотя вероятность новой встречи стремилась к нулю.

Скрытое грядой от холодных ветров Шато де Мартино располагалось на южном склоне в окружении сочной весенней зелени. Каменистая дорожка через ворота с кованной витой аркой вела к самому дому, упираясь в высокое крыльцо, на котором я заметил Артура. Он, увидев красный кабриолет – всегда мечтал о броской и пафосной тачке выходного дня – спустился по ступеням и вальяжно облокотился о перила. Отсутствие галстука и пиджака, рукава рубашки закатаны - все это в облике брата свидетельствовало о расслабленности. Похоже, его пребывание здесь никак не пересекалось с рабочими вопросами и скорее, к моему удивлению, являлось блажью. Заглушив движок, я захватил с пассажирского сидения тонкую серию папку и двинулся к Артуру.
- Ну и зачем я сюда притащился? – вместо приветствия я сразу озвучил самый важный на данный момент вопрос.
- Не всё стоит доверять телефону, - заметил Артур и жестом пригласил последовать за ним на лестницу, ведущую к парадной двери замка. – Например, Барселону.
- Обещанное, – мысленно согласившись с доводами брата, протянул ему папку.
Пока он неторопливо знакомился с содержимым документов, я решил осмотреться. Шато соответствовало традициям французского стиля, сочетая в себе светло-серые, увитые плющом стены и чуть выцветшую синюю крышу. Похоже, владельцы не особо следили за ним, но стремились избежать явных признаков запустения. Если верить словам мадемуазель де Реан, то похвастать поместье и прилегающие к нему земли могли разве что вином. С натяжкой, конечно же. Что никоим образом не касалось плоскости увлечений брата, по природе своей занудного материалиста, зацикленного на юридической карьере и семейном бизнесе.
- Не самое логичное решение, - задумчиво начал Артур, по второму разу изучая бумаги. – Как ты их заполучил?
- Через подлог, постель, шантаж…, - ряд перечислений оборвался, когда он бросил на меня недвусмысленный взгляд. Чистоплюйство во всей его красе. – Не заморачивайся. Думай о результате. Цель оправдывает средства.
Под ногами квадратами плясала плитка, уводя из холла вглубь дома к накрытой белыми саванами мебели. Казалось, что жизнь здесь замерла несколько лет назад, дом погрузился в сон и нехотя, с ворчанием запутавшегося в коридорах ветра, пробуждался от нашего присутствия. Артур направился к каминной полке, на которой пристроились бутылка вина и два бокала. Наполнил оба темно-красной жидкостью и предложил мне.
- Ты точно псих, но разобрались и ладно, - как-то слишком уж подозрительно быстро он принял мои действия за необходимое зло во благо и сменил тему. - Как тебе это место?
- Скучно, - пожав плечами, честно ответил я и пригубил вино. Не огонь, но далеко не самое худшее в моей алкокарьере. – Хотя… если проявить творческое мышление и поставить вон там, – указал на кресла и кофейный столик между ними, - барную стойку, а правее – бассейн с вишневым джемом и пригласить на бои в купальниках девочек из последнего сезона «Топ-модель по-британски», то пару дней здесь я бы протянул.
Нести всякий бред – это одно дело. Совсем другое, искоса поглядывать при этом на Артура в ожидании реакции, способной пролить свет на происходящее. Он всегда умел держать себя в руках, с детства репетируя перед зеркалом покерфейс, однако ни одно равновесие не обходилось без слабых мест. Их только нужно найти. И мне это удалось, ведь в определенный момент брат нахмурился. Тонкая морщинка прорезала переносицу – недоволен.
- Я купил Шато де Мартино вместе с виноградником, - объявил он в следующий миг.
- Зачем? – искренне не понял я. Нет, ну правда, ситуация из разряда – зачем козе баян?*** - А как же дом деда?
- Продам, - прозвучало с безразличием. Как решенное дело. Я прикусил щеку изнутри и отвернулся. Залпом выпил содержимое бокала. Напомнил себе, что согласно последней воде Уильяма Макнейла дом на берегу моря мне не принадлежал, и только брат был вправе решать его судьбу. - Ты знаешь, что я не смогу там жить, а здесь мне нравится.
Нет, не знал. Скорее просто не думал об этом, привыкнув к той данности, согласно которой трудоголик Артур вместе с женой и детьми обосновался в Лондоне. Чтобы поближе к офису M&E. Они, конечно, выезжали за город и проводили время в кругу семьи, однако даже речи не шло о том, чтобы отправиться в Дорсет. Наверное, от того, что в атмосфере дома всегда ощущалось присутствие деда. Его энергетика.
Задвинув размышления подальше, я с преувеличенным любопытством принялся разглядывать интерьер комнаты: потускневшую позолоту лепнины, стекающей с потолка на стены, и ее сочетание с паркетным покрытием пола. А потом шагнул в следующую комнату, где все так же уныло и сонно мебель куталась в белую ткань. Определенно, требовалось вложить немало сил, чтобы довести шато до жилого состояния. Однако свой шарм в этом поместье все же присутствовал.
Артур больше ничего не говорил. Просто молчаливой тенью следовал за мной, пока несколько неловкую тишину ни разбавило появление невысокого, будто высушенного на солнце старика. Практически бесшумного, словно тот на полставки бродил по поместью призраком и, возможно, от скуки изредка подвывал в такт ветру. Он перекинулся парой фраз с братом, вслушиваться в беседу я не стал, и поспешил испариться, притворив за собой дверь.
- А это что за чахлый экспонат музея? – я кивнул в ту сторону, куда удалился старик.
- Это мсье Шарп, он смотритель за домом, - ответил Артур, забрав у меня из рук пустой хрустальный бокал. – Нам пора. Переночуем в гостинице. Скоро стемнеет, да и ты выпил.

Ближайшая гостиница звалась Шато де Гуданес и представляла собой памятник архитектуры восемнадцатого века. Навскидку, потому что в строительстве я не особо разбирался. И в большей степени интересовался насущным, т.е. наличием всех благ цивилизации под крышей старинного здания. Предпочтительнее, конечно, было вернуться в привычный уют своего номера в отеле «Фо сизонс», но стоило солнцу скрыться за горный хребет, как петляющую дорогу накрывала темнота. Обратный путь занял бы больше времени.
Хотя, наверное, все это скорее относилось к вмешательству проведения. Потому что, припарковав машину на заднем дворе, чтобы та не перекрывала проезд, на крыльце гостиницы я увидел человека, которого никак не ожидал встретить снова. Мадемуазель де Реан сидела прямо на ступеньках и гладила пушистого рыжего кота, нагло пристроившегося к ней на колени.
- Софи, признавайтесь, вы следите за мной? – в шутку спросил я, поравнявшись с девушкой, и присел, чтобы потрепать за ухом ее питомца.

*выражение из сказки
**комиксы Марвел, где действие происходит в альтернативных вселенных
***смысловой подбор к фразеологизму Why does a fish need a bicycle?/Зачем рыбе велосипед?

Франция

В определенные моменты мне хотелось верить в силу провидения. Однако внутренний рационализм всегда и всему находил логичные, никак не связанные с вмешательством извне объяснения. Так новая встреча с мадемуазель де Реан была лишь делом времени с учетом количества людей на квадратный метр Ле-Кабан и окрестностей. Ведь зажатая между горных хребтов коммуна не миллионный мегаполис.
Это место подходило Софи. Словно она была маленькой, но важной деталью, замешанной на ярких красках картины с высоким чистым небом, с которого жидкой позолотой лился солнечный свет. Он касался кое-где тронутых ржавчиной ворот и отцветающего, роняющего в траву белые лепестки, сада. Скатывался по острой, недавно обновленной крыше дома, проникал в мелкие трещины обтесанных каменных стен и прыгал по сбитым ступенькам крыльца, на котором сидела девушка. Как часть картины не статичной, не идеальной, живой.
Золотистые лучи скользнули по профилю Софи, запутавшись в волосах и складках платья, когда она поднялась на ноги. С энтузиазмом поддержала озвученное Марион приглашение на ужин в беседке и принялась описывать его, как шумные посиделки. Произнося при этом слова чуть сбивчиво и торопливо, с явным задором и предвкушением. Заинтересовывая.
- Встретимся на ужине, Софи, - мне не оставалось ничего другого, как дать согласие прежде, чем, нагоняя Марион, взбежать вверх по ступенькам и поймать на себе многозначительный взгляд Артура.

- Вижу, ты нашел уже себе спальню, - тихо произнес брат, когда мы поднимались по широкой парадной лестнице на второй этаж, едва ли слушая Марион, которая рассказывала о том, как кропотливая реставрация шато неторопливо перетекала из одной комнаты в другую.
- Ступени крутые, будь осторожнее, чтоб не съехать по ним мордой вниз, - с заботой в голосе предупредил я, искренне надеясь на то, что чувство самосохранения заставит Артура оставить умозаключения при себе.
- Ты ведь не будешь отрицать, что она в твоем вкусе? – он умел заткнуться в нужный момент, но сегодня определенно решился испытывать терпение на прочность. Опрометчивый поступок. – Очень похожа на…, - осекся, встретившись с предостерегающим льдом в моих глазах, и перестроил концовку предложения, прошептав скороговоркой, - сам знаешь, на кого. Она кстати в Лондоне и спрашивала о тебе.
Глубокий вдох раскрыл легкие, наполнил их воздухом, чтобы на выдохе выпустить негодование. Однако едкое шипение застряло в горле, словно острая кость, расцарапав его до металлического привкуса крови. До запоздавшего на мгновение выдоха. Удар – нокаут.
Она в Лондоне…
Она спрашивала о тебе…
Она…
- Ваша комната, Кай, - голос Марион стал для меня мостом в реальность.
- Мне все равно, Артур, - предельно сдержанно ответил я и повернулся к француженке. – Благодарю, Марион. Если что-нибудь понадобится, обращусь на ресепшен.
Захлопнув за собой дверь, я пересек спальню и упал спиной на двуспальную кровать. Мимо подушек, просто растянулся на мягком покрывале и закрыл глаза. Кружащиеся хороводом мысли вырвались на волю и устремились на север через Ла-Манш. Пришлось дернуть их за поводок, заставив вернуться в ограниченное пространство комнаты под крышей Шато де Гуданес. Ко мне и к брату.
Итак, Артур – идеальный приемник отца на должности главного управленца юридической махины. Местами проседающей под своим весом, но опустим нюансы и вернемся к главному. Из офиса в центре Лондона свобода брата всегда была ограничена окружностью кольцевой дороги. Ладно уж, расстоянием до семейного особняка, но никак не до оставленного ему в наследство дома в Дорсете. А ведь хозяином коттеджа на берегу моря дед хотел видеть именно Артура.
«Я не смогу там жить, а здесь мне нравится».
Там и здесь.
Распахнув глаза, я перекатился на бок, упираясь локтем в мягкий матрас, и осмотрелся. Зацепился взглядом за пристроенные у изголовья подушки, точнее за вышитый на одной из них нежно-розовый пион. Переместился на витую напольную подставку и свечи, следом на круглый деревянный столик, на котором в стеклянной вазе стояли свежесрезанные цветы – маленькие чайные розы. Поднявшись с кровати, я медленно обошел комнату. Провел ладонью по спинке глубокого обитого бардовой тканью кресла и коснулся прохладной толстой оправы старинного зеркала, очертив неровности и мелкие сколы. Бережная реставрация – так, кажется, говорила Марион?
Мило. На мой вкус даже слишком. Но не для жены брата, питающей слабость к замкам, цветочным композициям, вензелям, кружеву и стилю барокко.
За окном, занавешенным полупрозрачным тюлем, живописным пейзажем зеленели склоны холмов, которые расчерчивали ровные полосы кустарниковых насаждений. Ах да, виноградник – важная часть французского поместья, его рубиново-красная визитная карточка в бокале на тонкой ножке. Вино, сделанное по рецепту Шато де Мартино, едва ли запомнилось мне, ни разу не гурману. А вот Артур, помнится мне, всерьез собирал коллекцию.
Так вот чего ты хочешь вместо бремени короны?

- Софи, душа моя, накрой еще на три персоны.
- Нужно достать еще один сервиз. Я помогу.
- Натали, дети снова мучают Клода. Спаси его!
- Жан, милый, ты позвонил Марселю?
- Клод справится сам. Захвати еще вина, Марион.
- Дурдом, - скептически произнес я, оценив суету, в которой проходили последние приготовления к большому ужину.
- Да, - соглашаясь со мной, Артур кивнул и усмехнулся, следя за происходящим с любопытством ребенка, впервые попавшего под купол шапито.
Определение как нельзя лучше отражало действительность. В опутанной вьюном и подсвеченной желтыми фонарями беседке толпились люди. Одни расставляли блюда с холодными закусками, украшали стол яркими красными свечами и цветочными композициями, другие о чем-то живо беседовали, жестикулировали и хохотали, дегустировали вина. И всё это кружилось в свободном полете без какого-либо намека на порядок, привычные чинность и чопорность. Здесь не было тех правил, согласно которым протекали безупречно подготовленные матерью празднества.
- Звонил Жак, он уже выехал из ресторана.
- Клод поцарапал Мишеля!
- Так ему и надо. Куда запропастилась Софи?
Кто-то очень шустрый, не разбирая пути, натолкнулся на меня и, потеряв равновесие, полетел вперед. Навстречу к аккуратно скошенному газону. Я успел перехватить тонкую руку чуть выше локтя прежде, чем в поле зрения попали пшенично-светлые волосы – мадемуазель Софи де Реан. Устояв на ногах и даже не выронив посуду, она оглянулась, задорно сверкнув зелеными глазами, и улыбнулась в знак благодарности.
- Вы как раз к главному блюду, - девушка одновременно обратилась ко мне и Артуру. – Проходите к столу.
Большой ужин в точности соответствовал краткому и емкому описанию мадемуазель де Реан – едим, пьем, веселимся и так по кругу. Не настолько утомительно и скучно, как протоколированное мероприятие, не до такой степени безудержно, как старый добрый вертеп частного порядка. Всего в меру. В том числе и гостей, из которых добрых две трети по именам я, говоря по правде, запомнить даже не старался. Потому что утром вернусь в Барселону… или в Лондон? Я не знал, какой из внутренних голосов слушать, поэтому предпочитал наслаждаться нескончаемой рекой напитков местных виноделен и основным блюдом – петухом… прослушал, в каком соусе, но на вкус что-то пряное с винными нотками.
- Привет, я Марсель, - на освободившийся слева стул приземлился парень с бокалом вина. – А ты Кай, верно? Тот англичанин, который купил Шато де Мартино.
- И да, и нет, - собеседник показался смутно знакомым, и пару мгновений спустя удалось его вспомнить. – Покупатель мой брат, - взмахом руки указал на Артура, который активно приседал на уши кузенам Софи, расспрашивая их о нюансах местного виноделия. – А я здесь для того, чтобы он похвастал приобретением.
- У тебя красивый акцент, - склонившись чуть ближе, произнес Марсель и ненавязчиво опустил ладонь на спинку моего стула. Хотя общению на расстоянии едва ли мешал общий уровень шума, состоящего из гула голосов и неторопливой французско-язычной композиции – определенно лучшего аккомпанемента для подката.
- Спасибо, - принимая комплимент, я кивнул с хитрой ухмылкой, - у меня все красивое: жена, дети, любовница, - перечисление ожидаемо поубавило блеска в его глазах. – Знаешь, у моего брата акцент ничуть не хуже. И… он любит настойчивость.
Обеспечив Артура развлечением в лице Марселя, я поднялся со своего места и зацепился взглядом за светлые волосы, свободно струящиеся по спине, и тонкую фигуру, подчеркнутую неброским платьем. Софи привлекала к себе внимание простотой и непосредственностью, легкостью, словно на семьдесят процентов состояла из эфира. Она оживленно разговаривала с престарелой мадам, которой пришлось стерпеть мою бестактность и подвинуться.
- Потанцуй со мной, - заглянув в зеленые глаза, я взял девушку за руку и, переплетая пальцы, притянул к себе. – Если откажешь – обижусь, - серьезность, с которой прозвучала фраза, отрезала путь к ее отступлению. Оставалось только разобраться с третьей лишней, из уважения к почтенному возрасту проявив немного приличия. – Украду у вас мадемуазель де Реан.
Оставив ровесницу июльской революции* в одиночестве, я увел Софи к танцующим парам. Медленная, по-французски бархатистая песня как нельзя лучше способствовала тому, чтобы, удерживая хрупкую ладонь партнерши, задавать движения. Плавно, чувствуя такт музыки, подвести девушку к обороту вокруг своей оси, поймать и, накрыв талию, привлечь ближе. Она с доверчивой грацией подстраивалась, шаг за шагом позволяла вести – мне это нравилось.
- Твой друг пытался со мной флиртовать, - шепотом у самого уха пожаловался я, обдав щеку Софи горячим дыханием и впустив в легкие свежий аромат ее духов. – И похоже, мой брат тоже в его вкусе, - разворачивая в своих руках в нужном направлении, соскользнул ладонью на поясницу, – смотри.
В открывшейся взору сцене Марсель наступал на обескураженного Артура. Может быть, уверенности ему придали мои слова, а возможно и молодое вино, которое, как известно, до определенного момента заходит с легкостью сквоша. В любом случае неловкостью брата, пытающегося усмирить пыл любителя британского акцента, я наслаждался настолько, что не смог сдержать усмешку. Маленькие житейские гадости в его сторону с детства грели мою подленькую душонку.
Песня внезапно стихла. Не закончилась, а именно оборвалась на середине куплета. Престарелая мадам, у которой я несколькими минутами ранее бессовестно отбил Софи, выскочила в центр беседки. Часто поверхностно дыша, покрываясь красными пятнами, она хватала ртом воздух, силясь что-то произнести, но слова не слетали с языка.
- Мсье Шарп, - голос, наконец, прорезался, - он… его убили. В Шато де Мартино.
- Софи, наш хоррор обретает формы, - шепот коснулся ее волос, а губы – виска, пока в голове раскрывался масштаб происшествия.
Твою ж… Артур! Дался же тебе этот е****й замок вместе с виноградником…

*Французская революция 1830 года/Вторая французская революция/"Три славных дня"

Франция

В стеклянном стакане медленно плавилась ледяная крошка, уступая полуденной жаре. В объективе камеры листья мяты, несколько долек лайм и капля влаги, стекающая по внешней грани. То, что нужно будущей публикации в инсте с хештегом #утроначинаетсянескофе или #алкогольнаяориентация. Еще одна фальшь среди фотографий на моей странице. Однако, не заостряя внимание на содержимом снимков и на подписях к ним, а лишь на датах публикаций, можно считать обновление свидетельством того, что все в порядке. Относительном, случайном, но порядке. Однажды мать мне сказала, что с затишья начинается буря. Должен признать, что проницательности ей не занимать. Оттого порой с ней бывало сложнее, чем с отцом или братом.
По гравию прокатился автомобиль и припарковался возле моего кабриолета – Артур вернулся после очередной беседы с полицейскими. Составить ему компанию я отказался, потому что делать больше нечего. Хотя по правде делать действительно нечего. Разве что устраивать фотосессию стакану с мохито, грузить снимки в соцсеть и, вдыхая южную французскую провинцию, отправлять на очередной круг загнанные мысли. 
Сквозь темные стекла солнцезащитных очков я взглянул на приближающегося Артура. Дорогой деловой костюм и беспристрастное лицо успешного юриста – лишь тонкий слой, под которым мне годами не взбредало в голову прощупывать жизнь. Потому что ответы казались элементарными: насыщенные запахом закона залы суда и офис M&E в центре суетливого Лондона. А еще семья, гольф по выходным и коллекционирование вин. Но обнаружив в картине мира зеленые, покрытые виноградниками холмы и требующий реставрации дом, я понял, что все это время едва ли знал родного брата.
- Ну что там, Артур: кровь и мозги на стенах, кишки на вентиляторе? – любопытство жаждало подробностей, которых не удалось получить ночью. Полицейские в процессе сбора данных экскурсии к трупу не водили, предпочитая в избавленном от белых покрывал кабинете разговаривать преимущественно с новым владельцем дома. Потому что я старика видел от силы пару минут, воспринимая его частью интерьера.
- Ты смотришь слишком много хоррора, - брат опустился на плетенное уличное кресло с усталостью атланта, бессчетное количество времени поддерживавшего небеса. – По предварительному заключению смерть наступила от удара тупым предметом в область затылка. Похоже, мсье Шарп пытался остановить проникшего в дом грабителя, из большой гостиной и галереи украдено несколько картин.
Ничего удивительного. Окруженная горами цветущая долина напоминала библейский райский сад. Там в один прекрасный день завелся змей. Итог был известен всем. Конкретизируя христианские мотивы до реального происшествия, ночью на крыльце Шато де Мартино я попросил прикурить у помощника детектива. Легкие, уверен, прокляли производителя той редкостной дряни, которую язык не поворачивался назвать сигаретами, но такова цена информации.
- Значит, это связано с ценностями? - с ленивой неторопливостью произнес я и повернулся в кресле. От безделья под жарким солнцем жутко рубило спать, но фотография в инсту сама себе фильтры не подобрала бы. – Как думаешь, - оторвавшись от подголовника, потянулся через стол, чтобы показать брату экран мобильного, - лучше использовать яркий цветовой контраст или уход в монохром?
- Нет, художества местных живописцев ценности не представляют, - озвучив фразу вполне сдержанным тоном, Артур откинулся на спинку кресла и шумно выдохнул. Вероятно, брат не собирался задерживаться во Франции, но внешние факторы вертели его планы по своему усмотрению. – Кай, хватит! – когда я еще настойчивее ткнул телефон в лицо, он оттолкнул руку, словно старался отделаться от назойливого насекомого. – Мне сейчас не до твоей традиционной нетрезвости.
Сначала ты работаешь на репутацию, а потом она – на тебя.
- Мохито безалкогольный, ром здесь не держат, - с наигранной печалью пожаловался я, спустил солнцезащитные очки и поверх них посмотрел на брата. Его явное напряжение контрастировало с моим напускным видом желеобразного организма, растекшегося по поверхности кресла. Рассеивать эту милейшую, отточенную годами иллюзию не очень-то и хотелось, но после глубокого вдоха голос прозвучал серьезно. – Что тебя тревожит, Артур? Убийство в Шато де Мартино или реакция отца на твое желание жить здесь?
Мне не следовало задавать эти вопросы, прозвучавшие слишком громко в зазвеневшей тишине. Натянувшие ее, как высоковольтный кабель. Коснешься неосторожно – электрический разряд ударит прямо в солнечное сплетение, лишая возможности дышать. Однако чем дольше я находился во Франции рядом с братом, тем больше видел его глубже глаз. Многозначительные взгляды, подсознательная механика мимики и жестов, двусмысленные фразы – приходилось анализировать каждую мелочь, потому что открыто вести диалог на английском мы никогда не умели. На сей счет много мыслей рождалось и умирало в голове, но все равно оставалось навязчивое ощущение, будто я упускал нечто важное. Разделившее нас, как океан Европу и Америку.
И все же слова сорвались с языка с непривычной обеспокоенностью и даже намеком на жалость. Неуместную, как оказалось, потому что Артур резко повернул голову и впился в меня взглядом, в котором тлели угольки задетого за живое самолюбия. Сочувствия претили брату не меньше, чем мне. И он тоже в своей бессильной злости стремился сделать все, чтобы отгородиться от сострадающего глухими стенами.
- Как же я устал от тебя, отца и деда, - на выдохе прошипел Артур и вскочил на ноги ради преимущества уничижительно смотреть сверху вниз, испепелять горящим взором, в котором клокотала злость, перетекая в интонацию голоса.  – Сам к психотерапевту сходи сначала!
Деда?! – разум зацепился за оброненное слово, но вылетевшая изо рта фраза была быстрее, ударившись в спину удаляющегося к дому брата:
- Н* **** иди, истеричка!
Отлично, *****, поговорили!
Лишь на мгновение утратив контроль и вспылив, я послал Артура. Очередной диалог закончился обменом любезностями, что уже сложилось в своего рода бег по замкнутому кругу. И, вероятно, со стороны брата в культивирование негатива, который с годами разрастался, поглощая на пути все, словно черная дыра. Он устал! Поистине феерическое обвинение. Будто бы я не устал держаться в тени ради идеального наследника рядом с отцом в свете софитов всякий раз, когда речь шла о юридическом бизнесе и управлении фирмой в будущем.
Нужно было отпустить ссору, подавить вспыхнувшие эмоции. Как всегда, глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть. Напомнить себе уже в тысячный раз, что у Кая Макнейла все в порядке. Ничего не произошло. Привычный мир остался прежним: солнце пылало в высоком небе, фруктовые деревья наполняли воздух сладостью и где-то далеко едва слышно пели птицы. Будто бы перенося в воплощение давно заброшенного райского сада.

Оставив террасу и обогнув дом, я стал свидетелем милой в своей обыденности картины. Выбравшая для себя пристанищем крыльцо на заднем дворе мадемуазель де Реан вместе с подносом устроилась прямо на ступенях. Пузатый чайник и чашка с позолоченной каймой, пиала с печеньем – похоже, она собиралась завтракать. К Софи со звонкой непосредственностью подбежала маленькая обитательница Шато де Гуданес и, надев ей на голову венок из мелких бело-голубых цветов, провозгласила феей колокольчиков.
Опершись о шершавую каменную стену спиной и скрестив руки на груди, я наблюдал за тем, как Софи, поблагодарив девочку, тепло улыбнулась. Вслед за ее жестом уголки губ невольно приподнялись вверх. Словно солнечная светловолосая француженка имела особую способность управлять настроением. Она повернула голову, встретилась со мной глазами и, похоже, вспыхнула смущением. Молочно-белую кожу щек залил румянец. Девушка выглядела настолько мило, что я даже усмехнулся и, оттолкнувшись от стены, пересек газон по направлению к ней.
- Ты слишком строга к себе и окружающей идиллии, - не хотелось, чтобы Софи думала, будто простодушие веселило высокомерного британца, семья которого в легкую отстегнула кругленькую сумму за Шато де Мартино. Хотя в данном случае предпочтительнее не уточняя стоимости обойтись определением – грезы бесценны. – Вы очень гармоничны.
Серо-коричневый с вкраплениями красного Лондон многообразен. Он причудливым образом сочетал в себе насквозь пропахшие алкоголем дешевые пабы, конвейерные фастфуды и увенчанные звездами рестораны; однообразно шумные уличные ярмарки и скучные благотворительные мероприятия; манерные светские приемы и весьма далекие от морали эксклюзивные частные вечеринки. Однако ни в одном из этих мест я не мог представить Софи. Наверное, от того, что встретил ее под южным солнцем, среди бескрайних виноградников и лавандовых полей, утонченного французского кантри и соседствующих с ним кукольно-пышных интерьеров барокко в отреставрированных комнатах шато.
- В старшей школе мы ставили «Сон в летнюю ночь», - склонившись к девушке, поправил чуть съехавшее на бок живое украшение. - Думаю, тебе подошла бы роль Титании.
- Ты играл Оберона? – предположение прозвучало вполне логично, а последовавшее за ним предложение составить компанию и разделить чаепитие на двоих – заманчиво.
- Тесея, - только преисполненные самомнения детишки ради дополнительных баллов замахивались на все три сюжетные арки комедии Шекспира.
Традиционно главный безалкогольный английский напиток, вокруг которого сложилось множество церемоний, я не любил. Черный, зеленый, белый, с молоком, лимоном или кусочками фруктов – любой променял бы на двойной американо утром и капучино во второй половине дня. Но все же не отказался от любезного приглашения Софи. Потому что хотел остаться рядом с ней. С ее уютной солнечной легкостью.
- С удовольствием, - произнес я, опустившись на ступени и еще раз мазнув взглядом по содержимому подноса. Разноцветные макароны с белой кремовой начинкой и пышные круассаны на тонком расписном фарфоре, фигурный чайник и чашка с медово-желтым кипятком. Одна. – Если ты не против.
Произошедшее в Шато де Мартино нарушило размеренную жизнь тихой провинции, поселив в сердцах людей беспокойство. Софи, наверняка, много лет знала мсье Шарпа и не могла игнорировать то, что занимало умы тревожно перешептывающихся гостей большого ужина. Интересовало все это и меня, но лишь по той простой причине, что Артуру принадлежало место преступления. Какими бы запутанными и неоднозначными ни были взаимоотношения, неизменно то, что мы с ним одной крови.
- К сожалению, жутковатых подробностей не хватит даже на малобюджетные ужасы, а для детективного фильма сюжет слишком тривиален. Уверен, полиция разберется и найдет виновных, - ни разу не уверен, однако ни к чему еще больше расстраивать Софи и грузить ее деталями, которые противоречили логике. Поэтому я предпочел сменить тему. –  Марион обещала организовать досуг гостей Шато де Гуданес. Я могу заполучить тебя своим гидом?

Франция

К просьбе стать персональным гидом Софи отнеслась более чем серьезно. Не откладывая экскурсию, она выманила меня из уютной тени на крыльце заднего двора Шато де Гуданес под палящее полуденное солнце. Интригуя особым местом, вобравшим чуть ли не все взгляды на Ле-Кабан и окрестности, девушка отказалась от поездки на кабриолете. Вместо этого она предложила добраться до города вместе с одним из работников гостиницы, а обратный путь пройти пешком по тропе через живописные пейзажи. По правде говоря, я настолько привык к свободе передвижения на своем автомобиле, что не горел желанием садиться кому-то на хвост, но Софи обещала сложенный из камней мост и старую мельницу, пестрых диких уток и ротонду в конце заросшей дубовой аллеи. В общем, так настойчиво в лес меня еще не зазывали.
Как оказалось, все прелести Ле-Кабан хранились в художественном музее. Среди развешанных на нейтрально-бежевых стенах картин разных авторов преобладала природная тематика. Софи водила меня от одного полотна к другому и в присущей ей непосредственной манере рассказывала об особенностях каждого: технике создания, цветовой палитре, ракурсах. Девушка, будучи дочерью художницы, разбиралась в изобразительном искусстве и умела преподнести эту информацию достаточно живо, чтобы заинтересовать.
Похоже, она действительно искренне любила все, что здесь ее окружало. Не только картины. Маленькие старинные домики и улочки коммуны, разменявший не одно столетие и кое-где порядком обветшавший Шато де Гуданес, воздушные блинчики и имбирный лимонад в кафе Леженов.
- Не странно ли продавать портрет члена семьи? – я сидел напротив Софи и потягивал приятный на вкус холодный напиток.
- Возможно, но его нигде нет, - девушка лишь пожала плечами и, опустив ресницы, тяжело вздохнула. Мне были понятны ее расстроенные чувства – сожаление об утраченной частичке самого родного человека. - Я тщательно обыскала дом.
- Кладовка для разного хлама, чердак с привидениями…, - я начал вариативный ряд предполагаемых мест, однако прервался из-за мелодии мобильного телефона и высветившегося на дисплее «Артур». – Это брат, извини.
Поднявшись из-за стола, я направился на улицу, чтобы принять входящий вызов. Не сильно верилось в то, что Артур решил продолжить утренний разговор в той точке, в которой психанул. Это же как выпустить джинна из бутылки и потом пытаться его туда снова загнать. А мысль, что за пару часов моего отсутствия в гостинице произошло нечто экстраважное, лишь добавляла смутной тревоги. В любом случае беседовать с братом лучше без свидетелей, ведь все эти качели – дело семейное.
- Слушаю, - ответив на звонок, я искренне надеялся, что в Шато де Мартино не подбросили второй труп.
- Кай, звонил отец, - прозвучало из динамика вполне спокойным, собранным голосом. Вернулся привычный меланхолично настроенный старший брат, который всегда и во всем привык слушаться папочку. Готов поставить пятьдесят фунтов на то, что почетному управленцу «M&E» взгрустнулось из-за того, что в отсутствие наследника некого дергать, как марионетку за веревочки. - Он хочет, чтобы я приехал в Лондон.
- Понятно, - протянул нарочито безразлично, понятия не имея, зачем ему отчитываться, - ну… передавай привет отцу.
- Я должен остаться здесь, пока не прояснилась ситуация с убийством мсье Шарпа. Поэтому ты отправишься домой вместо меня, - если б я не знал, что чувством юмора Артур напрочь обделен, то посчитал бы его слова шуткой. Неудачной и в какой-то степени даже жестокой, потому что очевидно же, что мне никоим образом не заменить брата. – И не смей говорить про алкогольное турне или новое увлечение в лице горячего француза.
Легко распознав намек на события вчерашнего большого ужина, я усмехнулся. Артур был правильным, занудным, но никак не тупым и сопоставил факт безграничной братской любви с флиртом Марселя. Я оглянулся на здание кафе и увидел за столиком Софи, о чем-то оживленно болтающую со своим другом детства. Француз поднял голову и, встретившись со мной взглядом, расплылся в улыбке. Похоже, ему определенно хотелось склеить хоть кого-то с английской кровью.
- От меня пользы больше здесь, чем в Лондоне, - отвернувшись, произнес вполне серьезно, потому что Артур лишил меня возможности привычно закосить под воплощение порока и дурости в одном бокале. - Ты узнал, какие картины украдены?
- Опять ты о картинах, - недовольно пробурчал брат, но все же на вопрос ответил. – Художник-импрессионист Сесиль дю Вилль, старый каменный мост через реку и натюрморт с виноградом на блюде. И об этом я уже думал, Кай. Их не получится отследить. Так что собирайся, я забронирую билет в Лондон.
- Я занят, у меня свидание, - отключив телефон, я пожалел о том, что не внес номер Артура в черный список контактов. Без его фантазий о виноделии, вылившихся в покупку поместья, определенно, жилось бы спокойнее. Я был бы далеко отсюда, на пляже с белым песком подремывая под шелест волн. Никаких мыслей, идей и версий, назойливо кружащих в голове.
Проникший в Шато де Мартино грабитель из всего многообразия предметов искусства выбрал лишь две картины. Причем находившиеся даже не в соседних комнатах, а вообще на разных этажах. Следовательно, его интересовали именно они: пейзаж и натюрморт кисти импрессиониста Сесиль дю Вилль. Почему вора привлекли полотна именно этой художницы? Что в них такого? Две абсолютно разные, никак друг друга не дополняющие картины. И если в рамках выбранного направления мост я еще представлял без детальной прорисовки будто бы окутанным туманной дымкой, то натюрморт с виноградом на блюде едва ли отражал пресловутое ускользающее мгновение.
Также не стоило забывать о выполненном в стиле Вермеера портрете, который Софи очень хотела разыскать. В неторопливо протекающей реставрации он, конечно, мог затеряться где-то в недрах фамильного поместья. Но если и его кто-то забрал, что в беспорядке, привычном для обитателей дома, осталось незамеченным? Третья картина, снова никак не сочетающаяся с другими произведениями Сесиль дю Вилль. Она пробовала разные стили? Искала себя или намеренно добивалась сходства с другими мастерами?
- Pont des Anes, то есть мост ослов, - перескочив с французского на английский, Софи указала на старинную каменную конструкцию с двойной аркой, переброшенную через ручей. – Его построили в четырнадцатом веке для передвижения животных, необходимых для работы мельницы. В записях мамы я видела пару набросков моста, а саму картину, кажется, она подарила предыдущим владельцам Шато де Мартино.
- Она вела дневник? – как бы между прочим уточнил я, следуя через мост и дальше по тропе. Доверяя навигации местной жительницы, я шел за ней и слушал упоительно-нежный голос, восторгающийся видами. Софи, утром расхваливая пейзажи, практически не приукрасила действительность: ярко-зеленая листва, цветы с белыми лепестками, довольно чистый, быстрым потоком сбегающий со склона ручей и мост, который нашел отражение в творчестве Сесиль дю Вилль.
- Скорее иногда делала заметки, правда, после ремонта в ее мастерской сохранилась лишь малая часть, - девушка пожала плечами, не развивая тему, на которой мне хотелось остановиться подробнее. - За теми деревьями будет развилка, и мы уже увидим шато.
Путь занял меньше времени, чем я предполагал. Видимо тропа напрямую через лесопарк была существенно короче проходящего через поселение маршрута по асфальтированной дороге. Но не жаловаться же на это, когда за спиной то и дело раздавались раскаты грома. Чернильного цвета туча, заслоняя раскаленное солнце и дыша свежестью, медленно наползала на долину.
Однако вопреки заверениям Софи за группой из высоких, стройных деревьев не оказалось ни развилки, ни тем более шато с темно-синей крышей. Вообще никаких ориентиров на местности. Пришлось признать, что внутренний навигатор француженки дал сбой и завел неизвестно куда на радость настигшей непогоде. Дождь пролился крупными тяжелыми каплями, загнав под раскидистый дуб и заставив прижаться к толстому стволу, где все равно пытался достать, просачиваясь сквозь ярусы листвы.
- Уверен, мы недалеко, - не теряя позитивного настроя, произнес я и достал мобильный телефон, чтобы свериться с геолокацией через гуглкарту. Приложение, немного потупив, обозначило местоположение и ближайший объект – беседку. Шато де Гуданес находилось на приличном расстоянии от нас, за дубовой рощей и холмами, отведенными под виноградник. – Пойдем к ротонде, Софи.
Я вышел под дождь, принявшийся раскрашивать мокрыми темными кругами серую футболку, и протянул руку девушке, увлекая ее за собой на тропу. Чтобы добраться до временного пристанища, нужно было вернуться к мосту через ручей и свернуть на заросшую аллею – два ряда дубов, высаженных симметрично друг напротив друга и окруженных высокой травой. Вроде бы недалеко, но стоило оказаться на открытом пространстве, как дождь пустился еще сильнее, подгоняя к строению с куполообразными сводами и рядом колонн. Взбежав вверх на три ступени под крышу, я взглянул на Софи. Тонкое льняное платье намокло, с волос стекала вода, но ее это, похоже, ничуть не беспокоило. Задорный звонкий смех сорвался с ее губ, вплетаясь в звук дождя.
- Давно так не бегала, - сквозь хохот, вымолвила она.
- Тебе не холодно? – шагнув к девушке, осторожно коснулся слегка румяной щеки и прилипшей к коже светлой пряди волос, убирая за ухо. Сейчас с улыбкой на губах и сверкающими азартом глазами, спускающимися с лица на тонкую мраморную шею влажными дорожками, ее красота была такой живой, настоящей. Естественной, а не созданной слоями косметики, которая поплыла бы от воды.
- Софи, ты гений! – в восторге выдохнул я, ладонями обнимая лицо девушки, не спуская с нее глаз. – Картины Сесиль дю Вилль. Их нетипичное исполнение скрывает что-то под слоями краски. Она написала картину поверх картины.

Если бы я был Цезарем, ты была бы моей Клеопатрой

Внешность: Аня Тейлор-Джой
Имя: Эльза/от полного Элизабет
Возраст: 29 лет
Место жительства: росла в Лондоне, после школы переехала в Нью-Йорк ради будущего балерины
Род занятий: балерина, ныне управляющая фондом искусств и/или директор частного центра искусств. Наследница акций банковской империи - участия в управлении не принимает.

О персонаже: Эльза огонь в ледяной упаковке. Она предстает сдержанной, уверенной в себе, женственной и утонченной. Грациозно двигается, говорит спокойным тоном, обладает внутренней харизмой. Достаточно скрытна и недоверчива. Даже если очень тяжело предпочитает выстроить стену из высокомерия, надменности и цинизма, но не впустить в душу. Потому что глубоко внутри слишком чувствительна и ранима. И все еще романтична.
Эльза очень целеустремленная, в особенности в том, что касается балета. Обладает железной волей, на пути к желаемому способна на решительные, жесткие поступки и манипулирование окружающими. Ничуть не жалея о своих действиях.

Связь с Каем: Мы учились в одной частной школе и встречались в прошлом, когда были маленькими взрослыми и понимали свое место в большом мире. Ощущали духовную близость, доверяли друг другу, делились мечтами. Считали, будто знаем будущее, которое, увы, не наступило.
Сейчас между мной и тобой пропасть времени и расстояние от Лондона до Нью-Йорка. Между нами сожаление по утраченному и погребенные надежды, воспоминания, которые мы все еще не отпустили. Может быть что-то еще или же совсем ничего.

От игрока: Хочу эмоций, психологии, стекла. Кукловода, который понимает, что за ангельской внешностью не лишенная стервозности многогранная личность.  Заявка лаконичная, идей много, но их лучше обсуждать лично. Я за диалог и обоюдный вклад в сюжет. Мы можем сыграть влюбленность прошлого и настоящее, в котором определимся с нашими отношениями. К себе соигрока не привязываю. Только на меня в своей игре вам полагаться не стоит.

Поскольку Эльза очень важный для меня персонаж, то хотелось бы сначала увидеть ваш пост, чтобы понимать, подойдем ли мы друг другу. С ведущим согласовано.

Франция

Низко стелящаяся по склонам чернильная туча принесла в долину свежесть и дождь, пролившийся по меньшей мере тонной воды, намочив волосы и впитавшись в одежду. Закинув на шею полотенце, машинально скрученное в жгут, как делал после занятий в тренажерном зале, я поднимался по лестнице шато. Хотелось скорее добраться до своей комнаты, переодеться в сухое, наконец-то вытряхнув себя из мокрых вещей, и звездой упасть на кровать, чтобы еще раз структурировать рассуждения касательно творений художницы Сесиль дю Вилль. Теория казалась абсолютной логичной, ведь вор отличался избирательностью несмотря на то, что ее картин по округе рассыпано много. Полотна были особенными, вероятнее всего двойными. Только вот зачем матери Софи наносить слой краски поверх произведения искусства другого автора? Чтобы сохранить на будущее для поддержания благополучия дочери? И как вообще ей удалось их найти? Вряд ли картины завалялись на пыльном чердаке Шато де Гуданес. А если б и завалялись, то обитатели поместья, выставив их на аукцион, смогли бы восстановить дом. Или же эти люди лишь создавали видимость общности, поэтому Сесиль скрыла от них находку?
Я видел много разных семей: обособленных и закрытых, не желающих впускать в свой микроклимат кого-то извне; больших и дружных, где родители воспитали в детях дух сплоченности; огромных и шумных, в которых смешались поколения и ветви. Все они либо походили друг на друга в своей нормальности, либо же удивляли своими уникальными странностями. И, должен признать, что семье Софи в этом плане своеобразности все же не занимать.
Приняв приглашение на пикник, я определенно не прогадал. Где бы еще мне лежать на пушистом пледе, рассматривая далекие макушки гор или проплывающие по небу в лучах заката редкие перьевые облака, пить шампанское и слушать забавные истории. Девушка много вспоминала о Париже, называла любимые улицы и заведения, какие-то незначительные милые ей особенности города в розовом свете. Смеялась над тем, как нелепо выглядела, потерявшись в лабиринте тропинок вокруг Шато де Гуданес и промокнув в итоге до нитки, ощущая при этом себя героиней книги и подбирая ее жанр.
- Из детективов Агаты Кристи мне нравятся «Смерть на Ниле» и «Берег удачи», - я вертел бокал в руке, перекатывая пузырящийся напиток и ломая в стекле солнечный луч, который бросал блики на скатерть. -  Не назвал бы их любимыми произведениями, но увлекательно разбираться в том, что движет людьми. У всего ведь есть причины, - замолчал, понимая, что мысли вновь вернулись к загадке картин Сесиль дю Вилль. - А у тебя какая любимая книга?
- Мне всегда нравится отвечать, что любимая книга еще не прочитана, - девушка усмехнулась. - Список был бы слишком долгим, определенные книги становятся нужными в определенные моменты жизни. Но однажды отец подарил мне энциклопедию «Сто великих женщин» и дописал «101 – Софи де Реан».
- Похоже, вы были близки с ним, - заметил я, отщипнув от большой ветки несколько виноградин, после шампанского растекшихся на языке удвоенной сладостью. – Попробуй, - взяв с подноса пару спелых ягод, протянул девушке. - Все твои родственники кажутся большой дружной семьей, словно никогда не возникало разногласий и раздоров.
- Думаю, как и все, - Софи пожала плечами, от чего пшеничного цвета волосы заскользили по плечу. - Не припомню серьезных ссор. Мы никогда не таили обиды, разговаривали друг с другом и приходили к компромиссу… Ты же не думаешь, что кто-то из нас…, - она покачала головой, словно озвученными эти слова стали бы приговором, и опустила ресницы.
- Прости, - тихо произнес, не желая расстраивать, но девушка прекрасно улавливала подтекст любого интереса.
Я коснулся подбородка Софи, чуть приподняв ее голову. Впервые рассматривая так близко едва заметную россыпь веснушек, отмечая глубину солнечно-голубых радужек, спускаясь взглядом к губам. Поцелуй был невесомым, легким притяжением, которому она поддалась, потянувшись навстречу. Позволяя украсть дыхание языку, разомкнувшему теплые и сахарно-сладкие от шампанского и инжира уста. Пальцы соскользнули по бархатной коже к ключице, двинулись чуть в сторону и вверх, пока в ладонь не ударился ее трепещущий словно бабочка в ловушке пульс. От его стука по руке через нервные окончания побежали мурашки.
- Не думай об этом, - шепнул, оторвавшись от ее губ.

Привычка ложиться поздно вылилась в длинный вечер. Будь я в большом городе, то отправился бы в марафон по ночным клубам, которые манили разрезающим полумрак неоном и громкими басами миксов, отсутствием запретов. Обычно я приходил напиться, привычно заливая эмоции и засасывающие, словно болото, размышления, или, растворяясь в толпе танцующих, снять какую-нибудь фигуристую девицу в откровенном наряде. Однако в Шато де Гуданес, в пределах номера вечер душил тишиной, в которой за отсутствием отвлекающей мишуры, накрывало.
Я мог, конечно, скоротать время за очередным обменом любезностями с братом. Но и без моей помощи узел его нервов затягивался все более тугой петлей вокруг шеи. Артур задыхался, всю жизнь стараясь стать тем, кем по своей природе не являлся. Только вот зачем? Ради эйфории от чувства собственной важности и значительности? Из упрямого желания доказать собственное превосходство? Под давлением амбиций и ожиданий нашего властного папочки? Все вместе?
Переодевшись в шорты и футболку для сна, я изрядно покрутился в разобранной постели прежде, чем, признал, что выпасть из реальности в мир розовых пони организм пока не готов. Поэтому, выбравшись из кровати, подошел к окну и толкнул деревянные рамы, впуская в спальню свежий воздух. Вдохнул глубоко в надежде, что внутри что-то переклинило бы и отпустило в ту легкость, в которой было фиолетово все, что не оранжево. Но нет, разум жил своей жизнью, вцепившись в то, от чего я долгое время осознанно уходил. Ему абсолютно все равно, что там горело годами, мотивируя Артура впахивать. Суть в том, что это пламя потухло. Брат, не стремясь больше к заветной должности, хотел Шато де Мартино. А я – M&E.
«Мне нужно серьезно поговорить с тобой» сообщение улетело в мессенджер Артура. И зависло не доставленным. Похоже, брат отключил мобильный телефон, чтобы спокойно выспаться, или закинул меня в черный список, что маловероятно, потому что он нуждался во мне. Это было очевиднее некуда.
Отложив беседу на утро, я вновь упал на кровать. Но стоило голове коснуться подушки, как раздался стук в дверь. Очень своевременно, чтобы за ночь мне не взбрело в голову снова забить на все. Однако вместо Артура на пороге стояла мадемуазель де Реан. Увидев ее, взволнованную и взбудораженную, одетую в халат из тонкого шелка, я удивленно приподнял брови.
Софи создавала впечатление девушки определенных правил и принципов, априори не заинтересованной в короткой интрижке и сексе без обязательств. Но недвусмысленный поздний визит, просьба войти и короткий халат, соскальзывающий с плеча и подчеркивающий стройные ноги, намекали на то, что она определенно знала, чего хочет. Хотя выражение ее лица, проступающие на нем смятение, запутанность, и сбивчивость интонаций вызывали легкое недоумение. Несколько секунд я выжидающе смотрел на блондинку, пока она, не сумев сформулировать мысль словами, не протянула телефон, объясняя свой эмоциональный раздрай.
Взгляд заскользил по строчкам на экране, задержался на цене и непосредственно самом портере девочки с тонкими одухотворенными чертами и большими живыми глазами небесно-голубого цвета. Некоторое сходство между светловолосым ребенком и Софи определенно улавливалось. И если б мне показали картину в гостиной Шато де Гуданес или в галерее Ле-Кабан, то принял бы на веру то, что Сесиль дю Вилль, подражая известному стилю, написала свою дочь. Однако эксперты аукционного дома «Сотбис», признавшие автором Яна Вермеера, не имели права на ошибку.
- Софи, ты говорила кому-нибудь об аукционе? – вернув телефон владелице, я задал вопрос и, взяв со стола свой, принялся набирать сообщение.
- Нет, - ответила девушка, внимательно наблюдая за моими действиями.
- Я попросил одного очень талантливого человека собрать информацию о картине, - необходимо было посвятить ее в пришедшую мне на ум идею. – Если не возникнет неожиданных трудностей, то завтра днем узнаем, кто и где нашел этого Вермеера. А пока старайся вести себя как обычно.
- Боже, - Софи выдохнула, - и как теперь уснуть.
- Тоже не знаю, - усмехнулся, спустившись глазами по ее цветастому шелковому халату к обнимающему талию поясу, и, пропуская узкую полоску ткани между пальцев, добрался до наспех завязанного узла. Он поддался бы легко – свойство материала. – У сорочки такой же милый рисунок? – заговорщицки склонился к уху. - Мне нравится, когда декольте обшито кружевом. А тебе?
Миг спустя в тишине спальни на раз-два-три прокатился стук в дверь. Кто-то достаточно деликатно, но все же слишком настойчиво для полуночи ломился в мой номер. Обитатели поместья показали себя людьми слишком вежливыми для подобного вмешательства, поэтому вариантов оставалось немного. Собственно, в моей жизни всегда был только один нудный до скрежета зубов кайфолом. Стук повторился в чуть более нервном ритме.
- Кай, я знаю, что ты там не сдох, не доставишь радости, - голос Артура сочился заспанным раздражением. Он вроде как снизошел до очередного одолжения, что меня всегда бесило. Поэтому бросив недовольный взгляд на дверь, я повернулся к Софи. Позволить брату увидеть ее в этом наряде в моей комнате в полночь все равно, что самолично подкинуть дровишек в топку его воображения. - Открывай уже.

Эльза, очень рад тебя, наконец-то, поприветствовать
Есть более весомый аргумент отбросить официоз: на правах единственной и неповторимой)
С лимузином возникли трудности, во всем виноваты узкие улицы Лондона, а по второй части - прошу

У юристов хватает обоснований на все случаи жизни. А вертолетных площадок в центре еще меньше, чем широких улиц)


Помню, есть вещи, которые не забываются. Не так ли?

Эльза, поздравляю с достижением творческой цели - партией Одетты
С помолвкой поздравлять не буду

Франция

Оставив обозначение границ приватности за Софи, я предполагал, что она жарким шепотом попросила бы проигнорировать стук в дверь или отделаться от визитера, не впуская его в комнату. Однако вместо этого девушка мягко отодвинула мою руку, которая, упираясь в грань комода, ненавязчиво сдерживала свободу. Получив больше пространства, Софи двинулась в сторону старого массивного шкафа. Похоже, ей не хотелось раскрывать третьим лицам свое присутствие в спальне. Хотя брата это не удивило бы. Если в фокусе находился я, то его вообще сложно было удивить. Разве что трупом школьницы на кровати и просьбой закопать ее где-то в укромном углу сада.
Помедлив, чтобы дать мадемуазель де Реан несколько лишних мгновений, я направился к двери. Приоткрыл ее на треть и вместо приглашения войти демонстративно выставил раскрытую ладонь вперед на деревянный резной наличник. Вдруг до брата дошло бы, что беседу лучше перенести на утро? Однако ожидавший большего гостеприимства помятый и заспанный Артур лишь раздраженно хмыкнул, требуя объяснений.
- Ты знаешь, что такое «Бриджертоны»? – серьезным тоном спросил брата. Размышления, занимавшие мой разум полчаса назад, с каждой секундой казались все менее уместной темой для разговора в данный момент. На это стоило намекнуть. – Ты немного не вовремя.
- Что? Понятия не имею…, - растерянно промямлил Артур и посмотрел так, будто я давно и бесповоротно поехал крышей. Соображая на порядок тяжелее обычного, но, все же придя к каким-то умозаключениям, он нахмурился и, как бенгальский огонь, вспыхнул негодованием. - Ты выдернул меня из постели посреди ночи, чтобы держать на пороге и задавать дебильные вопросы?
- И я не знаю, - произнес задумчиво прежде, чем убрать руку и позволить ему сделать шаг за порог. Не похоже, что Артур отвалил бы с миром, а затевать обмен любезностями посреди коридора не хотелось. В конце концов, я сам просил его о встрече. – Ладно, буду краток, - за спиной чуть громче нужного хлопнула дверь. - Если я поеду в Лондон, то останусь там. Ты же осознаешь последствия своей просьбы?
Озвученные слова как спусковой крючок. Казалось, я даже слышал щелчок перед тем, как брат, утратив всякий интерес к изучению интерьеров спальни, резко повернулся лицом ко мне. Физически нас разделяло два метра, в которые уместился океан тысячи размолвок и недоговорок, обрушивая свои волны на нервную систему. Артур сразу же понял, о чем шла речь, ведь так или иначе все разговоры сводились к одному – M&E. Компания всегда стояла между нами благодаря стараниям отца и, видимо, деда, никогда не скрывавшего своих планов на мое будущее и кресло руководителя. Даже на заслуженном отдыхе не управляя больше фирмой, фактически Уильям Макнейл оставался тем, кто принимал решения. Я знал об этом, но недооценивал влияние его поступков на самолюбие членов семьи. Забывал, что, в конце концов, авторитаризму папочка научился именно у него.
- Кай, на скольких совещаниях ты присутствовал? Сколько статистических, финансовых, управленческих отчетов читал? – он не интересовался, потому что не нуждался в ответах, а лишь пытался выбить почву из-под ног. Ведь уже решил, что я не мог дать развернутую информацию о состоянии компании, и бравировал этим, вполне успешно выбешивая. – Да что вообще ты знаешь…
- Что ты хочешь услышать? Мне разбить миллиард дохода прошлого года по филиалам в порядке убывания? Назвать подразделения, работой которых отец недоволен? Рассказать о твоих самых трудных клиентах? – отправляя сообщение на мобильный телефон, я рассчитывал на серьезный и обстоятельный диалог. Однако беседа принимала привычный оборот, что выводило из себя. Злость подтачивала контроль, подталкивая, как в детской обиде дать сдачи, ударить в самое уязвимое место. – Проблема не во мне, а в тебе, Артур. Ты был прав тогда в Дорсете…, - слова царапали горло и срывались с языка, возвращая обоих в точку ноль – пустоту, - … дед умер. Так хватит уже доказывать ему и себе, что ты достойный приемник.
Брат не перебивал монолог, позволяя вспыхнувшим на эмоциях красноречием с размаху вгонять гвозди в крышку импровизированного гроба. Однако стоило умолкнуть, как Артур, сжал челюсть, явно оставляя комментарии при себе, резко отвернулся и прошел через комнату к окну. Неужели предпочел бегство принятию собственных реалий? Если так, то очевидно, кто из нас двоих всегда был слабаком. Напряженная спина и звук, с которым в натянутой тишине его ладони легли на подоконник, раскрывали эмоциональное состояние, отголоски которого бились внутри меня. Разница была лишь в том, что я, сжав руку в кулак и занеся для удара, в стену ее не впечатал. Сдирать кожу на костяшках пальцев не выход. Это безысходность и бессилие. Слабость.
Закрыв глаза, в такт секунд я сосчитал до десяти. Мда, не очень-то помогали совладать с эмоциями хваленые медитативные техники. Хотя у буддистских монахов, зависавших в мире духовных практик и высших материй, просто не возникало таких проблем. В реалиях же и без азиатской мудрости очевидно: чем критичнее ситуация, тем приятнее представлять, как оппонента переезжает грузовик.
- Артур, - прозвучало громче, ведь собеседник находился дальше, и неуверенно. Возможно, стоило дать ему время и пространство, оставив в покое.
- Кай, не надо…, - брат посмотрел на меня, покачав головой, и повернулся, отвлекаясь. – Что это за шум?
Потребовалось мгновение, чтобы из суженной до беседы вселенной вернуться в границы спальни, в пышное и торжественное барокко. Я проследил за взглядом Артура и беззвучно выругался, когда он словно ищейка, взявшись выяснять природу шороха, стал топтаться возле шкафа. Когда брат потянулся к дверце, пришлось творческим экспромтом рассеять его внимание напоминанием о Марселе и, схватив за руку чуть выше локтя, настойчиво подтолкнуть к выходу из комнаты. Софи ясно дала понять, что не желала выглядеть пестрой бабочкой, попавшей в сети коварного паука.
- От***ись уже от моей мебели, - раздраженно фыркнул, выпихивая Артура со своей территории. - Даже если это вход в Нарнию* или исчезательный шкаф**, телепортирующий в лучший бордель Парижа, с собой тебя не возьму.
Справившись с непростой задачей, не разнеся комнату и сохранив инкогнито своей гостьи, я вернулся к популярному этой ночью предмету мебели. К моему удивлению, находящаяся внутри девушка смеялась. Вряд ли Софи могла уловить суть первой части беседы, разве что грубость и язвительность интонаций, но отчетливо слышала каждое слово из сцены, развернувшейся в непосредственной близости. И считала ее комичной. Однако для меня куда более забавным было то, что взрослая девушка пряталась, будто школьница. Усмехнувшись, я открыл дверцу шкафа и галантным жестом предложил раскрытую ладонь мадемуазель де Реан. Она не стала отказываться от помощи и приняла руку, но вместо того, чтобы выбраться из укрытия, беззастенчиво потянула меня к себе в деревянную коробку. Среди вешалок с одеждой два тела встретились во взаимном притяжении и соприкоснулись в поцелуе.
Софи не строила из себя окруженную многометровыми стенами недотрогу с кучей принципов и жеманницу, требующую рыцарских свершений. Без всякой наигранности и фальши она открыто выражала свои симпатии и в общении проявила инициативу, приглашая на семейный ужин, показывая окрестности или устраивая пикник на закате. Была настоящей и непосредственной, привлекательной. Беседой и легким флиртом скрашивая времяпрепровождение здесь. И раз уж сейчас эта девушка была в моих объятиях, то почему бы не уступить желанию?
Как эстет я предпочитал видеть то, что нравится. Поэтому, оторвавшись на секунду от Софи, увлек ее за собой из густого полумрака тесного пространства в освещенную лампой комнату. В неярком желтоватом свете новый поцелуй затянул водоворотом на дно, где слишком быстро заканчивался кислород в движениях разомкнувшихся губ и скользящих по шелковому халату рук. Одна уверенно накрыла талию девушки и двинулась к бедру, сминая тонкий материал. Пальцы другой поднялись по спине вдоль хрупких позвонков и запутались в мягких волосах, завязнув в этой густой массе. Собрав солнечные локоны, я осторожно потянул ее голову назад, пока не обнажилось горло.
- Софи, - выдох обдал жаром шею, губы мелкими влажными касаниями прошлись вниз до ключицы. Прихватив светлую кожу до ее тихого стона, еще быстрее разгоняющего кровь, - на тебе слишком много одежды.
Соскальзывающий с плеча цветастый халат-кимоно на талии удерживал шелковый пояс, затянутый на узел. Развязав его, я выпустил из рук длинную ленту, распахнул полы и сбросил струящуюся ткань на ковер, оставив девушку в короткой ночной сорочке. Взору открылся еще один, последний слой блестящего шелка и кружево по верхнему краю кокетливого выреза. Красивая, но сейчас абсолютно лишняя вещь, от которой нужно было избавиться, подцепив пальцами тонкие бретельки и сдвинув их, позволив сорочке медленно съехать по изгибам тела.
Мне хотелось больше Софи. Ее постепенно темнеющие глаза, из ясной лазури превращающиеся в мутное море. Горящие румянцем щеки. Частое и сбитое дыхание, перетекающее во всхлипы. Припухшие от долгих поцелуев губы. Бархатные в своей нежности руки, которые обвивали шею, гладили плечи, тянулись к мышцам пресса и пытались стащить мешающую футболку. Всю ее.
Когда девушка вновь доверчиво прильнула теснее, до проскальзывающих под кожей нетерпеливых электрических импульсов, я поднял ее, придерживая за талию, и аккуратно уложил на кровать. Склонился над Софи, удерживая свой вес. Оставляя мокрые касания губ и языка в чувствительной точке изгиба шеи, спускаясь к груди, где в ускоренном темпе колотилось сердце, добрался до дрогнувшего живота и последнего оставшегося лоскута ткани – своей цели.
- Скажи, чего ты хочешь? – я не был бы собой, если б не тешил эго голосом девушки, срывающимся на сексуальный стон, когда движения пальцев поднимали внутри нее волны возбуждения.
В минимальный набор предметов первой необходимости вместе с банковской картой, ключами от автомобиля, мобильным телефоном и зарядным устройством входили резинки. Упаковка из дорожной сумки перекочевала в тумбочку у кровати. Хотя в планы вроде как не входило обживаться в комнате, задерживаться в отеле и, как следствие, прижимать к постели гибкое податливое тело. Однако еще при первой встрече в кафе, приняв Софи за официантку, я определился с ответами на два простейших, основополагающих вопроса. Да, мне нравилась внешность девушки. И да, с удовольствием снял бы с нее короткое платье в мелкий цветочек.
Софи была горячей и страстной в своем отклике на каждое проникновение. Хотелось глубже, жестче, ярче, вырывая стоны. Сжимая руки на нежной коже бедер, где позже наверняка расцвели бы следы. Приподнимая ее таз, чтобы изменить угол до идеального. До ее сладкого вскрика. Я почувствовал сокращения тугих мышц, и этого было достаточно, чтобы через несколько толчков потеряться в оргазме. Лишиться ориентиров в пространстве, растворившись в чистейшем кайфе. И упасть на грудь, ощущая под собой жар девичьего тела.
Сердечный ритм постепенно приобретал обычную частоту, и дыхание выравнивалось до привычного рефлекса. Не нарушая тишины, будто на цыпочках, возвращалось ощущение реальности. Я сдвинулся, освободив девушку от тяжести своего тела, положил голову рядом на подушку и прикрыл глаза. Буддистские монахи в своих медитациях определенно искали нирвану не там.
- Повторим медленнее?

* фэнтези мир, созданный Клайвом Стейплзом Льюисом, место действия серии книг «Хроники Нарнии»
** артефакт-телепорт из серии «Гарри Поттер» Джоан Роулинг

Первый год A-levels, сентябрь

Сентябрьское солнце заливало просторный школьный двор и сквозь листву бросало островки света на стол-скамейку из дерева, пропитанного специальным маслом для стойкости к перепадам погоды. На темной столешнице из ровных гладких досок лежали папки, сложенные в три стопки. Потянувшись к самой большой из них, я взял верхнюю папку, на несколько мгновений задержался на цветной фотографии ученика и принялся читать его досье. Взгляд спустился по строкам информации, ни за что не зацепившись. Еще одно скучное резюме, составленное неудачником, который мечтал попасть в футбольную команду, чтобы раскрасить серые будни принадлежностью к спортивному клубу.
В прошлом году футболисты принесли награду в чемпионате среди школ, тем самым еще больше повысив свой статус среди других сообществ. Но после ухода выпускников команда, как ссохшийся от голода вампир, нуждалась в свежей крови. Кто попало не мог в форме футбольного клуба на поле пинать мяч, поэтому кандидатам предстояло доказать свое соответствие по всем критериям жесткого отбора. Речь естественно шла не только об умении забивать голы в ворота противника или навыках командной работы, но и об умеренности амбиций игрока. В общем, став капитаном, я искал исполнительного солдата, который не оспаривал бы сложившуюся иерархию.
Разделяя мои предпочтения Честер, тоже подписавшийся на футбол не из любви к командному спорту, отложил просмотренную папку в стопку безнадежных и принялся за следующую анкету. Помогал он явно через лень, потому что с удовольствием отвлекался на происходящее во дворе школы, проходящих мимо преподавателей и учеников. В очередной раз приуныв и подперев кулаком щеку, Чез начал растекаться по столу, но, заметив что-то, быстро подобрался и толкнул меня локтем.
- Кай, только глянь, Эльза, - шепнул он, развернувшись всем корпусом к крыльцу. - Какие у нее ножки.
Посмотрев в указанном направлении, я увидел компанию девочек в школьной форме: синие пиджаки с гербом поверх белых блузок и бежевые юбки в складку. Внешний вид определялся уставом учебного заведения, отводя уголок индивидуальности в виде брендовых сумок и рюкзаков, обуви, неброских украшений и гаджетов. Во время занятий, конечно же, запрещалось пользоваться телефонами, но ничего не мешало таскать их везде за собой и как бы невзначай светить новую модель. Нужно же ученикам каким-то образом демонстрировать друг другу наличие денег в семье.
Девчонки спускались изящно, будто порхая над ступенями и едва ли касаясь серой гранитной крошки ногами. Не удивился бы, если Эльза Мейтленд намеренно окружала себя лишь теми, кто от рождения обладал пластичностью и элегантностью, миловидной внешностью. Однако при этом на фоне симпатичных подружек она не забывала выделить себя единственной блондинкой, локонами на плечи укладывая длинные платиновые волосы.
Соскользнув взглядом по подогнанному по тонкой фигуре костюму Мейтленд до балеток, я вновь вернулся к белым гольфам, заканчивающимся выше колена. Задержался на полоске кожи нежного сливочного цвета, словно не знакомого с солнцем. С такой внешностью за Эльзой среди учеников закрепилось прозвище Снежная королева. Хотя насколько я мог судить, крайне редко пересекаясь с блондинкой, ее нрав тоже соответствовал этому имени.
- Ничего такие, - произнес, пожимая плечами, не разделяя воодушевления друга настолько, чтобы забивать на свои дела.
Бросив еще одну анкету в кучу к другим убогим, вылетевшим из отбора до возможности показать себя на поле, я взял пластиковую бутылку с водой без газа и крутанул крышку. Сделал несколько глотков и поморщился, потому что вода нагрелась в лучах жаркого солнца до отвратительной температуры и едва ли утоляла жажду. Коктейль со льдом, лимоном и мятой был бы предпочтительнее, но никто не спешил метнуться за ним в кафетерий. Моя свита в полном составе выполняла важное поручение.
- Здравствуй, Элизабет, - из-за неожиданно раздавшегося рядом громкого голоса Чеза, я подавился и еле сдержал кашель. Мой друг феерический идиот.
Мейтленд сбавила дефилирующий от бедра шаг и повернула голову. Холодный, как ледяная крошка, взгляд, небрежно царапнув, скользнул по моему лицу и задержался на Честере. Морковно-розовые губы чуть приподнялись в подобии улыбки и ее глаза потеплели на полградуса, будто бы от встречи с хорошим знакомым. Хотя они никогда близко не общались. Эллиот не умел держать рот на замке и растрепал бы о своих достижениях во всех подробностях.
- Честер, - одно, мягкое в произношении как бархат, слово и взмах ресниц послужили ответом. Репетировала ли Эльза перед зеркалом или всегда была такой манерной куклой?
- Кай! – голоса фрейлин Снежной королевы подхватили мое имя, чтобы привлечь внимание.
Некоторых из них я даже помнил по именам. Преимущественно тех, с кем посещал одни и те же занятия, играл в легкий флирт или зажимался, слизывая с девичьих губ помаду с привкусом карамели. На виду всего школьного двора при свете дня они строили из себя скромниц, отмеряя по дюймам кокетство, однако в полумраке лабиринтов школы становились куда более порочными. Податливыми, как глина в руках, отзывчивыми и горячими.
- Красавицы, - подняв руку и помахав пальцами в приветственном жесте, я просканировал откровенно заинтересованным взглядом каждую. Не обделил никого, проигнорировав только Мейтленд.
Чувствительные к элементарным проявлениям заигрывания девчонки, увязнув в зрительном контакте, как бабочки в паутине, остановились. Я видел, что они хотели сойти с каменной дорожки на ровно постриженный газон, окружить стол, поболтать со мной и Чезом. Но не могли отстать от Снежной королевы, продолжившей движение через парк, и поспешили за Эльзой.
Повернув голову, я задумчиво посмотрел ей вслед. Поймал взглядом вырисовывающие знак бесконечности покачивания бедер, обтянутых юбкой, полоску светлой кожи, белые гольфы, обнимающие ноги, которыми любовался Эллиот, и усмехнулся. Пусть Элизабет Мейтленд и выглядела ангелом во плоти, но, определенно, была той еще властной сучкой.
Размышления прервал мобильный, который, зажужжав вибрацией, как самоубийца пополз к краю стола. Раздвинув слайдер, тем самым приняв вызов, я услышал голос Хью, звонившего, чтобы отчитаться о проделанной работе. Прижав телефон к уху и услышав нужные слова, я поднялся со своего места. Сгреб в кучу папки с анкетами учеников, желающих вступить в команду, и прихватил бутылку с водой.
- Пойдем, Чез, - закинув мобильный телефон в карман рюкзака, я обратился к другу. – У нас по расписанию урок хороших манер.

Франция

- Когда ж ты сдохнешь?! – с языка сорвался возмущенный возглас и прокатился по пустой террасе, когда противник, увернувшись от ульты шотера, снова атаковал мою на соплях живую команду. Я залипал в фэнтези игру на мобильном телефоне, растекшись в плетеном кресле и изредка отвлекаясь на высокий прозрачный стакан с кофе. Двойной американо, попадая в кровь, медленно выводил разум из состояния утреннего анабиоза.
- Да чтоб тебя, - с досадой фыркнул, потому что противник точечно вынес хилера, и, посмотрев поверх телефона, увидел Артура. С подносом в руках он проплывал между пустых столов, направляясь прямо ко мне. Совместный с братом завтрак не входил понятие хорошего начала дня, поэтому я сделал вид, будто очень увлечен поединком. В общем-то, уже проигранным, ведь команда осталась без периодического лечения.
- Доброе утро, - привлекая к себе внимание, произнес Артур. К сожалению, мимо он не прошел, поставил поднос на край моего столика и опустился в плетеное кресло напротив. В ответ на приветствие, оторвавшись на мгновение от экрана, я молча кивнул головой и вновь вернулся к игре. После вчерашней беседы мне говорить не хотелось, а вот Артур настроен был в точности наоборот. Потому что, не получив ни звука, он вновь нарушил тишину. – Да брось, Кай. Мы не можем провести один день как братья?
- Как тот уикенд на Мальорке в 2000-ом, когда ты пытался утопить меня в бассейне? – я недоверчиво хмыкнул, преподнося свое изумление как подозрительность, и бросил взгляд на Артура. Понять его порой бывало сложнее, чем расшифровать письмена на древних глиняных табличках шумерской цивилизации. – Ладно, - продолжил более мягким, миролюбивым тоном, подыгрывая настроению брата, - какие планы на сегодня?
- Тогда ты сам хотел научиться плавать, - он закатил глаза, будто ожидал подобного ребячества, и с самым беззаботным выражением лица принялся намазывать абрикосовый джем на золотистый тост. – Хочу посетить сыроварню и винодельню семьи Гишар. Продегустируешь вина и выберешь что-нибудь для Честера, раз уж в офисе он твои глаза и уши.
Эпоха клубно-алкогольных открытий Чеза ожидаемо завершись моим отъездом из Лондона. Отправившись в Барселону, я предусмотрительно прихватил с собой единственного в окружении друга человека, способного активно тусить каждую ночь без выходных и праздников. Таким образом, оставшись без компании, Эллиот довольно быстро откатился к своим заводским настройкам и продолжил снабжать меня всей необходимой информацией касательно дел компании.
- Угодить Чезу будет сложно, - озадаченно протянул я, принимая приглашение, которое наверняка далось Артуру непросто, - вино совсем не мой профиль.

- И никто не задумался о том, каким образом голландская живопись семнадцатого века всплыла в сельской местности на юго-западе Франции? – вопрос переполняло разочарование, смешанное с легким негодованием. Работа экспертов в области изобразительного искусства представлялась мне процессом весьма тщательным не только по отношению самому предмету, но и к его истории. - А что по поводу пейзажа и натюрморта?
- Ты задумался, - в тон собеседника прокралась усмешка, но продолжил он привычно сдержанным и беспристрастным тоном. – О картинах, не выставленных на обозрение публики, говорить сложно. Своей гипотезой я поделился.
- Спасибо за информацию, - поблагодарив, сбросил вызов и задумчиво прокрутил телефон в руке, глядя перед собой на ровные ряды стеллажей с бутылками.
Под арочными сводами погреба фоновым шумом растекался громкий и звонкий голос гида, увлеченно рассказывающего экскурсионной группе о нюансах переработки винограда. Слушая его вполуха, я отстал от компании, чтобы сделать селфи на фоне множества полок с бутылками и обновить инсту фотографией с хэштегом «мой рай». Наспех обработал изображение, залив колорчиком, и прислонился спиной к прохладной кирпичной кладке, структурируя новые сведенья о картинах.
- Вижу, что все это для тебя неимоверно скучно, - шепотом произнес подошедший ко мне Артур, отвлекая от размышлений о портрете Софи и других произведениях авторства Сесиль дю Вилль. – Увы, французская провинция – не ночной клуб в Сохо.
- Для веселья в Сохо нужно влить в себя по меньшей мере полбутылки текилы, - усмехнувшись, поделился с братом весьма прозаичной истиной и, пожав плечами, добавил, - или покурить.
За сегодняшний день я разговаривал с Артуром больше, чем, наверное, за весь год. Именно разговаривал, а не вел словесную дуэль, состоящую из колющих выпадов и уклонений от прицельных ударов. В процессе экскурсии он в основном делился своим виденьем будущего Шато де Мартино. Мечтал о том, как занялся бы реставрацией поместья, привел в порядок виноградники, изучил старинные рецепты и усовершенствовал работу винодельни. Глаза брата горели пламенем увлеченности, которой прежде в офисе юридической фирмы мне ни разу не доводилось видеть. Конечно, ведь компания M&E представляла собой работу на благо семейного бизнеса, повинность.
- А что тогда весело? – спросил Артур.
В общении он пытался проявлять инициативу, удивляя осторожным ненавязчивым тоном, в котором звучала надежда на честность и открытость вместо насмешливо-пафосных фраз на уровне полнейшего бреда. Однако, даже осознавая всю значимость его попыток наладить контакт, я не мог заставить себя пойти против привычки держать окружающих на расстоянии вытянутой руки. Предпочитал сменить тему, когда речь заходила о слишком личных для меня вещах.
- Ты сам знаешь, - произнес я и прежде, чем брат принялся бы задавать вопросы, оттолкнулся от стены, повернувшись по направлению длинного сводчатого коридора, где, по словам Марион, располагались стеллажи с редкими винами. – Пойду прогуляюсь.
- Удачи, - в спину прилетело его пожелание. Артур поспешил вернуться к гиду, приглашающему группу в город на празднование местного размаха.

Узкий, освещенный тусклыми лампами проход с обеих сторон окружали полки с расположенными в горизонтальном положении бутылками. Возле некоторых из них были предусмотрительно оставлены визитки с кратким описанием. Просматривая карточки одну за другой и, по правде, еще больше теряясь в характеристиках вина, я медленно дошел до конца коридора и повернул обратно, чтобы попросить помощи у Марион. Однако вместо нее и снующих вокруг туристов к своему удивлению в погребе нашел лишь Софи. Девушка так внимательно изучала содержимое стеллажа, словно искала припрятанный где-то между бутылок бриллиант.
- И что же там такого интересного? – вопрос обозначил мое присутствие.
Когда я проснулся, назойливо заглядывающее в окно солнце кралось по пустой половине постели, примятым простыням и аккуратно взбитой подушке. На ней лежали розовый пион и сложенный пополам лист бумаги, оказавшийся милым по содержанию посланием. Софи же, вероятно не желая посвящать родственников в свою личную жизнь или проведя таким образом вполне четкую грань, предпочла не оставаться до утра. И обычно такой расклад меня более чем устраивал. Потому что никто за кружкой кофе в ожидании такси не грузил объяснениями ночи, как несвойственной легкомысленности. Не нужно было кивать головой на манер китайского болванчика, соглашаясь со всем, и уверять, что перезвоню ближе к выходным. Хотя, читая записку Софи, я поймал себя на мысли, что мог бы разделить с ней начало дня.
Светловолосая солнечная девушка, обернувшись, улыбнулась и указала на ряды стеклянных донышек, назвав выставленное на полке вино оранжевым. Отметив озвученное ей обращение, я вернул улыбку и посмотрел на стеллаж с напитком необычного цвета. В неярком искусственном свете скорее насыщено-янтарного, а не традиционного воздушно-золотистого.
- Рад, что мы встретились. Неловко, но я настолько не знаток и не ценитель вина, что без твоей помощи не смогу в этом погребе выбрать достойный подарок в коллекцию друга, - признался шепотом, полным беспечного озорства. Находясь рядом с Софи, я чувствовал легкость, созидательную и праздную, разморено-ленную под южным солнцем. Это было непривычное и несвойственное амбициозности и самомнению состояние покоя, завязнув в котором надолго неугомонный мозг начинал жрать себя, требуя деятельности. Раскапывая все больше информации о картинах.
Данные из Лондона конкретизировали некоторые важные моменты, дополнив логическую цепочку рассуждений. Конечно же, эксперты дома «Сотбис» внимательно изучили полотно. И даже отыскали какие-то исторические данные, свидетельствующие о том, что Вермеер собирался писать портрет юной дочери какого-то голландского купца. Но с другой стороны не сохранилось набросков картины и записей о том, что оно перешла в собственность заказчика. Портрет нигде не засветился. Следовательно, ничего не могло подтвердить или опровергнуть его существование.
- Я кое-что узнал, - делясь полученной информацией, я шел за девушкой. – С аукционным домом «Сотбис» связался арт-агент из Тулузы. Не так давно ему на оценку привезли портрет, найденный среди хлама на чердаке наследниками дома. Они естественно не имели ни малейшего представления о стоимости картины и вообще о том, как она попала к их бабке…, - прервался на самом важном моменте, чтобы Софи обернулась, и, словив ее заинтригованный взгляд, озвучил имя, - Колетт Лежен.
- Это же прабабушка Марселя! – воскликнула девушка и, споткнувшись о противоречия, замерла в замешательстве. – Погоди, но она ведь уже давно умерла.
- Верно, - ответил я, шагнув ближе к девушке, и, ободряюще накрыв ее плечо ладонью, словно пытаясь передать сил. То, что представлялось мне достаточно увлекательной головоломкой, для Софи являлось частью жизни. – И не удивлюсь, если в доме старушки нет чердачного помещения.
С двумя другими произведениями Сессиль дю Вилль дела обстояли сложнее. Некоторые предположения имелись, но касались они лишь одной картины – натюрморта, в котором не нашел отражения выбранный художницей стиль. Ни грамма импрессионизма, только крупная ветка винограда на серебряном блюде, за ней глиняный кувшин и несколько стеклянных бокалов: наполненный до верха, на половину и лежащий на боку пустой – скромный набор домашней утвари, принадлежащей, к примеру, какому-нибудь алкоголику-пессимисту типа Честера, только из восемнадцатого века. Потому что искусствовед, ознакомившись с визуализацией, назвал имя возможного автора – Виллем Клас Хед.

- Не уверена, что хочу туда идти, - призналась Софи, скептически взглянув на вывеску кафе Леженов. Что, в общем-то, вполне нормально после того, что ей пришлось услышать всего час назад в погребе.
- Как бы там ни было, блинчики здесь подают превосходные, - заметил я и потянул ее за руку, двинувшись в сторону заведения.
Мы снова заняли дальний в углу столик. С едва уловимой натянутостью, ведь девушка уступала моей прихоти перекусить здесь, обсудили заказ, и я направился к кассе, где на высоком барном стуле сидел Марсель. Он, как попавший в рутину семейного дела человек, со скучающим выражением на лице смотрел сквозь большое окно на улицу, где сновали прибывшие на празднование горожане, и немного оживился только при виде меня.
- Работать в праздники не круто, - озвучив блюда и напитки, с сочувствием заметил я.
- Больше некому – мамА и папА (манерно, с ударением на второй слог) уехали на несколько дней по делам в Тулузу, - ответил парень, подбивая сумму к оплате. – Но сегодня короткая смена, так что я не жалуюсь.
- Ты живешь с родителями? – облокотившись на стойку, я чуть склонился вперед.
- Знаю-знаю – это тоже не круто, - он вернул мою фразу и усмехнулся. – Наличными или картой?
- Картой, - я поднял руку с зажатым между пальцев пластиковым прямоугольником и… представил вместо него девушку. Роскошную, с бронзовыми волосами и томными карими глазами, точеной линией скул и идеальными губами кораллового оттенка. – Составь мне компанию на празднике.
Это не был вопрос, потому что спрашивать и упрашивать – удел неудачников, не способных склеить девицу с помощью природного обаяния, нарушения личного пространства насколько позволяли обстоятельства и будто бы чуть севшего голоса. По правде, никогда не задумывался, что в подобных ситуациях руководило геями, но вряд ли они серьезно отличались от представительниц прекрасного пола. Поэтому я всецело полагался на отточенное годами практики мастерство.
- Ты…, - Марсель запнулся, бросил взгляд мне за спину, сглотнул и продолжил шепотом, - думал, ты заинтересовался Софи. То есть… просто на большом обеде вы танцевали и после проводили время вместе…
- Я человек ветреный и бисексуальный, - сказав первое, что пришло ум, я, начиная терять терпение, оттолкнулся от стойки и выпрямился, убирая карту. – Жду тебя в шесть, не опаздывай.
Все складывалось более чем отлично. По крайней мере, в моем богатом воображении, которое озарила гениальная мысль, как только выяснилось, что старшее поколение семьи Лежен в отъезде. Их отсутствие давало возможность пробраться в дом, если, конечно же, отвлечь Марселя чем-то или вероятнее кем-то ему интересным. Единственный минус плана заключался в том, что, взяв на себя француза, я оставлял Софи одну на чужой территории.
- Сегодня вечером у тебя есть возможность проверить дом Леженов, - произнес, усевшись напротив девушки.
- У меня? А ты? – прозвучало с нескрываемым удивлением.
- А у меня свидание с Марселем, - ведь крышей я поехал уже давно.

Первый год A-levels, сентябрь

- Какого х**на?! – прорычал Марк Кавендиш. Но не очень-то уж воинственно, а скорее осторожно, явно следя за базаром.
Похоже, уяснив уже бесполезность лишних телодвижений при возвышающемся за спиной трио футболистов, он смирно сидел на стуле в центре зеркального зала для танцев. Старался выглядеть невозмутимым и бесстрашным, позволяя себе презрительные взгляды и интонации негодования. В общем, стоило отдать должное такой отваге, ведь общий расклад пятеро на одного был не в пользу Кавендиша. К тому же новичок не знал, что парни не собирались превращать его в котлету по-австралийски, ведь физической расправе я предпочитал моральное давление, которое не оставляло улик.
- Люблю зеркальные помещения за навязчивое ощущение наблюдения. Помнишь же «Большой Брат следит за тобой*»? – голос лился патокой самодовольства, ведь мне действительно нравилось ощущение превосходства над врагом. - В этой школе полно камер, поэтому все, что ты делаешь, пишет система безопасности, - я произносил каждое слово так четко и медленно, будто беседовал с умственно отсталым, стараясь донести до него смысл. – На парковке они тоже есть. Съемка ведется из нескольких точек, создавая эффект присутствия при порче моего автомобиля, - вытащив из кармана синего школьного пиджака мобильный, покрутил его в руке. - Ну что, посмотрим видео вместе и освежим твою память?
На самом деле я блефовал, уверенно и красиво приукрашивая действительность. Единственная в той части двора камера располагалась так, чтобы фиксировать въезд и выезд машин, а происходящее на парковке оставалось тайной, покрытой непроницаемым туманом неизвестности. Поэтому оставалось только строить логически обоснованные предположения касательно того, каким образом на крыле моего автомобиля появились длинные глубокие царапины. И определять виновного через косвенные улики, дедуктивным методом отметая тех, кому силенок не хватило бы выступить против меня и своими кривыми руками размашисто расцарапали дверь автомобиля. Не то чтобы мне нравилась безликая люксовая машина черного цвета, однако вредительство оставлять безнаказанным нельзя. Потому что я Кай Макнейл. Должен пресечь дальнейшие попытки противостояния, указав виновнику его место.
- Чего ты хочешь? – фыркнул он, все еще храбрясь, но голос выдавал нотки подступающей паники.
- А в танцевальном зале после ремонта камеры еще не установили, поэтому у тебя не будет никаких доказательств, - когда информация слетела с языка, на губах расцвела отрепетированная улыбка садиста. Я неторопливо достал из рюкзака пластиковую бутылку с прозрачной жидкостью и, продемонстрировав собеседнику, открутил крышку. – Это бензин, друг мой. Любишь смотреть на огонь в зеркальной комнате?
Секунда. Две. Три. Время тянулось в тишине, а я молча сверлил Кавендиша тяжелым взглядом, наблюдая за накрывающим его осознанием и сменой стадий принятия неизбежного. Сейчас он еще яростнее ненавидел меня, снимающего беседу на телефон Честера, Хью, вообще всю команду и мысленно желал нам долгих изощренных пыток по списку инквизиции в алфавитном порядке. Хотя в происходящем был виноват сам, решившись перейти дорогу лидеру футболистов.
Четыре. Пять. Один из парней за его спиной чиркнул зажигалкой, словно в нетерпении познакомить бензин с пламенем, и противно хохотнул, усиливая напряжение до той отметки, достигнув которой парнишка сломался. Поражение противника всегда отдавало сладостью. Я был доволен собой, собственно как всегда, когда посредством хорошо спланированной хитрости получал желаемое.
- Ладно! Признаю!– выкрикнул Кавендиш и поднял руки, сдаваясь. – Это сделал я!
Мой торжествующий смешок победителя разнесся по залу, ударяясь о стены, отскакивая от них и сплетаясь с тихим скрипом распахнувшейся двери. Звуком достаточно неожиданным, ведь танцевальный класс не входил в число популярных мест школы в отличие от трибун стадиона, нередко собиравших зрителей во время тренировок футбольной команды. Я учел множество факторов, выбирая место для беседы с Кавендишем, однако все равно не обошлось без очевидцев. Точнее очевидицы.
- Прелесть какая! Что здесь происходит?
Этот негромкий, но выразительный голос заполнил просторное помещение холодом надменности и негодования. Завладел вниманием присутствующих: едва не выронившего телефон и не похерившего весь видеотчет Честера, поспешившего спрятать металлическую зажигалку за спину Хью и, конечно же, Марка. В его потухших глазах появился робкий проблеск надежды на спасение, что я отметил прежде, чем повернулся на сто восемьдесят градусов и посмотрел на девушку. Внешний вид: стянутые в тугой пучок волосы, облегающий тонкую фигуру гимнастический купальник с невесомой юбкой – все свидетельствовало о том, что Снежная королева была здесь по своим делам. Просто не ко времени.
- Элизабет, - Эллиот отморозился первым и с энтузиазмом адвоката дьявола бросился вперед, - позволь мне все тебе объяснить...
- Нечего здесь объяснять, - отметив периферийным зрением перемещение друга, я прервал его. Вышло слишком грубо в контрасте с мягким тоном, которым Честер обращался к Мейтленд, словно собираясь просить об одолжении. Однако, уловив резкость, Эллиот остановился и замолчал, позволив мне самому отвечать на вопрос девушки, с которой не сводил глаз. – Всего-то помогаем новичку влиться в коллектив, - сменив тон, произнес так, словно происходящее являлось будничной рутиной, и пожал плечами, усмехнувшись будто бы самым невинным образом. – Развлекаемся.
Я прекрасно осознавал, что в пределах школы едва ли нашлась бы дурочка, которая поверила б подобным словам, очевидно не имеющим ничего общего с реальным положением парней в пространстве. Уверен, Снежная королева, будучи девочкой довольно умной, проницательной и хитрой, в миг поняла все. Когда только переступила порог зеркального зала, с приглушенным хлопком прикрыв за собой дверь. И когда четко обозначенным возмущением, смешанным с презрением, обратила все взоры на себя. Однако я все равно разыгрывал перед Мейтленд ироничное непонимание с расчетом на то, что она, не влезая в чужие дела, развернулась бы и ушла, забыв увиденное как незначительную, не касающуюся ее мелочь жизни. Ведь это было самое разумное решение.
- Не подходи к нему! – за спиной раздался возглас Кавендиша, кажется, слетевшего с катушек от напряжения и словившего громкую волну истерии. – У этого психа в бутылке бензин!
Голос противным высоким звоном ударил по барабанным перепонкам, отвлекая от девушки, которую я впервые рассматривал так долго и внимательно. Изучая черты личика, учениками практически единогласно признанного ангельским. На какое-то мгновение забывая о том, что спектакль вырвался за рамки сценария именно с появлением Снежной королевы. И потому что ее ледяное высочество, похоже, совсем не торопилось бесшумно удалиться из зеркального зала, как поступила бы любая нормальная девчонка.
- Замолкни, Кавендиш! – рявкнул, бросив на новичка предупреждающий взгляд через плечо, и вновь повернул голову, фокусируясь на Мейтленд. Теряя терпение, однако, обладая достаточной выдержкой, чтобы задеть самолюбие все тем же снисходительно-насмешливым тоном и произнесенным ранее обезличенным обращением. – Подожди за дверью, красавица.

*дословно Big brother is watching you, цитата из романа Джорджа Оруэлла «1984»