Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Штат Вайоминг очень живописное место. Всё здесь дико. Природа, со своими скалистыми горами и тёмными лесами, животные и, порой кажется, что даже люди. Но в тандеме с первозданной красотой штат был невероятно пленительным.
Приглашение посетить ранчо Аддисонов, что бы не пропустить грандиозный праздник местного масштаба, я принял без особого энтузиазма, но ради Мишель готов был пойти на любые жертвы. Естественно, меня всегда очень интересовало прошлое любимой. Но неудавшиеся отношения со Спенсером Аддисоном вселяли в меня желание держать определённую дистанцию с родичами жены. Только в этот раз никакие отговорки не ехать за океан не казались уважительными и убедительными даже для меня самого.
Несмотря на то, что и у Мишель отношение с родителями казались напряжёнными, поездка на родину ей явно нравилась. То ли она соскучилась по родному дому, то ли ей надоел дождливый и не родной Лондон, но по сути она явно чувствовала себя достаточно хорошо в отчем доме. Особенно рядом с сестрой, которая вместе со своей семьёй тоже решила не пропускать праздничные дни.
Для местных я почему-то был некой достопримечательностью – лорд из Англии казался нечто сюрреалистическим в глазах жителей Вайоминга. А ковбои, по всей видимости, и вовсе считали меня каким-то неженкой. Они, конечно, тем самым удивляли меня и казались весьма примитивными, но я не спешил переубеждать их в обратном.
Ровно до того момента, как в день праздника Чейз не выиграл в каком-то конкурсе и не завоевал восторги от своей жены. В этот момент Мишель старалась спрятать свою неловкость за доброжелательной улыбкой, но перемены в настроение жены я успел уже изучить наизусть. Она сильнее сжала стакан со смузи в руках, и я, подойдя поближе к ней, погладил ладонью выпирающий животик и поцеловал в висок с намерением послать к чёрту свою гордыню исключительно ради неё.
Сегодня здесь было представлено немало видов состязания. Поначалу я не желал принимать участия ни в одном из них, не считал это необходимым, но мне захотелось увидеть во взгляде Мишель восторг м гордость за мужа.
Намечавшееся Родео было неплохим поводом показать отношение аристократии и к этому виду спорта, тем более, в своё время строптивость Тора неплохо закалила меня. Нельзя сказать, что я супер знаток в этом, но в седле всегда мог удержать себя и справлялся с подобной задачей весьма хорошо. Возможно я и проиграю в этом состязании, но уверен, Мишель в любом случае будет довольна моим поступком. Всё ради неё.
Пока жена была поглощена разговорами с местными дамами, я подошёл к одному из ковбоев, чтоб записаться на предстоящее рандеву с одним из диких жеребцов.
- Ты уверен? - удивление на физиономии Стена раздражало, но в ответ я просто кинул головой. Поправив шляпу на голове, теперь он смотрел на меня, как на сумасшедшего. – Парни, тут у нас вырисовался один смельчак, - крикнул он своим друзьям, - пойдёт после Коула.
Поправив пряжку, я направился за ним, чтоб посмотреть на строптивое животное, с которым у нас намечалась схватка. При виде нас, он уже начал недовольно трясти головой.
- Не психуй, - усмехнулся я, представляя, насколько больно будет падать с него.
Крики зрителей на очередную схватку ковбоя с лошадью усиливались, и с каждой секундой становились громче, когда ко мне подошёл Стен и сказал:
- Следующим будешь ты, готов?
- Да. И сколько у меня будет попыток?
- Не геройствую. Это же не безопасно. У всех всего одна попытка.
Я не стал отвечать, занимая место в седле. Это было не так легко, но предсказуемо. Конь подо мной не хотел подчиняться, и с первой же минуты пытался сбросить своего всадника. В схватке с животным, уже и забыл про окружающих и вообще где нахожусь, сосредоточенно цепляясь одной рукой за поводья и сжимая колени что есть мощи. И только по крикам догадался, что нахожусь на арене и за нами уже наблюдают. Я понимал, что долго не смогу удержаться в седле, но по итогу продержался дольше, чем ожидал и, в конце концов, был сброшен. Удивительно, никто не засвистал меня, и даже наоборот, услышал восторженные возгласы, пока направлялся к выходу с песчаной арены. Ко мне сразу же подбежала Мишель.
- Боже, Девид, ты меня напугал.
Мысленно чертыхнулся, поскольку про такое даже и не подумал. Обнял её и прижал к себе:
- Нашла повод. Что в этом такого? Могу и я геройствовать ради жены? А то все уже думают, что он у тебя изнеженный аристократ.
- У тебя кровь на щеке, - во взгляде всё ещё читался страх.
Я прошёлся ладонью по выпирающей скуле, и на ней отпечатался след крови.
- Не пойму даже, когда успел поцарапаться. Ничего страшного. Не переживай.
- Поехали домой, я обработаю.
- Успеется.
И пока мы гуляли среди празднующего населения, многие ковбои подходили и с восторгом пожимали мне руку. Смена их отношения была очевидна, но самое удивительное было то, что мне в конце, после подсчёта очков, присудили третье место. Хоть место и было не самым почётным, в глазах Мишель стоял не меньший восторг.
Подходя к ней с призом в руках, спросил:
- Так какой у вас сегодня праздник? – Прижимаю её к себе и передаю кубок. – Не важно. С праздником, любимая.

Лондон. Бизнес центр.

- Это был шантаж, мисс Аддисон, - проговариваю, как только двери лифта закрываются за нами. Простое слово «мы» делает меня счастливым, но в то же время оно пока что непривычно мне.
- Я просто захотела побыть с тобой. Хорошо, ты быстро сдался, и до угроз мы не дошли… - в глазах Мишель мелькает так несвойственное ей лукавство.
- Угроз? – Это заявление меня веселит, и я начинаю наступать на Мишель. Она делает шаг назад, но в узкой кабинке лифта сразу же упирается в преграду в виде хромированной стенки. Краем глаза смотрю на циферблат и понимаю, что спуск будет хоть и недолгим, но интересным и как никогда приятным. Прижимаюсь телом к ней, ловлю озорство во взгляде любимой, отмечая то, что мы уже учимся понимать друг друга без слов. Поднимаю ладонь, пропуская сквозь пальцы непослушную прядку на лице Мишель, и начинаю целовать её приоткрытые губы, которые сейчас казались как никогда чувственными. Рука продолжает свой путь, скользит по плечу, затем по талии, спускается на бедро, удобнее обхватывает ягодицу и сжимает её. Мишель замирает на долю секунды, потом обнимает меня и всем телом прижимается ко мне. С шумам выбираю воздух в лёгкие, и языком осторожно размыкаю её губы, углубляя поцелуй, понимая, что играю с огнём. Пах начинает пульсировать, тем самым пробуждая ещё и другое желание – нажать на кнопку стоп. Но лифт и без этого останавливается, принуждая меня оторваться от Мишель.
- Так быстро? – Удивляется она, еле контролируя сбившееся дыхание.
Поворачиваюсь и вижу смущенную пожилую женщину, которая возмущенным взглядом сверлит нас, но зайти в лифт не спешит. Двери сами собой закрываются, и, посмотрев на Мишель, мы вместе начинаем смеяться. Прижимаю её к груди и опять нажимаю на кнопку, которая доведёт нас до подземного гаража, где находится моя машина. И если б не вероятность, что охрана может помешать нам, мы б ещё не скоро доехали на нужный нам этаж.
- Какую кухню сегодня предпочитаем мы? – Спрашиваю, помогая Мишель занять место в машине.
- Мы, как всегда, предпочитаем…
- Надеюсь, это не Макдональдс.
- Нет. – Мишель откидывает голову и смеётся, - не он. – И, прислушиваясь к собственному организму, добавляет, - сегодня нам хочется просто хорошо прожаренное мясо.
Не сдерживая смешка, закрываю дверь машины, и, обойдя её, занимаю место за рулём. Немного подумав, сказал:
- Поехали Soho House, - и, нажав на педаль газа, машина плавно тронулась с места.

Soho House

Я намеренно паркую машину подальше от ресторана. Пешая прогулка пойдёт на пользу не только мне, вдобавок никто из нас никуда не спешит. Мишель рассказывает о подготовке к свадьбе и предстоящих планах. Всё настолько запутанно и кажется масштабным, что я даже боюсь представить, если б свадьба не проходила в узком кругу близких друзей и родственников. Уже на подходе к Soho House монолог Мишель прерывает звонок мобильника. Из её обращения понимаю, что на связи моя мама. Отмечаю улыбку на лице Мишель при беседе, что означает о теплых отношениях этих двух главных женщин в моей жизни.
- Сегодня в четыре? Да, мы успеем. Да, я буду с Девидом. Надеюсь вы не против, если я немного вовлеку и вашего сына в эту свадебную суматоху?
Открывая двери в ресторан, обращаюсь к Мишель, когда она заканчивает свой разговор:
- Я так понимаю, меня спрашивать никто не собирается и ставят перед фактом.
- Да милый, ты всё верно истолковал.
- И куда меня ведут?
- На дегустацию свадебного торта, во время которого нужно будет определиться с выбором. Ты любишь сладкое?
Зачарованный её ослепительной улыбкой, мне ничего не остаётся, как поражённо пожать плечами и последовать за ней в помещение ресторана, проговаривая:
- Разве это уже имеет значение? – Тем более Мишель прекрасно знала, что сладкое ем крайне редко и безразличен к нему.
Здесь очень красиво. Небольшие столики и очень удобные кресла создают по-домашнему уютную атмосферу. Мы занимаем место у окна, где открывается хороший обзор на улицу. Забрав у официанта меню, не спешу его открыть и смотрю на Мишель:
- Что мы будем есть?
- Я уже говорила – нам хочется мясо.
Быстро пролистав меню, обращаюсь к официанту:
- Значит принесите нам пока Чаудер и Тендерлоин. С остальным мы определимся чуть позже.

Стенхоуп парк.
День свадьбы.

Мне кажется, эта суматоха никогда не закончится. Последние дни все носились как угорелые, словно времени могло ни на что не хватить. Хотя по моим расчётам всё шло должным образом. Больше всех нервничала мама, и я уже понимал, что в этой суматохе она пытается скрыть своё волнение. И наши успокаивающие слова имели только временный эффект.
Наводя последние штрихи в своём образе, в зеркале слежу за Виктором, который входит в мою комнату.
- Много народа собралось? - Интересуюсь у него, поправляя галстук.
- Достаточно. По моим меркам не так уж и много.
- Как я и хотел.
Сразу же за кузеном на пороге появляется Каролина, с бутоньеркой в руке. Я подготавливаю пиджак, что б ей удобнее было закреплять ей, на что сестра замечает:
- Твоя у Керри. Это для Вика.
Кузен удивленно оборачивается к сестре и с обречённым видом начинает смотреть на маленький цветок, пока Кэр направляется к нему. После эти двое начинают шептаться о чём то своём и как всегда на соей особой волне.
Второй шафер в лице Ленгстона со спокойным видом примыкает к нам. Он, пожалуй, единственный человек кроме моего отца, на лице которого читается полное спокойствие, но его тут же уводит Кэр, аргументируя тем, что и ему нужно нацепить бутоньерку. Друг на ходу бросает, что больше не будет подниматься наверх. а побудет среди гостей.
Посмотрев на свой пустующий карман пиджака, тяжело вздохнул, но точно знал, что младшая сестра меня никогда не поведёт.

Всем привет!

Есть моя вина в создавшейся ситуации. В данном промежутке времени мы топчемся больше года. И ещё могли так продолжать год до того, как начнём играть сюжет свадьбы. Пришлось сделать скачок для того, что б остальные поторопились и начали подтяиваться. Все с участниками обсуждалось, и они обещали долго не тянуть)

Мишель, только вы с сестрой могли обеспечить такую потрясающую компанию на мальчишнике, на который я забил полностью. Придётся впасть в воспоминания

Где-то в альтернативной реальности. Нью-Йорк 1932 год.

В вечерний час Центральный парк был практически пуст. Полуденный зной спал, уступая место долгожданной прохладе. Ещё днём в сенях деревьев снующая туда-сюда ребятня разбежалась вместе с заботливыми мамочками по домам, что бы поспеть к вечерней трапезе. И теперь вокруг царила относительная тишина, которая нет да нет нарушалась криками птиц. В отличии от остальных Девид Шнеерсон никуда не спешил. Его никто не ждал дома. Но безмолвие вокруг понуждало его покинуть и это место. В выходной день он всегда запирал двери свей квартиры на Пикадилли и убегал прочь от ненужных мыслей, которые в тишине четырёх стен громогласным эхом всегда оглушали, грозясь свести с ума мужчину. Этот дом на престижной улице являл собой непозволительную роскошь для простого банковского клерка, но это единственная слабость, которую он себе позволил. Владение столь недешёвыми апартаментами могли вызвать уйму вопросов, но Девид, как всегда, умело манипулировал слухами о своих связях в том или ином обществе (тому способствовала необходимая информация, которую мужчина умело использовал в нужный момент), и со временем лишние вопросы сами собой отпадали. Благодаря этим же методам он и получил заветное рабочее место в банковской сфере. Хотя не стоит сбрасывать со счетов его умение и талант на этом поприще. Последние качества сделали из него преуспевающего и ценного сотрудника в центральном банке Нью Йорка. Он хорошо помнил тот день, как пересёк порог этого заведения в качестве служащего: то был один из незабываемых моментов в его жизни. Он любил свою работу и трудился не покладая рук во благо общества. Клиенты тянулись к Дейву, что б получить бесценный совет по тем или иным вкладам и всегда получали необходимую информацию в мельчайших подробностях.
Несмотря на свою общительность на работе, Девид избегал общения и привязанностей в повседневной жизни. Это получалось не так-то легко. Особенно, когда приходилось посещать различные мероприятия, для поддержания искусно сложенной легенды.
Задумчиво повертев в руках узкополую шляпу, Девид водрузил её на голову, взял в руки трость с изысканно украшенным серебристым узором на рукояти и вновь огляделся: вопреки его ожиданиям, мисс Даниэль нигде не было видно. Он почувствовал некое сожаление от этого просчёта, поскольку в собственных выводах практически никогда не ошибался. Эта девушка рушила стереотипы и тем самым вызывала к себе особое любопытство. После первой не очень то случайной встречи он предполагал, что станет объектом её преследований. Но последующий визит так и не состоялся. Он ожидал вновь столкнуться с ней где угодно: на работе, на улице или на пороге своего дома. Но ничего этого так и не последовало, что и вызвал своеобразный интерес у мужчины. Не потому что, он ничего не знал о ней, а потому что действия этой особы оставались для него непредсказуемыми.
Предстоящее представление в опере было хорошим поводом встретиться с мисс Даниэль в неформальной обстановке, поэтому по возвращении домой мистер Шнеерсон настрочил приглашение и велел слуге доставить по указанному на конверте адресу. Он был уверен, что получит согласи встречи, поэтому вновь сел внимательно изучать имеющуюся информацию, которую ему предоставили ещё вчера. И впервые за долгое время то, что он видел, вызывало у него восхищение.

Представления в Столичной опере всегда пользовалась популярностью, и произведения знаменитого Джакомо Пуччинини, которые прозвучат сегодня в стенах этого здания, вызывали особый ажиотаж у публики. Не сказать, что мужчина особо любил подобные мероприятия, но быть в курсе последних событий в городе просто считал обязанным. Этот вечер совмещал в себе приятное и полезное одновременно.
Мисс Даниэль в ответном письме отказалась от предложения заехать за ней и предложила встретиться у входа в оперу. Он молча принял её условие, хотя всегда любил поступать так, как считал необходимым. Теперь Девид опасался разминуться с ней средь снующей толпы и вглядывался в лицо каждой дамы, которая появлялась в поле его зрения.
Поначалу девушка, случайно поддевшая его за плечо и бросившая смущенное извинение, ничем не привлекла его внимания. Но буквально через считанные секунды Девид напрягся и замер. Медленно обернувшись вслед невинному созданию, вновь пытался найти её среди стремившихся побыстрее попасть в здание оперного театра. И совсем не удивился встретившись с лукавым взглядом, устремлённых на него глаз. Пока мужчина преодолевал образовавшееся расстояние между девушкой и ним, отмечал мысленно, что, несмотря ни на что, мог бы и не узнать её. Но благодаря своей бдительности сумел подметить в незнакомке очень знакомы черты девушки из парка.
Подойдя к ней близко, перехватил ладошку, хрупкость которой не могла завуалировать даже шёлковая перчатка в тон платья. Оставив поцелуй на тыльной стороне руки, Девид услышал:
- Я не опоздала?
Улыбка тронула уголки его губ.
- Вы как раз вовремя.
И жестом пригласив даму пройти вперёд, обратил внимание, насколько изящно она подхватила подол платья и плавно начала подниматься по ступенькам к входу в театр. Изучая её со спины, отметил точёную фигуру девушки и грациозность движений, которым могли похвастаться только великосветские дамы.
Весь концерт они слушали молча, наблюдая за действиями на сцене с оперной лоджии, которую этим вечером заняли они. Этим двоим было что обсудить, но оба пока с особой осторожностью присматривались друг к другу и не спешили начать диалог. И под конец вечера, когда восторженная толпа стоя аплодировала артистам, ни Девид, ни мисс Даниэль не встали с места, продолжая изучать сцену. Более не найдя ничего интересного там, мистер Шнеерсон обернулся к девушке и проговорил всего одно коротенькое слово:
- Как?
И от осмысленного ответа зависела насколько умна та, которая могла стать его союзницей.

Стенхоуп Парк
День свадьбы

– А я видел Мишель! – С гордостью в голосе заявляет мне Эдуард, как только пересекает порог моей комнаты. И сразу же замирает, замечая, что я говорю по телефону.
Я завершаю очередную поздравительную беседу, прячу телефон в кармане пиджака и приседаю перед племянником. Чтоб придать более серьёзный вид своему лицу, специально свожу брови на переносице, когда обращаюсь к нему:
– Правда?
– Да, – он гордо кивает головой и говорит, – она такая красивая!
– Ты тоже сегодня красивый. – Хорошо сшитый костюм безупречно сидит на плечах Эдуарда, и лосьонном уложенные светлые волосы очень идут ему. Одобрительно киваю и, подняв большой палец вверх, добавляю. – Стильно. Даже очень. Может и тебя женим сегодня?
Озорное лицо мальчишки вмиг становится серьёзным, и он испуганно говорит, отрицательно качая головой:
– А у меня же нет невесты.
– До сих пор?! – Я еле сдерживаю непрошенный смех, поскольку не хочу смущать племянника.
– Ему пока рано, – слышу строговатый голос Керри, которая, по всей видимости, давно наблюдает за нами. Встаю с места, подхватываю Эдуарда на руки и одобрительно улыбаюсь ей, оценивая скромный, но очень красивый наряд младшей сестры. Она всегда выглядит безупречно, сегодня особенно. Керри подходит ко мне и целует в щёку.
– Не слушай её, Эдуард. Просто она боится страшной участи ворчливых свекровей.
Улыбка вновь появляется на его лице, а Керри, не реагируя на моё замечание, интересуется:
– Волнуешься? – И начинает сосредоточенно крепить бутоньерку у меня на кармане пиджака.
– Нет. Совершенно, – говорю я, следя за ловким движением её пальцев.
– Приглашённые давно собрались, а Мишель уже готова. По-моему пора спуститься и присоединиться к гостям, – сестра улыбается и еле заметно волнуется.
– Да, пора, – опустив Эдуарда на пол, обращаюсь к нему. – Ну что, пошли? Мне не терпится увидеть, какая Миешль красивая сегодня.

Музыка еле слышно звучит в саду Стенхоуп парка. Сам дом утопает в цветах, а нарядных гостей стало больше, чем часом ранее. Племянник всё ещё крепко держит меня за руку, и все умиления с восторгами, которые должны были быть адресованы мне, достаются Эдуарду. А мне остаётся гордо смотреть на него и принимать поздравления. Хотя всеобщее внимание захватил ещё один конкурент и мой единственный «собутыльник» на вчерашнем мальчишнике. Старшая сестра так и не удостоила меня своим внимание, зато стоит рядом с Кори и, не сдерживаю эмоций, умиляется маленьким Рендаллом. Признаться, я её в некотором роде даже понимаю.

Когда вчера Молли спонтанно явилась в наш дом и взяла мою будущую жену в «заложницы» для воплощения своих очередных безумных идей, младшего Кендалла оставили на моё попечение. Мог бы удивиться столь странному выбору няни, хоть и всего на один вечер, но, зная миссис Кендалл, понимал, что это всего-навсего очередной квест. Рискованный квест, в котором скользило доверие в мой адрес.
Никогда не думал, что маленькие дети могут вселять во взрослых такой большой страх. Особенно когда плачут. Пришедшая на помощь, если быть точнее – громкий плач малыша, Элли была для меня спасением. Всё-таки природа не зря выбрала женщин покровительницами новорождённых созданий. То, с какой ловкостью управлялась наша кухарка с Реном и понимала каждую причину его плача, просто напросто доказывала эту мысль.
На момент возвращения сестёр, у нас с Реном наладилась отличная связь. Нельзя сказать, что всё за меня делала Элли, просто иногда она направляла меня и мои действия в нужное русло опытными подсказками. А ещё, как и предполагал, собутыльничество всегда сближало.

Каролина стоит в обществе семьи Аддисон. Подойдя к родителям Мишель, пожимаю руку Спесера и целую Кори в щёку.
– Смотри, какая прелесть, – Кэр демонстрирует полусонного малыша, который недовольно морщится и потягивается. – Не хочешь его подержать?
Но Кори вмешивается, не давая мне ответить:
– Рен только что поел, а пиджак у Девида тёмный. – И ободряюще улыбнувшись мне, добавляет, – не будем рисковать.
Удивительно, но на самом Рендалле сегодня красовался фрак маленьких размеров.
– Неужели такие шьют? – Усмехаюсь я, оценивая прикид младенца. Эдуард же тянется на цыпочках, чтоб получше разглядеть малыша, который успокоился на руках бабушки.
После того, как мы учтиво перекидываемся парой слов с семейством Аддисон, сестра берёт меня под руку и отводит в сторону. Эдуард, воспользовавшись случаем, примыкает к бегающим туда сюда приглашённым детям. Оглянувшись и убедившись, что нас никто не сможет послушать, начинает расправлять мой костюм и полушёпотом проговаривает:
– Видел, что Виктор пришёл не один?! – В её голосе скользит некое волнение.
Теперь пришёл мой черёд вертеть голову.
– Да не ищи ты так активно его! – Кэр скрывает своё возмущение за натянутой улыбкой. – Мне вот что интересно, он успел сказать девушке, что женат? – Теперь же слышу некие язвительные нотки в её голосе и усмехаюсь. Даже понимаю причину. Помнится, как в первый раз она рассказывала о моменте, когда ей довелось узнать, что Виктор с кем-то узаконил свои отношения. Это было в самолёте перед самой авиакатастрофой. И как говорила сестра, ей казалось, что возмущённые импульсы её негодования и стали причиной той катастрофы, о которой мы предпочитали не вспоминать. Но сейчас отмечаю её спокойствие и то, что она смогла отпустить свои страхи и даже находит повод для шуток.
Удивленно посмотрев на сестру, усмехаюсь:
– Любишь ты его, – и интересуюсь. – Почему подобный вопрос ты не задавала мне при знакомстве с Мишель?
Вопрос застал врасплох сестру, и удивление отчётливо читалось на её лице. Но она быстро нашлась с ответом:
– По крайне ты официально числишься вдовцом.
– Мне кажется, это потому что ты по-особенному любишь Виктора.
– Не говори глупостей, – Кэр хоть и возмущена, но всё равно не придаёт особого значения моим словам, прекрасно понимая, что то просто шутка. В этот момент к нам подходит Керри. Теперь сёстры вместе активно обсуждают «тему дня». Оставив их делиться впечатлениями наедине, направляюсь к остальным гостям.
Стараюсь уделить внимание каждому. Мне даже удаётся познакомиться со спутницей Виктора.
Джулия весьма общительна. Если чем-то и смущена в новом обществе, то ничто не выдаёт её благодаря умению держаться, а ещё с лёгкостью поддерживает беседу. Я узнаю, что она профессионально увлекается конным спортом, что вызывает моё восхищение. И, не упуская случая, предлагаю ей с кузеном:
– У нас в Стенхоуп парке замечательные конюшни. Мы гордимся скакунами, которые обитают в них. Если примете моё приглашение, то буду рад провести один из уикендов в вашей компании здесь. Нам удастся устроить своеобразные соревнования. – И уже обращаясь к кузену, добавляю, – кстати, мы давно не соревновались с Сахарой и Тором.
Джулия обменивается взглядом с Виктором и отвечает:
– Спасибо за приглашение. Я обязательно обдумаю его.
– И обязательно дадим тебе знать, – добавляет Виктор.
И перед тем, как направиться к бабушке, обращаюсь только к Джулии:
– Проследите, пожалуйста, за Виктором, чтоб не смел увиливать от своих обязанностей шафера.
Вдовствующая герцогиня Стенхоуп явно растрогана. С годами ей труднее удаётся сдержать свои эмоции. И не удивительно, что сейчас её глаза наполнены слезами. Мне хочется подшутить и сказать ей, чтоб брала пример с шумной Кармен, которая даже сегодня была в своём репертуаре. Но учитывая её эмоциональное состояние, просто крепко обнимаю и стараюсь успокоить.
Мне не скоро удаётся добираться к Ленгстонам, к которым держал свой короткий путь с самого начала. Ал выглядит очаровательно в обществе своего мужа, и оба светятся от счастья.
– Ну что, готов обречь себя на вечные муки? – Шутка Ленгстона удостаивается тычка в бок со стороны жены.
– Не оставлю же тебя страдать в одиночестве, – усмехаюсь и, когда нарываюсь на строгий взгляд Александры, поднимаю руки вверх, в знак примирения.
– Ваши шуточки понимаете только вы сами, – спокойно проговаривает она, поправляя платишко Кэтрин, которая с интересом оглядывает всё вокруг.
Я не спешу покидать их общество, поскольку здесь чувствую себя относительно спокойно. Нашу беседу прерывает мама, приглашая гостей занять свои места. Она подходит ко мне, берёт в свои ладони моё лицо и с нежность проговаривает:
– Сегодня я полностью разделяю твоё счастье, – её голос слегка дрожит. Следом за ней подходит отец и без лишних слов просто обнимает и ободряюще хлопает по плечу. Когда они отходят, начинаю чувствовать некое волнение, от которого на лбу проступает холодящий пот. Пока протираю его платком, Ленгстон замечает:
– Что, уже готов сбежать?
– Ты приготовил мне пути отступления? – шучу в ответ и прячу платок в кармане пиджака. – Где Виктор? Нам пора занимать свои места.
Кузена замечаю среди гостей. Он помогает Джулии выбрать удобное место. Рядом с сёстрами на первом ряду. После, заметив меня, он подходит к нам с Себом, и мы друг за другом проходим по дорожке, занимая положенное место.
Не смотря на опыт, я и не представлял, что у алтаря может быть так волнительно. Оглядываю всех присутствующих и мысленно остаюсь доволен, что мы с Мишель решили ограничиться только самыми близкими.

Волнение, словно вспышка молнии на небосводе, появилось и тут же исчезло, оставляя место уверенности, сдобренным чувством ожидания. Как оказалось, томительного. Всё потому, что никогда не любил быть в центре всеобщего внимания. Сейчас, пока не видно невесты, взгляды присутствующих устремлены на меня. В основном в глазах гостей читается радость от происходящего и участие, но у каждого всё выражается по разному. Ожидаемое чудо сегодня не свершилось: Спенсер Аддисон не светится от счастья, хотя застывшая вежливая улыбка на лице уже являет собой значимый прогресс в его отношении к происходящему. Судя по общению с накануне прибывшим в Лондон Чейзом, к избранникам дочерей Спенсер в основном проявляет особую «любовь». По мне это проявление особого отцовского пижонства, страдающим комплексом дочек. Кори, за время нашего знакомства, всегда была очень открыта в общении и доброжелательна. И эта милая женщина сейчас не пытается скрыть своего счастья, когда смотрит на меня или мило перешёптывается с мужем Молли.
Из за океана прибыло не так уж и мало родственников Мишель, которые занимают места отведённые для гостей со стороны невесты. Из всех них я запомнил имя её тётушки Даяны и дяди Коула. Они тоже кажутся довольными и счастливыми.
Обычно консервативная аристократия намного сдержаннее проявляет эмоции.
Но маме сегодня с трудом удаётся замаскировать волнение, которое отражается, скорее всего, из-за беспокойства по организации проводимого торжества в нашем доме, нежели из-за моего будущего. И вся причина кроется в её уверенности, что с такой женщиной, как Мишель, я априори буду счастлив всегда. Мне же оставалось гадать чем и когда моя невеста завоевала такое бескомпромиссное доверие Мэри.
По лицам бабушки и отца невозможно понять рады они происходящему или нет. Хотя в отношении отца к будущей невестке виднелся какой-то прогресс. Особенно на протяжении последних дней, когда членов нашей семьи поочерёдно вызывали следователи для дачи показания по делу Мари. Только благодаря стараниям отца, Мишель так и не узнала о проявленном интересе к ней со стороны правоохранительных органов. Инициируя расследование, я и не полагал, что во всё это могут втянуть и близких мне людей.
Кэр хоть и выглядит так же спокойной, но, кажется, она никак не может справиться со своим любопытством, которое вызывает в ней девушка кузена.
Я искренне надеюсь, что Джулия чувствует себя по крайней мере комфортно в новой для неё обстановке. И когда наши взгляды с ней пересекаются, ободряющей улыбаюсь ей.
Виктор, который никогда не скрывал своего пренебрежения к писанным и неписанным правилам высшего общества, и не пытается скрыть скуку, которая явно читается на его лице. Конечно, это немного озадачивает, что столь важный для меня день проходит тягостно для родного мне человека, но ещё и понимаю – кузен, как всегда, в своём репертуаре.
И только на лице одного человек искрится радость и счастье, за что я очень благодарен Керри.
- Ничего. Скоро выйдет невеста, и о тебе забудут, - слышу приглушённый голос друга прямо над ухом.
- Надеюсь, - усмехаюсь и добавляю, подняв голову к небу. – Хорошо, что ещё погода сегодня благоволит.
- К вечеру обещают дождь.
С усмешкой на лице, поворачиваюсь к Ленгстону:
- Ты полон оптимизма, мой друг. Но ничего, это уже будет не страшно.
По плану только венчание должно пройти в саду. Место выбрано из целей безопасности и секретности. Никто из нас не желал, чтоб сегодняшнее событие сразу же придалось огласке. Рано или поздно общественность узнает о нашей с Мишель свадьбе, но для многих так и останется тайной дата и место проведения брачной церемонии. На ближайшие дни в Стенхоуп Парке пройдут различные мероприятия: благотворительные вечера, званные ужины и даже день рождения племянника, в череде которых затеряется это маленькое семейное торжество.
Всё приходит в движение, когда на белоснежной дорожке появляются дети. Цветочные девочки посыпают дорожку белоснежными лепестками, а шествие замыкает довольный Эдуард, который прямиком направляется ко мне. В этот раз с поставленной задачей все справляются более уверенно, и начальный этап церемонии проходит без единой помарки.
Замираю в ожидании той единственной, которую так жду стоя у алтаря. Но в то же время даже мысленно не тороплю, не подгоняю происходящие события. Слишком много было пережито в прошлом, чтобы теперь уметь ценить каждую секунду счастья. А оно заключается в женщине, которая замерла на том конце прохода в белоснежном одеянии, и, несмотря на закрытую вуалью лицо, уверен, что смотрит на меня. Внимательно изучаю её, её безупречный наряд, и чувство гордости начинает заполнять моё естество от того, что эта женщина перед лицом Господа и присевающих сегодня станет всецело моей. Медленно, со свойственной ей грацией, Мишель направляется ко мне, с каждой секундой сокращая расстояние между нами. Когда остаётся несколько шагов, направляюсь ей навстречу и останавливаюсь напротив неё. Замираю на секунду, стараясь запечатлеть в памяти эту картину, когда вуаль придаёт некую таинственность чертам любимой.
- Ты прекрасна, - шепчу так, чтобы было слышно только Мишель, и беру её за руку, после чего разворачиваюсь к сооружённому алтарю, утопающего в белоснежных цветах. Удобно расположив руку Мишель на сгибе своего локтя, продолжаю вместе с ней оставшийся путь. Пастырь, внимательно следивший за нами, поправляет очки на лице и бережно раскрывает библию. Музыка стихает и вместо неё округу заполняет монотонная речь священнослужителя. Внимательно слушаю его и изредка посматриваю на Мишель, ловлю её взгляд и получаю ответную улыбку. Через некоторое время мы подходим к самому важному моменту церемонии – клятвам.

После произнесённых мной слов, подходит черёд Мишель. Она старательно повторяет каждое слово и её голос слегка дрожит. Ободряюще сжимаю её ладонь и под конец речь невесты становится более уверенной, а в голосе улавливаются нотки восторга от сказанного. Я как заворожённый, смотрю на Мишель и вслушиваюсь в каждое сказанное ею слово.
Отдав всю дань традициям, надеваю на безымянный палец Мишель платиновое украшение, оставляю поцелуй на том месте, где холодный благородный металл соприкасался с её бархатистой кожей, и слышу долгожданное:
- Объявляю вас мужем и женой. Жених, можете поцеловать невесту.
С улыбкой смотрю на Мишель и, чувствуя её неловкость, оставляю лёгкий короткий поцелуй на губах.
Церемония завершается, и нас поочерёдно начинают поздравлять родственники. В череде радостных лиц по особенному выделяется бледный Виктор, и я бросаю шутку:
- Ты так выглядишь, словно призрака встретил.
- Призрака? – Он оглядывается на девушек с вуалью, нанятых организаторами свадьбы и стоявших по бокам зоны, отведённой для бракосочетания. – Очень может быть. Спишем на моё недосыпание? Поздравляю, - и мы обмениваемся рукопожатиями.
Под восхищенные взгляды и возгласы родных, мы проходим в сад, где приглашаю Мишель на первый танец жениха и невесты, который мы вместе с ней успели всего пару раз отрепетировать.
- Ты помнишь все па? - Интересуюсь, обняв жену за талию и прижимая её к себе. Слегка выпирающий животик Мишель сейчас соприкасается моим и практически не заметен под ворохом ткани. Она в ответ нерешительно качает головой. - И я тоже. Будем импровизировать.

Фраза "клеймо позора" звучит абсурдно в современном мире, а в обращении к ещё неродившемуся ребёнку - и вовсе отвратительно.
Не знал, что журнал обзора постов "Пульс" является ещё и аналитическим. Всё бы ничего, но детей набивать клеймом умеете знатно. Вы наверное, даже гордитесь собой)
Не волнуйтесь, будущий маркиз Кенсингтонский и герцог Стенхоуп будет с достоинством носить свой титул)))

Как же люди любят вырывать слова из контекста и оперировать ими)

Констанс, я обращался к автору статьи и редактору, который пропустил его дальше редактуры. Не думал, что ты, как оформитель, не имеющий отношения к тексту, сочтешь себя причастной)


Отвечу довольно подробно на твой вопрос, потому что люди удивляются, что окружающие молча обижаются, а они не в курсе, что при делах.
На фоне проходящего конкурса, в котором в Пульсе призывают проголосовать, изощренная клеймация ребёнка в этом же журнале показывает истинную сущность людей и их отношение к детям (статья только доказывает это. Или раз он будущий Торнтон, тогда можно допускать все? Тогда, господа, это уже расизм), которую они так старательно прячут за маской "добродушия и любви" к малышам. Поскольку у людей, которые действительно заботятся о детях, такие мысли не рождаются, а "любитель" защищать их не стал бы пропускать такое в печать. Не зря ж Реджина говорила о умении вырезать, переписывать и цензуре в сдаваемых авторами статьях.

Судя по заданному тобой вопросу, ты считаешь нормальным вмешивать детей во взрослые игры, а ещё и перчить их, клеймить.
Не могу утверждать, но кажется у Реджины был призыв либо писать в таком формате обо всех, либо не выделять никого. А от себя добавлю - особенно клеймить ребёнка(я не просто так выделяю в тексте это словосочетание, чтоб ясно было видно, что мне не так), поскольку остальная часть статьи могла бы выйти в целом забавной.

Я понял, что как один из членов редактологии к перчению и клеймации ребёнка ты относишься нормально) А почему, "как один из членов редактологии" (с), умеющий ссылаться на прошлые выпуски, не стала обращать внимание на нарушение традицый, когда обычно молодожёнов по особенному поздравляли в Пульсе? Но я так понимаю это клеймо на ребенке от вас и было наш с Мишель особый подарок.
На этом все. Что нужно, я сказал ещё вчера.

Исправился немного. Все же речь идёт не о детях, а о конкретном ребенке. Моём.

Уэстморленд, не вплетая тебя в спор, задам риторический вопрос - где пропадает твой альтуизм, когда людей сплошь и рядом обвиняли в расизме и не только?
Ещё один риторический вопрос. В данном контексте я защищаю своего ребёнка, а ты кого?

Таунсенд, не касаясь части "клейма", остальное анализируется так, как мы с Мишель и подаем информацию. Я хоть слово сказал об этом? А вы позволили себе забежать вперёд и говорить о клейме, как о само сабой разумеющемся, что иначе и быть не может. Как ты можешь опираться на факты про будущее (а до рождения ребёнка есть ещё 6! месяцев) и допускать такое к печати, если не знаешь, что будет? А о том, что вопрос с Мари будет решён, я тебе, как игрок, говорил ещё в начале прошлого года. И более того - с самого начала, как стало известно о беременности Мишель, ведётся работа в постах над этим. Или ты о моем ребенке и его будущем думаешь больше моего? Сомневаюсь.
На этом окончательно закрою тему. Было сказано достаточно.

Только увидел. Как игрок, я придерживаюсь правил.

Своего разрешения на подобное я не давал и не дам. И буду делать так, как планировал годами

Стенхоуп Парк

- Ты слышала изреченье о том, что счастье — это подарок для тех, кто его заслужил?
Мишель прижимается ко мне и в задумчивости слегка хмурит брови.
- Что-то знакомое, - говорит, пристально изучая бутоньерку у меня на груди, - если память не подводит, то это… Кант?
Одобрительно киваю, и теснее прижимаю её к себе за талию, продолжая уверенно вести жену в танце.
- Точно. Он самый. – Отмечаю, что мне всё время приходилось открывать в ней что-то новое. - Ты его поклонница или философии вообще?
- Да ладно тебе. Фраза слишком проста, чтобы её не знать.
- Возможно. Так вот, раз цитата тебе знакома, может сможешь ещё и ответить, когда же я его успел заслужить?
Мишель поднимает голову и с нежностью во взгляде смотрит на меня. Заметив мою улыбку, закрывает глаза, качает головой и что-то шепчет. Её еле слышные слова растворяются в музыке, и по движению губ догадываюсь, что она говорит что-то похожее на «не знаю».
Я никогда не любил танцы. Но этот особенный. Мне нравится кружить в своих объятиях Мишель, при этом прижимать её к себе насколько можно теснее, чтобы слиться с ней воедино в танце, со льющимися тактами мелодии настолько, что в очередной раз за сегодняшний день мы с ней абсолютно забываем об окружающей нас толпе. По настоянию организатора свадьбы и мамы, заученный заранее движения всё же помогают нам более уверенно и естественно кружиться в этом вальсе, а грациозность движений Мишель придают особое изящество нашему танцу.
- Всеобщие старания не прошли даром, - замечаю на завершающих аккордах. – Ты прекрасно танцуешь, - и касаюсь поцелуем разгорячённой щеки Мишель.
Проявление моих чувств на людях её немного коробят, и она оглядывается на моих родителей, которые всё это время пытались обратить наше внимание на тонкости морали, которые диктовали аристократическому кругу не демонстрировать публике подобных эмоций. Не то что бы я их игнорировал, просто день сегодня был особенным.
И необычным.
Спешащий к дочери Спенсер Аддисон после церемонии как никогда доброжелателен по отношению ко мне. Его запоздалая добродушность, небывалая учтивость не производят на меня впечатление. И в то же время надеюсь, что проявленное внимание к дочери искренне с его стороны и не являются банальной игрой на публику.
Образцово показательный жест моего тестя служит мне примером для того, чтобы не стоять в сторонке, и, пользуясь моментом, приглашаю леди Стенхоуп на танец.
С виду мама спокойна, как никогда. Только то, с какой силой она сжимает мою руку, с лихвой выдаёт её скрытые эмоции.
- Всё идёт как надо. Разве не так? – Начинаю я, намереваясь успокоить маму, чтоб она немного расслабилась и перестала нервничать.
Мэри смотрит на меня, а улыбка на лице кажется больше грустной, нежели счастливой.
- Да, конечно. Только сегодня я женю человека, который вот уже 34 года был моим сыном.
- Верно, - киваю ей в ответ. – И я им не престану быть после.
Мама отводит взгляд, ещё сильнее сжимает мою руку и начинает пристально изучать движение наших ног, словно боится сделать неверный шаг. Из-за этого я лишён возможности уловить нужный момент и прочесть эмоции, которые изредка проявляются на её лице.
Мне понятны волнение и страх Мэри. Сказывался прошлый опыт, и все эти тревоги не таили в себе ни капли материнской ревности.
- Мне нравится, каким счастливым ты становишься рядом с ней, - сейчас мама смотрит на Мишель.
Слежу за направлением её взгляда и замечаю:
- Оно полноценно, потому что я окружён счастливыми людьми.
Мама наконец-то улыбается, и хватка её руки немного ослабевает.

Непринуждённая атмосфера сегодняшнего дня для меня меняется в тот момент, когда замечаю одного из охранников, склонившегося над отцом. В этом нету ничего необычного: ему всегда что-то да докладывают. Причиной для волнения становится то, как отец меняется в лице. Значит услышанное им служит поводом для тревог. Я резко оглядываюсь и всматриваюсь в гостей, словно могу среди них уловить, увидеть причину осязаемого беспокойства, и опять возвращаюсь к отцу. Он сохраняет внешнее спокойствие, когда кивает головой в ответ, и, выждав недолгую пазу, встаёт со своего места и скрывается в дверях дома.
- Ты не устала? - Обращаюсь к жене, которая казалась как никогда весёлой, и наблюдаю, как охранники друг за другом проходят в сад и старательно держат нейтральную позицию среди гостей. С каждой секундой их становится все больше и больше, в частности сосредотачиваясь вокруг меня и Мишель.
- Есть немного. Что-то случилось? – От её внимания не ускользают перемены в саду.
- Всё отлично, - одной рукой обнимаю её за талию. Ладонь второй руки прикладываю и прижимаю к тому место, где бьётся сердечко нашего сына. - Переговорю с отцом, и поедем.

Громкие голоса доносятся из отцовского кабинета, и я незамедлительно направляюсь туда. Лорд Торнтон сидит в своём кресе и исподлобья пристально смотрит на меня, когда захожу и замечают среди присутствующей охраны ещё и организатора свадьбы, которая взволнованно гласит:
- Это результат халатного отношения к своей работе ваших охранников, Ваша светлость!
Обвинительный тон и манера обращения к отцу звучат забавно, но меня больше интересует причина её обвинений, нежели глупое и непозволительное поведение. Отец взглядом даёт мне понять, чтоб я не вмешивался.
- Мы все связаны обязательством неразглашения. Но моя сотрудница нуждается в немедленном обследовании!
- Знаю. И в ваших же интересах соблюдать свои обязательства. Врач скоро будет здесь, и мы сможем решить этот вопрос полюбовно. Не так ли?
В глазах женщины скользит согласие, продиктованное алчностью. Их переговоры длятся недолго. Когда мы с отцом остаёмся одни, он не тянет, в ожидании вопросов с моей стороны и говорит сразу:
- Кажется, у нас был невидимый гость.
Я выговариваю имя единственного человека, который приходит на ум:
- Мари.

Где-то в альтернативной реальности. Нью-Йорк 1932 год.

Изящные колонны античного стиля на фасаде здания нью-йоркского Метрополитена взвивались ввысь, привнося что-то необычное в строение неоготического стиля, тем самым делая его более величественным. Расположившись на Пятой авеню, он привлекал всеобщее внимание, вызывая восторг с неподдельным интересом не только у прохожих и обычных посетителей, кем сегодня и являлся Девид Шнеерсон: простым жителем многомиллионного города, который решил организовать очередной культурный поход в музей. Многие из окружения, где он обычно вращался, считали этого мужчину большим любителем искусства, поскольку частые посещения различных выставок иначе и не могли толковаться. К его счастью. И только он знал, что не все выставки и не всегда привлекали его искреннее внимание. Картинные же всегда навевали на него откровенную скуку. Но сегодня его внимание привлекала не живопись в выставочном зале, а само помещение, которое по его подсчётам не подверглось особым изменениям сравнительно с чертежами, которые, при одобрении проекта, попадут в руки к Пианисту для изучения и составления плана действий.
Девушка с жемчужной серьгой в ухе и пронзительным взглядом внимательно смотрела на Девида с полотна на противоположной стене. Мужчина изучал творение Яна Вермеера долго, пристально и бесцельно, пытаясь сосредоточиться на собственных ускользающих мыслях. После последней встречи с мисс Дэниель ему было неспокойно. Он просчитался. Грубо и непростительно. Последствия этой ошибки могли быть плачевными – как всегда на кону была свобода Пианиста. Своими неосторожными действиями Девид чуть не подвёл его. Последствия этой ошибки могли быть плачевными. Но им повезло. Или же нет? Пока рано, очень рано было делать выводы. Хотя его вина была только в том, что он так безоговорочно доверился Гному. Тому доказательство откровение девушки в опере. Их подкачали, и виновный будет наказан. Шнеерсон пока не знал, как, но Картеру он уже не завидовал. Правила есть правила, и Гном, сам того не подозревая, их нарушил. Наказания не входили в обязанности Девида, и он решил сосредоточиться на Мисс Леруа.
Она тоже считала его с Пианистом. Давид усмехнулся. Неудивительно… Загадочная личность таинственного преступника вызывала вопросы у многих, как у добропорядочных граждан с сыщиками, так и у людей, вращающихся в криминальном мире. Шнеерсон был одним из немногих, кому выпала честь знать пианиста лично. Гордился ли он этим? Наверное столько не сами знакомством, сколько созданной личностью Пианиста. Человек не просто загадка, а головоломка. Если удача и дальше будет благоволить ему, то в будущем ещё и легенда!
Немало вопросов у него вызывала сама мисс Леруа. И ещё беспокойство. Несмотря на то, что Девид испытывал искреннюю симпатию к девушке, доверия она у него не вызывала. Всё это казалось странным. В особенности то, что она год просто так, без алчных мыслей и намерений хранила его тайну с Пианистом. Просто так ли? И в нём всё больше закреплялись подозрения, что мисс Дениэль играет свою особую роль. Неужели двойного агента? Если да, то делает это так же ловко и мастерски, как сменяет свои образы. Надежда в её голосе на скорую встречу после просмотра представления ощущалась очень отчётливо. Хотя, кажется, она и не пыталась скрыть своих эмоций. Наигранные или искренние? Никогда ещё Девид не пребывал в таком смятении, как сейчас: ему очень хотелось идти на это дело, но доверие незнакомой личности подвергало риску всему тому, что тщательно строилась годами.
Встав со своего места, Шнеерсон оглянулся: зал постепенно наполнялся посетителями, поэтому он решил полюбоваться другими шедеврами творчества и искусства, которые в стенах Метрополитена были в изобилии. Девид ещё вернётся сюда. Чуть позже. Сейчас же, предвкушая предстоящее свидание с мисс Леруа, он продолжал думать и понимал, что рано отступать: девушка ещё может завоевать необходимое доверие. Правда, время безжалостно поджимало, и в противовес ему работы было немерено.


Всё то же помещение, всё те же картины. Только посетители уже другие. На этот раз внимание Девида завоевала другая девушка. Не с картины. Она с грациозным спокойствием передвигалась от полотна к полотну, внимательно изучая каждую деталь своими пронзительно-голубыми глазами. Выставка явно вызывала восторг у девушки, поскольку едва заметная улыбка практически не сходила с лица, позволяя на щеках отобразиться ямочкам, которые ей были очень к лицу.
- И чьим же шедевром Вы так пристально любуетесь?
Девиду не нужно было поворачивать, чтоб узнать обладательницу голоса. Тем более он сейчас здесь в ожидании встречи с ней.
- Природы, - проговорил он и повернулся к новой посетительнице музея. – Добрый вечер, мисс Леруа. Я рад, что вы не проигнорировали моё приглашение.
- Взаимно, - проговорила она рассматривая развешанные на стенах полотна, так и не удостоив мужчину взглядом.
- Пройдёмся? – Предложил Девид, указывая на выход. Сейчас здесь было не только людно, но и в добавок к этому мужчина знал, что полноценно не сможет сосредоточиться на предстоящей важной беседе с мисс Леруа.
- Не боитесь упустить из виду? - сейчас Даниель наблюдала за девушкой, которая привлекала внимание Девида.
ОН отметил наблюдательность мисс Леруа и в последний раз бросил взгляд на прекрасную незнакомку.
- Если суждено, то мы встретимся вновь, - Девид жестом пригласил Даниэль к выходу.
- А если нет? – проходя вперёд, поинтересовалась девушка.
- То встретимся в следующей жизни.

В большом промежуточном коридоре было менее людно, все посетители спешили в поисках нужного зала, не обращая внимания на Даниэль и Девида.
- Жаль конечно, но я была не против полюбоваться творениями импрессионистов и постимпрессионистов.
Продолжая слушать монолог девушки в области искусства, Девид думал, где можно с большей пользой провести эту встречу - сегодня любая выставка в этих стенах его мало волновала.
- У нас будет немало поводов вернуться сюда. А сейчас - как на счёт истории: зала доспехов и оружия? Предполагаю, он пользуется не таким большим спросом, - предложил он девушке.
- Будет ли он нам так полезен? - Сказано серьёзно, без капли кокетства, так свойственный представительницам слабого пола.
Мужчина усмехнулся, оценивая её проницательность:
- Не настолько, но будет. Поверьте.
Чуть погодя, внимательно изучая отполированные доспехи рыцаря, прибывших сюда из-за океана, Даниэль поинтересовалась:
- Вы пожелали встретиться со мной не ради приобщения к историческим событиям прошедших веков? Не так ли?
Девид неотрывно смотрел на профиль девушки, пытаясь уловить что-то необычное в проявленных эмоциях.
- Да. – Он слегка кивнул. - Вы верно заметили. Прошлое, в отличии от будущего, меня мало волнует.
- Так обсудим Ваши тревоги, которые могут оказаться моими. Вы готовы пойти на сделку?
Последняя фраза была произнесена очень спокойно, но всё же выдала нетерпение девушки. А волнение и сомнения, кажется, ей были чужды.
- Я? С чего вы решили, что я должен идти на сделку?
На лице мисс Леруа появилось удивление, когда она наконец-то посмотрела на Девида.
- О чём вы? Не понимаю.
Девид ждал этого вопроса. И загодя подготовил ответ:
- Пианист - та личность, о которой ходят много слухов, но никто не знает, кто он. Я из тех счастливчиков, кому довелось знать его лично…
Говоря это, он всматривался в глаза девушки, в которых мелькали отблески удивления.
- Постойте. Что вы хотите этим сказать?
Шнеерсон усмехнулся:
- Вы сделали странные выводы. Быть информатором - не значит быть Пианистом.
- Так вы не Пианист? – Даниель быстро взяла под контроль свои эмоции и говорила очень спокойно и сосредоточенно: доспехи ей были уже не так интересны, как минутой ранее.
- С чего Вы взяли? Конечно, нет. Но я тот, кто может вызвать его интерес к предложенному Вами делу. Только как понять, чем Вы заслуживаете доверие и в чём будет заключаться выгода Пианиста от того, что он возьмётся помогать Вам вернуть семейную реликвию?

Стенхоуп Парк.

- Вашу поездку на Ибицу стоит отменить.
Я задумчиво рассматриваю разложенные на столе предварительно сделанные снимками, ища смытый из памяти силуэт среди множества гостей, и, не подвергая тщательному анализу сказанное отцом, проговариваю:
- Я не буду отменять медовый месяц.
- Это ни к чему. Я только предлагаю откорректировать маршрут. – Он встает с места, начинает застёгивать пиджак и поправлять воротник с бабочкой, - А пока нам лучше вернуться к гостям. Уже завтра лично займусь сбором всех сведений.
Я сомневаюсь, что наша поездка с Мишель может подвергнуться хоть какой-то опасности, но, мысленно прикинув возможные последствия, не возражаю, понимая, что стоит свести все риски к минимуму, учитывая положение жены. Собираю все бумаги в одну стопку и передаю отцу, наблюдая, как весь этот ворох скрывается в верхнем ящике письменного стола. Может его голос при разговоре и звучит спокойно, но по сведённым на переносице бровям понимаю, что всегда собранный и уверенный в себе герцог Стенхоуп крайне напряжён.
- Ты прав, - проговариваю, с давящей горечью осознавая, что полноценное удовольствие от сегодняшнего дня уже никак не получить. Но проявленная осмотрительность отца служит знаком мне, что в этот раз ему не безразлична создаваемая мною семья. – Спасибо.
Не обращая внимание на мою благодарность, он направляется к выходу из кабинета.
- Не думаю, что наше отсутствие останется незаметным. А это вызовет не мало вопросов.

Мишель нет среди гостей. Отсутствие невесты вселяет в меня тревогу, которое клокочущей паникой начинает биться где-то в груди. Осматриваюсь вокруг с не присущим мне волнением пока отец не проговаривает:
- Мне доложили, что в последний раз видели, как новоиспечённая маркиза направлялась в малую гостиную.
Удивленно смотрю на него и понимаю, что наверняка невысказанное опасение читалось на моём лице. Отец не смотрел на меня и, на первый взгляд, можно было предположить, что его внимание никак не сосредоточено на мне.
Не мешкая, направляюсь обратно в дом, отмечая про себя, что становится сложнее контролировать собственные эмоции.

Она сидит в ворохе белоснежного шёлка. Несмотря на всю внешнюю грацию и хрупкость, я знаю, что в ней есть что-то непоколебимое: не раз доводилось сталкиваться с её волевым характером в котором не было места женскому лукавству. Подхожу близко и по взгляду понимаю, что ее терзают сомнения. Бесполезно скрывать от Мишель случившееся, поскольку любой мой ответ послужит ещё большим поводом для поисков ответов на терзающие её вопросы.
Я делюсь с женой последними новостями и ещё больше убеждаюсь, что таить от неё что-либо бессмысленно. Я полностью разделяю её переживания, в то же время чувствуя безмерную ответственность и за Мишель, и за нашего малыша. Больше всего на свете желаю, оградить её от всех проблем. Но непредсказуемость Мари не даёт расслабиться ни на секунду ни мне, ни ей. До сих пор не могу понять причины её непонятных мне поступков и предугадать последствия. Сложнее всего разобраться в смысле этой искусно созданной театральной постановки, режиссёром которого являлся человек возникший из «мира мёртвых».
Я всячески заверяю Мишель, что всё под контролем. И поясняю положительную сторону того, что Мари вышла из тени:
- Это позволит нам быстрее вычислить её. Я уверен, у нас наконец-то появится долгожданная зацепка, которая поможет разрешить эту головоломку.
- А как же детективы. Они пару дней назад заверили нас, что Мари мертва и дело закрыли! Привели в пример даже усопшую в мире мёртвых Леди Ди, что по аналогичным слухам жива даже она.
Я прижимаю Мишель к себе.
- Любимая, - прикасаюсь губами к её лбу, - не забывай, тебе нельзя волноваться. Давай не будем вспоминать её. Хотя бы в ближайшие дни. – Отстранившись, смотрю жене в глаза. - Нам пора вернуться к гостям. Всё будет хорошо.
Сомнение в глазах Мишель являет отражение моего: впервые в жизни я не уверен в собственных словах.
- Ах вот вы где?! – даже не поворачиваясь, уже узнаю обладательницу голоса. – Вас нигде не сыскать. Мишель, что с тобой?! Неужели он успел тебя обидеть?
В потоке нескончаемых слов и беспочвенных обвинений наша с Мишель невзгода постепенно меркнет.
- Всё нормально, Молли, - проговаривает жена, и понимаю, что сейчас готов пройти через тысячи крестов её коварной сестры, лишь бы суметь отвлечь внимание Мишель от гнетущих мыслей.

Вечером, под громкие возгласы присутствующих, мы с женой покидаем Стенхоуп Парк.
Этот день, не смотря на нотки горечи, останется для на с Мишель особенным.
Устроившись удобно в машине, Мишель с тяжелым вздохом опирается головой о моё плечо:
- Я так устала, а нам ещё предстоит перелёт.
- Поездка. Длинная.
Она вновь выпрямляется и удивлённо смотрит на меня:
- Нам стоит соблюдать осторожность, а планы о нашей поездки были известны многим.
Мишель неотрывно смотрит на меня и анализирует сказанное мною. Ничего не говоря, она обворачивается проверить, надёжно ли закрыта перегородка, разделяющая часть пассажирского салона от водителя. После, перекинув ногу через мои, она удобно устраивается у меня на коленях, и тихо проговаривает:
- Долгая, говоришь?
От одного поцелуя жены усталость как рукой снимает, а в паху становится невероятно тесно.

Лондон. Сентябрь.

- Молли, здравствуй!
Со временем нелёгкие отношения с родственниками жены сошли на нет, и мы успели смириться с привычками друг друга. Благ жили по разные стороны океана.
- Девид! Признайся, ты соскучился по мне или по моим квестам?
- По всему и сразу, но у меня к тебе просьба. Мне нужные некоторые фотографии…
Моли не дает мне договорить, перебивая:
- Для квеста? Например: найди Пикачу в Нью-Йорке.
Я не сдерживаю смеха.
- Как-нибудь в другой раз. Сейчас меня интересует конкретные фотографии со свадьбы. Особенно интересует та, где Мишель танцует с моим отцом.
- Обязательно, но с ней прилажу ещё и фото Пикачу.
- Как знаешь, передавай привет Рену и Чейзу.
Даю отбой и оглядываюсь на новое здание в Кенсингтонском районе. Последние пару недель поисков удобной квартиры наконец-то увенчались успехом, и сейчас мне не терпится преподнести долгожданный сюрприз жене. Через час мне нужно заехать за ней, но до этого необходимо решить ещё один вопрос.
После нашей с Мишель свадьбы Мари более никак не даёт о себе знать. Никаких знаков, никаких намёков. Вычислить её среди гостей так и не удалось, но присутствие «покойной жены» на нашем тожестве послужило хорошей зацепкой для дальнейшего расследования. За эти пару месяцев Найджел сбросил для нас немало сведений, но всё равно расследование вновь вошло в тупик.
Время поджимает. До рождения нашего малыша осталось совсем немного времени, и если Мари пристально следит за событиями, связанные с нашей семьёй, то должна заценить последнюю новость. Я знаю, что рискую, но ещё и понимаю, что ей нужен хороший толчок. И я даже знаю причину, которая поможет мне в этом деле.
Молли не заставляет долго ждать, и нужная фотография вскоре оказывается у меня. Непонятное изображение наверняка со скрытым на нём пресловутого Пикачу особо выделялись среди свадебных с припиской: "Ваше испытание началось, милордство". Усмехаюсь и перелистываю дальше.
После изучения снимков не мешкая совершаю ещё один звонок, уже знакомой журналистке:
- Кармен, здравствуйте. Это Девид Торнтон. Да, верно, он самый. У меня для вас есть некоторые сведения, касающихся перемен в моей личной жизни. К ним прилагаются так же фотографии. Да, вы правы, слухи о моей свадьбе ходят давно. Хотел приоткрыть занавес обществу по данному вопросу. Нет, это ничего не будет стоить. Простой подарок для общества от нашей семьи.
После окончания разговора рассматриваю на смартфоне присланные снимки. Особое внимание уделяю фотографии, где отец танцует с Мишель. Для меня особо ценен проявленный жест его добродушия, когда простым танцем с моей женой герцог Стенхоуп дал понять окружающим – Мишель полноценный член семьи Торнтон.
Отправляю фотографии нужному адресату и направляюсь на машине за Мишель, чтоб вернуться сюда через час. Подарок для жены я выбирал достаточно долго, и ни капли не сомневаюсь, что он ей придётся по душе.
Не забываю, и в ответ отправляю Молли картинку воздушного шарика с Пикачу. И через считанные минуты получаю смс в ответ: "От твоего Пикачу уже плохо", а рядом красуется закативший вверх глаза смайлик. Вновь усмехаюсь и набираю ей ответ:"Ну что заказывали".

Где-то в альтернативной реальности. Нью-Йорк 1932 год.

- Половина суммы? – Задумчиво проговорил Девид.
Впервые за всё время общения неокрепшее доверие по отношению к Даниель дало трещину. Несмотря на учтивость и проявленную воспитанность, благородство в какой-то степени было чуждо Девиду: в их своеобразном беспринципном мирке этому чувству не было место. Нужно было быть крайне наивным, чтоб поверить в платежеспособность девушки. Столь огромная сумма была ей по силам, он в этом не сомневался. И это убеждало его в том, что догадки, которые не давали ему покоя, всё же оказались верны: мисс Леруа решила играть по крупному. Если это так, а в этом он не сомневался, то его расчёты не подведут ни Пианиста, ни саму мисс Леруа.
- Звучит весьма заманчиво. А пока, может будем постепенно продвигаться к выходу?
- Так Вы согласны? – Даниель казалась немного взволнованной.
- Мисс Леруа, признаться, условия, произнесённые вами устно, наверняка устроят Пианиста. Но без сомнений, он потребует гарантий, что не останется в наклад. Поскольку время поджимает, надеюсь, все сомнения окончательно развеять и приступит к выполнению задачи уже завтра.
На следующий день, после рабочего дня, Девид наблюдал за слугой, который размеренными движениями сервировал стол к ужину. Сегодня днём он получил послание от Даниель с просьбой встретиться. Он был уверен, что она предоставит сегодня гарантии для будущей сделки, и поэтому назначил ужин у себя дома. Пора было приступать к более конкретным действиям. Они и так долго ходили вокруг да около, теряя драгоценное время.
У Девида были уже намечены планы на предстоящее событие, и, в случае всестороннего согласия, он готов сразу приступить к обсуждению поставленных целей. Дело предстояло нелёгкое, но очень волнительное. Это будоражило и вселяло азарт. Он любил сложные задачи и никогда не оставался в стороне. В этот раз, при участии мисс Леруа, дело обещало быть более интересным и насыщенным неординарными событиями. Он не сомневался, что Даниель полна сюрпризов. И ещё не раз удивит его. Но не настолько, чтоб шокировать или, что хуже, оставить с носом. Девид редко просчитывался, но в любой ситуации старался не переоценивать себя, иначе мог бы потерять свою бдительность, которой очень гордился. А этого ни в коем случае нельзя допускать.
К назначенному времени мисс Леру так и не приехала. Через некоторое время Девида посетили сомнения в том, что девушка вообще приняла его приглашение встретиться с глазу на глаз. Но они тут же рассеялись, поскольку послышался громкий стук в входную дверь. Приостановив слугу жестом, Девид лично направился встречать свою гостью. Распахнув дверь, он поприветствовал очаровательную Даниель:
- Надеюсь, Вы ко мне не с пустыми руками, мисс Леруа.

Спасибо, Мэри
Меган. Не откажете?) Спасибо за подарок