Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Франция. Париж.

Крошечный балкон моей квартиры на улице Барбет утопает в темном бордо клематиса. Цветы, величиной с ладонь, растут в огромной кадке на соседнем балконе справа, уже полностью оплетенным садовой лианой. Их посадила писательница, переехавшая из Америки два года назад.
Балкон слева принадлежит Пьеру и забит сомнительного вида пластиковыми ящиками с фурнитурой и обрезками тканей. Каждое утро он встречает меня наглой улыбкой и словами:
- Как насчет моих фирменных тостов с ежевикой?
Три с половиной недели я держала оборону и гордо отворачивалась, игнорируя предложение. Но сдалась после звонка родителей, оповестивших о встрече с "женихом".
- Не думай, что я так просто тебе забуду эту "чертову пятницу".
- Тогда нож так и останется под моей подушкой.
- Тосты.
- Где дверь, ты знаешь.

- Это невероятно. Даже имени не сказали. Ладно мама, она любит напустить туман и заинтриговать. Но папа! Папа всегда прямо говорит.
- Повлияла романтичность момента? - выдвигает безумную теорию Пьер, ставя передо мной тарелку с тостами.
- Нереально.
- Тогда шантаж.
- Маман может. А нет, смс оказывается. Вчерашняя.
- А я говорил тебе, что надо иногда хотя бы проверять наличие телефона. Не дозвониться же, - дю Вилль нетерпеливо жует тост и пытается заглянуть в мой телефон через весь стол.
Смотрю на него скептически. Он говорил. Сам вспоминает про чудо техники только когда нужно заказать пиццу.
- Завтра они назначили ужин. Банкир и милый. Последнее явно от мамы, первое от папы.
- Милый банкир? Дорогуша, это провал. Он низенький и лысый! Поверь мне, я видел банкиров! Обманывают, как пить дать.
- Любопытно же...Я же не собираюсь сразу замуж. Схожу, посмотрю и только.
- Сходить с тобой? Я могу посидеть за соседним столиком! В случае чего благородно выступить на твою защиту.
- Интересное предложение. Спасибо. Но если понадобится, я могу отбить ему нос и печень. Бул научил.

До указанного местом встречи Л'Амбрози всего десять минут пешком. За окном июнь, шесть часов вечера и моросящий дождь. Столь длительная поездка в Лондон несколько примирила меня с неотвратимостью дождя, даже преподнесла своеобразный подарок. Мне не нужно оборачиваться, чтобы увидеть сизый город на мольберте у стены. Казалось, помню каждую его черточку, каждый прозрачный мазок акварели. Каждую каплю лондонского дождя, размывшего нежную фактуру краски, тем самым неожиданно придав холсту очаровательный и завершенный вид. Если смотреть дольше, погружаться глубже в дымчатый воздух над Темзой, можно уловить тонкий аромат дорогих сигарет. Тех самых, которых иногда так сильно не хватает в легком парфюме Пьера.
Оторвавшись от меланхоличного наблюдения за дрожащими на ветру бордовыми лепестками, возвращаюсь к шкафу за джинсовой курткой. Решение прогуляться до ресторана не желает исчезать и заставляет обуть светлые кеды с цветочным принтом вместо запланированных босоножек.
Промокшая брусчатка на площади Вогезов скрипит под резиной подошв. Сквозь темные облака кое-где прорываются одинокие солнечные лучи, раскрашивая охрой прозрачные капли. Прохожие на бегу накрываются газетами, куртками, сумками, а я вижу только улыбку на лице мальчишки, упрямо отказывающегося от материнского зонта.
На входе в ресторан любезно встречает метрдотель, интересуясь, ждут ли меня. Отвечаю, что наверное ждут и называю свое имя. Провожают к столику, желают приятного вечера и важно удаляются на свое место. "Жених" сидит спиной и все что я успеваю рассмотреть, пока он не оборачивается, - это матово-серая ткань делового костюма.
- Реми? - удивленный возглас слишком громкий среди позолоченных подсвечников и надменных богачей.
- Привет. Вивьен, - он улыбается, склонив голову набок, словно ожидая приговора. Прежде чем понимаю, что делаю, бросаюсь на шею, крепко прижимаясь всем телом. По спине скользят знакомые руки, стискивая в объятьях. Боюсь задохнуться, но еще больше боюсь отпустить. Смеюсь в плечо, чувствуя как привычно стягивают волосы, собирая часть в кулак. Пытаюсь приподняться на носочках, чтобы поцеловать, но мы так близко и тесно, что не получается.
- Я так скучал, - тихий шепот на ухо и сожаление в кончиках пальцев, когда приходится разжать объятия, чтобы пропустить посетителей.
- Реми. Ты изменился, - руки непроизвольно тянутся проверить то, что видят глаза. Но подходит официант и разрушает сияющую теплоту момента. Рестораны почему-то не предназначены для встреч с первой любовью.
Не глядя в меню, позволяю ему сделать заказ. Влажную куртку вешаю на спинку стула, пытаюсь придвинуться ближе, но мешает официант, расписывающий чудесный букет очередного совиньона. Пользуясь моментом, рассматриваю Реми и с удивлением понимаю, что все же не так сильно он изменился, как показалось вначале. Волосы больше не свяжешь в забавный хвостик, но кончики все так же выгорают на солнце. Глаза утратили бесшабашность, но сохранили лукавые искорки. А улыбка по-прежнему заставляет улыбнуться в ответ.
- А ты - нет.
В этот вечер много громкого смеха и воспоминаний. Первый курс, пока учились вместе. Сумасшедшее лето и дождливый сентябрь, когда он ушел. Казалось, что нет стен Л'Амбрози и гула посетителей, только шумные коридоры Сорбонны и пустая квартира на узкой улочке.
- Я рада, что ты тогда сделал выбор. Ты не выглядишь сожалеющим. И я благодарна за то, что сказал прямо, не выдумывая нелепую ложь, как герои мелодрам.
- Иногда сожалею. И очень сильно, - Реми сжимает мою руку и тень мгновение прячет его лицо, но потом он улыбается и мираж растворяется.- Да к тому же ты обожаешь мелодрамы! Я просто избавил себя от жалких потуг придумать что-то достойное.
- Если и обожаю, это еще не значит, что желаю превращать в мелодраму собственную жизнь!
- О бог мой, как я скучал по нашим просмотрам и твоему ворчанию.

- Это был потрясающий вечер. Спасибо.
- Давай подвезу тебя, - Реми помогает надеть просохшую куртку и вытаскивает из-за воротника волосы. Всего лишь на секунду оказываюсь в Лондоне, на несколько недель назад, чувствую теплые руки, кутающие в шарф и прохладные глаза напротив. Тряхнув головой, улыбаюсь и выхожу из кольца его рук.
- Не надо. Здесь недалеко, - пожимаю плечами и только потом вспоминаю.
- Ты не переехала, - потрясенно шепчет Реми, а после подхватывает и кружит, сбивая с ног выходящих из Л'Амбрози людей.
- Пусти, - смеяться уже больно, но и остановиться нет сил, - Я иногда бываю рациональной. Искать новое жилье было бы глупо.
- Серьезно?
- Ладно, я просто влюбилась в эту квартиру.

- Я бы хотел увидеть какая она внутри, - Реми прислоняется плечом к стене рядом с дверью моей квартиры.
- Даже не мечтай. На кофе звать не буду, - поиски ключа по многочисленным карманам куртки продолжаются уже вторую минуту.
- Ну Вив, я так устаааааал, с ног сбился выбирая тебе букет. Да еще на работе веселье.
- И где букет?
- Все они были таки некрасивыми, недостойными тебя, - эти "щенячьи глазки" раньше заставляли меня делать все, о чем бы это хитрый прохвост не попросил. А сейчас то ли растерял хватку, то ли Пьер поспобствовал формированию устойчивости к умильным мордашкам.
- Реми Этьен Лоренс, поезжай домой и проспись перед завтрашним рабочим днем. В полдень можешь позвонить, и мы сходим на ланч. Как друзья.
- Признаться, я надеялся, пусть даже без особого усердия. но ведь никто не запрещал мечтать?
- Реми, я тебя обожаю, даже немного больше, чем мелодрамы, но только не замуж. Не хочу возвращаться к тому, что было.
- Мы можем построить что-то новое.
- Не можем. Послушай, пожалуйста, и пойми. Пять лет назад я пошла бы за тобой куда угодно, сделала бы все, что понадобилось. Ты решил иначе. Решил не ломать мне судьбу, что было очень драматично, и принять семейный бизнес. И я еще раз скажу "спасибо" за это решение. За возможность самой выбирать каким делать следующий шаг. Теперь моя очередь. Не связывай себя ненужными обязательствами. Где-то есть девушка, которая станет твоей женой, тем самым превратив тебя глупо улыбающийся комок счастья. Тебе только нужно дождаться ее.
- А говорила, что не желаешь превращать свою жизнь в мелодраму.
- Много ты знаешь о женщинах, Лоренс. Спасибо. А теперь спокойной ночи, - приподнявшись, целую его в щеку и подталкиваю обратно к лестнице.
- Вероломство - ваше имя! - приложив руку к груди, театрально декламирует и спускается по ступеням.
Широкая улыбка не сходит с губ даже тогда, когда слышу:
- Так это наш банкир? И ты отшила? Можно я заберу его себе?

***

Лофт в Помпиду настолько разрушен, что непременно вызовет восхищение одноразовой галереей, как и сомнения в реальной возможности пережить вечер. Хозяин вечера - очередной поклонник таланта Пьера, расхаживает среди гостей и хвастается не столько выставкой, сколько новым костюмом от подающего надежды молодого дизайнера дю Вилля. Сам Пьер активно заводит знакомства и очаровывает всех без разбора. Уверена, что к утру он приползет ко мне считать полученные визитки и рассказывать сколько раздал сам.
Волнительно наблюдать за тем, как люди рассматривают твою работу. Наблюдать за их реакцией. Одна дама с сигаретой в длинном мундштуке сильно напоминает Одри Хэпберн и улыбается, растягивая тонкие, накрашенные алым губы. Наверное, Лондон напомнил ей кого-то. Другой мужчина долго смотрит, вглядывается в прозрачный туман над рекой и хмурится. Возможно, его воспоминания не такие приятные как у той дамы. Или как у девчонки в яркой желтой юбке, что-то восторженно щебечущей подружкам.
От своеобразного развлечения меня отвлекает Реми, касающийся плеча под тонкой тканью кимоно.
- Вив, хочу познакомить тебя со своим другом. Вивьен, это Эдвард Дантонс, мой незаменимый помощник в делах и добрый друг с колледжа. Эд, это Вивьен Рейнолдс, создательница того чудесного Лондона и моя подруга. Тоже со времен колледжа.
- Весьма приятно, мсье Дантонс, - вкладываю руку в протянутую ладонь и легко пожимаю, - Рада встретить друзей Реми.
- Зовите меня просто Эдвард. Столько о вас слышал, что могу с уверенностью заявить, более прекрасной леди еще не встречал. Американка нарисовавшая Лондон и выставляющая его в Париже. Кто же вы на самом деле?
- Эдвард, неужели вы хотите еще раз услышать банальщину о даме и ее обязательной загадке?
Реми извиняется и отходит в сторону, чтобы в очередной раз поговорить по телефону. По возвращении громко сокрушается о том, что без него не могут даже в такой день, и убегает, оставив призрачный поцелуй на щеке и компанию Эдварда на вечер.

Верле как всегда встречает уютом и смешанным ароматом только что обжаренных кофейных зерен и свежей выпечки. Когда выставка надоедает, а Эдвард оказывается интересным собеседником, прекрасно разбирающимся в искусстве, наш спор о лучших годах творчества Моне плавно перетекает в негодование необразованными нечестивцами, путающих Клода с Эдуардом, за столиком теплого кафе.
Кофе дышит пряностями и щекочет щеку оседающим на коже конденсатом. Разговор постепенно закружился вокруг импрессионистов в общем и вышел на вираж о Ван Гоге, когда мимо прошла девушка с подсолнухами на брюках. Эдвард едва ли не со слезами на глазах жалуется, что хочет Звездную ночь над Роной на всю стену в своем кабинете, но странным пьяницам в красных беретах он не верит, в отличии от милых рыжих девушек.
- Хорошо, Эдвард, - его умение добиться желаемого не может не вызвать восхищения и улыбки. - Завтра можно наведаться в офис и изучить фронт работ?
- Разумеется. О, кого я вижу. Мсье дю Вилль!
- Пьер? - с удивлением оборачиваюсь и действительно вижу дю Вилля. Вот только в дверях, пропуская даму вперед, задерживается Бастиан.
- Нет, - Эдвард улыбается, и в напускном простодушии нет ничего приятного. - Месье дю Вилль! Присоединяйтесь с вашей очаровательной дамой к нам. Ты же не возражаешь?
- О нет. Добрый вечер.
Пока Бастиан знакомит нас со своей спутницей, раздумываю над линией поведения. Решаю припомнить Пьеру позже в очередной раз выходку, а с Бастианом мило улыбаться и заказать ему что-то сладкое. Например, блинчики с абрикосовым вареньем. Пьер долго смеялся и возмущался, когда я рассказала ему о ведерке с мороженным и Фёрте. Но смеялся больше и жалел, что не видел лица старшего, поедающего сладости, которые ненавидит.
- Мы здесь обсуждали Ван Гога и его влияние на формирование постимпрессионизма. Не желаете присоединиться?
- Предпочитаю Дали и его влияние на сюрреализм, - мадемуазель де Соранс укладывает клатч на столик и устремляет свое внимание на мсье Дантонса.

- А не прогуляться ли нам? Подышать воздухом и полюбоваться ночным Парижем?
- С удовольствием.
Нам с дю Виллем остается только согласиться и по желанию изобразить радость от предстоящей прогулки. Но Париж в самом деле прекрасен в любое время суток, нужно просто взглянуть внимательнее. И через десять минут радость и смех от шуток Эдварда вполне настоящие.
Ветер теребит длинную бахрому и путается в ногах, кусаясь за большие пальцы в круглых вырезах босоножек. Свет фонарей плавит воздух жидкой медью, сливаясь с волосами Эдварда. Ночь согрета потрескивающим электричеством и его улыбкой.

В день летнего солнцестояния весь Париж поет. Звенит, играет. Дрожит и живет музыкой. Fete de la musique наполняет улицы города музыкантами всех расцветок и винтажа, стирая границы между условностями. Париж превращается одну огромную сцену, с которой звучит все. От классики до рока, от народных мотивов до электронной. Но больше всего мне нравятся ритмы Африки, что пульсируют на набережной Бранли.
Реми идет по улице, каждый шаг наполнен энергией, а глаза светятся. В руках у него футляр со скрипкой и моя ладонь. Этот день - единственный, когда он позволяет себе полностью расслабиться и погрузиться в то, что любит больше всего на свете. В музыку. Он забывает о работе и становится тем парнем, в которого я когда-то влюбилась, увидев у фонтана Сен-Мишель.

В кармане джинсовых шорт вибрирует мобильный, отвлекая от задорной мелодии, наигрываемой спонтанно образовавшимся мини-оркестром. Реми занят тонкими струнами и перекрестными шагами, поэтому пробираюсь сквозь небольшую толпу и отвечаю на звонок.
- Привет. Мне нужна твоя помощь.
- Пьер?
- Нет. Бастиан.

В неопределенном будущем. Франция. Париж. Учим дю Вилля плохому

На свете много чужих нервов.
Ни к чему трепать свои.

Льняные волокна холста сохраняют свой нетронутый цвет заварного крема уже второй день. Старая деревянная палитра испещрена давними не выводимыми пятнами и свежими мазками масла. Смешивать сразу все цвета не логично и не практично, но у нас за рациональность отвечает дю Вилль, который спокойно перечитывает гражданский кодекс в обед воскресенья.
Мысли хаотичны и нет возможности уцепиться за одну. Увидеть образ, деталь, цвет, хоть что-нибудь. Это так сильно раздражает, что дохожу до желания просто опустить ладонь в краски и вымазать холст отпечатками. Со вздохом опускаю руки и усаживаюсь на потрескавшийся табурет.
- Не получается?
Качаю головой и утыкаюсь лбом в бедро остановившегося рядом Баса. Творческий кризис - страшное и малоприятное занятие, а самое противное то, что как из него выбраться ты не понимаешь. Сидит внутри и медленно затягивает в черную дыру депрессии.
Бас кладет ладонь мне на плечо, кончиками пальцев касаясь темного зеленого пятна краски, поставленного выскользнувшим из рук тюбиком. И эта смешная неаккуратность наталкивает на мысль.
- Ты когда-нибудь пробовал рисовать?
- Нет.
- Почему?
- Не возникало желания.
Выпрямляюсь, чувствуя потребность обратить его в свою веру. Заставить попробовать что-то новое и далекое от его привычной сферы деятельности.
- А хочешь попробовать?
На меня смотрят с подозрением. Причем с подозрением в моих же умственных способностях.
- Пожалуйста? - когда делаешь умоляющим выражение глаз, главное, не перестараться, а то испугаются и сбегут. Тренировки с Пьером не прошли даром, потому что Бас вздыхает и закатывает рукава домашней рубашки. Я тут же подскакиваю с табурета, вручаю ему палитру с кистью и разворачиваю за талию к холсту.
- И что делать?
- Опусти кисть в краску. Любой цвет, какой захочется, - внимательно наблюдаю за его действиями, хочется подпрыгивать на месте от нетерпения.
- Дальше?
- Нарисуй что-нибудь, - предлагаю и все же не сдерживаюсь и приподнимаюсь с пятки на носок и обратно.
- Конкретнее.
Закатить глаза не дает понимание его привычки придерживаться четкого плана даже в таком невероятно простом деле, как приготовление кофе.
- Линию, например.
Кисть оставляет яркий бирюзовый отпечаток. Линия, удивительно ровная, тянется от одного края холста ко второму, по мере уменьшения краски сходя на нет.
- Так не годится. Мы же не будем открывать в тебе кубизм с постмодернизмом. Давай начнем с чего-то более...ммм...приятного.
Сосредоточенно нахмуренных бровей я уже не вижу, потому что становлюсь за спиной и кладу руки на его плечи.
- Расслабь, - медленно веду вниз, легко растирая напряженные мышцы. - Никуда же не торопимся.
Одну руку укладываю поверх его, сжимаясь вокруг, исправляя наклон кисти. Вторую опускаю раскрытой ладонью на живот, чтобы контролировать дыхание. Из-за разницы в росте приходится прижаться всем телом и привстать на носочки дабы уложить под подбородок на плечо и видеть холст.
- Не напрягайся. Дыши медленно, - вместе делаем несколько вдохов и выдохов, прежде чем опускаем кисть. - Закрой глаза и не думай. Просто веди.
На этот раз линия получается изогнутая и прерывистая, похожая на вспененные о гондолы волны Венеции.
- Еще? - почему-то шепот кажется уместным, будто если сказать громче, можно нарушить очарование момента и сбить настрой. Потянуться, чтобы набрать еще краски. На этот раз разбавленной сиренью. - Глаза.
Он кивает и вслепую ведет по переплетенным волокнам льна. Улыбаюсь в шею, потому что теперь ясно вижу Венецию в ультрамариновых всполохах заходящего солнца.
Все еще обнимаю, поглаживая кончиками пальцев сквозь нагретую теплом его тела ткань рубашки. Моя рука так же еще лежит на его, но теперь не направляет, а просто обозначает присутствие и обещание помощи.
Я настолько увлекаюсь плавными движениями и будущей картинкой, что пропускаю момент, когда он останавливается и задерживает дыхание.
- Все же, не мое.
- Совсем-совсем? - обнаруживаю свою ладонь ниже, а пальцы - продетыми в зазоры между пуговицами, рисующими на коже кружочки. - По крайней мере, ты попробовал.
- Да.
- И вернул мне вдохновение. Спасибо.
Легкий поцелуй за ухом и по касательной на щеке. Освободив руки, забираю палитру и кисть в намерении дорисовать абстрактный город на воде.
- Можешь продолжать читать свои законы.
- Нет уж.
Меня разворачивают и подсаживают на узкий выступ комода, заменявшего мольберт. В попытке пристроить палитру в безопасное место все таки пачкаю руку и оставляю небольшой след на холсте. Мстительно улыбаясь, прикладываю измазанную ладонь к его щеке:
- Самое время перейти к искусству боди-арта.

Держись от меня поближе.


Франция. Париж.

Непонятно каким образом, но скрипка Реми органично вписывается в мелодию Пиаф, смешиваясь с хрипловатым уличным роялем. Вокруг - встревоженная известной музыкой толпа. Ничего не стоит подтолкнуть подпевающую вполголоса Нору вперед. Ближе к музыкантам, к Реми.
- Давай, - одними губами и ободряющая улыбка. Увлечь двух помешанных на музыке людей исполнением одной композиции - надежный способ связать их мысли как минимум на эти три минуты.
- Теперь можно немного отдохнуть, - подхватив дю Вилля за локоть, вытаскиваю из узкого круга. Сейчас нет никакого смысла сливаться с восторженными слушателями и хлопать в ладоши для поддержки. Реми и Нора охвачены музыкой, своей страстью к ней и немного друг к другу.
- Твоя невеста? - теплый камень фонтана шершавым боком щекочет ноги, а мелкие брызги оседают на легкую ткань рубашки. Отсюда хорошо слышен набирающий обороты на припеве голос Норы.
Бастиан кивает, сосредоточенно наблюдая за бьющими струями воды. Втиснувшись в единственное свободное место у прохлады, мы так близко, что можно уловить разогретый утренним солнцем аромат одеколона и сигарет.
- Все не так страшно, как казалось в Лондоне? - брошенного на меня взгляда не вижу, рассматривая цвет пробившейся между плит травы. Сочный зеленый с темнеющими полосами там, где травинки примяли. Продолжаю говорить, потому что удивительно легко это делать. - Мне она нравится. И Реми, кажется, тоже. Твоя мама сильно расстроится, если счастливый брак несколько задержится?
- Даже слишком, - он разворачивается, аккуратно избегая столкновения с артистом, создающим огромные мыльные пузыри и присаживается рядом на бортик. - Но, полагаю, она справится.
- Конечно, - улыбаюсь, болтая ногами, задевая косточкой на лодыжке светлую ткань его джинсов. - Дю Вилли сильны духом.
Первый раскат грома не слышен вдалеке, затерявшийся эхом среди домов с черепичной крышей. Теплые капли растворяются в толпе, едва ли обращая на себя внимание, но до тех пор пока дождь не усиливается, заливая беспечных людей словно из ведра.
В общей суматохе теряю из виду Реми и Нору, но крепко держу за руку Бастиана, когда оказываемся под полосатым навесом летнего кафе. Отбив место за крошечным столиком у менее удачливой пары, усаживаюсь и достаю телефон. Пусть Лоренс и большой мальчик, найдет себе развлечение, предупредить все же надо. Дю Вилль напротив проделывает то же самое. Это вызывает усмешку и понимающий взгляд разделенный на двоих.
Оба телефона коротко звонят, оповещая о сообщениях.
"Обсуждаем Корелли. Задержи Человека В Свитере. Часа на три."

Наш столик крайний в ряду, и дождь изредка мажет прозрачными полосами совсем рядом. Отодвигаюсь дальше от края, ближе к теплому Бастиану, но даже это не спасает от мурашек, бегущих по ногам. Невольно отмечаю продуманный свитер.
Грея руки о чашку с фруктовым чаем, наблюдаю за темными тучами и сверкающими молниями. Прохладный воздух дышит озоном и свежестью, наполняет каждый вдох иррационально расслабляющей энергией.
- Почему вы с Пьером такие разные? - вопрос срывается прежде, чем успеваю себя остановить.
- Наверное потому, что Пьера баловали маман и бабушка, а меня - отец и дед, - он улыбается, осторожно и точно, будто выверяет каждое движение. Мгновенно становится интересно, а может ли иначе? Широко, не задумываясь? Когда уже сводит щеки, но перестать улыбаться никак невозможно?
- Так вот откуда у него предрасположенность к поэзии и ярким цветам, - понимающе киваю, утаскивая с плетеной тарелки палочку песочного печенья. Бастиан смотрит так, будто знает великую тайну, но делиться не спешит. Это заставляет размышлять, каким именно пыткам его подвергнуть, чтобы выдал секрет.
- Как вы встретились?
- Когда он въезжал в соседнюю квартиру. Случайно ударила его по носу своей дверью. После этого заявил, что я ему обязана по гроб жизни и не избавиться теперь от его общества никогда.
- Он всегда был легким. И тебе действительно не избавиться от него никогда.
- Не то, чтобы очень хотелось, - пожимаю плечами, старательно изображая безучастность, - Безлимитный доступ к его коллекциям может и покрыть некоторые неудобства. Почему Лондон?
- Возможность построить что-то относительно свое.
- Относительно?
- Фирма - семейное дело. Почему Париж?
Своеобразная игра "вопрос-ответ" отнюдь не перенасыщена деталями, но факты, сформулированные несколькими короткими предложениями, дают иногда даже больше для понимания, чем часы пустой болтовни. Бастиан берет заказанный вместе с печеньем апельсин, пару раз прокручивает в ладони и начинает чистить.
- С детства мечтала. Училась здесь и осталась. Люблю его... - совершенно забываю, за что именно люблю Париж. Все внимание приковывают его руки. Простые и точные, доведенные до автоматизма движения и зеленовато-желтый сок, стекающий по длинным пальцам. Неосознанно тянусь, чтобы стереть матовые капли. Успокаивая себя наличием здорового исследовательского интереса, стираю большим пальцем особенно проворную дорожку сока, уже почти подобравшуюся к манжету свитера. Понимаю, что это далеко не исследовательский интерес. Потому что прикасаться хочется не для того, чтобы изучить модель, и позже перенести на бумагу, а прикоснуться только для себя, оставить всего целиком и полностью.
- Так значит, апельсины вместо шоколада? - подаю дю Виллю салфетку, другой вытирая свою руку. - Апельсины в шоколаде?
- Просто апельсины, - он снова улыбается и протягивает мне половину очищенного фрукта.

Дождь заканчивается так же неожиданно как начался. Радостные горожане высыпают на улицы, разноцветными всполохами раскрашивая потемневшую мостовую. Париж снова звучит переливами всех стилей, радугой нот, кружится в танце и сиреневом закате.
Наш танец не похож ни на один из существующих и похож на все разом. От танго, навязываемого аккордеоном, остаются лишь базовые шаги и сбитое дыхание. Для вальса - расстояние между ничтожно, а моя рука лежит на высоком вороте вместо предписанного чуть выше локтя.
Смех вокруг, довольные улыбки и музыка делают шаг легче и дают чувство общности, принадлежности к чему-то большему, яркому и светлому, связанному одним желанием. Но даже магия Парижа не способна заставить дю Вилля танцевать техно.
Легкий поцелуй все еще призрачно держится на губах, вызывая невольную улыбку, пока Реми провожает меня до квартиры. Он воодушевленно пересказывает услышанные от Норы новости, вмешивая свои восторги.
На футляре его скрипки появилась новая компактная подпись. Усмехаюсь, закидывая руку на его плечо:
- Кто-то влип.
- По самые уши.
- Радует.
- Ну еще бы.
- Тссс.

***

- Я не поеду в Колетт* только потому что тебе надо выяснить, что замышляют конкуренты.
- Но меня туда не пускают.
- Нечего было критиковать их методы исполнения плечевого шва и хамить персоналу.
- Неправда, я был предельно вежлив. А швы просто ужасны.
- Сегодня воскресенье, Пьер, максимум, куда я выберусь это Лувр де Антикэр* и только ради Дантонса.
Далее получасовой монолог о том, как же его обидела жизнь, что подсунула такую вредную соседку и несговорчивую подругу. На стенаниях о вероломном Эдварде я сдаюсь и привычно сбегаю из собственной квартиры. Везет тем, с кем дю Вилль работает, чем же они прогневили высшие силы?
В качестве транспортного средства до Пале Рояля беру старый велосипед, бесконечно отбрасывающий левую педаль. То, что в плетеной корзине забыты рабочие - старые и заляпанные краской, летние кроссовки замечаю уже на полпути, когда возвращаться слишком лениво.
Мысли неторопливо крутятся вокруг уже намеченной углем Роны и Дантонса. Тот совершенно не возражал работать бок о бок, да еще так активно не возражал, что пришлось выгнать его со всей макулатурой в конференц-зал. Пробурчав что-то о наглости вольных художников и стеклянной стене, он гордо удалился из кабинета, в который теперь нужно простое деревянное кресло для поддержания атмосферы. Если в этом магазине ничего не найдется, придется ехать на рынок. А там, уверена, найдется масса других вещей, которые столь же прекрасны, как и бесполезны. И от покупки которых мне никак не удержаться. Как, например, то невероятно красивое серебряное кольцо с бирюзой и геральдическими лилиями, что купила неделей назад на ярмарке.
Антиквариат ценен историей, которую может рассказать, вовсе не качеством материалов из которых сделан. За мое кольцо обещали трагичную судьбу графини, погибшей на второй день после свадьбы. Она надела подарок мужа - перстень, дарованный королевой его бабушке за верность. Украшение стало символом чистоты и невинности и передавалось по женской линии. И если девушка оказывалась опороченной - она исчезала. И никто после не мог ее отыскать.
Интересно, а у дю Виллей есть своя история?

Левая педаль по своему обыкновению зашаталась, намекая и предупреждая. Но слишком поздно обращаю внимание, отвлекаясь на бронзовую живую статую под густыми кронами каштана. Успеваю только коротко предупредить идущего впереди мужчину и на несколько секунд теряю управление велосипедом.
Идущий впереди мужчина оказывается поминаемым всуе дю Виллем. И одна радость - это не Пьер. Не придется скупать половину кондитерской. Но, черт подери, как поступить с Бастианом? Купить скрепок или антисептик?

Неожиданно Марэ и потертые джинсы. Ловкие руки и мазок масла на золоте печатки. Решаю простить долг, все равно цена оказалась непомерно велика.
На предложение познакомиться с котом отвечает в основном любопытство. И совсем немного - желание побыть рядом, отодвинув намерение все же добраться до магазина.
Велосипед первые пять метров везу сама, аргументировав решение травмами и отправив джентльменские манеры гулять подальше от Парижа. После пяти метров дю Вилль молча опускает здоровую ладонь на сидение, помогая сохранять равновесие.

Горе-транспорт оставляем в подъезде, замаскировав под часть стены. Каменные ступеньки старого дома звонко отзываются на каждый шаг, а недавно покрашенные перила скрипят под пальцами.
В дверях нас встречает серый кот, оценивающе оглядывая и обнюхивания на предмет наличия вкусного. Улыбнувшись, приседаю, чтобы почесать Епистафия за ухом.
- Как ты умудрился? - спрашиваю кота, довольно отиравшегося вокруг свободно опущенной руки. В ответ урчание с интонациями "уметь надо". Молча соглашаюсь и размышляю что конкретно входит в это "уметь надо".
Кот проворно запрыгивает на только что расправленную юбку и укладывается на коленках с видом "почеши меня".
Отвести взгляд от зеркала заставляет тонкая полоска шрама и память о той ночи. О том, как тепло и комфортно было. И как не хочется упускать шанс почувствовать это снова. Желательно без ранений.

Сладкий воздух булочной пахнет корицей и яблоками. Значит, можно принести Пьеру его любимый штрудель и отдохнуть от потока безумных идей. Мадемуазель Мерсье проворно крутится между небольшими столиками, принимая и доставляя заказы. Как только она замечает нас, тут же оказывается рядом и набрасывается на Бастиана:
- А мое платье уже готово? Готово? Готово-готово-готово? Я буду самой красивой на выпускном. Ты же помнишь про бант? Такой большой и розовый на спине? Скажи, что уже готово и могу примерить?
- Мелина! Не приставай к мсье дю Виллю! Нетерпеливая какая!
- Но папа!
- Вернись к работе! Ах простите, мсье дю Вилль, не удержать мне темперамент своих женщин всего дважды в год. На Рождество и школьный бал.
Не выдерживаю и смеюсь, уткнувшись лбом в плечо Бастиана, который в очередной раз объясняет, что вышла ошибка.
- Ох, я снова это сделала? Снова перепутала? О мой бог, Пьер не простит. Вив, ты же не скажешь ему? Не скажешь, нет?
- Не скажу, - проглатывая смех, важно киваю.
- Жак! Ты опять держишь посетителей на пороге?? Мелина, немедленно проводи к столику.
- За что люблю непонятно, - вздыхает Жак Мерсье на окрик жены и возвращается за кассу.

- Скучаешь по Англии?
- Скорее по возможности не посещать светские мероприятия.
- Да, на них бывает иногда скучно, - согласно киваю, отламывая кусочек бриоши.
- Иногда? - наигранно недоверчиво приподнятые брови.
- Ладно, почти всегда. Хотя на них можно встретить знакомых и уговорить сбежать.
- Зачем тогда тратить время? Если можно просто позвонить знакомым и сбежать сразу.
- Хороший вопрос. Но вряд ли бы ты позвонил Дантонсу, чтобы встретиться и сбежать. Вы оба друг друга не выносите.
- Когда долгое время остаешься лучшим в своем деле, чужаки воспринимаются как заклятые враги.
- И сейчас ты - чужак, хоть и француз, а он - лучший, которого заставили двинуться с пьедестала?
- Именно.
- Интересная у вас, юристов, логика.

На обратном пути нагружены пакетами со свежей выпечкой, аромат которой вызывает зависть прохожих. Тротуары заполнены лениво торопящимися горожанами. Многие с детьми, собаками, всеми, кого удалось вытащить из постели в воскресенье. Поэтому нет ничего удивительного в том, что черный лабрадор вырывается и бежит, радостно повизгивая. Длинный поводок путает ноги и цепляется за ремешки босоножек. Нелепо взмахнув руками, роняю творожные булочки и падаю на дю Вилля. Он удерживает, свободной рукой обнимая за талию. Без отчетливо переживаю за штрудель и свое колотящееся сердце.
Хозяйка собаки, молодая женщина с пятилетним ребенком, искренне просит прощения и выпутывает непослушного питомца из колец поводка. Ее предложение возместить ущерб, нанесенный булочкам, отклоняю, Пьеру и так слишком много вкусного достанется.
И только после того, как виновники трагедии скрываются за углом, вспоминаю, что можно и отлипнуть от Бастиана. Разгладив смятую рубашку, делаю шаг в сторону. Тонкие ремешки соскальзывают, и нагретый солнцем камень мостовой касается босой ступни.
- Вторые за неделю, - обреченно бурчу и поднимаю вторую ногу, чтобы снять обувь. А после выбросить теперь уже бесполезную пару в ближайшую мусорную корзину.

Рабочие кроссовки совсем не сочетаются с зеленью платья, но меня это мало волнует. Сцена прощания смешно похожа на киношную. На низеньком крыльце Бастиан, ступенькой ниже - я с велосипедом. Тянуться к губам слишком далеко и чуточку банально, поэтому ловлю его руку и оставляю осторожный поцелуй на оцарапанной коже.
- Кажется, нам пора перестать видеться из-за баснословного количества травм, которые я приношу, - улыбаясь, отпускаю руку и сажусь на велосипед. - До скорой встречи, мсье дю Вилль.

Когда чужая ладонь опускается на плечо, вскрикиваю, заглушая Бейонсе в наушниках. Негодующе смотрю на Дантонса.
- Я звал тебя пять раз, - констатирует, не оправдывается. - Сходим на обед, обсудим твою нездоровую увлеченность музыкой, под которую танцевать можно только в специально отведенных местах.
- То есть, обедать мы не будем? - опускаю руку с широкой кистью в синей краске. - И чем это тебе не угодила горяченькая поп-дива?
- Эта горяченькая поп-дива заставляет тебя танцевать, тем самым отвлекая половину собрания в конференц зале.
- Разве меня видно?
- Открытая дверь и стеклянная стена.
- Прости?
- Да чего уж там, благодаря тебе у нас теперь миллионный контракт. Так что меньшее, что я могу - это обед. И, возможно, вечер танцев.
- Заманчивооо.
- Сейчас у меня еще одна встреча, а после можем идти.
- Хорошо, мне как раз надо за чистой водой и свежими красками.

Если с водой мне помогает милый стажер на побегушках Эдварда, то за краской отправляюсь сама, не приведи господь разольют, уронят, раздавят мягкие тюбики. Кто знал, что кроме красок в корзине велосипеда остались кисти, растворитель и телефон. Кое-как ухватив все, медленно продвигаюсь ко входу, прикладываю колоссальные усилия, чтобы не уронить ничего. И естественно все богатство падает, стоит только столкнуться с кем-то в дверях.
Первое, что я вижу, это то как быстро пачкается синим белоснежная рубашка. Пальцы инстинктивно пытаются оттереть пятно, но только размазывают краску по ткани. Поднимаю голову и не сдерживаю усмешки на полный укора взгляд.
- Мисс Рейнолдс.
- Мсье дю Вилль.
О сдержанности не может идти и речи, когда ухватив за галстук, притягиваю к себе и быстро целую сжатые в линию губы.
- Не хмурься. Уверена, у тебя есть запасная рубашка.

_______________________________
*Colette - модный концептуальный магазин объединяет высокую моду и дизайн.
*Louvre des Antiquaires - огромный антикварный и мебельный гипермаркет, где можно найти все – от перстня с печаткой микенской эпохи до вазы в стиле модерн.

Половину утра думала, почему мужикам не дарят цветы. Так и не поняла.

Так это был ты)) А я уж думала, чьи то слюни, на Таунсенда грешила))) Спасибо.

Вот как "обязательно" можно убрать, и заменить на что-то типа "как-нибудь, под аккомпанемент свистящего на горе рака"))

Знали бы вы шо там за дед. Воспитатель из него невероятный)

Спасибо

места знать надааааааа))

Это хорошо, я рада)))

Эдик, солнце мое, с днем рождения! Ты же знаешь, моя любовь к тебе безгранична, поэтому решила подарить труселя. Бухла и приличного тебе и без меня надарят) Поэтому пользуйся и радуйся))




Басю, конечно знаю, смиренно ожидаю))
Джей, и вас смиренно ожидаю)
лишь бы ожидать, ничего не делая))

О том, как мадам и мсье Внезапность выходят на охоту.

Париж.
- Не уверен, что тебя понадобится вся эта одежда, - дю Вилль стойко, не без скептицизма наблюдает за лихорадочными сборами.
- Не понадобится, - усаживаюсь рядом с горой одежды, ногой вытаскивая чемодан из-под кровати. - В этом жарком. В этом неприлично. В этом слишком прилично.
- Напоминаю, что мы там на два дня.
- Да-да, не забудь смокинг, - киваю, одновременно пытаюсь закрыть замки. В ответ смиренный вздох.
- Может выложишь что-нибудь?
- Ты прав, не влезет твой смокинг, - по-новой перебираю вещи, не зная, что оставить дома. Пальцы хватают тонкую ткань и тянут из-под вороха платьев.
- Пижамы?
- В Лас-Вегасе не спят, детка,- подвигав бровями, выбрасываю из чемодана пижамы.

Пьер стандартно непонятлив и легко внушаем спросонья, что нам на руку. Епик и Жако остаются в гостях у великого кутюрье, который бесконечно жалуется на невообразимую наглость и беспардонность некоторых живущих по соседству особей.
- Будь проклят тот день, когда я решил поменять нас с Басом местами. Вы слишком много путешествуете!
- Не завидуй, твой Милан не забыт.
Дю Вилль роняет голову на стол и оживает, только тогда, когда ставлю рядом с ним чашку кофе.
- По приезду сделаю чизкейк.
- Зачем ты ему обещаешь мой чизкейк?
- Он ест чизкейк??
- Без сахара и с апельсинами.
- Извращенец.

Первые несколько часов полета ответственно не мешаю Басу заниматься своими делами, развлекаясь скетчами и ерзанием в кресле под ритмы мисс Ноулз.
Слушать столь замечательную музыку дю Вилль может ровно две с половиной песни. На "Who Runs The World?" он сдается возвращает наушник.
- Ладно, я не хотела этого делать, но ситуация требует, - переключаю папки и протягиваю обратно провод.
- Откуда у тебя лекция о последних изменениях в законах по независимым директорам в компаниях?
- Скопировала с твоего ноута. Так увлекательны эти твои изменения, и голос приятный, - зеваю, устраивая голову на плече Баса. - Если усну, разбуди, хочу знать, чем там закончится дело. Стало лучше или нет.

Вегас. Отель Сезар Палас.
Девиз вечера: где та малина, которую нужно испортить?

Пока дю Вилль входил и выходил через служебный вход, занимала себя повторением ритуала "Собираемся на свидание" Барбары Новак. Облака мыльной пены, розмариновое масло и Дин Мартин, умоляющий взволновать его.
Бас возвращается в самый важный момент, отвлекаюсь на приветственный поцелуй и продолжаю попытки нарисовать вторую стрелку ровно.
- Только что принесли отглаженный смокинг, висит на дверце шкафа, - информирую, не отрываясь от зеркала, в приоткрытую дверь видно двигающегося по номеру дю Вилля. - И еще заказала обед. Так что откладывай свои бумажки прочь.

Шелковые концы галстука-бабочки вытягиваются в классический черный бант, расправляю острые уголки. Опустив руки, разглаживаю несуществующие складки на рубашке.
- И почему так редко вижу тебя в смокинге. Безобразие. Сходим в Париже в оперу?
Бас кривится, явственно демонстрируя свое отношение к сему виду искусства.
- Что, совсем нет?
- Если ты сильно хочешь...И хорошо попросишь, - он наклоняет голову и ведет кончиком носа по щеке, приближаясь к губам.
- Помада, дю Вилль, - на выдохе, потому что его пальцы цепляют тесемки белья, двигают легкую ткань, касаются кожи. - Измажешься.
- Какой ужас, ведь я не смогу воспользоваться краном с горячей водой. Но если ты настаиваешь, - пожимает плечами и убирает руки, оставляя мягкую линию ласки на талии.
- Пойду за платьем, - и если мои бедра покачиваются сильнее, чем обычно, то это просто потому что я вредная, - И у тебя ничего не выйдет. Мы все равно пойдем.
- В казино или оперу?
- И в казино, и в оперу.

Проиграв половину в рулетку и крэпс, понимаю, что просить дю Вилля подуть на кости не лучшее решение за вечер. Оставшуюся половину спускаю на покер, старательно изображая девицу из Айовы и мадам из Нью-Йорка попеременно. Бас играть отказывается, заминая тему крайне эффективным способом. Оставляю его секреты нераскрытыми, тонущими в сокрушенном вздохе от смазанной помады.
О запрятанных на "черный" случай фишках в декольте вспоминаю в дамской комнате, поправляя съехавшие ленты. На радостях утаскиваю дю Вилля обратно к столам, но его отвлекают скучные разговоры на непонятные мне темы.
Удачу мне приносит "девица из Айовы" и ее бесконечный треп, способный свернуть даже тренированные блондинистыми модельками уши "папиков".
Прижимая к груди фишки как драгоценные подвески Трандуила, спешу поделиться счастьем с Басом, ловко избегаю дяденьку в шляпе, пропахшего Мальборо и виски. Судьба выдвигает счет за удачу, и, оступившись, собираюсь пропахать носом ковровое покрытие казино. Но Бас успевает, на полу оказываются только добытые непосильным трудом фишки и соскользнувшая с ноги синяя "лодочка".
- Для всеобщей безопасности предлагаю тебе сразу держать меня крепко и не отпускать, либо носить на руках.
- Не самый худший вариант.
Держась за локоть дю Вилля, нагибаюсь, чтобы расправить бант на заднике и захватить разбросанные фишки. Одна катится дальше, оказываясь вне зоны досягаемости, бьется о мыс лакированной туфли и подхватывается ее владельцем. Мужчина любезно возвращает кусок пластика вместе с внимательным взглядом.
– Мы знакомы?
- Вряд ли. Я бы ни за что не забыла такой нос. Римский. Вам пойдет лавровый венок. И в профиль, - задумчиво представляю еще тогу и красный плащ вместо костюма, - Ох, простите. Давайте познакомимся. Вивьен Рейнольдс. И Бастиан дю Вилль. Ваша дама не будет против, если мы присоединимся к шампанскому?

Ты все же восстановил)) Спасибо.
Таки не зря вчера будоражились))
Сыр и набережная, где-то мы потеряли чай и вечер))
О тачке разговор мы имели) итс рилли геттин сириос)
Дедуля Морис, естественно, вне конкуренции, любимый дю Вилль. Мадлен - экономка?
И да, думаю, отсутствие одеял мы как-нибудь переживем. Хоть простынку выдадут от сквозняков?)

Я как Фарик. Под чаек, овсяночку, с утра просмотрела газету как приличные люди в Англиях всяких))
Спасибо за крутой выпуск. Пунктирчики осталися) И зеленый цвет) Джей канечно со всех сторон прекрасен)))
Кстати, кто-то заметил, что когда выбираю исхи, дю Вилль улыбается? А когда Настя - сурофф?))
О "мужицком выпуске". Мысль о плейбое проскочила))напополам с мыслью, что все содержание уместится в коньяк, вздохи и непонимающее "бабы")))
Эдик, солнце мое*нюхает розичку* ты решил спроецировать свою любовь ко мне на дю Вилля?))

Шаня, дитенка моя, поздравляю с постом! Встречи - это круто!! особенно, когда не вляпываешься в них)) Уэсли и фотограф - козлы, между ног по хузяйству зарядить!! А Антонио классный! И вилочка для фондю тоже)
Дю Вилль, я конечно понимаю, трепетной и тонкой организации ты товарищ, но я соскучилась ))

АААААААААААААААААААААААААААААААА*превращаясь в Алишу* Скорпиоооооооон! АААААААА)))
Рииии, иди ко мне, будем плакать!! он же прекрасеееен, оспади, как я жду второй сезон!!! уолтер, он же...ммммм....нет слов, ну хоть хто-то еще смотрит в моем окружении))) Причем это единственный сериал, который мне хочется пересмотреть)) Ри, будем заливать горе на пляже в бикинях))
Дю Вилль, поклялись, поклялись. Хотя я не особо верила в исход приемлемый, но ты продержался дольше, чем прикидывала)) И нех меня подбивать, меня взятками ласкооооооооой надо))

Уолтер лапочка!
Довод, да, конечно. Птичка должна жить. Иначе Епику будет скучно)
Обсудить? Давай обсудим. *старательно сохраняет серьезное выражение лица* Причину активности мы уже выяснили: во всем виноват Таунсенд, ничего нового)) Второй вопрос: тебе мало забот?))

Не бывает слишком весело, дю Вилль. Птичка остается.
Понятно, хочется еще. Кроме студентов делов у тебя нет?)
Саботировать? *недоуменно* Что такое саботировать?
С добрым утром)

Джей, не бурчи, о ком нам еще говорить) Чаю?)
Адельчик, поздравляю с днем рождения, желаю побольше желаний)) Цветочки и тара для походов по гостям)

*подозревает неладное* Таунсенд))) что ты наделал)) Теперь мне придется включать режим ведьмы в ревности))))

Да-да, я случайно туда забрела, на Ам, как увиделааааа, как отхватила авы со Скорпом себе))) Не, я давно его смотрела, с первой серии аж, выгрызала дю Виллю мозг писком "какой он классный"))) по субботам аж праздник был)) потому что новая серия))

Та ты шо, они там все лапули) Тоби ну же?)) Как он Хеппи знаки внимания оказывал))) и Сильвестр такой милый с сестрой Уолтера, забыла как ее звать. Меган?

Хотелось бы...Но нет, будем страдать, будем заниматься любимым делом))

*отбирает* ему не надо, мне нужней))

А серия, когда Уолтер пошел под прикрытием к Фатиме какой-то?)) И его: я люблю слышать твой голос в своем ухе)) оно конечно далеко от идеала)) но все равно мило))) а его рожа, когда он "флиртует"?))

Красава, чо)) "я так сильно нервничал...." перед свиданием с Хеппи)) и ее "я душилась единственный раз в жизни, больше не буду")

Почемууу?) Он такой забавный) С этими комиксами)) и окр))

стандартно на осень 15-го)) будем маяться))) хотя на лето у меня есть Волчонок бред конечно, но шо делать))

Ты читоооооо!!)) Чарли Кокс..ммммм...у меня нет связный мыслей, кроме одной, но ее не одобрит дю Вилль))) Где-то у меня был такой гифсет, вкусненький, навевает совсем не то, что происходит на самом деле) Сюжет конечно не то чтобы вдохновляет) но за драки и его щенячьи глазки можно простить многое)
Про супергероев могу посоветовать Флэша))) Тоже миленько) И Барри Аллен лапушка))

*грызет нектарины похожие на яблоки*Ри, ты хлавное себе бикиню найди)))а уж он найдет время когда на него посмотреть))