Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Паб "Ржавый гвоздь"

- Как съездили?
Фред спросил так буднично, как-будто я отходил на пару минут, отлить.
- Да никак.
Кинув сумку в кухне, кивнул Грегу и хлопнул Фреда по плечу.
Вернулся я, как и уехал, сразу в паб. По ходу, я влился в ряды тех, кто от одиночества прописался на работе, а домой ходит только поспать.
- В Дубаи так плохо? – бармен вернулся за стойку и я прошёл за ним, на ходу отмечая порядок на кухне, в зале и за стойкой.
- Как Адриано? – пропустив вопрос мимо ушей, дал понять что тратить время на обсуждение поездки не хочу. – Годен или ты ещё не понял?
Фред дёрнул плечом:
- Как ты сказал, эль разливать сгодится.
Я улыбнулся на это признание талантов новенького. Большего от Фреда ждать не стоило. Вот и хорошо, значит домой можно ехать более-менее спокойно.
В эти выходные у меня стрелка с Редом, после чего я сразу уеду в Германию. Так что, пора браться за работу – пять дней промелькнут быстро.

Суббота
Улицы Лондона

Как и каждый год, к третьей субботе июня, столица находилась в приподнятом настроении. Правительственные здания и аллея, ведущая к Букингемскому дворцу, украсились государственными флагами, в предвкушении скорого свидания с королевской семьёй и участниками впечатляющего церемониального парада. Но что важнее лично для меня – подавляющее большинство полисменов было перегруппировано и проходило усиленный курс обучения подавления беспорядков. Ещё какую-то часть, верняк, бросили на отслежку возможных терактов, то есть лучшего момента для реванша, чем день рождения британского монарха, не придумать.
Дни этой недели, как я и думал, слились в одно пёстрое пятно лиц, коктейлей и бумаг, которыми нужно было срочно заняться, иначе потом будет не разгрести. К счастью, мне удалось уговорить заняться ими Майю, хотя она уже вышла на полставки на работу, а остальное время проводила в заботе о своей новорожденной дочке. Может, именно поэтому она и согласилась снова помочь – зарплата-то стала меньше, а расходов явно больше. Короче, главное, что мы оказались готовы друг другу помочь.
Новые официантки, Минни и Деб, прижились и, похоже, даже подружились с Мел и Анитой. Адриано стал серьёзнее относиться к работе, хотя продолжал раздражать Фреда и вызывать недоверие у меня. Ладно, разберусь по возвращении. Главное, вернуться.
Я водил взглядом по окнам этажа, на котором живёт Анастазия, пытаясь определить какие принадлежат ей: тёмные или эти два, в которых горит приглушённый свет. Спроси меня кто-нибудь какого хрена я пялюсь на окна бывшей – я бы, наверно, не нашёл адекватного ответа. Прощаюсь, что ли. По ощущениям так. Сказав ей тогда, что она опоздала, я хотел оттолкнуть, чтобы защититься от новой боли. Её «ты нужен мне» всё ещё звучало в ушах. И как же хотелось тогда сказать: «Видимо, не так сильно как ты была нужна мне, когда я думал, что не выкарабкаюсь после аварии, когда проснулся и понял, что не могу пошевелиться. Рядом была не ты». Но я не сказал тогда и не скажу сейчас, хотя хочется выйти из машины, подняться в её квартиру и сказать как она достала. Что редкий день я не вспоминаю о ней, что вижу девчонку с похожей фигурой и цветом волос и понимаю, что сердце, падла, пропустило удар, понадеявшись, что это она. Что я ни черта не могу с этим поделать. Что... да к чёрту!
Педаль под ступнёй задрожала, оглашая засыпающую улицу рёвом движка. Визг покрышек полоснул по нервам, высекая адреналин.

«Псих» непроизвольно сорывалось с языка, как только в поле зрения попал Ред. Авария этого придурка нисколько не изменила – всё те же всклокоченные красные волосы, неестественно-бледное лицо и бесцветные линзы в узких глазах. Всё тот же взгляд бешенной собаки и усмешка отморозка худшего пошиба. И снова при крутой тачке. На замену Вайперу пришёл Falcon F7, вокруг которого сейчас крутился десяток рейсеров.
- Эрик!
Я перестал мерить взглядом мелко перебиравшего ногами Реда, что похоже должно было выглядеть как танец, и через открытое окно пожал руку Бену.
- Один на один, как и договаривались? – спросил, переведя глаза на «Сокола».
- Не, у вас будет компания, - тряхнул головой Биг, - ещё двое.
- Биг, это наше дело. Между мной и им.
- Зато взнос всего пять кусков, - парировал Бен.
- В прошлый раз было четыре, - напомнил я возмущённо.
- В прошлый раз вас было пятеро, - будто это всё объясняет, бросил Бен и взмахом руки призвал участников заезда занять места на старте. Затем наклонился и встретился со мной глазами. – Уделай его.

продолжение следует...

Камден

Линия старта, басы из колонок сотрясают воздух, пульсируют в теле, под музыку беспорядочно двигаются девчонки – всё так привычно, но не надоедает. Я выбиваю большими пальцами такт на руле и подмигиваю Миле, двигающей попой и красующейся перед нами с флагами, в ожидании знака центрового.
Компанию нам с Редом составили два постоянных участника. Того, что на Годзилле, точно зовут Пит – мы с ним уже катались. Чёрного на Кобре кажется кличут Догом, наверно, из-за внешней схожести с доберманом, ну или догом.
Я подбираюсь, когда вижу, что Мила вскинула руки вверх и газую, готовясь стартовать.
Визг и отчётливый запах горящей резины за секунду остаются в дымке позади.
Многонациональный, пёстрый Камден ежедневно видит много странностей. Мы надеемся проскочить достаточно быстро, чтобы не запомниться. Маршрут горит на навигаторе красной нитью неправильного кольца. Мы слажено ложимся в первый поворот. Ниссану приходится чуть отстать, чтобы не вылететь на тротуар – для четверых дорога узковата. Ред теснит к ограждению мустанг, я не даю Годзилле вырваться вперёд, и ловлю себя на том, что готов расхохотаться, потому что уже по хрен – ставки сделаны, игра началась. Отступать поздно. Ещё одна встреча с фараонами – верняк высылка из страны, потеря бизнеса и срок. Если проиграю... представляю торжествующего Реда – кажется, всё равно сяду. Поставил кто-нибудь из них на кон так же много?
Закрываю лазейку справа. Ниссан целует передком столбик ограждения, его разворачивает и в бочину на полной скорости влетает идущая следом Кобра. Я бросаю на них короткий взгляд в зеркало заднего вида и вижу боковым зрением, что Ред снова поравнялся со мной.
Сокол прыгает по дороге, подчиняясь рваным рывкам своего водилы. Мне по хрен его пляски, но по нутру тянет холодком, от понимания, что этот дебил не хочет жить, а я, оказывается, всё-таки ещё не готов поставить точку. Мы встречаемся глазами. Он показывает средний палец и высовывает язык. Затем резко прикусывает его, цепляя зубами штангу в языке. Взгляд, кажущихся пустыми из-за бесцветных линз глаз, становится совершенно безумным. Он дёргает сжатый зубами язык и изо рта бежит кровь. Ред дико ржёт, расшиперив окровавленный рот. Блядь!
Мы оба поздно замечаем перекрывший дорогу тяжёлый грузовик. Реду деваться вообще некуда, и в ту долю секунды, что я ещё вижу улицу, он летит под фуру. Мне удаётся в последний момент свернуть в проулок.
Камаро заносит жопой в стену. Сжимаю зубы и жму на газ. Не верю, что Реду крышка. Такие как он не сдыхают вот так просто, поэтому терять время нельзя, я и так теперь на обходной.
Улочка совсем узкая, не для проезда. Не дай бог кто-нибудь выскочит под колёса. Матерясь сквозь стиснутые зубы, обтёсываю бок монстра о металлические мусорные баки. Проскакиваю отрезок за пару секунд, и вижу впереди арку – млять, такую узкую, как щель, не видевшая член. Капец, бля, вынесу всю стену. Я быстро прикидываю шансы и решаю использовать выставленный хлам как опрокидыватель. На той скорости, что я двигаюсь, объяснить как это возможно не берусь, но мне удаётся поставить монстра на два колеса. Всего на пару метров, но арка остаётся позади, а я ору, выплёскивая адреналин. Камаро снова падает на все четыре. Удар по подвеске ощущаю почти физически. Выдержим. Должны. Топлю педаль газа в пол и, проскочив ещё одну улочку, оказываюсь на главной. Линия моего движения снова сливается с маршрутной нитью.
Врубаю передачу закиси азота, когда понимаю что не вижу Реда ни впереди, ни сзади. Если я хренов везунчик, то он застрял под фурой. Хуже, если вырвался вперёд.
Чуть больше километра. Надежда и предчувствие долбят под дых, заставляют выжимать по максимуму.
Я вижу быстро приближающиеся огни Сокола, в зеркале заднего вида, за пару сотен метров до финишной линии. Выдыхаю резко, со смехом. Пересекаю черту и, сообразив, что никто не спешит навстречу, снова бросаю взгляд в зеркало. Как раз вовремя, чтобы увидеть, что Сокол прёт тараном мне в бочину. Чёрт возьми этого придурка! Я едва успеваю переключить скорость и двинуть с места, как Ред проносится мимо, слегка зацепив мой задний бампер.
Габаритные огни Сокола исчезают за поворотом, и только потом народ окружает мою тачку. Несколько ребят возмущённо призывают выкинуть Реда из тусы за неспортивщину. Обдолбанные возобновляют пляску под смешанную музыку из разных тачек, снова слышится смех. Биг, с недавних пор занявший место центрового, хмурится.
- Твои деньги, Эрик, - вкладывает мне в ладонь неровную пачку мятых банкнот. – Двадцать кусков, как договаривались. С победой.
Он ударяет своим кулаком по моему, улыбается и снова озадаченно смотрит в сторону уехавшего узкоглазого.
- Привет, чемпион.
Мила прижимается бёдрами к моим, без предисловий запуская руки под футболку, задерживается взглядом на моём всё ещё чёрно-синем от удара подбородке и подставляет губы. Я возвращаю Бену три сотни, прижимаю рукой с деньгами девушку к себе и целую в губы. После такой чокнутой гонки, секс – то, что нужно.
Мы не пара и это не верность, но постоянство. Мила в тусе лондонских стритрейсеров дольше чем я, и всегда сама выбирает с кем быть. Уверен, что она спит с другими, но когда я появляюсь на сборе – она со мной. По собственному выбору. Меня этот расклад устраивает. Мила не только красотка, но и в тачках разбирается не намного хуже меня.
- По пиву? – спрашивает Биг, прерывая наш поцелуй.
Мила разворачивается ко мне спиной, прижимается ягодицами к паху и сводит мои руки под своей грудью.
- Нет, мы уходим, - мотаю головой в сторону Камаро, - мне ещё ехать шесть сотен километров.
- Тогда в следующий раз, - кивает Бен, разумно не уточняя куда я собрался.
Мы сваливаем одними из первых, едем к клубу, в котором продолжится веселье, трахаемся на стоянке, после чего даю ей сотню (не за секс – за постоянство) и покидаю город.

В дороге снова думаю о Реде. Буквально вижу как он рвёт язык и изо рта бежит кровь. Реально псих. Мне надо подшаманить монстра - переключаюсь на свои проблемы. С сегодняшним выигрышем это не вопрос. Но они – вопросы – могут возникнуть, если меня остановят где-нибудь в дороге.
В шестом часу утра я уже на территории Германии. Правостороннее движение, родные автобаны – чёрт, как же я, оказывается, соскучился по дому. Надо позвонить маме, сказать что на подъезде, если хочу получить на завтрак кайзершмарн. А я хочу. Не успеваю протянуть руку к сотовому, как тот начинает вибрировать, оповещая о входящем сообщении. Я с удивлением смотрю на имя отправителя «Анастазия» и открываю SMS. «Козёл». Заглавными. Моргнув, бросаю телефон обратно на соседнее сидение, забыв что собирался позвонить домой. Козёл? Ну, допустим, но какого хрена? Вопрос хороший – быстрее гонит мысли к пониманию, что ей не всё равно. Не забыла, не счастлива с другим, а всё ещё переживает из-за нашего разрыва. Улыбаясь, меняю полосу автобана с обгоночной на среднюю, снова беру сотовый и набираю «Так и скажи, что ты соскучилась)» и нажимаю на «Отправить». Сразу ввожу домашний номер и на мамино тихое «Вебер» отвечаю:
- Мам, меньше чем через час я буду дома.

Всем привет!

Мужики, для нас, за нас!
Вообще, я думал что дискриминация и есть только межд. женский день, а оно вон как))) Круто! Мне прям сильно нравится)))

Хорошо, что я умею водить машину, а то хорошего обо мне сказать было б нечего))) Каролина, мне кажется, что тебе со жребием не повезло) Спасибо за нашу встречу) Особенно за Руи!)

Настя, я не знал, что ты умеешь делать такие крутые ролики! Своим я сильно прям доволен))) И коллаж мой тоже классный, и настроение отличное)))
Спасибо, девушки, за наш праздник!)))

Германия. Фрехен

- Что, не пишет?
Оттолкнув пальцем телефон, пожалел, что мама заметила, как я в который раз проверяю нет ли новых сообщений.
- Неа, - вернулся к содержимому своей тарелки.
- Напишет, - мама улыбнулась, посмотрев на меня через плечо. – Она хорошая девушка, простая и заботливая.
Ложку до рта я не донёс, задумавшись откуда у неё такие сведения.
- Вы разве познакомились?
Мама закрыла кран и, кивнув, бросила на меня ещё один улыбающийся взгляд:
- Конечно, мы не раз сталкивались в больнице...
- А, нее, - мотнул головой, не дав договорить, - это не Анита.
- Нет?
- Нет.
- У тебя уже новая подружка? – удивлённо спросила мама.
- Нее, не новая. Анастазия была до Аниты, - мотнул головой, желая закончить разговор. Но мама взяла след, увести с которого её будет непросто.
- Русская?
- Нет, она не русская. То есть, отец русский, но Ана никогда его не видела, её вырастила бабушка по матери. Она американка. Да какая разница, - отмахнулся, отодвигая тарелку.
- Это серьёзно?
Кто бы знал. Встав из-за стола, начал собирать тарелки.
– Мы расстались ещё до аварии и вообще...
- Но ты ждёшь, что она тебе напишет.
Пожал плечами.
- Оставь посуду, Эрик, ты не на работе, - мама грустно улыбнулась и покачала головой, - давай я всё-таки обработаю твоё лицо.
- Не надо, мам, - ополоснув последнюю тарелку, вытер руки и посмотрел на часы. – Я смотаюсь к Торстену, а потом прокачусь в Кёльн.
- Возвращайся к ужину, я позвоню твоим сёстрам, скажу, что ты здесь, и... – мама замолчала, словно не зная говорить или нет, - я хочу кое о чём рассказать.
- Что-то случилось? – нахмурился, ожидая плохие новости.
Мама улыбнулась и, раскрыв объятия, сделала шаг навстречу. Я обнял её и закрыл глаза, чувствуя умиротворение, которое можно почувствовать только рядом с человеком, давшим тебе жизнь.

- Утра, - стукнул по капоту тойоты, из-под которого был виден зад и ноги в тёмно-красном комбинезоне автомеханика.
Голубые глаза, на показавшемся из-за капота веснушчатом лице, удивлённо округлились:
- Эрик?!
- Как видишь, - ударив по рукам, ткнул мужика кулаком в плечо. – Как дела? Что нового?
- Пашем, как всегда, - улыбнулся рыжий, - а ты какими судьбами?
- Так я давно собирался вас навестить, но в том году не получилось, а в этом решил, что обязательно справлю свой день рождения дома, - оглядывая тачки на подъёмниках и снова возвращаясь глазами к другу и бывшему однокласснику. – Тебя тоже жду.
- Когда?
- В пятницу вечером. Кста, успеешь к тому времени подшаманить моего монстра?
- Грохнул очередную тачку? – непритворно вздохнув и вытирая пальцы промасленной тряпицей, Торстен двинулся к воротам. – Дерьмо!
Глядя на мятый и ободранный Камаро, у меня на языке вертелось то же слово.
- Ты что, так и не бросил? – обходя тачку, спросил Фогт.
- С чего бы, - сам слышу, что в голосе звучит вызов. Наверное, потому что Торстен не раз пытался вправить мне мозги в отношении нелегальных гонок.
- За участие стали сажать, - ответил он просто, проведя рукой по вмятине на заднем крыле.
- Знаю, - ответил сухо и встретился с ним глазами. – Так, сделаешь или нет?
- За пять дней? Ты издеваешься, ему только после покраски нужно будет три дня стоять.
- Тогда до субботы, - выражаю понимание. – Я подъеду сегодня к пяти, помогу. Ты же официально в пять заканчиваешь?
- Угу, но я обещал Габи прийти сегодня вовремя, нас, кажется, пригласили на ужин.
- Габи? – удивлённо моргнул. – Какая Габи? Моя сестра?
Теперь так же удивлённо моргал и таращился Торстен:
- Ну, да, – он глянул на меня и обогнул монстра. – Я думал ты знаешь. Мы съехались в прошлом месяце.
- Херасе новости, - чтобы не зырить на, как выяснилось, наездника младшей сестры, решил создать между нами зрительный барьер и залез в машину, чтобы забрать смарт и диски. – Я так понял, это должен был быть сюрприз на вечер, – вынырнув, снова зыркнул на Фогта.
- Не знаю, - пожал тот плечами, - я думал, они тебе сказали.
Он вынул телефон и, после короткой паузы и приветствия, начал перечислять повреждённые части кузова, которые нужно заменить.
- Бампер будем выправлять или менять? – посмотрел на меня.
- Менять. – Я обошёл Камаро, придирчиво рассматривая повреждения. – Не должно остаться ни одной вмятинки.
Вытащив из заднего кармана джинс сложенную пополам стопку купюр, засветил и снова засунул в карман. Торстен понимающе кивнул, продолжая выяснять, как скоро доставят заказ.
- Что с мотором, колодками?
- Должны быть в норме, но подвеску глянуть нужно. А, и проверь геометрию кузова. Покрасить надо целиком, чтобы не было отличий.
Сверился с часами:
- Лан, мне пора, и нужна на это время машина.
- Вон, можешь взять «Астру», - Фогт кивнул на видавший виды опель в углу парковки.
- Да ты обалдел совсем, - рассмеялся, даже на секунду не задумываясь о том, чтобы принять предложение. – Ты сам щас на чём ездишь?
- На четвёрке, а что?
Я огляделся в поисках бэхи и присвистнул, когда нашёл:
- Да ты крут, - снова рассмеялся, направляясь к машине. – Сколько отвалил?
- Взял битую за полцены.
В голосе Торстена звучала гордость и, по правде говоря, гордиться ему было чем – тачка выглядела как новая.
- Вот мою, чтоб так же сделал, - ткнув пальцем в БМВ, раскрыл ладонь, - давай ключ.
- Чёрт, Эрик, я ещё кредит не выплатил, - проскрипел дружбан, вытягивая из кармана ключ с брелком БМВ.
- Эй, я умею водить, - усмехнулся, поймав ключ.
- А я на чём домой поеду?
- Ты глянь сколько тазиков вокруг, - хорошее настроение набирало обороты. – Так, я ж вернусь к пяти.

Кёльн

На подъезде к подземной парковке в старом городе, знакомый с детства голос Кампино орал из динамиков «Когда, когда, когда я увижу тебя снова? Я хочу вернуться к тебе!», помогая строить планы в отношении Аны. Жаль, чёрт, что она написала именно в ночь моего отъезда, а то парковался бы сейчас совсем иначе, глядя в её обалденно красивые глаза. Ну да ладно, пусть потомится, а там уж и я вернусь. Снова включил смарт, убедился, что новых сообщений нет, и, перепрыгивая через ступеньки, побежал вверх по лестнице. Несмотря на бессонную ночь, во мне кипела энергия, а с лица не сходила улыбка.
Знакомые улицы, вывески на немецком, родной язык звучит в ушах как музыка. Не знаю точно в чём причина, но хочется смеяться и обнять весь мир. На мою улыбку люди отвечают такими же, может, немного вопросительными или удивлёнными, но ощущение, словно поделился. Или заразил?
Свернув, вижу, что ювелирный дом «Wempe» уже открылся. Консультант, одетая как работница банка, позволила себе удивлённый взгляд на мой прикид и чёрно-жёлтую половину физиономии, но быстро взяла себя в руки и спросила чем может помочь.
- Мне нужен подарок для моей девушки, - кратко изложил суть визита.
- Кольцо? – уточнила, улыбнувшись гораздо теплее. – Среди недавно поступивших есть очень красивые.
Кольцо? Я думал о браслете или часах, но кольцо, если так подумать, решает несколько проблем. Ана почувствует уверенность и будет мне давать, съедемся и не надо будет думать о свиданках, а жениться так сразу ж не обязательно. Поживём года три, а там видно будет.
- Покажите, - прошу, плюнув на осторожность.
Всё-таки это заразно, теперь однозначно. Консультант разулыбалась так же радостно, как я, и пригласила пройти за ней. Усадила в кресло, предложила чашку кофе и буквально упорхнула за товаром.
Оглядывая сверкающие поверхности мраморных стен и светящиеся витрины в центре зала, сделал глоток отличного эспрессо, когда услышал долгожданный звук входящего сообщения. Вернув чашку на блюдце, торопливо вытянул смарт из кармана джинс и улыбнулся, увидев, что смс от Анастазии.
«Прости, то сообщение было от моих подруг. А это уже от меня – Козёл».
Я всё ещё смотрел на погасший дисплей, когда голос консультанта вернул меня в зал ювелирного дома. Передо мной на столе, на чёрном бархате, лежали четыре или пять колец с камнями.
- Мне нравится это, - на автомате показал на самое простое, на мой взгляд, кольцо.
- У вас есть вкус, - улыбнулась консультант, - но оно самое дорогое, это же бриллианты. Может...
- Сколько стоит?
- Четыре тысячи, девятьсот евро, - женщина посмотрела на меня и я заметил, что она больше не улыбается. – Простите, что-то случилось?
Усмехнулся и потёр затылок:
- Кажется, оно мне уже не пригодится.
Консультант опустила глаза на лежащий передо мной смартфон, а когда снова посмотрела на меня, в них плескалось сочувствие:
- Мне жаль.
- Мне тоже.

Белоснежка, а мне чаю?)

Мои портки чистые - мне стесняться нечего.

Ты хотела расстаться *пожал плечами* - мы расстались. Я должен был быть в восторге? Я не робот: нажала на кнопку - расстались, нажала на другую - сошлись. Когда делаешь такие заявления - жди соответствующих последствий.


Не знал, что должен заблаговременно сообщать о событиях своей жизни экс-подружке. Ты мне говорила, что собираешься делать в Бостоне? Нет? Какие тогда могут быть претензии.
Целибат в своей холостой жизни я держать не обязан, а язык в рот Нэнси не засовывал - не подавай мне такие идеи не придумывай)


Могла бы спросить, но опять промолчала, а я и не знал, что тебя этот вопрос мучает.


Да, хотя ты опять меня обозвала.
Так ты уходишь или нет?

Германия, Фрехен

- Повезло тебе, что стойки не оторвало и не пробило в кузов, - подсвечивая себе фонариком, Торстен исследовал левое переднее колесо, стоя под монстром. – Только трещина пошла.
- А диски даже не помялись, - констатирую, привалившись к рядом стоящей тачке и наблюдая за Фогтом.
- Тебя спасли везение и резина, - выглянул из-за колеса рыжий. – Крутая. Давай закажем такую же, этот комплект нужно сменить.
Пожал плечами, соглашаясь.
- А подвеска?
- Не протекла и грыж нет, - Торстен ухватившись, дёрнул за подвеску, - только чуть раскачал. Щас протянем.
- Я помогу. Где у тебя ключи?
- Там, - Торстен пнул воздух в направлении небольшого шкафа на колёсиках. – Глянь во втором ящике сверху.

- Что произошло?
Спросил Фогт через некоторое время, не отрываясь от работы, и только тогда я понял, что мы уже довольно долго молчим.
- Ничего, - проверив крепёжку, провёл ладонью по выхлопной трубе, ища вмятины.
- Утром ты сиял, а сейчас темнее тучи и, походу, потерял дар речи.
Я помолчал ещё немного, размышляя о верности его слов. Ну да, утром настроение было получше, а потом Анастазия его обгадила. Но сказать, что случилось что-то страшное – не скажу. Мы дольше в разлуке, чем были вместе. Она, конечно, всколыхнула своим смс, доказала, что ни хрена я её не забыл, как ни старался, но за то, что начал строить, рухнувшие в итоге, планы – пенять надо на себя. Просто я, видимо, опять ни хера не понял в женской логике.
- Нормально всё, - отозвался, не оборачиваясь. – Просто думаю о том, что завтра надо смотаться в Иссум, в головняк «Diebels», и в Дю‘дорф к Сабине.
- Что за Сабина?
- Моя одногруппница, ты её не знаешь.
- А что хочешь?
- Заказать дирндль для моих официанток и трахтен для меня и ещё двух барменов на
Октоберфест.
- В Англии его тоже празднуют? – удивился Торстен.
Я пожал плечами:
- Люди перенимают друг у друга всё, что прибыльно. Но это пародия, понимаешь, а я предложу своим посетителям настоящий Октоберфест, с национальными блюдами и костюмами, с немецким пивом и музыкой.
- А вдруг англичашкам не зайдёт?
Хмыкнул:
- Знаешь, я тоже так думал. Англичане страшно гордятся собой и своей ролью в мировой истории, поэтому я тогда не стал ничего кардинально менять и оставил «Гвоздь» локальным пабом, для своих. Кстати, не пожалел, - улыбнулся. – Коренным не мешает, что я на половину немец, наоборот – вызывает любопытство. Меня спрашивали то о немецком пиве, то о немецких блюдах и тогда я нанял Франка. Повар, родом из Райнланд-пфальц. Он приходит два раза в неделю. Во вторник работает один – это наш день немецкой кухни, а в субботу помогает Грегу. О чём это я? А, да, вторник и среда – самые не прибыльные дни недели. Во вторник на стряпню Франка, помимо любопытных, стекается немецкая диаспора. На среду я скоро перенесу квиз. Раскручу в выходные, а когда круг интересующихся войдёт во вкус – перенесу на среду, чтобы повысить дневную выручку и освободить воскресенье для нелюбителей интеллектуальных развлечений. Всё-таки таких большинство. Резину завтра подвезут? – выйдя из под машины, окинул её взглядом.
- Да, - кивнул Торстен, - и сход-развал тоже сделаю завтра, но ты не договорил. Какая связь между мало доходными днями и Октоберфестом?
- Связь такая, Торстен, что за прошедший год в Лондоне закрылся каждый пятый паб*, и тем, кто хочет выжить, приходится придумывать что-то особенное, чтобы оставаться на слуху и на плаву.
- Позакрывались из-за брэксита? – Фогт достал из кармана комбинезона сотовый и посмотрел сколько время.
- В том числе. Но и вообще пьющих стало меньше – борьба правительства с алкоголизмом несёт плоды. Что там со временем? – Я снова перескочил на другую тему. – Поехали, а то мама расстроится, что всё остыло.
Торстен кивнул и пошёл в застеклённый угол мастерской, отведённый для завтраков и обедов, чтобы помыть руки. Я пошёл следом, продолжая говорить.
- Всё чаще люди приходят в паб не только выпить, но и поесть. У нас всегда был определённый выбор блюд, но в ходу была всё же больше закуска. Сейчас это меняется, и об этом мне тоже надо подумать. А Октоберфест – это отличная возможность привлечь новых клиентов.
- Понял, но, слушай, заказывать на пошив костюмы ради одного дня – знаешь во сколько они тебе обойдутся?
- Около тысячи евро каждый, - усмехнулся, подтверждая, что прекрасно осведомлён о дороговизне нарядов, - но мы договорились с Сабиной о пятистах евро за штуку. Я вообще не знал, что она этим занимается – мне сказал Даниэль, когда я сегодня к нему заезжал.
- Ты был у Даниэля? – Торстен улыбнулся. – Сто лет его не видел. Как у него дела?
- Увы, он не изменился.
Мы оба заржали и двинулись на выход.

- И вот этот чумазый автомеханик – предел твоих мечтаний? – улыбнулся, выпустив сестру из объятий.
- Предел моих мечтаний – принц Гарри, - бросив улыбающийся взгляд на Торстена, ответила Габи, - но он женился на этой актрисульке и мне пришлось искать другого рыжего.
Сестра подставила Фогту губы для поцелуя и я отвернулся:
- А где Хайке?
- Задерживается, - качнула головой мама, как мне показалось неодобрительно, - с тех пор как она стала работать на «Виве», постоянно задерживается или вообще не приезжает ночевать.
- А она работает на «Виве»? С каких пор, она же парикмахер.
- Стилист, - автоматически поправила мама. – Уже почти год там работает, я разве не говорила?
- Нет, - мотнул головой, взял у неё из под рук блюдо со штруделем и поставил в центр стола.
- Не удивительно, - мама смахнула прядь со лба и посмотрела на меня без улыбки, - как вспомню какой ты лежал там...
Её голос осёкся, губы дрогнули, и она их быстро сжала.
- Мам, ну не надо, - обнял её за плечи, успокаивая.
- Габи, позвони сестре, - сказала мама, прислонившись лбом к моему плечу и промокая слёзы. Я встретился глазами с Вальтером.
- Уже, - кладя сотовый на стол, сказала Габи и показала Торстену на стул рядом с собой. – Она сказала, что стоит в пробке.
- Ой, всё, садись, - мама ещё раз провела рукой по моему плечу, как-будто успокаивала меня, а не пыталась успокоиться сама, и вернулась к прерванной теме. – Конечно, ей там больше платят и работа интереснее, она видит звёзд, помогает с причёсками и макияжем, если кто-то приехал без своего стилиста, а с другой стороны – ты знаешь этих звёзд, - мама махнула рукой и, пристроив на столе салатник, села сама. – Связалась с каким-то рэпером, вытатуировала себе его имя на руке, а он её через два месяца бросил. Она была сама не своя, перестала приезжать ночевать, делит с кем-то квартирку в Кёльне.
- Тереза, - наконец, не выдержал Вальтер.
- Я беспокоюсь о ней, - сказала мама, бросив на него взгляд. – Всё, ладно, давайте ужинать. Эрик, давай я тебе положу, - мама привстала с места, чтобы наполнить мою тарелку.
Я бы и сам справился, но не стал ничего говорить.
- Пока не забыл, вам привет от Рафа, - улыбнулся сестре, сидящей напротив.
- Ты видел Рафаэля? – всплеснула руками мама. Габи тоже ждала подробностей. – Но где? Как у него дела? Как Лучия? Что у них нового?
Вопросы посыпались так быстро, что я рассмеялся. Стоило упомянуть родственников и в маме просыпалась её итальянская кровь.
- Зия Лучия стала ещё раз бабушкой. Теперь Андрес одарил их внуком. По словам Рафа, у них с зио Серджио всё по-прежнему. Сам Раф теперь живёт в Лондоне. Купил квартиру уже год назад, а встретились мы совершенно случайно, - продолжал рассказывать, уплетая рулет из теста с тушёной капустой и мясом, - зашёл выпить с коллегой в мой паб – так мы и встретились.
- И когда уже я стану бабушкой?..
В голосе мамы явно слышалась укоризна, и мы с Габи переглянулись, молча возлагая миссию друг на друга.
- Что ещё он рассказывал? – не дождавшись поддержки темы внуков, мама вернулась к Рафу и родственникам.
- Да ничего особенного, - пожал плечами, - в основном о работе и о Формуле-1 – мы вместе летали в ОАЭ, смотрели финальный заезд.
- Так он тоже там был, - охнула мама и я понял, что допустил ошибку, когда утром, отвечая на её вопросы, сказал, что лицо мне разукрасили арабы. – Я должна поговорить об этом с Лучией.
- С Рафом всё в порядке, мам, - попытался предотвратить оповещение родни о наших приключениях. – Это я ляпнул неосторожно, вот и огрёб.
По лицу Вальтера было видно, что мы ещё вернёмся к этому разговору, но не при матери, а это уже хорошо.
- Далеко он от тебя живёт? – помог перевести тему отчим.
- Без понятия, - пожал плечами, - я у него не был.
- А сходил бы посмотрел, - ехидно улыбнулась Габи, - у него-то, наверно, через оконные стёкла улицу видно.
- Габи, я не просил тебя их мыть, - вспомнил, как вернулся из больницы домой и не узнал свою квартиру, - и вообще трогать вещи. После твоей уборки, я две недели не мог ничего найти в собственном доме.
- Неблагодарный, - вздохнув, мотнула головой сестра, - нет бы спасибо сказать.
Звонок в дверь поднял меня из-за стола:
- Думаю, это Хайке. Я сам встречу.

________
* Реальные статистические данные за 2018 год
VIVA - музыкальный ТВ-канал. Студия находится в Кёльне. Канал закрыли в декабре 2018-го года, но так как у меня ещё лето...)))

Германия
Фрехен-Иссум-Дюссельдорф-Кёльн

N.LD|XR: Когда дашь прокатиться на Гайярдо?)
R-qj.BI: Глазам своим не верю! Эрик?!
N.LD|XR: Привет) Как у тебя дела?
R-qj.BI: Очень хорошо) Но какими судьбами?
N.LD|XR: Не ломай голову) Я в Кёльне и хочу пригласить тебя в пятницу на свой день рождения. Ты как, не занята?
R-qj.BI: Нет, но... Ты приехал с Анастасией?
Чёрт, точно, я же их познакомил.
N.LD|XR: Нет. Мы расстались.
R-qj.BI: Вот как
И что это значит?
R-qj.BI: Не знаю смогу ли приехать. Моя машина в ремонте
N.LD|XR: Моя тоже, но я найду на чём за тобой приехать. Шли адрес)
R-qj.BI: Сумасшедший! Хочешь свой день рождения провести в дороге?
N.LD|XR: Ну тогда не ломайся, садись на поезд, а я тебя тут встречу.
R-qj.BI: Кинь мне свой номер телефона. Я завтра позвоню и скажу приеду или нет. Хорошо?
N.LD|XR: Лады, но помни, что я на тебя рассчитываю)
R-qj.BI: Запомню

Вторник

День клонился к своему завершению, но он прожит не зря.
В пивоварне «Diebels» мне пришлось по очереди объяснять троим суть своего визита, пока, наконец, добрался до того, в чьей компетенции было мне помочь. Херр Ройен выслушал меня, но не проникся, объяснив это тем, что в рекламе они не нуждаются. Я не стал уговаривать, и следующие несколько минут мы говорили о том, что в ходу в Англии. Его интересовало какие сорта пива покупают чаще всего и почему. За одним вопросом последовал другой, потом ещё один – разговор стал непринуждённым, но я всё равно удивился, когда он вдруг сказал «Окей, выделим для вас пару десятков бочек и рекламные товары». Вот, сразу бы так. Не то чтобы я не мог обойтись без поддержки – дело не в этом, просто для создания антуража мне было нужно всё оригинальное немецкое, а покупать рекламную мишуру, когда её можно получить бесплатно – глупо.
К Сабине тоже съездил удачно. Так странно, учились мы на инженеров, а занимаемся совсем другим. Ателье оказалось не таким, как я ожидал. Там было светло и как-то по-домашнему уютно. Цветы на прилавке у кассы, стеклянная ваза с голубыми стеклянными же шариками на подоконнике и белые столы с рулонами тканей. Всё было опрятным и дышало покоем. Только запах – как выяснилось, формальдегид – немного портил общее впечатление.
Сабина заварила кофе, принесла вазочку с печеньем, и мы сели в задней комнате, чтобы спокойно вспомнить о годах учёбы и о тех, кто ещё остался в её поле зрения. Оказалось, что половина женились, вышли замуж, родили детей, а некоторые уже успели развестись. Сама Сабина замужем не побывала, но воспитывала трёхлетнего сынишку, который крутился тут же, таская со стола печенье. Когда он оказывался рядом, она безотчётно проводила рукой по его волосам, что он, кажется, даже не замечал. Глядя на Сабину, я думал о том, что время гораздо безжалостнее к женщинам, чем к нам. Где та подтянутая, авантюрная девушка, которую я помнил? Теперь она потяжелела, взгляд стал более усталым и только улыбка была такой же, как тогда. Через полтора часа она вдруг подхватилась, что скоро начнутся курсы кройки и шитья, которые она проводит, а ещё ничего не готово. Правду сказать, я даже обрадовался, что появился повод свалить, а то не знал как закруглить затянувшийся разговор. Оставив мерки и аванс, пообещал перевести оставшуюся сумму, когда она пришлёт заказ, и отчалил. Оставалось, как я подозревал, самое трудное – найти и поговорить с Хайке, которая вчера так и не приехала на ужин.

О формальдегиде я вспомнил, когда шагнул на порог кёльнской квартиры сводной сестры. Вспомнил его резкий, в чём-то больничный запах, как желанный, стоило моему носу почувствовать запах сырости, плесени и какого-то варева, клокотавшего на кухне.
- Чёрт возьми, - не сдержался. - Ты кто?
Дверь мне открыла низкорослая, луноликая женщина, с тёмными глазами и чёрными, как крылья вороны, волосами.
- Таги, - несмотря на свой маленький рост, она умудрилась смерить меня взглядом. - А ты кто?
- Я к Хайке.
Я попытался протиснуться мимо женщины, но она загородила мне проход:
– Нет её. Потом приходи.
Мне не понравился ни тон, ни взгляд которым она меня наградила, поэтому дискутировать я больше не стал – отодвинул её в сторону и прошёл в квартиру.
– Хайке? – заглянул в первую из попавшихся мне комнат, но та оказалась пустой. – Где она?
Я не обернулся, чувствуя, что женщина идёт за мной и прекрасно слышит. В следующей комнате, провонявшей алкоголем, табаком и старьём, на узкой кровати ничком лежала женщина. Она была слишком тощей и неопрятной, чтобы быть моей сестрой, и только нечёсанная копна обесцвеченных волос казалась знакомой. Мой взгляд скользнул от фигуры на кровати по разбросанным вещам, пустым бутылкам на полу и остановился на баночке у кровати. Пластиковая баночка, в каких продают таблетки, без этикетки, лежала на боку.
– Хайке?
Бесцеремонно оттолкнув руки, пытавшейся удержать меня луноликой, встряхнул тело на кровати, как куль, и перевернул лицом к себе. Это была она. Вернее, то, что от неё осталось. Бледная, с тёмными кругами под глазами – она даже не проснулась. Тонкие руки упали вдоль тела, задравшаяся футболка открыла впалый живот. Я взял баночку двумя пальцами и понюхал. Яблоки? Эссенция или что-то вроде того, судя по маслянистому следу на внутренней стороне стенки.

Всем привет!))

Цитаты февраля:

Как тебя угораздило стать актером?
– Родителей не выбирают, – улыбнулся я, – а актером – по призванию и вопреки. Впрочем, мой брат Эштон тоже актер. А ты предлагаешь мне протирать штаны в Парламенте? (с) Бенджамин Филдинг

Это не тренировка – это моя агония. Я сбрасываю накопившееся напряжение за вчерашний день и бессонную ночь, мучавшую меня порочными снами, но никак не оттачиваю навык стрелкового мастерства. (с) Шеридан О`Хара

Ненавижу.
- Его?
- О, нет. Им я восхищаюсь, - подхожу к стойке, на которой лежит пистолет. Перезаряжаю. - Ненавижу чувствовать себя дурой. Полной дурой. (с) Шеридан О`Хара

- Так, так, - чуть поднявшись на носок, втягивает воздух, - блестят глаза, иначе оформлена щетина, ты пахнешь женщиной! (с) Эдвин Хоторн

Даже не знаю, чего больше в моём организме, алкоголя или дурости. (с) Лорен Донован

- Это современный роман, друг мой, - похвастал. - И он прекрасен! Об американке попавшей в гарем. (с) Кай Макнейл

Потом снова были объятия, улыбки и шквал обрушившихся воспоминаний. Не передать словами, что чувствуешь, когда каждая черточка на обоях знакома, когда помнишь, как именно скрипит первая ступенька наверх, и когда точно знаешь, что вон то темное пятно на стене, похожее на цветок, - ни что иное, как след от бенгальского огня. (c) Эмма Круз

Я же, сидя у Джона на коленях, боюсь взглянуть ему в глаза. Мне по-настоящему страшно. Страшно увидеть в его глазах пропасть, которую мама усиленно пыталась все это время создать. (c) Эмма Круз

- Одного взгляда на то, как ты на него смотришь, достаточно, чтобы все понять.
- И как же я на него смотрю?
- Как будто перед тобой гора твоего любимого мороженого, которой ты делиться явно не собираешься, - произнес Вик с улыбкой. (c) Эмма Круз

Вздыхаю. Пытаться объяснить чувства словами — это все равно, что пытаться сфотографировать луну на мобильник. (c) Эмма Круз

Оказывается для того, чтобы уснуть, не нужны никакие таблетки и другие чудодейственные средства. Главное — это подобрать правильного и удобного для сна мужчину. (c) Эмма Круз

Что за стойкое желание укусить перед уходом? Не заметил у себя на лбу надписи: "Сделай мне больно". (c) Авраам Деннер

И вечер закончился глубокой ночью, когда я закрыл за ней дверцу такси, отправив домой. Сам же остался в прежней неизвестности, с той лишь разницей, что нервы были успокоены усилившейся надеждой. Хотя кто-то из великих сказал, что надежда это величайший самообман. (c) Авраам Деннер

Самообман — это хорошее прикрытие. (c) Кэролайн Торнтон

Я часто думаю - и почему мы так стараемся чему-то соответствовать: досужим ожиданиям чужих людей, собственным представлениям о правильном, заложенным в нас с детства мыслям о том, как должно поступать? (c) Эстель Скеффингтон

Мы проживаем жизнь, которую от нас ждёт большинство. Кому-то разве приносило это счастье? (c) Эстель Скеффингтон

Я не умею целоваться просто так, со скуки или любопытства, наверное, чересчур старомодно. Ведь если человек не нравится на самом деле, тогда зачем? (c) Эстель Скеффингтон

Порой надо плевать на соответствия и шепотки, дать себе право на необдуманный поступок. Ведь чтобы я не сделала, всегда найдётся тот, кто знал, что так и будет. (c) Эстель Скеффингтон

- А на моих поминках будет кубинский стриптизёр? (c) Эстель Скеффингтон

- Хорошие девочки на чай не приглашают. Я помню. (c) Кай Макнейл

Бывают же чудеса на свете! (c) Нэнси Флер Ратерфорд

Если бы можно было желать чего-то недостижимого, я бы хотела уметь летать. (c) Леони Грин

Следует отбросить все полутона и исключить любую недосказанность. Если почувствую в ней неискренность, как свидетельство страха, сомнения во мне, это будет провал. (c) Авраам Деннер

Пытаться объяснить чувства словами — это все равно, что пытаться сфотографировать луну на мобильник. (c) Эмма Круз

Жизнь — это кинолента. В ней нет дублей, но все ее кадры мы создаем сами (c) Эмма Круз

"Извините, не до приличий" (c) Авраам Деннер

Знакомые с детских лет ароматы словно вытеснили боль из сознания и согнали тяжесть с души.
А может быть, так умиротворяюще на меня подействовали именно человеческое тепло и свет, присущие Софи? Я пока не знал ответа на этот вопрос, но уже понимал, что нахожусь на грани обретения новой зависимости, мало чем отличающейся от наркотической. Это пугало и дезориентировало. Генри Фейн

Беда грядёт. Её предвестник с грустными глазами уже здесь. Но то ли буря снежная, то ли солнца свет слепит так, что не горе, а чудо видит Брат Оленя в новорожденном кормяжке. (с) Джеймс Таунсенд

Улыбка у неё оказалась такой же красивой, как глаза, и вся она была намного увлекательнее истории парашютизма. (с) Джеймс Таунсенд

Я словно отдал ей способность чувствовать. Обменял на её полное доверие и теперь оберегал его, внимательно отслеживая реакции её тела, готовый предупредить, подхватить, уберечь. И только когда Моника восхищённо выдохнула "Ой, мамочки", видимо, наконец, открыв глаза, меня отпустило. (с) Джеймс Таунсенд

Лео, наверное, хочет найти мне оправдание, почему не пришел, а его ни хрена не было. Вот так девочка, я не помогу тебе в этом. (с) Джереми Роджерс

И какая-то странная хрень затапливает меня изнутри. Писаки-беллетристы назвали бы это нежностью. (с) Джереми Роджерс

Может, и странно, но мне нравилось. Нравилась теснота, нравилось ловить блеск тёмных глаз, когда она смотрела на меня. Нравилось, когда она смеялась. (с) Брайан Бенкрофт

Интересно, если я её поцелую сейчас, это уже будет считаться насилием или ещё нет? (с) Брайан Бенкрофт

- Да кто у нас там? Неужели принц Уильям и Кейт Миддлтон?
- Круче!
- Круче? Сама герцогиня Корнуольская? (с) Констанс Лоренс

Маркиз одарил нас голливудской улыбкой, едва не отправив Долорес в новый восторженный обморок. (с) Констанс Лоренс

Есть два вида боев: чтобы сохранить жизнь и чтобы сохранить гордость. Проблема только в одном, сейчас этот пацан пытается сохранить мужскую гордость, а я учу, как им всем сохранить жизнь. (с) Макс Джейсон

- Как сказал Демокрит "Хороший друг должен на веселье друга являться по зову, на бедствие же друга приходить без зова". И тебе бы стоило нам сказать спасибо. (с) Маркус Уэстморленд

Охватывает ощущение, что мое существование на Земле преодолело свой экватор, и теперь я вижу то, что ранее было недоступным. (с) Адам Фостер

Как бы кто не старался, люди не меняются, и внутреннюю сущность не перебороть, не скрыть. (с) Адам Фостер

– Желать просто любви недостаточно. Как говорят – бойся своих желаний. Любящему сердцу это чувство, бывает, приносит и страдания. (с) Каролина Торнтон

Даже сейчас лёжа в ванной, расслабившись, никак не могла отпустить прошлое, находилась в странном настроении и всё время улыбалась. (с) Мэри Энн Бенкрофт

Но ведь девичник – это такое мероприятие, где можно танцевать как Шакира, Рианна или Бейонсе, а может лучше всех троих вместе взятых, участвовать в конкурсах и вообще позволить себе что-то непривычное, а может даже сделать пару глупостей(с) Мэри Энн Бенкрофт

Похоже, молодому и перспективному политику нужна поддержка члена Парламента?! Удачная идея - пригласить меня и показать, что мы дружны с невестой. Нет, правда, хвалю за сообразительность. (с) Вероника Гордон

С детских лет я презирал вздорность этого милого существа, чьи упругие кудряшки вызывали на обычно строгом лице отца выражение мармеладной нежности. Я не мог отказаться от кривой гримасы. Она и только она была способна пусть на миг, но растопить лед царственной сосредоточенности одним своим появлением в дверях столовой. (с) Авраам Деннер

Я вышел на улицу и сел на бетонные ступени. Слова матери и речь Мины, транслируемая повторами, пропитывали каждую клетку, убеждая в необратимости происшедшего. Это чувство вины не покинет меня уже никогда и в копилке себе подобных, пополняемой всю дальнейшую жизнь, будет самым горьким и острым. (с) Авраам Деннер

Мне показалось, что черное платье-футляр единственное, что сдерживает ее от рассыпания. Сними оболочку и вся она по кусочку развалится, как детская пирамидка. (с) Авраам Деннер

Но если я что и успела усвоить за годы практики, так это мысль: ничто не случается без причины. Причины могут быть непонятны и неочевидны на текущем этапе, но обязательно прояснятся позднее. Когда судьба к чему-то настойчиво подталкивает, лучше не противиться. (с) Моника дю Вилль

У него были добрые глаза. Это не редкость среди уверенных в себе людей, а уверенность и сила отображались в каждом движении моего соседа: в развороте плеч, в посадке головы, в легкой полуулыбке, мелькнувшей на его губах. (с) Моника дю Вилль

Он всего лишь дотронулся до моих губ своими, а я мгновенно ослепла, оглохла, онемела, и вообще почти отключилась, настолько это было потрясающе. Только сердце билось где-то в горле, и почему-то чувствовался запах клубники. Возможно, так пахнет адреналин. Или эндорфин. Или еще какой-то гормон, выделяющийся при прыжке с парашютом. (с) Моника дю Вилль

И вот мы идем по чудесному лесу, птички поют, кастрюльки звенят. Что может быть лучше? (с) Джонатан Арчибалд

- Не я такая, жизнь такая. (c) Виктор Кэмерон

- Ты до отвратительного пунктуален!
- А ты обворожительно выглядишь (c) Виктор Кэмерон

Кто бы мог подумать, что раздевать девушку может быть так непросто. А главное, с полным отсутствием логического продолжения. (c) Брайан Бенкрофт

Человек слаб. Особенно, когда рядом звезда. (c) Констанс Лоренс

Да уж, подготовились и обосрались. (c) Макс Джейсон

Честно, была бы стена поближе – побилась бы головой. Любимый прием, после которого, если не посадил дерево и не построил дом, ты в пролете. Сына вырастить не получится. (c) Кей Ситон

Шампанское ударило в голову, однозначно. (c) Кэролайн Торнтон

Желать просто любви недостаточно. Как говорят – бойся своих желаний. Любящему сердцу это чувство, бывает, приносит и страдания. (c) Каролина Торнтон

За всю свою жизнь я поняла одно – мало уметь говорить «нет», нужно ещё найти в себе силы сказать это вовремя. (c) Каролина Торнтон

Я всегда помнила все!
Сколько бы я ни выпила накануне, у меня не было похмелья, но не было и провалов в памяти. Иногда я ненавидела свой организм за это. Иногда благодарила. (c) Реджина Таунсенд

Это даже слегка обидно: быть среди подруг - не крокодилов. (c) Лора фон Триер


Проголосовать нужно в течение трёх дней.

Ночь с 30-го апреля на 1 мая неизвестно какого года

- Тебя посадят, - ржёт мой водила и подельник этой ночью.
- За ветку?
- Ничего себе ветка! Ты ж срубил пол-берёзы!
Да, сук хороший. Как увидел – мне сразу понравился. Большой, ветвистый, весь в свеже-зелёных листочках. Вот только в салоне для него места маловато – никак не могу пристроить так, чтобы подельнику обзор на дорогу не закрыть и в то же время видеть хоть какую-то часть веток, а не только чувствовать их на лице, у шеи, везде.
- Разве за романтику садят? – спрашиваю намеренно серьёзно.
- За романтику – не знаю, а за вырубку деревьев у Букингемского дворца – наверняка, – не унимается Мартин, глядя в зеркало дальнего вида пожарной машины.
- Ничего не будет, - хмыкаю, вытягивая из рюкзака пригоршню разноцветных лент. – Никто не заподозрит в таком неблаговидном деле доблестную пожарную охрану.
- Хоть бы, - перестаёт ржать Мартин, - не хочу потерять место.
Он ловит краем глаза пестроту лент и начинает чаще смотреть на меня. Вернее, на то, как я одну за другой повязываю ленты на ветки берёзы.
- Какого чёрта ты делаешь? – наконец, не выдерживает и бросает взгляд не на руки, а на лицо.
- Maibaum, - отвечаю лаконично, немного прикрутив звук радио: - Немецкая традиция.
- Что за традиция?
У него такой озадаченный вид, что сразу ясно – он никогда о такой не слышал.
- За дорогой следи, - говорю, не отрываясь от своего занятия, когда он непроизвольно уходит влево, засмотревшись на мою берёзу в лентах.
«Чёрт» выдыхает Мартин, выравнивая машину, но я и теперь не поднимаю глаза, чтобы посмотреть на дорогу. Удара не было, мы не въехали в один из домов – значит, всё в порядке.
- Кароч, суть такова: вот это «дерево»... - Я завязал ещё одну ленту и посмотрел сколько у меня ещё осталось, чтобы не было так, что с одной стороны густо, а с другой – пусто. – Так вот, это дерево – признание в любви. Ну, ты знаешь, с женщинами не всегда легко, - я вижу краем глаза как кивает Март и киваю сам, - и вот, когда совсем нелегко, а молчать не можешь – есть это дерево. Фишка в том, что устанавливают его только в ночь на первое мая. Вообще, по старинной традиции, нужно танцевать всю эту ночь напролёт. Что-то там с защитой от злых духов. Кароч, - рубанул рукой воздух, понимая, что объясняю как-то уж очень путанно, - предки разводили костры и плясали вокруг них до утра, а молодые мужики, которые положили глаз на девчонку, крались к её дому, чтобы поставить у него майбаум, как символ своей любви и оберег от этих самых злых духов. Тип, намёк – будешь моей, а уж я тебя защищу.
Мы заржали.
- Ну, а на кой тебе пожарная лестница? – подуспокоившись, спросил Март.
- А, да, - я повернул сук, легонько получил веткой по морде, и продолжил своё занятие, - бывало такое, что приходишь, а у дома твоей девчонки уже стоит Майбаум.
- Опа, - оценил подляну пожарник.
- Да, - согласился с ним и, бросив взгляд на дорогу, сказал: - На следующем светофоре направо. Вот, что бы ты сделал?
- Вырвал бы и поставил своё, - предположил Март.
- Угу, - подтвердил я, - а чтобы не вырвали и не кинули в овраг твоё?
- Не знаю, - пожарник пожал плечами, - сторожить до утра?
- Нее, - мотнул головой, - тогда пацаны стали устанавливать свои деревья на высоте, куда не дотянутся остальные.
Мартин снова заржал, а я добавил со знанием дела:
- Да и на верхотуре смотрится круче.
- Понял, - кивнул Март.

Через несколько минут мы катились на нейтралке вдоль улицы, приближаясь к дому Анастазии.
- Давай тут, - вытянув руку, указываю на один из фонарных столбов, и смотрю на припаркованные у него корыта.
Март остановил пожарку и вырубил фары.
- Может, лучше было оставить включенными, а то подумают, что мы тут какую-нибудь херь творим? – бросаю на него вопросительный взгляд.
- Именно это мы и собираемся делать.
- Ну, да, - соглашаюсь, открываю свою дверь и спрыгиваю на землю.
Задрав голову, смотрю на столб и, зажав подмышкой рулон скотча, вешаю рюкзак за спину.
- Так, и как мне туда забраться? – кивнув на «люльку», спрашиваю пожарника.
- Щас объясню, - отвечает Мартин, вытягивая из салона мою берёзку.

Свой Maibaum я приматываю так, что начнись ураган, его оторвёт только вместе со столбом. Так высоко, как только можно – всего на полметра ниже точки, в которой начинается сгиб. Несколько раз дёргаю с силой, убеждаясь, что приделал намертво, и только после достаю из рюкзака картонку, на которой кривовато выведено «Anastasia».
- А это что? – начинает приглушённо ржать Мартин, наблюдавший за мной с тротуара.
- Для тех, кто не знает традиции, - поясняю и приклеиваю картонку под «деревом».
Вертикаль подъездных окон неожиданно загорается светом.
- Валим, - говорю и одновременно слышу как хлопает дверь машины.
Март приводит в движение лестницу и трогается. Сажусь на пол ползущей вниз «люльки» и смеюсь – всё, как всегда – сваливаю, пока не схватили.

________
*Maibaum (нем.) – майское дерево

Кёльн, Германия
Квартира сводной сестры

– Дирк, нужна помощь.
- Не нашёл, что ли? Эрик, она, верняк, там...
- Нашёл.
Подтвердил, обходя комнату и методично заглядывая на каждую полку, в выдвижные ящики, под мебель. Я и сам не знаю, что я искал. Наверное, что-то что помогло бы мне понять какого хера тут происходит.
– Нашёл, - повторил, резко толкнув один из выдвижных ящиков прикроватного столика. – Тут какая-то херня, Дирк, прозрачная, маслянистая и пахнет яблоками. Мне кажется она это приняла, хотя узкоглазая говорит, что это масло для тела.
- Винт, - отвечает «бандит» и я останавливаюсь посреди комнаты.
- Что за винт, Дирк? Я не силён в теме.
- Погоди, - говорит бывший сестры и я слышу, что шум его звукового фона становится слабее. Он шумно дышит в трубку, потом раздаётся хлопок двери и только после этого он заговаривает снова. – Первитин. Слышал о таком?
- Нет. Что за хрень?
Дирк молчит несколько долгих секунд:
- Принимают, вместо геры. Типа, легче, не такой злой, но это та же дрянь.
Я закрываю глаза свободной рукой и сжимаю её, не желая верить.
- Я щас подъеду, - слышу в трубке, но как-то далеко.
- Не надо, - говорю на автомате и возвращаюсь к кровати.
Руки у Хайке чистые, без следов инъекций. Только непонятное тёмное пятно чуть выше запястья, похожее на след от ожога.
- Щас буду.
Какого хера он тут хочет? Но спросить я не успел – Дирк уже отключился.
- Как давно она это принимает? – взяв с тумбочки баночку, поворачиваюсь к двери, у которой так и стоит таиландка.
Та пожимает плечами и молчит, но не уходит. Бросаюсь к ней, толкаю к стене так, что она об неё башкой треснулась и, угрожающе наклонившись, заношу кулак. Я чувствую как горит лицо, душащие меня злость и бессилие мутят рассудок и подталкивают под руку, предлагают отыграться на этой дуре.
- Последний раз спрашиваю кто ты такая, какого хера здесь делаешь и как давно Хайке принимает эту дрянь.
У меня кажется губы онемели, так тяжело дались мне слова. Я сильнее сжимаю кулак и с мрачным удовлетворением вижу, как мутнеют от страха её глаза. Она сжимается и скулит от страха.
- Слушаю.
- Я Таги, - шумно вдыхая, произносит таиландка. – Тут живу с Хайке. Аренда высокая. Мы делим.
Я недоверчиво поджимаю губы:
- И ты тоже работаешь на «Виве».
Женщина мотает головой, потирая шею:
- Массаж делаю.
Понимающе киваю:
- Проститутка.
- Только массаж. Без хэппи-энда, - женщина откидывает голову к стене и прижимает руку к сердцу.
- Врёшь, - отрезаю, возвращаясь к Хайке.
Ещё раз проверяю пульс и приподнимаю одно веко. Как и следовало ожидать, зрачок расширен.
- Иногда, - сдаётся таиландка, - только на дому. Больше половины зарплаты на аренду, а жить как-то надо.
Снова напрягаюсь, хотя предполагал это ещё стоя на пороге квартиры.
Хайке красивая натуральная блондинка, с отличной фигурой. На милом личике ясные голубые глаза и всегда идеальный макияж. Ухоженные волосы, маникюр на руках и ногах, всегда в облегающих шмотках и на каблуках. Мне кажется все парикмахерши и стилистки такие – пытаются на себе показать своё умение преобразить. У девяноста процентов мужиков на таких встаёт. Но Хайке никогда не умела выбирать. Могла давно устроиться в жизни, но вечно связывалась с каким-то отребьем. И, похоже, с годами не поумнела.
- Как давно она это принимает? – киваю на треклятую пластмассовую баночку без опознавательных знаков.
Таги пожимает плечами:
- С апреля, как Кросс перестал приходить.
Имя что-то шевельнуло во мне и я автоматически посмотрел на руку сводной сестры. Да, точно, если присмотреться, можно различить под пятном от ожога часть «о» и две «s».
- Это он забыл, когда был в последний раз. Я говорить Хайке, чтобы выбросила, а она – нет.
- Она тоже... – я не знаю как спросить, не говоря вслух то, что произносить не хочется.
Таиландка снова пожимает плечами:
- Её уволили в конце мая.
Я закрываю глаза, потому что перед ними всё плывёт. Противно до тошноты и хочется вытрясти душу из этой идиотки, пустившей свою жизнь под откос. Пытаюсь взять себя в руки, но мысли путаются.
Неясный стон с кровати приводит меня в себя. Хайке открывает глаза и шарит взглядом по тумбочке.
- Как ты? – спрашиваю, когда её взгляд, наконец, ползёт от моих ног к лицу.
Она смотрит на меня несколько секунд молча, словно не уверена кто перед ней, а потом всхлипывает «Эрик» и тянет ко мне руки.
- Дура. Какая же ты дура, - повторяю, гладя по спутанным волосам и спине.
Почти не чувствую веса её тела, но отчётливо как она, рыдая, дрожит, уткнувшись лицом в мою шею. Она что-то пытается сказать, но не может выговорить ни слова, захлёбываясь слезами.
- Приготовь ванну, - говорю наблюдающей за нами таиландке, - ей нужно помыться.
- Кто ты такой? – спрашивает она в ответ, но спорить, похоже, не собирается.
Я невесело усмехаюсь и сажусь на край кровати, с Хайке на руках.
- Я её брат.

Во втором часу ночи мы с Дирком сидели на кухне, допивая вторую бутылку шнапса. Хайке беспокойно ворочалась в своей комнате, Таги тоже давно легла.
- Она избавилась от нашего ребёнка, - повторил Дирк, по-моему, уже третий раз пересказывая историю того, как они расстались, – и спуталась с этим пи*ором. Он таскал её по тусовкам, с кем-то там знакомил. Хайке тащилась, что попала в круг знаменитостей. Зазналась. Но он её быстро выкинул, как использованный гондон.
На лице «бандита» легко угадывалось то, о чём он молчал. Да, собственно, говорить было незачем. Лучше всяких слов об их отношениях говорило то, что встречались они уже лет шесть. Разбегались то на неделю, то на месяцы, но потом снова сходились. Родители не одобряли их связь. Было ясно, что рано или поздно Дирка посадят – все «бандиты» кончали одинаково.
Байкерский гэнг, с тупым названием «Бандиты», в который он входил, кажется с тех пор как ему исполнилось двадцать, был постоянно на слуху с поджогами, рэкетом, наркотиками и вечными разборками с другими кланами. Про недавнюю перестрелку с итальянцами он только что рассказал мне сам, сказав, что его чуть не подстрелили. Но сейчас всё, что его интересовало – это Хайке, и я склонялся к мысли, что лучше него за ней никто не присмотрит. Мать ей не указ. Обе: что наша, что её родная. Вальтеру будет тяжело видеть её такой. Она – его единственный родной ребёнок.
- Что это за клиника, про которую ты говорил?
- Там Короткий лежал, когда чуть не сдох от передоза, - кивнул Дирк. – Главврач крутой мужик, и вся его команда такая. У них там всё строго. Дело своё знают.
- Утром отвезу, - оттолкнув пустую бутылку, безразлично посмотрел как она, упав со стола, откатилась к холодильнику. – Пошли спать.
Дирк кивнул и первым вышел из кухни. Он завалился в ванную, а я дошёл до гостиной и рухнул на диван. «Кажется, не раздвигается» мелькнуло в голове.
Через пару минут, когда я уже закемарил, дверь в ванную комнату открылась и в гостиную протянулась полоса света. Дирк вывалился в коридор, налетел на стену, а потом, вместо того, чтобы припарковать свой зад на диване рядом со мной, захлопнул за собой дверь спальни Хайке. Я хотел сказать ему, чтобы выметался или хотя бы прислушаться, не разверещится ли моя сводная сестра, но меня вырубило.

Фрехен, Германия
Среда

- Руш баш, Али. Чаони баши?(1)
Мужчина под пятьдесят с редеющей кудрявой шевелюрой потянулся за полотенцем, одновременно поворачиваясь на моё приветствие. Его уставшее лицо с немного обвисшими щеками озарилось удивлением и искренней радостью:
- Аллá, - выдохнул он, так знакомо проглотив «х» на конце. Так и не дотянувшись до полотенца, вытер руки о свой фартук, спеша обогнуть стойку. - Баши, супас. Ту чаони?(2)
- Ас башем(3), - я не успел договорить, оказавшись в крепких объятиях иракца.
От души похлопав меня по спине, он, должным образом, расцеловал в обе щеки и, рассмеявшись, подтолкнул к столику в углу пиццерии. Дирк оставшийся у входа наблюдал за нами с удивлением и скептицизмом.
- Как ты? Откуда? Ты так надолго пропал.
- Из Лондона, - отвечаю с конца, - и в порядке. Как идут дела? – киваю в сторону кухни заведения. – Как семья?
Подвижное лицо Али приняло страдальчески-осуждающие выражение:
- Эта женщина родила мне ещё одного ребёнка! Вот такие дела, - он провёл по столешнице невесть откуда взявшейся тряпкой и ловко вернул в центр узкую вазу с тюльпаном. – Я теперь домой только спать хожу. На диване в зале. С ней больше никогда! – Он с чувством ударил ладонью о ладонь, словно отряхивая их. – Лучше отдать двадцать евро в пуффе(4), чем она родит мне ещё одну дочь!
Глядя на возмущающегося, со всей присущей ему экспрессивностью, многодетного отца, было трудно не заржать. Моё лицо непослушно скривилось, подчиняясь улыбке.

Ранее в Кёльне

Я проснулся всё на том же диване в квартире сводной сестры от боли, в затёкшей шее. Пробормотав ругательство, медленно повертел головой в разные стороны и только тогда осознал, что разбудила меня, скорее всего, не боль, а доносившиеся из-за двери спальни голоса, споривших о чём-то Хайке и Дирка. Чёрт.
- Выпей, - раздалось за секунду до того, как перед моим носом появилась рука со стаканом какого-то варева.
- Что это? – покосился на таиландку.
- Ты не хочешь знать, - ответила, не моргнув, - но хочешь кричать громко, как он, - она мотнула головой в сторону спальни.
Аргумент. Ещё раз заглянул в стакан, принюхался и сделал большой глоток.
- Массаж? – Как ни в чём ни бывало то ли спросила, то ли предложила таиландка, и я чуть не поперхнулся.
Она невозмутимо прикоснулась рукой к своей шее, указав подбородком на меня.
- Нет, спасибо, - угрюмо мотнув головой, - надо ехать.
- Хайке не хочет, - всё тем же невозмутимым тоном посвятила меня в суть спора в соседней комнате. – Кофе и салапао на кухне. Не дай остыть.
- Сала... что?
Я следил за тем, как Таги обходила комнату, быстро раскладывая вещи по местам. Сегодня она казалась моложе, чем вчера. Наверное, потому что теперь на лице не было косметики.
- Вкусно, тебе понравится. Я иду на работу.
Она бросила на меня взгляд через плечо, словно хотела что-то сказать. Я встретился с ней глазами, показывая, что слушаю, но она нахмурилась и вышла. Через секунду хлопнула входная дверь.
Пожал плечами и вытянул из кармана джинсов свой Самсунг. Шесть пропущенных, хотя я предупредил, что останусь на ночь в Кёльне. Мама спрашивала про Хайке. Габи тоже. Я не стал отвечать. Нашёл в списке имя отчима и отправил ему адрес клиники, предложив подъехать туда через два часа. Получив в ответ короткое «гут», вернул телефон в карман и встал с дивана. Нужно было глянуть что за сала... само... пао ждёт меня на кухне. Проходя мимо спальни, хлопнул по закрытой двери ладонью.
Хайке от еды отказалась, но после того, как я гаркнул, в ответ на поток её бестолкового «я не голодна», пришла и села поближе к двери пообнимать кружку с кофе.
Лепёшки с мясом и фасолью, название которых я так и не вспомнил, оказались неожиданно вкусными (таким непривычным, тайским вкусом) и мы с Дирком все съели. Он смог уговорить Хайке два раза откусить – я не лез, считая её отказ от еды лишним аргументом в пользу клиники, а аргументы мне понадобятся – я это видел по её упрямому взгляду исподлобья.
Спустя сорок минут я захлопнул за собой дверь квартиры и пошёл за Дирком. На моём плече висела сумка с пожитками сестры, на плече «бандита» – сама сестра. Она обзывалась, потом ластилась, потом убеждала, что у неё всё под контролем, приводя нелепые доводы, а ничего не добившись, снова обзывалась, и даже попыталась выскочить из квартиры. Всю дорогу до клиники я был вынужден слушать как она уговаривает и заласкивает своего бывшего, прерываясь только на поцелуи. Чем больше она говорила, тем молчаливее становился Дирк. Я уж было подумал, что она его уломала – честно, я бы не удивился – но припарковавшись у клиники, услышал его твёрдое «Пойдём» и выдохнул свободнее.
Мы ещё не закончили оформлять бумаги, когда приехал Вальтер. Он держался слишком дистанцированно, что выдавало его напряжение. Он отказался от разговора с дочерью до подписания бумаг, и только когда нас заверили, что всё в порядке и сейчас подойдёт доктор Реннер, мы пошли к палате, в которую определили Хайке. Мы с Дирком остались в коридоре, а Вальтер пошёл к ней. Я видел как дрожала его рука на ручке двери и, стиснув зубы, отвернулся к окну.

Фрехен

- Дирк, тебе нужно особое приглашение? – устраиваясь за столом, посмотрел в сторону «бандита», и снова вернулся к разговору с Али. – Так теперь у тебя уже четыре дочери? – Четыре, - кивнул Али, - и один сын.
- Охренеть, - выпалил от неожиданности, - а пацана когда успели родить?
- В прошлом году, - почти отмахнулся Али, и это было удивительно, потому что сколько помню, он всегда жаловался, что жена родила ему трёх девчонок и ни одного пацана. – Она должна была остановиться после этого, - он несколько раз выразительно ударил ребром одной ладони по другой раскрытой и развёл руками, - а она?!
- Ладно тебе, - я снова хохотнул, в то время как Дирк устраивался на стуле напротив. – Али, это Дирк. Знаю его кучу лет. Он не такой дурак, каким выглядит. Дирк – знакомься, это Али. Он делает лучшие дёнер-кебаб и фалафель, которые ты когда-либо пробовал.
- Хайван(5), - протянул иракец, взглянув на нашивки на косухе, и хлопнул байкера по плечу. – Добро пожаловать.
В жесте явно просматривалось презрение, но я сделал вид, что ничего не заметил. И, типа, не понял, что он сказал.
- Привет, - буркнул Дирк, вытягивая длинные ноги под маленьким квадратным столом.
- А ещё Али – человек, который помог мне не скатиться в сточную канаву, когда жизнь полетела кувырком, - в моём голосе звякнула предупреждающая нота, - и, в каком-то смысле, стал примером для подражания. Если бы не он, я не взялся за работу в пабе.
- Хорошему человеку приятно помочь, - отозвался Али, направляясь за стойку, отделяющую зал пиццерии от открытой кухни. – Эрик, дёнер с куриным мясом или турецкую пиццу?
- Дёнер, - сказал погромче, чтобы он меня услышал, - и твой чай, Али. Сто лет не пил нормальный чай.
- Обязательно, - раздалось откуда-то приглушённо, хотя самого Али видно не было.
- Послушай меня, - наклонился к Дирку и заговорил быстрее и тише, - если вы тронете Али, его семью или его пиццерию, я ни хера не посмотрю на то, как долго мы знакомы и что ты значишь для Хайке. Мне насрать на вашу ксенофобию и...
- Знаешь, я бы ушёл ради неё, - перебил меня Дирк.
Я осёкся, и заговорил только спустя несколько секунд:
- Так, почему не уходишь?
«Бандит» невесело усмехнулся:
- Не отпустят. К тому же я ни хера не умею, а твоя сестра ищет красивой жизни.
- А ты что будешь? – послышался голос Али из недр кухни.
Толкнул Дирка под руку, который кажется не врубился, что вопрос к нему.
- Эээ... – очнулся байкер, - то же, что Эрик. – И повинуясь моему жесту, добавил: - Спасибо.
Кивнув, я пристально посмотрел на Дирка:
- Шансы уйти вообще есть?
Он пожал плечами, отрицательно мотнув головой.
- Завязывал бы ты, - я откинулся на спинку обитой кожезаменителем скамейки и смерил байкера взглядом. – После этой херни, что с ней сейчас происходит, ей нужна будет не красивая жизнь, а обычная. Хочешь, поговорю с Торстеном? Может он сможет чем-то помочь.
- Кто это такой?
- Мой друг. Он автомеханик, а ты же шаришь в байках?
- Байк я знаю лучше, чем себя, - подтвердил Дирк, - но тачки...
К нашему столу подошёл Али и поставил две тарелки с дёнер-кебабом, салат, квадратную форму со свежими Pizzabrötchen и к ним масло с зеленью.
Я подвинулся, освобождая для него место рядом, но Али остановил меня жестом:
- Гостей обслужу и вернусь.
Я посмотрел в сторону входа и увидел, что, и правда, стало многолюднее.
Али снова ушёл, и следующие двадцать минут я слушал о чём мечтает гангстер. Бауернхоф(6), несколько куриц, собака, жена и пара детишек. Сезонная охота и членство в карнавальном комитете. Оказывается, «бандит» с детства мечтает стать королём Карнавала и прокатиться под музыку по центральным улицам Кёльна. Меня действо «пятого времени года»(7) никогда не привлекало, тем удивительнее было услышать это от Дирка.
Звук входящего сообщения оборвал его на полуслове. Он сразу прочёл сообщение и, засунув в рот последнюю булочку, свалил.
Али словно ждал, когда тот уйдёт, появился с подносом, на котором стояли стеклянные стаканчики с чёрным чаем, сахарница и блюдо с баклавой.
- Ну, рассказывай.

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
(1) Руш баш - (курд.) приветствие. Доброе утро/добрый день.
(2) Баши, супас. Ту чаони? - (курд.) Хорошо, спасибо. Как твои дела?
(3) Ас башем - (курд.) Я в порядке/у меня всё хорошо.
(4) Пуфф - (нем. Puff) разг. бордель.
(5) Хайван - (араб.) животное. Во многих языках мусульман встречается арабизм с тем же переводом. Иносказательное - тупица.
(6) Бауернхоф - (нем. Bauernhof) Подразумевается небольшая сельскохозяйственная ферма или усадьба с жилыми и хозяйственными постройками, в качестве традиционной формы поселения.
(7) Пятым временем года в Германии называют период с 11.11. до середины-конца февраля, то есть до проведения карнавального шествия. Эти три месяца уходят на подготовку шествия, выбор нового короля, заседания и репетиции.

Германия

Каждое утро мы встаём со своих кроватей, чтобы прожить ещё один день, полный стресса, проблем, рутины. Едим, работаем, спим. Изо дня в день. Эту повседневную серость очень редко разбавляют моменты счастья. Короткие, ускользающие моменты. И мы, в своём бессилии удержать, пытаемся сгенерировать моменты счастья сами - глупо и неуклюже напиваясь, накачиваясь наркотой, гоняя по улицам ночного города или ища остроту в поступках похуже. Всё ради короткого мгновения, в который нам долбанёт в голову смесь гормонов, делая на пару минут счастливым.
Дни шли, а я не мог забыть то, какой увидел Хайке, когда нашёл её там, в квартире, в которую приходили фрайеры*, безобразный ожог на руке и как она ревела, сидя у меня на коленях, потасканная и потерянная; близкая и совершенно чужая. Кажется, я не смогу это забыть, и не перестану задаваться вопросом на кой хрен нужна такая жизнь.

Вальтеру удалось уговорить Хайке дать согласие на лечение, а мне – избегать разговора обо всём этом дерьме до вечера. Навестив Али, я зарулил в автосервис к Торстену, чтобы выиграть ещё немного времени до того, как предстану перед семьёй, и пробыл там до поздна. Когда Камаро был на все сто готов к отправке на покраску, причин не ехать домой не осталось.
Это был трудный разговор, даже не смотря на то, что я рассказал не всё. Слёзы, бессилие – я, правда, не хотел быть тем, кто принесёт дурные вести, но так сложилось. И самым отвратительным было то, что испытания на этом не закончились. Напротив, борьба только началась.

В четверг мои с утра поехали в клинику, а я – в Кёльн, по делам. Крутилась мысль обзвонить всех приглашённых и сказать, что вечеринки не будет, но я это не сделал. Мне было нужно то самое мгновение счастья, чтобы подсластить горечь последних событий. После встречи была больница и снова слёзы мамы, поджатые губы Вальтера и уверения Хайке, что она в порядке и не подсела. Всё-таки правильно говорят, что такие пациенты – последние, кто правильно может оценить своё состояние.
Выйдя из стен клиники, я вдруг понял, что не хочу в последние дни отпуска больше ничего улаживать, пробивать, решать и планировать, поэтому когда мама спросила во сколько я сегодня вернусь домой, я ответил «прямо сейчас». Она обрадовалась, пообещала приготовить на ужин зауербратен и продолжала щебетать всю дорогу до дома, заполняя тишину в машине.
Это был мой лучший из отпускных дней. Я помог Вальтеру почистить пруд, покосил траву вокруг дома, по просьбе мамы прогулялся до «Картофельного ящика» и по дороге встретил фрау Кёниг, много лет владевшую булочной на соседней улице. Конечно, я не упустил шанса и попросил у неё рецепт самых вкусных, на моей памяти, брецелей, не надеясь, впрочем, что она мне его даст. Но по какой-то ей одной ведомой причине, старушка пообещала заглянуть к нам попозже на чашку кофе и принести рецепт.
Остаток вечера я провёл в кресле у телевизора, чего не случалось уже несколько лет. А как, если по вечерам я работаю?! Мы пили с Вальтером пиво, смотрели очередную игру Бундеслиги и, без азарта, обсуждали миграционный вопрос, а мама с фрау Кёниг пили на кухне кофе и болтали о чём-то своём – женском. В моём кармане лежал рецепт брецелей, который я непременно всучу Франку, потому что его далеко не так хороши, как те, что продавала фрау Кёниг.

В пятницу утром дала знать о себе Челс. Извинилась и сказала, что много работы и она не успевает сдать материал к сроку, поэтому не приедет. Может, это было неправдой, но я не расстроился. Мы ещё немного поговорили, она просила передать привет Джеру и обещала заскочить, когда будет в Лондоне.
На самом деле, если бы никто не пришёл, я бы только обрадовался. Желание праздновать не вернулось, а напиться было бы лучше в компании кого-то одного и для этого, как мне кажется, идеально подходил Вальтер. С ещё большим удовольствием я бы вернулся в Лондон. Привычка последних лет – пахать семь дней в неделю – давала о себе знать, я просто изнывал от затянувшегося ничегонеделания. В общем-то, я уже решил, что как только заберу монстра с покраски – поеду обратно, и даже праздничный завтрак и тёплые объятия родных, с которых начался день моего рождения, не изменили решения.
Днём я ещё раз навестил Хайке. Она снова уверяла, что прекрасно себя чувствует и её совсем не ломает, но при этом не вспомнила, что у меня день рождения, хотя мать говорила об этом накануне. Мы довольно долго говорили на нейтральную тему отношений между коллегами, потом вспоминали как привыкали друг к другу, когда родители съехались, и помолчали о том, что я не захотел рассказывать. Уже когда уходил, я столкнулся в коридоре с Дирком. Мы едва перебросились парой слов – я торопился вернуться во Фрехен, а он хотел проведать Хайке. Если бы в тот момент я знал, что вижу его в последний раз, я, наверное, сказал бы что-то хорошее или ободряющее, но я не знал, что в ноябре, в результате очередной разборки между кланами, его не станет.

Суббота. Ночь

- Эрик, ты где?
Это я всё-таки попал в зелёный кругляшок и оттянул его пальцем в сторону.
- Я где? – спрашиваю мужика по другую сторону стойки.
- В кнайпе «Чёрный конь», - ответил тот как-то недружелюбно.
- В «Чёрном коне», - послушно сказал в трубку. – А ты кто?
- Торстен, - прозвучало c укором. – Почему ты свалил, чёрт, и трубку не берёшь!
- Щас приеду, - провёл рукой по глазам и, забывшись, подпёр ей голову.
- Эрик?
- А?! А куда ехать?
- Никуда.
Голос злой. Пошёл бы ты нах. Посмотрев на светящийся экран смартфона, ткнул в него пальцем. И ещё раз.
- Знаешь, что хочу? – посмотрел на мужика напротив и хохотнул, - Бронепоезд. Сделаешь?
Тот посмотрел на меня, вздёрнув брови, и мотнул головой:
- Давай не сегодня. Лучше выпей стакан воды и вызову тебе такси.
- Нее, воду не буду. - Мужик и так плыл перед глазами, куда ещё воду пить. – Сделай мне «Скитлс».

Суббота, около 14:00

Когда я открыл глаза было темно, хоть глаз выколи. Попытка сесть подействовала на меня похлеще американских горок, то есть содержимое внутренностей резко мотнулось сначала вверх, а потом так же вниз, вызывая приступ тошноты. Голова поехала, кровать подо мной кажется сдвинулась. Может, мне это просто показалось. А может нет. Пытаясь удержать в себе бушующую бурю, я искал ногами пол, то и дело на что-то натыкаясь. Но стоило открыть дверь, как в лицо, ослепляя, долбанул солнечный свет. Покачнувшись, ухватился рукой за косяк двери и удержал равновесие. Тошнота высоким валом катилась вверх и я буквально вломился в соседнее помещение, на счастье – ванную.

Несколько минут спустя, стоя под душем, я пытался вспомнить и выстроить события вчерашнего вечера.
Прекрасно помню утро и то, как был у Хайке, потом заехал домой, взял деньги и укатил в «У моста», где зарезервировал малый зал для празднования. Пацаны прикололись – припёрли в качестве подарка спойлер из углепластика для тачки, с пафосной надписью «King of speed». На монстра я его, конечно, не приделаю, но в спальне над кроватью – запросто.
Было круто снова оказаться среди людей, с которыми отрывались в молодости. Бонус лично для меня – родной язык, звучащий в ушах музыкой. Мы пили, ржали, кто-то танцевал. Девчонка, с которой пришёл Даниэль, её звали Керстин, посылала мне совершенно однозначные взгляды и улыбки, и, мне кажется, это заметили все. Когда девчонки отчалили гурьбой в туалет, я прямо сказал Даниэлю, что не подкатывал и ни на что ей не намекал. Дэн, равнодушно пожав плечами, сказал, что они просто друзья и если она мне нравится – это наше дело. Чёрт, я всегда догадывался, что он гей или, может, би – не зря же он, сколько помню, всегда одевался броско и был ухожен от кончиков волос до ногтей на ногах.
Я попытался вспомнить был ли секс с Керстин, но память выдавала только картинку нас у стены, целующихся и трогающих друг друга под одеждой. А потом... потом я пил уже в другом месте, но почему – не помню. Неужели мы всё-таки уехали оттуда вместе и после мне захотелось ещё догнаться? Дерьмо, не помню.
- Эрик?! – послышался с первого этажа голос мамы.
Готов спорить, она стоит у нижней ступени и зовёт меня, запрокинув голову. Отключив воду, крикнул, что уже иду, и потянулся за полотенцем.

За столом, как и в понедельник, не хватало только Хайке, и сейчас это вызывало большую неловкость, чем несколько дней назад. Футболка приятно липла к моей ещё влажной спине, мокрые кончики волос закручивались в кудри, которые так не любил я, но обожала мама. В центре моей тарелки лежали две таблетки аспирина, рядом стоял стакан воды. Я уныло обвёл взглядом стол, понимая, что есть совсем не хочется, но у остальных с аппетитом был порядок, разве что Вальтер ел вяло и меньше обычного.
- - Съешь хоть что-нибудь, - через несколько минут сказала мама, посмотрев на мою тарелку, в которой лежали нетронутыми две ложки квашенной капусты.
- Я возвращаюсь завтра в Лондон, - оставил без ответа реплику мамы.
- Почему так быстро? – теперь она выглядела расстроенной.
- Торопится к своей русской, - съехидничала Габи, и через секунду, понадобившуюся мне, чтобы осознать, что сестра не должна об этом знать, поднял глаза сначала на Габи, а потом перевёл взгляд на маму.
- Я ей ничего не говорила, - мама сразу поняла о чём я подумал.
- Эй, ты же сам вчера о ней рассказывал, - огорошила сестра и, к моему удивлению, Торстен подтвердил её слова кивком. – А потом я отправила ей «Я люблю тебя» с твоего телефона. Скажи спасибо, - опережая готовый вырваться у меня поток слов, протараторила Габи, - сам бы ты это не сделал, ты же такой упрямый. Вот я тебе и помогла.
- Ты не сделала это, - мне кажется вся кровь, которая только была в организме, бросилась мне в голову, так мне стало удушливо жарко.
После нескольких длинных секунд, за которые с лица Габи сползла улыбка, она кивнула:
- Не сделала. Написала, но не отправила.
- Проклятье! – Стул с громким стуком врезался в край стола.
Несколько длинных шагов и я выскочил на террасу, под нещадно палящие лучи солнца.
Чёрт возьми, почему женщины постоянно лезут не в своё дело?! И какого хрена я вчера распустил язык?
- Прости, - тонкие пальцы сестры коснулись моей руки. Я даже не слышал как она подошла. – Дурацкая шутка. Я не думала, что ты так разозлишься. Просто мне вчера показалось...
- Тебе не показалось.

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _

* Фрайер – (нем. Freier) – изначально «свободный», реже «жених». Со временем слово приобрело значение «клиент публичного дома», «человек, оплачивающий проститутку».

Прошло два месяца с тех пор, как я навестил своих в Германии. Не отмеченное важными событиями, время после пролетело быстро. Я продолжал работать над викторинами, стараясь сделать их разнообразными и интересными для широкой публики, а в начале сентября, как и собирался, перенёс квиз с воскресенья на среду. К тому времени информация о том, что мы проводим квизы, уже облетела районы и у нас сформировался круг постоянных участников. Ребятки, в основном, заумные, с кучей заморочек и табу, но и в этом есть свои положительные стороны. Они ведут себя прилично, не устраивают драки, но пьют мало. В любом случае, квизы – хороший плюс в кассу малоприбыльной среды.
А через месяц начнётся двухнедельный Октоберфест. Я уже оплатил аренду места для шатра в Millwall парке, прокат самого шатра, столов и скамеек, позаботился о музыке, но оставались ещё тысяча мелочей, которые нужно было предусмотреть, чтобы праздник прошёл без накладок. В общем, дел было столько, что я опять почти забросил гонки. Было дело, хотели в конце июля сделать кружок по Найтсбриджу, но копы устроили облаву и с тех пор мне ни разу не удалось выбраться. Поэтому увидев маячившего за спинами клиентов Бига, я не слишком удивился, хотя раньше он в пабе не появлялся.
Поймав мой взгляд, он показал глазами на дверь и вышел на улицу. Хрен знает, что ему нужно, но по ощущениям, запахло неприятностями. Я предупредил Фреда и вышел за Беном на улицу.
Было около шести вечера и рабочий поток ещё не успел распасться на решивших остаться дома и тех, кто хотел куда-то выбраться, поэтому улицы были заполонены машинами. Но скоро часть людей примет решение пропустить бокал-другой пива, и в пабе снова будет яблоку негде упасть.
Я стоял перед главным входом, твёрдо упираясь ногами в землю и небрежно зацепившись большими пальцами за карманы джинсов. Биг дымил, как паровоз, и не сводил глаз с двери «Гвоздя». Пауза начала затягиваться.
- Ну, давай уже, Бен, меня работа ждёт, - поторопил не столько потому что пора было возвращаться, сколько, чтобы наконец узнать, что он хочет.
- У нас гости, - начал Биг.
- Кто? – перебил, не дав договорить.
«Гостями» мы называем в том числе внедрённых в тусу копов, а для меня встреча с ними чертовски чревата.
- Америкашки, - Биг выпустил изо рта густой, сизый дым.
- Они чисты?
- Думаю, да, но не уверен. Мы пробиваем.
- И что ты хочешь от меня? Я – водила, а не компьютерщик. Моих навыков едва хватает на обновление странички паба...
- Нее, - тянет Бен, - они настаивают на заезде с чемпионом.
- Похоже на копов, - делюсь мнением, - дай им Реда.
- Они знают про тебя, и знают, что ты его сделал, - Бен бросает окурок на асфальт и прижимает его ботинком.
- Подними, - говорю на автомате, переваривая информацию, и показываю на урну, - и перестань, твою мать, дымить. Нас заметут прямо отсюда за нарушение порядка. Бен, это похоже на подставу, - возвращаюсь к теме разговора, - а мне нельзя попасться, ты же знаешь. Условный срок может легко стать реальным да ещё и с добавкой лет. В Германии одного посадили пожизненно...
- Они предлагают по десять кусков на кон, - будто не слушая меня, продолжил Биг.
- Сколько?
- Десять.
- Нет, чёрт, сколько участников в заезде.
- Их трое, ты четвёртый. Возможно, пятой будет Квинн.
- Кто?
- Ты её не знаешь, - отправив окурок в урну, Бен вытащил из кармана пачку сигарет, собираясь снова закурить. – Дочка богатого папы. Ничего особенного, но упакована, как нам с тобой не снилось.
Я потёр затылок. Сорок кусков за каких-то полчаса или потеря десяти и, возможно, срок. Риски, как всегда, кажутся не особо значительными, а кровь уже бежит быстрее.
- Когда?
Мимо нас, цокая каблуками по тротуару, проходит женщина. Обалденная фигура, пышные каштановые волосы и аппетитная попка, обтянутая узкой юбкой. Биг свистит в след и предлагает прокатить.
- Заткнись, - цежу сквозь зубы, мгновенно узнав Анастазию, и окликаю: - Ана!
Её плечи напрягаются, спина становится ещё прямее, но вместо того, чтобы остановиться и обернуться, она прибавляет шаг.
- Анастазия! – делаю шаг следом и, на ходу, кидаю Бену: - Погоди.
Несколько шагов, потом перехожу на бег, и быстро догоняю девушку. Поймав за локоть, останавливаю и вынуждаю обернуться.
- Ана...
Я забываю все слова, увидев её лицо. Она такая красивая, что захватывает дух, но в её глазах обида и непролитые слёзы. Под этим взглядом я чувствую себя смертельно виноватым.
- Прости меня, - дотрагиваюсь до её лица, лаская щёку.
Она опускает глаза, но не отстраняется, а из-под опущенных ресниц выбегают слёзы.
Я не знаю, что сказать. Разве что, что я мудак и не думал, что так важен ей. Что тогда от боли и страха – да, от страха, что останусь калекой – оттолкнул её, а не потому, что она мне не нужна. Нужна. Не знаю почему именно она, что в ней такого, но нужна, как я ни старался делать вид, что нет.
Стираю большими пальцами слезинки с её щёк – Анастазия хочет отстраниться. Наверно, не хочет, чтобы я видел её слабость. Я убираю одну руку, но только для того, чтобы обнять её за талию и прижать к себе. Наклоняюсь и ловлю её губы своими. Её мягкие слегка дрожат под моими жёсткими от злости на себя. Во рту вкус горечи не сказанного, на губах – соль её слёз.
Мне кажется, что этот поцелуй я запомню на всю жизнь. Он нужен мне гораздо больше слов и, похоже, нужен Ане, потому что она мне отвечает. Ладонь ложится на моё лицо. Подушечки пальцев знакомым жестом обводят ухо, касаясь кромки волос, и скользят по волосам на затылок. Меня прошибает от того, как мягко льнёт её тело к моему, как-будто она продолжает мне доверять, как-будто ничего не было. Меня накрывает так, что думать больше я не в состоянии. Обеими руками сжимаю ягодицы Анастазии, отрываю её от земли и приподнимаю выше, чтобы было удобно целовать. Она обхватывает крепче мою шею, но пытается уйти от следующего поцелуя.
- Эрик, - наконец, удаётся ей выдохнуть.
И только это имя она должна произносить вот так, как сейчас, со сбившимся дыханием и желанием в голосе.
- Давай начнём сначала, - ловлю её взгляд и отпускаю, позволяя соскользнуть по себе.
Анастазия смотрит в сторону, потом на меня. За эти несколько секунд я тоже успеваю вспомнить как выбирал кольцо, но не хочу сейчас об этом. Хотя какой там к чёрту хочу-не хочу – стоило вспомнить, и идея начать сначала стала казаться не самой лучшей. Оборачиваюсь к пабу, вижу ухмыляющегося Бена, подпирающего фонарный столб, и снова смотрю на Ану. Наверно, она сейчас думает о том же, что и я, но если не попробуем, разве не будем жалеть?
- Сходим завтра куда-нибудь пообедать?

Мне проще уйти с работы в обеденное время, чем вечером. Это одна из причин, по которой я пригласил Анастазию на обед, другая – я решил, что если сразу полезу к ней в трусики, всё опять закончится плохо. Может, потому что мы уже с этого начинали. Но думал я всё равно только об этом. Вечером, утром, по дороге, за работой – каждую минуту, начиная с той, когда увидел вчера слёзы в её глазах. И её «ты нужен мне» ни хрена не облегчало мой путь праведника, ведущего девушку на обед, а не в постель.
«Чёрт возьми, это будет трудно» в сотый раз пронеслось в моей голове, когда я парковался перед «Харли медикал». С другой стороны, лучше не провоцировать, потому что ещё одного «козла» я не прощу.
Стеклянные двери клиники беспрерывно сходились и разъезжались, впуская и выпуская людей. Пациенты, родственники, друзья, медперсонал... Я привалился задом к боку монстра и по привычке зацепил большими пальцами карманы джинсов, собираясь ждать. Спустя несколько минут, в очередной исторгнутой из недр клиники группе людей, я увидел Анастазию. Она бросила взгляд в сторону парковки, а потом стала приглядываться к людям вокруг, явно ища меня. Я взмахнул рукой, привлекая её внимание. Анастазия засекла движение, посмотрела на меня и улыбнулась. Могу поспорить, что на её щеках появились эти обалденные ямочки.
В то время как я пялился на неё, Ана сокращала расстояние между нами.
- Куда мы пойдём? – спросила, не дойдя несколько шагов.
- Зависит от того, как скоро тебе нужно вернуться назад, - я оторвал зад от Камаро и сунул руку в карман, чтобы достать ключ.
- Через полтора часа, - Анастазия сморщила нос, сожалея, что рабочий день ещё не окончен, бросила короткий взгляд вправо и ступила с тротуара на парковочное место.
- Тогда давай в «Сонзо». Тут недалеко и Раф мне его советовал. Говорит, что у них дровяная печь и спагетти они делают сами. Ты же любишь пасту? Пиццу?
- Кто не любит пиццу, - улыбнулась Ана и я притянул её к себе. - Ты стоишь под знаком «Парковка запрещена», - сказала она, с чуть неловкой улыбкой, словно сомневаясь... Надеюсь, не в том, что я её сейчас поцелую?
- Зато прямо у входа, - пояснил свой выбор стоянки и заглянул в её глаза.
У меня тоже полно сомнений на наш счёт. Когда встречались весной, мы не всегда понимали друг друга. Плюс недомолвки, занятость. Мы оба были не до конца честны, не торопились уступать. Хер знает, получится ли у нас сейчас. Я знаю только, что хочу её, как чокнутый. Тогда и сейчас. Сейчас даже сильнее. За эти месяцы я так часто думал о ней, что это стало также привычно, как делать вдох-выдох, и так же необходимо.
Я хотел поцеловать её коротко, не распаляясь, но стоило моим губам коснуться её губ, как я забыл всё, что думал до. Как обухом по башке, до искр под закрытыми веками и оглушающего гула крови в голове. Я чувствовал как скользят её руки по моим плечам, шее, и хотел чтобы она сжала их ещё крепче, прижалась сильнее. Хотел вжаться в неё, чувствовать каждой клеточкой. Вытеснить всех, заполнить собой. До пота градом, до неба в алмазах, бескомпромиссно, до конца.
Я заставил себя оторваться. Не убирая руку от её лица, провёл большим пальцем по щеке, отмечая как раскраснелась её кожа и затуманились глаза. Наверно, я никогда не привыкну к тому, какая она красивая.

- Как у тебя дела? – спросила Ана, сев за стол напротив меня.
Я качнул головой, собираясь сказать «нормально», и понял, что снова выбираю более лёгкий путь недомолвок. Конечно, в чём-то они неизбежны, но может нам пора сказать друг другу правду хотя бы о том, что касается наших отношений?
- Всё в порядке, - я бегло огляделся по сторонам, в поиске интересных деталей, делающих заведение особенным. Я ведь редко бываю где-то, кроме «Гвоздя», а раз уж оказался, можно попробовать вынести для себя из опыта и фантазии коллег что-нибудь полезное.
Стены цвета терракота украшали пейзажи, призванные создать целостное настроение солнечной Италии. Сидения крепких деревянных стульев с широкой спинкой были обтянуты коричневой кожей, что идеально сочеталось с красно-жёлто-коричневой гаммой обстановки. Овальная стойка в центре – место приёма заказов и одновременно врата в святая святых любого ресторана – кухню. За спиной улыбчивой женщины на полках расположились склянки с макаронами различных форм, а также специи для соусов и, конечно же, вино. Уютно и чисто. Надеюсь, что будет ещё и вкусно.
– Работы много, - я снова обратил всё внимание на Ану. – Девушка, которая помогала мне с бухгалтерией, вышла из декрета на работу, и воевать с бумагами мне теперь часто приходится в одиночку. Ещё я теперь провожу квизы, - вспомнил, что началось это уже после того, как мы расстались, - на их подготовку уходят мои понедельники. – Я улыбнулся, не переставая любоваться Аной. – Ну, и скоро начнётся Октоберфест. Я уже оплатил место в Millwall-парке, где мы будем представлять «Гвоздь», в рамках мероприятия. Думаю, эти две недели я буду там и жить, - рассмеялся и снова задержался взглядом на ямочках на лице Анастазии.
К нам подошла официантка и приняла заказ. Ана заказала пиццу, а я тортеллини под сливочным соусом с сыром. Салат, сыр, хлеб и вино должны были дополнить наш обед, но от вина мы отказались, заменив его кофе.
- Что нового у тебя? – рассмотрев сервировку блюд, я принялся за еду.
- Недавно вернулась из Индии, - улыбнулась Анастазия. – Ездили с Кэролайн и Челс развеяться.
Я кивнул и перевёл взгляд с Аны на свою тарелку, стараясь не представлять как именно они развлекались. Говорят, «по себе судишь». Наверно, в этом всё дело, потому что я живо вспомнил свою поездку с Рафом и Каем в ОАЭ и представил себе что-то подобное с участием Аны. «Это от моих подруг». Неужели Челс и бабочка? Вилка звякнула о тарелку, когда перед мысленным взором мелькнула картинка вечеринки в квартире Кэролайн. Нужно было признаться, что тему для разговора я обеспечил всем троим. Осталось только надеяться, что Челс не растрепала подругам про гонки.
- А до этого я ездила домой, в Бостон, - продолжила Анастазия и аккуратно откусила от пиццы.
- Я тоже ездил навестить своих, - подхватил тему. – Но ты же говорила, что твоя бабушка умерла?!
Я точно помнил, что именно смерть бабушки Аны была причиной её переезда в Лондон.
- Да, - Анастазия кивнула, - но у меня там остались друзья и мистер Бурк, наш сосед. Он всегда был очень добр ко мне и я к нему очень привязана.
- И как он? – собственно мне не было дела до старика, но раз он ей дорог – я должен проявить интерес.
- Сдал, - на лице Аны мелькнула грусть, - годы берут своё. Я останавливалась у него, - добавила она и улыбнулась грустно, тепло: - Он заботился обо мне как родной человек.
Я промолчал, изучая её лицо и понимая, что забота близких – это то, чем она обделена, то, чего ей не хватает. Я, как человек, выросший в полноценной семье, с обоими родителями и двумя сёстрами, не считал заботу близких чем-то особенным; воспринимал как должное – одним словом не ценил. И сейчас вспомнил как мы говорили о маленькой девочке, которой была Анастазия, в вечер нашего знакомства.
- Помнишь как мы познакомились? – я усмехнулся.
На лице Аны расцвела улыбка:
- Помню.
- Мы давали характеристики посетителям и ты проиграла мне поцелуй, - я улыбнулся ещё довольнее.
- Эй, неправда, - возмутилась Ана, - я выиграла! Поцелуй был утешительным призом, - её глаза смеялись и с губ тоже не сходила улыбка.
- Поцелуй был тем, что мы оба хотели с того момента, как встретились глазами в первый раз, - поправил, не сводя глаз с Аны и отодвигая от себя тарелку.
Я чуть было не выпалил, что и сейчас хочу её, и хотел всё то время, что мы были не вместе, но не стал. Как бы я её ни хотел, секс не решит проблему доверия.
- Мне нужно тебе кое-что сказать.
Ана вернула кусочек пиццы на тарелку, коснулась пальцами салфетки и посмотрела на меня уже без улыбки.
– Была авария. Ты видела тогда следы на моём лице, - я повернул голову и показал на лицо, в том месте, где синяк не сходил дольше всего. – Вероятность того, что я останусь инвалидом была высока и я... – Чёрт, я знал, что говорить об этом будет нелегко, и сегодня не планировал. Хотя, может, так даже лучше. – Поэтому я сказал, что ты опоздала.
На лице Анастазии легко читались боль, обида и сочувствие. Боюсь представить как я её тогда ранил. Только бы она сейчас не ушла. Потянувшись через стол, взял её руку в свою, не зная что сказать.
- Я не хотел, чтобы ты была со мной из жалости, - попытался пояснить, если вдруг она этого не поняла.

Всем привет! С праздником!

Украшение на ёлку - вот.

Пожелание - вот: Лорен, с праздниками! Классного настроения, улётных идей и ярких отыгрышей!)

Спасибо, куколка, и пожалуйста) Тебя тоже с наступающими праздниками)
Эстель, спасибо!