Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Доброе утро)

Спасибо всем высказавшимся за неравнодушие к вопросу и за то, что обсуждение получилось довольно мирным.
Конечно же, спасибо за поддержку и желание помочь. Не сомневайтесь, ничьи таланты не останутся невостребованными))

"Новая метла" не такая уж новая, поэтому если кто-то ждёт кардинальных перемен - разочарую, их не будет. Возможно, что-то со временем.


С днём знаний и наступлением осени)
Торнтон, с прошедшим.

Джи, это для вдохновения?)) Я тоже попробую.

Восемь лет назад. Лондон.

Этот приезд в Англию не сулил ничего, кроме вытянутых бледных лиц людей состоящих со мной в разной степени родства, пустых разговоров вполголоса и ощущения, что каждый мой жест нарушает приличия. Я знал, что о нас снова будут говорить, это случалось во все наши редкие приезды, но не мог оставить мать одну в этот трудный для неё день.
Джордж Митчелл Эгертон, мой дед по материнской линии, умер так и не простив «падшую» дочь. Ни того, что она забеременела, не будучи замужем, ни того, что несмотря на его угрозы, не сделала аборт и сама перестала общаться с семьёй, переехала в Ройстон и нанялась на работу, которую родители сочли бы унизительной. Она боролась, как могла – теперь я это понимаю, а тогда был ребёнком, у которого кроме мамы на всём белом свете не было никого близкого.
Мы переехали в Америку, когда мне исполнилось шесть лет. Как матери тогда удалось получить рабочее место в Лос-Анджелесе, находясь в Англии, я не знаю, но думаю, что благодаря каким-то связям. С тех пор мы приезжали в Англию всего несколько раз. Мне нравилось бывать тут, но не встречаться с родственниками. Их снисходительные взгляды и натянутые улыбки действовали на нервы. Деда я видел всего один раз в жизни, накануне своего совершеннолетия около десяти лет назад. Он тогда не посчитал нужным пожать мне руку, а я теперь не считал обязательным присутствовать на его похоронах. Но у матери было иное мнение.
Во время чтения завещания я мечтал только об одном – закурить, но оставался сидеть рядом с бледной, дрожащей от сдерживаемых слёз, матерью, намереваясь пройти этот путь до конца и не дать ей сломаться. Как гром среди ясного неба прозвучали, зачитанные монотонным голосом, слова о том, что часть наследства отходит ко мне и моей матери. В и без того наполненном молчанием зале стало так тихо, как если бы все задержали дыхание. Замолчал даже адвокат и, кажется, я слышал как редкие пылинки ложатся на полированную мебель, пока придушенный всхлип матери не надорвал тишину. Родственники выдохнули, кто-то зашептался. Мать, которую я никогда не видел плачущей, прижала к глазам платок и уткнулась лицом в моё плечо. Я вывел её из комнаты, понимая, что позже она будет корить себя за это проявление слабости, и отвёз в отель.
Спустя два часа, приняв успокоительное и сказав, что ей не нужно ни цента и я могу смело вложить всю сумму в своё дело, мать попросила оставить её и прилегла отдохнуть.
Я вышел из отеля совершенно дезориентированный и, не имея определённой цели, бродил по улицам Лондона, пока не понял, что стемнело.
Возвращаться в отель не хотелось, а друзей и знакомых у меня здесь не было. Я вошёл в двери какого-то клуба, только сейчас поняв, что на мне всё ещё дорогой чёрный костюм, который я надел на похороны. В свои двадцать семь я не носил костюмы повседневно, тем более не ходил в таком виде в питейные заведения, но в этот день внешний вид был последним, что меня волновало.

Star Guest

Как и следовало ожидать, я оказался настоящей белой вороной, неожиданно попав на вечеринку. Я не скорбел и не праздновал, сидя у барной стойки со вторым бокалом виски, и даже не пытался понять, тем более решить, что делать со свалившимся на меня наследством. Я просто пил, отстранённо наблюдая за быстро пьянеющей компанией, как я понял из обрывочных фраз, выпускников колледжа.
Бойкая девушка в коротком платье объявила о начале какого-то состязания, назвав его «пари». Моё внимание привлёк не столько её звонкий голос, сколько явный американский акцент, прозвучавший так по родному в этом кажущемся мне враждебным месте.
От нечего делать я наблюдал за тем, как девушки начали обхаживать парней. Скоро стало понятно, что их задача – снять с них рубашки. У кого-то это получалось довольно быстро, другим приходилось дольше умасливать избранника, но, так или иначе, девушки справлялись со своей задачей под нарастающие гул и градус.
Проследив за раздеванием двух первых, я потерял интерес к забаве и вернулся к своему виски и смешанным мыслям.
Через некоторое время я обнаружил, что у меня появилась компания. Та самая девушка со сцены поставила колено на стул рядом, оттолкнулась и плюхнулась передо мной на барную стойку. Машинально подняв руку, не касаясь, подстраховал её под попку, опасаясь, что красотка кувыркнётся с вращающегося стула к моим ногам. Одного взгляда на лучезарную улыбку хватило, чтобы понять, что она такими опасениями не тяготится. Нога на ногу, ещё выше приподнимая край мини, практически являя моему взгляду трусики, смотрит мне в глаза, бесшабашно–пьяно улыбаясь.
– Угостите леди выпивкой?
– А леди уже совершеннолетняя? – не могу удержаться от насмешки, глядя на поведение «леди».
– Не поверите, – хитро улыбнулась, – как раз отмечаю своё восемнадцатилетие. – провела пальцами по груди поверх рубашки и продолжила. – Так, как насчет выпивки?
Её жест не оставил сомнений в том, что настал мой черёд расстаться с вожделенной сегодня частью одежды.
– Скажи, почему я должен отдать её тебе, – игнорируя попытку девчонки завуалировать своё появление интересом ко мне. – Сделай эту мысль для меня привлекательной, и я отдам тебе свою рубашку, – усмехаюсь, – землячка.
– Вы американец? – Тональность слегка изменилась, но мне кажется, она это даже не заметила.
Киваю в ответ, делая ещё один глоток виски и упрямо отторгая мысль об английских корнях.
– Вот и помогите мне! – восклицает девушка и наклоняется ближе, рискуя свалиться ко мне на колени. – Мы заключили пари между американками и англичанками, кто быстрее соберёт большее количество мужских рубашек. Если вы поторопитесь, – мы одновременно посмотрели в сторону соперницы моей визави, крутящейся возле какого-то блондина, – мы победим.
Её хитрая, заигрывающая улыбка была лишней, потому что я уже снимал пиджак. В голове пела мысль, что это не понравилось бы моему деду. Не понравилось бы никому из моих родственников. А сегодня это было то, что надо. Девушка потянулась ко мне и я сделал шаг навстречу, позволяя ей самой расстегнуть пуговицы. Наконец, протянул ей рубашку и помог слезть с барной стойки:
– Как тебя зовут?
– Рианна, – улыбается, размахивая трофеем.
– Иди, Рианна, – заразившись её радостью, первый раз за этот день улыбнулся, – и принеси нам победу. А потом, – легонько подтолкнул, задавая направление, – я угощу тебя коктейлем.

Возвращаясь к нежданному наследству.
Халявные деньги не принесли мне удачу. Я не тронул долю матери, а свои вложил в дело, усовершенствовав салон в ЭлЭй и открыв ещё два: в Сакраменто и Денвере. Из последнего была родом моя тогдашняя подружка. Но не прошло и года и я попал в переплёт и за игорный стол, превращаясь в пешку в умелых руках манипулятора.

Над стадионом гремит голос Шакиры и гудит толпа болельщиков. В воздухе ощутимое напряжение последних минут перед выходом. Ребята разминаются - перевожу взгляд с одного на другого. Схему тактического построения уже не изменить, но тотальный футбол - это то, что нужно. Я уверен. Им нас не пробить.

- Слушайте внимательно, - привлекаю внимание ребят, - Небесно-голубые не те, что раньше. От них остался только миф и само название. Они разрознены и слишком амбициозны, чтобы играть слажено. Мы сделаем ставку именно на это. Держите друг друга в поле зрения. Пасуйте. Я знаю, что каждый хочет забить гол сам, но! Лучше удачная подача, чем лишняя упущенная возможность.

Засунув руки в карманы, вышагиваю перед командой, внемлющей каждому моему слову.
- Роджерс! - остановился на против парня и хлопнул по плечу, - Не лови мух. Я надеюсь на тебя. А теперь на выход!

Смотрю как ребята строятся в коридоре. Проходят мимо группки детей и каждый берёт одного из них за руку.

- Гимн! Гимн, мать вашу, чтобы все пели! Поняли?! - очень громким шёпотом им вслед.

Иду последним. Останавливаюсь у скамеек, на которых уже рассаживаются запасные.
Команда выстроилась на поле - носы по ветру - орлы! Горжусь, хоть и преждевременно. Но национальная гордость такая штука - она с нами всегда.

При первых аккордах гимна Германии, беру равнение на трибуну, где должна сидеть наша хм... вице-канцлер, и громко, от души завожу:

Einigkeit und Recht und Freiheit
für das deutsche Vaterla-a-and!
Danach lasst uns alle streben
brüderlich mit Herz und Ha-a-and!

Внимательно слежу чтоб пели все и вдохновенно. Потом наблюдаю как команда позирует и даже позволяю себя тоже уговорить на фото.

- Ну, с Богом.

Занимаю позицию у линии.

Смотрю как Гальварра вышагивает вдоль линии. Нервничает. Правильно делает. Мы играем, как любим - крепко - мало не покажется. Сам остаюсь на месте. Гуляет туда-сюда только жвачка во рту.

Охр... Вскидываю руку, делаю шаг вперёд, но нет, всё нормально - арбитр тоже увидел фол.
Штрафной - это шанс. Подхожу чуть ближе. Желание вмешаться и дать ценные указание сильно. Держусь. Руки на бёдра, пристальный давящий взгляд на орлов, уничижительный - на небесно-голубых.

Замираю, следя за полётом мяча

Лам не успевает добить. Роджерс! Роджерс!

Мяч отбит. С досады кулаком по раскрытой ладони. Чтоб их всех.

Что это с Мануэлем? Что за чёрт? Не верю. Чувствую как лицо заливает злой румянец. Вы у меня дождётесь! Перерыва.

Так. Лам ведёт мяч на сторону противника. Пасует Роджерсу... Жвачка на миг повисает в приоткрытом рте...

- Да! - красноречивый жест рукой - посыл всей Аргентине.
1:0 - мы сделаем их!

Ох, мля... Такая потеря для театральных подмостков. Я-то думал Гальварра их футболу учит, а оказывается.

Жёлтая. Заслужено. Точный, короткий плевок под ноги. Сразу заступаю туфлёй, втирая.

Бааа! Это новая тактика, отвлекать от игры лицедейством? Взгляд на Гальварру - и ведь хватает бессовестности ликовать. Ребятки мои тоже "хороши" - стоят, рты разявили.
Резко развернувшись, шагаю к скамейкам. Жвачка снова гуляет туда-сюда.

Локти на колени, руки в замок свободно между расставленными ногами. Туда-сюда: жвачка и взгляд за мячом. Предупреждение. Да в *** видел я его предупреждение.


Подаюсь ещё немного вперёд, перестав жевать. Последние секунды тайма, но чем чёрт не шутит...

Понимание приходит раньше, чем успеваю встать. Взмахнув рукой, откидывюсь на стенку за спиной. Дерьмо.

Встаю со скамьи, сейчас будем воспитывать.

Красотка, но болеет не за нас. Ободряюще хлопаю по руке, мол, всё будет хорошо. Для нас. Других мыслей не допускаю.

Останавливаю Роджерса. По-отечески хлопаю по щеке, пока не решив хвалить за забитый или взгреть за пропущенный.
Впереди вижу красотку с микрофоном, судя по взгляду, взявшую курс на меня. Отпускаю жертву, то есть Роджерса. Улыбаюсь репортёру.

- Добрый.

Кивает, слушая вопрос:
- В цифрах? - улыбается, - Как бы самонадеяно это ни звучало, но я уверен, что победа будет за нами.

- Вы понимаете, что ещё одного будет достаточно, - пожимает плечами, - но я уверен, что мы можем и больше.

- Замена возможна, но пока менять состав не вижу надобности. Хотя это может измениться после того, как переговорю с командой. А что касается тактики, я думаю, что ставка сделана верно, ребятам только нужно собраться, сконцентрироваться на игре и всё будет.

Вопросительный взгляд на репортёра и краем глаза на часы - мне нужно к команде.

Снисходительно киваю, понимая что надежда умирает последней.

- Вам спасибо, - пожимаю узкую ладошку.


Ребята в живописном беспорядке сидят, стоят, лежат, обсуждая первый тайм. Кто-то разминается, других мнут массажисты, третьи только выползают из душевых.
Дверь за собой закрываю тихо и всё равно это привлекает внимание. Знаю, как действует отсутствие улыбки - они моментально смолкают и подбираются.

- Мы можем взять этот титул, - пожимаю плечами, привалившись спиной к двери, - а можем подарить победу аргентинцам. Чего хотите вы? Каждый из вас? Посчитайте сколько у вас шансов ещё раз дойти до финала чемпионата Мира, перед тем как ваша карьера будет окончена. Один? - обвожу аудиторию глазами, - И то у очень немногих. Историю нужно писать здесь и сейчас, - подкрепляю слова жестом, - Ведь это то, чего вы хотите - быть в составе сборной чемпионов Мира.

Подзываю ближе, жду когда они образуют круг.

- Потом, - улыбаюсь, - потом мы будем ползать без сил, истощённые физически и эмоционально. В любом случае. Но давайте сделаем так, чтобы на то у нас была причина, которой будут гордиться 83 миллиона соотечественников. Вы можете это сделать. Мы можем.

Обсуждение тактики и технических моментов заняло оставшиеся минуты. Но это то, что мы обговаривали не раз и оно уже въелось в подкорку каждого. Что парням нужно сейчас - это стимул для победы, а не лекция. Круг стал ещё теснее, когда мы, обнявшись, произносили привычные и такие нужные слова молитвы, ободрения и поддержки. Победный клич, и круг разомкнулся.
Пора.

На выходе придерживаю за плечо Роджерса:

- Джереми, иди и покажи всем, что ты лучше Месси.

- Фил, остаёшься на правом фланге, не спускай глаз с Фаррела.

Смена ворот, свисток - с Богом!
Останавливаюсь на своём излюбленном месте. Руки - расслабленно на бёдра.
Мяч сменяет стороны поля медленнее, чем под конец первого тайма - ребята ещё только возвращаются в игру и берегут силы.
Взгляд на эмоционального Гальварру. Не сказал бы что аргентинцам здесь легче, чем нам. Нас бразильцы тихо ненавидят за 7:1 в полуфинале, соседей недолюбливают в принципе.

- Давай, - тихо под нос.
Но мяч приходится передать.

Во втором тайме часто преследует ощущение, что играем на перегонки со временем. Как раз сейчас оно обостряется. Каждая упущенная возможность заставляет сильнее сжимать челюсти.

- Да! Да!

Подавляю ну очень неприличный жест и только потрясаю кулаком в воздухе. Думаю, вся Латинская Америка и так поняла меня без слов.

Орлы слетаются в кучу - не переломали бы от счастья друг другу крылья. Знаками показываю, что хватит. Пора возвращаться в игру.
Радость всё таки берёт своё, раздвигая губы в улыбке.

Глаза распахиваются шире в немом охренении. Какого ***? Где наша защита? Почему вратарь остался один на один с девятым?
Прерывисто вздохнув, подавляю желание заорать. Нахожу в кармане жвачку. Деревянным шагом к скамьям. Запасные смолкают, а потом возобновляют разговор, но значительно тише.
Туда-сюда: жвачка и злой взгляд с одного на другого на поле.

Фол на капитана. Встаю и иду к линии. Даже отсюда вижу кровь. К нему уже спешат медики. Жестикулирую арбитру, что фол, наверняка, намеренный.
Ситуация ещё не рассосалась окончательно, как резвый хлопчик Маккорд-Лавесси, пользуясь моментом, бежит к нашим воротам.

Нойер видит его тоже не сразу. Опять один на один, и всё же он почти отбивает мяч. Почти.
Не уверен, что гол не засчитают - арбитр явно подыгрывает аргентинцам. Мысль душит. Это может стать нашим концом. Дёргаю за галстук, чтобы ослабить узел. Но галстука на мне нет - отрываю две пуговицы с рубашки. Дышу тяжело, как после быстрого бега. Жду решения.