Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

- И кого ты предлагаешь им поразить на этот раз? – я с трудом сдерживал смех, чтобы не отвлекать серьезных людей от их занятий. Все вокруг с каменными лицами священнодействовали над терочками, пластиковыми чайными ложечками и странными приборчиками, назначения которых я долго не мог понять. Позднее оказалось, что под чайные ложечки маскируются весы для особо малых объемов, а нечто розовое с непонятной насадкой – это капучинатор. Я и слово-то такое впервые слышал, и уж тем более не догадывался, что для взбивания молока нужен отдельный приборчик.
Веселились тут, кажется, только мы с Софи, все остальные выглядели так, будто вскрывали банки с запалами для гранат и боялись детонации. Зато Софи, как обычно, была мила, очаровательна и с азартом набрасывалась на каждое новое задание. Я волей-неволей начинал улыбаться, заражаясь от нее оптимизмом и хорошим настроением.
- Как кого? Десерт, конечно, а ты о чем подумал? – невинно хлопнула длинными ресницами девушка.
- Вот черт, а я втайне надеялся, что меня. В прошлый раз было весело, но тогда и пудры было существенно больше.
- Нет, если ты настаиваешь… - Софи с угрожающим видом приподняла баночку, но тут перед нами поставили миску с какими-то непонятными ингредиентами.
Я заглянул в карточку с оставшимся рецептом.
- Кажется, нам предстоит самим приготовить шоколад из какао-масла и тертого какао. Желтое, это, видимо, какао-масло. А тертое какао какое-то не совсем тертое, на мой взгляд.
- Прессованное.
- Прессованное тертое какао… теперь я видел все!
- Издеваешься?
- Чуть-чуть и исключительно по-доброму, - я подмигнул Софи.
- Тогда прощаю. Так, а сахарная пудра зачем?
- Тоже в шоколад.
Дальше мы опять отмеряли, растапливали, смешивали, взбивали, чтобы в итоге получить… шоколад. Это надо же измазать столько посуды ради того, что можно купить в любом магазине.
Но Софи все это явно радовало, а я радовался за нее.
Хотя лично я бы радовался гораздо больше, если бы вокруг не было такой прорвы народа. Не знаю, афродизиак там шоколад или нет, но лично мне гораздо больше нравится обнимать девушку в более приватной обстановке, а не делая вид, будто я учу ее помешивать горячую массу в кастрюльке. Но когда-нибудь же эта китайская пытка закончится и мы, наконец, сможем спокойно посидеть вдвоем и попить чаю с собственноручно налепленными конфетами. В конфетке-сюрпризе, которыми мы собирались угостить друг друга, я использовал лимонный крем в качестве начинки. Софи говорила, что любит лимоны, а я хотел, чтобы мой подарок пришелся ей по вкусу.
- Между прочим, ты обещал рассказать про вареных раков, - неожиданно напомнила Софи.
- Ну, это хорошо бы не просто рассказывать, но и демонстрировать на практике. Уверен, что ты раньше никогда не видела газированного молока, например.

Софи, предлагаю все же попробовать конфеты.
Джонатан, я так зачитался твоим постом, что даже забыл, в какой теме нахожусь ))) Очень веселые у вас приключения )

- Это вряд ли, - рассмеялся я в ответ. – Опыт интересный и познавательный, но повторять его я бы не хотел – очень уж трудоемко. А вот раками я тебя как-нибудь обязательно угощу. И, конечно же, расскажу, при каких обстоятельствах обучился этой премудрости.
Я подмигнул Софи и взял с тарелки приготовленную ею конфету.
- Между прочим, ты на себя наговаривала: твои конфеты выглядят куда лучше моих.
- Ты мне льстишь, - немного смущенно улыбнулась девушка.
- Ни капли. Это ты себя недооцениваешь.
Я положил конфетку в рот, пытаясь угадать, какая в ней будет начинка. Почему-то мне казалось, что должен быть миндаль или какой-то другой орех, но в действительности там оказалась вишня в ликере.
Стараясь сохранить самое непроницаемое выражение лица, я тщательно разжевал конфету:
- Знаешь, у этой конфеты есть один серьезный недостаток… - я сделал паузу, наблюдая за напряженно сжавшей руки Софи, - она возмутительно быстро съелась. Еще хочу.
- Ты надо мной специально издеваешься! – Софи швырнула в меня мармеладкой, которую я успел поймать и тоже отправить в рот.
- О, твои снаряды становятся все тяжелее: начинали мы с пудры, теперь уже мармелад над головой свистит. Такими темпами скоро перейдем к бомбометанию рождественского пудинга.
Софи не выдержала и рассмеялась, видимо, представив, как я буду выглядеть с пудингом на голове.
- Могу со всей ответственностью заявить две вещи: во-первых, конфета очень вкусная, во-вторых, у нее определенно есть много общего с тобой. Точнее, с твоими поцелуями. Меня от них просто пьянит.
- Да неужели?
- Точно тебе говорю. Хочешь проверить?
Молчание я предпочел считать знаком согласия, потому посадил Софи к себе на колени и коснулся ее губ своими: сначала нежно и ласково, чуть поддразнивая, но стоило Софи положить руки мне на плечи, как я перестал сдерживаться, и поцелуй стал куда жарче.
- Лично я уже пьян практически в стельку, - с трудом оторвавшись от ее губ, сообщил я, стараясь восстановить дыхание. – А у меня еще сюрприз приготовлен. Только не для тебя.
- А для кого? – зрачки девушки изумленно расширились.
- Сейчас узнаешь, - я поднялся со стула, удерживая Софи за талию, и посадил ее на освободившееся место, а сам прошел к холодильнику. – Порылся в интернете и выяснил, что для мопсов сыр – это почти то же самое, что и конфеты для людей.
Я вытащил из недр холодильника пакетик с мелко нарезанными кусочками сыра, который Оливер помог мне тайком припрятать перед началом мастер-класса.
- Не знаю, как к сыру в чистом виде относится Паддингтон, но, на всякий случай, я и сырные шарики в зоомагазине тоже купил. Как ты думаешь, что из этого Паддингтону понравится больше?

- Паддингтон! Паддингтон! Ко мне, Паддингтон!
Заполошные вопли заставили меня разлепить веки. Черт, так хорошо было дремать себе спокойно на травке: лето, жара, природа… Мухи жужжат где-то вверху, солнце обливает лучами лужайку где-то неподалеку от Дибли, пастораль как она есть.
И тут крики.
Заполошные.
Ни тебе подремать спокойно, переваривая свежесъеденных раков, ни помечтать о чем-то возвышенном, об индексе Доу-Джонса, совершенно распоясавшемся в последнее время, например.
Ну что этому мопсу неймется? Куда он опять умудрился влезть, вместо того, чтобы спать себе тихонечко в теньке? Вчера он разрыл кротовую нору так, что умудрился перевернуть вверх дном половину лужайки. Позавчера он охотился на осу настолько рьяно, что пришлось колоть антигистаминное. Какое развлечение он себе нашел сегодня: слизняка, жабу, ежика? Как он вообще умудряется вечно срываться с привязи? Сколько раз я предлагал Софи привязывать собаку лично! Нет, она считает, что я обижаю бедного песика, и слишком туго затягиваю поводок.
Я лениво поднялся, потряс головой, отгоняя остатки дремоты, и побрел в ту сторону, откуда раздавались крики.
- Генри, Генри, его нет! Его нигде не видно, - кинулась ко мне Софи, как только я оказался неподалеку от задней калитки сада. – Он сбежал, он точно сбежал!
- Солнышко, проголодается – прибежит обратно! Куда он здесь может деться?
- А если его собьет автомобиль?
- Софи, тут автомобили ездят два раза в день! Чтобы под них попасть, нужно долго сидеть на обочине и выжидать удобного момента! Ты уверена, что Паддингтон настолько склонен к суициду?
- Ты надо мной издеваешься! – кулачок Софи ткнулся мне под ребро, и я даже слегка закашлялся. – А я чувствую, что Паддингтон попал в беду!
- Софи, в какую беду он тут может попасть, если он – единственная собака, бегающая без привязи, на пару миль вокруг?
- Ты никогда его не любил! – указательный палец Софи упирается мне в грудь.
- Ничего подобного! Паддингтон – милая собака, но ты его разбаловала до такой степени, что еще чуть-чуть, и он вообразит себя пупом Вселенной! Ты, вообще, когда-нибудь слышала слово «дрессировка»?
- Это когда собаку бьют током, пока она не откажется от своих инстинктов и характера? – запальчиво выдала Софи. – Ты – живодер!
- Нет, я адекватный человек, а вот ты завтра пойдешь себя наручниками к танкеру пристегивать! И что будет с Паддингтоном, когда тебя посадят?
- Я завещаю его двоюродной бабушке во Франции, а ты… ты… - губы Софи затряслись, но в этот момент я четко услышал жалобный визг.
- Твою ж кавалерию… - я ринулся по тропинке туда, откуда раздалось надсадное поскуливание.
Через минуту я был на берегу реки. Визг раздавался со стороны воды, но я, хоть убей, не видел мопса.
- Паддингто-о-он! – заголосила Софи, выскочившая на берег сразу за мной. Девушка рванулась к речке, но я успел удержать ее за плечи.
- Стой! Где он?
- Во-о-н! - завизжала Софи, вырываясь. - Чуть правее кривой ивы. Пусти меня.
- Стой здесь! – я отодвинул Софи от воды. Теперь я и сам видел небольшую точку на поверхности реки. Как эта собака умудрилась влезть в воду? За бабочкой погналась? Но рассуждать было некогда. Я скинул кроссовки, и зашел в речку. Течение было не сильным, но вода – холодной.
Быстрыми гребками я поплыл в сторону поскуливающей собаки, опасаясь, что ее утянет под воду.
Расстояние оказалось не таким уж и большим, я за пару минут догнал попискивающего песика, и уцепил его рукой под брюшко. Отчаянно сучащий лапками Паддингтон попытался с перепугу цапнуть меня за руку, но я не обратил внимания. Обратно я плыл дольше, потому что грести приходилось одной рукой.
Промокшая одежда тянула вниз. Было неприятно и холодно, но страха не чувствовалось, только сердце, по ощущениям, билось почти в горле.
Ткнувшись ладонью в дно, я опустил ноги, и встал во весь рост. Идти сквозь воду в тяжелой вымокшей одежде было тяжелее, чем плыть, но я преодолел отделяющие меня от берега шаги, и тяжело плюхнулся на траву.
Софи выхватила упитанное тельце из моих рук, и начала что-то приговаривать, видимо, разглядывая питомца на предмет повреждений. Я же шлепнулся навзничь в траву и четко произнес:
- Женщина, следующим летом мы едем отдыхать в Сахару, и никаких возражений!

Гул турбин почти не слышен в салоне бизнес-джета. Ничто не отвлекает от мыслей. Сопровождающие ведут себя почтительно и старательно обходят меня стороной, словно горе может передаваться воздушно-капельным путем на манер вируса.
Моя клетка сегодня вполне комфортна: удобное кресло, широкий иллюминатор. А в иллюминаторе уже видны просторы Алдовии. Страны, которую мой отец хотел уничтожить.
Теперь у меня появился шанс все исправить.

Для официальной встречи в аэропорту собралась немногочисленная делегация, и почти все лица были мне хорошо знакомы. Кроме одного.
Женщина. Скорее, даже девушка. Личико милое. Платье простое, но уместное. Пошито хорошо, хотя фигуру, скорее, скрывает, нежели подчеркивает. Даже жаль.
Мне в голову пришла ассоциация со средневековым доспехом, защищающим воина от меча. Интересно, от чего должна защищать такая маленькая черная броня? От ядовитых уколов острых языков?

Как ни странно, именно незнакомка остается вводить меня в курс дел, когда остальные члены делегации уходят в наскоро подготовленный для принятия присяги зал.
Помощник моего отца… Очень интересно… Если она пытается защититься от острого языка Кармиллы, тогда не поможет и максимилиановский доспех, способный выдержать пулю, выпущенную с дистанции. Моя драгоценная мачеха легко и непринужденно откусит выбранной жертве голову и даже не поморщится при этом.
Дочь герцогини Урсулы… Все интереснее и интереснее… Браво, отец, ты на всех парусах летел к осуществлению своего плана!


- Мина, - окликнул я девушку и дождался, пока она обернулась. – Я уверен, что у моего отца были веские причины, чтобы назначить на эту должность именно вас. Для меня не играют роли громкие фамилии и пышные титулы. Профессионализм и личные качества куда важнее, - я едва заметно улыбнулся уголками губ и кивнул, отпуская присутствующих.

Я неспешно иду по проходу между рядами собравшихся: темные костюмы министров, церемониальные мантии дворянства, неброские облачения духовенства.
Епископ держит в руках массивный том в золотом, под цвет его одеяния, окладе. Я размеренно и внятно повторяю за епископом слова освященной веками клятвы служения короля своему народу:
- Я торжественно обещаю и клянусь править народом Алдовии. Я клянусь издавать законы и вершить правосудие в полную меру своих сил. Клянусь придерживаться истинного толкования Евангелия. Я буду выносить наказания с милосердием. Я буду великодушен и благороден в делах совести. Я буду сурово осуждать тех, кто предаст Корону. Я клянусь во всем этом, и да поможет мне Бог!
- А теперь, перед Господом и людьми, ты поцелуем скрепишь свое место в истории и займешь величайший трон на земле, - говорит епископ и бережно передает Библию стоящему рядом священнику помоложе. Тот подносит драгоценную реликвию ко мне. Я возлагаю правую руку на оклад и почтительно склоняюсь к святыне, чтобы слегка коснуться губами золотого края.
- Да здравствует король! – эхом проносится по залу.

К собравшимся на небольшую пресс-конференцию журналистам я выхожу с приличествующим случаю сосредоточенно-серьезным выражением лица. Как ни странно, шакалы ведут себя прилично, не отталкивая друг друга и не устраивая свар. Невысоко поднимают руки и говорят только после кивка.
- Короля Максимилиана VI называли строителем современной Алдовии, при нем были осуществлены многие важные реформы, укрепилась экономика. Какой из советов отца Вы вспоминаете сегодня особенно часто?
- У моего отца было развито чувство государственного долга, ответственности. Он не только часто давал мне советы, но и на конкретных примерах показывал, что необходимо делать. Эти советы были и остаются очень ценными для меня. То, как он разрешал различные ситуации с легкостью, большим тактом и чувством дипломатии, является примером для подражания. Повторюсь, что все его советы до сих пор очень важны для меня.
- Еще ребенком родители представили Вас королеве Англии Елизавете II. В нежном возрасте Вы встречали в королевском дворце Алдовии самых могущественных людей мира. И наряду с этим во время учебы и военной службы в Великобритании Вы ездили на метро, работали пилотом вертолета и спасателем. Вы делали это для того, чтобы узнать, как живется простым людям?
- Мои родители делали все возможное, чтобы я не был оторван от повседневной реальности. Даже если учесть, что у моей семьи особый уклад жизни, подразумевающий определенные обязательства, мне предоставлялись возможности, чтобы узнать жизнь такой, какая она есть в реальности. Будучи студентом, я считал очень важным получить такой опыт. Во время каникул я, как и другие молодые люди, помогал по хозяйству в студенческом лагере, мыл и убирал посуду. Вы знаете, что у меня был опыт и других видов деятельности. Так, в университете я работал грузчиком, помощником библиотекаря. Позднее служил спасателем. Этот опыт во многом обогатил меня. Когда вы делаете что-то во имя других людей, это не может вас не обогащать.
- Королевская семья Алдовии славится благотворительностью. Что для Вас значит эта весьма важная миссия?
- Если вы многим владеете, то надо уметь и делиться. Алдовия располагает, действительно, процветающей экономикой. Поэтому политика нашего правительства, равно как и политика правящей фамилии, направлена на то, чтобы помогать всем тем, кто нуждается. Мой отец направлял гуманитарную помощь в десятки развивающихся стран. И я также очень близко к сердцу принимаю эту благородную работу.
- Что такое, по-Вашему, власть?
- Для меня власть — это, прежде всего, обязанность. Мы полагаем, что у нас большое количество прав, но часто забываем о своих обязанностях, особенно по отношению к обществу. Надо быть всегда солидарным с другими, необходимо пытаться находить решение проблем, которые возникают. Для меня такая солидарность очень важна, особенно в Алдовии, потому что у нас еще есть люди, которые находятся за чертой бедности, люди, которые проходят достаточно сложный период жизни. И поэтому всем нам очень важно демонстрировать социальную солидарность.
Еще несколько таких же осторожных, прощупывающих почву, вопросов, за которыми следуют дипломатичные уклончивые ответы, и пресс-конференция окончена.
Поворачиваясь к выходу, я на миг встречаюсь глазами с умными выразительными глазами девушки, облаченной в черный доспех платья. Мне показалось, что ее взгляд выражает одобрение.

Где-то на Темзе

- Самая банальная вещь, которую можно получить от хозяйки книжного магазина, но я вчера наткнулась на нее в букинистическом отделе и сразу подумала о тебе.
Софи протянула мне книгу. Я взял томик в руки и невольно улыбнулся, поняв, что девушка тоже приготовила мне подарок, связанный с нашим первым свиданием. Во время прогулки по садам Кью мы говорили о любимых детских книгах. На красиво оформленной золочеными виньетками обложке было написано: «Граф Монте-Кристо».
Я впервые прочитал этот роман в десятилетнем возрасте и еще долго бредил приключениями в духе Эдмона Дантеса. С тех пор я прочел множество других книг: среди них были и более серьезные, и тщательнее выверенные исторически, и даже талантливее написанные, но ни одна не произвела на меня такого сильного впечатления, как история несправедливо заключенного в тюрьму моряка, сумевшего вернуть себе свободу и отомстить недоброжелателям.
А вот Софи больше всего любила истории о медвежонке Паддингтоне и «Таинственный сад»…
Захваченный приятными воспоминаниями я даже не сразу сообразил, что Софи говорила о букинистическом отделе. Внимательней присмотревшись к обложке, я отметил, что книга не выглядит потрепанной, а значит, стоить должна весьма прилично. Правда, я даже приблизительно не представлял себе – сколько, потому что коллекционированием старинных книг никогда не увлекался. Но уж явно во много раз дороже коробочки семян.
Я не пытался сделать какой-то весомый подарок, хотел лишь вызвать у Софи улыбку и напомнить о нашей прогулке по садам. Для меня это было одно из самых приятных воспоминаний последнего времени. А тут книга – редкая, дорогая… Мне было приятно от того, что Софи запомнила мои слова, приятно внимание, но не оставляло ощущение какой-то неправильности. Видимо, снова сказывался мой во многом сформированный долгой жизнью на Востоке менталитет. Я даже выразил свои сомнения вслух:
- Весьма недешевый подарок.
Софи попыталась что-то возразить, но на полуслове раскашлялась, прикрыв ладошкой рот. Я забеспокоился, не продрогла ли она, но Софи попросила принести ей воды. Видимо, в горле пересохло.
В буфете я еще раз взглянул на книгу, которую до сих пор сжимал в руке, и решил, что подаренное от души лучше просто принять, а чтобы сомнения не мучали, нужно придумать какой-то подходящий ответный подарок. Вдобавок к воде я попросил еще и пакет, в который положил томик Дюма.

Софи жадно пила принесенную воду, причем выглядела так, будто за несколько минут моего отсутствия из Темзы выскочила стайка дельфинов и станцевала на воде джигу.
Однако оказалось, что дело совсем не в дельфинах. И не в джиге. Дело в Дэмиане Уилсоне.
Когда-то давно Стэн научил меня странному русскому ругательству: «Мать их с первачом да калачом, всей ярмаркой вприсядку под трехрядку!» Он долго объяснял мне значение каждого слова в отдельности и всей фразы целиком, но я тогда ни черта не понял. Сейчас же именно это выражение пришло мне на ум.
Я кое-что слышал о Дэмиане Уилсоне. Более того: кое-что знал о том, кто отдавал приказы этой сявке. И эти знания наводили на определенные размышления.
Сейчас надо было как можно аккуратнее вытащить из Софи побольше информации. Так, чтобы не напугать.
- Лично мне очень нравятся твои блондинистые кудри, - улыбнулся я, как будто мы вели непринужденную беседу о погоде, и не отказал себе в удовольствии пропустить между пальцами прядку шелковистых волос Софи. – И я совсем не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Но чтобы как-то помочь, мне нужны подробности. Скоро мы уже вернемся к пирсу… Давай где-нибудь посидим, и ты мне все расскажешь с самого начала. Чем подробнее, тем лучше. Куда ты хочешь пойти?
- Даже не знаю… - немного растерянно отозвалась девушка. – Наверное, уже почти все закрыто… Но, если честно, я бы сейчас с удовольствием съела пиццу, если получится. Очень люблю пиццу, ничего не могу с собой поделать, а ты?
- Пицца – отличный выбор, я тоже ее люблю! Мне нужно пару минут! – сообщил я, доставая из кармана смартфон.
Гугл сообщил мне, что ближайшая к пирсу пиццерия - Pizza Express. Не сказать, чтобы лучшая пицца в Лондоне, но качественная. Плюс идти до нее всего ничего. Машину лучше вообще не трогать, будем дольше крутиться вокруг Тауэра. Я зашел на сайт сети ресторанов, загрузил меню онлайн-заказа и протянул смартфон Софи:
- Выбирай. Это ближайшая пиццерия. Если я сейчас оформлю заказ, мы как раз успеем забрать его перед самым закрытием. Есть пиццу, правда, придется либо в машине, либо на лавочке. Если тебя не смущает перспектива поедания пиццы прямо на улице, совсем рядом с пиццерией есть уединенное местечко, не особо романтичное, но с видом на Тауэр и башенки Тауэрского моста.
- Звучит заманчиво, - улыбнулась Софи. – Я за лавочку с видом на Тауэр. А пиццу… выбери на свой вкус. Пусть будет сюрприз. И спасибо тебе!
- Кроме пиццы еще что-нибудь хочешь? – уточнил я, быстро заполняя форму заказа.
- Нет, ничего больше не хочу, только пиццу, - мотнула головой Софи.
Я заказал «Королевскую пиццу по-римски» и несколько напитков: Спрайт, минеральную воду Сан-Пеллегрино, пару бутылок имбирного пива и малиновый лимонад. Сам я алкоголь, даже такой легкий, употреблять не собирался, но подумал, что лишним не будет. Жаль, что вино на вынос там заказать было невозможно.
Удостоверившись, что оплата прошла успешно, я спрятал смартфон обратно в карман и взял из руки Софи опустевший стакан:
- Пойдем к выходу. Скоро мы причалим. Машину брать не будем: пройти напрямик быстрее, чем объезжать вокруг Тауэра. Заберем пиццу, а там всего пара шагов до того места, о котором я говорил.
Софи нежно улыбнулась и доверчиво вложила свою руку в мою ладонь.

Тауэр-Хамлетс

Как я и предполагал, мы успели забрать свой заказ перед самым закрытием пиццерии. Подхватив пакет с бутылками и коробку с пиццей, я уверенно повел свою спутницу на задний двор церкви Всех Святых, которая стояла через дорогу от пиццерии. В церкви был свой маленький ресторанчик, расположенный в крошечном тенистом дворике сбоку от здания, но в такое время он был уже закрыт, а все скамьи и столики убраны. Поэтому пришлось топать на пустынную площадку за церковью, откуда скамейки не убирали. Здесь не было деревьев, только голый камень, зато за полосой каких-то дешевых ларьков возвышались четко подсвеченные в темноте башни Тауэра и рядом стоящего моста.
Я поставил на скамью коробку с пиццей и предложил Софи выбрать напиток по вкусу.
После того, как мы прикончили по паре кусков обжигающе-горячей пиццы на тонком тесте, так и грозящем лопнуть под тяжестью начинки, я, наконец, спросил:
- Так что там с Уилсоном? Давай с самого начала и как можно подробнее.

Сидящая передо мной женщина сверлила меня тяжелым злым взглядом.
- Упиваешься властью, Роберт? Даже не пожелал подняться со стула и дойти до моих покоев, если уж тебе так приспичило пообщаться с любимой мамочкой? Нравится, что мы все обязаны приходить к тебе по первому зову?
- Ты видишь подвох там, где его нет, Кармилла, - «мамочкой» я не называл эту женщину даже в детстве. – Мой кабинет защищен от прослушивания гораздо лучше, чем твои покои, а ты сама не захочешь, чтобы хоть слово из тех, что я собираюсь произнести, услышал кто-то посторонний.
- А ты не боишься, что у меня в кармане лежит включенный диктофон? – с издевкой заявила герцогиня и закурила длинную тонкую сигарету.
- Нет, не боюсь. Как я уже сказал: именно ты не захочешь, чтобы хоть слово из нашей беседы проникло за пределы этих стен.
- Мне уже даже интересно, что такого ты собираешься поведать, - рот женщины скривился в усмешке. – Я вся внимание!
- Я собираюсь посвятить тебя в суть наших с отцом разногласий.
- А ты думаешь, что я не в курсе? Максимилиан хотел назначить своим преемником Фредерика в обход тебя!
- Возможно. А почему?
Женщина уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого моргнула и затянулась сигаретой.
- Смелее, Кармилла. Расскажи мне, какими знаниями, умениями или талантами обладает Фредерик, чтобы стать лучшим правителем, чем я?
Женщина промолчала, но взгляд ее стал задумчивым.
- Правильно: никакими! – подытожил я. – На самом деле мой отец собирался упразднить монархию и готовил почву для присоединения Алдовии к Германии.
Кармилла внимательно посмотрела на меня, и ее взгляд неожиданно смягчился.
- Знаешь, Роберт, если честно, я даже не подозревала, что тебе настолько трудно, - с сочувствием в голосе произнесла герцогиня. – Ты ведь всегда был пай-мальчиком, и если уж тебе понадобилось одолжить у Вик что-то из ее обширного арсенала наркотических средств, чтобы справиться с нагрузкой… Я даже не знаю… Может быть, тебе съездить отдохнуть на пару дней?
- Спасибо за сочувствие, но вынужден тебя разочаровать: я никогда не принимал наркотиков.
- Значит, ты пьян, потому что на трезвую голову такую ерунду не придумаешь!
- Ты ошибаешься, алкоголь я сегодня тоже не употреблял.
- Тогда остается только позвать доктора! Ты явно не здоров! – герцогиня начинала терять терпение.
- Открой глаза, Кармилла, и ты сама поймешь, что все, происходящее сейчас в Алдовии, есть результат многолетней планомерной политики моего отца. Как ты думаешь, почему он начал понемногу отстранять от дел представителей родовой аристократии? Почему предпочел сместить надежный как скала клан Перси? Почему назначил личным помощником дочь одиозной Урсулы? А почему отец не стал заниматься разработкой обнаруженных на юге Алдовии залежей железной руды и развивать металлургическую промышленность, вместо этого предпочтя назаключать контрактов с ненадежными иностранными компаниями, «слившимися» при первом же удобном случае? Почему он реорганизовал Военно-воздушные силы, передав все наши девятнадцать самолетов силам раннего предупреждения и управления НАТО на авиабазу в Гайленкирхене? Могу еще долго продолжать этот скорбный список, но тебе, наверное, ближе всего такой вопрос: ты никогда не задумывалась, почему отец не настоял на твоей коронации?
Женщина поджала губы:
- Тут не о чем задумываться! Он пытался сократить репутационные потери после нашей свадьбы. Ни для кого не секрет, что твою мать народ Алдовии обожал, меня же – ненавидел. Я предпочла свадьбу без коронации незаконной связи. Для меня это всегда было пустой формальностью.
- Для тебя – возможно, а вот отец отлично знал цену этой «формальности». Ты возлагаешь большие надежды на завещание отца, в котором, по твоему мнению, престолонаследником объявляется Фредерик. Если это так, то ты сильнее всех заинтересована в том, чтобы завещание никогда не нашлось, потому что это равнозначно упразднению монархии.
- Неужели? – хищно улыбнулась женщина.
- Согласно Статуту Олафа Святого, панически боявшегося, что его братья сумеют сместить с трона его детей, занимать престол Алдовии имеет право только отпрыск двух помазанников Божьих - помазанных на царство короля и королевы Алдовии. Оригинал Статута Олафа Святого хранится в музее при Государственной библиотеке Алдовии. Если вдруг документ пропадет, это будет огромной потерей для культурного наследия Алдовии, но содержащийся в нем правовой статус не будет утерян, потому что текст неоднократно копировался.
Рука женщины замерла, не донеся сигарету до рта.
- Ты все правильно поняла, Кармилла: помазание на царство происходит во время коронации. Мой отец был помазанником Божьим. Моя мать – тоже. Ты – нет. Ни Рик, ни Викки не могут стать правителями Алдовии. Им этого попросту не позволят. Нет, не я – Франк Штайнмайер и Ангела Меркель! Под предлогом восстановления исторической справедливости Германия с радостью наложит лапу на новое месторождение железной руды. Думаю, ThyssenKrupp AG уже наращивает мощности в предвкушении. К сведению: армия Алдовии насчитывает девятьсот человек - лёгкий пехотный батальон и две разведывательные роты, одна из которых выделена в состав бельгийской дивизии, входящей в «еврокорпус», плюс шестьсот двенадцать человек жандармерии, а численность Бундесвера – чуть меньше ста восьмидесяти тысяч человек. Впрочем, учитывая настроения в народе, все может обойтись и без применения оружия – тихо и мирно: Алдовия просто перестанет существовать как самостоятельное государство и станет частью Германии. И, поверь мне, именно этого отец хотел больше всего на свете.
- Максимилиан никогда бы так не поступил! Он любил Фреда и Вик!
- Да, любил! И искренне считал, что упразднение монархии позволит им стать свободными, а также пойдет на пользу благосостоянию жителей Алдовии. Если ты вдруг этого не замечала: отец тяготился возложенной на него ответственностью и считал, что следование протоколу исковеркало его жизнь. Для своих детей он хотел другой участи.
Забытая сигарета обожгла женщине пальцы, и герцогиня отшвырнула окурок на блюдце, засыпав пеплом всю юбку, но даже не попыталась отряхнуться.
- Я тебе не верю!
- Ты можешь не верить мне, сколько душе угодно, но факты – вещь упрямая. И факты на данный момент следующие: в результате правления моего отца страна оказалась в глубочайшем кризисе; у отца не было ни братьев, ни сестер; братья моего деда давно умерли. Я – единственный на всю Алдовию отпрыск помазанных на царство короля и королевы. Если со мной что-то случится, королевская династия Алдовии прервется. Монархия упразднится сама собой. А ты знаешь, чем грозит упразднение монархии всей нашей семье? Это не только потеря титулов – это еще и потеря источников дохода и почти всего имущества, которое мы привыкли считать своей собственностью. У меня, по крайней мере, есть образование и профессия, последние несколько лет я жил, как простой человек, не пользуясь благами, даруемыми положением члена монаршей семьи, я справлюсь с ситуацией в любом случае, а как насчет Рика и Викки? Они справятся с потерей привычного образа жизни? А ты? Ты хочешь пойти работать и жить от зарплаты до зарплаты? Так вот сейчас я – единственный гарант того, что у тебя и дальше будут дорогие наряды и драгоценности, а твои дети смогут беззаботно прожигать жизни в ночных клубах.
- Да ты никогда не питал ко мне теплых чувств! – устало огрызнулась женщина.
- Зато я всегда питал нежную привязанность к Викки и испытывал симпатию к Рику. Зла им я точно не желаю. Чего я сейчас желаю, так это исправить то, что успел наворотить мой отец за последние годы. По крайней мере – попытаться это сделать. И я прекрасно понимаю, что ты можешь как облегчить мне задачу, так и сильно ее усложнить. Выбирай сама, чего тебе хочется больше: насолить лично мне или обеспечить будущее своих детей?
- Ты же понимаешь, что я проверю каждое сказанное тобой слово?
- На здоровье! – я спокойно выдержал ее пристальный взгляд.
- Если… подчеркиваю: если… ты сказал правду… Ты ведь понимаешь, что коронации мало? Тебе нужно как можно скорее жениться.
- Да, мне нужно жениться как можно быстрее. Этим вопросом следует заняться сразу после окончания срока траура.

Софи, радость моя, ровно год назад ты написала вот этот пост, в котором мы с тобой впервые встретились в игре. Так что сегодня у нас – годовщина знакомства, с чем тебя и поздравляю! Желаю тебе всегда оставаться моей красавицей в красном платьице, желаю, чтобы всё у нас было всегда хорошо. Пусть впереди нас ждут счастливые рассветы, звездопады ярких желаний и листопады светлых надежд.
Вот такими, танцующими, нас год назад увидели создатели Пульса.
Мы с тобой, действительно, танцевали в обсуждалке вот под эту музыку.

А вот еще один взгляд на кусочек проведенного нами вместе года, тоже от волшебницы Керри )))
По такому замечательному поводу хочется угостить тебя чем-то необычным, поэтому для нашего праздника я выбрал фантастическое блюдо –

Спасибо тебе за радость, которую каждый раз дарят мне твои посты, спасибо за угощения и музыку, спасибо за мой новый костюм, который меня заставляет улыбаться, и вообще, спасибо за то, что ты есть!

Керри, тебе спасибо за твои золотые руки, талант, мастерство и отзывчивость! *поцеловал ручку*

Леди и джентльмены, нет повода не выпить!

Тауэр-Хамлетс

- Ты думаешь, что я имею привычку рассказывать о роли наркотиков в моей жизни по два раза на дню за чашечкой кофе? – слова Софи настолько поразили меня, что я даже задуматься не успел, прежде чем отвечать. Просто выдал первое, что в голову пришло, не задумываясь о последствиях. – Нет, Софи, если бы я относился к тебе не серьезно, я бы не сдал тебе собственными руками самый главный козырь против себя.

Я всегда слишком серьезно относился к слову «любовь». Собственно, до сих пор только две женщины, не являвшиеся моими кровными родственницами, слышали от меня слова о любви. Точнее, одну из них мне сейчас даже сложно было назвать женщиной: первая юношеская влюбленность – очень яркая, очень сильная, сносящая крышу и во многом изменяющая душу, но, как это зачастую и бывает, не особо долгая. Вторая же… На второй я собирался жениться.
После произошедшего в день моей несостоявшейся свадьбы я рвался как можно скорее уехать подальше от Англии. Куда угодно! Я согласился бы даже на научную экспедицию в сельву Амазонки, лишь бы поставить между собой и Мелой как можно больше преград в виде океанов и континентов. Я надеялся, что с увеличением расстояния между нами смогу дышать полной грудью, не испытывая при каждом вдохе пронизывающей все тело острой боли. Вот загадка: почему всегда говорят «разбитое сердце», хотя ощущения при этом такие, как будто у тебя переломаны все кости?
В Южную Америку ехать не пришлось – подоспело более подходящее для моей специализации предложение: я уехал в Ирак.
Сознательно я никогда не задумывался о самоубийстве, но, анализируя свое поведение после возвращения в Лондон, вынужден был признать, что бессознательно нарывался: я сделал карьеру военного корреспондента исключительно благодаря почти полному отсутствию инстинкта самосохранения. Я лез туда, куда мало кто рисковал, нарушал все мыслимые и немыслимые правила и запреты, короче, подсознательно искал смерти как дурак или герой, что зачастую синонимы, особенно в кино. Если бы я только мог предположить, что однажды моя бесшабашность долбанет не столько по мне, сколько по стоящему рядом Грэгу!
Самое поганое, что от самого себя я убежать так и не смог. Боль постепенно прошла, вытесненная более насущными вопросами, осталась пустота. Эдакая протравленная оранжевым реагентом пустошь, на которой даже спустя годы ничего не растет. Осознание того, что ни один росток не сумеет прижиться на отравленной почве, меня даже радовало. Оно дарило ощущение защищенности. Я был уверен, что боль от обмана и крушения иллюзий больше не будет раздирать мне грудную клетку и раскурочивать ребра с каждым ударом сердца.
Жизнь без любви и обязательств, без страха потерять или обмануться оказалась даже комфортной. Женщин, с которыми можно приятно провести время безо всяких попыток поиграть в любовь, на свете огромное количество, даже к профессионалкам обращаться не обязательно, причем можно без проблем найти как партнершу для секса, так и компанию для посещения мероприятий любой степени статусности, но… Всегда есть это поганое «но»… Ты и сам прекрасно понимаешь, что все это суррогат и «жалкое подобие левой руки» по сравнению с ощущениями от общения с женщиной, которая тебя по-настоящему заводит. Комфортно и однотипно – вот девиз таких встреч.
Возможно, я сам себя благополучно убедил, что меня уже никому не удастся завести, поэтому оказался не готов к тому, как сильно будет отзываться в душе тоска по человеческому теплу, пока не столкнулся со взглядом удивительно чистых и ясных глаз. А уж слова «я влюбляюсь в тебя» меня окончательно дезориентировали. Мела, конечно, очень наглядно доказала мне, что женщины запросто могут ночью исступленно шептать «я люблю тебя» одному, а на следующее утро не менее страстно твердить «не могу без тебя» - другому, но… Я не мог поверить, что Софи – такая же. Наверное, потому, что я до сих пор помнил человека, у которого тоже были удивительно светлые глаза. Тот человек оказался совершенно беззащитен перед манипулятором, умело игравшим чужими чувствами. А может быть, я просто слишком уважал смелость во всех проявлениях. Всегда хочется верить, что смелый человек не может быть подлым. Женщина, которая находит в себе смелость первой сказать мужчине о своих чувствах, определенно заслуживает уважения. И честности.

- Ты нравишься мне. Очень. Настолько, что я боюсь привязаться к тебе, а потом потерять, потому что… - мне пришлось сглотнуть, потому что слова застревали в горле сплошным комком и не желали проговариваться вслух, - я тот, про кого говорят «плохой парень», а ты – удивительная девушка с сияющими глазами. И я очень хочу, чтобы твои глаза всегда сияли от счастья. А для этого нужен надежный человек рядом, а я… я не могу гарантировать даже того, что полностью победил свою зависимость. Я боюсь причинить тебе боль, потому что не прощу себе, если свет… твой свет – погаснет.
Я протянул руку и отвел от лица Софи тонкую прядку волос, так и льнущую к щеке:
- А любовь… Я много лет не мыслил такими категориями и не знаю даже, способен ли еще на такое чувство. Война – она калечит не только тела, но и души. Про наркотики можно сказать то же самое. С такими, как я, очень сложно, Софи. Не подарок, не рыцарь, не принц. Все, что я умею, это копаться в чужом грязном белье. Наверное, просто не боюсь запачкаться, потому что сам не чист. И именно поэтому я стараюсь не лезть с расспросами к людям вне работы. Помнишь нашу первую встречу? Я тогда только и делал, что задавал вопросы, а ты отвечала и отвечала. Не хочу, чтобы ты чувствовала себя как на интервью. Но я стараюсь запомнить все, что ты говоришь. Например…
Я поднялся со скамейки, взял Софи за руку, принуждая тоже подняться, а когда девушка оказалась рядом со мной, положил вторую руку ей на талию, и мы закружились по мощеной площадке, выводя вальсовый квадрат.
- … я помню, что ты любишь танцевать, - я улыбнулся партнерше. – Извини, что без музыки, но могу найти подходящую в интернете и включить смартфон. Ты смотрела фильм «Фанфан – аромат любви»? Представь себе, что мы в Вене, в 1813 году!

- У тебя прекрасный вкус, Кармилла. Элизабет Сакссен – чудесная девушка, обладающая всеми необходимыми для королевы Алдовии навыками. Несомненно, она может стать прекрасной королевой, но при всех очевидных плюсах у кандидатуры Элизабет есть и один серьезный минус: она, как и я, много лет прожила в другой стране. Не секрет, что часть народа Алдовии настроена против меня именно потому, что видит во мне чужака. С учетом сложившейся в данный момент ситуации, выбор королевы, в которой часть населения также будет видеть чужачку, может стать роковой ошибкой. Чтобы не допустить подобного, при всех несомненных достоинствах Элизабет я предпочту рассмотреть все возможные кандидатуры.
- Да, Элизабет давно живет во Франции, - между бровями герцогини залегла едва заметная складка. – Хорошо. Вильгельмина, вы должны составить список кандидаток для Роберта.
- Кандидаток, Ваша Светлость? – голос Мины звучал несколько растерянно. Девушка явно чувствовала себя не в своей тарелке во время этого разговора, и я вполне понимал ее смущение, но без составления официального списка Кармилла бы не успокоилась, хотя сам я считал, что подобные списки нужны только тем правителям, которые не знают, чего хотят.
- Поиски правильной партии для короля требуют серьезных раздумий. Вы знаете девушек из высшего класса аристократии, и я доверяю вашим инстинктам: нужно найти девушку, в которую смогут влюбиться и Роберт, и страна. Ясно?
- Конечно, да, - кивнула Мина, но мне почему-то показалось, что она предпочла бы отрицательно покачать головой.
- Удачи! – бросила Кармилла, разворачиваясь на каблуках и направляясь за угол здания. Что мой отец нашел в этой женщине, ума не приложу?
Я перевел взгляд на Мину, с удовольствием отметив, что профессионализм в ней быстро одержал верх над растерянностью: щеки девушки все еще были чуть розовее, чем обычно, но взгляд уже стал собранным, да и вся фигура в очередном маленьком черном доспехе словно подтянулась, как у бойца перед схваткой.
- Можно задать вопрос? – Мина посмотрела на меня своими огромными выразительными глазами. Мне нравился ее взгляд: он был теплым и благожелательным. Это редкость в среде потомственных аристократов. Обычно представители нашего сословия взглядом воду в стакане заморозить могут.
Я кивнул и ободряюще улыбнулся девушке.
- Вас не смущает… выбирать будущую жену из списка кандидаток?
Я еле заметно улыбнулся уголками губ и направился к входу во дворец. Мина поспешно двинулась вслед за мной.
- Люди знакомятся в сети, есть даже специальные приложения для мобильных телефонов, это почти то же самое, просто я ограничен в выборе больше других. Мой отец тоже выбрал мою мать из списка кандидаток.
- В таком случае, могу я задать вам прямо сейчас пару вопросов? Обещаю, я быстро! – Девушка уже держала наготове планшет.
Мы успели войти в здание и направлялись по коридору в сторону моего кабинета, но я предпочел остановиться у ближайшего окна, чтобы Мине было удобнее. Девушка с благодарностью улыбнулась и поспешно начала задавать вопрос, который я чуть не прослушал, заинтересовавшись тем, с какой скоростью она нашла в планшете нужный опросник. Неужели у нее заготовлены шаблоны на все случаи жизни? Ведь еще несколько минут назад Мина не знала, что ей придется составлять список кандидаток в мои невесты.
- Где вы скорее проведете день: в лесу, на озере, на пляже или на лугу?
- Наверное, в лесу, - ответил я, с интересом наблюдая, как тонкий пальчик с идеальным маникюром скользит по экрану планшета.
- Вы встретили на мосту тролля. Как вы его одолеете: мечом, камнем, пистолетом или умом?
- Ладно… умом.
Еще один резкий росчерк пальца по экрану.
- Зелье дает вам способности животного. Что вы выберете: скорость зайца, силу обезьяны, сообразительность кошки или добродушие собаки?
- Сообразительность кошки, конечно, - мне уже стало интересно, к чему приведет это своеобразное анкетирование.
- Вау! Всего три вопроса! Вы официально гриффиндорец, но я не удивлена! Больше мне не нужно, – заявила Мина, ткнув пальчиком в экран. Никакой связи между Гарри Поттером и поиском невесты я не видел, но невольно улыбнулся. Пожалуй, это было самое увлекательное интервью в моей жизни.
- Хорошо, что не Пуффендуй, - пошутил я в ответ.
- А что не так с Пуффендуем? – девушка чуть надула свои и без того пухлые губки, и я пожалел, что вокруг нас стоят охранники. Будь мы наедине, я бы с удовольствием продемонстрировал наглядно, что не так с Пуффендуем. Точнее, с тем, как невозможно провокационно Мина произносит это слово. Вместо этого я попытался замять тему:
- Ничего, я просто… - но Мина перебила меня.
- Шучу! – девушка озорно улыбнулась. – Я с Когтеврана, естественно. Прошу прощения, что отняла у вас столько времени, Ваше Величество! – она грациозно присела в реверансе.
- У меня к тебе парочка просьб, Мина, - сообщил я, и девушка тут же деловито занесла палец над экраном планшета, готовясь записывать. – Первая: не надо реверансов. Вторая: не называй меня «Ваше Величество».
Девушка попыталась скрыть смущение за улыбкой:
- Да, Ваше Ве… - она осеклась и чуть растерянно продолжила, - да… сэр?

- Думаю, можно и так. Ты хочешь узнать что-то еще?
- Нет, это все.
- Ладно, я буду у себя. Был рад совершить с тобой эту поездку. Это была отличная идея, Мина.
- Благодарю вас, Ваше Величество!... – девушка осеклась. – Простите, я… исправлюсь.
Я еще раз улыбнулся, окинув взглядом изящную девичью фигурку, и направился к своему кабинету, где меня по-прежнему ждали государственные дела.

Я сидел за столом в кабинете короля, который совсем недавно стал моим, и задумчиво разглаживал подушечками пальцев лежащий передо мной листок бумаги.
Письмо.
От Бетти.
В некотором смысле – прощальное.
Мы были знакомы с Бетти практически с ее рождения.
И практически с ее рождения я знал, что однажды мне надо будет на ней жениться.
Поначалу я думал, что взрослые меня разыгрывают: жениться? Вот на этой вечно кричащей сморщенной красной кукле??? Да быть такого не может! Папа вот женат на маме, мама – красивая, а это что за уродца мне подсовывают! Нет, жены и королевы такими не бывают. Но постепенно из кричащего красного морщинистого комочка выросла прелестная девочка, которая со временем превратилась в очаровательную девушку, а затем и в красивую женщину. Однако внешние данные были не единственным ее достоинством: Бетти выросла замечательным человеком, кроме того она была интересным собеседником и разносторонне одаренной личностью.
Мне было хорошо с ней. Просто находиться рядом. Комфортно. Вот только искры между нами так и не случилось.
Возможно, тому виной привычка: я привык смотреть на нее, как на маленькую девочку, и даже в последние годы видел в ней не столько красивую женщину, сколько младшую сестру. Она, наверное, тоже привыкла видеть во мне не мужчину, а брата.

Шесть лет назад я получил степень магистра политологии и уехал учиться в Королевскую военную академию Сандхерст. В стенах этого британского учебного заведения проходили обучение представители многих правящих династий: помимо Виндзоров эту академию заканчивали великий герцог Люксембурга, наследный князь Лихтенштейна, наследный принц Греции, наследный принц Албании, король Бахрейна, султан Брунея, король Иордании, правящий эмир Катара и еще целый ряд правителей разных стран. Престиж и качество, качество и престиж. Но я был одним из немногих представителей европейских монархий, оставшимся служить в британских ВВС и после окончания обучения в Сандхерсте.
Это решение далось мне нелегко, но я еще во время учебы в университете понял, какой план вынашивает мой отец. Я пытался достучаться до Максимилиана, пытался объяснить ему, что он собственными руками уничтожает историю и культуру Алдовии. В ответ отец лишь хлопал меня по плечу и говорил, что я понятия не имею о том, какой груз ответственности давит на плечи правящего монарха, а если бы знал, никогда бы не пожелал ни себе, ни своим детям подобного бремени. Черта с два! Все я прекрасно понимал! Я начал понимать, что, фактически, обручен с Алдовией, едва ли не с пеленок. Уж точно гораздо раньше, чем меня обручили с Элизабет Сакссен.
Элизабет…
Кармилла была права: Элизабет могла бы стать прекрасной женой и великолепной королевой. Только я уже давно подозревал, что она, так же, как и мой отец, тяготится отведенной ей ролью. Шесть лет назад она была еще совсем юной девушкой. За прошедшее с момента моего отъезда в Англию время мы ни разу не говорили ни о браке, ни о чувствах. Я никогда не интересовался, есть ли у нее кто-нибудь в Алдовии или Франции, она тоже не проявляла интереса к моим возможным увлечениям. Сам я давно был готов к тому, что королеву выбирают не сердцем, а умом, что любовь редко играет решающую роль в монархических браках, и что король женат, в первую очередь, на своей стране, и только во вторую – на королеве. Зачастую уделом правителей становится одиночество даже в кругу своей семьи.
Как ни странно, в определенном смысле я даже понимал своего отца: такую судьбу можно только принять по собственному выбору, но никак не навязать человеку против его воли. И уж совершенно точно я не собирался укладывать женщину в свою постель силой, прикрываясь какими-то бумажками, которые даже не она подписывала.
Поднявшись из-за стола, я набрал номер мобильного телефона Бетти, но мне сообщили, что абонент временно недоступен и предложили оставить голосовое сообщение после сигнала. Предложением я воспользовался:
- Бетти, я получил твое письмо. Жаль, что мы не успели поговорить до твоего отъезда, но я понимаю и принимаю твое решение. Не беспокойся, я найду способ аннулировать соглашение. И здесь тебе всегда рады. Приезжай на рождественский бал – я буду счастлив тебя видеть. Помни: первая красавица Алдовии просто обязана разбить все мужские сердца на этом празднике. Если захочешь приехать не одна – дай знать, чтобы твоего сопровождающего внесли в список приглашенных.
Я нажал отбой и мысленно поставил галочку в списке дел на завтра: распорядиться доставить оригинал соглашения о браке между мной и Бетти. Нужно пристально изучить документ.
Вернувшись за стол, я взял в руки последнюю оставшуюся на нем бумагу. Это был составленный Вильгельминой список кандидаток. Я пробежал глазами ряд аккуратно отпечатанных имен: все они принадлежали достойным, на первый взгляд, девушкам. Не хватало, пожалуй, только одного имени. Я собственной рукой вычеркнул стоящее на почетном месте имя Бетти, а затем быстро вписал над всеми остальными именами недостающее, после чего свернул бумагу, вложил ее в конверт и запечатал своей личной печатью.
Выходя из кабинета, я отдал охраннику распоряжение найти Вильгельмину и пригласить ее в малую гостиную.

- Вы меня звали… сэр? – девушка чуть замялась, прежде чем произнести это обращение. Видимо, привычка соблюдать этикет была слишком сильна.
Я обернулся на голос. Мина с неизменным планшетом, в неизменной маленькой черной броне вежливо замерла у дверей. На ее щеках разгорелся румянец. Мне подумалось, что бордовый цвет должен идти ей гораздо больше черного, подчеркивая природную красоту и яркость черт лица.
- Да. Я внес изменения в список потенциальных невест. Надеюсь, Распределяющая шляпа не слишком разочарована? – Мина мило улыбнулась шутке. Судя по всему, она не забыла наш разговор после посещения приюта. – Имена расставлены в порядке предпочтения, - я протянул девушке запечатанный конверт.
- Зачем ходить на плохие свидания, если все сложится с первой избранницей? – понимающе кивнула Мина, забирая список.
- Именно, - подтвердил я. – Да, и, Мина, пусть это пока останется между нами. Я поговорю с герцогиней после коронации.
- Конечно! Наш секрет! – карие глаза шаловливо блеснули.

Был отравлен…
Именно эти слова Китона заставили меня сжать кулаки. Правда, я почти сразу разогнул пальцы, создавая видимость спокойствия, но на несколько мгновений эмоции и рефлексы все же опередили разум.
Был отравлен…
Слишком четкая формулировка для такого опытного человека, как Джеймс Китон.
Вероятность, что со смертью отца не все чисто, я допускал с того самого момента, как услышал официальную версию об острой сердечной недостаточности. Отец всегда тщательно следил за здоровьем, у него не было проблем с сердцем. Но я допускал и иные варианты: несчастный случай, приобретенное в последние годы заболевание, которое постарались скрыть, даже самоубийство. Хотя последнюю версию я считал наименее жизнеспособной: отец хотел пожить тихой простой жизнью и изведать обычных семейных радостей. Правда, с Кармиллой о спокойной размеренной жизни можно было сразу забыть. Впрочем, не факт, что отец собирался строить свою идиллию именно с ней. Он изменял первой жене, кто поручится, что не изменял второй?
Был отравлен…
Значит, начальник королевской службы безопасности абсолютно уверен, что произошло преступление, иначе выразился бы более обтекаемо… В теле короля обнаружили следы ядовитого вещества, к примеру… Вместо этого Китон заявил: был отравлен… Значит, мой отец стал жертвой преступления.
Китон не назвал убившее отца вещество, не упомянул, каким образом оно попало в организм короля, и не сказал, сколько времени требуется этой отраве, чтобы подействовать… Допустим, это тайна следствия… Не зная ответов на эти вопросы, невозможно строить никаких умозаключений о виновности кого-либо, кроме, пожалуй, одного человека… Если король был убит, значит, королевская служба безопасности не справилась со своими обязанностями. И Джеймс Китон должен бы подать в отставку. Вместо этого он собрал нас всех для предельно секретного разговора в одной из самых неподходящих для этого комнат. Мой кабинет защищен от прослушивания гораздо лучше. Точнее, должен быть защищен гораздо лучше… А ведь у Китона и мотив есть, причем один из самых сильных за всю историю человечества…
Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове за те пару вдохов, которые потребовались мне, чтобы разжать кулаки. Озвучивать свои домыслы я пока не собирался, поэтому поинтересовался только очевидным:
- Кто ведет независимое расследование?
- Я, Ваше Величество, - спокойно ответил Китон.
Очень интересно! Глава службы безопасности ведет расследование по делу, в котором служба безопасности и дала промашку.
В одном Китон чертовски прав: все, находящиеся в этой комнате – под подозрением. Абсолютно все!
После того, как за Китоном закрылась дверь, Кармилла решила начать выступление:
- Роберт, это твоих рук дело? – звенящим шепотом вопросила она, изображая умирающего лебедя.
- Возьми себя в руки, Кармилла! – отчеканил я. – В этой комнате я единственный, кто не мог причинить отцу вреда без посторонней помощи, так что ты выбрала самый сложный и ненадежный вариант.
- О чем ты? – простонала Кармилла.
Черт, можно подумать, будто она правда убивается по мужу!
- Мама, Робби же несколько лет не появлялся здесь, - негромко заметила Викки, так и оставшаяся сидеть на корточках рядом с матерью.
- Именно. Кроме того, за пределами дворца тоже есть люди, которым очень на руку была смерть короля Алдовии, - я пристально посмотрел в глаза Кармиллы, надеясь, что она вспомнит о нашем недавнем разговоре.
Смерть отца случилась настолько вовремя для немцев, что лучшего момента и придумать нельзя было. Еще каких-то пара недель, и контракты вступили бы в силу, тогда столь масштабного кризиса удалось бы избежать. Но и немцам потребовался бы сообщник, имеющий доступ к отцу, и все вновь упиралось в службу безопасности!
- Викки, - ободряющая улыбка сестре. – Мина, - еще одна улыбка, но уже растерянно хлопающей ресницами девушке в черном платье. – Пожалуйста, проводите герцогиню в ее покои и побудьте с ней немного. Рик, ты в порядке? – я хлопнул брата по плечу.
- Я пока не осознал, - честно ответил он.
- Держись, брат, мы выстоим. Назло всем. Если понадобится поговорить – приходи. Я буду у себя.

Я сидел в своей личной гостиной и упорно пялился в бумагу, доставленную из Архива. Договор между моими родителями и четой Сакссен. Мои глаза скользили по строчкам, но не разбирали ни буквы. Мыслями я все время возвращался к сказанному Китоном.
Был отравлен… Все, находящиеся в этой комнате, также находятся под подозрением. Абсолютно все…
Мне остро не хватало информации, но не думать об убийстве отца я не мог.
У преступника непременно должны быть средства, возможность и мотив совершения преступления.
О средствах мне не было известно ничего: я понятия не имел, что за редкое вещество было использовано, и каким способом оно попало в организм отца.
А вот по остальным пунктам самым подозрительным по-прежнему выглядел Китон. Мало того, что он при любых обстоятельствах виновен в неисполнении служебных обязанностей, к тому же ему проще всех было обойти систему безопасности дворца, а кроме того, у него был мотив.
Месть.
Несколько лет назад на отца уже покушались. Тогда в перестрелке погибла жена Китона.
Это была трагическая случайность, но факт оставался фактом: жена Джеймса Китона поймала пулю, предназначенную моему отцу. Мы старались поддержать Джеймса. Я лично ежемесячно переводил на его счет кругленькую сумму, чтобы его дочь могла безопасно жить в Америке и учиться в лучшей балетной студии Нью-Йорка. Но вернуть Китону жену было не в наших силах. Мог ли он затаить злобу? Хватило бы у него духу отомстить, если он считал отца виновным в смерти жены? На оба вопроса я однозначно мог ответить: да. Кроме того, Китону не обязательно было действовать лично, вполне достаточно было закрыть глаза на подозрительную кандидатуру кого-то из слуг во дворце, чтобы некие внешние силы смогли обойти систему безопасности и приблизиться к отцу на расстояние удара.
Вторым человеком из присутствовавших в комнате, у которого достало бы пороху убить отца, я бы назвал Кармиллу…
Мои размышления прервал звук с шумом распахнувшейся двери.
Викки в длинном почти прозрачном платье с разрезами везде, где только можно, ворвалась в комнату, словно ураган.
Пинок тонкого блестящего каблучка – и дверь с грохотом захлопнулась.
- Робби, ты помрешь над своими бумажками! – заявила Вик, шлепаясь в кресло.
- Ты ни за что не дашь мне спокойно помереть, принцесса! – с улыбкой ответил я, спрятав договор в папку с другими документами. – Ты уверена, что не ошиблась комнатой?
- С чего ты взял? – выгнула бровь сестричка, плеснув в бокал виски из графина.
- Я не самый большой знаток женской моды, но у меня ощущение, что ты разгуливаешь по дворцу в нижнем белье. Вряд ли я тот счастливчик, к которому ты шла в таком виде.
- Что бы ты понимал в красоте! Это платье из моей новой коллекции. Вечернее платье, на минуточку!
- Я уже морально готов издать указ, согласно которому все незамужние леди моложе тридцати пяти лет должны будут являться во дворец исключительно в таких вот «платьях».
- Тебе не нравится? – Вик явно нацелилась каблуком в мое колено.
- Наоборот! – искренне уверил я. – Мне просто обидно, что никто, кроме тебя, не врывается ко мне в комнату в таком роскошном наряде! Обязать, что ли, кандидаток приходить на свидания исключительно в таких одеждах…
- Ты на полном серьезе решил жениться? – глаза Вик как-то странно блеснули.
- Да, принцесса. Алдовии нужен наследник. Неужто ты будешь ревновать? – поддразнил я сестричку.
- О, да! Неистово! – в тон мне ответила она. – А если серьезно… надеюсь, ты сможешь меня понять… Робби, есть один парень… Я… я люблю его! – выпалила она и отвела глаза.
Наверное, в этот момент я отдаленно догадался, что чувствуют отцы, когда их дочери вырастают. Викки – маленькая принцесса, которой я с удовольствием покупал кукол, а затем украшения, девочка, нежно прижимавшаяся щекой к моей шее, когда ей хотелось чего-нибудь выпросить, избалованный ребенок, способный одним движением ресниц растопить любое сердце… Влюблена… в какого-то парня… Наверняка говнюк, я заранее уверен.
- Робби, ты в норме?
- Да, принцесса, просто внезапно почувствовал себя старым пердуном.
- Робби, я серьезно. Он… он потрясающий. И я… мы… я… Мы! Мы хотим пожениться.
Вопрос «Ты беременна?» так и не сорвался с моих губ, но, судя по всему, крупными буквами отпечатался у меня на лбу, потому что Вик истово затрясла головой:
- Не подумай ничего такого, мы правда любим друг друга, и я уверена, что он – мой единственный. Впервые в жизни я так одуряюще счастлива. Знаю, что должна скорбеть по папе, и все время плакать, но не получается. Мне так хорошо рядом с ним… Робби, ты любил когда-нибудь?
«Да, лет в шестнадцать, а потом в восемнадцать и в девятнадцать», - хотелось ответить мне.
- Речь же не обо мне, принцесса, - ответил я вслух. – Рад, что ты счастлива. Уверен, папа бы тоже за тебя порадовался.
- Нет, - плечи Вик поникли. – Папа был категорически против наших отношений.
- Почему?
- Понимаешь… он… он – мой телохранитель! – выпалила Вик, глядя на меня абсолютно щенячьими глазами.
Я. Удавлю. Китона. Собственными. Руками!
Какого хрена он тут развел???
- Так все серьезно? В смысле: все знают о вас… с ним? – выдавил я и налил себе двойную порцию виски.
- Его зовут Джастин. Он очень хороший. И нет, пока знают не все. Только мама. И папа тоже знал.
- Почему отец не хотел вашего брака? – я и сам мог бы ответить на этот вопрос, но мне было интересно, какие конкретно аргументы привел Викки Максимилиан.
- Джастин – американец. Он не нашего круга.
- Американец, работающий на королевскую семью Алдовии? Как он здесь оказался?
- Мы ищем лучших по всему миру, верно?
Я кивнул.
- Робби, ты ведь всегда говорил, что у меня хорошая интуиция! Поверь мне: Джастин – моя половинка. Без него я сдохну. Просто сдохну, как собака на могиле хозяев.
- Да, Викки, ты хорошо чувствуешь людей, - начал я, осторожно подбирая слова. – Я уверен, что Джастин – отличный парень, раз твое сердце выбрало его. Но я несколько растерян. Дело в том, что мне нужно жениться как можно скорее. Ради наследника. Для тебя вопрос рождения ребенка не стоит так остро. Две свадьбы в королевской семье сразу – политически неудачный ход. Дай мне год, Викки. За это время я успею даровать твоему избраннику рыцарский титул, страна успеет подготовиться ко второй свадьбе, и мы сможем извлечь максимум из пиара на двух событиях. Если Джастин – твоя вторая половинка, ваши чувства не остынут за год. Зато вы сможете открыто встречаться, как только у Джастина появится титул.
- Ты серьезно, Робби? – глаза Вик просияли.
- Абсолютно. Подожди один год – и все будет сделано в самом лучшем виде. Я сделаю из твоего парня героя.
- Конечно, Робби! – тонкие девичьи руки обвились вокруг моей шеи. – Год – это пустяк! Мы потерпим. Я боялась, что ты откажешь. Отец… отец отказал, - сестренка отстранилась и провела подушечкой безымянного пальца вдоль густо накрашенного нижнего века.
- Почему?
- Он считал Джастина аферистом. Но Джастин не такой! Я уверена, что ты согласишься со мной, как только узнаешь его поближе. Последнее, что папа сказал мне… что он… он разочарован во мне.
- Это важно, верно? Последний разговор с человеком. Особенно с отцом. Он был строг с нами.
- Да.
- Но у него было много ожиданий. И это правильно: мы – королевская семья.
- Да.
- Я верю в тебя, Викки. И отец бы поверил, если бы его не отняли у нас. Давай постараемся сделать так, чтобы весь мир узнал Джастина с самой лучшей стороны. Думаю, лучше будет назначить его моим охранником. Вы будете некоторое время реже видеться, зато его возведение в рыцарский титул будет естественней.
- Ты прав, Робби! Так будет лучше. Я знала, что ты поверишь в нас с Джастином.

Дверь за моей невероятной сестрицей давно захлопнулась, а я все еще размышлял над произнесенными ею словами. Я отказывался верить, что Викки способна на убийство родного отца. Она была избалованной, ветреной, склонной к алкоголю и наркотикам, но очень, очень доброй. Вик не могла спокойно пройти мимо побитой собаки или просьбы о помощи. Она даже мысли не допускала, что у нее могут выманивать деньги из корыстных побуждений. Она, скорее, рванула бы со своим Джастином в Америку, чтобы без проволочек обвенчаться в Лас-Вегасе. А вот сам Джастин? Понимал ли он, что мою сестру проще подбить убежать к черту на рога, нежели устранять отца, не желающего видеть рядом с дочерью американского афериста? И почему среди заинтересованных в смерти моего отца такое количество сотрудников службы безопасности?
Дверь снова отворилась, пропуская закованную в маленькую черную броню женскую фигурку.
Даже под этим скрывающим все изгибы футляром угадывались женственные округлости. А ведь на Вильгельмине то прозрачное нечто, в котором щеголяла моя сестрица, смотрелось бы куда лучше и соблазнительней. Нет, против черного я тоже не возражал, но желательно, чтобы черным был шелк, с вышивкой, кружевами, и всякими там тоненькими веревочками, которые так приятно постепенно развязывать, обнажая нежную светлую кожу…
Кажется, мой тяжелый взгляд вызвал у Мины неловкость, которую она постаралась скрыть за деловитостью.
- Простите, сэр, что беспокою, но вы просили предоставить наработки, как только будут готовы. Вот мой план, как заручиться поддержкой южной части столицы в каждой социальной сети.
Я взял из ее рук папку с бумагами.
- Ты в порядке, Мина?
- В полном, Ва… сэр, не беспокойтесь!
- Это хорошо. У меня есть для тебя подарок. Мы хотели поговорить… Но сначала подарок. Прошу.
Я взял со стола черный бархатный футляр и протянул девушке. Она недоверчиво взглянула на меня и щелкнула замочком. В недрах футляра лежал кулон из белого золота и алмазов на тонкой длинной цепочке, выполненный в виде забавного слоника.
- Птичка мне шепнула, что ты любишь слонов.
- Что за птичка?
- На самом деле – это выяснили специальные люди. Надеюсь, тебе нравится?
- Да! Очень! Но… Я не могу это принять… И я не могу быть в списке… Я отдала этой работе всю себя - это факт. Но что касается личной жизни, то я не готова пожертвовать и ею на благо государства. Мне, безусловно, льстит подобное предложение, кому бы оно не польстило? Однако, можете назвать меня банальной романтической дурочкой, но при выборе партнера я рассчитываю на глубокие чувства...взаимные чувства. Простите! – выпалила Вильгельмина и поджала свои чувственные губы так, что мне захотелось немедленно раздвинуть их языком и попробовать, каков на вкус ее поцелуй.
Но я понимал, что напор и натиск – не всегда лучшая тактика.
- Я давно смирился с тем, что мне придется жениться не по любви, - позволил себе откровенность. – Но, честно говоря, я надеюсь, что будет иначе. Желаю и тебе того же. Это правда. Хотя я немного огорчен. Скажи, у тебя сейчас кто-то есть? – осведомился я, хотя и так знал, что она ни с кем не встречается. Об этом мне тоже доложили.
- Нет… - смущенно мотнула она головой.
- Тогда почему бы нам не попробовать дать друг другу шанс? Может быть, ты не откажешься со мной выпить? А потом, если захочешь уйти и общаться только по работе – так и будет.
- А вам не кажется, что это может навредить рабочим отношениям? – серьезно посмотрела она на меня.
- Я этого не допущу.
- Они альтруисты. Слоны… - невпопад сообщила девушка, вновь рассматривая кулончик. - Они невероятно бескорыстны.
- Именно поэтому король джунглей – лев! - я улыбнулся и едва коснулся пальцами ее руки. - Прошу: прими подарок и оставайся в списке! Обещаю: я постараюсь не испортить свидание.
- Один бокал! – она задержала взгляд на моих пальцах, касающихся ее кожи, но руку, все же, убрала.
- Скоро! – подмигнул я.
- Скоро, - кивнула головой Мина. - Удачно выступить на открытии памятника! И… спасибо за подарок!
На миг мне показалось, что после ее ухода из комнаты исчезли все цвета, и все вокруг стало черно-белым.

Кейт, прошу прощения, видимо, имеющаяся у меня информация неактуальна.

Леди и джентльмены!
За последнее время уже не в первый раз получается так, что человека поздравляют не в тот день, когда ему бы хотелось. Чтобы такого больше не повторялось, пожалуйста, напишите мне в личку, в какой день вас поздравлять с Днем рождения. Тех, кто не сообщит актуальную дату, буду поздравлять по имеющемуся в наличии списку.

Маркус, я тебе сейчас в личку черкну пару слов.

Открытие памятника королю Олафу Святому на фоне произошедших событий превратилось из рядового культурного мероприятия в важный политический момент. Сейчас самое время продемонстрировать преемственность поколений, несокрушимость духа и попытаться сплотить нацию. С учетом настроений в обществе – задача не из легких, а если момент упустить или испортить – может и вовсе стать почти невыполнимой. Поэтому свою речь я продумал «от и до», затвердил так, что мог оттарабанить ее без запинки с любого места, даже если бы меня среди ночи разбудили. Конечно, можно было обойтись без этих сложностей и читать по бумажке, но я хотел завоевать доверие слушателей, а это возможно только при сохранении зрительного контакта с собравшимися. Кроме того, когда человек сверяется с записями, создается впечатление, что он транслирует чужие мысли, а не высказывает собственные. Меня такой вариант совершенно не устраивал. Мина, правда, уговаривала меня записать хотя бы тезисы, но я упорно отказывался, ссылаясь на то, что буду говорить от сердца – экспромтом. Мальчишество, если вдуматься! Хотел произвести впечатление великого оратора. На самом деле я со школьных лет понимал, что самый лучший экспромт – это хорошо подготовленный экспромт, поэтому к подготовке сегодняшнего выхода семьи на публику подготовился со всем тщанием: даже уговорил Викки в кои-то веки одеться не экстравагантно, а уместно.
Белый цвет оказался Вик очень к лицу. Хотя, возможно, я просто устал от черных мрачных одеяний за время траура. А может глаза сестренки сияли так ярко вовсе не из-за цвета одежды, а из-за того, что ее взгляд нет-нет, да задерживался на сопровождавшем меня охраннике. Надо будет вечером сделать пару звонков. Но в целом Викки была мила и сдержанна.
Рик тоже держался молодцом: лучился обаянием и сиял своей фирменной улыбкой, от которой у визжащих девиц в толпе явно сразу намокали трусики. Иногда, читая в газетах об очередных похождениях братишки, я задумывался, каково это: вот так весело и беззаботно прожигать время, развлекаясь и меняя подружек, как перчатки? Я немного завидовал Рику: он был легким, двигался по жизни быстро и звонко, как веселый ручеек, плавно огибающий все препятствия. А я как одеревенел в тот день, когда шел за гробом матери, изо всех сил стараясь удержать на лице приличествующую случаю непроницаемую маску, так и продолжал с каждым годом все сильнее закаменевать внутренне. Все же хорошо, что Викки и Рик впервые столкнулись с потерей близкого человека во вполне взрослом возрасте: надеюсь, что они сумеют сохранить легкость и душевную подвижность.
Кармилла не была бы собой, если бы не устроила хоть небольшой спектакль, но по сравнению с тем, что она могла отмочить, это былая сущая мелочь.
Пока я стоял на трибуне, пару раз цеплялся взглядом за темные локоны в толпе, но сразу же понимал, что девушка, которую я рад был бы увидеть наконец-то не в унылой черной броне, просто не может оказаться посреди зрителей прямо напротив нас. Она, скорее всего, где-то сбоку, рядом с телевизионщиками. Искушение бросить туда хотя бы мимолетный взгляд было велико, но я сдержался. Сегодня любому движению брови постараются дать оценку и найти объяснение, не следует создавать нездоровых сенсаций.
Когда же подошла очередь моего выступления, я и вовсе сосредоточился только на произносимых словах и контакте с аудиторией. Я говорил о величии и духе Алдовии, о силе и гордости нашего народа, который за всю историю страны ни разу не покорился захватчикам, о связи времен и взаимопомощи. Не забыл и про идею, подсказанную Миной: в конце речи я сообщил, что оставшиеся без крова над головой люди найдут временный приют в королевских резиденциях. Эти слова вызвали бурный отклик собравшихся: приветственные крики и аплодисменты переросли в массовое исполнение гимна Алдовии.
Я с улыбкой смотрел на происходящее, когда сквозь шум голосов донесся совершенно неуместный на этом празднике звук.
Я точно знал, что это, но мозг отказывался верить.
Выстрел.
Не успел я даже шевельнуться, как меня отбросило в сторону, и я уставился в чуть покачивающееся надо мной голубое небо.
Водопад визгов и криков обрушился на мои барабанные перепонки, отозвавшись взрывом в голове. Но сквозь эту какофонию мне послышались еще два выстрела, а потом голубизну неба затянуло черным полотном.
Обступившие меня со всех сторон сотрудники службы безопасности, облаченные в черные пиджаки, быстро подняли меня и, заставив согнуться чуть ли не пополам, ловко потащили прочь, прикрывая от возможной угрозы.
После того, как меня втолкнули в автомобиль, машина резко рванула с места, унося меня подальше от площади.
Все события с момента первого прозвучавшего выстрела заняли несколько десятков секунд, а через пару минут я буду уже в больнице.
Я чувствовал, как кровь бросилась мне в лицо, а скулы свело от натуги. С точки зрения протокола все было верно: правящего монарха эвакуируют первым и без промедления, но я все равно чувствовал себя трусом и подлецом, когда бронированный автомобиль уносил меня - взрослого мужика, военного, профессионального спасателя - от площади, на которой оставались женщины и почти мальчишка.
Викки… она стояла совсем рядом… даже думать не хочу… Рик… он был по другую сторону статуи, но все равно на линии огня… Мина… она находилась далеко, но паникующая толпа может быть опасней огнестрела…
Я глубоко вдохнул и задержал дыхание, стараясь выгнать из головы все мысли.
Абсолютно все.
Что бы там сейчас ни происходило на площади, я должен сохранять самообладание и способность ясно мыслить. Даже если все вокруг будет гореть огнем, король обязан оставаться тем стержнем, который не позволит Алдовии погрузиться в хаос. Поэтому решать проблемы мы будем по мере поступления, а рефлексию вообще отложим до лучших времен. Сейчас нужно сосредоточиться на сиюсекундном, загрузить мозг насущными мелочами.
Судя по всему, повалил меня американец. Как он успел так быстро среагировать? Я даже шелохнуться не успел после того, как услышал выстрел. Возможно, он успел заметить нечто подозрительное еще до того, как раздался звук…
Нет, об этом тоже сейчас думать не следует.
Ме-е-е-е-едленный выдох. Снова вдох. И задержка дыхания.
Госпиталь. Палата без окон. Бригада врачей.
- Как вы себя чувствуете?.. Смотрите сюда… Так… Сколько пальцев видите?.. Пиджак разрезан… Снять… Ранение…
Я несколько удивленно опустил взгляд на свою грудь, но ничего необычного не увидел. Боли не чувствовалось, крови не заметно, но с меня уже ловко сняли пиджак, а затем и рубашку, усадили на стул, а потом плечо засаднило.
- Вам повезло – царапина, - сообщил врач, что-то там обмазывая и обматывая. Я не видел, что конкретно он там обрабатывает, но «ранение» явно было слишком громким словом для этого. Рука двигалась свободно, кровь ручьями не текла, даже с поправкой на выброс адреналина ничего страшного там быть не могло. Поэтому я просто сидел и гипнотизировал дверь. Гнал от себя все мысли, но дверь продолжал буравить взглядом.
Когда она, наконец, отворилась, я до боли сжал кулаки. Цвет лица появившейся на пороге Викки был сейчас белее ее костюма, потому что костюм внезапно оказался красным от крови. Но шла девочка прямо и без посторонней помощи, да еще и отпихнула от себя рванувшего к ней доктора:
- Это не моя кровь, не моя, - как заведенная твердила Вик, скользнув по мне почти безумным взглядом. Ее повели куда-то в угол.
Вошедшая следом Кармилла беспрестанно щелкала зажигалкой, но трясущиеся пальцы ее не слушались. Выглядела она абсолютно целой.
Замыкал процессию непривычно хмурый Рик. Я вопросительно взглянул на него, но он лишь мотнул головой. Значит, в порядке. Он кивнул на все еще возящегося с моим плечом врача, но я отмахнулся свободной рукой, давая понять, что тоже в норме. Он отошел в сторону и с самым мрачным видом подпер спиной стену.
Еще через пару минут дверь снова открылась, пропуская Мину. Девушка выглядела встревоженной, но двигалась быстро и свободно. Я машинально отметил, что сегодня на ней синее платье с небольшим треугольным вырезом. По сравнению с вечно закрытыми под горло черными нарядами просто пир для глаз. Врач как раз закончил возиться с моим плечом. Я поблагодарил, но он меня уже не слушал, отправившись на помощь коллегам, воюющим с моей сестрицей. Накинув рубашку, я вновь повернулся к Мине, и почти сразу мою шею обвили ее руки. Впервые мне удалось почувствовать запах ее духов: легкий, еле уловимый цветочный аромат, волнующий и нежный. Пышная грудь девушки прижималась к моему телу, и я даже сквозь ткань платья чувствовал, как быстро бьется сердце в ее груди, словно птица в клетке. В ответ я лишь положил ладонь ей на талию. Большего я себе публично позволить не мог, хотя на фоне стрельбы на площади вряд ли кто-то обратил бы внимание на то, с кем обнимается король.
- Ты в порядке? – мой голос слегка хрипел.
Она лишь энергично закивала, от чего запах ее духов стал ярче и начал слегка туманить голову. Эти сволочи в парфюмерных компаниях знают, как свести мужчину с ума! Не знаю, кто бы в итоге одержал верх: Кристиан Диор или мой здравый смысл, но тут дверь снова открылась, и девушка от меня чуть ли не отпрыгнула. Черт, нет в жизни совершенства!
Вошедший Китон был почти так же сильно перемазан кровью, как и Викки, но тоже не производил впечатления раненого. Какие, к дьяволу, исламские террористы? Бред какой-то! Алдовия испокон веков была католической страной, а ее территория была слишком мала, чтобы принимать беженцев из мусульманских стран, поэтому никаких религиозных конфликтов здесь никогда не было.
- Мне очень жаль, ваше высочество, – Джеймс опускает глаза, – Джастин убит. Пуля попала прямо в сердце – у него не было шансов. Закрыл собой вас и короля. Он погиб как герой.
Викки сдавленно охнула и покачнулась. Я успел подхватить ее тоненькое, почти невесомое тело на руки, прежде чем сестра потеряла сознание.
- Ты испачкался, - бесцветным тоном произнесла Кармилла, когда я передал Вик докторам.
- Это не грязь, а кровь человека, спасшего жизнь мне и твоей дочери, - отчеканил я в ответ.

Вечер того же дня. Дворец

- У вашей речи на открытии памятника более пятнадцати миллионов просмотров! – взбудораженная Мина ворвалась в мою личную гостиную почти с той же энергией, с какой сюда обычно влетала Вик. - О хештеге «телохранителькороля» и говорить нечего! Все хотят знать его имя! Мы станем раскрывать имя?
- Пока нет. Я подготовлю заявление, - ответил я, расписываясь на очередном документе.
- Давайте помолимся вместе о человеке, умершем как герой… Насилие не сломит наш дух! – даже в такой момент она не забывала о своих обязанностях.
- Мне нравится. Добавь: сохраняем спокойствие и не даем злу одержать победу, - я, наконец, захлопнул папку с бумагами и посмотрел на Мину внимательно. - У тебя руки трясутся, - я плеснул в бокал виски.
- Простите, но как можно сохранять спокойствие, когда в вас стреляют? – девушка нервно металась по комнате.
- Во время службы в Британии мне приходилось прыгать из горящего вертолета. Это сильно закаляет выдержку. Вот, выпей, - я подошел к Мине и протянул ей бокал.
Девушка сжала тяжелый хрусталь так, что побелели суставы пальцев, сделала пару глотков, и ее плечи заметно расслабились.
- Спасибо! – с облегчением выдохнула она, возвращая мне недопитый виски.
- Только это не тот бокал, который ты мне обещала!
- Насчет этого… Я думала…
Договорить она не успела, потому что за дверью послышалась какая-то возня, потом створка медленно отодвинулась, и в комнату неловко шагнула Вик. Вот теперь она точно разгуливала по дворцу в нижнем белье: коротенькая шелковая маечка не полностью скрывала кружевные трусики.
- Викки, зачем ты встала? – я точно знал, что доктор вколол ей успокоительное и уложил в кровать.
Сестра отлепилась от двери и, покачиваясь, побрела к креслу. Я попытался поддержать ее, но она вырвала руку и звенящим голосом сообщила:
- Мне нужно с тобой поговорить!
- Может быть, лучше завтра?
- Нет, сейчас! – упрямо мотнула головой девушка.
- Хорошо. Мина, извини, мы закончим разговор чуть позднее, - я попытался сгладить неловкость улыбкой.
- Конечно, - с готовностью кивнула Вильгельмина.
- Пожалуйста, сообщи дежурному врачу и Джеймсу Китону, что принцесса Виктория у меня.
- Разумеется, - Мина вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, а я сел за стол напротив сестры.
- Я тебя внимательно слушаю, принцесса!
- Скажи, когда ты обещал сделать из Джастина героя, ты именно это имел в виду? – сестра пожирала меня глазами, словно надеялась взглядом проникнуть внутрь моей черепной коробки.
- Ты сейчас серьезно? – я даже не пытался скрыть изумление. Последние несколько часов мне казалось, что я нахожусь в театре абсурда, настолько все вокруг было странным и… неправильным, другого слова я даже и подобрать не мог. Исламские террористы в Алдовии, снайпер, не умеющий толком пользоваться снайперской винтовкой (раньше я думал, что такое только в плохих боевиках бывает), американский аферист, спасающий короля Алдовии ценой собственной жизни, теперь вот это…
- Абсолютно. Ты обещал сделать из него героя, и он стал героем. После смерти, - глаза сестры продолжали прожигать во мне дыры.
- Знаешь, Вик, до сих пор я думал, что «причинить боль словами» - это такая фигура речи, - мне на самом деле казалось, будто сестра воткнула мне нож между ребер, настолько неприятно было осознавать, что даже малышка Вик считает меня воплощением мирового зла. – Нет, я не это имел в виду, когда обещал сделать из Джастина героя. Я не имею никакого отношения ни к его смерти, ни к сегодняшней стрельбе на площади, - я выдержал горящий недоверием взгляд Вик. – Ты можешь не верить мне на слово, но, когда ты оправишься от воздействия лекарств, попробуй задуматься о двух вещах: во-первых, у меня не было времени, чтобы организовать это покушение, во-вторых, покушаться на Джастина, когда он стоит в непосредственной близости от тебя и меня как минимум глупо. Надеюсь, что хотя бы глупцом ты меня не считаешь. Если бы я хотел устранить Джастина столь радикальным способом, я бы не подвергал угрозе ни тебя, ни себя.
На самом деле, я не видел никакой надобности убивать Джастина. Да, я надеялся за год разлучить его с Викки, но убивать! Зачем? Чтобы настроить против себя сестру? У меня и так полно недоброжелателей, чтобы еще и друзей превращать во врагов. Но эти соображения я озвучивать не собирался.
- Ты прав, - Вик выдохнула эти слова и как-то обмякла в кресле, словно из нее выпустили весь воздух. – Прости. Я просто не могу смириться с мыслью, что его больше нет. Не-ве-рю! – она начала раскачиваться в кресле, и я понял, что без врача тут не обойтись. К счастью, в этот момент дверь снова открылась, и вошли Китон с доктором, за спинами которых маячила Мина.
- Тебе надо поспать, принцесса! Тебе обязательно нужно сейчас поспать, - негромко сказал я. – Завтра мы с тобой поговорим, а сейчас сделай мне одолжение: вернись к себе и постарайся уснуть.
Пока врач помогал Виктории подняться, я посмотрел на осунувшегося Китона и просто попросил:
- Проследите, чтобы с ней осталась горничная, а перед ее дверью неотлучно дежурил кто-то из ваших людей.
- Разумеется.
Пока я отдавал распоряжения, Викки добрела до мнущейся у самых дверей Мины и вдруг остановилась, всматриваясь в лицо моей помощницы. Я так и не понял, что Вик там рассмотрела, но она неожиданно схватила Вильгельмину за руку и быстро-быстро заговорила:
- Хочешь совет? Не тяни! Просто скажи ему. Я бы сказала Джастину, если бы могла, - и тут сестра горько зарыдала. Китон и врач подхватили ее под руки и вывели из комнаты.
Я устало потер переносицу и поднялся на ноги:
- Тяжелый выдался день. Может, еще по бокалу? – предложил я Мине.
- Нет, спасибо. Я просто… - девушка замялась, а потом поспешно выпалила: - Я бы хотела быть в списке.
- Долго же ты решалась, - я бы удивился такой внезапной перемене, если бы на сегодня уже не исчерпал весь лимит удивления.
- То, что вы сказали сегодня, меня очень тронуло, но дело не в этом… Я за вас беспокоилась. Когда я увидела, как кто-то из мужчин на трибуне упал, я очень боялась, что это вы. Что вы уже никогда не подниметесь и не вернетесь во дворец, к семье и… ко мне.
Пока она говорила, я успел подойти к ней. Мне хотелось снова вдохнуть тонкий будоражащий аромат ее духов и почувствовать, как ее тело прижимается к моему. А еще почувствовать, наконец, каковы на вкус ее губы. Я уже потянулся, чтобы поцеловать Мину, когда в дверь настойчиво постучали. Там стоял секретарь.
- Ваше Величество, звонит премьер-министр.
- Я вас оставлю, - мне показалось, что Мина даже рада была ускользнуть, как будто сама испугалась произнесенных ею слов.

Аскот

- Я на вас весь вечер смотрю, - дамочка с десятком разложившихся трупиков выхухолей на голове медленно проводит кончиком длинного острого ногтя по моему запястью.
- Возвращайтесь на место и продолжайте смотреть, - я с трудом заставляю себя не отдергивать брезгливо руку.
Возможно, это и не разложившиеся выхухоли, но что еще может из себя представлять эта инсталляция в сочетании с распространяемым вокруг дамочки зловонием, я не возьмусь даже предполагать.
Афтерпати после Женского дня в Аскоте нужно посещать либо пьяным в хлам, либо не посещать вовсе. Названный брат дьявола Руперт, мать его, Уитероу загнал меня сюда «работать», поэтому я был трезв, как стекло, едва пригубив бокал шампанского, с которым обнимался всю ночь. Лучше бы я нажрался, потому что цирк, зоопарк и анатомический театр в одном флаконе, наблюдаемые вокруг, вызывали только одно желание – хорошенько проблеваться. «Леди» начали прикладываться к шампанскому еще днем, поэтому щеголять задранными платьями и трусами разной степени свежести многие из них принялись с вечера. «Джентльмены» в перекошенных фраках и расстегнутых сорочках тоже являли собой весьма печальное зрелище. Хрустящие под ногами пластиковые стаканчики навевали ассоциации с низкопробными притонами. Ни одной медийной физиономии среди этих пьяных рож мне обнаружить не удалось. Ожидаемый результат! Я еще вчера предупреждал Руперта, что самые интересные афтерпати будут проходить в Лондоне, а не в этой дыре, но в столице он, ожидаемо, оставил фифочек из светской хроники, а меня сослал сюда. Его даже сложно было винить: уж если я за ночь получил около трех десятков предложений разной степени откровенности, что там говорить про наших светских милашек.
Честно дождавшись первых лучей рассвета, я оставил согревшийся в моей ладони бокал на ближайшей горизонтальной поверхности и с наслаждением вышел на свежий утренний воздух.

Лондон

Я успел проскользнуть до утренних пробок, поэтому мог себе позволить ехать неспешно и по самому длинному маршруту – через А40. Можно подумать, что лишние десять минут на утреннем холодке могли очистить меня от смрада минувшей ночи. Мысленно я уже составлял «рыбу» материала, когда понял, что промахнул мимо поворота к Гайд-парку и еду уже мимо Примроуз-хилл. Нет, по ночам, все же, надо спать, а не черти чем заниматься. Прикидывая, как бы мне поудобнее уйти вправо – к Белгравии, я вдруг понял, что с гораздо большим удовольствием направился бы влево.

Угу, вот только тебя там и ждут ни свет, ни заря, с красными, как у кролика, глазами, и пропахшего духами всех вешавшихся на тебя этой ночью баб. Идея – блеск!

А она по утрам наверняка выгуливает собаку…

Угу, в такую рань она наверняка спит в обнимку со своим мопсиком, и хорошо, если только с ним.

Настроение окончательно испортилось. Если бы мне не перекрывал дорогу Риджентс-парк, я бы немедленно свернул, но пока приходилось двигаться прямо по Принц-Альберт-роуд. И чем дольше я ехал, тем отчетливее понимал, что меня тянет повернуть именно влево. В любой другой ситуации я бы счел, что меня подталкивает журналистская «чуйка» - то самое странное чувство, которое позволяет нам оказываться в нужное время в нужном месте. Но сейчас я вполне отдавал себе отчет, что после всей той грязищи, которую наблюдал минувшей ночью, мне просто хочется хотя бы издали увидеть обладательницу удивительно чистых голубых глаз. А еще лучше – вдохнуть нежный запах ванили и корицы, исходящий от ее волос.
«Но знай: больше всего на свете я хочу сейчас быть с тобой. И не только сейчас. В этом-то все и дело, я хочу, чтобы мы были вместе», - слова, произнесенные Софи в конце нашей прошлой встречи, до сих пор звучали у меня в голове. После них я так и не смог набрать номер, по которому хотел позвонить с того самого момента, как услышал фамилию Уилсона, ведь этот звонок разделил бы все на «до» и «после». После него я уже никогда не смог бы подойти к «Книгам и кексам».
Хотя вполне вероятно, что так было бы лучше именно для нее.

Кафе «Книги и кексы»

«Ты ведешь себя, как дурак… или как мальчишка! Как идиот, в общем!» - костерил я сам себя, подъезжая к уютному кафе.
Здание встретило меня темными, загадочно поблескивающими витринами и свежей штукатуркой. Да, Софи рассказывала, что тут все было исписано похабными граффити, но сейчас от этого «народного» творчества не осталось и следа.
Я вылез из машины, отметив, что даже лондонский воздух кажется чище того смрада, в котором мне довелось провести ночь. Короткий взгляд на часы – несусветная рань! Будить девушку в такое время из-за дурацких прихотей я не собирался, поэтому лишь мрачно оглядел темные окна и задумчиво уставился на красочно оформленную витрину.
Вот за каким хреном ты сюда приперся, объясни мне? Будешь как дебил два часа торчать под окнами? Хотя почему «как»…
Вдруг мне показалось, что в помещении за витриной мелькнул свет. Уборщица? Не рановато? Я подошел ближе к стеклу и всмотрелся в кое-как подсвеченный косыми солнечными лучами сумрак. Практически напротив меня в глубине зала на диване сидела Софи. В первый момент я подумал, что это какой-то обман зрения, и я принимаю желаемое за действительное, но тут, как по заказу, лицо девушки четко осветилось. Свет шел от какого-то предмета, который Софи держала в руках, но отсюда мне было не разобрать, что это. Не успел я еще толком обрадоваться такому совпадению, как девушка подняла голову и посмотрела прямо на меня. Я машинально помахал ей рукой.