Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

И правильный ответ - Техасская резня бензопилой.

"Перевертыши"

Следующий - От темного к светлому

И правильный ответ - От заката до рассвета.

"Перевертыши"

Следующий - 10 ночей днём

И правильный ответ - 30 дней ночи.

"Перевертыши"

Следующий - Светлые земли

И правильный ответ - Темные воды.

"Перевертыши"

Следующий - Палец Бога

- А если еще вариант? Что там еще у Дьявола? Из ужасов)

Правильный ответ - Хребет Дьявола. К сожалению, не отгадано.

"Перевертыши"

Следующий - На губах разума

Правильный ответ - В пасти безумия.

"Перевертыши"

Следующий - Монахиня из Костромы

Правильный ответ - Ведьма из Блэр.

- Всем большое спасибо за высказанные благодарности, за то, что принимали участие в заданиях или же просто читали. Я очень рад и горд, что идея моей девочки развилась в подобное мероприятие.


- Спасибо тебе, Каролина.


- Сладкая, ты самая лучшая. И я поддержу тебя во всем, помни.

- Арли, Каролина,
примите... и в качестве извинения.

- Вижу, что некоторые решили голосовать за наряды прямо здесь, и потому скопирую ваш выбор в это сообщение. Так будет удобнее. Если я вдруг что не так выделил или кого-то не учел, то поправляйте.





Широко улыбнулся и, подарив теплый любящий взгляд Арлин, произнес:

- Шеридан, Софи, костюм вчерашнего вечера выбирала мне моя девочка. Мне он тоже очень нравится.



- Да, заданий осталось, действительно, много. И не только по "перевертышам".

Вот и наступило время оглашения результатов. В большинстве своем оно было на виду, но есть и те, кто проголосовал анонимно.
Напоминаю, что голосование у нас было до 21:00 по мск, а потому...

Звание Мисс Устращающая присуждается Арлин Меррик. А вот звание Мистер Устрашающий разделили между собой Джеймс Таунсенд, Кай Макнейл и Макс Джейсон.

Поздравляем!

- Любимая, я в этом даже не сомневался, - улыбаясь протягивает Арли небольшой букет, а после заключает в объятия и целует.

- Любимая моя, - привлекает Арли к себе и целует ее мягкие губы протяжно и сладко. - С днем рождения, девочка. Не устану это повторять, как и желать тебе счастья, а также дарить подарки.

В горле словно пустыня. Несколько минут назад я пил из чистейшего источника, не воду, нектар из ее губ, а теперь не могу прийти в себя, ощущая утрату. Глоток за глотком пытаюсь утолить жажду игристым вином, но слишком быстро в бокале не остается ни капли. Тянусь к бутылке и снова наливаю себе пенящуюся влагу. Взять себя в руки необходимо.

Перед глазами появляются ухоженные женские пальцы с бледно-розовым лаком на ногтях. Арли крепко сжимает ножку пустого хрустального бокала, безмолвно показывая, что и его следует наполнить. Мысль о том, что жажда мучает не только меня, греет душу, ведь это значит, что снова сковавшее тело Арлин напряжение - лишь защитная реакция. И не надменный изгиб губ, что я вижу сейчас, является правдой, а то, как девушка открывалась и, отдаваясь в поцелуе, наслаждалась им не меньше меня.

Снова едва слышный шелест пузырьков, поднимающихся к краям бокала, и, как только я отставляю полупустую бутылку, тишину заполняет звучание ее голоса. Чуть подрагивающего, но - как я уже могу предположить, помня открытое возмущение задержкой рейса в аэропорту - в излюбленной ею манере нападения. Еще одно подтверждение, что под нежными лепестками розы скрываются шипы.


Я не свожу с нее глаз, силой воли заставляя держать себя в руках. Не верю. И не хочу верить в то, что обманулся. Что скопление мышц, перекачивающее кровь и именуемое сердцем, подвело. Там, внутри, что-то цепляется за призрачную надежду, что все не так, как кажется. Не так. Но даже, если… Даже, если мои самые худшие предположения верны, то мне просто необходимо узнать это от нее.
Правду. Какую есть. Любую. От нее.
Так легче.
Наверное.

- Хочу услышать, - каждое слово с трудом пробивается сквозь мои сжатые губы, - от тебя.

Четыре слова и я замолкаю. Она сама расскажет. Должна. Если ей хоть сколько бы важно мое мнение. Важен я.
И тут же ехидный голос в голове демоном шепчет: “Да что ты к девушке пристал? Что ты о себе возомнил? Ты ей никто и ничего не имеешь права требовать. Как и она ничего не обязана объяснять. У тебя своя дорога, а у нее - своя. Никто. Никому. Ничего. Не обязан.”

Усиливающиеся раскаты грома перебивают ритм джазовой музыки, что некоторое время назад расслабляла. Теперь же над головой слышится громкий стук разбивающихся о стекла потоков дождя. Раздражающий, ведь Арли молчит. Касается припухшими после поцелуя губами к краю бокала, словно перекатывает вино на языке прежде, чем глотнуть, и молчит.
Я напряженно слежу, как она проводит по хрусталю подушечкой указательного пальца, будто лаская. И снова делает глоток вина. Молча.

Тишина, зависшая между нами плотным туманом, бесит. Но вот, очередной глоток игристого, и девушка выдыхает:


Я не ожидал этих вопросов. Даже не знаю, что именно хотел услышать, но не их. Киваю, желая хоть чуть-чуть стать ближе, сопричастнее к жизни девушки, которая так быстро заняла место в моих мыслях и сердце. И ни на мгновение не отвожу взгляда от ее лица, подмечая решительность с некой долей настороженности, словно Арли не уверена, что смогу понять. Она притягивает бокал к губам, мгновение промедления и делает несколько нервных глотков, до дна.
Тяжело впускать кого-то в свою душу, уж я знаю это, но оттого так важно, чтоб она продолжила рассказ. Не желая терять ни мгновения, предупреждаю просьбу и выливаю остатки “Фраголино” в ее бокал.
Слышу выдох, словно перед прыжком в воду, и девушка продолжает:


Арли настороженно поднимает на меня взгляд, словно проверяя реакцию на сказанное. И только лишь она будет не такой, как ожидается, я больше не услышу ни слова, потому как девушка снова эмоционально закроется от меня, не позволяя даже мельком заглянуть в душу.
И я молчу, стараясь ни единым движением лицевых мышц, ни единой эмоцией, не оттолкнуть от себя.

Стритрейсинг… я множество раз на бешеной скорости сжигал покрышки об асфальт, отчаянно желая проскользнуть за тонкую грань и вдохнуть терпкий, но такой сладкий запах смерти. Вырваться вперед и победить. Не в заезде, а над своими страхами.
Но зачем это ей?


Ее слова, словно камни, которые на водной глади моего самообладания оставляют все увеличивающиеся круги переживаний.
“Майами… сердце американских уличных гонок.”
Если поначалу в моей голове мелькает мысль, что все не так серьезно, то сейчас место проведения говорит само за себя. Почти полное отсутствие правил и каких-либо ограничений, только лишь бы твои колеса пересекли финишную линию первыми.


“Подрезал… машина утонула… выиграл…”
В душе поднимается смесь запоздалых переживаний и глухой злости на недоноска, что поставил под угрозу жизнь Арли.
“Как она выбралась? Она была ранена?”
Взгляд бесконтрольно шарит по ее телу, ища и боясь найти какие-либо доказательства. Мне хочется спросить. Закидать вопросами, что, как, когда и, главное, узнать имя той твари. Но, сцепив зубы так, что на скулах заиграли желваки, наблюдаю, как тяжело девушке даются признания. Бл…, я снова вынужден молчать, чтоб получить хоть крохи информации.


- Ты? Избила мужика? - вопросы срываются с губ помимо воли. Смотря на хрупкое телосложение девушки, сложно представить поверженного ударами ее кулаков мужчину. Да пусть он даже всего лишь смазливый щенок.


Уголки моих губ медленно ползут вверх.
“Каких-то несколько минут назад ты, сладкая, хотела совершенно иного. Трепет неконтролируемый тела тебе не скрыть.”
Ее страстность и чувственный отклик привлекают меня и манят так, что совсем не пощечину вспоминаю, а поддающиеся под моим напором губы и сладкий язык, что поглаживал мой и завлекал нырнуть глубже.

Пока Арли не заметила улыбку, пытаюсь сдержать ее, но безуспешно. Девушка комично надувает губы, еще больше привлекая к ним внимание.
“Не время расслабляться,” - осаждаю сам себя, с трудом отведя взгляд от ее пухлых губ, а вслух бросаю короткое:
- Продолжай.
Арли секунду медлит и снова поднимает на меня взгляд.


“Он ответит за это, сладкая.”
В голове уже крутятся мысли о том, как привлечь гаденыша к ответственности. За вождение в нетрезвом виде, участие в нелегальных гонках, повлекших за собой смерть людей, упечь за решетку на пару-тройку лет. Да так, что деньги папаши не помогут.
“Мне нужно лишь его полное имя, а там… к любому можно найти подход.”

Тем временем девушка быстро заканчивает рассказ.


Ее короткое “вот и все”, словно заслонка, которую она задвинула на свою душу, и я подаюсь вперед, пытаясь стать ближе. Вернуть некую доверительность, что была меж нами. “Или это лишь плод моего больного воображения?”

- А бойфренды? - задаю наиболее интересующий меня вопрос.


Девушка откидывается на спинку кресла, еще больше увеличивая между нами расстояние. Я же пытаюсь успокоиться, неконтролируемо играя желваками и продолжая хмуро на нее смотреть.
“Не касается… хорошо, пусть пока будет так. Но я узнаю все. Чуть позже.”
Решительность пульсирует в груди, и я почти пропускаю мимо ушей ее слова про “такую внешность” и “табуны девок”, не сразу распознав горьковато-сладкий привкус ее ревности. Но что ответить на это после ее отказа говорить о своих ухажерах? Ничего. В игру под названием “молчание” можно играть вдвоем.

Проходит минута, две, а может и больше. В голову снова лезут гадкие мысли предположений, заполняя недостающие сведения о девушке, что вкупе с гнетущей тишиной просто физически показывают расстояние между нами. Напоминая о кратковременности знакомства и слишком малой вероятности последующих встреч. Особенно, если разговор заглохнет на этом этапе.

Автоматически отрезаю кусок стейка, что принес официант, и подношу ко рту, пытаясь сконцентрироваться на вкусе мяса, хотя аппетита совсем не ощущаю. Как и голода. Тщательно пережевываю, ожидая, когда же она скажет хоть что-нибудь.
Кусочек за кусочком исчезает у нее во рту, а я понимаю, что, когда останется лишь пустая тарелка, тоненькая нить взаимной симпатии, что, казалось, протянулась между нами, порвется окончательно. Но она молчит. Словно мы просто незнакомцы, случайно оказавшиеся за одним столом.
“Так и есть…” - спустя удар сердца приходится признать мне.

- А что за диск подписала? - разрываю вопросом тишину - попытка наладить разговор, но на совершенно другую тему. По-сути, лишь бы что-то говорить, а не молчать.


Короткий ответ. Нехотя. Словно пытаясь этой тройкой слов поставить точку. Но я допытываюсь снова, недоуменно сведя брови:
- В смысле? - откладываю приборы и поднимаю на девушку взгляд, чтоб не пропустить ее ответа. Все-равно кусок в горло не лезет.


Пытаюсь соотнести все сегодня услышанное с этой новой информацией.
“Ее песни… она поет?”
Перед глазами слова появляется картинка, когда на нее молодой человек смотрел, как на недостижимое совершенство, а на росчерк ее имени на бумаге после, как на подарок небес. Мало-помалу становятся понятными и ее слова про папарацци, и желтую прессу, и расспросы того типа с фотоаппаратом.

И только лишь я хотел попросить ее напеть, хоть пару строк любой из своих песен, вижу, как выражение ее лица меняется, словно что-то горькое опаляет ее вкусовые рецепторы. Арли делает несколько поспешных глотков вина, и ее глаза начинают блестеть от сдерживаемых слез. Я не понимаю, что случилось.
“Какие из моих слов сейчас выбили почву из-под ее ног? Или не слова?”
Просьба спеть так и остается не озвученной на моих губах.

Я накрываю ладонью и, слегка сжав, пытаюсь согреть заледеневшие вмиг пальцы девушки. Словно невербально говоря: “Я рядом”. И спустя мгновение Арли поворачивается ко мне:


Вопросы звучат неожиданно. То, что мне хочется знать об этой девушке все и даже больше, не подлежит сомнению. А вот то, что ей может быть интересно узнать что-то обо мне, становится сюрпризом. И пусть это лишь способ отвлечения от нахлынувших отнюдь невеселых мыслей или же уравнение счетов - я не питаю особых иллюзий после ее категоричного “нет”, когда разговор зашел о бойфрендах, - но даже такой несмелый шаг навстречу меня несказанно радует. К тому же, мне просто хочется стереть с лица девушки грусть и высушить застывшие в ее глазах слезы.

Легкая улыбка расплывается на моих губах, и я, продолжая поглаживать большим пальцем впадинку на ее ладони, негромко хмыкаю:
- К сожалению, я не пою, - напускаю выражение вселенской скорби на лицо и слегка пожимаю плечами, - и даже не танцую. Я всего лишь даю людям тепло.

Недоумение, отразившееся на лице девушки, и легкий намек на улыбку воодушевляют меня продолжить. При том, что говорить о себе я не люблю и меня сложно заставить поведать что-либо личное, именно сейчас мне легко рассказывать. Или же дело в собеседнице? Этой красивой девушке с небесно-синим взглядом, что словно пронзает до самого сердца?

- Проектирование, производство и продажа насосного оборудования для систем отопления - вот что я имел в виду, - улыбаюсь, видя, как уголки ее губ еще немного приподнимаются вверх. Но мне этого мало.

“Улыбайся. Мне безумно нравится твоя улыбка,“ - так и хочется произнести, но говорю другое:
- Потому, сладкая, когда ты будешь погружаться в горячую ванну с ароматной пеной, - я нарочито понижаю голос и произношу фразу медленно, каждым словом стараясь приласкать ее слух, - вспоминай обо мне.

“О моих объятиях, что окружают со всех сторон и защищают. О тепле моих ладоней на своем нежном теле, что согревают и заставляют кровь бежать быстрее по венам. О моих губах, что подчиняют и требуют открываться больше.”

Я поглаживаю нежную кожу между большим и указательным пальцем ее левой руки, слегка надавливая и словно бы пытаясь толкнуться глубже. Намекая и соблазняя. Видеть ее подрагивающую венку на открытой шее, слегка расширенные зрачки и чаще вздымающуюся грудь от сковавшего тела легкого возбуждения намного приятнее, нежели непонятное мне отчаяние в глазах.

- Ведь горячая вода, - продолжаю с улыбкой, представляя, как с ее тела слетает тонкий шелк нижнего белья и белоснежная пена касается обнаженной кожи женских бедер, плоского животика, а затем и высокой груди, укутывая и постепенно укрывая по шею, - с большой долей вероятности, подается насосной станцией Ohman.

В моих словах нет ни капли хвастовства, ведь, как бы я не ненавидел деда за попранное детство, деловую хватку у Каспара Охмана не отнять. Еще в начале семидесятых прошлого века его детище занимало лидирующие позиции по продаже оборудования для водоснабжения практически всех жилых домов на территории ФРГ. Теперь же представительства концерна “Kaspar Ohman AG” разбросаны по всему миру.

Арлин несколько мгновений внимательно смотрит на меня, словно пытаясь понять не шучу ли я, и выскальзывает из расставленных мной чувственных ловушек. Пусть не отгораживается стеной категоричного “нет”, как десятком минут ранее, но все же высвобождает пальцы из объятий моей ладони и хмыкает:
- А какое к этому имеешь отношение ты?

Ощущение потери ударяет в грудную клетку, и я, слегка хлопнув по еще теплой от ее ладони поверхности стола, откидываюсь на спинку кресла. Просто, чтобы занять чем-то руки, подношу свой бокал к губам, делаю глоток “Фраголино” и, не выпуская хрусталь из рук, продолжаю уже серьезно:
- К сожалению, - небольшая пауза, обдумывая огорчен ли я назначению или, напротив, рад, - или же к счастью, прямое. Концерн “Kaspar Ohman AG” последние два года находится под моим руководством. У нас есть достаточно сильные конкуренты в Китае, но уменьшение себестоимости за счет снижения качества не наш путь, и потому рынок Европы наш.

Делаю глубокий вдох носом, пытаясь отвлечься от мыслей о работе. Ведь в голове сразу возникает список неотложных дел и запланированных на грядущую неделю встреч, включая внеочередное собрание акционеров, а об этом думать сейчас совсем не хочется. Потому подражая голосу из набившего оскомину рекламного ролика, произношу слоган, неизменный с самого основания компании:
- Насосы Ohman, - мои губы растягиваются в заискивающую улыбку лучащегося счастьем менеджера по продажам. - Качество. Надежность. Долговечность.

Девушка смеется в ответ, освещая теплом своей улыбки все вокруг. И мне радостно, что удалось прогнать ее печаль. Хоть на некоторое время.

- Но ты знаешь, Арли, у нас с тобой есть нечто общее, - поднимаю бокал, без слов предлагая выпить за то, что нас объединяет. Улыбка не сходит с моих губ, когда я вижу, что девушка несмело, но все же подносит бокал к губам, делая глоток.

Замолкаю, пока официант убирает мою тарелку с почти нетронутым куском мяса. При том, что рибай-стейк средней прожарки любимое блюдо, сейчас мне хочется только пить. А потому снова глоток вина. Снова шипение пузырьков наполняющегося до краев бокала. И снова полная бутылка вина на столе.

- Интересно, и что же у нас общего? - недоумевает девушка и даже слегка подается вперед. Или же этого мне просто хочется? С Арли все мои домыслы, ожидания и предположения часто ошибочны, и потому даже зрению своему веры нет.

- Любовь к скорости, - киваю, прикрыв на мгновение глаза, и уголки моих губ медленно ползут вниз. У меня не выходят из головы ее слова про гонку, что чуть не стоила ей жизни. Хорошую машину жаль, и я представляю злобную ярость на того “Джерри”, который столкнул с трассы ее Porsche. Но машина это лишь сплав металла и пластика. А жизнь, ее жизнь, бесценна. - Хотя, я не знаю, она ли вынуждала тебя садиться за руль, вдавливать до упора педаль в пол и слушать надсадный рев двигателя под свист покрышек на поворотах.

- Не поняла, ты участвуешь в уличных гонках? - Арли непонимающе качает головой, перебивая вопросом мои рассуждения вслух, а я даже не заметил, что расслабился настолько. Давно со мной такого не случалось. Даже под убойной дозой алкоголя.

- Участвую, - киваю и перевожу взгляд на поднимающиеся по стенкам бокала пузырьки. - Раньше - чаще. Теперь же, зачастую, это поездки в одиночестве по ночному городу, и редко когда на светофоре станет рядом достойный соперник. Сливающиеся в разноцветную линию от запредельной скорости огни рекламных вывесок, редко появляющиеся впереди стопы машин и угольно-черный асфальт с белыми линиями разметки - именно там я ощущаю себя живым.

Поднимаю взгляд и вижу, что какие-то мысли терзают девушку, но они так и остаются не озвученными.

Проходит минута, две. Молчание. Снова слышен шум дождя за окном. Но мне до него нет никакого дела, я, будто завороженный, смотрю, как неровный свет ламп падает полутенями на лицо слегка охмелевшей девушки, выделяя розовые губы. Медленный вдох носом, чтобы наполнить легкие едва уловимым запахом ее духов, и тянусь к меню. Я осознаю, что там особых изысков нет, но надеюсь, что мороженое будет. Охладиться мне не помешает.

- Сладкая, как ты смотришь на то, чтоб поесть мороженое? - снова взгляд в меню, пытаясь найти заветную строчку и не пялиться так откровенно на ее губы. - Я вот думаю, почему бы и не побаловать себя десертом.

Подзываю официанта, который, подойдя, пытается скрыть зевок ладонью. Оказывается, все посетители, кроме нас, ушли. Даже та шумная компания у барной стойки, что бурно праздновала чей-то день рождения. И сейчас время словно остановилось.

- Три шарика фруктового мороженого, - дождавшись согласного кивка от Арли, продолжаю, - для девушки и три шарика белого для меня. Если найдете кедровые орешки и добавите к моему десерту, буду вам премного благодарен.

Официант уходит, чтобы спустя несколько минут принести две, заполненные почти до краев, креманки. Я тут же отставляю бокал в сторону и, набрав полную ложку холодного десерта, подношу к губам.
- М-м-м… вкусно, - слегка прикрыв глаза, наслаждаюсь освежающим вкусом пломбира на языке. - Хочешь попробовать?

Набираю подтаявшее мороженое так, чтобы побольше кедровых орешков оказалось в ложечке. Старательно выбирая самое вкусное. А затем протягиваю через весь стол ложечку к ее рту, невольно ловя себя на мысли, что для меня самый изысканный десерт это ее пухлые губы.

- Спасибо всем за внимание к моему посту.
Софи, благодарю за песню.

- Аврора Арчибалд, Нэнси Флер Ратерфорд, Родерик Синклер, Франсуаза Ситон, легкой и интересной игры.

- Номер "Пульса", как всегда ярок и информативен. Спасибо создателям.


- При слове "пицца" я вспоминаю несколько другую пиццу, нежели ту, что показываешь сейчас. Более... даже не знаю, как ее охарактеризовать... приятную?


- К расставанию сложно быть готовым, любимая. Но я тебя найду. Шансов скрыться от меня у тебя нет.

- В цитаты:

Всё заканчивается так же резко, как и начиналось. (с) Арлин Меррик

Наш вокзал только для двоих. (с) Арлин Меррик

На языке медленно растекается молочная сладость со вкусом ванили. Мороженое настолько вкусное, что хочется поделиться этим ощущением. Потому, поднеся ложечку с охлажденным десертом к пухлым женским губам, улыбаюсь, предвкушая реакцию девушки. Быть может, она прикроет глаза от наслаждения, а, может, просто улыбнется в ответ. Но это оказывается лишь моей больной фантазией. Арли с некой заминкой отстраняется, а после поднимает руку, чтобы схватиться за ложку.
- Не-а, - качаю головой из стороны в сторону и снова подношу мороженое к ее губам. Я не теряю надежды увидеть, как ее губы обхватывают ложку, и выражение удовольствия появляется на ее лице.
Время отмеряет стук сердца, как и увеличивающиеся белые пятна на столе. С каждым мгновением ожидания моя улыбка меркнет, а в мысли закрадываются предположения.
“Ей не нравится ванильное мороженое? - хмурюсь. - Или же ей неприятно от того, что с этой ложки ел я?”
Мое настроение стремительно катится вниз. И, пока весь десерт не оказался на скатерти, засовываю злополучное мороженное себе в рот. Оно уже не приносит того удовольствия, но снова втыкаю ложку в вязкую массу и начинаю молча кушать, почти не ощущая вкуса.
- Приятного аппетита, - слышу ее пожелание и поднимаю взгляд от креманки с мороженым. На лице Арли лучится довольная улыбка, и некая игривость проглядывается в блеске небесно синих глаз.
Недоуменно хмурюсь. Я не понимаю перемены ее поведения. Но, словно завороженный, снова не могу отвести взгляд от ее губ. Полных, мягких и безумно сладких. Как же хочется снова ощутить их под своими губами...
Тем временем девушка неспешно набирает мороженое и пробует его. Улыбка не сходит с ее лица, и я неотрывно слежу за ее действиями, даже завидуя блестящему металлу, что мягко обхватывают ее губы.
- У меня вкуснее, поспорим?
Я не сразу понимаю, о чем идет речь, но киваю. На маленькую каплю, легкий след мороженого на ее нижней губе обращено все мое внимание, и мне большого труда стоит усидеть на месте. Но вот Арли протягивает ложку с десертом ко мне, и я медленно вдыхаю носом, контролируя каждый мускул тела. Кажется, что головокружительный запах малины постепенно заполняет мои легкие. Удар сердца. Один. Как выстрел перед стартом. И я сдвигаю назад мешающее кресло, а затем, нависнув над девушкой, пленяю ее губы своими.
Сладость. Смесь освежающего вкуса малины и сливок ударяют по моим вкусовым рецепторам, накладываясь на шелковистую мягкость ее губ. Но мне мало, мне жадно хочется вобрать ее в себя сильнее. Взять больше того, в чем отказала ранее.
Я скольжу языком глубже и чуть ли не рычу, когда Арли мгновенно отвечает на ласку не менее страстно. Хриплый стон вибрирует в горле, а пальцы сильнее путаются в гладком шелке ее волос. Помутнение рассудка, не иначе.
Даю себе еще секунду, а после, взяв себя в руки, отстраняюсь. Отмечая и ее сбившееся дыхание, и прикрытые от наслаждения глаза, и влажный блеск слегка припухших женских губ. Я с легкостью вытаскиваю ложку с мороженым из ее пальцев и засовываю в рот, улыбаясь. Но отнюдь не от вкуса десерта, а от ее чувственной реакции на мой поцелуй.
- Твоё мороженое, действительно, вкуснее, - киваю, слегка прикрыв глаза. На душе в этот момент так легко, что хочется постоянно улыбаться. И чтоб не выглядеть совсем по-идиотски и дать девушке хоть немного прийти в себя, с удовольствием ем мороженое.
Проходит некоторое время, и Арли задает вопрос:
- А чем ещё, помимо гонок и насосов, ты занимаешься?
На пару секунд я погружаюсь в раздумья. Насосы для меня это необходимость. Дед, наверное, и с того света будет напоминать о том, что “семейное дело превыше всего”. Гонки - лишь один из способов вырваться из трясины однообразных дней. Но есть нечто, что воодушевляет меня смотреть только вперед и двигаться к победе вопреки всему. Перед глазами тут же возникает картина заснеженного леса, виднеющегося сквозь легкую дымку облаков.
- Я люблю горы, - улыбка расплывается на моих губах. Так хочется снова вдохнуть на полные легкие свежий горный воздух, не изгаженный автомобильными выхлопами. - И зимой, когда со свистом в ушах слетаешь с горы на лыжах. И летом, когда, движимый целью увидеть окружающий мир с высоты, взбираешься по камням все выше и выше.
В моем голосе все же прорезается легкая грусть. Неотложные дела, требующие личного присутствия, свалились на меня в последние годы, и теперь все реже удается выкроить время для себя.
- А я никогда не каталась на лыжах. И даже не уверена, получится ли у меня удержать равновесие.
- Уверен, что получится. - Я мысленно примеряю на Арли горнолыжный костюм и понимаю, что хочу увидеть ее возле себя на склоне. - Мы обязательно съездим в Альпы, и я научу тебя.
Совместные планы на будущее, ее улыбка и тихий смех согревают, но время не удержать, как и песок в ладонях. О том, что близится час расставания сначала напоминает официант, предлагая рассчитаться, а после и сама Арлин озвучивает приговор:
- Нам пора на вокзал. Ещё надо билеты купить прежде, чем в поезд садиться.
Вся расслабленность слетает с меня в тот же миг. Напряженно киваю в ответ, резко осознав, что хоть мне и известно ее имя, но ни номера телефона, ни адреса, где живет, я не знаю. И глухое чувство раздражения на быстротечность времени поднимается изнутри. Мало. Слишком мало времени мы провели вместе. Ничтожно.
Тем временем девушка отодвигает от себя пустую креманку и встает. Кровь ритмично пульсирует в моих висках в такт ударам обеспокоенного сердца. Но напряженные мышцы тела подчиняются велению мозга - я отодвигаю свое кресло и, взяв пальто девушки, накидываю его на ее хрупкие женские плечи. Приобнимая. Чтоб хоть еще одно мгновение ощущать близко и вдыхать цветочно-пряный запах ее кожи.
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Медленно выдыхаю носом и заставляю себя отступить. Ладони словно покалывает от ощущения потери. Но едва различимый шепот вынуждает меня остановиться:
- Что? - переспрашиваю, хмуря брови, но в ответ слышу лишь отговорку про мысли вслух, что еще больше вводит меня в состояние глубокого минуса.
Я одеваю свое пальто и прячу руки в карманы. Просто, чтоб занять чем-то. И только лишь собираюсь стиснуть пальцы в кулаки, чтоб хоть немного прийти в себя, как несколько позабытых визиток в правом кармане не дают мне этого сделать.
“Ты всегда сможешь позвонить мне. Но захочешь ли?”
С трудом подавляю негативные мысли и, приобняв Арли за талию, чтоб пропустить первой к выходу, незаметно засовываю в карман ее пальто кусочек пластика 90×50 с моими данными.
Я не обращаю внимание на окружающую обстановку. Есть люди вокруг или нет их - мне все-равно. Но мой взгляд раз за разом натыкается на часы. Над выходом из ресторана, на информационном табло с расписанием поездов, над еще закрытыми кассами.
- Придется ещё подождать. Как же это всё раздражает.
Чувствую укол в сердце.
“Неужели Арли так рьяно желает побыстрее сесть на поезд и умчать от меня подальше?”
Заталкиваю неуместную обиду глубже, произнеся лишь:
- Зато мы вместе ждем. - “И для меня это имеет первостепенное значение,” - добавляю мысленно.
В этот момент девушка доверчиво прислоняется ко мне спиной, так, что мои руки мгновенно опускаются на ее талию, чтоб не дать упасть. “А, быть может, выскользнуть из рук?” - мелькает мысль, но это неважно для меня сейчас. Главное, то, что ее тело стремится ко мне и льнет, пусть девушка еще сама не осознала этого.
- Я так устала, Адам, - тяжелый вздох с женских губ, и Арли начинает рассказывать. О больной матери. О себе. О том, что занимает ее мысли и не дает спокойно дышать. Слушаю, не перебивая, почти не дыша, но прижимая к себе теснее. Не словами, а языком тела показывая: “Ты не одна. Я с тобой. Вместе мы справимся”.
- Я ведь должна сейчас быть на Барбадосе, снимать новый ролик, - Арли раскрывает душу, и мне так хочется ее спрятать и защитить ото всех бед, - а вместо этого застряла в Лондоне, захваченная нелетной погодой, и после во Франции на целые тридцать дней выпаду из жизни. Моя карьера летит псу под хвост.
Словно сбросив все напряжение, что копилось внутри, девушка прикрывает глаза. Расслабленная. Податливая. Открытая. Нежный шелк в моих руках. Но секунду спустя Арли спохватывается, снова беря себя в руки и замыкаясь:
- Прости, я не должна грузить тебя своими проблемами, просто мои силы на исходе. Или это всё те три бутылки “Фраголино”? - нервный смешок с ее губ и попытка перевести разговор на другую тему. Но я лишь крепче обнимаю девушку, защищая и укрывая отовсюду собой.
Я не хочу, чтоб она храбрилась передо мной и тратила моральные силы на то, чтоб поддерживать разговор, когда на душе скребут кошки. Мне не нужно врать. Со мной не нужно притворяться. Хочется кричать от боли? Кричи. Плакать? Плачь. Огрызаться от удушающей злости? Огрызайся. Но притворство ни к чему. Настоящую. Целиком и полностью. Хочу.
Секунды перерастают в минуты, а те - в их десятки, и вот купленный билет на Евростар уже в моих руках. Это явное доказательство неизбежности расставания жжет ладони, и я тут же прячу его с глаз долой во внутренний карман пальто, а после ищу взглядом девушку. Арли как раз то ли достает, то ли кладет что-то в сумку и поворачивается ко мне, согревая теплом улыбки и, тем самым, отодвигая мои мысли о расставании подальше.
- Ознакомьтесь с другими маршрутами, мистер Фостер, - пусть и официальное обращение слетает с ее губ, но некая игривость отражается в блеске голубых глаз.
Мои губы невольно складываются в ответную улыбку, но я не успеваю сказать и слова: Арли проходит к кассе за билетом, выкладывая на полку перед окошком паспорт и кредитную карту. Покрутив в руках брошюру, еще теплую от ее ладони, складываю листовку вчетверо и убираю в карман, поближе к сердцу. Пусть на первый взгляд кажется, что эта рекламка ничем не отличается от стопки на стенде под информационным табло. Но я смотрю глубже. Именно эту мне подарила она. На память.
Вокзал постепенно пробуждается, начиная жить своей обыденной жизнью. Под легкий звон дверных колокольчиков загораются вывески сувенирных магазинов. Пассажиры суетятся, спеша с чемоданами к билетным кассам, и мерный гул десятков голосов резонирует от сводов дебаркадера.
Мы неспешно направляемся в сторону платформ, а людской поток оминает нас с двух сторон, словно мы два листа, прибившихся к порогу на середине реки. Но не дает спокойно дышать мысль, что десяток минут спустя каждый из нас поплывет по своему рукаву реки жизни.
Мои шаги становятся все короче. Я умышленно растягиваю время перед неизбежным расставанием. Но и оно очень скоро подходит к концу. Арли резко останавливается перед поворотом на третью платформу. Я бегло осматриваю все вокруг, пытаясь понять, что случилось, и взгляд цепляется за целующуюся парочку, замершую на века в бронзе.
Множество раз я видел эту статую, но никогда она не вызывала у меня каких-либо эмоций или мыслей. Элемент декора, не более того. Но смотря на постамент сейчас, я четко осознаю, что хочу. Ощутить ее губы под своими. Отпечатать себя на ее губах. Отметить собой так, чтоб даже на расстоянии помнила.
Вдох носом, и мой взгляд замирает на ее голубых глазах, обращенных на меня. Жизнь так быстротечна, чтобы тратить ее на ожидание, а потому я тут же обхватываю ее губы своими и скольжу языком глубже. Категорично. Жадно. Требовательно. Лишая дыхания, но заменяя своим.
- Обещай звонить мне, - мой хриплый голос у ее губ. - Слышишь? Обещай!
- Обещаю, - тихий выдох девушки в ответ и снова крепкий поцелуй, сплетаясь языками. Позволяя себе безумствовать, несмотря ни на что. Проходящие мимо люди, свист машиниста, стук колес о железное полотно не важны.
Но мгновение спустя Арли начинает давить ладонями в мою грудь, отталкивая и отстраняясь, следующими словами проведя между нами черту:
- Прощайте, Адам Фостер.
Недоуменно хмурю брови, заглядывая в ее лицо. Глаза зажмурены, а припухшие губы слегка подрагивают.
“Прощайте? Что за черт?”
Даже намек на то, что мы можем больше не увидеться, рождает тревогу в груди.
“Посмотри на меня. Ну же!”
Я не верю словам. Не хочу даже мысли допускать, что она с легкостью продолжит жить своей жизнью, забыв о ночи на вокзале с незнакомцем. И потому мне важно увидеть, убедиться, что возникшее взаимное притяжение мне не привиделось.
Набрав побольше воздуха в легкие, девушка все же поднимает веки, позволяя мне увидеть блеск слез в уголках своих глаз. И я выдыхаю, даже не заметив, как напрягся. Расставание мучительно и причиняет боль, но увидеть ее такой, беззащитной, чувственной и нежной, стоит многого. Смотрю в ее бездонные глаза и каждую черточку ее лица стараюсь запомнить.
“Нет, сладкая, нет, до встречи. До скорой встречи. Я не отпущу тебя. Даже не надейся.”
Но вместе с улыбкой, растягивающей ее губы, на лице девушки снова проявляется маска.
- Этот вечер останется для меня незабываемым, - голос Арли едва заметно подрагивает, но если бы я не видел глубокую печаль в голубых глазах минутой ранее, то разглядеть ее в этой отстраненной девушке уже не смог бы.
Ощущаю тепло ее губ на щеке и еще сильнее сжимаю в кулаки руки, спрятанные в карманах. Хочется сжать ее в кольце объятий и даже на метр от себя не отпускать, но приходится смотреть, как она разворачивается, берет за ручку свой чемодан и уходит, с каждым шагом отдаляясь все дальше.
“Я найду тебя. Даже, если ты не решишься позвонить мне сама, я тебя найду,” - неотрывно смотрю Арли вслед, думая о том, что пора восполнить пробелы в знаниях о популярных музыкальных исполнителях. Особенно об одной.
Еще один взгляд с улыбкой на губах девушка дарит мне оглянувшись и скрывается за поворотом. Но я так же недвижимо стою на месте, смотря на то место, где видел ее в последний раз. Мысль о том, что Арли может вернуться, не дает мне сделать и шага прочь. Достаю из внутреннего кармана рекламную листовку и кручу в руках, то сворачивая ее в трубочку, то снова распрямляя.
Проходят секунды, минуты и их десяток. Но только я делаю шаг в сторону своей платформы, как на меня налетает спешащий подросток с кипой бумаг в руках. Я успеваю ухватить его за локоть, не дав упасть, но белые листы, исписанные синими чернилами с двух сторон, разлетаются на два метра вокруг нас.
- Смотри под ноги, парень, - настроение мое совершенно ни к черту, чтобы сейчас быть нянькой сопливому юнцу.
- Простите, мистер, я…
- Мне не интересно слушать твои оправдания, - я даже не смотрю на него, мой взгляд шарит по полу в поисках брошюры, что этот недотепа выбил из рук. Но вокруг лишь писанина этого почти еще ребенка. - Давай помогу. Вечность будешь тут возиться.
Желания помочь не ощущаю ни на грамм, но наклоняюсь и складываю его листы в стопку, продолжая искать то единственное, что Арли оставила на память. Но еще больше хмурюсь, когда последний лист оказывается у меня в руках.
- Твою… - ругаюсь, поднимаясь на ноги. Меня душит ярое желание сомкнуть руки на тонкой шее паренька и сжать посильнее. И только чудом сдерживаю себя. - Ты не видел брошюру с расписанием поездов? Я держал ее в руках, пока ты… - проглатываю ругательства, - пока ты не налетел на меня.
Этот белобрысый смотрит на меня с недоумением и некой обидой в глазах, а потом ищет что-то в стопке своих бумаг и достает мою рекламку - эти загибы от сворачивания я не спутаю ни с чем, - со словами:
- У меня только эта, - показывает, - но она моя.
Чуть ли не рычу от такой наглости и вырываю брошюру из его рук.
- Ты ошибаешься, - разворачиваюсь и иду в сторону седьмой платформы, рассматривая в своих руках чуть не утерянное напоминание о прошлой ночи. - Совсем охренел этот…
Слова застревают где-то в горле, когда перед глазами появляются изящные буквы короткой записки с номером телефона: “Арлин Меррик. Вокзал Сент-Панкрас. Нелетная погода.” Улыбка расплывается на моих губах, и я ощущаю, как настроение рывком скачет вверх.
- Вот ты и попалась, сладкая, - шепчу я, припрятав записку в карман. - А день начинается не так плохо, как мне казалось вначале.

- Близится Новый год. И как там в песне поется? - Пытается напеть, но это больше напоминает речитатив: - "Праздник к нам приходит! Праздник к нам приходит!"? А я бы даже сказал, бежит. Чуть больше суток осталось до часа Х. А потому я хочу пожелать каждому жителю "Между" реализации задуманного в Новом году и ярких впечатлений.

- Для создания праздничного настроения обязательным атрибутом считается наряженная елка и россыпь подарков под ней. - Держит в руках коробочку, перевязанную красной лентой, и улыбается, смотря в небесную синеву глаз любимой. - Сладкая моя, мне хочется видеть чаще твою улыбку, слышать твой смех, когда тебя переполняют яркие эмоции и прямо рвутся из груди. А потому я желаю тебе в наступающем Новом году исполнения даже самых потаенных желаний, удачных свершений, не смотря ни на какие преграды, и незыблемого ощущения счастья от того, что любишь и бесконечно любима. - Притягивает Арли к себе за талию и обхватывает ее губы, согревая своим дыханием и мягкими поглаживаниями языка.


- И предпраздничный завтрак для нас, родная.


- Софи, спасибо большое за поздравление и песню в подарок. Я прослушал ее с интересом. Тигр на рояле был особенно эффектен, - кивает одобрительно.