Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Квартира Софи де Реан

Мне хватило двух шагов, чтобы преодолеть разделяющее нас расстояние.
После слов Софи стало понятно, почему она себя так странно ведет, но возникла чертова уйма вопросов, в основном касающихся событий прошлой ночи.
Я крепко обнял Софи и прижал к себе. Левой рукой я поглаживал Софи по спине, а ладонь моей правой руки легла девушке на затылок. Пальцы запутались в шелковистых волосах, и я уловил нежный аромат ванили, но едва отметил это краем сознания.
Тело Софи в моих объятиях ходило ходуном. Если бы я не видел секунду назад ее лица, решил бы, что девушка горько рыдает. Стало очевидным, что любые вопросы в данный момент бессмысленны. Сначала требовалось как-то вывести Софи из этого состояния и успокоить. Раз полиция вчера здесь была, значит, квартиру, скорее всего, осматривали на предмет наличия посторонних людей и подозрительных вещей, а раз ничего не предприняли, значит, сочли обстановку безопасной. На данный момент это было самым важным. Остальное могло и потерпеть.
- Шляпки были разные, - светским тоном сообщил я, - из необычных мне больше всего понравился чайник с Безумного чаепития, но были и такие варианты, которым сложно подобрать определение. Если захочешь, покажу фотографии, но сначала тебе нужно согреться, выпить чаю и поспать. О кофе забудь.
С этими словами я подхватил Софи на руки и понес туда, где, по моим прикидкам, должна была находиться спальня.
- Мне же еще кафе открывать и вообще… - попыталась возразить Софи, хотя и довольно вяло.
- Солнышко, ты помнишь, что говорила во время интервью? «Главное – это сформировать команду». Вспомни, что ты тут самый большой начальник и делегируй полномочия подчиненным. Неужели твоя команда профессионалов высочайшего уровня не справится один денек без присмотра?
Если Софи и хотела что-то возразить на это, то не успела, потому что мы добрались до нужной комнаты. Я бережно опустил свою ношу на кровать и немедленно замотал ее в кокон из одеяла вместе с покрывалом так, что открытым осталось только лицо.
- Где у тебя чай?
- В шкафчике слева от мойки.
- Крепкий алкоголь в доме имеется?
- Есть немного бренди в следующем от чая шкафчике… в смысле…
- Я понял. Пока я делаю чай, ты залезаешь под одеяло. Куртку лучше снять. Кто не желает греться под одеялом, будет греться в горячей ванне. Мне точно понравится, - сообщил я и ушел обратно на кухню, по дороге проверив, на всякий случай, заперта ли входная дверь на задвижку.
В чай я добавил две ложки сахара и щедро плеснул бренди.
Когда я вернулся в спальню, Софи уже спряталась под одеяло, натянув его до самого подбородка. Куртка валялась на полу рядом с кроватью.
- А чай ты лежа будешь пить? – я поставил чашку на прикроватную тумбочку, поправил подушки так, чтобы Софи было удобно сидеть в кровати, и только потом аккуратно вложил чашку ей в ладони, подстраховывая, чтобы девушка не облилась горячей жидкостью. Видимо, за время моего отсутствия Софи немного успокоилась, по крайней мере, руки у нее уже не тряслись, но в чашку она вцепилась мертвой хваткой, аж суставы побелели. – Сразу предупреждаю: чай сладкий. Помню, что ты не любишь такой, но отнесись как к лекарству. Тебе сейчас просто необходима глюкоза. По крайней мере, военные врачи так говорят, а я склонен считать их толковыми ребятами. Но ты спрашивала про шляпки… - я достал из кармана мобильник, а затем сел рядом с Софи и приобнял ее одной рукой за плечи. - Снимал я, в основном, фотоаппаратом, а он остался в машине. Но здесь несколько кадров тоже есть. Вот, смотри, та самая шляпка в виде чайника, - продемонстрировал я девушке изображение на экране смартфона.

После случившегося на площади коронацию было решено провести без особой помпы, в узком, можно сказать, кругу. Телевизионщиков, конечно, пригласили, а вот от массовых гуляний отказались. Объяснили все трауром по героически погибшему при исполнению долга Джастину, данью уважения к герою и прочими красивыми словесами. Я был даже рад: чем меньше пышных церемоний, тем больше времени остается для действительно нужных дел. Разгребать Авгиевы конюшни, в которые превратил государственные дела Алдовии мой отец, - дело сложное, долгое и неблагодарное, к тому же. Единственной отдушиной в череде муторных и изматывающих заседаний, совещаний и переговоров для меня стали поездки с Миной по кондитерским.
Викки все еще не оправилась после трагедии, унесшей жизнь Джастина, и почти не выходила из комнаты, да что там – она даже с кровати почти не поднималась. Мне докладывали, что она со дня открытия памятника ни разу не притронулась к наркотикам, и раньше я возблагодарил бы Бога за такую весть, но сейчас не был уверен, что это хороший знак – слишком сильно девочка была подавлена и слишком на себя не похожа. Я старался придумать, чем можно ее занять и заинтересовать, но пока ничто не вызывало у нее отклика.
Я взял на себя обязанности Вик по осмотру кондитерских и дегустации образцов продукции, и эти дополнительные хлопоты неожиданно превратились в своеобразные маленькие праздники в череде загруженных будней: можно было разговаривать о пустяках, смеяться, не опасаясь услышать долгое гулкое эхо, разносящее каждый звук по анфиладам дворцовых помещений, и любоваться перемазанным шоколадом личиком Мины. За пределами дворца девушка становилась гораздо живее и непосредственнее, словно выпорхнувшая из клетки пташка. Обычно она с таким энтузиазмом пробовала всякие помадки и трюфели, что совершенно не замечала просыпавшегося на подбородок порошка какао или оставшейся на губах сахарной пудры. И всегда очень мило смущалась, когда я предлагал ей носовой платок для устранения следов ее бурной деятельности.
Мне нравилось наблюдать за реакциями Мины на окружающее нас предпраздничное великолепие. Я словно подпитывался ее энергией и чувствовал себя… настоящим. Возможно, именно это давала отцу Кармилла? Ощущение подлинности текущего момента…

Однажды мы посетили кондитерскую, расположенную на узкой пешеходной улочке, прямо напротив магазина игрушек. В витрине магазина стоял огромный кукольный дом в виде дворца с множеством башенок, а перед витриной толпилась восторженно ахающая и перешептывающаяся детвора, жадно разглядывающая все это великолепие. Вот уж кому точно было не до нас. Даже Мина ненадолго приостановилась, чтобы рассмотреть кукольный замок.
- Такое впечатление, что все девочки мечтают стать принцессами, - заметил я, наблюдая за восторженными лицами вокруг.
- Когда я была маленькой, дедушка подарил мне музыкальную шкатулку: внутри был прекрасный сказочный дворец – белые башни, синие шпили… Она играла «К Элизе»… Я разглядывала ее часами! Слушала музыку и мечтала о том, каково это – быть принцессой! – со смущенной улыбкой призналась Мина.
- Спорим, что тогда ты даже не предполагала, сколько обязанностей налагает этот титул? – чуть поддразнил я девушку.
- Естественно! Мне казалось, что жизнь принцессы – это сплошные балы и танцы до утра в хрустальных туфельках!
- Думаю, что Викки разбила бы это орудие пыток о голову феи-крестной и заявилась на бал в кроссовках, из тыквы соорудила бы хэллоуинский фонарь, а мышей натравила бы на соперниц… Почему до сих пор никто в Голливуде не додумался снять такую версию сказки?
- Наверное, никто из сценаристов не знаком с настоящими принцессами, - рассмеялась Мина.
На следующий день я вызвал придворного часовщика, а спустя неделю на рабочем столе Мины появилась небольшая подарочная коробка с простой запиской: «Для тебя».

В другой раз после посещения кондитерской нам пришлось возвращаться во дворец не кратчайшим маршрутом, а объезжать несколько кварталов из-за проведения каких-то съемок. На одном из перекрестков Мина с интересом разглядывала что-то за окном. Когда я спросил, что ее так заинтересовало, она указала на украшенную яркими китайскими фонариками витрину:
- Когда я училась в университете, мы с однокурсниками часто посещали этот ресторанчик. Здесь была самая вкусная лапша в городе, а предсказания из их печений всегда сбывались. Ну, или нам так казалось. Смотрю, они расширились, раньше на втором этаже находился сувенирный магазин. Сто лет тут не была.
Однако, при всей непринужденности этих маленьких поездок, мне казалось, что чем ближе Рождество, тем грустнее выглядит Мина. Она говорила, что не особо любит этот праздник из-за воспоминаний детства, и мне очень хотелось исправить ее детские впечатления, заменить их новыми.

Как-то вечером я нашел Мину, допоздна засидевшуюся за рабочим столом в библиотеке. Она сосредоточенно печатала что-то на ноутбуке, и даже не сразу заметила меня.
- Ты давно ела?
- Не помню, - неопределенно пожала она плечами. - Кажется, за чередой неотложных дел я потеряла аппетит.
- Неужели? А если я скажу, что в соседней комнате тебя ждет лучшая китайская лапша в городе?
- Серьезно? – недоверие плескалось на дне ее карих глаз до тех пор, пока я не поднял крышку старинной супницы, доверху наполненной жареной лапшой с креветками.
- Волшебный запах! – Мина прикрыла глаза от удовольствия, вдыхая пряный аромат специй. – Но как вы?...
- Если ты еще не заметила, я очень внимателен к твоим словам. Прошу, присаживайся! – я помог Мине устроиться за сервированным на две персоны круглым столиком, притаившимся за колоннами в углу комнаты. Даже во дворце при желании можно было создать некое подобие уединения. – Знаешь, как говорят: чтобы забыть тяготы дня – хорошо проведите вечер. Предлагаю этим и заняться.
За ужином мы разговаривали о пустяках, вспоминали забавные истории из студенческого прошлого, и я с удовольствием наблюдал, как проступают ямочки на щеках Мины, когда она улыбается. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается.
- Спасибо за чудесный ужин! Чувствую себя намного лучше, - Мина встала из-за стола, я поднялся вслед за нею.
- Ты плохо себя чувствовала? - уточнил я.
- Не в физическом смысле, нет… - покачала головой девушка, - просто я… - она заколебалась, как будто не могла решиться на что-то. - Почему вы внесли меня в список? Скажите правду, прошу! – выпалила она затем, словно боялась передумать.
- Думаю, уместнее спросить: а почему ты не должна быть в списке? Я вижу тебя за работой ежедневно: ты добра и умна… Работа не из простых, но у тебя все получается легко… Ты тактична, элегантна… Безупречная прическа… А когда ты на чем-то сосредоточена, то убираешь прядь волос за ухо, - кончиками пальцев я заправил прядь шелковистых волос Мины за аккуратное розовое ушко, в которое хотелось шептать о своих самых интересных желаниях, наблюдая, как розовеет нежная мочка, - и это так завораживает… Ну, вот, произнес это вслух, и сразу понял, насколько глупо прозвучали мои слова, - я улыбнулся и немного отстранился.
- Нет. Вовсе нет, - ответная улыбка была чуть смущенной, но очень нежной.
- Честно говоря, ставить тебя первой в списке – самонадеянно, но это самое простое и приятное решение со дня моего возвращения. В мире много зла, Мина, и дворец – не исключение, но твоя доброта поражает. И я точно знаю, что такой редкостью стоит дорожить.
- А могу я спросить… почему вы не женились раньше? У вас ведь была… невеста…
- Понимаю, чем вызван твой вопрос. Постараюсь ответить, хотя и не уверен, что смогу объяснить… - я потер переносицу, стараясь подобрать нужные слова. - С детства мне твердили, что я должен жениться на Элизабет Сакссен. Что я не имею права даже надеяться полюбить кого-то другого. Нельзя было даже мечтать… Мне несказанно повезло: девочка, которую выбрали мне в жены родители, выросла замечательным человеком, которого сложно не любить, но… любовь – многогранное чувство. Нас подвело время. Я взрослел существенно быстрее. Когда мне исполнилось пятнадцать, Элизабет не было еще и десяти. Естественно, я смотрел на нее не как на женщину, а как на ребенка. И привык относиться к ней как младшей сестренке, а не как к невесте. Но при этом я прекрасно понимал, что мой долг – жениться на той, кто сможет стать хорошей королевой Алдовии. У Элизабет было все для этого – происхождение, воспитание, образование… О наших с ней чувствах никто и не задумывался. И в какой-то момент я закрыл свое сердце… Убедил себя, что любовь – не для меня. В юности я еще надеялся, что мне удастся совместить любовь и долг, что Элизабет вырастет, мы посмотрим друг на друга по-новому, между нами возникнет искра… Этого так и не случилось. И я благодарен Элизабет за то, что она разорвала нашу помолвку, потому что некоторое время назад я почувствовал то, чего не ощущал уже много лет: будто во мне снова зародилась надежда… Глупая и отчаянная надежда на чудо. Это произошло после того, как я познакомился с тобой.
Я смотрел в настороженное лицо Мины, надеясь, что из моих несколько сумбурных объяснений она сможет понять, что я чувствовал все эти годы. Ее ресницы чуть дрогнули, а взгляд из настороженного стал растерянным.
- Я верю… что все возможно, - еле слышно прошептала она. - И чудеса – тоже.
Мина смущенно отвела взгляд, но отвернуться я ей не позволил: положил ладонь ей на щеку и накрыл ее полуоткрытые губы своими.
У поцелуя был солоноватый привкус, и хотя я понимал, что это всего лишь вкус соевого соуса, не мог отделаться от впечатления, что целую плачущую девушку.
Когда я отстранился, Мина поспешно начала разглаживать какие-то ей одной видимые складки на юбке, словно не знала, куда деть глаза и руки.
- Я… мне пора, - неуверенно пробормотала она, как будто боялась, что я попытаюсь ее удержать. Я не совсем понимал, что заставляет ее так сильно нервничать, но давить не собирался.
Все еще не поднимая глаз, Вильгельмина взяла из стоящей на столе вазочки золотистый пакетик с печеньем и чуть ли не бегом выскочила из комнаты.
Ну, по крайней мере в том, что предсказание будет приятным, я не сомневался.

Леди, еще раз хочу поблагодарить вас всех за этот замечательный праздник! Спасибо большое за ваши искренние поздравления и добрые слова. Пусть все пожелания и вправду осуществятся, пусть будет всё так, как хочется лишь нам. Я и вам желаю достатка и благополучия, чудесных мгновений жизни и добрых улыбок близких людей. За вас!

Софи, спасибо тебе за подарки, за увлекательное путешествие сквозь пространство и время, за твоё внимание. Ты знаешь, какими бывают довольными слоны после купания? Вот это про меня. Мне всё понравилось, благодарю и желаю тебе каждый день получать подарки от жизни и судьбы, от родных и друзей, от хороших и добрых людей. *крепко поцеловал*

Констанс и остальные леди, работавшие над выпуском газеты, вы – профессионалы высочайшего уровня, это я вам как журналист журналистам говорю! Получилось убойно, даже мистер Уитероу бы одобрил! Благодарю за доставленное удовольствие!

Кэролайн, спасибо за видео! Ты – великолепная мастерица, с замечательным вкусом и прекрасной интуицией! Каждый раз смотрю сделанные тобой ролики и поражаюсь, как ты умудряешься найти настолько точные и выразительные кадры! Спасибо!

Моника, спасибо вам за прорицание! Очень интересно было читать все пророчества, и не могу не отметить стильность оформления! Больше даже сказать нечего, потому что с волей богов не шутят. Спасибо большое!

Эстель, спасибо вам за улыбку и настроение! Очень живой и яркий текст у вас получился! Вы – очаровательны, причем сами по себе, а не благодаря каким-то туфелькам! Еще раз благодарю!

Таинственная леди, спасибо вам за подарок! Это было неожиданно, но, не буду лукавить, чертовски приятно! Такие приятные неожиданности очень тонизируют! Благодарю за оказанное внимание!

Этот безумный год наконец-то подходил к концу. Самые насущные проблемы удалось кое-как разгрести, уже в январе я планировал вплотную заняться вопросами разработки недавно выявленного месторождения железной руды, что могло бы обеспечить новые рабочие места, привлечь новые инвестиции и вывести экономику Алдовии на новый уровень.
Катаклизмы, сотрясавшие королевскую семью Алдовии на протяжение последних месяцев, поутихли, хотя меня до сих пор очень беспокоило состояние Вик. Бетти не приехала на бал, сославшись на подготовку к ответственным соревнованиям, зато приехал Себастьян – мой давний друг, единственный человек, регулярно навещавший меня во время моего добровольного изгнания. Себастьян был принцем Оранской династии, но четвертым сыном в семье – шансов унаследовать трон у него не было никаких, зато были доброе отзывчивое сердце, покладистый характер и вечная склонность вытаскивать из неприятностей разновсяческих «дев в беде», особенно тех, которые сами долго и упорно искали себе приключений на все части организма. Я надеялся, что в случае с Вик этот крючок тоже сработает. А Викки… Викки может пойти на пользу общение со славным беспроблемным парнем. Главное, чтобы она не заподозрила, будто я специально пытаюсь ее с кем-то свести, иначе встанет на дыбы и не даст Басту ни малейшего шанса.
Я привычно закапал в глаза «Визин», чтобы снять красноту. Предстояло выступление перед камерами, надо выглядеть так, словно жизнь короля – сплошной праздник, а не изнурительная череда неотложных дел. Если бы не обязанность, я бы вообще не пошел ни на какой бал. Все же за годы в Англии я успел отвыкнуть от этой светской мишуры. Но… долг. Странное ощущение, что я один здесь что-то должен кому-то…

Мину я нашел в кабинете. Платье на ней было зеленое, но не яркое, а в приглушенных тонах, и мне показалось, что девушка выглядит уставшей. Впрочем, ничего удивительного: в предпраздничной суете хлопот и забот у Мины было не меньше, чем у меня, а справлялась она со своими обязанностями, как всегда, блестяще. Надо попробовать уговорить ее на праздники съездить отдохнуть в горы… Но я не успел даже сделать комплимент ее новому образу: длинные струящиеся локоны создавали иллюзию волнующей беззащитности, к ним так и хотелось прикоснуться рукой, а еще лучше – зарыться в них пальцами, притянуть Мину к себе и послать этот бал к дьяволу! Однако опять вмешались внешние обстоятельства, на этот раз в лице одиозной Урсулы. Тюрьма – это уже не шутки!
И снова я не успел задать никаких уточняющих вопросов – прямое включение не терпит опозданий. А дальше картинки происходящего закружились у меня перед глазами, словно в праксиноскопе, которым я частенько развлекался в детстве.
Сияющее личико малышки Джулии, старательно выпевающей хоралы вместе с другими детьми из приюта, носящего имя моей матери. Интересно, огромная кукла в блестящем платье, которую мы с Миной купили для Джулии, уже покинула кладовую или где там директриса спрятала подарки?
Немного смущенный, но явно счастливый владелец той самой кондитерской, напротив которой расположен магазин игрушек с волшебным замком в витрине. Надеюсь, музыкальная шкатулка, сделанная по моему заказу, хоть немного похожа на ту, что радовала Мину в детстве.
Торжествующая улыбка Кармиллы, явившейся на бал в сопровождении Йохана и его прихлебателей. Сразу стало понятно, что сейчас начнется очередной виток скандального фарса, в котором герцогиня с наслаждением будет играть главную роль. Отец, отец, неужели среди всех женщин мира не нашлось менее самовлюбленной идиотки? В постели мозги, конечно, не главное, но как ты мог пустить эту дуру дальше спальни?
Я слушал Кармиллу, изрыгающую литры яда, механически просчитывал возможности минимизации потерь после настолько веселого Рождества и с трудом сдерживался, чтобы не ответить на ее смехотворные обвинения: если бы отца убивал я, сделал бы это либо шестью годами ранее, когда экономика Алдовии еще не превратилась в полный хаос, либо парой недель позднее, когда вступили бы в силу международные контракты. Но тут Кармилла апеллировала к Мине. Признаться, такого поворота я не ожидал. Это как-то подстегнуло, заставило собраться с мыслями: фарс постепенно начал превращаться в водевиль. Главное, не дать всему этому балагану перерасти в мелодраму.
Мина, старательно избегающая моего взгляда.
- Да, это так, - произносит она, но дальше из ее уст льется уже совершенно другая история.
А затем у меня в руках оказывается конверт.
Манифест.
Манифест об упразднении монархии, написанный моим отцом.
Ну, к тому, что эта навязчивая идея покойного короля однажды выплывет на свет Божий, я был давно готов.

Дни до референдума промелькнули перед глазами какой-то еле различимой серой мешаниной. Однако в круговерти повседневных забот я успел сделать одну вещь, которую, по большому счету, делать был не должен… Я позвонил Его Светлости князю Альберу и в предельно обтекаемых выражениях дал понять, что заинтересован судьбой подданной Алдовии, оказавшейся в тюрьме Монако. У одиозной Урсулы хватило мозгов не менять подданства. Конечно, теоретически я знал, что тюрьма Монако – это не тайский Бангкванг, и что после этого звонка я буду, некоторым образом, обязан Его Светлости, но я так же считал себя обязанным Мине. Да, она зря не доверилась мне, я сумел бы найти управу на герцогиню, но я прекрасно знал, как Кармилла умеет давить на болевые точки и шантажировать окружающих. Вильгельмина не поддалась на угрозы моей мачехи и попыталась хоть как-то противостоять ей. Это уже огромная заслуга.

После того, как жители Алдовии сделали свой выбор в пользу сохранения монархии, вновь остро встал вопрос престолонаследия. Все, сказанное мною Кармилле, было правдой: занимать трон Алдовии по закону мог только отпрыск помазанных на царство короля и королевы. В настоящий момент я оказался единственным человеком, имеющим такое право, если со мной что-то случится, королевская династия Алдовии прервется. Мне нужна была жена, а Алдовии – королева. Поэтому я снова вернулся к списку кандидаток.
О Вильгельмине и Бетти я старался не думать.
Встречи с девушками проходили по одному и тому же сценарию. Для начала мы с очередной кандидаткой прогуливались по парку на некотором отдалении от сопровождающих нас слуг, секретарей и прочих помощников.
Все девушки были хороши собой, элегантны, воспитанны, образованны, всех уже проверила служба безопасности, и я всего лишь старался в легком разговоре понять – сможет ли эта женщина стать достойной королевой и непроблемной женой?
Одна девушка могла бесконечно рассказывать о себе, но совершенно не умела поддерживать беседу на отвлеченные темы. Другая мило рассказала, как однажды занималась сексом прямо в Стоунхендже – ей понравилось, да и парням тоже.
Некоторые кандидатки после прогулки получали приглашение со мной отобедать. Трапеза, опять же, сопровождалась легкой беседой о музыке, книгах, кинематографе, а вот потом наступало самое интересное: к выходящей из дворца девушке устремлялась толпа журналистов с неудобными вопросами. На этот раз – не настоящих журналистов. Нужно было понять, как потенциальная королева поведет себя в условиях стресса, и что сможет сказать экспромтом. Увы, на этом этапе почти все девушки очень быстро теряли и манеры, и самообладание.
Только одна девушка сумела с честью выдержать это испытание – Кассандра ван Хален. Ее сложно было назвать классической красавицей, но она, несомненно, была очень привлекательна. Кроме того, она была широко эрудированной, не теряла присутствия духа и не боялась со мной спорить. Я специально попытался смутить ее, спросив, почему остальные кандидатки только и делали, что сами себя расхваливали, а она не считает нужным заниматься саморекламой, вместо этого оспаривая каждое мое утверждение и уплетая за обе щеки мою еду? Кассандра лишь рассмеялась в ответ и сообщила, что в саморекламе не нуждается, а я мог бы найти и более интересное применение ее губам. С ложными журналистами же она просто играла, как кошка с мышью.
Да, Кассандра могла бы стать эффектной королевой и интересной спутницей жизни, но я смотрел на нее и отчетливо понимал, что передо мной вторая Кармилла – ей нужна власть. Ради этого она пойдет по трупам. А такому человеку власть в руки давать нельзя. Однако более подходящих кандидаток попросту не было. И я тянул с помолвкой, изредка посещая светские мероприятия в сопровождении Кассандры, но не позволяя ей приблизиться настолько, чтобы ее могли счесть чем-то большим, нежели очередное увлечение холостяка.

Однажды я обнаружил в ящике своего рабочего стола конверт без надписи и не сумел вспомнить, что находится внутри. Извлеченное из конверта письмо я внимательно прочитал, а потом со всей дури саданул об стену тяжелый хрустальный бокал, стоявший рядом с графином коньяка.
Письмо заканчивалось словами «Навсегда твоя, Мина».
В тот вечер я впервые за долгое время безобразно напился.
Заглянувший в мои покои Себастьян уважительно присвистнул, оценив батарею графинов со спиртным, выстроившуюся передо мной, но в душу лезть не стал, лишь тактично уточнил, нужен ли мне помощник?
Я упрямо мотнул головой, и Баст тихо прикрыл за собой дверь.
Утром я проснулся с дикой головной болью и зажатым в кулаке письмом. Письмо хотел бросить в камин, но почему-то швырнул в ящик тумбочки.

Спустя год

Алдовия готовилась к свадьбе.
Мой план, все же, увенчался успехом: после событий, произошедших на приснопамятном рождественском балу, Себастьян всячески старался поддержать Викки. Он смог сделать то, чего не сумел я: заинтересовать мою сестру, дать ей новую цель в жизни и надежду на перерождение. Семья Баста владела сетью роскошных отелей по всему миру. Баст убедил Вик попробовать себя в качестве дизайнера не только платьев, но и интерьеров обновляемых отелей.
В течение полугода Баст с Вик путешествовали по городам и странам, и из этой поездки сестренка вернулась веселой, энергичной и бросившей наркотики, а через некоторое время она прибежала ко мне с визгом и сообщила, что они с Бастом хотят пожениться.
Я с огромным удовольствием собирался сопровождать Викки к алтарю вместо отца.

Звонок Трампа был чистой формальностью, но соблюдение протокола позволило мне ненадолго покинуть церемонию и провести несколько минут в тишине и уединении. Обменявшись вежливыми фразами с президентом, позвонившим, чтобы поздравить королевскую семью Алдовии со счастливым событием, я подошел к окну и отрешенно уставился на посверкивающие вдалеке огни столицы.
Год назад я позволил себе понадеяться на чудо… И чудо случилось, хотя и не со мной, а с Викки. Но это тоже хорошо: пусть девочка будет счастлива за нас обоих! Мне было отрадно видеть, как сестра изменилась рядом с Бастом, какой живой стала ее улыбка, и каким весельем искрился взгляд. Я был рад за них, черт возьми! На самом деле рад! Но иногда все же ловил себя на том, что отчаянно завидую их счастью.
Мне казалось, что я давным-давно смирился с невозможностью жить в соответствии с собственными желаниями, но встреча с девушкой, обладавшей удивительно теплым взглядом, пробила брешь даже в моих ледяных доспехах.
- Роберт.
Видимо, воспоминания о событиях прошлого года сыграли со мной злую шутку: мне показалось, что я узнал голос. Наверняка ослышался, потому что ни у кого, кроме Кассандры, сегодня не хватило бы наглости явиться в мой кабинет, чтобы напомнить о своем существовании. Викки была слишком занята Бастом, чтобы тратить время на меня. Я обернулся, внутренне готовый к очередному явлению спектакля под названием «Я такая замечательная, как ты можешь игнорировать идеальную королеву Алдовии в моем лице».
Девушка, замершая на пороге кабинета, определенно была не Кассандрой.
Все тот же теплый взгляд огромных карих глаз.
Те же пухлые губы, накрашенные темной помадой, которую так и хочется стереть.
Тот же непослушный локон каштановых волос, заправленный за ухо.
Декольте. Внезапно. Надо же – уже не совсем броня, хотя платье все еще черное.
- Мина, - произнес я, все еще не до конца веря собственным глазам. – Отлично выглядишь!
- Спасибо, вы тоже прекрасно смотрелись во время церемонии! – чуть смущенно отозвалась моя неожиданная гостья.
- Мне положено! Я – король! – шутка вышла так себе. – Отличное ожерелье, между прочим!
Пальцы девушки дотронулись до кулона из белого золота и алмазов, выполненного в форме слоника, а губы дрогнули в улыбке:
- Мне тоже очень нравится, спасибо!
- Как ты сюда попала? – озвучил я первый внятный вопрос, прорвавшийся сквозь ворох заполнивших голову обрывочных мыслей.
- Воспользовалась старыми связями. Только, пожалуйста, не наказывайте никого! Если вы против, я немедленно удалюсь.
- Зачем же: я рад тебя видеть, хотя предпочел бы, чтобы ты зашла попрощаться до того, как уехала из Алдовии.
- Я не смогла… Тогда все так быстро закрутилось… Но я оставила вам письмо…
- Да, я нашел его… через некоторое время… Почему ты не рассказала все мне? – я пытливо всматривался в ее широко открытые глаза, словно мог прочитать в них ответы на терзавшие меня вопросы.
- Не знала – как… У меня же не было никаких доказательств! Я думала, что мне никто не поверит. И я очень благодарна вам за все, что вы сделали для моей матери!
- Не стоит благодарностей, ничего особенного я не сделал. Ты ради этого сюда пришла?
- Да, хотела лично выразить вам свою признательность и поздравить с помолвкой!
- Меня? Судя по всему, мои подданные осведомлены о моей личной жизни лучше, чем я сам.
- Как? Разве вы не…
- Я надеялся заключить помолвку год назад, и с тех пор у меня такого желания больше не возникало. Знаешь, я до сих пор не могу понять только одно: почему ты предпочла сбежать вот так - тайком? Не попрощавшись, не поговорив… Ты боялась, что я посажу тебя на цепь в подвале? Запру в винном погребе? Еще как-то лишу свободы передвижения?
- Что вы, нет, конечно!
- Тогда почему?
- Вы забыли, какой был скандал? Разве после таких репутационных потерь я могла оставаться при дворе?
- Господи, Мина, - я устало потер переносицу, - ты же специалист по связям с общественностью! Да при грамотном пиаре эту историю можно было вывернуть наизнанку и сделать из тебя национальную героиню Алдовии! На это требовалось всего лишь немного времени.
- Вы серьезно?
- Абсолютно, хотя и не понимаю, чем вызван твой вопрос.
- Не думала, что в сложившейся ситуации вы будете меня защищать от нападок прессы.
- А я не могу понять, какие мои действия заставили тебя в этом сомневаться.
- Сама не знаю. Наверное, сказались слишком сильный стресс и шок от произошедших событий.
Мина выглядела растерянной и такой хрупкой. Мне до судорог в пальцах хотелось послать к черту манеры, обнять ее и больше не отпускать. Но сначала требовалось прояснить один важный вопрос:
- Знаешь, когда мне сообщили, что ты зарегистрировалась на рейс до Ниццы, у меня было огромное искушение последовать примеру князя Альбера и отдать распоряжение задержать тебя в аэропорту, а потом доставить во дворец под конвоем. Но я поборол это желание. В конце концов, я не удерживал силой даже Бетти, с которой мы были помолвлены с самого детства. Мне было больно от того, что ты видишь во мне монстра, от которого следует убегать, но это был твой выбор, и я отнесся к нему с уважением.
За время разговора мы как-то незаметно успели почти полностью преодолеть разделявшее нас расстояние, замерев друг перед другом в центре комнаты. После моих слов Мина порывисто шагнула ко мне и обхватила меня руками, прижавшись щекой к моему плечу.
- Я не от тебя убегала!
Запах ее духов опять оказал на меня завораживающее действие. Мои ладони легли на девичью талию, и я ощутил руками прохладную гладкость ткани, из которой было сшито платье Мины. Хотелось содрать эту совершенно лишнюю тряпку и почувствовать под пальцами мягкость нежной кожи и тепло тела.
- А от кого? – спросил я хрипловатым голосом.
- Наверное, от самой себя! – Мина оторвалась от моего плеча и заглянула мне в лицо своими огромными глазами, переворачивающими душу.
Потом мои пальцы запутались в ее шелковистых волосах, а губы прижались к чуть подрагивающим губам Мины.

Когда Софи сказала мне, что ее пригласили на свадьбу кузины в качестве подружки невесты, я немного удивился. Еще во время свидания в плавучем кинотеатре девушка успела рассказать, что близких родственников у нее нет, только какая-то дальняя родня во Франции. И вдруг – кузина, да еще и желающая видеть Софи в числе подружек на собственной свадьбе. Дальнейшие объяснения внесли еще больше сумбура: получалось, что дочка троюродной сестры матери Софи пришла в кафе заказывать свадебный торт, а заодно и вручила приглашение на свадьбу, попутно сообщив о родстве. Ситуация, конечно, водевильная, но в жизни порой случаются и не такие чудеса, а Софи явно лучше меня осведомлена о ветвях своего генеалогического древа, поэтому я лишь понадеялся, что с новообретенной родственницей у мисс де Реан сложатся хорошие отношения, и согласился сопровождать девушку на этом мероприятии.
Вообще-то, свадьбы я терпеть не мог: мне вполне хватило моей собственной насквозь фальшивой и вовремя прервавшейся церемонии, но отношения – это всегда шаги навстречу друг другу. В данном случае я считал себя обязанным быть рядом с Софи и сделать все, чтобы ей не было грустно и одиноко среди малознакомых и вовсе незнакомых людей.
Я даже стоически перенес посещение какого-то специального магазина, в котором Софи выбрала подарки для новобрачных. Лично у меня зарябило в глазах от обилия разномастных вазочек, тарелочек и непонятных безделушек уже после пары минут пребывания в этом заведении, но Софи, кажется, получала удовольствие от процесса выбора самого замечательного подарка для самой чудесной невесты. Постаравшись не портить ей настроение, я молча кивал в ответ на все вопросы, а в конце оплатил выбранное, даже не рассмотрев, за что плачу. Все равно я не знал никого из молодоженов и не имел ни малейшего представления об их вкусах и предпочтениях.
Реальность внесла коррективы в планы: четверг, первое ноября, был обычным рабочим днем, и утром мне необходимо было посетить пресс-конференцию. Зато после нее я успевал переодеться и приехать в Королевскую Оперу при полном параде. Софи, как подружка невесты, с самого утра собиралась помогать кузине, поэтому встретиться мы должны были уже в Цветочном павильоне.
Я сумел приехать чуть раньше назначенного времени и зашел в сувенирную лавочку театра, чтобы купить Софи на память какой-нибудь милый пустячок. Мне нравилось, как она улыбается, получая неожиданный подарок – так светло, искренне, радостно, как, наверное, умеют только дети и очень добрые люди. Боюсь, что сам я так улыбаться давно разучился, зато при любой возможности старался порадовать Софи и полюбоваться ее улыбкой и сияющими глазами.
После посещения сувенирного магазина в мой карман перекочевали небольшая плоская черная коробочка, размером с портсигар, и яркий спичечный коробок.
Почти сразу раздалась трель мобильника, и радостный голос Софи сообщил, что она уже подъезжает к Опере. Переведя смартфон в режим виброзвонка, я вышел встречать свою спутницу.
Софи выпорхнула из машины веселая и оживленная. Сейчас она напоминала не свечку, а брызжущий искрами бенгальский огонь. Я невольно улыбнулся, заражаясь ее настроением.
- Вы ослепительны, мисс де Реан! – произнес я и церемонно поцеловал даме руку. – Сознайтесь, сколько сердец успели разбить сегодня утром?
- О, множество! – отозвалась Софи и негромко рассмеялась.
Цветочный павильон был декорирован в бело-фиолетовой гамме с вкраплениями золота. На мой взгляд: слишком вычурное, а потому тяжелое и давящее сочетание. Пурпур и золото – еще со времен Византии эти цвета были призваны громко кричать о могуществе и влиянии торговой империи, буквально подавлять своей помпезностью, но кто сейчас вспоминает о таких деталях.
Зато Софи в лаконичном алом платье смотрелась в этом зале, будто всполох живого пламени.
- Я – счастливчик! Мне выпала честь сопровождать самую прекрасную леди на этом торжестве! – негромко произнес я, подводя Софи к столику, на котором стояли таблички с нашими именами.
- Ты же еще не видел других леди, - лукаво улыбнулась девушка.
- А это не важно, я собираюсь весь вечер смотреть только на тебя.
- Зря! Пропустишь появление невесты! Никогда не думала, что побываю на свадьбе самой Арлин Меррик! Тем более, в качестве ее подружки!
- Ты так говоришь, как будто твоя кузина - это какая-то знаменитость.
- Ты меня разыгрываешь?
- Нет. Ты, разумеется, говорила, что твою кузину зовут Арлин, возможно, даже называла полное имя, но мне оно ни о чем не говорит.
- Да не может быть: певица Арлин Меррик. Про нее все слышали!
- Увы, не слышал как минимум я, а значит – не все. Тебе надо всерьез заняться моим просвещением, я преступно плохо разбираюсь в современной культуре, даже «Доктора Кто» не смотрел.
Я любовался ямочками на щеках Софи, смотрел в ее сияющие глаза и в какой-то момент даже поймал себя на мысли, что свадьбы – не так уж и плохи, раз могут доставить столько удовольствия хорошему человеку.
Появление новобрачных приковало к себе всеобщее внимание, но столик молодоженов находился на некотором отдалении от нашего, поэтому толком рассмотреть их я не смог. Если даже темноволосая девушка в белоснежном платье и была знаменитостью, с такого расстояния я не мог ее узнать. Зато вскоре после появления виновников торжества заметил в зале фотографа. Вот его я опознал сразу. Мешать Браю работать, разумеется, не стал, но, когда наши взгляды встретились, поприветствовал его коротким кивком.
В какой-то момент я почувствовал, как настойчиво вибрирует телефон в кармане. Быстро взглянув на дисплей, я сбросил вызов:
- Софи, прости, я вынужден оставить тебя на несколько минут. Не волнуйся, это просто рабочий звонок.
Телефон завибрировал снова, едва я успел выйти из Цветочного павильона:
- Неужели ты уже успел по мне соскучиться? – небрежно поприветствовал я Руперта.
- Настолько, что подыскал тебе работенку на завтра.
- Во сколько?
- В десять. А ты завтра занят?
- Нет, я занят сейчас. Скинь всю информацию на почту, я просмотрю чуть позже.
- А когда ты сможешь нормально поговорить? Там есть нюансы.
- Пока не знаю. Я на свадьбе.
- Удиви меня еще сильнее и скажи, что на своей.
- Размечтался!
- Как тебя туда занесло? Ты же их ненавидишь.
- Случайно. Кстати, говорят, что невеста – популярная певица. Арлин Меррик. И, та-дам, фотограф здесь – Бенкрофт.
- Пышно гуляют? – моментально сделал стойку Руперт.
- Королевская Опера.
- Не комар чихнул. И как там?
- Помпезно.
- Может, раз ты изменил свое мнение о свадьбах, еще и подкинешь мне информацию о том, почему бросил у алтаря герцогскую доченьку?
- Не наглей.
- Понял. Звони вечером, - Руперт отключился, и я убрал телефон в полной уверенности, что больше он меня до позднего вечера не побеспокоит.
В зал я вернулся как раз тогда, когда на сцену поднялся мужчина, объявивший о начале аукциона с необычными лотами. Я, в отличие от деда, не любил участвовать в аукционах, тем более таких внезапных, потому положенную передо мной официанткой бидовую табличку трогать не стал. Лишь негромко уточнил у Софи, подписывала ли она без меня что-нибудь. Девушка ответила отрицательно, и я успокоился. Без письменного согласия и регистрации номера помахивания бидовой табличкой никакого значения не имели. Выставляемые лоты меня откровенно озадачили, еще больше поразил ажиотаж, с которым гости начали за них торговаться.
- Ты не хочешь принять участие в аукционе? – тихонько шепнула мне Софи.
- Нет, милая, я не хочу жить чужой жизнью и чужими воспоминаниями, зато готов создавать собственные приятные воспоминания для нас, - улыбнулся я ей.
Как я понял из шуток аукциониста: это было благотворительное мероприятие. Раньше я слышал, что молодожены просят гостей вместо покупки подарков перечислить деньги в благотворительный фонд, выбранный из предложенного списка. Даже одобрял подобные инициативы. Здесь происходило несколько иначе.
Наш сосед по столику ставки делал и даже выиграл торги дважды. За последним из объявленных лотов он поднялся на сцену. Я не совсем понял, оплачивал ли он выигранный лот на месте, но вернулся он не с пустыми руками. Интересно, он при себе заранее имел нужную сумму или оплачивал карточкой? Если карточкой, то на какой счет поступают вырученные средства? Я никак не мог уловить названия благотворительного фонда, и это тоже было странно.
После окончания торгов жених сообщил, что собранных средств достаточно для учреждения нового благотворительного фонда. «Все чудесатее и чудесатее», - вспомнились мне слова Кэрролла. Если благотворительного фонда еще нет, значит, и счетов у него еще нет. И тут я снова задумался о том, как внезапно в жизни Софи появилась новоявленная кузина. Фактически, об этом родстве девушка узнала месяц назад. Я так вообще впервые увидел молодоженов на торжестве. Помпезное место, дорогие подарки, внезапный благотворительный аукцион в пользу несуществующего благотворительного фонда, выступление Эда Ширана и Тейлор Свифт, о которых слышал даже я, только никогда не видел их настолько близко, чтобы мне нельзя было пустить пыль в глаза при помощи двойников… В голове у меня уже просто сирена надрывалась, сообщая о том, что все происходящее напоминает ловко спланированную аферу, хотя и сохранялась вероятность, что это всего лишь подозрительное стечение обстоятельств.
Снова заиграла музыка, и я пригласил Софи на танец. Она была великолепной партнершей: изящная, стройная, грациозно двигающаяся. Моя ладонь скользнула вдоль талии девушки, и я захотел оказаться как можно дальше отсюда, там, где можно будет целовать Софи, не опасаясь испортить макияж, и прикасаться к ней не под пристальными взглядами нескольких сотен гостей. «Еще непонятно, сколько среди гостей таких же неожиданно обретенных родственников», - ехидная мысль не давала покоя. Я ловко раскрутил Софи, позволяя юбке слегка взметнуться и обнажить стройные лодыжки, и вновь мне показалось, что передо мной танцует лепесток пламени: живого, яркого огонька, способного разогнать любую тьму.
Когда отзвучали последние аккорды музыки, я приобнял Софи и выдохнул ей в ухо:
- Давай сбежим отсюда?

В этот зимний вечер все четыре фасада Опера Гарнье сияли яркими огнями наружного освещения и переливались приглушенным светом, льющимся из окон здания. В честь очередной годовщины публикации романа Гастона Леру в Парижской опере устроили необычное представление: поставили мюзикл Эндрю Ллойда Уэббера «Призрак Оперы». После спектакля зрителей ждал бал-маскарад в лучших традициях аристократического Парижа времен Наполеона III.
Билеты на это мероприятие мне, как обычно, спихнул дед, который умудрился выиграть их в лотерею на каком-то пафосном сборище «столпов общества».
В кои-то веки я даже был рад открывающимся перспективам: Опера Гарнье – волшебное место, которое и днем выглядит как сошедшая с книжных страниц иллюстрация к историческим романам, а уж в сочетании с непревзойденной музыкой Уэббера и шаловливой атмосферой маскарада может подарить ярчайшие ощущения, какие редко удается получить в череде мирных будней.
Среди моих знакомых было не так уж много женщин, способных оценить не только мишурный блеск карнавальных костюмов и сияние отделки интерьеров театра, но и разделить со спутником удовольствие от великолепной музыки и талантливой актерской игры. Мисс Ратерфорд, на мой взгляд, как раз была способна насладиться не только внешней красотой зрелища, но и нюансами постановки и исполнения, поэтому я сразу набрал ее номер.
Нэнси оказалась свободна в назначенный вечер и согласилась составить мне компанию. Ради одного вечера я не считал целесообразным покупать маскарадные костюмы, тем более, если выпадет возможность снова посетить подобное мероприятие, гораздо интереснее примерить иной образ, поэтому предложил просто взять качественные костюмы напрокат. Девушка с радостью согласилась на это предложение, и в одном из многочисленных парижских салонов, оказывающих подобные услуги, мы выбрали себе яркие, составленные из цветастых «заплат», наряды Коломбины и Арлекина.
Когда такси подъезжало к манящему теплым золотистым светом зданию театра, я обратил внимание, что Нэнси нервно прикусила губу.
- Волнуешься? – ободряюще сжал ее узкую кисть.
- Немного. Честно говоря, я и на обычном балу никогда не была, - мне показалось, что голос девушки звучит слегка смущенно.
- О, на обычном балу все гораздо сложнее, - улыбнулся я, наблюдая за поблескивающими сквозь прорези черной полумаски глазами Нэнси. – Там тебя сковывают светские условности, а на маскараде можно просто расслабиться и наслаждаться атмосферой.
Перед началом спектакля мы немного погуляли по фойе и ротондам театра, наведались к ложе номер пять, на двери которой висит табличка, гласящая, что эта ложа зарезервирована за Призраком Оперы, полюбовались торшерами у парадной лестницы… В общем, вели себя, как туристы, наслаждающиеся роскошью и красотой одного из величайших театров мира, зато после первого звонка отправились в свою ложу и удобно устроились в мягких креслах, обитых алым бархатом.
- Как же здесь невероятно красиво, - чуть слышно произнесла Нэнси, осматривая в бинокль красно-золотой зал и плафон, причудливо расписанный Шагалом.
- Надеюсь, постановка будет не менее впечатляющей, - вежливо отозвался я. И не ошибся.
Звуки музыки заполняли зал и бередили в душах самые сокровенные струны, вгоняя зрителей едва ли не в транс. Ощущение было такое, словно принял участие в древнегреческой мистерии и стал сопричастен чему-то древнему и таинственному, чему и названия нет в современном языке.


Проникновенное исполнение заставляло сопереживать каждому персонажу: искалеченному природой и искореженному людской злобой Эрику, наивной чистой Кристине, даже стремительно теряющей популярность, а от того издерганной и издергавшей всех вокруг Карлотте.
- Понравилось? – осведомился я у Нэнси под гром аплодисментов.
- Очень! – выдохнула девушка, разрумянившаяся и разулыбавшаяся.
- Не желаешь ли перекусить перед началом танцев? – уточнил я, помогая своей спутнице спуститься по величественной лестнице в фойе.
- Есть совсем не хочется, но я бы выпила чего-нибудь освежающего.
- Шампанского?
- Да, пожалуй.


К счастью, современные балы процентов на девяносто состоят из вальсов, а вальс – не особо сложный танец, особенно когда партнерша чутко следует за тобой.
- Почувствуй себя королевой, Коломбина, ведь это твой день, и весь мир лежит у твоих ног! – негромко сказал я, прежде чем закружить Нэнси по паркету Большого фойе, где наши пестрые костюмы дробились в окружающих зеркалах, создавая иллюзию взвихрившихся осенних листьев посреди величественно блистающей зимней сказки.

- Генри, Генри, ты только послушай! Объявлено убийство! – взволнованный голос Софи оторвал меня от созерцания зеленых просторов за окном коттеджа.
Я перевел взгляд на золотоволосую девушку в блузке с рюшами, склонившуюся над разложенной на столе газетой. Сам я наотрез отказывался читать «Дибли газетт», которую нам упорно доставляли каждую пятницу, а Софи имела привычку изучать это издание от корки до корки. Вот и сейчас, даже не допив остывающий в фарфоровой чашечке чай, Софи сидела, поджав ногу, и рассматривала что-то на странице объявлений.
- О чем ты, милая?
- Объявление в разделе светской хроники: «Объявлено убийство, которое произойдет в пятницу, двадцать восьмого августа, в двадцать часов тридцать минут на вилле «Сосны». Только сегодня! Друзья, спешите принять участие! Приглашаются все! Форма одежды – в стиле «Великого Гэтсби». Воссоздадим дух ревущих двадцатых!» Как ты думаешь, что это значит? – Софи оторвалась от газеты и, наконец-то, посмотрела на меня.
- Какая-то вечеринка в духе двадцатых, - пожал я плечами.
- А почему «объявлено убийство»?
- Откуда же мне знать! Там упоминался «Великий Гэтсби», возможно, собираются как-то обыграть сцену убийства… Вилла «Сосны» - это, вообще, где? – уточнил я.
- Это большой дом на холме, который на все лето арендовали Бьюкенены – такая эффектная пара!
- Ах, да, Бьюкенены. Я должен был догадаться. Это, конечно, многое объясняет. Я видел их несколько раз, но близко не знаком.
- Как ты думаешь, удобно будет прийти к ним после этого объявления? Какое-то оно… странное.
- Я думаю, что после этого объявления к Бьюкененам нагрянет добрая половина Дибли, включая викария.
- Генри, а ты привез смокинг?
- Нет, милая, смокинг я не захватил: как-то не думал, что в Дибли настолько бурная светская жизнь и может потребоваться смокинг. Однако, насколько мне известно, классический костюм на протяжение последнего столетия не претерпел революционных изменений и уместен в любом десятилетии.
- Да, мужчинам проще, - с самым серьезным видом кивнула головой Софи, - а вот мне надо выбрать, что надеть!
К вечеру я начал подозревать, что в коттедже есть скрытая от посторонних глаз тайная комната, в которой Софи хранит львиную долю своего гардероба. В это было проще поверить, чем в возможность впихнуть в обычный шкаф все эти горы одежды. Я был уверен, что такое количество нарядов невозможно перемерить быстрее, чем за неделю, однако к назначенному времени Софи была полностью готова и выглядела – потрясающе!
На ней было короткое прямое черное платье на тонких бретельках, украшенное блестящей бахромой, которое я раньше, кажется, никогда не видел. В этом наряде девушка выглядела тоненькой и хрупкой настолько, будто обхватишь за талию – и переломится. Свои роскошные локоны Софи умудрилась так подкрутить и закрепить черной бархатной повязкой, что кончики волос даже не прикрывали скулы. Беззащитно обнаженная шея так и манила прижаться губами к чувствительной точке чуть ниже ушка, но я понимал, что в этом случае мы так никуда и не уйдем, поэтому лишь скользнул взглядом по прикрытым жемчужинами длинных, в несколько рядов обмотанных вокруг шеи бус, ключицам и хрипловато произнес:
- Двадцатые тебе определенно к лицу!
Вилла «Сосны» встретила нас бравурными звуками джаза. За дверями царил полный хаос: все утопало в гроздьях воздушных шаров, блестящих лент и павлиньих перьев. Посреди холла лихо отплясывали какие-то люди, а на столе у окна были установлены два фонтана: один явно с шоколадом, а второй – с каким-то золотистым напитком. Ни хозяев, ни кого-либо из знакомых видно не было.
- Либо мы пришли слишком рано, либо слишком поздно… - но закончить мысль я не успел, к нам подошел официант и предложил по бокалу шампанского. Напиток был отличный, и после него Софи даже удалось вытащить меня на импровизированный танцпол, где я без особого успеха попытался изобразить рваные движения чарльстона. В отличие от меня, Софи двигалась так естественно, будто в прошлой жизни жила в Чикаго двадцатых годов. Она явно наслаждалась атмосферой праздника, заражая меня своим весельем.
Внезапно свет погас, музыка смолкла, и в наступившей темноте отчетливо прозвучал выстрел.
Разобрать, откуда шел звук, я не успел, лишь рефлекторно дернул Софи за ближайшую колонну и постарался закрыть от… да черт его знает, от чего, и с какой стороны этого следовало ожидать. Воцарившаяся после выстрела тишина оглушала сильнее музыки.
Свет вспыхнул так же внезапно, как и погас, и в первый момент просто ослепил, а когда я слегка проморгался, первым делом посмотрел на Софи, но не увидел на ее лице и тени испуга:
- Ты в порядке? – едва слышно спросил я.
- Конечно, - глаза девушки блестели, а губы по-прежнему улыбались. – Это же наверняка оно!
- Что «оно»?
- Убийство! То самое, которое было объявлено, - ладонь Софи скользнула по моему предплечью. – Не волнуйся, тут не Ирак, и здесь с нами ничего не случится.
Пожалуй, Софи была права, и это была часть развлекательной программы или что тут сегодня планировалось, но когда я услышал выстрел, тело действовало быстрее рассудка.
И тут раздался визг.
Я прижал Софи обратно к колонне, а сам выглянул, чтобы сориентироваться в происходящем.
Посередине холла лицом вниз лежал человек. Видимых повреждений заметно не было, но он не шевелился, а вокруг застыли фигуры гостей этого странного мероприятия.
В этот момент откуда-то из недр дома появился хозяин – мистер Бьюкенен.
- Что тут происходит? – громко спросил он, и после этого вопроса, как по команде, зазвучала музыка из мюзикла «Чикаго» и вся толпа пришла в движение:
О да, о да, о да, вдвоем,
Да-да, да-да, да-да
Вдвоем! Оба!
За пистолет, за пистолет,
Да-да!
Схватить пытались мы пистолет!
Лежащий на полу человек ловко вскочил на ноги и исполнил какое-то заковыристое танцевальное па, к нему присоединились остальные, и вот уже все гости, кроме Софи, вывернувшейся из моих объятий и с восторгом наблюдающей за происходящим, меня и Бьюкенена, лихо отплясывали.
- Я же тебе говорила, говорила! Ой, как интересно! – глаза Софи сияли ярче всех окружающих блестяшек, а щеки разрумянились от удовольствия. Мне хотелось поправить выбившуюся из ее прически прядку, но я не стал отвлекать девушку от захватывающего зрелища.
Когда номер закончился, зазвучала новая мелодия, и брюнетка в корсете запела про весь этот джаз. Софи радостно начала подпевать, и я подтолкнул ее к актерам:
- Ну же, ты ведь любишь петь! Давай, не бойся!
В первый момент девушка неверяще оглядывалась, но под общие одобрительные аплодисменты заняла место солистки и продолжила петь, а все собравшиеся уверенно подпевали.


После этого были еще песни, танцы, много шампанского, и я еле улучил момент, чтобы отвести Дирка Бьюкенена, которого знал еще с Ирака, в сторонку и поблагодарить:
- Спасибо, что согласился на эту авантюру.
- Да ладно тебе, я не помню, когда в последний раз так веселился, а Мардж и вовсе радовалась как ребенок, украшая дом всем вот этим. Ну, у тебя и фантазия, Фейн.
- Это не у меня, - боюсь, что мой ответ прозвучал несколько рассеянно, потому что я уже вновь любовался веселящейся девушкой в платье с бахромой.
- С праздником, милая! Пусть у тебя в жизни будет как можно больше ярких впечатлений и счастливых моментов! – прошептал я, когда мы с Софи вернулись в коттедж.
- Слушай, я все поняла, кроме одного: почему больше никто не пришел к Бьюкененам в гости?
- Потому что газету с объявлением об убийстве доставили только нам, - рассмеялся я в ответ. – Это особый и единственный экземпляр. Все же я журналист, и у меня есть связи.

Ковент-Гарден
Цветочный павильон

- Прямо сейчас? – дыхание Софи после танца чуть сбилось, поэтому голос прозвучал еле слышно.
- А почему нет?
Но продолжить свою мысль я не успел: раздался женский голос, пригласивший незамужних дам выйти на сцену. Софи чуть пожала плечами и смущенно улыбнулась, как бы извиняясь за необходимость принять участие в важном мероприятии, я поцеловал ей руку и вернулся за столик, а Софи упорхнула на сцену.
Букет невесты достался нашей соседке по столу. Не знаю, расстроило ли это Софи, но, когда моя спутница вернулась, на ее лице сияла улыбка.
- Вот теперь я готова сбежать с тобой, Генри Фейн, - уверенно прошептала девушка, когда я поднялся из-за стола ей навстречу.

Королевская Опера

- Слушай, я помню, что ты не жалуешь модные места с кавалерами в смокингах, но так уж вышло, что сегодня мы одеты именно для такого места. Давай немного посидим в каком-нибудь ресторане? Я ведь лишил тебя торта, - предложил я, пока мы ждали заказанное через мобильное приложение такси в вестибюле Оперы.
- Ты думаешь, в модный ресторан получится попасть без предварительного заказа столика? - усомнилась Софи.
- Мы в «Театрленде», солнышко, здесь почти все рестораны специализируются на пред- и пост-театральных ужинах, а вот во время спектаклей ажиотажа в ресторанах обычно нет. Предлагаю действовать наверняка и поехать в отель One Aldwych: даже если не попадем в «Индиго», точно сможем посидеть в лобби-баре.

Ресторан «Индиго»

Как я и предполагал, в это время в ресторане было малолюдно. Мы с комфортом и в относительном уединении расположились за отдельным столиком в углу. Софи выглядела все так же оживленно и свежо, словно бы и не провела весь день с раннего утра в хлопотах и приготовлениях, и я в который раз уже залюбовался ее сияющими глазами. Мне захотелось по-настоящему ее удивить, поэтому, после того, как мы сделали заказ, я извинился перед своей спутницей и ненадолго отошел поговорить с администратором. Вернулся я вполне довольный результатом переговоров.
- Это тебе, - прежде чем сесть за стол, я положил перед Софи две коробочки: черную плоскую, размером с портсигар, и яркий спичечный коробок. – Не смог выбрать что-то одно.
- Ой, какая прелесть! – на лице Софи расцвела та самая счастливая улыбка, которая согревала мне сердце. Девушка с восторгом рассматривала содержимое коробочек: в спичечном коробке пряталась крошечная мягкая игрушка – мышка, а в черном «портсигаре» лежал шелковый шейный платок с необычным ярким узором. – Ты меня балуешь, Генри Фейн!
- Такую замечательную девушку грех не баловать! – улыбнулся я в ответ и слегка сжал пальцами нежную кисть Софи.
- Спасибо тебе огромное! Подарки – просто чудо! – наши пальцы переплелись, но тут подошел официант с заказом, и магия момента растаяла.
Сюрприз, о котором я договорился с администратором, подоспел как раз к концу трапезы: официант принес Софи букет крупных розовых пионов.
- Обожаю их! – девушка с наслаждением вдохнула цветочный аромат. – Как ты это устроил?
- Просто мне захотелось, чтобы у тебя был свой букет. По-моему, он ничем не хуже того, что был сегодня на свадьбе.

Камден
Кафе «Книги и кексы»

- Генри, спасибо тебе огромное за прекрасный вечер! Ты… ты сильно обидишься, если я скажу, что ужасно устала и засыпаю практически на ходу? – личико Софи выглядело виноватым, и я поспешил ее успокоить:
- Совсем не обижусь! Ты с раннего утра на ногах, мне завтра на работу, а я еще даже не видел, чем там решил озадачить меня шеф. Отдыхай, солнышко! – я нежно коснулся губами щеки Софи. – Все же мне ужасно повезло: я провел день с самой красивой женщиной в Лондоне!
Софи звонко рассмеялась, чмокнула меня в кончик носа и закрыла за собой входную дверь. Из-за стекла она помахала мне букетом, а потом направилась к лифту. Я же снова вызвал такси и открыл, наконец, почту, чтобы узнать, насколько нажористую свинью подложил мне Руперт в этот раз.

*С мисс де Реан пост согласован

Квартира Генри Фейна

Телефон зазвонил в самый неподходящий момент: убийца как раз собирался выстрелить. Впрочем, когда вообще начальство звонит вовремя? Отложив книгу в сторону, я тронул зеленый кружок на экране смартфона:
- Дай угадаю: ты опять решил, что у меня слишком много свободного времени и подыскал мне новую порцию головной боли?
- Не уверен, - голос Руперта звучал задумчиво.
- Да это просто революция в твоем лексиконе! Чтобы ты – и «не уверен»? Интригуешь?
- В том-то и дело, что нет. Я на самом деле не уверен, удастся ли из этого хоть что-нибудь выжать, но речь идет о ветеране Афганистана… Подумал, что ты захочешь глянуть сам. Письмо пришло на общий мэйл, Марта переслала его мне, а я – тебе.
- Сейчас посмотрю.
И я открыл почту.
А потом включил компьютер.
Я не был знаком с Филиппом Киннером и даже не слышал о нем раньше: он служил в Афганистане в начале «нулевых», а я оказался в Ираке уже ближе к концу означенного десятилетия, но беглое гугление в общих чертах подтверждало изложенную в письме историю. Не такую уж и редкую: полный сил здоровый человек уходит на войну, гордо расправив плечи, а возвращается изломанным и искореженным доживать свой век на развалинах родового гнезда. Никому особо не нужный и получающий крайне скудную помощь от страны, за которую воевал. В интернете были и фотографии разрушающегося имения, и фото молодого мужчины с аристократическими чертами лица и волевым подбородком. Современных фото Киннера я сходу не нашел, но это еще ни о чем не говорило: не все любят демонстрировать увечья. Гораздо любопытнее был тот факт, что по имеющейся в открытом доступе информации миссис Киннер погибла много лет назад при запутанных и не совсем понятных обстоятельствах.
Письмо в редакцию написал явно не призрак.
Я покопался уже прицельней, но все, что сумел нарыть – местечковые сплетни связывали самого Киннера со смертью супруги.
Прошерстив записные книжки, я отобрал несколько номеров, по которым следовало позвонить днем, чтобы навести справки о Филиппе Киннере.
После этого я перезвонил Руперту:
- Не такой уж и голяк. Выжать что-то определенно можно, но пока непонятно, что именно. Попробую пробить по своим каналам.
- Звонить отправительнице пока не будешь?
- Рано. Тем более что с отправительницей как раз пока не все понятно.
- А именно?
- Пока я нашел сведения лишь о давно почившей супруге Киннера. О текущей – ничего. Это, конечно, ни о чем не говорит: ты и сам прекрасно знаешь, что если люди живут вместе, женщина обычно считает себя замужней, а мужчина – неженатым, но лучше заранее подстраховаться и раздобыть побольше информации.
- Да, нестыковки всегда напрягают. Рад, что ты заинтересовался. Держи хвост пистолетом!

Детектив я, все же, дочитал. А вот уснуть никак не получалось: мысли все время возвращались в Мосул, а это было опасное направление. Оттуда уже рукой подать до перевернутого бронетранспортера, а я не хотел об этом вспоминать, иначе нажрусь в хлам.
Самое поганое, что легче все равно не станет.
Пытаясь в очередной раз представить поле с мирно пасущимися овечками, чтобы заняться безопасным и бесполезным подсчетом, я вдруг отчетливо увидел женское лицо, но не сразу понял, кто это.
Десяток лет назад, напряженно вслушиваясь в обманчивую ночную тишину, способную в любой миг смениться грохотом снарядов и свистом пуль, мы все фантазировали: кто-то представлял родных, кто-то – любимые блюда, кто-то – райские острова. Я же придумывал себе идеальную женщину. Конечно же, полную противоположность Меле.
У этой воображаемой женщины темные блестящие волосы, дерзкий взгляд и улыбка победительницы. Она невысока, но гибка. У нее аккуратные чувствительные груди с темно-вишневыми сосками, которые так приятно ласкать, и аппетитная плотная задница, которую так и хочется помять ладонями. И еще мне отчетливо представлялся ее голос – немного хрипловатый, но приятный. А вот имени ей я так подобрать и не смог.
С тех пор утекло уже много воды, и я забыл те почти мальчишеские фантазии, но, видимо, и в самом деле, все, что память забывает, сердце помнит, сердце знает. Сегодня нафантазированный идеал впервые за черт знает сколько лет вылез откуда-то из подсознания.
Впрочем, чему я удивляюсь: с Софи мы встречались около двух месяцев, а физической близости между нами до сих пор не было. Почему женщин так сложно понять? Вот если мужчина любит, он точно хочет. А у этих вечно все как-то с выподвертом! В любом случае, сейчас думать на эту тему было бесполезно: Софи пришлось уехать по семейным делам во Францию, и я понятия не имел, когда она вернется. У меня даже мелькнула мысль заехать завтра вечером в гости к Рашели, а-то так можно не только до юношеских фантазий об идеальной женщине дойти, но и до подростковых поллюций, однако, еще раз представив соблазнительную фигурку брюнетки, я понял, что суррогат в виде доступной коллеги меня не устроит. Старею, видимо.
Мысленно улыбнувшись воображаемой красавице, как старой знакомой, я сам не заметил, как провалился в сон.

Шотландия
Глазго

Пока оформлял бумаги для аренды автомобиля в аэропорту, сверился со своими записями. По всему выходило, что сегодня уже нет смысла заезжать в какое-либо из намеченных мест в Глазго – никого не застану. Значит, архивы подождут, отправлюсь прямиком в Киннерфилд, а дальше уже по обстоятельствам.
Поездка вышла несколько спонтанной. Полученные мной в Лондоне сведения о Филиппе Киннере совпадали с изложенной в письме историей, я даже разжился кое-какой информацией о семействе баронета. Только насчет его нынешней жены пока ничего узнать не смог, но этот момент как раз легко объяснялся: люди могли пожениться совсем недавно, например, а могли и вовсе не оформлять отношения официально. В последнем случае женщина вполне могла подписать письмо «миссис Киннер» просто для того, чтобы не объяснять дополнительно, какое она имеет отношение к Киннеру. Впрочем, этот вопрос можно было прояснить уже на месте.
Мы с миссис Киннер обменялись несколькими электронными посланиями, в которых я уточнил ряд деталей. Отвечала она быстро и пространно, и по письмам создавалось ощущение, что женщина относится к супругу с большим уважением и теплотой. Узнав, что я готов приехать на несколько дней в Шотландию, чтобы своими глазами все увидеть и понять, сможет ли наше издание чем-то помочь, миссис Киннер гостеприимно предложила остановиться непосредственно в замке. Точные даты моего визита пока не оговаривались, но предполагалось, что текущие дела в Лондоне я смогу закончить к концу недели. Однако несколько запланированных встреч по разным причинам пришлось передвинуть на более поздние сроки, в результате в моем расписании неожиданно возникло окно длиной в пять дней. Этого времени вполне хватило бы на поездку в Шотландию, если Филипп Киннер готов встретиться со мной чуть раньше намеченного. Остановиться я мог и в гостинице.
Чтобы не терять время и решить все организационные вопросы сразу, я набрал номер мобильного телефона миссис Киннер, но абонент оказался вне зоны действия сети. Тогда я воспользовался номером непосредственного владельца Киннерфилда. С Филиппом Киннером я пока не общался даже в письменной форме, но его супруга любезно сообщила мне номер его мобильника в одном из своих писем.
На этот звонок ответили.
Разговор с Киннером произвел на меня благоприятное впечатление: мужчина говорил спокойно, четко, кратко и по существу. Мой собеседник сообщил, что он всегда дома, гостевая комната свободна и готова к моему приезду, и если я смогу самостоятельно добраться до Киннерфилда, то могу вылетать любым рейсом, на который сумею достать билет, без дополнительных звонков и уточнений.

Ресторан The Laird's Table

Уже выехав за пределы Глазго, на дорогу, ведущую к Киннерфилду, сообразил, что следовало бы пообедать в каком-нибудь ресторанчике, чтобы не доставлять лишних хлопот хозяевам замка. Возвращаться обратно не хотелось, поэтому я присматривался к указателям – наверняка в окрестностях крупного города найдутся какие-то придорожные кафе, закусочные или что-то в таком духе.
Пару подобных заведений, расположенных у самой трассы, я пропустил, как не внушающие никакого доверия, а вот аккуратный указатель, приглашающий проехать треть мили вдоль берега озера к ресторану The Laird's Table, мне понравился. Деревянное здание с большими окнами строили явно поклонники конструктивизма, зато из окон должен был открываться отличный вид на озеро. Впрочем, в ресторане кухня важнее вида из окна.
Пройдя в стеклянную дверь, я осмотрел прямоугольный зал, оформленный без особых затей в тон деревянным столешницам. Светло, чисто, горелым не пахнет. Уже хорошо.
Невысокая брюнетка в темном пиджачке проводила меня к свободному столику, вручила меню, я вежливо кивнул, ясно давая понять, что рассиживаться тут не намерен, и девушка понятливо оставила меня в одиночестве.
Выбрал летний салат с пряной куриной грудкой, рыбу с картофелем фри, клубничный сандей и ромашковый чай.
Как оказалось, кормили здесь очень даже хорошо! Рыба была свежей, мягкой и хорошо прожаренной, картофель радовал золотистой корочкой, овощи пахли овощами, а не пластиком из супермаркета, в сандей не пожалели клубники, а ради ромашкового чая с легким привкусом ванили я готов был заехать сюда еще раз.
Когда я уже допивал чай, началась музыкальная программа. Вообще-то, я не собирался слушать выступление местных представителей художественной самодеятельности, потому едва мазнул взглядом по девушке в ярко-красном платье, подошедшей к микрофону, и собрался попросить счет…

You must know that moment
When the miserable world cracks open
You finally meet someone
Suddenly the chapter's written...

Я отчетливо увидел звезды.
Яркие, крупные и так низко висящие на темном бархате неба, что кажется: протяни руку и оторвешь сияющую пуговицу. Легкое дуновение ветра, не облегчающего духоту южной ночи, коснулось кожи, а на зубах захрустел песок.
Словно я вновь вернулся в замерший на грани войны мир, коварно следящий за тобой зрачками оптических прицелов.
Это был тот самый голос – немного хрипловатый, но приятный, который я отчетливо представлял себе в обманчивой тишине Иракских ночей.
Я вновь посмотрел на стоящую у микрофона девушку, на этот раз вглядываясь в каждую деталь.
Певица не была точной копией девушки из моих фантазий, хотя у нее тоже были темные блестящие волосы, взгляд сорванца и ладная фигурка.
Зато голос…
Голос раздирал мне нервы, царапая наждаком и лаская мягким плюшем.
В горле пересохло, я попытался сделать глоток из чашки, но понял, что она уже пуста.
Заказал еще чаю и продолжил слушать.
С каждым новым куплетом по телу пробегала обжигающая волна.
В брюках стало тесно.
Мне было уже наплевать, когда я попаду в Киннерфилд.
Да мне почти на все было наплевать.
Мне хотелось только, чтобы этот хрипловатый голос произнес мое имя.
Но не родовое, оскверненное еще до моего рождения, и не то, за которым я привык скрывать свое прошлое в последние десятилетия. Мне хотелось, чтобы этот голос произнес имя, которым меня не называли уже очень много лет. Потому что рядом с обладательницей этого голоса хотелось забыть о том, что я журналист, аристократ, сволочь, наркоман и все такое прочее.
Хотелось быть просто мужчиной.

Когда долго кого-то ждешь, минута за минутой, кажется, уже бесконечно сверлишь взглядом дверь, из-за которой человек должен выйти, обязательно пропускаешь момент его появления.
Невысокая женская фигурка в темном пиджачке появилась в поле моего зрения, словно из ниоткуда. Только что никого не было, и вдруг!
В ярком платье, с распущенными волосами, незнакомка выглядела эффектнее, но сейчас меня уже вряд ли остановило бы, даже если бы она появилась облаченной в рваную дерюгу.
- Как тебя зовут? – задал я вопрос, словно имя было канатом, связывающим фантазию с реальностью.
- Джо. А твое имя?
Джо… Да, имя ей подходило: дерзкое, хлесткое, не сладко-женственное, царапающее слух, как голос с хрипотцой.
- Дэвид, - произнес, наконец, я и сделал последний шаг, отделяющий безумство от здравого смысла.
Обхватил ладонями шею Джо, сомкнул пальцы на ее затылке, вынуждая чуть откинуть голову, вдохнул терпковатый аромат ее духов, что-то знакомое, но непонятное, ягодно-цветочное, неуловимое, но будоражащее, и впился в ее губы.
Это сложно было назвать поцелуем. Скорее уж я трахал ее рот своим языком, как хотел трахать ее лоно своим членом: жадно, жарко, долго. Так, чтобы ноги потом свести не могла.
Перед глазами замельтешили красные круги, и мне пришлось оторваться от нее, чтобы глотнуть воздуха.
Сжав ладонями голову Джо, я с трудом произнес, глядя в ее расширившиеся зрачки:
- Здесь наверняка есть камеры, а в паре минут езды – мотель.

Шотландия
Мотель неподалеку от Глазго

Твои глаза чуть поблескивают в неверном свете, пробивающемся сквозь полупрозрачные занавеси.
Тусклый полумрак безликого номера скрадывает оттенки цветов, растирает очертания окружающих предметов, приглушает идущие снаружи звуки, отрезая нас от внешнего мира.
За густой пеленой плотного сумрака остается все, что я привык считать реальностью.
Есть только ты и я.
Вне времени и пространства, на перехлестье извивов жизненных путей.
Внезапно обретшая плоть греза из далекого прошлого и искалеченный войной призрак человека, едва не лишившийся будущего.
Я слишком долго вслушивался в навязчивые отголоски былого. Настолько долго, что едва не растворился в тенях давно минувших дней.
К черту! Хочу снова почувствовать себя живым!
Здесь и сейчас.
Твои губы доверчиво раскрываются навстречу моему рту.
Твои ногти впиваются в мои лопатки.
Твое тело прижато к моему. Плотно. Так плотно, что каждое твое движение я ощущаю как продолжение моего.
Твой выдох – мой вдох.
Твой вскрик – мой стон.
Твоя дрожь – мой озноб.
И только два сердца колотятся в едином ритме, разгоняя по венам яд желания.
Терпковатый запах твоих духов дурманит сознание, твое избавленное от одежды тело изгибается в ответ на прикосновения моих ладоней, и от возбуждения мне едва не сносит крышу. Чувствую себя почти как мальчишка, впервые дорвавшийся до женщины. Чтобы хоть как-то переключиться, пытаюсь вспомнить определение логарифма. В голове всплывает беспорядочный набор слов, не желающих выстраиваться в осмысленное предложение, но этих усилий хватает, чтобы усадить тебя на кровать и нашарить в куче валяющейся на полу одежды бумажник.
Едва заметно блестит надорванная упаковка, и я привычным жестом растягиваю вдоль члена кругляш презерватива.
Ты все еще сидишь на краешке кровати, и я обхватываю руками твою талию, помогая тебе встать на четвереньки. Мои ладони скользят вдоль твоего тела, пока ни замирают на упругих полушариях твоей груди. Подушечками пальцев сжимаю твои соски и слышу в ответ твой судорожный вдох. Ты отзывчива, и это так заводит! Продолжая ласкать твою грудь, покрываю поцелуями твою спину – около шеи, между лопаток, а затем прикусываю кожу над самым позвоночником, и слышу, как ты захлебываешься воздухом. Больше не хочу сдерживаться!
Ты узкая – восхитительно-узкая и обжигающе-горячая! Твое тело сжимает мою плоть так крепко, что мне хватает пары движений, чтобы перед глазами вспыхнули яркие искры.
- Вот теперь будет долго, с удовольствием и как захочешь, - негромко произношу я, целуя твою шею и плечо. Мои ладони снова путешествуют по твоему телу, изучая каждый изгиб, пока пальцы правой руки ни запутываются во влажных завитках волос. Коленями развожу твои ноги и не позволяю тебе сдвинуть бедра до тех пор, пока из твоего горла ни вырывается гортанный вскрик, а по телу ни пробегает судорога.
Отрываюсь от тебя лишь для того, чтобы надеть новый презерватив. На этот раз ты лежишь на спине, и я могу целовать твои губы, а ты обхватываешь меня руками и ногами, нетерпеливо и жадно вынуждая двигаться быстрее. Твой вскрик разбивается о мои губы и сливается с моим прерывистым стоном.
- Теперь я знаю, как выглядят сладострастные гурии, - я медленно, едва касаясь, провожу кончиками пальцев вдоль твоего бедра.
- И как же?
- Они так же красивы как ты.
- Льстец, - в полумраке твое лицо плохо видно, но голос звучит чуть надтреснуто.
- Ни капли. Ты очень красивая. И поешь хорошо. Кстати, о пении… - до меня, наконец-то, дошло, с чего начался этот вечер. - Ты не голодна? Ресторан уже наверняка закрыт, но я видел мини-маркет около здания администрации. Хочешь чего-нибудь?
- Только пить.
- Сок, газировка, минералка?
- Минералки. Любой, какая будет.
- Сейчас принесу, - я натянул одежду, сунул в карман бумажник и мягко поцеловал тебя перед уходом.

Магазинчик был совсем небольшой и явно рассчитан на постояльцев мотеля и проезжающих автомобилистов – весь ассортимент состоял из того, чем можно быстренько перекусить. Взяв по паре бутылок «Перрье» и «Эвиан», я задумался, чем бы еще порадовать девушку. Выбор здесь был невелик, а о вкусах Джо я не имел ни малейшего представления, поэтому остановился на самом банальном, что только можно придумать: коробка конфет посимпатичнее и пластиковый контейнер с вполне приличной на вид клубникой. Добавил к этому еще упаковку презервативов и вернулся в номер.
На войне мы быстро приучались настороженно вслушиваться в темноту, пытаясь разобрать малейший шорох, сигнализирующий о приближающейся опасности, поэтому, переступив порог темного номера, я первым делом прислушался, стараясь уловить звуки дыхания находящегося здесь человека. Через несколько томительно-долгих секунд я нашарил на стене выключатель. Вспыхнувший свет подтвердил мою догадку – номер был пуст.

Шотландия
Мотель неподалеку от Глазго

Пристроив пакет с покупками на тумбочке, я растерянно взъерошил пятерней волосы на затылке и уставился на опустевшую кровать, как будто смятое одеяло могло ответить на вопрос: «Что за хрень?» Черт, я сегодня, конечно, не был особо нежным, но и ничего такого, что могло бы напугать девушку и заставить убегать от меня без оглядки, тоже не сделал. Мне даже казалось, что Джо нравится, хотя женщины могут и притворяться так, как голливудским звездам не снилось. Мне ли не знать!
И все равно я никак не мог понять: зачем? Зачем тайком сбегать посреди ночи из мотеля, куда пришла с мужчиной по доброй воле, а не под дулом пистолета? Не побоялась ведь наткнуться на какую-нибудь пьяную компашку. Угу, еще скажи: на обдолбанных наркоманов! Да кто бы ни был: Глазго не так уж далеко, но и не близко, трасса – рядом, твою ж налево, совсем, что ли, инстинкт самосохранения отсутствует? Ну, не хотела продолжения, так бы и сказала. Боялась, что телефончик попрошу? А ничего, что я и без телефона знаю, где тебя найти? И теперь вот точно найду! И сам лично голову откручу! Зар-р-аза!
Пока шагал по той же аллее к ресторану, рядом с которым осталась арендованная машина, успел немного остыть. Сам не мог понять, почему меня так сильно задело исчезновение Джо: то ли потому, что на самом деле мне хотелось продолжения – и очень, то ли из-за гнетущего чувства беспокойства о девушке – сумела она без приключений добраться туда, куда отправилась из мотеля, или нет, то ли из-за ворочающихся в глубине души сомнений, а не умудрился ли я в угаре страсти напугать и оттолкнуть гурию чем-то? Я ведь помнил, какой ужас плескался в глубине широко распахнутых глаз Мелы во время нашей последней встречи. Впрочем, тогда я был под кайфом.
На стоянке обнаружилась всего одна машина. Когда мы с Джо уходили отсюда, автомобилей было существенно больше. Скорее всего, один из них принадлежал Джо: на чем-то же она должна была добираться до ресторана. Я понадеялся, что девушка просто уехала домой, хотя вопрос «почему» остался открытым.
Дорога в объезд занимала гораздо больше времени, но я благополучно отогнал машину на парковку мотеля и вернулся в номер. Не пятизвездочный отель, конечно, но и не дыра – чистенько, безлико, душ работает. Мне и в худших условиях ночевать приходилось. В Киннерфилд поеду утром, вот только посещу по пути одно местечко.

Ресторан The Laird's Table

К столику меня провожала миловидная шатенка. Я не стал скрывать, что ужинал здесь накануне, сделал комплимент местной кухне и особо похвалил ромашковый чай. В ответ шатенка расплылась в улыбке и прочитала мне небольшую лекцию о том, что травы они выращивают сами в небольшой теплице, овощи используют только местные и сезонные, наисвежайшую рыбу и мясо им поставляют окрестные фермеры и все в таком духе. Выслушав весь рекламный спич с вежливой улыбкой, и не забывая кивать в нужных местах, я заказал полный английский завтрак, а затем уточнил, будет ли сегодня выступать певица, которая пела вчера вечером. На всякий случай я не стал упоминать имени Джо, чтобы не создавать девушке лишних проблем. Шатенка заверила меня, что вечером выступление непременно состоится, и я забронировал тот же столик, за которым сидел вчера. Скрываться и подстерегать Джо после выступления я не собирался – пусть видит, что я хочу поговорить. Надо бы по возможности заехать перед ужином в Глазго, купить цветов. Жаль, не знаю, какие ей нравятся.

Замок Киннерфилд

Дорога к Киннерфилду шла через лес, и я даже удивился, как здесь тихо и пустынно, будто и нет поблизости железной дороги, оживленного шоссе и прочих примет цивилизации. Впечатление такое, словно за поворотом к замку время остановилось, и путешественник автоматически переносится на несколько веков назад.
Это ощущение усилилось, когда я вырулил на подъездную аллею: шорох гравия, изумрудная зелень лужаек, пышные кроны деревьев, закрывающие половину небосвода, и серые каменные стены замка, прорезанные узкими окошками-бойницами. Из почерпнутых в открытых источниках сведений я знал, что Киннерфилд изначально представлял собой башню, к которой с течением веков пристраивали дополнительные помещения, но неведомые зодчие сумели создать на удивление органичную постройку: двухэтажное строение выглядело аккуратным, но при этом толщина стен недвусмысленно говорила о том, что перед тобой не парадный дворец-финтифлюшка, а мощное укрепление феодала, способное защитить всех укрывшихся в замке от любого неприятеля. Сила и надежность – именно такое впечатление производил замок.
Портила вид только синяя дверь. Здесь куда уместнее смотрелось бы мореное дерево. Однако никаких ярко выраженных разрушений при беглом осмотре я не заметил.
Веселенькая трель звонка была слышна даже снаружи, хотя и казалось, что звук доносится откуда-то издалека.
Ярко-синяя створка двери неприятно скрипнула, и мне захотелось крепко выругаться, потому что я ощутил одновременно воодушевление и досаду.
На пороге стояла Джо и смотрела на меня так, как будто видела перед собой огнедышащего дракона.
Ситуация, конечно, не очень: с одной стороны, радовало, что беглянка нашлась так быстро и явно добралась сюда целой и невредимой, с другой стороны, все чертовски осложнялось. Как же неудачно, что Джо имеет отношение к Киннеру… Работает она в ресторане, значит, кто-то из семьи, гостья бы двери не открывала. По возрасту – вполне годится ему в дочери, но, вроде, у Киннера нет детей. Есть племянники…
Справиться со шквалом теснящихся в голове мыслей я не успел, потому что меня окликнул мужской голос:
- Мистер Фейн?
- Да.
Я перевел взгляд на мужчину, сидящего в инвалидной коляске, и заставил себя смотреть прямо, не отводя глаз.
Со слов тех парней, с которыми мне приходилось пересекаться за время скитаний по госпиталям, сильнее всего человека, ставшего вдруг инвалидом, задевает не враждебность и не жалость. Сильнее всего бьет по самолюбию, когда каждый встречный старается поскорее отвести глаза, как будто ты уже не человек, а пустое место. Наверное, это что-то инстинктивное, потому что мне тоже каждый раз хотелось отвести взгляд от тех, кому повезло меньше, чем мне. Я испытывал нечто вроде стыда за то, что сумел выжить и даже почти не пострадал. Грэг погиб. Из-за меня. Кто-то стал инвалидом по разным причинам, а я… Я оказался живучей тварью.
Вся правая сторона лица сидящего передо мной человека была исполосована шрамами, но взгляд его левого глаза оставался спокойным и уверенным. Правый глаз Киннера выглядел мутным и застывшим. Хозяин замка протянул мне левую руку в знак приветствия, и я крепко, хотя и не совсем ловко из-за непривычного жеста, пожал его сухощавую ладонь.
– Проходите, прошу. Вы как раз к завтраку.
- Благодарю, мистер Киннер, я успел позавтракать по дороге, но с удовольствием выпью чашку чая.
- Мистер Фейн, познакомьтесь, это моя супруга, Джоанна, - продолжил гостеприимный хозяин.
Ощущение было такое, будто мне крепко двинули под дых.
Вот это называется - засада!
Двигался я, как заводная игрушка: механически развернулся, заученно произнес подходящие по смыслу фразы, автоматически поднес к губам узкую женскую кисть. Пальцы девушки показались мне странно холодными, как будто она за считанные секунды превратилась в Снежную королеву.
Миссис Киннер! Твою ж мать! Миссис Киннер! Бред какой-то!
Пока я пытался переварить услышанное, хозяин дома попросил Джо…анну показать мне приготовленную комнату. Нет, все-таки Джо ей подходит больше. Хотя какая она тебе, к чертовой матери, Джо? Она замужем, идиот!
Все так же заученно извинившись, вернулся к машине. Путешествовать я уже давно привык налегке, так что с собой у меня была только спортивная сумка с самым необходимым. Ах, да, еще пакет.
Извлеченные из пакета конфеты и клубнику я протянул замершей в дверях женщине:
- Небольшое дополнение к чаю, если позволите.
Клубника… К чаю… Сам понял, что сказал? Какого хрена ты вообще это все не выкинул?
Угощение миссис Киннер взяла, но держала как-то странно, словно руки ее плохо слушались, я даже хотел предложить помочь отнести все в столовую или на кухню, но тут женщина встрепенулась и окликнула кого-то за моей спиной:
- Дайв! Дайв, пожалуйста, проводи мистера Фейна в гостевую комнату. Мне нужно на кухню. Это там – в конце коридора.
Видимо, последнее замечание было для меня.
Крупный мужчина провел меня в расположенную на втором этаже небольшую комнату с симпатичными зелеными обоями на стенах. Я поблагодарил и пообещал спуститься через несколько минут. Мой поводырь еще раз пояснил, как найти кухню, и скрылся за дверью.
Только после этого я позволил себе расслабить сведенные от напряжения мимические мышцы.
Швырнув сумку на кровать, я прошел через гостеприимно распахнутую дверь в маленькую ванную комнату. Вода из крана еле текла, но я все равно поплескал в лицо, низко склонившись над миниатюрной раковиной.
Когда разогнулся, в прикрепленном на стене зеркале отразились совершенно безумные глаза на бледном как мел лице. Очередной «Крик» можно без грима снимать.
Даже вообразить себе не мог после истории с Мелой, что когда-нибудь умудрюсь поменяться со Стэном местами. Хотя Стэн выглядел куда достойнее меня: он тогда Мелу послал весьма заковыристо, а мне вообще никто авансов не раздавал – сам инициативу проявил, герой-любовник. Это ж надо было…
А самое поганое, что я и сейчас ее хотел. Зная, что она замужем. Зная, как больно бьет предательство. Хотел так, что в глазах темнело и голова работать отказывалась.
Пытаясь хоть как-то привести мысли в порядок, я развернулся и вперился взглядом в голубенькую шторку, наполовину скрывающую массивную ванну. И тут же совершенно отчетливо увидел обнаженную женскую фигуру. Змеились по плечам мокрые пряди волос. Струйки воды сбегали вдоль позвоночника и исчезали во впадинке между ягодицами. Женщина игриво качнула бедрами и хрипловато рассмеялась, а я протянул руку, чтобы коснуться пальцами ее нежной гладкой кожи, сжать ладонями упругую грудь, нащупать горячий чувствительный бугорок…
Да чтоб тебя! Крыша поехала от долгого воздержания?
Наваждение пропало, а я снова открыл кран и, не мелочась, сунул голову под вяло текущую струю воды. Дико хотелось садануть по чему-нибудь кулаком со всей дури или хотя бы проораться, но нельзя. Нельзя. Нельзя.
Самым правильным было бы сейчас же уехать отсюда к черту, к дьяволу, да куда угодно! Но опять нельзя. Работать-то можно и в Глазго, там архивы, нужные люди, но… Не объяснить такой поспешный отъезд. Через пару дней еще можно как-то вывернуться, а раньше не получится.
Саднящая боль дернула руку. Это слегка отрезвило. Я обнаружил, что опять стою перед зеркалом, с волос стекают капли, а зубы так сжали костяшку пальца, что сустав побелел.
Разжал челюсти и отстраненно пронаблюдал, как тонкие полоски на коже наливаются краснотой. Сполоснув водой проступившую кровь, вернулся в комнату и выудил из сумки расческу.
Соберись, тряпка! Значит, так: осматриваешь замок, беседуешь с Киннером, а потом стараешься держаться отсюда как можно дальше – архивы, редакция местной газеты, рассеянная информация, в общем, все как всегда. Чем меньше времени будешь проводить в доме, тем лучше.
Кое-как пригладив волосы, я натянул на лицо вежливую улыбку и отправился искать кухню, прекрасно понимая, что этот чертов замок грозит превратиться в мое персональное Чистилище.

Кэролайн, с Днем рождения! Скажу просто: будь всегда счастлива!


Миссис Киннер, вы мастерски умеете играть на нервах, но вы – прекрасны! Благодарю за пост! Шоколад с соленой карамелью, говорите?

Шотландия
Замок Киннерфилд

Пока искал кухню, успел немного осмотреть интерьер замка. Судя по всему, большей частью помещений много лет не пользовались: комнаты были заполнены разномастной мебелью и какой-то рухлядью, по углам висела паутина, а ковром кое-где служила пыль. Впрочем, тут не было как раз ничего удивительного: для пары человек замок откровенно велик. Поддерживать такую махину в порядке возможно лишь при наличии армии слуг. У отставного военного средств на содержание подобной армии явно не хватало.
Кухня, правда, выгодно отличалась от заброшенных помещений: светлая опрятная комната с огромными окнами была выдержана в песочных тонах. Все поверхности блестели, в воздухе витал аромат выпечки. Около плиты стояла крупная женщина средних лет. Примерно такой я себе и представлял по письмам миссис Киннер – немолодая, но еще крепкая женщина, не побоявшаяся взвалить на свои плечи заботу об инвалиде. И уж точно не ожидал, что женой Киннера окажется красотка, по возрасту годящаяся ему в дочери.
Красотка стояла неподалеку, поправляя что-то на подносе с посудой. Знать бы еще, зачем ей понадобился журналист на самом деле… После личной встречи с миссис Киннер я начал подозревать, что за ее обращением в редакцию скрывается какой-то подвох, но для построения гипотез требовалась информация, которой пока было ничтожно мало. И в этот раз собирать информацию явно будет чертовски сложно.
Стоило миссис Киннер начать говорить, как у меня напрочь отшибло способность соображать. Я просто слушал ее завораживающий голос и передо мной вновь оживали события минувшей ночи. Меня словно магнитом тянуло к этой женщине: сделать лишний шаг, немного сократить расстояние, всмотреться в глубину глаз оттенка темного шоколада, вдохнуть терпковатый аромат духов… Наваждение какое-то! Я задавал вопросы, даже слышал ответы, но сознание как будто уплывало.
Выдернуло меня из этого состояния упоминание о работе миссис Киннер. Вот черт! Я же забронировал столик в ресторане. Необходимо узнать номер телефона администратора и отменить бронь. Надо же, у меня совершенно вылетело из головы то, что происходило меньше часа назад.
Как ни странно, эта мысль отрезвила и помогла собраться. Пожалуй, есть вещь, за которую я должен быть благодарен деду: не выдавать своих чувств и невозмутимо носить на лице маску он меня приучил с младых ногтей, так что завтрак прошел вполне прилично, как и последующая экскурсия по замку. Как я и подозревал, большая часть комнат уже давно служила аналогом чердачных помещений: сюда сносили всякое барахло, которое выкинуть жалко, хотя и пользоваться уже не хочется.
Потом была долгая беседа с Киннером, пока не под запись, лишь с пометками в блокноте, отменно вкусный обед, приготовленный миссис Руни, и продолжение беседы с хозяином замка. Закруглились мы только тогда, когда Дайв напомнил Киннеру о каких-то процедурах.
За весь день мне не удалось улучить момента, чтобы найти телефон ресторана и отменить заказ столика. Хотя, кого я обманываю: не особо-то я к этому и стремился. На самом деле мне до одури хотелось послушать, как она поет. Мазохизм чистой воды, если вдуматься. И глупость!
С этой мыслью я сел за руль и покатил в сторону Глазго.

Ресторан The Laird's Table

Сегодня на ней было не красное платье, а черное, с каким-то ожерельем из белых, хитро переплетенных нитей бус. Ну или как называется такая штука, издали похожая на кружевной воротник? Да неважно. Главное, что выглядела она даже лучше, чем в красном – стройная, как выточенная из эбенового дерева статуэтка. Она обнимала ладонями микрофон и обещала слушателям долгие годы счастья, а мне казалось, что она почти неотрывно смотрит на меня. Я же всматривался в ее лицо, как будто мог прочитать на нем ответ на вопрос: зачем?
Зачем она написала в редакцию?
Из рассказа Киннера я уже знал, что познакомились они около года назад, когда Джоанна приехала в замок с группой волонтеров. И вскоре поженились.
Молодая красивая женщина скоропалительно выходит замуж за наполовину парализованного и изуродованного инвалида, годящегося ей в отцы.
В сказочную любовь как-то не верилось.
В любовь к деньгам верилось охотнее.
У инвалида есть замок и земельные угодья.
Рассчитывает унаследовать? Но Киннер ведь не старик – он может прожить еще лет тридцать-сорок. Долго ждать-то.
Старый добрый крысиный яд? А журналист ей здесь зачем? Нас обычно зовут тогда, когда хотят слить какой-то компромат.
По слухам, Киннер причастен к смерти первой жены… Надеется, что найду какие-то доказательства, Киннера посадят, а она останется в замке сама себе хозяйка? А срок давности не вышел?
Поняв, что стройной схемы в голове все равно не выстраивается, я откинулся на спинку стула и просто вслушивался в хрипловатый голос, бередящий мне душу.

Глазго – замок Киннерфилд

Дожидаться ее после выступления, естественно, не стал, но поехал не к замку, а в противоположном направлении – в Глазго. На душе было муторно и хотелось дернуть хорошую дозу успокоительного. Иначе ведь не засну: так и буду представлять ее в полумраке спальни с этим белым «кружевным» ошейником. Рехнуться можно!
Первый же найденный в Глазго супермаркет удивил ассортиментом: таким выбором виски не всякий лондонский специализированный магазин мог похвастаться. Первая мысль была о подделке, но потом я чуть не хлопнул себя по лбу! Килмарнок же – родина Джонни Уокера. Ну, тут уж сам Бог велел не мелочиться. Продавец, бережно доставая из шкафчика голубую коробку, подтвердил эту мысль, разлившись соловьем об индивидуальном номере, гарантирующем подлинность, о том, что даже после переноса производства в Ливен качество продукции не упало, что джентльмен, несомненно, останется доволен и все в таком духе.
Устроив коробку на заднем сиденье автомобиля, я неспешно поехал в Киннерфилд. К замку я повернул вслед за потрепанным фордиком, водитель которого повел себя странно: почти сразу после поворота рванул вперед с такой скоростью, словно опаздывал на пожар. Заподозрив, что в замке что-то произошло, я тоже прибавил газу, и на подъездную аллею вырулил почти следом за фордом. Машина стояла перед синей дверью, но из нее никто не спешил выйти. Я вылез из авто первым. Вокруг было тихо. Окинув взглядом окна замка, я не заметил нигде света, в этот момент раздался громкий хлопок:
- Вы меня напугали до полусмерти! Вы что, следили за мной? Вы ушли из ресторана уже давно! – обрушилась на меня гневная речь.
- Добрый вечер, миссис Киннер! Так это вы от меня удирали? Простите, что напугал, но вынужден вас разочаровать: я всего лишь ездил в Глазго.
- Да неужели? И зачем же вдруг вам потребовалось ехать в Глазго на ночь глядя?
- За покупками.
- И где же они?
Вместо ответа я открыл заднюю дверцу и извлек из машины голубую коробку.
- Увы, миссис Киннер, вы застукали меня на месте преступления: я собирался предаться пороку. Не предполагал, что встречусь с вами, иначе захватил бы что-то более подходящее для леди, но раз уж так вышло: не желаете разделить со мной это удовольствие?