Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Рвется там, где тонко. Где уставший разум больше не выдерживает скопившегося веса. И болит не физической болью, а той, что растекается по сознанию, захватывает его, будто раковые клетки, и роится мыслями.
А если я права? Если все основанные на косвенном доводы верны? Выходит, всю свою жизнь я любила и боготворила палача, лишившего меня возможности расти в полноценной семье? Каково бы было не пытаться соответствовать желаниям и идеалам Никсона? Не существовать в рамках его мира, где человек человеку зверь? Не следить за каждым своим взглядом, словом и жестом?
Десятки вопросов и ни одного ответа. Глупо, как же все это глупо, ведь в жизни нет места сослагательному наклонению.
Глядя в зеркало, вижу не девушку с темными разводами туши и покрасневшими от слез глазами. Я вижу слабость. Уверена, что тактично проводивший до ванной и оставшийся в номере мужчина тоже. Противно, тошно от себя самой. Смываю макияж, вытираю мягким полотенцем лицо. Оборачиваюсь к двери из орехового дерева, сверлю ее взглядом. Я чувствую себя деревом, сломленным ураганом японским кленом в парке при особняке Никсона. После той грозы ничего не стало как прежде, дерево засохло, что нарушило гармоничность аллеи. А после его вырвали с корнем. Заменили другим.
Сколько сбивчивых вперемешку с всхлипами слов услышал Джеймс? Всё абсолютно не нужные и даже опасные откровения, хотя они лишь вершина айсберга. Но и это при отсутствии должной осторожности может послужить поводом для проблем. Для меня? Для Никсона? Или же для нордического мужчины? Мне нужно поговорить с Джеймсом, объясниться, предостеречь. Но стоит выйти из ванной комнаты, как американец одним вопросом ставит шах и мат.
– Роксана, что вы нашли, когда якобы искали схожие проекты?
Что называется – застает врасплох. Не знаю, могу ли, отвоевав у истерики толику самообладания, уже осознанно проявлять неосмотрительность и сыпать новыми подробностями. Смотрю на него. Не в глаза, чуть ниже: точеные линии скул, по-римски правильный нос, волевой подбородок. Настоящая античная статуя, только вырезанная не из древнего мрамора, а из глыбы прозрачного арктического льда. Джеймс спокоен, собран и сосредоточен. Ожидает ответа.
- Не надо, - так и замерев посреди комнаты, качаю головой, - Джеймс, вам не надо всего этого знать. Я повела себя…
Я запинаюсь, пытаясь подобрать верное определение. А он пользуется этой паузой и перебивает, не давая закончить, что, впрочем, вовсе не выглядит бестактностью.
- Нет, - произносит американец, не спеша приближаясь. – Я не смогу помочь, если не буду знать, с чем имею дело.
Голос звучит твердо, решительно, словно он на все сто процентов уверен в том, что должен сейчас быть именно здесь. И подбирать решение к проблеме, которая никоим образом не пересекает его личные интересы. Или?… Все же поднимаю глаза, встречаясь со стальным оттенком радужки.
- Зачем вам это? – спрашиваю тихо, осторожно, боясь услышать, что он конкурент, цель которого потопить Никсона.
Человек человеку зверь?
- Роксана, - обращение звучит настолько мягко и тепло, насколько вообще возможно в моем понимании этого нордического мужчины, - я хочу помочь. Но если вы не можете довериться мне…, - он разводит руками, в одном жесте красноречиво выразив все неозвученное.
- Я могу довериться вам? – с вопросительной интонацией произношу я.
- Любой на моем месте ответ «да», - говорит Джеймс, не разрывая контакта глаз, глядя в них так, словно читая, и касается плеча. – Слушайте себя, чего хотите вы.
Не нахожу слов. Наверное, потому что попадает точно в яблочко, цепляет те струны души, которые жалобно отзываются внутри. Молчу и думаю над его словами и своими желаниями. Я хочу, чтобы владелец автомобильного бизнеса забыл об этом вечере, об инциденте на парковке и обо всем, что услышал. Чтобы оставил одну в четырех стенах, создав привычный вакуум общества. И вместе с тем хочу, чтобы остался в этом номере. Со мной. Потому что, чувствую, что он сильный, как прочные склоны гималайских гор. Потому что хочется довериться.
- Хорошо, только пообещайте, что мои слова не уйдут дальше этой комнаты, - Джеймс кивает головой, подтверждая, и усаживается в кресло, я занимаю соседнее и продолжаю. – В архиве четыре идентичных проекта. По одному зданию в Турции, Сирии, Иордании и Саудовской Аравии. Обыкновенные административные комплексы, но по стоимости иорданский проект в полтора раза дороже остальных. И только этот контракт с одной стороны подписан лично крестным, другой – неким аль-Риади. Как сделка внутри сделки…
Джеймс внимательно слушает, ловит каждую фразу. Изредка задает вопросы. О том, за счет чего увеличена стоимость строительства, на что опускаю ресницы и в ответ спрашиваю, что может стоить так много, но не иметь своей статьи в балансе строительной фирмы. И о том, знаю ли я аль-Риади. Естественно нет, даже гугл после ввода запроса находится в затруднении и предлагает тур по Европе.
Когда замолкаю, становится тихо. Настолько, что слышно, как отсчитывая секунды, двигаются стрелки выполненных под старину часов. Джеймс хмурится, на переносице пролегает морщинка.
- Как в бондиане, - усмехаюсь, нарушая ход его мыслей и привлекая к себе внимание. – Лучше забыть.
- Нет, - мужчина отвергает мое предложение. – Роксана, из любой ситуации есть выход, независимо от рисков и опасности. Но об этом утром, когда обдумаю все, а пока я оставлю вас, чтобы дать возможность отдохнуть.
С легкой грацией Джеймс поднимается со своего места и направляется к выходу из номера. Ощущаю каждый его шаг, бьющийся от стены и отскакивающий от них. И ежусь, будто от внезапного холода, хотя в комнате достаточно тепло. Это мороз паники, заставляющей вскочить на ноги, поспешить за американцем и словить за руку у самой двери, которую он еще не успел открыть.
- Останься, пожалуйста, - не сильно тяну к себе.
- Ты боишься крестного? – обернувшись лицом ко мне, предполагает владелец автосалона.
- Не его, - отрицательно качаю головой. – Одиночества, тишины, мыслей и гипотез.

Кейт, спасибо за предостережение) Верить "горам" и правда опасно. Вот так доверишься человеку, а он окажется агентом ФБР)
С большим интересом прочитала твой детектив, чудесная и увлекательная история.
Джеймс, благодарю) не тороплю с ответом.

Саманта, очень понравился пост, трогательно и эмоционально. Надеюсь, выход из ситуации найдется.
Ричард, поздравляю с днем рождения.

Джеймс, Чейз, спасибо, приятно в День рождения получить любимые цветы.
Маркус, спасибо за подарок, соглашусь, что кофе много не бывает. Надеюсь, не откажетесь от чашки кофе?
Кейт, Шеридан, спасибо за поздравление)

Сон глубокой, как Марианская впадина, которой правит темная безмятежность. Впервые за долгое время я ничего не вижу и не слышу, не чувствую тяжести каменного груза. Сплю долго, сжигая всю накопившуюся за неделю усталость.
Прохладный влажный воздух попадает в легкие, лижет руки от кончиков пальцев к локтям и дальше по плечам. Хочу спрятать их под теплое одеяло, перевернуться на другой бок и, сладко зевнув и обняв свою подушку, вновь провалиться в уютный мрак. Но я слишком уж теплокровный южный цветок, чтобы по моей спальне текли холодные потоки, кусая голую кожу.
Открыв глаза, я вижу номер отеля. Тот самый, в который вчера пришла с… с мужчиной, который на парковке стал свидетелем слезной истерии и следующего за ней эмоционального выгорания. Который, глядя на бледное лицо и слушая умоляющий голос, согласился променять свою, наверняка, удобную постель на малопригодный для ночного отдыха диван в гостиной люкса.
Из коротких случайных и не очень встреч, я вынесла то, что Джеймс джентльмен, что не позволило бы ему нарушить мое интимное пространство, но, чтобы подтвердить свои мысли, все же осматриваю непримятую подушку справа от себя. Быть может одной утренней неловкостью меньше. Редкие штрихи его флирта скорее напоминали привычную манеру общения, несколько нордическую и легкую обыденность. Напрашивающийся вывод – жалость, мистер Таунсенд пожалел сломанную куклу Никсона. Не удивлюсь, если окажется, что он делает отчисления в фонд Красного Креста или другой благотворительной организации.
Не опечаленное звуками будильника утро можно назвать прекрасным. Но, увы, реальность его омрачает. Во-первых, необходимо поговорить с Джеймсом, убедить его забыть о вчерашнем, потому что это домыслы, версии, два бокала вина на пустой желудок и… И я со всем справлюсь сама. Во-вторых, я уверена в том, что Никсон жаждет узнать причину моего отсутствия в особняке – что ж, смогу придумать достойный ответ, пока такси будет везти меня домой.
Начиная по порядку, владельца автомобильного бизнеса я нахожу на балконе. И все же, встречаясь с ним взглядом, ощущаю, что краска заливает лицо. Неуклюже пытаюсь закутаться в одеяло и удерживаю его на груди. Быстро одеться, попрощаться и уйти. Мне нужно бежать в свой мир к работе. К чертовому китайскому мосту, названному «небесной лестницей», и другим проектам. Вот только мужчина, судя по всему прекрасно понимая смысл моих действий, намеревается помешать.
Далеко не сразу улавливаю перемены в морозном взгляде, в прикосновении холодных пальцев. Вообще в воздухе коконом вокруг него. Я, подмечая усталость, смотрю на Джеймса, не понимая, что могло случиться за десять часов.

Шок. Скрещенные взгляды, тишина и шок, мурашками пробегающий по коже. Словно эхом раз за разом звучат произнесенные мужчиной слова, с каждым новым разом все сильнее отпечатываясь в разуме, заставляя поверить. Уразуметь. Это далеко не жалость – личные мотивы.
- Кто, прости? Кто я? – повторяю ошарашено, растеряно и отступаю назад.
- Роксана, - мягко и спокойно произносит он, но подходить ближе ко мне не спешит, - дай мне все тебе объяснить.
Не хочу ничего слышать. Больно. Больно от разорванного в клочья доверия. От осознания того, как резко ситуация делает сальто. Мне так отчаянно хотелось ухватиться за призрачную соломинку, дать волю собственной слабости, страхам и слезам, что я позволила себе непозволительное – поверила лживым заверениям. Я забыла о том, что неустанно твердит сам Никсон – человек человеку верь.
- Я тебе доверилась, - отрезаю четким голосом.
Не сдерживаю вспыхнувшие эмоции, подталкивающие к действиям. Импульсивный шаг вперед, вскинутая рука, желание накормить бессильную ярость малым – звуком пощечины. Будто бы это принесет облегчение. Однако Джеймс реагирует быстро, уверенно перехватив мое запястье, но, не сжав в стальной хватке. Не пытаясь высвободиться, прибегаю к помощи другой руки, которую нордический мужчина так же легко ловит, будто предугадав вторую попытку достичь желаемого. Наверное, так пытаются достучаться до буйных психов, фиксируя запястья и взгляд. Остается только сверлить его глазами, чувствуя, как упавшее одеяло открывает прохладному воздуху прямой путь к скрытому лишь бельем телу.
- Успокойся, - ровному тону и выдержке мистера Таунсенда я могу лишь позавидовать. – Пожалуйста, успокойся.
- Ты ничего не понимаешь, - устало качаю головой. – Я не стану свидетельствовать.
- Почему? Ты уже не хочешь знать правду? – спрашивает, как оказалось, далеко не бизнесмен, но вместо ответа, я лишь поворачиваю голову, чтобы не смотреть на него. – Роксана…
- Джеймс, если даже Интерпол, Европол, или на кого ты там работаешь, чтобы получить «звездочку» …, - запинаюсь, устало выдыхаю, прекрасное утро больше не кажется таковым. – В любом случае, за все отвечает владелица Никсон Энтерпрайзис, так что показаний против него не будет, пока я не получу доказательств причастности к смерти моих родителей.

Все обернулось против меня. Я сама виновата. Джеймс не говорил, что я могу ему доверять, не отвечал утвердительно на вопрос, по сути даже не обманывал. Сыграл свою симфонию, воспользовавшись моим срывом. И я не могу его ни в чем упрекнуть, попросту не имею на это права, потому что сама использовала бы чужую слабость. Так поступил бы Морган Никсон и все, кто его окружает, включая Крейвена.

- А разве я давала показания? – спрашиваю иронично, приподнимая бровь. – Женщина, разгоряченная вином и обществом привлекательного мужчины, рассказала ему трогательную историю, чтобы после соблазнить утешающего. Так скажет любой адвокат. Я не врала должностному лицу, которое может подтвердить мои слова записью откровения.
Я уверена в своей легенде. Юристы Никсон Интерпрайзис ради хороших денег способны творить чудеса, находя выход из любого тупика. Не зря же, столько лет копая под Никсона, правительственные структуры не могут составить аргументированное обвинение так, чтобы он не нашел чем крыть. Нельзя вписать в вину отсутствие объекта строительства спустя столько лет после истечения срока сделки. Знакомство с преступником тоже не основание для ареста.

Эти слова бьют в цель. Джеймс прав. Никсон никогда не простит предательства, не того теста человек. Мне было двенадцать, когда поздним вечером он вернулся в особняк с пятнами крови на рукавах рубашки, сказав, что это следы от красного вина. Я согласилась, сделала вид, что принимаю на веру его слова, но глубине души всегда знала, крестный способен на убийство. Это подтвердилось несколько лет спустя, когда неплотно закрытая дверь кабинета и громыхающий негодованием тон дали мне возможность услышать беседу с Крейвеном. И ужаснуться тому, с какой жестокостью он избавился от тела, чтобы никто и никогда не смог пришить это дело к списку преступлений.
Сорок минут спустя я занимаю место за столиком напротив Джеймса. Небольшое кафе с уличной площадкой под тентами совсем не похоже на вчерашний изысканный ресторан. И в данный момент предпочтительнее. Пью черный кофе маленькими глотками, смотрю в чашку, на белую скатерть, на собственный маникюр – словом, куда угодно, чтобы не встречаться с глазами нордического представителя закона.
Шум городской улицы немного скрадывает тишину. Она для него комфортна, не требует тех усилий, что нужны для поддержания разговора. Как, впрочем, и для меня, занятой попыткой привести в порядок мысли. Сложно. Разобрать по кирпичикам свою жизнь до фундамента, чтобы сложить ее заново, протянув красную нить через ряд событий, которым ранее не предавала значения.
Заключенный лично Никсоном двадцать три года назад контракт на постройку, которой нет на карте Иордании. И с другой стороны подписанный аль-Риади – личностью, не существующей в общедоступной поисковой системе. Предприниматели не исчезают из гугла, Никсон не летает на сделки, которые может провести его заместитель, как и три других арабских контракта. Это партия оружия, скорее всего винтовки, гранаты и прочая мелочь в больших объемах, которую легче достать и сбыть, чем танк. А если винтовки, то только американские М16, калибром патронов 5,56 мм. Такими пулями согласно заключению медицинских экспертов буквально изрешетили всех участников экспедиции близ Петры наемники джихадисты.
- Джеймс, - мой взгляд натыкается на непроницаемый голубовато-серый лед, - ответьте, вам ведь известно имя аль-Риади?
- Да, - коротко, емко, не информативно.
- Он руководит иорданскими джихадистами? – задаю следующий вопрос.
- Один из неформальных лидеров группировки, - отвечает мужчина.
Пазл собран и заверен фактами. Отодвигаю от себя чашку, на дне которой осталась кофейная гуща. Я поступаю верно, по крайней мере, мне впервые в жизни так кажется. Не пытаюсь соответствовать чужим ожиданиям, не иду против своих желаний, не ломаю себя. Наоборот, я избавляюсь от человека, который не дал матери взять на раскопки четырехлетнюю девочку, зная, что ее расстреляют вместе с другими, и, назвавшись приемным отцом, стал лепить по подобию акулы бизнеса себе в преемницы. Я больше не хочу оправдывать поступки крестного и защищать иллюзию, которую так любила в детстве.
- Джеймс, вам не противно сидеть здесь с амебой, которая в лучшем случае поможет закрыть Моргана Никсона на несколько лет? – спрашиваю у мужчины. – Одной сделки мало. Мне нужно вернуться к работе и проверить другие контракты, собрать необходимые данные. И поговорить с ним, чтобы дело пополнилось записью, как неопровержимой уликой причастности к преступлениям.
- Это слишком опасно, Роксана. Необдуманный риск ни к чему, - создается впечатление, что Джеймс не желает со мной говорить, до того сжатыми и сухими мне кажутся его слова.
- Он ведь не простит предательства, как верно вы заметили, отсюда следует, что в моих интересах наивысшая мера наказания, - напоминаю Джеймсу его же фразу. – К тому вы сами понимаете, что глупо не воспользоваться возможностью распутать весь узел.

Бастиан, Констанс, Джеймс спасибо за новый выпуск газеты. И за поздравление в нем.
Как всегда очень информативные статьи) которые в этот раз объединены с нежным оформлением.
Кейт, прочитала пост из случайных встреч, интересный пост, зримый и сочный сюжет, жду продолжение истории.

Эта история началась более двадцати лет назад.
Все произошло там, где всегда неспокойно, где сама жизнь напоминает недремлющий вулкан – в далеких от цивилизованной Европы арабских странах. В детстве, видя в новостных лентах кадры из горячих точек, я спрашивала себя: почему это случается в нашем мире? Кто виноват во всех этих жутких событиях? Конечно же, люди. Человечество – вирус. Распространяется как раковые клетки, уничтожая все, чего касается. Убиваем друг друга и себя, пропитывая все вокруг ядом.
Мир полон контрастов. У меня было все: загородный особняк под надежной охраной, полная игрушек комната, место в лучшей частной школе Англии, выпускникам которой открывалась дорога в Оксфорд и Кембридж. И у меня не было ничего. Ни родных, ни друзей в этом элитном заведении пансионного типа. Пустота. Но какая безоблачная.
А на другой стороне земного шара сгущаются грозовые тучи, в очередной бессмысленной и беспощадной бойне люди пытаются выжить. Или умирают. И пусть смерти вершатся другими руками, но ниточки ведут из жарких пустынных районов в окруженные зелеными парками коттеджи к тем, кто делает из войны деньги.
За свою жизнь Морган Никсон заключил немало сделок на поставку оружия в разные уголки Азии и Африки. Он чувствовал себя королем мира, получив от жизни все кроме одного. Человек без сердца – так называли его. И неспроста. Никсон сам отдал приказ расстрелять ту, которую полюбил, потому что Рания не отвечала взаимностью.
Я узнала это от Крейвена, казалось бы, верного шакала, который предал Никсона. Именно он собрал все необходимые бумаги, доказывающие вину подозреваемого. Среди обвинений связь с организованной преступностью, причастность к торговле оружием, отмывание денег. Сижу в зале заседаний и слушаю приговор судьи. Пожизненное. Мало. Для него – слишком мало. Адвокаты суетятся, пытаются оспорить вердикт, но бесполезно, вес незаконной деятельности неумолимо тянет его на дно. Захлебывайся же. Захлебывайся всем тем, что сотворил.
- Роксана, - зовет Никсон, но я прохожу мимо, словно не слышу его голоса.
Не хочу с ним говорить. Противно. Вовсе не потому, что он получил по заслугам. О нет, свои же осудили своего. На его место придут новые торговцы оружием, шоу на ближнем востоке должно продолжаться, пока приносит прибыль. Я попросту не хочу иметь ничего общего с человеком, убившим своего близкого друга и его жену. Мерзко и подло.
Эта история началась более двадцати лет назад и закончится сегодня…
Я не сижу в кресле главы Никсон Энтерпрайзис, подписывая документы. Оставляю свою размашистую закорючку, передаю бумаги Крейвену и встаю с места, собираясь уйти. Ничего больше не держит меня в стенах этой компании, которой отдала несколько лет своей жизни. Решение принято. В итоге мы оба получаем то, о чем мечтали всегда. Наконец-то Крейвен является официальным владельцем компании. Надолго ли? Ничего не вечно.
Его застрелят через полтора года, но я уже об этом не узнаю…

Случайные встречи - Молли Аддисон и Роксана Никсон.
Итальянские каникулы.

5 лет спустя

Голубая краска растекается по холсту, превращаясь в небо. Глубокое, яркое, с проблесками лазури. Ниже вода, едва колышущиеся волны, лижущие скалистый берег. Я рисую то, что вижу, что восхищает – песчаный пляж близ Портофино.
Я люблю этот небольшой итальянский городок искренне, всем сердцем. Никогда не думала, что оно у меня такое большое. И что может биться так размерено и спокойно, вольно. Свобода познается в сравнении, и мне есть с чем сравнить, потому что жизнь разделена на «до» и «после».
В прошлом осталась мисс Роксана Никсон, крестная дочь Моргана Никсона и управляющая корпорацией «Никсон Энтерпрайзис». Ее больше нет. Нет загородного особняка с размахом палладианства. Не было черного автомобиля Астон Мартин с личным водителем. Даже сам Лондон с туманами и дождями остался где-то далеко, в тысячах километров отсюда.
В новой реальности я живу в маленьком итальянском раю. В пристроившемся на скалистом берегу небольшом двухэтажном доме с террасой. И я рисую. Не монохромные наброски. Чаще всего это сочные красочные пейзажи. То, что соответствует внутреннему состоянию.
- Мама, - малышка таранит меня, едва не сбивая с ног, и обнимает, - он… он отобрал мои ракушки.
И у меня есть дочь. Аурелия – моя золотая девочка. Ей четыре года. У нее мои черты лица: полные губы, аккуратный носик и миндалевидные распахнутые глаза. Только цветом они, как у отца малышки, - голубые с живым золотистым огоньком.
- Солнышко, - беру на руки обиженную принцессу и вытираю катящиеся по щекам слезки. – Ты пожалела ракушек для такого красивого замка из песка? Посмотри, какой он красивый, пойдем поиграем вместе с мальчиком и его мамой.
Вместе с дочерью мы идем к женщине, выстраивающей башню, и мальчику, который стоит рядом, наблюдая за процессом. Определяю быстро, что они не местные, не знакомы мне в отличие от жителей приморского городка, и скорее всего приехали в один из отелей на отдых.
- Простите, это все моя вина. Я не уследила за дочерью, - говорю я, встретившись глазами с женщиной.

Она приветливо улыбается в ответ, и приглашает нас помочь в строительстве. Малышка, в душе обожая это развлечение, присоединяется, выкладывая ракушки на крыше башни на манер черепицы. Мигом забыв о своей обиде, она делится мидиями с мальчиком, с вдохновением рассказывая, что в дворце поселятся король с королевой. Женщина поднимается с песка и подходит ко мне.

- Рада знакомству, Молли. Меня зовут Роксана, а этот ураганчик – моя дочь Аурелия, - отвечаю я. – Вы впервые здесь?
- Да, но уже очарована тишиной и уютом города, - с едва уловимым американским акцентом отвечает на мой вопрос путешественница. – А вы?
- Я не местная, но живу в Портофино уже довольно долго.
За три месяца до рождения Аурелии я впервые приехала в Лигурию, чтобы выбрать дом в живописном месте, где все дышит зеленью и историей. Это была любовь с первого взгляда, мечта, ставшая явью. И о своем решении обосноваться подальше от суеты в Портофино я ни разу не пожалела.
Дети усердно занимаются своим делом, а пушистый питомец за ними приглядывает, оставаясь в стороне, чтобы его не привлекли к забавам. А тем временем мы с Молли от вечной темы детей перешли к нейтральным беседам о погоде, природе и достопримечательностях местности.
- В этом регионе очень красивая природа, - посмотрев мои рисунки, она делится впечатлениями, показывая сделанные цифровым фотоаппаратом снимки. – И аббатство Черваро.
- Одно время в нем жила сама Мария Медичи, - рассказываю я. – Говорят, что она приехала в Портофино, чтобы отыскать затонувший у скалистых берегов испанский галеон, который направлялся с золотом во Флоренцию в банк Медичи. Но, найдя ценный груз, не смогла поднять его с глубины.
- И сундуки с золотом по-прежнему под водой? – живо интересуется Молли, убирая профессиональную фотокамеру в пляжную сумку.
- Да, побережье вновь изучают под руководством мэра, и, возможно, скоро сокровища поднимут со дна морского, - рассказываю я, собирая краски и кисти.
Время за разговором летит очень быстро, стремясь к полудню. Солнце поднимается все выше, нагревая воздух, камни и воду бухты. Жару лучше переждать в доме, накормить дочь обедом и уложить отдыхать, предварительно рассказав ее любимую сказку о Аладдине и принцессе Жасмин. Молли предстоят те же мероприятия, и в дополнение к ним хлопоты с собакой.
- Молли, приходите к нам на ужин, - приглашаю я, - ничего официального, обычный семейный ужин, возможно, придут соседи. Мой дом вон тот, - указываю на выглядывающий из зелени склона коттедж, - светло-желтый с резными ставнями.
- Мы будем рады гостям, - в разговор вмешивается Аурелия, подошедшая к нам вместе с Реном

Продолжение следует...

Случайные встречи - Молли Аддисон и Роксана Никсон.
Итальянские каникулы.

Монако
- Роксана? – мужчина удивлен, еще бы, игнорировать его звонки и сообщения, а после бесцеремонно появиться на пороге. – Откуда ты… то есть…
- Я приехала к тебе, Жан-Поль, - не дав художнику сформировать мысль, я шагнула на паркет его прихожей. – Впустишь?
- А как же Никсон Энтерпрайзис? – он отступает и жестом приглашает пройти в гостиную.
- Подарила Крейвену, - иду в комнату, не оборачиваясь, зная, что он следует за мной. – А квартиру в Лондоне продала.
Останавливаюсь я у панорамного окна, любуясь вечерним городским пейзажем. Небо потухло – вспыхнули огни искусственного света.
Мужчина подходит ближе, останавливается за спиной в метре от меня. Оборачиваюсь через плечо.
- Жан-Поль, - взгляды встречаются, - скажи, почему я должна остаться?

Портофино, Италия, 5 лет спустя
Я замужем уже почти пять лет. И не жалею. Иногда нужно позволять себя любить. Пустоты в мире слишком много, чтобы пренебрегать эмоциями, теплом и заботой любящего человека. Того, кто может наполнить свободную жизнь смыслом.
Счастье как пазл, состоит из мелких деталей. Мужчина, которого я научилась любить не только как друга, но и как спутника жизни. Наша дочь, уже в своем возрасте проявляющая склонность к рисованию. Кусочек рая – дом в Портофино с видом на бухту. Картины, которыми я восполняю прошлую нехватку творчества. И друзья, которых приглашаем на ужин на террасе.
Стандартная компания – мэр городка Рафаэль Нери со своей женой и ее братом, директор исторического центра в лице синьоры Бруни, владелец местного яхт-клуба синьор Росси. Так или иначе, они являлись частыми гостями. Сегодня пришла и моя новая знакомая Молли со своим сыном. Аурелия, заметив Рена, тут же оживилась, предвкушая веселое времяпрепровождение. Она выбежала приветствовать их, как настоящая хозяйка, и увела мальчика показывать свои игрушки. Я же знакомлю американку с обществом ее возраста и, возможно, интересов.
- …и мой муж Жан-Поль, - последним представляю ей занятого приготовлением ризотто с морепродуктами хозяина дома.
- Синьор Донати – ваш шеф-повар, - кивок головой в знак приветствия и улыбка нам обеим. - Рад знакомству. Не желаете домашнего вина, Молли?
- Не откажусь, спасибо, - она возвращает приятную улыбку.
За санджовезе с добавлением кьянти и ризотто с морепродуктами и шафраном проходит ужин. Среди тем для разговоров заинтересовавшая Молли история об испанском галеоне с сундуками, набитыми золотом. Мэр предлагает ей присоединиться к поискам сокровищ, и американка соглашается.
Обсуждая необходимое снаряжение и важные моменты экспедиции, мы так увлекаемся, что не замечаем, как вечернее солнце уступает место полной луне. Договорившись о встрече на набережной возле яхт, мы с Молли прощаемся.
Жан-Поль уносит, зевающую Аурелию в постель, а я остаюсь, чтобы провести до ворот Рафаэля с женой. А после возвращаюсь на террасу, убрать со стола.
- Она спит, - предупреждая мой вопрос о дочери, говорит муж, выходя из дома. - Синьора Донати, а кто уложит спать меня?

Солнце просыпается рано и будит единственного жаворонка в нашей семье. Я успеваю приготовить завтрак и собрать корзину в путешествие прежде, чем просыпаются муж и дочь. Малышка остается дома под присмотром домоправительницы. А мы с Жан-Полем спускаемся с холма вниз к яхтам.
Молли не заставляет себя ждать. Есть что-то солнечное, искреннее в глазах и улыбке американки и это притягивает к ней. Она располагает к себе простотой, которая не так уж часто встречается, в особенности среди богатых и знаменитых туристов окрестностей.
Безоблачное небо обещает хорошую погоду. Море манит своим покоем. Желающих отыскать сокровища больше, чем гостей за ужином. К компании присоединяются еще двое, поэтому делимся. Одни плывут на яхте Росси, другие – с нами на «Жасмин».
- Красивое название для корабля, - говорит Молли, глядя через объектив на скалистый берег.
Она фотографирует город в утреннем свете, когда тот еще только просыпается, и открываются двери прибрежных заведений. Делает несколько снимков природных пейзажей, а после просит попозировать ей.
Отправившийся на нашей яхте мэр показывает на карте наш квадрат, который необходимо исследовать. Он же готовит снаряжение для погружения, пока Жан-Поль ведет яхту к изрезанному отвесными скалами участку берега.
- В шторм галеон разбился, поэтому судно во всей красе мы не увидим, только отдельные его составляющие и сами сундуки, - напоминает Жан-Поль, проверяя мой гидрокостюм.
- Ты забыл – если повезет, - напоминаю ему шепотом.
- Самонадеянность Донати, - усмехается он. – Когда-нибудь ты привыкнешь. Может, скажем ей?
- Нет, не надо, потом, когда вернемся на берег.
Спускаемся в воду, распределяемся для удобства исследования на пары. Я отправляюсь вместе с Молли к самому берегу. Логичнее всего считать, что после удара о камни, остатки корабля не унесло далеко.
С азартом рассматриваю неровности дна и мелких рыбок в чистой голубоватой воде. Пестрые обитатели моря кружат стайками и пускаются врассыпную, когда пытаюсь поймать.
Молли неподалеку, ловит на ладонь желеподобную белую медузу и отпускает на волю. Пока я отвлекаюсь на изучение небольшого грота, она теряется между скал, а после появляется из ниоткуда, жестами показывая, что нужно всплыть.
- Между этими двумя скалами расщелина, - быстро говорит она, - там что-то похожее на украшение носа корабля.
Мы вновь ныряем, она ведет за собой к тому месту, где обнаружила находку. В скале действительно застрял ростр с бронзовым наконечником в виде трезубца. Нужно осмотреть в расщелину. Без слов понимая друг друга, протискиваемся в лаз.

продолжение следует...

День добрый. Джеймс, Шеридан и Констанс, спасибо за новый выпуск.
Очень нравится это нежное пляжное оформление: море, песок и ракушки.
Увидеть себя на обложке - для меня большая неожиданность) и очень приятная. Спасибо.

Случайные встречи - Молли Аддисон и Роксана Никсон.
Итальянские каникулы.

Портофино, Италия. 5 лет спустя.
Подводный грот переходил в полукруглую пещеру с высокими сводами. Откуда-то сверху поступал дневной свет, касаясь пологой площадки дна, скрытого водой всего на десять сантиметров. На относительно ровной поверхности мели в самом центре стояла статуя с сундуком в руках – Мария Медичи и ее сокровища. Сундучок был выполнен из дерева, расписан выцветшими красками.
Вместе с Молли мы обошли пещеру, изучили вырезанную из мрамора женщину и, конечно же, предмет в ее руках. Обе почему-то не решались поднять тяжелую крышку и заглянуть внутрь. Неизвестно, сколько бы мы тянули, если бы в тишине не раздался всплеск воды. Другая пара исследователей дна, по-видимому, тоже надумала изучить узкий лаз, поэтому медлить было некуда. Я потянула за кольцо, приделанное к крышке сундука, и открыла его. Внутри, увы, оказались не золотые монеты, а листок бумаги, скрепленный сургучом и перевязанный лентой.
- И все? – не удержалась от возгласа Молли.
Сломав печать, я осторожно развернула бумагу. Ровные строчки, выведенные чернилами, гласили: «Летом 1621 года от рождества Христова Марией Медичи был найден затонувший у берегов Портофино испанский галеон с грузом для банка Медичи. Впоследствии, эти сундуки стали частью приданного ее дочери Изабеллы, ставшей королевой Испании. Таким образом, золотые слитки вернулись на родину… Благодарим вас за участие в историческом квесте».
- Надеюсь, ты не расстроена тем, что мы искали воздух? – спросила я, показывая девушке послание. - Прости, что не рассказала раньше, что это мероприятие носит туристический характер.
- Нет, это было увлекательное путешествие, к тому же я сделала столько снимков, - она улыбнулась. – К тому же я догадывалась.
- Потому что сокровища не могли пролежать столько лет на дне бухты? – нарушителем нашего уединения оказался Рафаэль Нери, слегка запутавшийся в собственном водолазном снаряжении. – Но ведь красивая сказка, не так ли?
- О да, морское дно и его обитатели восхитительны, - согласилась американка. – А сомнения подтвердились, когда я увидела этот зал, статую и шкатулку.
Обсудив квест и его реальную историческую составляющую, мы вернулись на яхту. Время под водой и в гроте летело с невероятной скоростью, уже перевалило за полдень и солнце зависло в высшей точке. В жаркую безоблачную погоду холодные напитки и фрукты оказались как нельзя кстати. Пикник организовали на песчаном пляже близ старой крепости, построенной так, что подобраться к ней можно было только с моря.
В город мы приплыли полными впечатлений. И пусть добыть золото не получилось, но поездка оправдала себя, показав красоту подводного мира. Несмотря на то, что легенда так и осталось сказкой, меня не покидало ощущение того, что я прикоснулась к хрупкому кусочку истории.
- Давно хотела сказать, - Молли покачала по стенкам бокала красное вино, - мне кажется знакомым твое лицо. Мы раньше не встречались? Возможно мельком на каком-то мероприятии в Лондоне? Нет?
- Уверена, это была не я, - ответила я, аккуратно счищая кожуру с апельсина.
За годы в Портофино Жан-Поль и Аурелия сделали невозможное. Из икебаны сухих листьев моя душа превратилась в живой, полный сочных красок букет. Это удивительно – жить, делая полный вдох, вне цепей и оков.

Полгода спустя
- Роксана, привет. Не разбудила? – в трубке жизнерадостный голос Молли.
Итальянские каникулы сдружили нас, несмотря на то, что она уехала в США, а я осталась в Портофино.
- Нет, Молс, еще только половина девятого, - ответила я, усаживаясь с кружкой чая в кресло на террасе.
- Я разбирала старые фотографии и кое-что нашла, - напуская интригу, сказала она. – Пересылаю файл, смотри.
Экран мобильного телефона загорается, загружается фотография. Открываю снимок. Глаза цепляются за голодный взгляд мисс Никсон в вечернем черном платье с бокалом шампанского в руках, а рядом с ней стоит лучезарно улыбающаяся девушка – Молли Аддисон.
- Мы все же встречались в Лондоне, - смеется американка. – У меня хорошая память на лица. Только на этом фото ты непривычно серьезная.

tne end

Молли, спасибо за сюжет и наши итальянские каникулы)
Джеймс, к сожалению это так не работает)

Поздравляю игру и ее участников с шестым Днем Рождения!
Спасибо за карту, которая так ярко подчеркивает индивидуальность мира.
И за невероятно красивую галерею коллажей.
Новый выпуск Пульса как всегда в лучших традициях, информативен и визуально красочен.