Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Атертон-хаус
 
Приехав домой, я не стала подниматься наверх, а устроилась в малой гостиной у окна. Надо было подумать – с Анри явно что-то было не так, и дело, похоже, не только в его ранении. Тут что-то иное, ему явно было плохо, причем, это плохо усиливалось со временем. Как мигрень, которая временами мучила бабушку – она накатывала волнами, и все сильнее, и сильнее. Мне трудно было это представить – я мигренями не страдала – но много раз видела, как начинался приступ, постепенно усиливаясь. Может быть, и с Фейном что-то подобное? Наш разговор не шел у меня из головы. Мне не то что нужно было выговориться, просто казалось, что он может мне помочь, потому и пыталась рассказать все, но ему явно не хотелось слушать. Или было тяжело? Эта холодность в глазах. Односложные ответы. Он же был совсем иным в нашу прошлую встречу, да и по телефону мы нормально общались, а по дороге в «Ритц» еще обсудили статью Анри про кафе «Книги и кексы». Он советовал посетить это заведение, я же, воспитанная во многом строгой бабушкой, просто не представляла себе, как можно одновременно есть и читать книгу. Но в «Ритце» что-то изменилось, изменилось неуловимо и продолжало меняться. Фейн менялся, он словно отрешался от меня, от нашего разговора, от всего, хотел сбежать как можно скорее. Все говорило об этом: и вызванное такси, и неловкий поцелуй при прощании, и его тяжелый взгляд.
Промаявшись некоторое время и так и не найдя ответов на вопросы, я решила немного пройтись по городу, подышать воздухом. Поднявшись наверх, переоделась в джинсы и рубашку, расчесала волосы и заплела их в небрежную косу.
Прогулка головы особенно не прояснила. Не помог и кофе, выпитый в кафе по дороге. Вернувшись в особняк, снова устроилась в гостиной и попросила принести мне чаю.
Иногда я бываю совершенно несносной и говорю или делаю то, о чем потом приходится сожалеть. Вот как в этот раз. Надо было просто затормозить, перевести разговор, а потом вернуться к нему в подходящее время. И почему я этого не сделала? И эта странная реакция Фейна на вопрос о деде – скорее всего, он не так меня понял, я не просила вмешательства в личную жизнь отца, каких-то встреч, разговоров или чего-то подобного. Мне надо было появиться в том же месте и в то же время, когда там будет он, все. Я надеялась, что дед Генри более меня осведомлен о светской жизни Лондона, и будет знать, где появится лорд Ратерфорд, ну и вероятно, дед Анри смог бы провести меня туда. Хотя, может быть, я слишком все усложняю, а на самом деле вопрос можно решить намного проще. Во всяком случае, беспокоить Фейна какое-то время явно не стоит. Придет в себя, позвонит сам. Вот что мне сейчас действительно нужно – машина. И, пожалуй, стоит ее купить, а не брать в аренду, вот только где и как.
– Нортроп, вы разбираетесь в автомобилях? – уточнила я у вошедшего в гостиную дворецкого.
– В молодости я увлекался автомобилями, мисс. – Нортроп наполнил чашку чаем и передал ее мне.
– Посещали гонки или выставки? – спросила я, поблагодарив мужчину кивком головы. За последние годы сильно отвыкла от того, что слуги наливают чай и подают еду.
Старый дворецкий отступил на шаг и поставил чайник на поднос.
– Больше выставки, мисс. Леди Кларисса очень увлекалась ретро-автомобилями, я часто подбирал для Ее Светлости экземпляры для автопарка.
– Ретро это красиво, но мне надо совсем другое. – я снова посмотрела на старика и чуть не предложила ему составить мне компанию за чаем, потом решила, что он меня не поймет и правильно сделает. – Меня современные машины интересуют, причем, интерес прозаически-меркантильный: хочу купить себе авто.
– Тогда, по этому вопросу, – Нортроп кивнул на лежащие на диване журналы, где с глянцевых страниц красовались последние модели мировых брендов автомобильной индустрии, – мисс необходимо обратиться к  молодым лордам. Я думаю, что лорд Эштон и лорд Эдвард будут рады вам помочь в выборе автомобиля. К тому же посоветуют, где его лучше приобрести.
– Спасибо за совет, но, как я понимаю, молодых лордов нет дома, а я хотела бы завтра утром съездить в какой-нибудь салон. Вот-вот вернется леди Кларисса, и тогда мне будет некогда. Вы не могли бы мне что-то посоветовать? – глотнув чаю, поставила чашку обратно на блюдце
– Мисс, в век существования мобильных телефонов связаться с нужным человеком не составит труда.
Нортроп подошел к стационарному телефону, и, повернувшись ко мне, спросил:
– Кому из молодых лордов будем звонить? – при этом в его глазах заискрилось лукавство.
Вопрос застал меня врасплох – ни с одним из молодых Филдингов дружеские отношения у меня пока не сложились, поэтому, пару секунд помедлив, я просто пожала плечами и улыбнулась, оставив выбор за дворецким. Мне казалось, Нортроп хорошо знал, как он выразился, молодых лордов, в том плане, кто из них где и насколько занят.
На губах дворецкого промелькнула тень улыбки, но все же он не улыбнулся. Набрав на диске номер телефона, он ждал ответа.
– Лорд Эдвард, я прошу прощения... Нет, в доме все в порядке. Нет... Лорда Эштона не нужно вытаскивать из тюрьмы... Мисс Ратерфорд хочет купить автомобиль...
Нортроп потянулся за листом бумаги и ручкой. Слушая собеседника, размашистым почерком он записал на листе несколько строк.
– Хорошо, лорд Эдвард. – дворецкий положил телефонную трубку и протянул лист мне.
– Молодой лорд сказал, что надо ехать в Найстбридж. Там есть автосалон, и лучше, чем в нем, вас нигде в Лондоне не обслужат.
– Спасибо огромное, Нортроп, без вас я бы точно не справилась, сейчас погуглю, где в Найтсбридже автосалон и утром отправлюсь туда.
Взяв листочек, ушла к себе наверх. «Ок, гугл», будучи спрошенным про автосалон, выдал мне точный адрес. Теперь можно было спокойно отправляться спать.
 
Утро встретило дождем и прохладой, но пока я приводила себя в порядок и одевалась, выглянуло солнце. Увы, ненадолго: пока я пила кофе, снова зарядил противный мелкий дождик. Не люблю такую погоду до тошноты. Если уж дождь, то пусть ливень с пузырями в лужах, а когда вот так – слегка моросит, хуже нет. И зонтик открывать не хочется, и без него промокнешь. Пришлось вызывать такси и все-таки брать зонт на случай, если я не куплю машину.
 
Автосалон
В салоне у меня просто глаза разбежались – так много разных автомобилей предстало моему взору. Я плохо разбираюсь в машинах, чуть лучше женщины из анекдота, которая просила не менять свечи, потому что она ночью не ездит, поэтому плохо представляла, что именно хочу купить. Знала только, что автомобиль хочу небольшой, можно даже с двумя дверьми, кажется, это называется купе. И полный привод вряд ли понадобится мне в городе. Остальное, как и цвет, было мне не особенно важно, но тут я увидела столько машин, что совершенно растерялась, абсолютно не знала, что выбрать, и чувствовала себя законченной блондинкой.

Автосалон


– Что делает в момент опасности дама за рулем?
– Она за ним прячется! (с)

Хозяин салона, высокий симпатичный мужчина лет тридцати пяти, представившийся Джеймсом Таунсендом, явно умел располагать к себе людей. Впрочем, чему я удивляюсь, он продавец, его дело – заинтересовать покупателя настолько, чтобы он без покупки не ушел, а автомобиль это не тушь или помада (хотя даже в их выборе я довольно привередлива), и даже если в принципе ты решился купить машину, выбирать и думать можно долго. Потому, естественно, задача у мистера Таунсенда сложная, но тому, как он с ней справляется, можно только позавидовать. Не знаю, как это у него получается, но спросив только, кем я работаю, и выслушав несколько сбивчивых пояснений о том, что я не хочу, он довольно быстро отмел несколько вариантов и предложил мне Ауди. Не могу сказать, что мне хотелось бы иметь желтую машину, или вообще любую светлую, но внешне авто мне глянулось. Да и внутри было достаточно уютно и комфортно и в то же время это было не совсем мое, хотя в целом – отличный автомобиль в сочетании цена-качество. Мистер Таунсенд явно знаток своего дела – он так расписывал все качества машины – и сколько лошадей под капотом, и все остальное, что подумалось даже – у него в голове автомобильный справочник, ну, или просто человек увлечен своим делом и знает о машинах все от «а» до «я». Я, конечно, так в автомобилях не разбираюсь, да что греха таить, вообще не разбираюсь. Нет, я не блондинка из анекдота, которая говорит мастеру, что свечи можно не менять, она ночью не ездит, и при необходимости какую-то мелкую поломку в месте, где мне никто не может помочь, устраню сама (ну или хотя бы диагностирую), колесо тоже поменяю, но предпочитаю ремонт авто и все прочее, с ним связанное, доверять профессионалам.
Улыбаясь своим мыслям, покинула салон Ауди, опершись на галантно предложенную мистером Таунсендом руку, и вопросительно посмотрела на него: он обещал показать еще одну машину. Мы прошли в другую часть салона, где мужчина предложил мне посмотреть то, что тоже, по его мнению, может мне понравиться, – итальянскую машину Альфа Ромео «МиТо». Шоколадного цвета с мордой, похожей на морду медвежонка, что я неожиданно и озвучила, она приглянулась мне сразу. Сев на водительское место, сразу почувствовала – да, это мое. Мистер Таунсенд тем временем стал рассказывать о достоинствах авто – маневренность, возможность выбора режима вождения, к тому же еще бортовой компьютер. Все это очень здорово, малышка меня определенно радует. Сто двадцать лошадей и нормальный расход топлива при этом, да и цена более бюджетная, чем у Ауди. Поставив ноги на педали, я поудобнее устроилась на сидении, положила руки на руль – да, все именно так, как мне нравится. Воображение живо нарисовала картинку, как я еду на этом «медвежонке», правда, не по улицам Лондона, а где-то по горному серпантину: дорога убегает вдаль, туда, где поднимается солнце, слева внизу блестит водная гладь, волосы развеваются по ветру (жарко, открыто окно; не знаю, почему не включен кондиционер, наверное, из-за желания насладиться запахами моря и трав), и кажется, я еду куда-то навстречу мечте. Нэнси, известная ты фантазерка, спустись с небес на землю, – слегка пожурил внутренний голос, но он не мог испортить моего хорошего настроения и желания купить именно этот автомобиль, причем, прямо сейчас.
Улыбаясь, я повернулась, собираясь выйти из салона машины, когда услышала:
– Машина под цвет глаз. Вам идет, – голос показался мне знакомым, а подняв глаза, я узнала и его обладателя, но улыбка так и застыла на моем лице, потому что я моментально вспомнила, кто это и при каких обстоятельствах мы виделись в прошлый раз. Напоминать об этом стоящему рядом с мистером Таунсендом парню мне совершенно не хотелось, к тому же оставалась слабая надежда, что он тоже был тогда не сильно трезв и, возможно, меня не узнает. Я, во всяком случае «узнавать» его не собираюсь.
– Мисс Ратерфорд, мистер Джонатан Арчибалд к вашим услугам, – говорит хозяин салона, а мистер Арчибалд протягивает мне руку, на которую я и опираюсь, выходя из авто.
– Нэнси Ратерфорд, – представляюсь «неузнанному» мной родственнику-или-кем-он-ей-там-приходится Джулс, и, улыбаясь, смотрю на мистера Таунсенда.
– Я бы хотела купить эту машину и готова сделать это прямо сейчас, где и как можно все оформить? Думаю, чтобы не мешать вашему общению с мистером Арчибалдом, оформить документы может кто-то из менеджеров?

Я как-то всегда слушаю музыку в собственном телефоне и не включаю радио.
Впервые об этом пожалела, потому что не услышала столько поздравлений замечательной девушке Софи и не поздравила ее сама.
Хочу это сделать сейчас, пусть с небольшим опозданием, но все же.
Софи, дорогая, будь счастлива, оставайся такой же светлой и радостной, это очень здорово.
Спасибо, что ты такая))

ЦИТАТЫ ОКТЯБРЯ

Люди не так хороши, чтобы им верить. © Эдвин Хоторн
 
Кто сказал, что шоппинг – это форма отдыха, тот не ходил по магазинам с Дженни. © Леони Грин
 
Я вытянула из-под стопки книг альбом для рисования, открыла на недавнем эскизе. С листа бумаги немного в сторону смотрел профессор Дазендберри. Укоризненно, как мне показалось. © Леони Грин
 
Люди редко разглядывают других людей так пристально, как это делает художник. Если только это не близкие родственники, друзья или любовники. © Леони Грин
 
Одно из самых действенных орудий в арсенале женщины, быть беззащитной и совсем невинной. Сама не знаю, сколько в этом напускного. © Эстель Скеффингтон 
Я не бываю на свиданиях. Не то чтобы меня не звали, просто не хожу. © Эстель Скеффингтон 

Хотя в мужчинах внешность все же на последнем месте, важнее ведь поступки: то, что он делает, как смотрит, как говорит, как чувствую себя с ним.© Эстель Скеффингтон 
 
 
На первом свидании каталонец обязан споить женщину © Рафаэль Салинас 
 
И будь осторожнее. Тебя ждут дома. Давай, как вернёмся, сводим Кэсси в Кексики Кидс? Ей обязательно понравится. © Рафаэль Салинас/ Человек-Муравей

Улыбка медленно гаснет на её лице и я понимаю, что затянул с ответом, пока любовался этой женщиной. © Рафаэль Салинас

Её щеки немного разрумянились, и мне только и оставалось гадать, что было тому причиной – я или жара. © Рафаэль Салинас
 
 
Я на секунду закрываю глаза, пытаясь вспомнить черты лица мисс Лоренс и понимаю, что помню только окружающий её цветочный аромат, походку, лёгкость, которую чувствовал рядом с ней, и большие синие глаза. Образ, не детали.  © Джеймс Таунсенд 
 
Песню Мадонны «Like a virgin» дуэтом мы еще как-то осилили, но взявшись за песню Israel Kamakawiwi'ole «Over the Rainbow», не зная слов, мы были неподражаемы. ©Мэри Энн Бенкрофт 

Гай с Питером были явно из непьющих интеллигентов, которые в поход ходили без спиртного.©Мэри Энн Бенкрофт 

В красных шарфиках на головах, сверху которых у нас были соломенные тайские шляпы мы смотрелись просто восхитительно. Улыбки не сползали с наших лиц. Даже серьёзный Гай выглядел совсем не английским преподавателем, а довольным жизнью тайцем. Ну с большой натяжкой, конечно.©Мэри Энн Бенкрофт 

Кусок грязи прилетевший со стороны Роба попал мне прямо в… В общем, он попал в цель. ©Мэри Энн Бенкрофт
 
Сиамский кот, втиснулся между нами и спокойно стал вылизывать свой хвост, завалившись на начищенный туфель Эдвина. Затем посмотрел в лицо Эдвина, чихнул, мяукнул, словно сказал «Домой», и направился в сторону выхода. © Мэри Энн Бенкрофт 
Весло – оно такое непредсказуемое, что мне бы попросить моих партнеров по мероприятию подписать документы, что в случае чего претензий ко мне у них не будет. © Мэри Энн Бенкрофт 

Убеждаюсь, что я теперь знаю его секрет: он не занудный профессор, а большой мальчишка, любящий правильные поступки и увлекательные приключения, не меньше меня.© Мэри Энн Бенкрофт 

Вообще, я всегда была уверена, что все люди на свете знают матерные слова и слова хоть одной молитвы. © Мэри Энн Бенкрофт 

У нас вышло довольно похоже на джайв. Не классический, а скажем так – тайский адреналиновый джайв.© Мэри Энн Бенкрофт 
 
Как говорит мне папа – будешь знать, чем пользуются люди, тем будет лучше их понять и порадовать. ©Мэри Энн Бенкрофт
 
Предвкушение. Самое страшное, что может быть для любопытной меня.©Мэри Энн Бенкрофт
 
 
Было время, когда я завидовала малышке Керри, которой, в силу своего возраста, позволялось многое. Мне же приходилось следовать этикету и не проявлять в открытую свои эмоции. И прятать… прятать их глубоко внутри. Как говорили – подальше от людского взгляда. ©Каролина Торнтон
 
 
– Хочешь, я помолчу? Поверь мне, я еще никому этого не предлагала. © Сильвия Уайатт
 
Смешные они, выпившие девчонки, всегда всех любят.© Джереми Роджерс
 
Вот чем плохо жить одному – послать некого: чтобы окно закрыть и просто послать, потому что утром просыпаешься в дерьмовом настроении. © Джереми Роджерс
 
Это гребенное красное платье! ©Джереми Роджерс
 
 
Вот к чему может привести долгое отсутствие отпуска и недостаточная оплата труда… Рано или поздно все заканчивается, и принципы тоже рушатся. © Джонни Элиот

Женское любопытство – великая сила! © Генри Фейн
 
Соберись, тряпка! Испоганить всем вечер и настроение ты всегда успеешь. ©Генри Фейн 
 
Небо не стеснялось плакать, и если честно, я ему завидовала. © Эмма Круз
 
Стоит поклониться или же завыть, как это делал мой спутник? А если у меня не получится, и мой вой на волчьем языке будет означать «Я знаю, что у вас блохи»? ©Эмма Круз
 
– Я не понимейшн эту информейшн.©Эмма Круз 
– Спасибо
Что должно было расцениваться, как «Да, пошел ты!» ©Эмма Круз 
 
Похоже, наконец-то удалось понять, какие причины подтолкнули ее к заключению договора. И будь я чуть меньшей сволочью, то не стал бы этим пользоваться. © Кай Макнейл
 
я стараюсь незаметно освободить ногу из туфли и пошевелить пальцами под столом, аккуратно поглядывая по сторонам. Боже, как хорошо. Кто придумал такие узкие носы, совершенно неподходящие под строение пальцев? © Кендалл Мейтленд
 
Но сегодня она здесь и выглядит не как совершенное произведение искусства, а как женщина. © Петер Линд-Уайатт 
 
Если бы мстителей встретили две гаитянки топлес с рюмочкой текилы, впечатление, конечно, можно было бы и исправить. Хотя, даже их недостаточно. © Макс Джейсон /Тони Старк 
 
Сильные мужчины не плачут, но сердечная боль убивает изнутри, требуя принести в жертву мечты, гордость, личность… © Мартин Кендалл /Клинт Бартон 
– Волнуешься? 
– Ни капельки! Вы же будете рядом, – с улыбкой ответила девушка. © Гай Дазендберри 

А это обязательно? – Мэри явно не хотелось портить прическу смешным шлемом. 
– Если хочешь выжить! – я нацепил свой шлем и улыбнулся. – Вот тебе еще и весло.  ©Гай Дазендберри 


 
И все мои «почему» разбиваются вдребезги о его слова, которые вызывают щекотку внутри, и трепыхание сердца. Но кому как не мне знать, что сердце лишь мышца перегоняющая кровь, и оно не может трепыхаться от удивительно тёмных, как глубокий омут глаз. © Кендалл Мейтленд
 
А в животе какое-то странное ощущение: вначале совсем пусто и эту пустоту обдало холодком, а потом жарко и щекотно так стало. Бабочки что ли эти, о которых пишут в романах, которые Рейчел читала запоем одно время. © Кендалл Мейтленд
 
И Рейчел оказалась права: Прада и лодочки действительно сногсбивательны. © Кендалл Мейтленд
 
– Куплю,– снова кивает и в глазах его вспыхивают смешинки. – А ты смотри, никуда не убегай. 
– Не убегу,– тихо шепчу, но Рафаэль уже не слышит, скрываясь за дверями аптеки. © Кендалл Мейтленд 
 
Легче провести двенадцатичасовую операцию, чем понять, как все же правильно себя вести, чтобы произвести впечатление на понравившегося мужчину.© Кендалл Мейтленд 
 
Его спокойный как штиль голос резал слух. А заодно и мозг, препарируя его по живому без анестезии. ©Кай Макнейл 
С детства я считал деда своим кумиром, искренне восхищался им, слушал затаив дыхание и верил каждому слову. Любому его обещанию. Наверное, в такие моменты начинаешь осознавать, на чем зиждется деятельность религиозных движений и преданность фанатиков, слепо следующих за своим лидером.©Кай Макнейл 
 
Разрушать намного быстрее, чем строить. Я в очередной раз убедился в этом, казалось, вполне отчетливо слыша звук, сопутствующий уничтожению непрочной еще конструкции, кропотливо фрагмент за фрагментом возводимой весь последний час. © Кай Макнейл 

– Кандидатура Тириона вполне логична и разумна, – я разрезал ножом мясо и кивнул, согласившись с ней. – Мне же хотелось бы увидеть на Железном троне Короля Ночи. ©Кай Макнейл 
Наверное, ради ее спокойствия следовало отвести глаза или даже извиниться, но я не нашел в себе так много джентльменства, чтобы лишаться прекрасного – созерцания стройных и длинных женских ног. © Кай Макнейл 
 
Волшебство безвозвратно исчезло, почти как в детстве, когда узнал от брата, что Санта-Клаус не более чем вымысел.©Кай Макнейл 
Эстель играла как гроссмейстер, вне всякого сомнения, не имея привычки уступать чужому самодурству. © Кай Макнейл 

Поэтому, прихватив свой стакан, я хорошо знакомым маршрутом добрался до крыши и окинул взором открывшийся пейзаж ночного города. Он, шумный и недремлющий, все так же мчался в своем ритме, как циркулирующая в венах кровь. Сверкал огнями, подсветившими Тауэрский мост и яркое пятно небольшого пассажирского судна, проплывающего по темной Темзе. Существовал согласно своим законам.© Кай Макнейл 
 
Я все представлял, как гулял бы здесь с Эммой. Она как червячок забралась в самое сердце и оставила там дыру. И я не мог понять, что мне делать. ©Джонатан Арчибалд 
 
Женщины часто говорят не то, что думают. И вместо «хочу тебя» губы сами произносят «хочешь кофе?». ©Шеридан О`Хара 


Зима пришла в Британию неожиданно. Еще вчера улицы были покрыты слякотью растаявшего снега пополам с дождем, а уже утром, выглянув в окно, люди улыбались при виде белоснежного покрова, который не успели убрать с улиц снегоуборочные машины. © Реджина Таунсенд 

Я соскучилась по живому огню, практически не зажигая у себя настоящий камин, чаще ограничиваясь электрическим. С ним было меньше мороки, но и меньше «тепла». Я не температуру имела в виду, ощущение эмоционального тепла.© Реджина Таунсенд 

Будешь фырчать и тыкаться головой в мое плечо, выклянчивая что-нибудь вкусненькое. И иногда перебивать, когда буду рассказывать тебе о проблемах, которые необходимо будет решить в понедельник. А рядом будет умываться рыжий кот, живущий на конюшне, и изредка зевать, оправдывая свое имя Соня.© Реджина Таунсенд
 
 
Я называла эти прогулки «скакать в рассвет». © Реджина Таунсенд 
 
 
– Мисс, зачем вы обмотали кисти таким количеством эластичной ленты?
– Я будущий хирург, ©Меган Марчмен 
Понравилось описание зимней конной прогулки – очень красиво. 
– Меган, что ты задумала? 
– Получить набор хирургических игл. © Меган Марчмен 
 
 
– Не ворчи, он совершенно не остыл, – улыбаюсь, надеясь его смягчить. – И в качестве компенсации за моральный ущерб, в следующий раз, принесу тебе вкусные кексики с кофе. Идет? 
– Из заведения мисс де Реан? 
– Да, – понижаю голос, – а еще могу тебя с ней познакомить. 
– Тогда мир.  © Кэролайн Торнтон 
 
Не слишком-то верю в подарки, о получении которых не позаботился лично. © Макс Джейсон 

Меган кажется совсем юной в простых джинсах и белой кофте, практически без косметики, с убранными в обычных хвост волосами. Короче, нормальной женщиной, а не сугубо профессиональной коллегой. Правильнее, весьма красивой и аппетитной женщиной. И на кой хрен мы работаем вместе?© Макс Джейсон 
 
И вот, сижу, то есть, развалилась в кресле совсем не по ледьски, уже полчаса разглядываю свой маникюр. ©Александра Ленгстон
 

Кажется, я ошибся при оценке возраста. Не в первый раз за сегодня, кстати. Теряю форму. © Брайан Бенкрофт
 
– Хейли, у тебя есть парень? – Она озадаченно моргнула. – Представь его здесь вместо меня и пообещай ему секс. Глазами, глазами! Не прогибайся так сильно! 
– Бенкрофт, ей шестнадцать, какой секс…© Брайан Бенкрофт 
 
Я могу понять театр одного актёра. Но вот супермаркет одного кассира — это всё-таки перебор. ©Констанс Лоренс 
 
… женская логика, как обычно, не подвластна пониманию. Тем не менее, она часто работает. Непостижимо, но факт. (Вижен) 

Какой толк от почестей, когда ты уже не можешь ими насладиться? (Залтиш) 

– Я знаю к чему ты ведёшь, Скотт, и ты не прав. 
– Он не прав в девяти случаях из десяти, – подал голос Клинт. – И к твоему сведению – девять раз он уже ошибся! (Муравей) 

Ещё через пару окон стало видно, куда они направляются: та самая площадь, которую мы видели на карте. А на возвышении стоял… 
– Наполеон хренов, – с отвращением пробормотал рядом Старк. 
– Не выражаться. (Халк) 

Да, уж не только у Старка была мания к увековечиванию собственного имени для потомков. Разница в том, что Тони ограничился зданием, да и вкус у него был получше. (Старк) 

Там дальше, облепленный рептилоидами, как яблочный чупа-чупс мошками, без устали молотил руками и ногами Халк. (Романофф) 

К слову, у гномов тоже попахивало, а насколько душевнее народ! (Роджерс)

Добавлено

- Тяжело иметь дело с мужиками без шаров, да, Джо? Макс Джейсон

- Если тебя считают монстром, уже не обязательно совершать дерьмовые поступки. Все и так уверены, что я на них способен. Макс Джейсон

Мотивация - не вписывается в интерьер кажется слегка бредовой.
Макс Джейсон

От умиротворения не осталось и следа. Сейчас мне хотелось то ли сдохнуть самому, то ли кого-нибудь убить – я никак не мог определиться с предпочтениями. Генри Фейн

... наркоман, будь он хоть сто раз бывшим, - это вам не принц на белом коне. Генри Фейн

Не будь дебилом! Парой вечеров тут точно не обойдется – не тот случай. Поздравляю, ты влип! Генри Фейн

Душевный стриптиз дался мне тяжелее, чем я рассчитывал. Половину слов пришлось выталкивать из себя силой.
Генри Фейн

Есть сути, которые неразделимы. Их связь абсолютна, а по раздельности они теряют смысл. День и ночь. Жизнь и смерть. Гномы и камни. Ведущий

Да, терять любимых больно. Мужчинам-воинам особенно. В их случае, к горькой скорби примешивается вина за то, что не защитил, не уберёг, подвёл, ломая даже стойких.Танос

И вот, кто вчера был испытателем, ведомым благородной целью блага масс, завтра сам станет подопытной крысой, во власти сильного, на алтаре во благо. Кто выживет, а кто канет – решит Вселенная.
Танос

Жизнь продолжалась.
Демоны трудились.
Души корчились. (с) Моника дю Вилль

Автосалон – какое-то кафе

Хозяин салона оказался достаточно проницательным и тактичным человеком, он явно понял что-то по моему лицу (никогда не умела скрывать эмоции), но вида не подал, зато от общества родственника Джулс меня избавил. К счастью, тот, кажется, меня не узнал, и это не могло не радовать.
Я все-таки уговорилась на чашку кофе, а пока мистер Таунсенд отсутствовал, изучала документы на свой будущий автомобиль. Договор оказался довольно длинным, и когда хозяин салона вернулся, я еще дочитывала.
Он тоже начал заполнять какие-то бумаги, уточнив лишь, все ли мне понятно в договоре.
– Я правильно поняла, что техническое обслуживание будет бесплатным? – спросила я, подняв голову от документа.
– В первый год, – кивнул мистер Таунсенд, – и ещё один со скидкой, если вы будете ремонтировать автомобиль и проходить техосмотр у нас.
Секретарша принесла кофе, и я не пожалела, что согласилась – напиток пах невероятно и оказался в самом деле вкусным. Видимо, тут умеют варить настоящий кофе.
– Ваши водительские права и паспорт, пожалуйста, – улыбнулся мой визави.
– Вот, пожалуйста, – достала документы из сумочки и протянула мужчине. – Кофе в самом деле вкусный. Спасибо.
Вскоре с формальностями было покончено, и мне отдали все документы. Можно было ехать. Тепло попрощавшись с мистером Таунсендом и еще раз поблагодарив его за моего «медвежку», села в машину, и вдруг от какого-то непонятного волнения чуть не перепутала педали. Что, собственно, было переживать или бояться – я не первый раз села за руль, да и автомобиль у меня не первый (да, он немного больше того, что был в Париже, но что с этого?), и, тем не менее, потребовалось несколько секунд, чтобы побороть волнение. Я нарочито медленно положила сумочку на пассажирское сиденье, пристегнула ремень безопасности и аккуратно тронула машину с места. Да, я месяца два не сидела за рулем, но это как велосипед или плавание – навык не забывается. В самом деле через несколько минут я уже чувствовала себя в своей тарелке и была абсолютно счастлива, что купила именно эту малышку.
Немного поездив по городу абсолютно бесцельно, просто, чтобы приноровиться к ощущению себя не пешеходом, а водителем, поняла, что проголодалась и остановилась у небольшого уютного кафе. За едой снова нахлынули мысли об отце – почему-то показалось, что мне знаком интерьер этого заведения, значит, я бывала тут в детстве с родителями. Сначала думала позвонить матери, уточнить, но решила этого не делать – выслушать снова, какая я дура, абсолютно не хотелось.
Машинально отламывая кусочек от десерта, бросила взгляд на противоположную стену кафе, где висел телевизор. Звук был приглушен, но судя по всем, шла какая-то новостная передача. И вдруг на экране появился человек, очень похожий на моего отца, даже вероятнее всего это был он, но кадр быстро сменился, и больше его не показали. О чем именно шла речь, я не поняла. Подозвав официанта, попросила принести свежую газету и довольно внимательно ее просмотрела – про отца нигде не упоминалось.
Может быть, оно мне и в самом деле показалось? В конце концов, видела я его давно, можно даже сказать, очень давно, и вполне могла принять желаемое за действительное, как уже было однажды, когда я приняла за отца другого человека и испугалась. Вот и сейчас мое сердце забилось часто, словно от испуга, хотя чего бояться? Если бы с ним что-то случилось, это не прошло бы незамеченным. Все-таки отец достаточно богат и титулован, чтобы в прессе умолчали о его кончине. Значит, самое главное – он жив. Почему перестал общаться – сложно сказать, и самое сложное, наверное, встретиться с ним. Видимо, этого я и боюсь, боюсь того, что он меня не примет, не захочет общаться, что я ему не нужна, в то время, когда мне он нужен очень. Мне очень хотелось с кем-то поговорить, посоветоваться, но человека, которому я могла бы выплеснуть все свои переживания, сейчас рядом со мной не было. Его вообще не было в моей жизни – кого-то близкого, с кем можно было поговорить, не боясь быть непонятой, отвергнутой, высмеянной. Я практически одна в незнакомом и достаточно чужом городе – слишком давно и мало я тут жила, чтобы он стал для меня родным. Друзей, можно сказать, тоже нет или почти нет, так, знакомые, с которыми можно разве что парой фраз при встрече переброситься, ответив на вопрос «как дела» «ça va», улыбнуться и пойти дальше, а настоящего друга или подруги, с кем можно быть собой и поговорить по душам – нет. Впрочем, в моей жизни было всего два или три таких человека, но со всеми жизнь как-то развела, так уж вышло.
Попросив принести счет, заплатила и вышла из кафе, решив немного пройтись по магазинам. Шопинг всегда улучшал настроение, но осуществить эту идею мне не удалось: позвонил Нортроп и сообщил, что леди Кларисса вернулась в Лондон, и хочет меня видеть. Он не сказал, что немедленно, но для меня это подразумевалось, потому через пару минут я уже ехала к Атертон-хаусу.

Почему нам, девочкам, так нравятся парни в форме – не знаю, могу только сказать, что я – не исключение. Тоже вздыхаю, а порой даже хочу познакомиться, когда вижу мужчину при погонах, хотя никогда не мечтала быть подружкой военного. Впрочем, здесь наверняка есть компромиссы, – думала я, сидя в аэропорту Барселоны. Нет, слава Богу, я никуда не летела, потому что не люблю и боюсь летать. Нужно было просто забрать небольшую посылочку, которая передавала моя приятельница своей бабушке, моей квартирной хозяйке. Как я оказалась на этой квартире и согласилась ухаживать за пожилой синьорой Марией, это совсем другая история. Меня все устраивало – старушка была не капризной, я могла спокойно работать, да и два месяца – не такой большой срок.
Нужный мне самолет задерживался, и, чтобы скоротать ожидание, я решила выпить кофе с пирожным. Сев за столик, сделала заказ, потом откинувшись на спинку мягкого диванчика, огляделась и… пропала. Эх, ну почему я не пошла работать стюардессой? Мне бы очень пошла форма. А какие красивые парни эти летчики, прямо как на подбор. Один мне особенно приглянулся – высокий, крепкий (явно ходит в зал), темноволосый. Он разговаривал с каким-то другим летчиком, и я сильно пожалела, что темные очки скрывают глаза – захотелось узнать, какого они цвета, а может быть, даже провести рукой по его щеке с модной легкой небритостью, которая будет приятно колоть кончики моих пальцев…
– Раф, – окликнул его кто-то. Интересно, какое у этого парня полное имя? – едва успела подумать, но тут объявили о том, что приземлился наконец нужный мне самолет. Я отвлеклась, а когда снова посмотрела в сторону незнакомого мне Рафа, его уже там не было… Жаль…

Атертон Хаус

Встретив у ворот Атертон Хауса Эдварда, была рада тому, что он решил проводить меня к леди Клариссе. Не то чтобы я ее боялась, но в компании ее внука чувствовала себя намного увереннее. Правда, он тут же поспешил ретироваться, но к моменту его ухода я уже справилась с волнением, к тому же пожилая дама была явно доброжелательно ко мне настроена.
– Здравствуйте, мисс Ратерфорд, присаживайтесь. Чаю? – спросила леди Кларисса, когда Эдвард ушел. Потом позвонила в колокольчик и попросила принести чаю. – В это время года я нахожу Лондон невероятно пыльным и душным. Надеюсь, что у вас сложилось более благоприятное впечатление о столице Великобритании после стольких лет жизни в Париже.
Лакей вошел в гостиную и поставил на столик поднос с чаем и пирожными.
– Благодарю, Ваша светлость, – улыбнулась я, садясь в кресло. – А насчет Лондона даже не знаю, что ответить. Я пока мало что посмотрела, и мало где была, но по первым впечатлениям могу сказать, что мне здесь достаточно уютно, – я села в предложенное кресло. – Становится уютно, можно так сказать. Я бы хотела полюбить этот город так же, как люблю Париж.
Герцогиня легким наклоном головы отпустила лакея и сама разлила чай по чашкам, одну из которых передала мне.
– Я думаю, что Лондон не настолько романтичный и красивый город, как Париж, но и у него есть прекрасные стороны. – Её светлость слегка улыбнулась, и пригубила чашку с чаем. – Бенджамин рассказывал, что вы с отличием окончили Сорбонну.
– Я закончила бакалавриат в Новой Сорбонне по общему и сравнительному литературоведению и магистратуру по журналистике, потом стажировалась в Америке, немного писала статьи, редактировала мемуары, – я замолчала и посмотрела на леди, показывая, что больше мне, в общем, нечего сказать.
– Расскажите мне немного о своей работе над мемуарами, пожалуйста, – герцогиня Атертон слегка пригубила чай, внимательно посмотрев на меня.
Вопрос заставил меня задуматься – у меня не было определенного метода работы, каждый раз все шилось на живую нитку – многое зависело от автора: что он хотел написать, насколько был разговорчив и умел говорить, как относился к правкам собственного текста. Как это рассказать в нескольких словах?
– Обычно мы начинаем с разговора, – решила я попытаться объяснить. – Хотя, бывает, что у человека уже есть какие-то собственные наработки, тогда – с них. Но разговоры очень важны, я стараюсь услышать собеседника, понять, что он хочет донести своим текстом. – Теперь и я отпила чаю и аккуратно поставила чайную пару на стол. – Тут важно все – рассказы, фотографии, интересы автора, его стиль. Главное, чтобы текст был авторский, а не мой. Я лишь слегка его обрабатываю, как ювелир ограняет камни, чтобы показать их миру во всей красе. Каждый раз это происходит по-разному. Как нет двух одинаковых людей, так нет и одинакового подхода к мемуарам. – Я перевела дух и спросила, – Ваша светлость, что бы вы хотели рассказать и главное – для кого? Для широкой публики или для своей семьи?
Герцогиня улыбнулась и передала мне семейный альбом, который положила на край стола, когда принесли чай.

– Для меня главное в этой жизни – моя семья. Она дает мне силы жить и радоваться жизни. Мои дети, внуки, правнуки – это моя опора и надежда, – наклонившись, пожилая леди открыла первую страницу альбома. С пожелтевшей от времени фотографии на меня смотрели молодые мужчина и женщина, в их глазах светилось счастье. – Это я и мой покойный муж в день нашей свадьбы. В тот день я знала, что счастливо проживу свои годы в браке. Мои мемуары не для широкой публики, а только для моей семьи. Я хочу, чтобы мои внуки задумались над тем, что они теряют, убегая от уз брака.
– Это очень хорошо, – кивнула я, осторожно перелистнув страницу, – тогда текст может быть намного более личным, а это куда интереснее для читателей, – и только сказав эту фразу, почувствовала некоторую неловкость, поскольку мне же придется писать, можно сказать, о личной жизни герцогини Атертон. Наверное, стоит успокоить ее относительно безопасности такого рода откровений. – Я понимаю, что текст будет достаточно личным, могу уверить вас, что хорошо воспитана, и несмотря на журналистское прошлое и настоящее, с желтой прессой не сотрудничаю. – Подняв глаза от альбома, посмотрела на леди Клариссу, не зная, что еще говорить в подобной ситуации. Все отредактированные мной до этого момента мемуары писались исключительно на публику.
– Мой внук говорил, что я могу вам доверять. Я склонна ему верить, – герцогиня положила ладонь на мою руку и слегка сжала. – Но на сегодня довольно разговоров о работе. Завтра я уезжаю в Уэйкфилд Парк, приглашаю вас присоединиться.
– Буду рада принять ваше приглашение, – ответила, постаравшись, чтобы голос не выдал, насколько я растрогана жестом пожилой леди.
– Думаю, что мы с вами подружимся, – герцогиня, поставила чашку с чаем на поднос, – учитывая тот факт, что когда-то мы с вашей бабушкой графиней Ратерфорд были подругами. Вы очень на нее похожи, – Её светлость, поднялась с дивана. – Эта духота меня убивает, я пожалуй, пойду отдохну.
Быстро подобрав челюсть с пола, я тоже встала и проводила взглядом выходящую из комнаты леди. Мне и в голову не приходило, что леди Кларисса была знакома с моей второй бабушкой, матерью отца, да, наверняка, и с ним самим. Вдовствующая графиня Ратерфорд умерла, когда мы еще жили в Лондоне, я совсем ее не помнила и абсолютно не предполагала, что мы похожи. Впрочем, чему я удивляюсь, мир аристократов достаточно тесен.

До завтра времени было достаточно, и я все-таки решила устроить себе небольшую прогулку по магазинам. Не то чтобы требовалось что-то конкретное, просто погулять, слишком насыщенной оказалась первая половина дня.
Медленно прохаживаюсь от бутика к бутику, перебираю вещи, что-то меряю, даже покупаю пару премиленьких футболок, задорную шляпку и сандалии, потом пью кофе в небольшом кафе тут же в Торговом центре и отправляюсь в Атертон Хаус.
С одной стороны, мне очень не хочется уезжать из Лондона, с другой – не так далеко этот Уэйкфилд Парк, тем более что я на колесах. Зато сколько простора для вопросов – если леди Кларисса была дружна с моей бабушкой, наверняка, она хорошо знает отца, была на его свадьбе, возможно, они и сейчас общаются. Во всяком случае, что-то я однозначно смогу узнать, не сразу, конечно, сначала, как она правильно заметила, нам стоит подружиться…

Между, с Рождеством

Констанс, спасибо за шапочку, наконец-то я ее надела.

А поздравить с праздником я хочу Генри

игрушку забыла, уже несу

Внезапно хочу поздравить тебя, можно? *Подходит к стоящему под омелой Джеймсу и, встав на цыпочки, целует в его щеку"

Джеймс, если традиция хорошая, почему нет?

Моника, спасибо огромное за олененка, он очень милый, мне понравилась зарисовка, такая яркая и теплая.

Забывчивость была бы даром богов, если бы можно было забывать по желанию. (с)

С какого возраста человек помнит себя отчетливо? С трех, пяти? Наверное, не раньше. Во всяком случае, так всегда говорила бабушка, уверявшая, что я не могу помнить. А я помню, и достаточно отчетливо – руки отца, как он брал меня осторожно и ходил по гостиной, улыбаясь. Улыбку эту его помню и усы, которыми он меня слегка колол. И все рассказывал, как будет здорово, когда я начну ходить – мы будем вместе гулять в саду. Значит, мне тогда было около года. Можно было бы сказать, что я не сама это помню, а по рассказам бабушки или матери, но вот только ни одна из них про отца мне не рассказывала, только не мама.
Еще помню качели в саду, и папа раскачивал меня, я смеялась, а моя гувернантка испуганно ойкала, когда качели взмывали слишком высоко вверх. Интересно – где это было? качели помню хорошо, а место – совсем нет. Последнее, что помню, как мы катались на лодке, и папа сам греб веслами, хотя мама фыркала и говорила «ce n'est pas comme il faut», а потом мы сидели на пригорке прямо на траве, если сэндвичи и пили лимонад. Я все время снимала шляпку, потому что она мне мешала, а папа строго велел ее надеть, чтобы не напекло голову. Как бы мне хотелось вернуться в это беззаботное детство, которое так быстро пролетело. Тогда казалось, что так будет всегда, и я не особо ценила эти мгновения, проведенные с отцом. Но разве могла я думать на той летней прогулке, что она будет последней – не пройдет и недели, как поезд унесет нас с мамой в Париж, и отца я больше не увижу. Если бы мне кто-то сказал тогда, что так случится, я бы высмеяла его – что за глупые шутки – но, наверное, запомнила бы гораздо больше таких вот моментов – с папой.
А так получилось, что у меня совсем мало воспоминаний, практически ни одной фотографии, и куча комплексов на тему, что со мной не так, почему он перестал общаться.
Возможно, стоило откровенно поговорить с мамой перед отъездом – кто знает, что там произошло, вдруг это меня вообще не касалось, просто они пообщались, и решили, вернее, мама решила, что для меня будет лучше, как она когда-то решила свой развод и отъезд, не оставив мне выбора. Да и кто стал бы спрашивать пятилетнего ребенка? Впрочем, мама и потом мало интересовалась моим мнением и моими желаниями, и я до сих пор не особо умею давать ей отпор, иногда просто теряюсь и умолкаю, и если хочу сделать по-своему, исчезаю с ее поля зрения. Так проще для всех.
Да, я взрослая и самостоятельная, и уже давно, но где-то глубоко внутри живет маленький ребенок, которого лишили нормальной семьи и детства, до которого никому особо не было дела. И вот эта детская недолюбленность частенько выходит мне боком. Сейчас я уже почти научилась с этим справляться, но вот именно почти…
Делая что-то или покупая какую-то вещь, я продолжаю думать о том – понравится ли это отцу, когда писала книгу, надеялась, что мама оценит и поймет, что я чего-то добилась в жизни. Мне так нужна их оценка, хорошая оценка, того, что я делаю, их любовь – обоих (да, и любовь матери тоже важна, несмотря на всю сложность наших отношений), так хочется, чтобы они гордились мной.
Маленькая девочка Флер, нежный цветок, живущий где-то глубоко внутри меня, как же тебе больно и сложно, и как все запутано в этом мире – каждое слово тянет за собой другое, один поступок – другой, и не всегда от нас зависит, что и как будет дальше в нашей жизни. А бывает, что мы становимся судьями или разрушителями чужих судеб, пусть и невольно, совершенно не думая об этом…
Когда я училась в колледже, дружила с парнем. Мы были знакомы, можно сказать, почти с детства, и я с ним именно дружила. Он был мои пажом, приятелем: решал задачи по математике, носил тяжелую сумку, учил ездить на лошади, мопеде, а потом и на машине, с ним я могла пойти в кино, если было не с кем, ему же изливала душу, если была такая необходимость. А потом я уехала в Штаты учиться и работать, меня закружила совсем иная жизнь, и я почти перестала отвечать на письма Поля и беседовать с ним по скайпу. Я просто о нем забыла, отложила, как одежду, из которой выросла, а он не забыл. И в один непрекрасный для меня момент он появился в квартире, которую я снимала в Лос-Анджелесе. Непрекрасный потому что я тогда была не одна и переживала один из самых головокружительных романов своей юности. И вдруг звонок – в самое неподходящее время. Открываю дверь – а там Поль. Я почему-то думала, что принесли пиццу, и вышла небрежно одетая, с взъерошенными волосами, словно только что из постели. Хотя, впрочем, так оно и было. Пару минут мы смотрели друг на друга, потом удивление в его глазах сменилось отчаянием, и он понесся вниз. Хлопнула входная дверь, послышалась ругань консьержки.
На вопрос моего парня «кто это был?» просто пожала плечами, ну не говорить же, что это мое детство, в самом деле…
Через неделю бабушка написала мне, что Поль разбился в автокатастрофе.
Иногда мне кажется, что я виновата в его смерти, иногда – что это просто злой рок. Вернувшись тогда во Францию, я заказала мессу за упокой его души, положила к памятнику цветы, но мысли о моей вине все равно возвращаются. Может, стоит просто попросить у него прощения?

После разговора с леди Клариссой мы на другой день переехали в поместье, и последующие несколько месяцев слились для меня в один временной отрезок, когда каждый последующий день был похож на предыдущий, все было расписано по часам, но при этом не было скучно и неинтересно. Скучно не было прежде всего потому, что пожилая леди оказалась очень интересным собеседником, и мне нравилось писать историю ее жизни и ее семьи. В чем-то наши семьи были похожи, я имею в виду образование, воспитание, образ жизни, но леди Кларисса была намного живее и привлекательная, чем моя бабушка по отцу, и намного более леди, если так можно выразиться, чем моя бабушка по матери.
Каждый день с понедельника по среду после завтрака мы уединялись в кабинете и разговаривали, естественно, под диктофон. Параллельно я делала какие-то пометки, задавала вопросы. Днем непременно гуляли – или по саду Уэйкфилд Парка, или выезжая куда-то не очень далеко. На прогулках ее светлость чаще всего была погружена в свои мысли, а я слушала музыку, воткнув в ухо один наушник телефона, чтобы услышать. Если леди Кларисса решит что-то мне сказать.
После чая мы тоже проводили время вместе, рассматривая фотографии и беседуя, но уже без диктофона. По четвергам я расшифровывала записи, а в пятницу были «чтения вслух» – я зачитывала готовые куски, а ее светлость делала замечания и уточнения. Выходные были в моем полном распоряжении, и я изучала Лондон и его окрестности.
В ноябре мы уехали в Шотландию и почти месяц провели в Сатерленд Хаузе. Там мы намного меньше занимались книгой, и часто я целыми днями гуляла, что было мне только на руку – я впервые оказалась в Шотландии, и она покорила мое воображение. Вообще, во время этой поездки у меня создалось впечатление, что леди Кларисса остыла к своей книге, но не бросала это занятие в силу привычки доводить все до конца. В этом она была похожа на обеих моих бабушек.
В декабре мы вернулись в Уэйкфилд Парк, и снова стали жить по графику. В выходные я снова была предоставлена сама себе, и в один из дней решила посетить предрождественскую ярмарку.
Парень с кофе вылетел под колеса моего «медвежонка» столь неожиданно. Что я впервые за много лет растерялась настолько, что выскочив из авто, начала мешать английские и французские слова – такого со мной не было со времени дурацкого прыжка в горное озеро, когда я тоже очень испугалась.
Хорошо, что он практические не пострадал, да и виноват был сам, что сразу и признал, но согласитесь, не каждый день под вашу машину бросается мужчина, и это может капитально вывести из равновесия. Настолько капитально, что я даже позволила ему меня сначала встряхнуть, потом обнять, и назвалась не Нэнси, а Флер. Почему это взбрело мне в голову, не знаю. Встряска или объятия помогли – я несколько успокоилась, но вести машину еще была не в состоянии, поэтому парень взял дело в свои руки и даже попытался шутить, что я должна ему кофе. Я бы от кофе тоже не отказалась, а не будь за рулем – от чего-нибудь покрепче.
Примерно через четверть часа мы с Авраамом – так представился мужчина, ехали куда-то с корзинкой для пикника, из которой вкусно пахло кофе и свежей сдобой. Я уже не так сильно волновалась и даже пыталась шутить, предположив, что он хочет меня похитить.
Оказалось, что мой спутник совсем недавно приехал в Лондон. Как он сказал – был в длительной командировке, а сейчас вернулся. Интересно, где он был на самом деле? Вопрос, наверное, читался на моем лице, но задавать его я не стала, чтобы не показаться излишне любопытной и невоспитанной. Хватит уже того, что кудахтала как курица, когда обнаружила его почти под колесами моего авто.
Я просто мило улыбнулась, и мы продолжили пусть, как оказалось, к Парламентскому Холму. По дороге от стоянки я тоже немного рассказала о себе, хотя, он и так догадался, что я наполовину француженка – это было несложно.
Усевшись на скамейку, попивая кофе и поглощая сэндвичи и пирожные, разговорились.
– Когда я была маленькой. Кажется, совсем в другой жизни, мы с отцом однажды тоже устроили тут пикник и запускали воздушного змея, – я улыбнулась, не рассказав Аврааму, что папа просто держал меня за руку, а змея запускал его водитель, имени которого моя память не сохранила, да и пикник накрывал слуга. – Вскоре после этого мы уехали во Францию. Я очень скучала по отцу и радовалась, когда получала от него весточку, а потом он как-то пропал, и мне понадобилось время, чтобы понять, что я хочу его видеть. И вот я здесь. Вопрос в другом – захочет ли он увидеть меня.
– А кто ваш отец, возможно, я его знаю, – уточнил мой визави.
– Да, его имя безусловно вам знакомо – его зовут сэр Гарольд Бинг, граф Ратерфорд, а мое второе имя Нэнси Ратерфорд. Во Франции я Флер, а тут Нэнси, Лефевр – фамилия матери. Можете называть меня любым, – я подняла стаканчик кофе, словно салютуя им, и снова улыбнулась. Свежий воздух и вкусная еда привели мою нервную систему в полный порядок, пожалуй, я даже могла бы уже сесть за руль.
Авраам тоже немного рассказал о себе – у него, оказалось, есть маленький сын, которого он давно не видел и соскучился, и жена, которая то ли успела развестись с ним из-за долгого отсутствия или сейчас разводится. Я не уловила этот нюанс. Он же вроде как хочет вернуть все обратно, во всяком случае – общение с сыном уж точно.
– Я верю, что у вас все наладится, – я слегка погладила его лежащую на скамейке руку, успокаивая. Не могу сказать, что верила в это на все сто процентов, но мужчина был мне чисто по-человечески симпатичен, и хотелось, чтобы у него все было хорошо. Ну, насколько это возможно в его ситуации.
Он не остался в долгу и предложил мне помощь с отцом.
– Каким образом? – я удивленно подняла одну бровь. Потому что реально не понимала, как он может мне помочь, если я и сама не знала, как поступить и что делать.
– С помощью профессиональных сыщиков. Не сомневайтесь, они мастера своего дела и с лёгкостью проникают в любые сферы. Детективное агентство «Лунный свет» к вашим услугам, – он театрально провел рукой, словно снял шляпу, а я рассмеялась.
– Прямо как в кино?
– Практически, – улыбнулся и Авраам.
– Спасибо, я подумаю, – допив кофе, поставила стаканчик на скамейку и посмотрела на часы. – Уже почти четыре, наверное, нам пора. Спасибо за кофе и беседу. Куда вас подвезти?
– Уверены, что сможете сесть за руль? – уточнил он, я кивнула.
 
Высадив Авраама у гостиницы, я все-таки поехала на ярмарку и пару часов потратила на покупку рождественских подарков. Подумав, я купила презенты и для мамы с бабушкой, а так же трубку для отца, хоть и не знала, курит ли он до сих пор или уже давно бросил. В одном из магазинчиков мне попалась ручка с золотым пером, уверена, одному журналисту она понравится.
Выпив глинтвейна с имбирным пряником, я направилась в Уэйкфилд Парк, намереваясь поговорить с леди Клариссой о моей бабушке и ее семье. Наступающий Сочельник – самое время для воспоминаний о прошлом.
Я уже ушла с ярмарки и подходила к оставленной на парковке машине, когда позвонила Моник, подруга, с которой я училась в колледже. Девица абсолютно безбашенная, в чьей голове всегда была куча совершенно невозможных идей, и попросила купить ей на ярмарке игрушечного оленя. Пока я соображала, где достать эту вещицу, она буквально приплыла ко мне в руки – милая девушка протянула мне игрушку и поздравила с Рождеством. Бывают же чудеса на свете! Это еще больше уверило меня в том, что надо поговорить с леди Клариссой о моей семье. Пусть и для меня случится рождественское чудо.

Всем хорошей пятницы
Шикарный выпуск "Пульса" и замечательные Валентинки.

Джереми с Днем Рождения

Лондон-Париж-Лондон
 
Когда мы сильно привязываемся к вещам и к людям,
то разве не уходит вместе с ними какая-то частица нас, когда уходят они?
Ричард Бах
 
 
Иногда происходят события, которые меняют если не всю нашу жизнь, то, во всяком случае, планы на ближайшее время. Я собиралась провести рождественские и новогодние праздники в Уэйкфилд Парке, тем более что к Ее Светлости должны были приехать гости, а на Святках намечалась пара благотворительных вечеров, куда она намеревалась пойти, и где я предполагала увидеть и отца, но в сочельник утром мне позвонила мама.
– Здравствуй, Флер, – ее голос был каким-то странным, это чувствовалось даже в приветствии.
– Привет, мам, что случилось? – решила я спросить сразу же.
– Франсин. Она в больнице, и… – в трубке послышался плач.
Франсин звали мою бабушку, а мама никогда не плакала, во всяком случае, я не видела ее плачущей ни разу, она всегда умела держать лицо.
– Я. Я приеду, постараюсь, все будет хорошо, – единственное, что могла сказать и повесила трубку, потому что утешить по телефону все равно не могла, а слушать плач матери было невыносимо.
Я тут же прошла к леди Клариссе и попросила разрешения уехать на какое-то время. Потому что заболела бабушка и. суда по реакции мамы, все очень плохо. Ее Светлость отпустила меня без разговоров, разрешив пробыть дома, сколько необходимо, и уже через несколько часов я выходила из аэропорта Шарл-де-Голль.
 
 
Мама была дома в совершенно разобранном состоянии. Такой я ее никогда не видела.
– Хорошо, что ты здесь, боюсь быть одна, – фраза, которой она меня встретила, тоже не вязалась в моей голове с образом матери, но, не знаю, как бы я себя вела на ее месте.
Утром я поехала в больницу к бабушке, поехала одна, решив, что так будет спокойнее. Она лежала в отдельно палате, рядом – сиделка, но никаких мониторов или капельниц, да и выглядела бабушка не так уж плохо. Да, она была несколько бледнее обычного, но улыбалась мне и говорила нормальным голосом, мы даже немного походили с ней под руку по коридору. Она была слаба, как люди после тяжелой и долгой болезни, но я не понимала, почему мама так расстроена, пока не поговорила с врачом.
Его вердикт был краток и безжалостен. Рак, последняя стадия, осталось неделя, может быть, две. У бабушки уже сильные боли, дважды в день ей колют морфин, и этого едва хватает, возможно, скоро придется делать уколы чаще.
Выйдя на улицу, я пошла куда глаза глядят, надо было прийти в себя, иначе я тоже расплачусь как мама, и а это совсем нездорово. Кто-то из нас должен оставаться сильным, и в этот раз, похоже, моя очередь.
Не знаю, сколько я бродила по Парижу, и как меня занесло на Монмартр, а там – в храм Святого Петра, но неожиданно обретя себя на скамейке перед алтарем, я взяла в руки молитвенник, лежавший рядом, и начала читать молитвы, не особо возможно, вникая в их смысл (никогда не была и не считала себя верующей), но мне стало немного легче. Потом я просто сидела и своими словами просила Деву Марию нет, не здоровья бабушке – в чудеса я не верила, а доктор надежды не оставил – а какого-то спокойствия матери что ли. Я понимала, что останусь здесь до ухода Франсин и еще какое-то время, но это не может быть очень долго. В то же время такую, как я ее застала, маму нельзя оставить одну. В голову пришла мысль обо всех ее мужчинах, которые, похоже, куда-то испарились, как только маме потребовалась реальная помощь и поддержка, но не мое дело было их судить или обвинять.
 
Сочельник, Рождество, Святки – все это как-то прошло мимо меня в ежедневных поездках в больницу иногда с мамой, но чаще в одиночестве. Иногда со мной ездила Моник, а где-то под Новый год она просто поселилась у нас, за что я ей была безумно благодарна.
С бабушкой мы много говорили о детстве, о ее жизни – она очень хорошо помнила все, что было когда-то, но путала современные события и даты, а в конце уже называла меня именем матери, а ее – моим.
Она тихо ушла ночью в самом начале января…
К сожалению, с ней была только сиделка, мы с мамой и Моник приехали утром.
 
Заупокойная месса, похороны, поминки – все прошло как в тумане. Я что-то говорила, делала, ела, пила, принимала соболезнования, с кем-то общалась, давала объявление в газету, общалась с нотариусом. Было странное ощущение, что бабушка куда-то уехала, и потом, когда-нибудь я непременно встречусь с ней – вероятно, мой мозг так оберегал меня от горя, не знаю…
 
Я прожила в Париже до конца января, хотя, наверное, могла уехать и раньше – на третий день после похорон мама уехала в клуб с очередным кавалером, и потом почти каждый вечер возвращалась домой навеселе, если не ночевала где-то. Я пыталась поговорить с ней по душам, но она не желала этих разговоров, отвечая, что я ее не понимаю, и так ей легче пережить горе. Мне не хотелось судить и осуждать, но и уехать, оставить ее я как-то не могла, пока она вдруг не заявила, что улетает в Ниццу и собирается жить там. Меня удивил этот порыв, но что я могла предпринять? Да и кто стал бы меня слушать?
 
Через пару дней после ее отъезда, я побывала на кладбище у бабушки, договорилась с Моник, что она будет приглядывать за нашим парижским жильем, пока мама не вернется (я почему-то была уверена, что она не задержится в Ницце очень надолго), собрала вещи и отправилась в аэропорт.
Я радовалась возвращению в Лондон, в то же время понимая, что часть меня остается в Париже, и я буду часто туда возвращаться если не к матери, то к бабушке. Она очень любила меня, и я пока не смирилась с ее уходом, не приняла его, он был слишком неожиданным. Я была рада, что смогла побыть с ней последние дни, но этого было так мало. Я сидела в самолете, отвернувшись к иллюминатору, и тихо плакала, радуясь тому, что место рядом со мной свободно, и никто не видит моего состояния…

Дорогие мужчины, спасибо за прекрасный праздник.
В силу обстоятельств только что смогла добраться и все прочесть-посмотреть.
Выпуски журналов, коллажи, видео - это очень здорово.
Мистер де Гальварра, благодарю за зарисовку, я не всегда грустная, чаще улыбаюсь.
Спасибо за чудесное новое платье, мне очень нравится.
Когда за окном серый сумрак, и ты сама лежишь в постели, такие праздники - маленькие радости, которые поднимают настроение.