Карта ролевой игры "Гарри Поттер"

О, да. Возвращение профессора Снейпа. Смотрите в колдотеатрах новый фильм ужасов.
Наблюдая как вместо сонного, растерянного и немного забавного (это я о Снейпе сейчас говорю?) этот человек превращается в мрачного, угрюмого и бесчувственного профессора зельеварения, я убедился, что его не зря считают пугающим, скользким… тем, с кем ты не захочешь иметь дело. Вспомнилась маггловская поговорка. Действительно, профессор Снейп безобиден, только когда спит зубами к стенке. Хотя и то не факт. Мало ли, какие фокусы у него припасены в рукаве.
Осмотрев поднимающуюся с кровати фигуру (да, я бегло осматривал, а не внимательно разглядывал), я выяснил, что рукавов у него не наблюдается, как и любой другой одежды выше пояса. Ну хоть штаны он застегнул со вчерашнего дня, и на том спасибо! Конечно, убрать в комнате он не догадался. Может, ему нравится то, о чем напоминают все эти вещи? Меня же бросало в жар от одной мысли о том, чем мы занимались. Я одновременно и хотел это знать, и не хотел. Боялся, сам пока не понимая, чего именно. Стыда за себя или разочарования в нем? Человеке, который был всегда для меня примером для подражания.

Кто ты? Я тебя совсем не знаю. Я узнаю эту маску надменного профессора и жестокого декана Слизерина. Но ведь это всего лишь маска. Мы с Драко всегда знали, какой вы на самом деле. Там, внутри. Под этой неприятной, отталкивающей личиной безразличия и презрения ко всем кроме себя. Вот только личиной ли? Теперь я уже не уверен, где правда, а где ложь.
Я следил за каждым его движением. Снейп вскинул голову, так что спутанные волосы рассыпались по шее и плечам, пошарил босыми ступнями возле кровати, но так и не нашел ни ботинок, ни тапочек, произвел еще множество мелких движений, но так и не взглянул на меня.
Вот значит как! Я для вас теперь пустое место? Не стою даже того, чтобы смотреть на меня, когда вы ко мне обращаетесь? Колючая обида терновым кустом оплела что-то в груди, не давая дышать. Ненавижу. Ненавижу тебя, и это твое поведение, будто ничего не случилось. Это ты соблазнял в своей спальне ученика вверенного тебе факультета! Тебя должна мучить совесть! Так почему ты ведешь себя так, будто это я сделал что-то постыдное и недостойное? Салазар, а что если я и правда это сделал?

Я сжал руки в кулаки, глядя, как высокая, жилистая фигура скрывается за дверью в ванную. Где ваша хваленая логика? Неужели не ясно, что будь мне нужны только вещи, я и не стал бы вас будить? О да, я дождусь вас и вашего дурацкого разговора! И посмотрим, что вы мне скажете в свое оправдание!
Схватив сумку, я расстегнул молнию. Дракон-дневник тут же вылетел наружу, начав верещать о выдуманных им якобы моих неприличных планах на выходные, которые в основном касались профессора Снейпа. Найдя палочку, я быстро расколдовал зверя, снова превратив в книгу, которая шлепнулась посреди стола зельевара, разбив несколько склянок с ингридиентами для снадобий. Что-то вспыхнуло, зашипело, и я закашлялся, вдохнув едкие пары, когда подошел слишком близко, пытаясь забрать ежедневник. Несколько взмахов палочкой, и колбы и пробирки снова стали целыми, хотя теперь и пустыми. Надеюсь, он не заметит. Обнаружив тут же на столе свой ремень, я взял его и быстро сунул в сумку. Повезло, что у Снейпа в ванной льется вода, и скорее всего он не слышал вопли книжки и звук разбивающегося стекла. Подобрав рубашку, я сунул ее вместе с носками к уже убранному ремню, и принялся искать запонки, чуть ли не ползая по полу.
Мерлин, волшебник ты или кто?
- Акцио, запонки, - раздраженно выпалил я, поднимаясь с ковра, но ничего не произошло. После нескольких повторений я осознал, что в тот день на мне не было запонок. Обычная рубашка с пуговицами. Чертыхаясь, я направился к кровати, чтобы подобрать последний предмет своей одежды – мантию. Секундное замешательство, и я принялся обшаривать карманы. Ее нет. Он ее нашел. Интересно, он понял, что это такое?
Набив сумку, и без того полную учебников, еще и одеждой, я поставил ее возле двери, чтобы ничего не забыть. Чтобы не было повода сюда вернуться. Я должен выяснить все сразу, а потом уйти, не оборачиваясь. Виноват он, а не я. Тогда почему меня трясет от страха?
Увидев на столике почти пустую бутылку коньяка, я, не раздумывая, подошел и сделал глоток из горла. Горькая жидкость огнем прокатилась по пищеводу, оставляя на языке привкус миндаля. И тут же я услышал звук открывающегося замка на двери. Рванув к столу, я сел в кресло, приняв самую небрежную и расслабленную позу, хотя внутри меня сковал страх, как ледяная корка покрывает поздней осенью хогвартское озеро. Хотя, теперь от озера осталось лишь одно воспоминание. А мне сейчас нужны совсем другие воспоминания…
Выйдя из ванной, Снейп направился к шкафу, снова не посмотрев на меня. Бинты пропитались водой, смешанной с мазью и кровью. Захотелось предложить свою помощь, обработать, перевязать, но я подавил в себе это желание, заставив вспомнить его презрительное отношение ко мне. Хочешь обращаться со мной как с пустым местом? Отлично! Тогда помогай себе сам! Жгучая злость добавилась к обиде, образуя взрывоопасную смесь.
Надев белоснежную рубашку (и чего это он так долго воевал с пуговицами? Неужели, волнуется? Идиот, конечно нет, у него просто рука болит), а потом идеально черную мантию, профессор сел за стол напротив меня. Открыв ящик, он достал что-то и запустил в моем направлении. Проскользив по столешнице с неприятным скрежещущим звуком, неизвестный предмет оказался зажатым в моей вовремя подставленной ладони.

Снейп наконец-то посмотрел на меня, отчего на губах появилась неприятная улыбка. Да, знаю, что выгляжу нагло, что много себе позволяю. Но такова моя защитная реакция. Ухмыляться, презрительно выгнув бровь – все, что я могу, когда к горлу подступает ком, а на глазах уже готовы появиться слезы.
Даже не разжав кулак, я понял, что там брошь. Подкинув вверх, я элегантным движением поймал ее и припечатал к столу, как делают, когда бросают на спор монетку. Интересно, это орел или решка?
- Это предмет дамской бижутерии, - все с той же ухмылкой выдал я, не отводя взгляда. – И по совместительству подарок одного моего «друга». Помните, когда мы с вами пили чай, я позволил себе проявить чрезмерную откровенность, рассказав, что ко мне проявляют повышенный интерес неожиданные люди. Лишь вчера поздно вечером я узнал, что эта брошь – сильнейший приворотный артефакт для того, кто его носит. Надо мной забавно пошутили, наблюдая, как я принимаю сомнительные ухаживания. – На лице Снейпа не дрогнул ни один мускул. – Надо же, вам тоже это не кажется забавным. Вот и я не сильно смеялся. Мне кажется забавным другое: как вы, сильнейший колдун, не почувствовали магию этого артефакта, не увидели нити силы. Почему-то мне представляется возможным, что вы их заметили. И как умнейший человек, услышав мои признания, смогли сложить два и два и сделать выводы. – По виску Снейпа медленно стекла капелька воды. Неужели вспотел от волнения? Да нет, просто не насухо вытер голову). Я продолжил развивать свою бредовую теорию, сам не веря ни одному своему слову, хотя и выдавал их спокойным уверенным голосом. - И как прирожденный экспериментатор с пытливым умом вы могли захотеть проверить, как эта вещица работает. Только вот не ясно, что случилось? Не смогли вовремя остановиться? Вас впервые подвел ваш трезвый ум и холодный расчет, или такое уже случалось раньше?
Как вы учили меня, профессор. Лучшая защита – нападение. Медленно переворачивая в пальцах брошь, я ждал ответа Снейпа, не сводя с него глаз. Пусть теперь он оправдывается.

Переворачиваю безделушку в руке, перебирая пальцами острые грани мелких камешков, беспорядочно разбросанных по золотым крыльям. Дорогая, красивая, но все же подделка. Не настоящая бабочка, и ей никогда не летать. Так и наше показное, надуманное, казавшееся таким глубоким доверие и взаимопонимание. Я позволил себе настолько сильно поверить в наши со Снейпом особые отношения, что не стеснялся демонстрировать их на публике. Многие догадались, что нас связывают прочные узы. Кто-то завидовал, что у меня есть такой наставник, кто-то смеялся, но все знали, что эта связь есть. А на самом деле, это просто красивая с виду, вычурная, но ничего не стоящая фальшивка. А я как дурак заплатил за нее местом в своем сердце, частичкой души. И продолжаю платить – болью, раскаянием и минутами своего позора.
Голос Снейпа, такой холодный, как горный водопад, обрушивается без предупреждения, ломая хрупкую дамбу защиты. Хоть я и ждал ответа, он оказался неожиданным. Хуже обвинений ранят только справедливые обвинения. И правда, как я мог довериться Нотту? Глупость. Наивность. Детская доверчивость. Да, Снейп прав, от первого до последнего слова. Но неужели он не видит, что сейчас мне нужна поддержка, а критика, тем более заслуженная, и тем более от него, режет без ножа.
Я не заметил, когда застежка расстегнулась. Только почувствовал, как острая игла впивается в ладонь. Но это было ничто по сравнению с тем, как каждое его слово врезалось в мозг, отпечатываясь там, как на коре дерева остаются высеченные ножом надписи. И такие шрамы не скоро зарастут. Может быть, пройдут годы, прежде чем эти слова сотрутся из моей памяти.
Хочется презрительно ухмыльнуться, но нет сил даже на это. Только наблюдаю за тем, как движутся его тонкие губы, выдавая звуки, складывающиеся в эти отвратительные и до зубовного скрежета истинные слова. Да, конечно, сила и женщины. Это все, что интересует меня. Я такой же, как и другие слизеринцы: поверхностный, алчный, амбициозный, похотливый… Дальше самому противно продолжать. Мелькает издевательская мысль попросить об этом профессора, но я гоню ее прочь вместе с другими мыслями. Не хочу ни о чем думать. Не хочу видеть его, надменного, ненавидящего и презирающего. Не хочу слышать эти фразы, полные яда. Это больнее, чем вся физическая боль, которую я пережил за свою жизнь. Лучше бы меня снова приложили об стену Пожиратели Смерти, как тогда, в Хогсмиде. Забытье, беспамятство и отключка сейчас кажутся мне настоящим блаженством.
Конечно, дамское колечко. Вам не обязательно видеть, чтобы знать. Да, я уже не первый раз попался в ловушку с артефактом. Да, я не учусь на своих ошибках. Я глупец, пора признать это. И почему-то мне наплевать. Не хочется спорить, с пеной у рта доказывая, что это не так. Гораздо проще признать это, и расписаться в собственном ничтожестве, если таким тебя считает он, человек, мнению которого ты привык верить, не задумываясь. И эта принятая с детства установка срабатывает. Если Снейп сказал, что ты пустое место, значит так оно и есть. Получите, и засуньте свое самомнение подальше.
Мерлин, правда ранит в миллионы раз больнее, чем металлическая игла, впившаяся в ладонь. А я все продолжаю вертеть украшение в руках, уже под столом, чтобы он не видел, как по пальцам течет кровь, перекрашивая бриллианты в рубины. Но угольки его глаз намного страшнее. Они видят насквозь, заглядывают прямо в душу. Чувствую себя обнаженным перед этим взглядом. Какую маску не надень, все без толку. Защита уже сломана, и я оставляю попытки скрыться, спрятать свои чувства. Бежать мне некуда. Я знаю, что не смогу встать – ноги уже не держат. Я словно прирос к стулу, и чувствую неизбежность расплаты. Мне придется выслушать все до последнего слова. Это раньше наказывали, назначая удары плетьми. Его фразы бьют больнее, рассекая что-то глубоко под кожей. Угольки это же тоже алмазы, только они способны гореть и обжигать.
Задыхаюсь от обиды, но ему все мало. Да, я обвинил его в том, что он специально все это сделал. Но неужели он не понял, что я блефовал? Я думал, он хорошо знает меня. Да, я заслужил ответные оскорбления, обвинения и даже брань. Но Мерлин, чем я заслужил правду? Нет ничего хуже, чем, сдернув покрывало самолюбия, заглянуть в кривое зеркало своей души. Все, сделанное тобой, к тебе вернется, причем в двойном размере.
О да, вы и сейчас играете роль педагога, воспитывая меня. Поверьте, этот урок я не забуду никогда. До этого дня я не умел ненавидеть. Я думал, что ненавижу Поттера и Уизли, ненавижу Грейнджер и грязнокровок вообще. Но нет, это совсем не то. Действительно, по настоящему ненавидеть, с большой буквы этого слова, можно только того, кого любишь. Того, кто пустил корни в твоем сердце, и его так просто не вырвать. Я теперь Ненавижу его. За то что он есть. И за то, что его больше нет. Такого, каким он всегда был. После того, как я выйду в эту дверь, я больше никогда не вернусь сюда. И вместе с этой комнатой мне суждено покинуть мой маленький хрупкий мир. Детство кончилось, и пора взрослеть. Вот он, настоящий урок взрослой жизни от бывшего Пожирателя смерти, человека без души и с каменным сердцем. Вот так разбиваются розовые очки - на тысячи осколков с острыми гранями, на множество идеально заточенных лезвий боли, разочарования и страха.
Мне кажется, что я и сам проклят. И вы тоже. Будьте прокляты. И тот день, когда я встретил вас. И тот миг, когда я решил вам помочь и проводить до подземелий. Все к черту, все, ничего нет, только боль.
Неожиданный переход с «вы» на «ты», как напоминание о тех отношениях, которые между нами были раньше, по крайней мере, мне казалось, что были, и которых теперь не вернуть. Отличный тактический ход. Собственное имя, произнесенное с таким презрением вместо привычного тепла - последний гвоздь в крышку моего гроба. Отчаянно сдерживаю подступающие слезы. Нет, я не буду плакать. Не сейчас. Не здесь. Не при нем.
Неужели он забыл, что я говорил ему? Я же рассказывал о своих чувствах к парню, еще до того, как брошь сработала. Или он решил, что я был под действием артефакта уже тогда? Думает, что весь наш разговор был фарсом? Что ж, один плюс – мои извращенные наклонности останутся тайной.
В ужасе распахиваю глаза, до конца не веря, что Снейп и правда это сказал. Я врал, когда говорил об этом. Я считал бессмысленными свои предположения. Просто пытался его задеть, обидеть, уязвить посильнее. А оказывается, это все правда?
Он полностью расслаблен, разваливается в кресле, складывая руки перед собой, чуть соприкасая кончики пальцев.
Это слово в его устах звучит как пощечина. Да, вам не обязательно говорить прямо, это и так чувствуется. Нет, для вас я не бабник. Шлюха. Искусен, это значит, что со мной были все, кому не лень. Стоит ли гордиться таким искусством? Даже холодный и бесчувственный зельевар не устоял перед таким живым воплощением разврата. Представляю, чем я мог соблазнить его, и становится так мучительно жарко, но совсем не от возбуждения, а от всеобъемлющего обжигающего стыда. Смазливая мордашка, шаловливые ручки и умелый язык – вот кто я для него. Дешевка, над которой можно и эксперимент провести. Действительно, какая мне разница – одним разом больше, одним меньше. Право, не стоит переживать.
Добровольно. Усмехаюсь в душе, но на лице не дрогнул ни один мускул. Даже на это сил нет. Ни капли энергии. Кажется, что я опустошен. Выпит до дна. Добровольно. Отличное слово. Осталось так же добровольно спрыгнуть с Астрономической башни. Интересно, какой он, поцелуй дементора? Мне уже не страшно. Только совсем чуть-чуть. Зато боли больше не будет…
Знаете, наверное, предпочел бы. Может, попробуем? Может, физическая боль сможет хоть ненадолго заглушить моральную? Да нет, эту пустоту не заполнить ничем. Теперь у меня есть своя персональная черная дыра. На месте души.
Брошка падает на пол, а я из последних сил сжимаю кулаки, чувствуя, как маленькими вспышками, чуть заметными искорками, в обессиленном теле поднимается энергия, стекаясь к ладоням, пробегая током по кончикам пальцев. Да, я в порядке. Действительно. Это нормально, чувствовать себя никем. Комком оголенных нервов. Словно с тела содрали кожу и оставили под струями ледяной воды. Интересно, это так же больно, или по-другому? Странно, но такие мысли не пугают меня, а наоборот, кажутся неожиданно притягательными. Счастье одно, а боль удивительно многогранна.
Мне предлагается поблагодарить вас, что меня не изнасиловали? Не знаю даже, стало бы мне от этого хуже… Какая разница… Что такое физическое использование, если меня семнадцать лет использовали морально, притворяясь другом? Тело многое стерпит, чего не может душа. Знаете, мне плевать. Но почему-то хочется сказать вам спасибо за эту изощренную милость.
Чувствую, как в сжатых кулаках появляются частички чего-то твердого, сначала мелкие, как песчинки, но они растут, достигая размером горошин. Автоматически начинаю перекатывать их в ладонях, не пытаясь понять, что это. Да, вас не трогают мужчины. Только физиология… Я буду знать. Я мог бы догадаться. Во всем виноват я сам. А вы меня тоже не трогаете. Я не позволю. Если от моей воли еще что-то осталось.
Улыбка Снейпа впервые показалась мне настолько чудовищной. Как это омерзительно – радоваться на похоронах остатков моего достоинства. Да, вас я повеселил сильнее, чем своего «друга». Его подарок по сравнению с вашим уроком – просто кнопка на стуле в сравнении с массовым убийством.
Поднимаю руку, кладя на стол, и медленно разжимаю кулак. На ладони блестят ярко-красные камни. От совсем маленьких, до крупных, размером с каплю воды и даже чуть больше. Капли… Понимаю, что это окаменевшие капли моей крови. Рана на ладони затянулась рубиновой корочкой и поблескивает в свете свечей.
- Чаю? – Отрешенно произношу я куда-то в пустоту, с трудом шевеля языком. – Можно. С цианидом. Или вы предпочитаете мышьяк?
Понимаю, что веду себя глупо. Он не виноват. Только я. К чему эти сцены. Его они даже не заденут, а я буду выглядеть жалко. Кого я обманываю, я уже выгляжу жалко. Потухший взгляд, опущенные плечи, дрожащие руки. Прежний я плюнул бы этому мне в лицо.
- Спасибо за урок, профессор. Я его усвоил. - Поднимаюсь из-за стола. Красные стекляшки просачиваются сквозь пальцы, барабаня по столешнице. – А теперь мне надо на Гербологию.
На негнущихся ногах направляюсь к двери. Все, теперь он не видит. Я повернут спиной. Слезы тут же скатываются по щекам, словно только и ждали возможности пролиться. Но я ничего не чувствую. Нагибаюсь, подбирая сумку. Кажется, что она набита камнями. Открываю дверь, которая чуть слышно скрипит. Сейчас все это закончится. Собираюсь с силами и делаю шаг в коридор.

Воздух подземелий отдает плесенью. Пахнет сыростью и тленом. Интересно, почему я раньше не замечал? Почему, несмотря на вечные нападки других факультетов, я, слизеринец, всегда любил свою мрачную гостиную, каменные коридоры в отсветах факелов и леденящий сквозняк, доносящий завывания привидений и звон цепей Кровавого Барона. Потому что Слизерин – это дом, это Драко и Панси, Нотт, даже Крэбб и Гойл. И это профессор Снейп, наказывающий других и поощряющий своих. А что теперь? Одни забыли, другие предали, третьи бросили… Вот и все чаще тянет из подземелий в башню…
Не успел я сделать пару шагов, как меня грубо развернули.

А? Что? Почему вы замолчали? Не хватило смелости высказаться? Не верю. Нечего сказать? Тогда не стали бы останавливать. Зачем тогда? Чтобы еще помучить? Не хочу думать, что вы настолько жестоки…
Смотрю ему в глаза, снова пытаясь понять, хотя и не надеясь, что на этот раз наконец-то получится. Жалость? Нет, не то… Скорее, смятение. Изумление и тоска.
Прикосновение к лицу. Оно слишком мягкое. Слишком теплое. Северус, я не умираю, и даже не болен… Физически нет. Я просто устал и хочу отдохнуть. Вырваться на свежий воздух и вздохнуть полной грудью. Посидеть на берегу озера, заставляя камни прыгать по воде. Уйти. Забыть. Уснуть.
Но он тянет меня назад в свою спальню, и я не нахожу сил бороться. Вряд ли он снова предложит чай. А что тогда? А важно ли это?
Прохладная ладонь касается моей руки, чуть сжимая ее пальцами. Больно, и лицо чуть заметно кривится, но мне приятно это прикосновние. Он взял меня за руку. Опять тот же вопрос: зачем? Ответов нет. Есть только его изучающий взгляд, когда он разворачивает мою руку ладонью вверх, пытаясь что-то рассмотреть.
Луч света бликует на тонкой кроваво-красной пленке, покрывающей кожу, и тихий полувздох Северуса, в ужасе распахнувшиеся черные глаза говорят, что ему не все равно.

И я иду. Для этого не нужно никакой броши. Его голос манит меня за собой новыми, непривычно-тревожными нотками. Почему непривычно? Он всегда волновался за меня. Что случилось такого, что я успел так быстро обо всем забыть? Перечеркнуть годы из-за минут? Но это и правда очень больно…
Сажусь в кресло под нажимом сильных рук, собирая остатки здравых мыслей, с трудом прорывающихся сквозь пелену отчаяния и обиды. Все неправильно. Искажено, как в разбитом зеркале. То, что случилось из-за этой броши, чудовищно, но ведь это недостаточный повод для того, чтобы разрушить все до основания, вырвать с корнем доверие. Нет, оно еще теплится в груди, хоть его и безжалостно затоптали.
Нестройный перезвон склянок, и Северус оказывается напротив меня, заставляя посмотреть ему в глаза. Сухие жесткие ладони холодят горящие щеки. Я не ребенок, чтобы мне вытирали слезы. А вы не мой отец. Не надо давать мне так много, чтобы потом уйти. Будет больнее…

Все-таки чаю? Или коньяку? Ладно, что бы оно ни было. Ах, зелье… Он умеет уговаривать. Шепот проходит мурашками по коже, и я послушно делаю глоток из бутылочки. Полынная горечь прокатывается по горлу, сменяя привкус соли и коньяка. Морщусь, но все равно допиваю вязкую жидкость. Я за последние дни привык к зельям.
Опустившись передо мной на колени, Северус аккуратно смазывает рану на моей ладони резко пахнущей зеленоватой мазью, а я все так же безмолвно наблюдаю. Мысли не желают оформляться в слова, разрозненно бомбардируя сознание множеством вопросов и ответов. Я не понимаю, что происходит. Словно в нем одном живут два разных человека. Многолетний опыт подсказывает, что сейчас он настоящий. Но то, что он наговорил, врезалось в память слишком сильно, задело слишком остро. От этого нельзя избавиться, просто пару раз моргнув. И вчерашний день… Я был под действием брошки, но он-то нет? Зачем это все? Единственный вариант слишком чудовищен. Хоть Северус и признался в этом бесчеловечном, подлом эксперименте, я не хочу ему верить. Но другого объяснения пока у меня нет.
Белая лента бинта надежно скрывает смесь красного и зеленого, туго оборачивая ладонь. Похоже, сжать кулак я еще долго не смогу. А так хочется кому-нибудь врезать. Но даже палочку держать будет сложновато…
Больше не могу терпеть на себе этот пронизывающий взгляд, но и сил отвести глаза нет. Мерлин, какого соплохвоста он сейчас делал с моей рукой, когда его собственная в гораздо более плачевном состоянии?
- Северус, позвольте теперь мне… - Кивком головы указываю на его плечо. Снейп подозрительно смотрит на меня, словно выискивая подвох. Да уж, после вчерашнего он вряд ли хочет раздеваться при мне. Но ведь теперь он знает, что причиной всему была брошь, а сейчас все как раньше. Точнее должно быть так… Почему же я все-таки допускаю мысль, что он не знал о кошмарном артефакте? Даже после его собственных признаний продолжаю верить во все лучшее в нем. Я преданный друг или наивный глупец?
- Я хочу помочь, - тихо, но уверенно произношу я. Еще несколько секунд анализа моих мотивов, сопровождаемого недоверчивым осмотром, и он соглашается. Наверное, перспектива идти к Помфри не радует никого в этом замке. Быстро раздевшись, теперь уже он садится в кресло, а я занимаюсь врачеванием. Сначала снимаю старый, насквозь промокший бинт, потом обрабатываю жуткие ожоги обеззараживающим раствором. После втираю все ту же зеленоватую мазь и накладываю новую повязку. Он иногда немного морщится, но не нарушает тишину, и я тоже берегу ее, не произнося больше ни слова.
Кажется, что мы заключили негласное перемирие. Пакт о ненападении. Даже во время войн устраивались перерывы в сражениях, чтобы унести с поля боя раненых и оказать им помощь. Лежачих, как известно, не бьют.
Заканчиваю оказывать медицинскую помощь, и Северус так же быстро одевается, наглухо застегивая рубашку, а потом мантию. Все, перемирие окончено, и неразрешенные вопросы снова назревают, призывая начать разбор полетов. Не хочу ссориться. Но мне надо знать правду. Но это больно. И страшно обмануться. Но неопределенность медленно убивает. Однако, не так сильно, как возможное разочарование.
Слышу приглушенный звон колокола. Начинается урок, и я вспоминаю, что должен быть там. Малодушно решаю воспользоваться этим поводом, чтобы отложить разговор. Но я все же должен объясниться.
- Мне нужно знать, что вчера произошло. Я ничего не помню после того, как вы встали и подошли ко мне. – С трудом подбираю слова, внимательно следя за мимикой Снейпа. Кажется, он действительно удивлен. – Если я прав, человек в принципе не может не запомнить что-либо. Заклятия забвения не могут стереть память, а лишь блокируют ее. Все зависит от силы заклятия и волшебника, его наложившего. Насколько я понял, эта брошь при активации создает ментальный блок. Не знаю, насколько он мощный, но такому сильному легилименту, как вы, по силам сломать его. – Подойдя чуть ближе, я заглядываю профессору в глаза. – Мне нужны мои воспоминания, Северус, и я надеюсь на вашу помощь.
Вы мне вроде бы должны после того, что вы наделали вчера… Да и сегодня дров наломано не мало. Конечно, я уезжаю на выходные, и могу обратиться за помощью к любому другому легилименту, но неправильно выполненный взлом мощных ментальных заклятий грозит пациенту потерей рассудка, и я не хочу доверять свой разум никому, кроме вас. Даже если мне удастся вернуть память и остаться с мозгами, то мои воспоминания станут достоянием постороннего человека, которому я позволю копаться в моей голове, а это тоже нежелательно. Я бы предпочел сохранить происшедшее в тайне.
Снейп согласно кивает, я подхватываю сумку и направляюсь к выходу.
- Я вернусь после обеда.

Урок уже начался, а я еще был в подземельях, поэтому пришлось прибавить ходу. Добежав до теплиц, я расслабил галстук, так как запарился от бега, и стало трудно дышать.
Открыв дверь, я заметил, что с потолка нещадно льет, а все ученики прятались и разбегались кто куда, визжа и паникуя.
Нам же на первом занятии объясняли, что потолок теплицы зачарован заклятием дождя, которое активируется по хлопку, поэтому строго-настрого запретили аплодисменты. Интересно, у кого хватило ума хлопнуть ладошками? Наверняка у Лонгботтома. То-то у Патил такое выражение лица, будто она сейчас умрет от стыда из-за своего верного оруженосца. Зато рядом с ними я заметил Луну. Капли воды отскакивали от нее, искрясь радугой в солнечном свете. И сама она как радуга – весь спектр цветов представлен в ее одежде.
- Метео реканто! – Я направил палочку на потолок, и дождь тут же прекратился. Бинт на ладони мешал сжимать пальцы, а потому палочка чуть не выскользнула из рук, но заклинание все же попало в цель. На меня уставились несколько десятков пар глаз: кто-то с восхищением, кто-то с завистью… Один только Лонгботтом даже не оглянулся, похоже решив, что вода кончилась сама по себе. Я привык к повышенному вниманию, а потому никак не отреагировал на взгляды и перешептывания, гордо и спокойно прошествовав к своей девушке, по пути случайно задев гриффиндорского ботаника плечом.
- Я ничего не пропустил? – Шепнул я Луне, склонившись к ее уху чуть ближе, чем позволяли правила приличия. В этот момент в теплицу вошла профессор Спраут. Удивленно осмотрев лужи на полу, она быстро их высушила и, извинившись за опоздание, начала рассказывать про какое-то быстрорастущее колючее растение, которое нам следовало разводить в горшках. Чем больше к концу урока будет побег, который ты посадил, тем больше баллов получишь.

Луна повернулась, приподнимая голову, чтобы было удобнее смотреть на меня. Такая крохотная, и не носит каблуки. Смешные туфли на плоской подошве, те же самые, что и вчера. Да и вся одежда та же… Она что, не ночевала в своей спальне?
Луна покачала головой. Что, неужели просто так не переоделась? Я ухмыльнулся. Какие глупости. Она ведь не знает, о чем я думаю, и отвечает на что-то свое. Угадать, что это, абсолютно невозможно, учитывая ее образ мыслей.

Нет. Совсем нет. Знала бы ты, что со мной происходит. Мне самому неспокойно, мягко говоря. стоит мне от тебя уйти, как я попадаю в беду.

Не все неприятные люди опасны, и не все опасные неприятны. Например, я. А для меня - Северус.
Чуть заметно улыбнувшись, собрался было начать удобрять маленький росток кактуса, который стоял в горшке передо мной, но Луна перехватила мою руку, касаясь пальцами бинта.

Я хмыкнул, ласково накрывая ее руку своей здоровой ладонью.
- Это ерунда, помог профессору сварить одно зелье и немного напортачил. До свадьбы заживет, - хитро поведя бровью, заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос. Поймав недовольный взгляд профессора Спраут, я попытался заняться делом. Насыпав в горшок удобрения, я принялся по примеру преподавателя махать над ним палочкой, произнося специальное заклинание роста кактусов, а потом поливать, снова удобрять, пропалывать и заклинать. Действия должны были выполняться в определенной последовательности, каждое со своей продолжительностью и интенсивностью. Через несколько минут я уже запутался, беспорядочно поливая и удобряя, а выполнять правильные пассы рукой из-за раны практически не получалось. Так что мой кактус оставался маленьким, и заметно пожух. Как назло, растение Лонгботтома росло так, словно на него наложили дутое заклятие. Проклятый сорняковед! Отчаявшись сделать хоть что-то как надо, я решил схитрить. Коснувшись кончиками пальцев хилого побега, я закрыл глаза, сосредоточившись. Самое главное – вспомнить те ощущения. Как в прошлый раз, когда расцвело дерево. Поднимающаяся энергия, струящееся по телу тепло, жизненная сила, срывающаяся с рук, переходящая к растению… По крупицам, по капле, но магия потекла, и, открыв глаза, я увидел, что мой кактус начал постепенно увеличиваться, наливаясь соками, распушив тонкие длинные иголки. Еще несколько секунд, и он покрылся ярко-розовыми цветами. Луна удивленно подняла глаза от своего горшка, где красовалось растение посредственных размеров. Лонгботтом за соседним столом тоже заметил плод моих трудов, и его челюсть грозила отвиснуть навечно. Его кактус, хоть и был больше, чем у всех остальных, немного уступал моему, и только собирался цвести. Зато на моем лице тут же расцвела довольная улыбка. Осталось дождаться, когда профессор Спраут посмотрит в нашу сторону, и Слизерину обеспечено неплохое пополнение копилки баллов.
- Какие планы на выходные? – Спросил я у Луны как ни в чем ни бывало, заклинанием очищая руки от попавшей на них земли.

Земля с легкостью исчезла с ладоней, но никак не желала испаряться из-под ногтей, поэтому приходилось проводить палочкой по каждому пальцу, нашептывая очищающее заклинание. Как будто мы какие-нибудь магглы. Копаться в земле руками – где это видано? Знала бы моя мама, чем меня в школе заставляют заниматься! Ооо, был бы тут Малфой, он бы…

Луна начала отвечать на мой вопрос, хотя в ее голосе и не чувствовалось уверенности. Похоже, она еще не определилась с выходными.

Значит, планы у нее все-таки есть. Я не мог понять, рад ли я, что она занята, и я беспрепятственно могу поехать к Малфою, или огорчен, что у нее и без меня есть, чем заняться.
Луна чистила свою мантию, когда я снова повернулся к кактусу. Он как-то странно подрагивал, шевеля колючками. Не нравится мне все это. Я почесал за ухом, раздумывая, не позвать ли профессора Спраут.


Истеричный голос Патил резанул по ушам. Как будто ее ужалил грюмошмель. Хотя, как раз мед грюмошмелей, вызывающий меланхолию, используют как противоядие от истерики.
Луна осеклась на полуслове, обернувшись в сторону гриффиндорки. Та усиленно пятилась к стене, с опаской поглядывая на мой кактус. Лонгботтом был не настолько напуган, поэтому лишь чуть отодвинулся вдоль стола (если мне не показалось), передвинув вместе с собой горшки с их творениями (они-то точно стояли ближе ко мне в начале урока).

Луна похоже тоже озаботилась ее душевным здоровьем и подошла ближе к парочке беглецов, когда мой кактус завибрировал еще сильнее. Я посмотрел в сторону учительского стола и увидел, что профессор Спраут уже несется ко мне со всех ног. Приблизившись, она взмахнула палочкой и испарила мое растение.
Сказать, что я был шокирован, что весь мой труд пропал даром – значит не сказать ничего. Спраут отчитала меня за использование драконьего навоза и сняла несколько очков, но тут же вернула их за выведение нового сорта мегакактусов. Несколько минут она допытывалась, каким образом мне удалось получить прекрасные ярко-розовые цветы и вырастить кактус до такого огромного размера, но я только повторял, что делал все, как она сказала, и не знаю, в чем причина. Поняв тщетность своих попыток, преподавательница ушла осматривать творения других учеников, оставив меня с пустым горшком.
Я посмотрел на вспугнутую парочку и недобро усмехнулся.
- Лонгботтом, как это по гриффиндорски – спасать свою задницу, вместо того чтобы помочь. Патил, ты такая хорошая подруга – позаботилась о Луне, спасибо.
Когда я повернулся к ней, ухмылка стала еще злее:
- О да, у тебя отличные друзья. Парочка трусов и подлецов. Действительно, почему бы и не поехать с ними на выходные?

Лонгботтом, судя по всему задетый моими словами за живое, запыхтел как Хогвартс Экспресс и уставился на меня из-под полусросшихся бровей. Интересно, он их выщипывать не пробовал? Или ему с таким мехом теплее?

Нет, некоторые нужны, чтобы было обо что вытереть ноги. Я презрительно скривился, рассматривая гриффиндорское ничтожество. В единственном предмете он хоть что-то может, а не ведет себя как обезьяна с фейерверком, и как же обидно ему, что его труды никто не оценил. Так ведь и пыжится, пытаясь подчеркнуть свою важность. Почему-то вспомнились тетерева, которые раздувают зоб, красуясь перед самками. Или что это за часть у Лонгботтома вместо шеи? В любом случае, раздувается прилично, хотя и совсем не привлекательно.

Круглый Винни-Пух опустил свой горшочек, так и не дождавшись меда. Патил не сочла нужным картинно рассмеяться, оценив его остроумие, а больше его поддержать было и некому. Зато мои друзья, вопреки его бессмысленным наговорам, как всегда со мной.

Тео, вальяжной походкой приблизившись к нам, нарисовал совершенно изумительную картину, сопроводив ее наглым смешком. Я тоже не сдержал усмешки, представляя Лонгботтома с горшком воды и в каске колдопожарного.
В этот момент Луна наконец-то закончила выслушивать речи Патил и приблизилась к нам. В выражении ее лица было что-то такое, отчего я пожалел, что поддался на провокацию. Надо было отделать землекопа наедине, а не устраивать разборки при Луне. Она слишком ранима для того, чтобы выслушивать всю эту грязь.

Это уже не игры, - подумал я, заглядывая в ее глаза. - Если и Луна язвит, такая добрая и светлая обычно, то что говорить об остальных. Ситуация начинает выходить из-под контроля…

Больше чем друг? Это все? Хоть двери открыты, а не захлопываются перед носом… Однако, когда от тебя отворачиваются и уходят, начинаешь сомневаться в будущем гостеприимстве.
- Тео, оставь, все равно этот любитель природы не в состоянии понять, для чего нужны друзья, раз сказал Луне такую дрянь. – Я одобрительно кивнул Нотту в благодарность за его речь. - Лонгботтом, ты хоть сам понял, что сморозил? Так вот, Луна все это время была рядом, а если ты не заметил, одолжи очки у Поттера. И ей вовсе на меня не наплевать, как ты посмел заявить. Я надеюсь, что у тебя хватит мозгов потом перед ней извиниться. Не знаю за что, но какого-то дементора она вас считает друзьями. – Снова обратившись к Теодору, я хлопнул его по плечу:
- Извини, придется тебя покинуть. Не могу оставить Луну одну после такого, сам понимаешь.
Развернувшись на каблуках, я направился к двери, за которой только что скрылась Луна. Как раз в этот момент прозвенел звонок, поэтому Спраут не стала допытываться, куда мы уходим.
Если чуть прибавить шагу, я смогу быстро ее догнать.

Выйдя из теплицы, я побежал по тропинке через внутренний двор, когда наткнулся взглядом на яркое пятно цвета неба среди красно-оранжевого ковра опавших листьев. Остановившись, я нагнулся и поднял широкую полоску ткани. Кажется, этот шарф был на Луне в теплицах. Теперь я знаю, в какую сторону она пошла. Снова прибавив шагу, я рванул по направлению к лодочному сараю и причалу. Что ей могло там понадобиться?
Еще несколько шагов, и я увидел ее хрупкую, ежащуюся от холода фигурку. Уверенность, что идти быстрее я не могу, оказалась мифом. Я в несколько мгновений преодолел разделяющее нас расстояние. Только вот не знал, как ее окликнуть, что сказать…

Луна обернулась, обнимая себя руками. Мерлин, она же совсем замерзла.

Не понимая до конца, о чем она говорит, я просто смотрел ей в глаза. Молодец ты, Забини, умудрился обидеть всех самых близких людей за пару дней – отлично постарался. По закону жанра пора было начать оправдываться, но слова упорно не шли, отсиживаясь в голове в виде мыслей.
- Замерзнешь, - я подошел ближе, накидывая ей на плечи теплую ткань и тщательно запахивая на груди. Бирюзовый цвет напрочь ассоциировался у меня с субботним вечером. Тогда я чуть не потерял Драко. А потом неожиданно в подземельях появилась Луна. Кажется, я так и не спросил, как ей это удалось. Помню только, как я смутился под ее взглядом, и был этот короткий, по-детски несмелый поцелуй…
- Я опять виноват, прости… - Опустив голову, я принялся разглядывать ее забавные, тоже ярко-бирюзовые туфли, все еще не выпуская концы шарфа из рук. Да что же сегодня за день такой, постоянно тяжелые, неудобные ситуации и гнетущее молчание. Постоянная обида и боль. Не могу смотреть, когда страдают дорогие мне люди.
- Не надо было мне… Просто Лонгботтом… Он же разбирается в Гербологии, и сразу понял, что происходит, и даже не попытался помочь, а только подружку свою попросил отойти. Это все так подло… Интересно, насколько сильно он бы повеселился, когда я попал бы в Больничное Крыло? А ведь так и было бы, если бы не профессор Спраут. Я уже не говорю о том, как прошлой ночью он пробрался в мою спальню, разбросав там кучу своих любимых жаб. Я же не виноват, что его девушка бросила из-за того, что влюбилась в меня. Мне-то до нее дела нет никакого, для меня важна только ты! – Бросив на Луну быстрый, искренний и умоляющий взгляд, я снова уставился в землю. - Но ему же этого не объяснишь, проклятое гриффиндорское упрямство! Только ради тебя я все эти дни терпел его выходки. Но сейчас я итак расстроен: из-за Снейпа, у Малфоя проблемы, он даже был вынужден покинуть школу, и теперь просит моей помощи, мать тоже зовет приехать, какое-то важное дело, а тут еще этот… Лонгботтом. Я просто сорвался. Я больше не могу. Мне так плохо, так… у меня есть только ты, не уходи, пожалуйста…

Чувствую, как ее все еще холодные руки накрывают мои, сжимающие до боли бархатистую ткань. Страшно представить, что она ответит мне, но еще страшнее ожидание и неизвестность.

С тобой, говоря грубости и рискуя обидеть тебя и потерять? С Драко, занимаясь сексом с Грейнджер, зная, что он может почувствовать? С Северусом, пытаясь вернуть память, которая может таить в себе все что угодно и поставить под вопрос все наши отношения? Или опять с тобой, изменяя тебе направо и налево?

Да, я люблю риск. Но не такой ценой. Не хочу остаться в одиночестве из-за собственной несдержанности.
Шарф выскальзывает из пальцев, и они теперь сжимают пустоту. Легкие прикосновения, и ее ладони нежно обхватывают мои. Перестаю считать опавшие листья, наблюдая теперь, как робкий солнечный луч крадется по ее волосам, чертя золотистую дорожку.

Криво усмехаюсь, снова вспоминая о сегодняшнем утре. Да, кто другой будет страдать из-за нелюбви профессора Снейпа? Да расскажи я кому о том, что случилось, меня поднимут на смех. Кто будет разочарован до глубины души, узнав, что зельевар лжец и манипулятор? Нет, они только с ухмылкой скажут, что всегда и так это знали, даже если их знание не имеет ничего общего с реальностью. Гораздо легче считать всех врагами, чтоб не страдать, когда предают друзья.
Легкие касания-поглаживания, и Луна поднимает глаза, встречаясь со мной взглядом.

Да, только я могу дважды подряд попасться в ловушку с вредным артефактом. Только я могу начать играть в любовь с лучшим другом и переспать со злейшим врагом, совращать преподавателя и потом ничего не вспомнить, влюбиться в чокнутую девчонку и ненавидеть ее друзей.
Удивленно приподнимаю бровь, когда она обвивает мои руки вокруг своей талии, а потом обнимает за плечи, прижимаясь к груди. Неужели больше не злишься?

Держи изо всех сил, потому что столкнуть меня и так полно желающих, в том числе и я сам, а поддерживаешь одна ты. Расслабляюсь, вдыхая аромат ее волос. Вспомнил, как называется этот экзотический запах. Иланг-иланг…

А если его не толкают в спину, а тянут вперед, держа за руку? Иногда, доверившись друзьям, можно охотно шагнуть в пропасть. Часто они даже сами не догадываются, куда ведут тебя, а ты спокойно идешь…
Поцелуй как ободрение. Как утешение. Как знак доверия. Но совсем не любовный.

Сильнее прижимаю ее к себе, поглаживая по спине, играя с кончиками распущенных волос.
- Так жаль, что мы не сможем вместе провести выходные. Но я постараюсь отделаться ото всех своих проблем хоть ненадолго и заскочить, чтоб тебя увидеть. – Целую ее в висок, затем в скулу, щеку и уголок губ. – Хотя, твои друзья вряд ли будут рады меня видеть, так что, наверное, я загляну, когда ты будешь у себя дома. Ну, вроде как познакомиться с твоим отцом. Ты же уже нанесла моей матери визит вежливости.– Не сдерживаю усмешки, и Луна смеется в ответ. – На самом деле, я просто не смогу прожить целых два дня без тебя. Да я даже следующий урок без тебя не переживу. Эти монстры Хагрида меня сожрут, если ты не объяснишь, что к чему. – Целую уже в губы, сначала легонько, а потом уже по-настоящему, закрывая глаза. – На урок пойдем, или ну его?

Знаю, что ответ будет скорее всего в пользу урока, но все равно с замиранием сердца продолжаю надеяться, что однажды мне повезет.

Меня интересуют положительные ответы, - только и успеваю подумать я, прежде чем снова теряю голову от поцелуя. Пальчики нежно пробегают от плеч вдоль по шее к затылку, прихватывая волосы. Послушно поднимаю голову, следуя за движением руки хрупкой и ласковой, но властной девушки.

Соглашаюсь, хотя перспектива меня и не радует. Хорошо, что с извинениями мы уже покончили. Урок я уж как-нибудь стерплю, если со мной будет Луна. Она касается моей переносицы, поглаживая кожу кончиками пальцев.

Зато я привык нападать первым. Превентивные меры еще никто не отменял. Еще раз поправив на плечах Луны накидку, я предпринял последнюю попытку избежать скучного занятия:
- А может быть все-таки не пойдем? – Еще один поцелуй в губы, но Луна с улыбкой качает головой. - Ну зачем нам эти звери? Ты про них итак все знаешь, и мне можешь рассказать. – Целую ухо, чуть прикусывая мочку, а затем спускаюсь к шее. - Нет? Ты уверена? – Руки скользят по спине, забираясь под бирюзовый шарф, разглаживая складочки на свитере. – Ведь может так случиться, что мы не увидимся все выходные, - снова поднимаю голову, умоляюще глядя в серебристо-голубые глаза. – Решайся.

Секунды ожидания идут намного дольше, чем часы наслаждения. Одна секунда. Она заглядывает мне в глаза, пытаясь что-то понять. Вторая. Одинокий желтый лист спускается ей на плечо. Третья. Небольшой порыв ветра, и, не удержавшись, верный спутник осени слетает на землю. Четвертая секунда. И кажется решение принято.

У моих друзей нет проблем с Луной, только у ее друзей проблемы со мной. Какой отсюда можно сделать вывод? От недовольных надо избавляться – вот так можно мгновенно устранить все неприятности.

Нет, самый важный аргумент - любимцы Хагрида. Нет желания видеть даже самых приятных и безобидных из них. Зато у меня перед глазами сейчас открывалось отличное зрелище. Качающая головой и задорно усмехающаяся, растрепанная и разрумянившаяся (от холодного ветра, обжигающего щеки, или от жарких поцелуев?), Луна казалась такой близкой и понятной, как никогда. Словно какой-нибудь мифический пегас наконец-то спустил ее с седьмого неба ко мне на землю.

А как быть, если желаешь и задержать этот день, и чтобы быстрее настал следующий? Остается только наслаждаться каждой секундой, не торопя время, особенно если первый шаг на пути дальнейших открытий сделан. Несмело, но руки пробираются под одежду, а там и до первой расстегнутой пуговицы недалеко.

Ждешь ответа? Что ж, и да и нет. Ты-то успела изучить меня, а вот для меня ты – загадка. Все не так, как с другими девушками, и я боюсь сделать что-то неуместное, поторопиться и оттолкнуть тебя…

Улыбаюсь так широко, словно мне сейчас сделали самый лучший подарок в моей жизни. Хотя, Мерлин его разберет, может так и есть? Но на урок мы все-таки не идем.
Картинно почесываю в голове, раздумывая о дальнейшем маршруте.
- Так-так, куда же мне унести украденную у злого косматого великана и его ручных драконов принцессу? Конечно, можно бы к себе в темное мрачное логово… - Повожу бровями, одновременно изображая злобную ухмылку. - Это будь я злодеем конечно. Но так как я прекрасный принц, - ангельская улыбка и невинные похлопывания ресницами, - то только в светлую высокую башню. Хотя, я осмелюсь попросить разрешить принцу подняться по лестнице, а не запрыгивать к прекрасной даме в окно вместе с конем, или как там они делают в сказках?
Под конец фразы я уже откровенно смеюсь, и Луна хихикает вместе со мной. Беру ее за руку и веду по направлению к замку.
- Покажешь мне, где живет мое сердце?

Похоже, это означало «да, покажу», так как мы все же направились в башню. И снова встал вопрос – ускорять ли ход времени, торопясь добраться до пункта назначения, или оттягивать этот момент, устраивая приятные паузы в укромных уголках коридоров? Каким-то чудом нам удалось совместить быстроту и размеренность путешествия, скрашивая дорогу объятиями и поцелуями, и до башни мы добрались уже в требуемом настроении.
Вопрос дверного молотка снова вогнал меня в ступор, но Луна блестяще справилась с рассуждением о вечности, открывая для нас проход в сине-голубую гостиную, украшенную бронзой.
Остановившись, Луна повернулась ко мне, и я тут же обнял ее за талию, привлекая к себе.

Темный принц? Потому что коварный, или потому что чернокожий? В любом случае, это звучит как комплимент.
Еще сильнее прижав к себе Светлую (из тех же соображений) принцессу, я задумался о том, что будет дальше. Главное – держать себя в руках, как бы ни было тяжело.

Но как держаться, если она сама прижимается так тесно, что перехватывает дух? Мерлин, да эта улыбка и мертвого подымет!

Кажется, я согласен на все.
Обменявшись хитрыми взглядами, мы поднялись в женскую спальню, бросив сумки у двери. Кровать Луны как раз оказалась той, что ближе всех к окну. Звезды, наверное, специально падают, лишь бы хоть одним глазком заглянуть сюда и увидеть ее.
Схватившись рукой за воротник, я понял, что галстук уже развязан, да и верхняя пуговица покинула петельку. И когда она успела? Не хватало только очнуться и обнаружить себя раздетым полностью. Прогнав неуместные мысли о вчерашнем дне, снова вернулся к дню сегодняшнему. Быстрым движением скинув мантию, в которой было ужасно жарко, я бросил ее на кресло. В скором времени туда полетел и шарф Луны.
Продолжая ее целовать, я скользнул ладонями под ее свитер, поглаживая нежную кожу спины. Так и хочется расстегнуть эти несколько мешающих крючочков.
- Принц никуда не уйдет, пока принцесса сама его не прогонит. Даже если сюда заявится хоть целое полчище драконов.
Сдернув ненужный более галстук, я отправил его в свободный полет, не отрывая взгляда от ясных как летнее небо глаз. В них нет ни капли страха или сомнений. А я опять боюсь что-то сделать не так. За последние несколько дней я совершил слишком много ошибок…
- Ты ведь знаешь, что я никогда намеренно не причиню тебе боли?

Против.
1. канон.
2. школа не зоопарк.
3. спальни общие, что скажут соседи?

Кстати, заодно предлагаю сдать в зоопарк или отвезти домой летающих котов, лазилей, пантер, варанов и прочих бобров.

Пожалел, что задал вопрос – тон вышел каким-то неуверенным. Словно я ступаю по тонкому льду, аккуратно пробуя носком ноги каждый следующий участок пути, прежде чем полностью опереться на нее, сделав шаг. И вроде бы середина зимы, и лед крепкий, но все равно не покидает ощущение, что на очередном шаге он обязательно треснет, расчерчиваясь длинными кривыми изломами. И хорошо, если удастся просто промочить обувь, а не пойти ко дну, захлебываясь в черной ледяной воде.

Как хорошо, что Луна закрыла мне рот ладонями, а то я бы не выдержал и сказал, что я об этом думаю. Конечно моя репутация говорит сама за себя… Но какого дементора она со мной вообще встречается, если думает, что я собираюсь ее бросить? И как мне на такое вообще реагировать? С улыбкой развести руками, вроде как такой уж я есть? Или обидеться и гордо уйти, раз меня так оклеветали?

Действительно, как хорошо, что я промолчал. А теперь у меня просто пропал дар речи. Это мне сейчас сообщили так ненавязчиво, что мне хотят отдаться? Не знаю даже, что делать с таким откровением. Для начала надо хотя бы подобрать челюсть с пола.
Почувствовав, как пуговицы на рубашке расстегиваются, пропуская ее мягкие руки ближе к телу, постарался расслабиться, прислушиваясь к будоражащим прикосновениям.

Стоило только потерять бдительность, окунувшись в мир наслаждения, как послышалось отвратительное шипение, отчего я вздрогнул, оглядываясь по сторонам в поисках источника звука. Луна заулыбалась, очевидно, смеясь над моей реакцией.

Медленно отойдя к кровати, она посмотрела на меня, в очередной раз удивляя:

А что, кто-то бы в такой ситуации ушел? Покажите мне этого идиота и отправьте в Гриффиндор! Благородным трусам с недостатком ума там самое место.
Присев и заглядывая под кровать, Луна попыталась вытащить оттуда какое-то животное, но то продолжало шипеть и упираться.

Это что, лазиль? Я, наверное, больше никогда в жизни не смогу удивляться. И как Луна протащила это существо в Хогвартс? А главное зачем?
Выкинув шипящий мешок шерсти за порог, Луна наконец-то уделила внимание мне, предварительно поколдовав над дверью. Ну что, Забини, убедился, что все серьезнее, чем ты рассчитывал? Сбежать уже не дадут, выход заперт, и твои крики тоже никто не услышит. Небольшая порция юмора оказалась как раз кстати для снятия напряжения. Снова обняв Луну, решил больше ни о чем не думать, по крайней мере в ближайшие пару часов. А то так и свихнуться недолго.

Ответив улыбкой на улыбку, я задумчиво произнес:
- В сказках волшебство развеивается в полночь, а мои чувства к тебе утром останутся такими же, как и вечером, и так будет всегда.
Лучший способ заткнуть самого себя, пока не наговорил еще больше романтического бреда – снова начать целоваться. Что я и сделал, вместе с Луной медленно отступая к кровати, а затем сев с ней рядом на темно-синее покрывало. Снова проникнув ладонями под свитер, я потянул его вверх, снимая и отбрасывая в сторону, чтобы ничего не мешало мне видеть ее совершенство. Хотя нежно-зеленое кружево выглядело очень эротично, я вынужден был признать, что оно тоже было лишним. Медленно опускаясь вдоль по шее к груди, я принялся покрывать поцелуями каждый миллиметр молочно-белой кожи, осторожно очерчивая кончиками пальцев проступающие через тонкую ткань маленькие твердые горошинки.
Нет, так дело не пойдет. Проклятый бинт, туго стягивающий кисть, не давал не только полноценно чувствовать, но и даже нормально сгибать пальцы. К черту!
Ненадолго оторвавшись, я быстро сорвал белую ткань, обнажая израненную ладонь. Кровь запеклась причудливым узором из пересекающихся линий, словно густая речная сеть в какой-нибудь тропической стране. Заметив обеспокоенный взгляд Луны, пожал плечами, чуть усмехаясь. Все в порядке. Подумаешь, будет немного больно. Ты сама сказала, что боль нужна, чтобы оценить наслаждение.
Положив обе ладони ей на талию, нежно повел ими вверх, наслаждаясь бархатистостью ее кожи. Да, так действительно намного лучше.

Расстегнув оставшиеся пуговицы, Луна медленно вытащила рубашку у меня из-за пояса. Намного проще было сначала расправиться с ремнем, чем безжалостно вытягивать несчастный шелк.
О чем я думаю?
Крепкие горячие объятия в дополнение к поцелуям снова очистили голову от мыслей. Остались только ощущения – горящие дорожки, которые оставляли за собой на коже нежные руки. Ненадолго отстранившись друг от друга, чтобы перевести дух, мы снова возобновили общение на языке тела, но теперь я уже окончательно избавился от рубашки, чтобы ничто не мешало мне чувствовать тепло ее тела, когда она прижимается ко мне так близко…
Я сказал, чтобы ничего не мешало.
Прошагав пальцами-ножками человека-руки по ее спине, я легким движением расстегнул застежку, а потом медленно спустил с плеч тоненькие бретельки, отмечая поцелуями путь от изгиба шеи мимо ключиц к ложбинке между грудями. Не сдерживаемые больше сетью кружев, они… В общем, вид мне нереально понравился, и я продолжил с ними более глубокое и тесное знакомство, опустив Луну на кровать и устраиваясь сверху.