Карта ролевой игры "Гарри Поттер"

- Scribo! Scribo!– Повторял я снова и снова, выводя буквы, пока на противоположной стене не появилась яркая надпись: «Гарри Поттер каждый вечер полирует черенок своей метлы». Камень крошился под моей палочкой с гулким скрипом.
Я уже был готов громко расхохотаться, представляя, как Поттер с красным, как помидор, лицом, пытается стереть надпись со стены, как вдруг услышал едва различимый шорох.
Краем глаза я увидел, что на площадке в тени башни появилась маленькая фигурка. Я резко повернулся, встретившись глазами с Гермионой Грейнджер.
Она видимо уже успела прочесть мою незатейливую графоманию, и приблизилась, сжимая кулачки.
Сказала она, деловито качая головой и вперив руки в боки, сверля меня взглядом.
Я не шелохнувшись, смотрел на нее, слегка подняв уголки губ.
Добавила она, заметив, что предыдущая ее речь не возымела на меня никакого действия.
Я, до этого недвижимый, резко вскочил с перекладины и, обойдя Гермиону, оглядывая ее с ног до головы, встал позади нее.
- Спешу тебя заверить, Грейнджер, при выведении этих букв, ни одна палочка не пострадала. - Нагловато отчеканил я, цокая языком. – Снимешь баллы? Но ведь это писал не я. Я просто сидел здесь, наслаждаясь природой, греясь на солнышке… Экспелиармус! – Выкрикнул я, воспользовавшись эффектом неожиданности.
Волшебная палочка гриффиндорки выскочила и покатилась по каменному полу. Мой мозг работал как часы, подсказывая мне действие за действием.
– Палочка помнит только последнее заклинание, вырвавшееся из нее. - Выразительно произнес я. - Итак, я пытался разоружить тебя, когда ты выводила на стене эту пошловатую, должен отдать тебе должное, не лишенную юмора, надпись. – Я резко схватил Гермиону за запястья, прижимая к себе. Она инстинктивно начала пятиться назад. Вместе мы дошли до обрыва. Все это время она делала неуклюжие попытки вырваться. – Забавно. Ведь ты девушка и намного слабее меня. – Думал я, наслаждаясь превосходством, глядя ей в глаза, сжимая ее своими тонкими длинными пальцами все крепче и крепче.
- Умеешь летать? – Спросил я, наклоняя ее над обрывом, так, что ее волосы разметались от ветра.

Занося тушку Герми над пропастью (почти шта во ржи) на меня снизошло пердипердозное озарение и мой дух телипартиравался прмяо в кухню хогварсяа (хотя надо заметить, тело оставалос на месте). Там был креб. Он нес перожные.
- смотри не перни под тяжестью перожных! - сказал ему я.

- Шаг, еще шаг и вот мы уже почти летим, нависнув над пропастью. Ключевое слово – «почти». Еще один маленький шажок и вместе мы преступим черту, за которой нас ждет неизвестность. Преступать черту, ходить по краю лезвия, разве не в этом прелесть жизни? Только так можно почувствовать себя живым, настоящим… главное, вовремя остановиться. Главное знать, где проходит та грань, которую нельзя пересекать. Но где она? Она так тонка, и ошибиться так легко... Возможно, я уже достиг ее, потому что у меня появилось ощущение, что время вокруг нас остановилось. Здесь только я и она. И мои руки, худые, но цепкие. И ее тело, такое волнующее и соблазнительное.
Я вгляделся в ее лицо. Оно порозовело, а широкие карие глаза были полны ужаса. Рука, которую я неосторожно выпустил, чтобы ухватить девушку за талию, крепко обвила мою шею. Грейнжер прислонилась ко мне. – Зачем я это делаю? Почувствовать власть? Ощутить это волнующее чувство, когда в твоих руках чья-то жизнь? Нет… А что тогда? Хотел пошутить? Но ведь это, Мерлин, вряд ли это потянет на «шутку года». Скорее на «идиотизм года».
Гермиона тяжело дышала, а сердце ее отчаянно билось. - Кажется, оно вот-вот выпрыгнет и я увижу его, горячее, яркое и большое. Наверняка у нее большое сердце.
На ее лице отразилась какая-то глубокая мысль. – Интересно о чем она думает? - Я прижался к ней крепче всем телом, наслаждаясь запахом ее волос. В ее взгляде читалась злость, смешанная с мольбами о помощи. - Ее ноги свободны, но она не делает попыток вырваться. Она могла бы ударить меня коленкой в пах. Но она этого не сделает. Просто потому, что я могу от неожиданности выпустить ее из своих рук, и это будет стоить ей жизни. Она слишком умна. И слишком хороша для такого как я. А может быть, я это делаю потому, что просто хочу ее? Просто потому, что она никогда не посмотрит на меня? Слишком гордая, дерзкая и неприступная. Она воротит нос от таких как я, молчаливых одиночек, некрасивых, незаметных… Я просто не стану ждать и возьму ее силой!
Неожиданно сказала она нарочито спокойно.
Ее серьезный голос слегка отрезвил меня. - Похоже, я сошел с ума. Но теперь уже поздно поворачивать назад. Поздно отступать.
Я наклонился и уткнулся в ее пушистые волосы, прикрыв на секунду глаза, наслаждаясь их запахом.
- А что мне за это будет? – Прошептал я еле слышно. – Ты поцелуешь меня, Гермиона? И тогда я тебя отпущу. В смысле не вниз, а на горизонтальную поверхность.
Мое предложение ей, похоже, не понравилось. Она тут же вспыхнула, как рождественская звезда, сидящая на макушке елки, и отвернулась. – Неужели почувствовала черенок моей метлы?
- И это все? О, в самом деле, лучше умереть, чем поцеловать Теодора Нотта? Ну ладно, я сделаю все сам!
Я не без труда поймал ее губы, жадно вцепившись в них, как будто я не целовал никого вот уже целую вечность. Она попыталась протестовать, смыкая их плотно, но я был слишком настойчив. Я впился в нее, раздвигая ее губы своим языком. Наконец она сдалась, понимая, что теперь не сможет отнять их у меня. Я поочередно ласкал их легкими касаниями, то верхнюю, то нижнюю, то глубоко входил в ее аккуратный ротик, играя с ее щеками, прижимаясь к ним и щекоча их.
Поцелуй был настолько ненасытным, что у меня закружилась голова. Я приподнял трепещущее от страха тело и поставил на поверхность, все еще крепко сжимая в объятьях.
- Что я теперь могу сказать? Прости? Я так больше не буду? Я типа не хотел, так получилось? Это был самый прекрасный поцелуй в моей жизни? Или попытаться пошутить? Например, сказать, что я только что изобрел заклинание расстегивания лифчиков? В любом случае, что бы я ни сказал, я буду бит жестоко и сиюминутно.
С этими мыслями я освободил Гермиону от своего плена, морально готовясь получить удар возмездия.

Удар возмездия поступил с неожиданной стороны.
Дикий крик Рона разразился как гром среди ясного неба.
Единственное, что я успел сделать, это поднять глаза. Рыжий нищебород с красным лбом и бешено вращающимися в разные стороны глазами несся на меня, как разъяренный бык на тореадора. Еще секунда и я получил удар плечом в грудь, отчего дыхание перехватило, и внутри разлилась щемящая боль, а затем…
Затем я понял, что только что сорвался с самой высокой башни Хогрватса. Я поднял голову, заглядывая в полные ужаса глаза Грейнджер, стоящей на крыше Астрономической башни, но она быстро превратилась в удаляющуюся от меня точку.
- Идиот! – Пронеслось в моей голове. – Неужели это моя последняя в этой жизни мысль? Или нет, вот эта была последней, о том, что предыдущая мысль последняя… Мерлин!
Мои щеки трепыхались от потока ветра. Я яростно бил руками о воздух, пытаясь взлететь. Положение еще осложнялось тем, что треклятый Уизли вцепился в меня, словно голодная мышь в кусок сыра, истошно крича мне в уши. – Акцио метла? Пока она долетит от меня уже останется мокрое место.
- Спанджифай! – Вынимая палочку, я выкрикнул первое, что пришло мне в голову. И мы, вместе с рыжим подпрыгнули на несколько дюймов вверх в воздухе. После чего снова устремились к земле.
- А это действует! – Обрадовался я.
- Спанджифай!
- Спанджифай!
- Спанджифай!
Не было сил считать, сколько раз я прокричал это заклинание. Наконец мы совершили далеко не мягкую посадку на газон.
- Салазар! – Застонал я. – Кажется, я сломал руку! Как же больно! - Я попытался придержать болтавшуюся конечность, пытаясь встать с колен.

Фигассе!! А че не "Спасем Тедика от Роника?"
Звезда в шоке! (с)

Супероцца!!!

Рука нестерпимо болела. В глазах плясали разноцветные искры. Уизли, упавший на спину, кряхтел в метре от меня. – Только бы не свалиться в обморок. – Стучало у меня в голове. Произошедшее никак не вписывалось в рамки моего сознания. - Кажется, я только что упал с башни… с Астрономической башни! Не может этого быть… – Пытаясь побороть крупную дрожь, которая сотрясала все мое тело, я поднял голову вверх, пытаясь разглядеть макушку невообразимой верхотуры.
– Святой Мерлин! – Разинув рот, я застыл в немом ужасе.
Из оцепенения меня вывел едкий голос гриффиндорца.
Прохрипел он, хромая в мою сторону по зигзагообразной траектории, подволакивая одну ногу. Придерживая свою левую руку, я молча проследил взглядом за его передвижениями по газону. Наконец он остановился возле меня, странно согнувшись и держась за ребра.
Выдал он на одном дыхании, брызгая слюной.
- Да как он…?! Да что он о себе думает?! – Мои щеки моментально вспыхнули от возмущения смешанного с желанием пнуть рыжего как можно больнее, даже несмотря на то, что, казалось, одного моего дуновения в его сторону хватило бы для того, чтобы он тут же упал замертво.
- Тыыыыыыыыы! - Прошипел я в лицо качающемуся надо мной Рональду Уизли.
- О дааа… ты способен на убийство! Ты только что уже чуть не убил нас обоих! – Заверещал я, словно новорожденная свинка. Резкая боль от сломанной руки снова отозвалась во всем теле. – Тебе этого мало? МАЛО?!
Раскорячившись, я кое-как поднялся на ноги. – Почемуууу? Почему всевышний не дал тебе ума?!– Вопросил я, пресекая свои попытки поднять руки к небу.
В это время недалеко от нас приземлилась Грейнджер и, бросив метлу, метнулась в нашу сторону.
- Ты достойный представитель своего глупого факультета, где сначала делают, а потом думают, Уизли! – Заключил я, глотая сдавленные рыдания.
Гермиона уже была рядом.

Крикнула она, прелестно всплеснув руками. Не переставая моргать влажными глазами, я отчаянно пытался сохранять равновесие.
Я не поверил своим ушам. - Она сказала «идиот», или «идиотЫ»? А… я понял, мы упали с башни, по моей вине! Моя голова слишком тяжела из-за размеров моего мозга, вот она и перевесила...
Прошептала она, шмыгая носом, кидаясь к Уизли, излишне крепко сжимая его в объятьях, отчего его глаза расширились, а лицо приобрело страдальческое выражение.
Бросила она, обернувшись вполоборота в мою сторону.
- О да, а я и сам уже забыл, что я то тоже здесь. – Усмехнулся я.
Взволнованно добавила она, прикасаясь к моей уже распухшей руке.
Я закрыл глаза, претерпевая невыносимую боль.
Выкрикнула она, а затем, снова обратилась ко мне.

- Иногда бывают моменты, когда слова не нужны. – Выдавил я из себя, пристально глядя в глаза Гермионы.
По румянцу, внезапно окрасившему ее щеки, я догадался, что она понимает, о чем я.

Клар, тебе какой больше нравится: однорукий или со сломанными ребрами? А у тебя что сломано? Ты себе ничего не вывихнула? Будем всю ночь обсуждать у кого чего болит и Блейзика дождемся. )))

p/s/ Блейзик, спасиб за похвалы! Не пропадай, скучаем и ждем!

После обезболивания несчастной руки ничто больше не отвлекало меня от созерцания серьезного лица Гермионы. Она принялась оказывать мне первую помощь, совершенно забыв об Уизли. Покачивающийся, словно молодая ива, он уже свыкся с этой мыслью. Но не его старая швабра, которую он именовал метлой. Со свистом, задевая кусты своим кривым черенком с нечастыми дохлыми прутьями, она летела в нашу сторону, видимо целясь прямо в хозяина.
По смещенному центру тяжести и сорокапятиградусному крену влево, я успел отметить плохой баланс метлы, прежде чем рыжий решил затеять борьбу в грязи. Увлекая вниз под тяжестью своей туши нас с Гермионой, чокнутый самоубийца больно ударил меня по копчику костлявой коленкой. - К счастью, он не упал на мою раненую руку.
Лежа под одетым в заплатанную мантию Уизли, я почуял, как от него разит немытым мужским духом. - Он что не пользуется дезодорантом? Неужели даже не нашел денег, чтобы купить дешевую туалетную воду?!
- Похоже на метлу была наведена бумеранговая порча! – Смекнул я, глядя, как она, сделав крюк, снова взяла курс на нас, громче дребезжа и вибрируя, соря хворостинами.
Завопил к сожалению не расплющенный благодаря мне о землю гриффиндорец. И, хромая, придерживая штаны, пулей понесся в сторону парадного входа.
Ухватив Гермиону здоровой конечностью за то, что попалось под руку, я припустил вслед за ним, волоча девушку на буксире.
Вбежав внутрь, я захлопнул дверь, что было сил, и тут же услышал звук втыкающейся в дверь вместо засова метлы. – Треклятая метла нас заперла! – Сообразил я и выдохнул, повернувшись к Гермионе.
- Ну и ладно! Мне и без этого не до прогулок сегодня! – Вытер я пот со лба.
Однако Грейнджер, почему-то не спешила отрывать спину от двери. Она сложила руки на груди и, сдвинув брови к переносице, что-то усиленно вычисляла в уме, испепеляя меня взглядом.
Я присмотрелся и увидел, что при закрытии двери, нечаянно прищемил ее юбку.
- Я все равно сейчас собирался в Больничное крыло, так что можешь мне сломать вторую руку. – Подумал я, радуясь, что не произнес это в слух.

Я нахмурил брови, пытаясь заглянуть в глубины своего разума, чтобы найти способ освобождения юбок от дверей. - Может быть что-то подобное было на курсе по Истории магии или есть какое-нибудь заклинание? Или трансфигурировать юбку в червя, чтобы она выползла из-за двери, а потом вернуть ее назад? Или может быть лучше уменьшить Гермиону вместе с юбкой до размеров червя, чтобы она вместе с юбкой выползла… - Я приложил палец к подбородку, затем потер виски. Потом сжал переносицу, почесал брови. Но ничего в голову не приходило.
Гермиона, кажется, извлекала в уме корни из пятизначных чисел.
А Уизли думать в принципе не способен, поэтому он, поковыряв в ухе, оттолкнул меня и подскочил к дверной пленнице. Грохнувшись на колени, как будто собирался бить челом, он вцепился пальцами в материю, висящую на талии Грейнджер и стал отчаянно тянуть ее, багровея лицом. Гермиона, наблюдая эту картину, стала похожа на сову, долго тащившую тяжелую посылку. Расширив глаза, растопырив крылья и открыв клюв, она с ужасом взирала на модельера, который решил, что в этом сезоне модны юбки длиной не более пяти дюймов от пояса.
Я настолько был захвачен происходящим, что уже забыл, что хотел вспомнить. Я искренне поддерживал процесс кройки и шитья, вернее распарывания и раздевания. Особенно после того, как моему взору открылись чудесные стройные ноги в чулках и розовые кружевные трусики с замысловатым узором, не совсем прозрачные, но достаточно откровенные для того, чтобы моя фантазия сорвалась в полет, выделывая кренделя не хуже метлы Уизли.
Грейнджер явно не следила за тенденциями современной моды, потому и не смогла оценить шедевр рыжего кутюрье. Реакция ее, несомненно, его расстроила. От вопля Гермионы его лицо приняло такое выражение, словно он проглотил морского ежа, запив пинтой боботуберового гноя. Покрываясь испариной, он схватил девушку и резко взвалил ее на плечо. Мне показалось, что я услышал треск еще нескольких ломающихся ребер Уизли.
Оттенок лица Гермионы уже совпадал с цветом ее гламурных трусиков.
Кричала Гермиона и тянула руки к ободранному куску ветоши, который был зажат сломанной не менее, чем в трех местах, конечности тяжелоатлета, подгибающегося под своей ношей.
- Как будто там есть что отдавать. – Умилялся я, начиная похихикивать.
Рон выдал очередную глупость, которую гриффиндорцы обязательно приняли бы за афоризм и поскакал вместе со своей добычей в сторону Больничного крыла.
- Мне с ними по пути! – Подумал я и побежал за ними, не отрывая взгляда от розовой кружевной попки с ножками.
Я еле поспевал за рыжим скакуном, которому, кажется, вожжа под хвост попала. – Или он проглотил реактивную петарду.
Гермиона в истерике выкрикивала проклятья в адрес Уизли, одновременно стуча кулачками в его грудь, видимо пытаясь, сломать остальные ребра. Похоже, одно из проклятий сработало, потому что Уизли упал, прочерчивая носом полосу на мраморном полу. Грейнджер приземлилась сверху прямо на его гусиную шею. Я отчаянно тормозил, проехавшись на пятках, и ухватившись за угол, чудом не влепился в эту скульптурную композицию под названием «оседлай финтиплюха». Выглядывая из-за угла, я наблюдал, как Гермиона, причитая, поднялась на ноги и зачем-то стала щупать себя за грудь. От этой картины моя челюсть окончательно упала, а лицо приняло озабоченное выражение.
- Оооо! Она решила заодно расстегнуть и лифчик. А он у нее тоже розовый? Надо посмотреть поближе! О Мерлин, она сняла его!!!!
Я выскочил из своего укрытия, намереваясь… Я еще не сообразил, что я намеревался сделать, но уже выскочил.
Заметив блеск в моих глазах, Гермиона поспешила прикрыться бывшей юбкой. Но для начала нужно было решить, какую именно площадь прикрыть. А это было трудной задачей, потому что все площади Гермионы были эротично открыты.
Подбежав ко мне, она страстно сорвала с меня мою мантию.- Даже в моих ярких и разнообразных снах, я не мог мечтать о таком!
Намотав на себя пыльную одёжу, она решительно запахнулась. Я огорченно вздохнул и тут же вспомнил о больной руке.
Видимо от возбуждения, заклинание Гермионы вышло настолько сильным, что спали все заклятья в радиусе пяти метров. Моя шина отвалилась и, подвывая, я побежал в Больничное крыло. Пробежав пару коридоров, я увидел, что меня нагнал пыхтящий как Хогрватс-экспресс, Уизли. - Вероятно, Грейнджер поддала ему волшебный пендель.
Вбегая наперегонки в палату, мы с двух сторон прижали бедную мадам Помфри, которая несла в руках подносы со склянками.
Всплеснув руками, колдодоктор, выронив пузырьки, обдала нас вонючими микстурами.
Вскричала Помфри, роняя чепчик.
Пока мы с Уизли не осознали, что произошло, она уложила нас по койкам, отгородив ото всех ширмами, и с многозначительным взглядом пододвинула нам утки под кровати.
- Ночь будет долгой. – Подумал я, выпивая костерост, любезно поданный мерзкой каргой.

Гарик, дорогой наш! Мы тебя не забываем. Я, в частности, тебя недавно вспоминал!
Возвращайся скорее, очень любим и скучаем!

В перерывах между проведением процедур по очистке кишечника, я тщетно пытался уснуть, переворачиваясь с правого бока на спину и обратно. Ноющая боль в срастающейся руке мучила меня так же сильно, как шум, доносящийся с соседней кровати.
Бедолага Уизли бредил во сне, ворочаясь и стеная, вспоминая то мамочку, то почему-то лесную нимфу, а затем всю свою семью и какую-то тетю Мюриель. Периодически он, раскидывая свои длинные руки, задевал соседние тумбочки и, судя по звону, побил все, что стояло на них. Когда мадам Помфри, в очередной раз, подошла к нему, чтобы отодвинуть от его буйных конечностей, стеклянную вазу, он накинулся на бедняжку. И я не знаю, что он ей такого сделал, но оттого, как они хором завопили, проснулись, наверное, все пациенты, лежащие в палате. После этого я сильнее зажимал уши подушкой всякий раз, когда ошарашенная целительница, разнося лекарство, проходила мимо моей койки, громко причитая.
- Чтоб ему пусто было! Не дал поспать! – Разозлился я и тоже принялся громко стонать ему в отместку, пододвинувшись вместе с кроватью ближе к ширме, частично отгораживающей нас друг от друга. Однако, противный гриффиндорец, - видимо тоже назло мне - все равно заснул! Я же страдал от бессонницы. – Почему мне не дали снотворного?
Представитель многодетной семьи, всхлипывая, рыдал во сне и опять что-то бормотал, на этот раз про Гермиону и свадьбу.
- Женитьбой грезит, значит? Собирается подстроить у себя в муравейнике еще один этаж? Надеюсь, их пирамида не рухнет. – Усмехнулся я, откидываясь на спину.
Неожиданно вскрикнул Уизли, когда я уже почти задремал.
Сквозь сладкую дремоту я услышал подозрительный скрипящий звук, напоминающий шуршание отодвигающейся ширмы. Не успел я ничего понять, как прямо на меня навалилось чье-то тяжелое тело, а на шее сомкнулись цепкие руки.
Я не на шутку испугался, подумав, что это смерть с косой пришла по мою душу, но потом, открыв глаза, увидел перед собой знакомый веснушчатый овал лица.
Удивлению моему не было предела. Рыжий сидел на мне, словно страстная девица в позе наездницы. Двигаясь в такт своим рукам, сжимающим мое горло, он, не иначе как пытался заняться со мной сексом. Глаза его были полуоткрыты, а зрачки закатились куда-то наверх. -Видимо, близился оргазм.
Захваченный этим страшным зрелищем, я не сразу сообразил, что у меня сломана всего одна рука, а вторая как раз свободна. Я попытался ею потыкать Уизли в пузо, но он продолжал меня душить в порыве страсти. Поняв, что это не приведет к результату, я решительно стал отдирать его руки от моего горла. Но, к сожалению, отодрать целых две руки одной мне было не под силу. И я, задыхаясь, принялся звать Помфри, хрипя и ворочая языком. Старушка была, видимо, глуховата и на помощь не пришла. Из-за соседней ширмы появилась голова Кларисы. Глаза ее расширились, а губы скривились в ехидной ухмылке.
– Не иначе как пеняет мне, что я тогда заснул, когда она была сверху! – Подумал я. В этот момент Уизли, видимо закончил и, к моему облегчению, соскочил с меня. Запутавшись в простынях, он свалился на пол и непонимающе уставился на нас.
- Теперь ты, как истинный джентельмен, должен на мне жениться. – Язительно заметил я, едва сдерживая ползущие наверх уголки губ.

Сконфуженный моим неожиданным заявлением, Уизли, застонал от унижения. – Хотя скорее оттого, что больно ударился задницей об пол. Ну не важно.
Сердобольная Клариса тут же подскочила к нему, протянув руки, помогая ему подняться, при этом приговаривая.
- Кажется, она не совсем поняла, что я пошутил. Эти пуффендуйцы вообще не понимают шуток. Ну да ладно. – Прыснул я в кулачок, пытаясь сделать это как можно тише. Но девушка услышала и повернулась в мою сторону. К моему удивлению, вместо того, чтобы бросить в меня подушкой или что-то вроде того, она ласково посмотрела на мою перевязанную конечность и, бросив беднягу Рональда, тут же вновь встретившегося мягким местом с полом, подскочила ко мне. Вопреки приличиям, она плюхнувшись прямо на мою кровать. Я нахмурился.
Задавала она риторические вопросы один за другим, теребя мое одеяло, передвигая мои волосы со лба на затылок, отчего мое лицо, наверное, казалось еще более вытянутым.
- Конечно же, не больно! Ломать руки это такой пустяк! А одному спать, конечно? холодно. Но я привык… – При этих мыслях я заставил себя улыбнуться.
Послышалось с пола. Бедняга Уизли грезил зоопарком. - Видимо соскучился по дому.
Дункан, оставив меня, снова бросилась к нему. Поворачиваясь, она больно ударила меня по лбу. Я глухо застонал, чем, к своему несчастью, снова привлек ее внимание. Она принялась слюняво целовать меня и тараторить что-то, затем снова побежала к рыжему, который тщетно пытался подняться на ноги, опираясь на железную решетку моей коровати. Я стал нервничать. - Да успокоится она или нет!?
В очередной раз уронив Уизли, она вернулась ко мне. Ее мельтешение заставляло мои зрачки двигаться слева направо и наоборот, отчего у меня разболелась голова.
Дождавшись момента, когда она уложит что-то бормочущего себе под нос гриффиндорца, и вернется ко мне, я ухватил ее за талию здоровой рукой и одним рывком затащил в свою кровать.
- Согрей меня своим теплом. – Потребовал я, не обращая внимания на ее сопротивление, проявляющееся в виде болтания ногами, махания руками, а также просьбами отпустить ее, я прижал ее к себе и, накрыв одеялом, уложил свою голову ей на плечо и закрыл глаза.
- Спокойной ночи, Кларочка! Спокойной ночи, Рональд. – Пожелал я и, обнимая трепещущее женское тело, постарался уснуть.
Сон пришел не сразу, но зато был удивительно крепок. Сладко посапывая, я проспал до самого утра и открыл глаза, когда первые лучи солнца проникли в окна.

Мне снился сладкий-пресладкий сон. - Я кружился в вальсе в большой красивой зале. Моя партнерша была на редкость хороша. Она была в потрясающем розовом платье, облегающем ее стройную талию. Слегка пышная юбка, словно едва распустившийся бутон розы, колыхалась в такт нашим движениям. Я смотрел на нее, на ее обнаженные плечи, на которые спадали каштановые пряди, выбившиеся из прически. Я волновался. Я не очень хороший танцор. А что, если я наступлю ей на ногу? Этого не должно произойти. Сегодня все будет идеально.
Вдруг прямо в зале пошел ливень. Но как это возможно?

Я проснулся, резко поднявшись с кровати. Рядом со мной вскочила Клариса. Она была вся мокрая, словно только что вылезла из колодца. Перед нами с пустым ведром, злорадно улыбаясь, стоял Рон.
Мои глаза сужались по мере того, как до меня доходила вся соль ситуации. От злости я схватил палочку и, выскочив из кровати, направил ее гриффиндорцу между глаз.
- Фурункулюс!
Проревел я, стоя на холодном полу Больничного крыла в одних трусах. На носу рыжего сразу же вскочил огромный красный пульсирующий прыщ.

Зрачки в глазах Уизли скатились к переносице, силясь получше разглядеть творение моей палочки. В следующую секунду он достал свое оружие и ткнул его мне в лицо, показывая всем своим видом, что сейчас я весь покроюсь такими же прыщами.
Я злобно вперился в него взглядом. - У меня в запасе был еще один козырь! Гриффиндорец не знал, что кости моей сломанной накануне руки уже срослись. Ох уж этот чудодейственный костерост! И если он попробует что-нибудь мне сделать, я тут же завалю его одной правой.
Мы с Уизли встретились взглядами, благодаря тому, что были практически одного роста, и принялись напряженно скрипеть челюстями.
Вдруг Клариса, бедняжка, начала истерично хохотать, чем отвлекла нас друг от друга. - Толи истерика с ней случилась из-за стресса, толи она смеялась над Рональдовым волдырем. Я не понял.
Но мне было не до смеха. Окончив заливаться соловьем, она прокричала чтобы мы закрыли глаза, а затем снова бросилась в мою постель, чавкнув лужицей, образовавшейся там, в результате водяной атаки прыщеносого, и скрылась с головой.
Мы с Уизли переглянулись. – Она явно не в себе. Ей, наверное, будет лучше остаться здесь.
Клариса тут же подтвердила мои мысли своим поступком. Высунув палочку из своего укрытия, она произнесла какое-то неизвестное мне заклинание и тут же мои глаза затмила темнота. – Я что, ослеп?
- Ааааааааааа! – Запаниковал я, закричав в унисон с Уизли. – Видимо она ослепила нас обоих.
Я потрогал глаза руками и обнаружил какую-то липкую повязку на своем лице. - Да что же это такое! – Рассвирепел я. - Сначала сбрасывают с крыши, потом обливают водой, потом приклеивают что-то к глазам! - Я попытался отодрать ленту, но тут же прекратил попытки, потому что по ощущениям, повязка отходила вместе со скальпом. – Что ж я ведь в Больничном крыле. – Я развел руками, равнодушно ожидая, когда придет колдомедик.
Услышал я знакомый приятный голос в районе моих плеч. Затем меня усадили на кровать, а на плечи положили одеяло.

- Одеяло?! ОДЕЯЛО?! Отдирая эту клейкую гадость с лица я рискую остаться без ресниц, а мне предлагают одеяло!!!

- А это вообще кто? Спокойно, Теодор, спокойно! Возьми себя в руки. Используй палочку.
- Эскуро! – Тихо произнес я, оглядываясь по сторонам. Возле себя я увидел Луну, Кларису и Рональда, все еще держащегося за лицо.
- Хватит. – Произнес я, надевая штаны. – С меня хватит, я ухожу. Счастливо оставаться.
С этими словами я направился в сторону выхода.

- Стриптизотерапия? Такое в голову могло прийти только Блейзу. - Я уже почти вышел в коридор, вдруг обнаружив, что иду босиком по холодному полу. – Ну, надо же, так разозлился, что забыл надеть ботинки! Это на меня совсем не похоже! Не хватало еще простудиться вдобавок к сегодняшним моим злоключениям! – Покачал я головой и повернул назад.
Войдя в Больничное крыло, я сразу же завидел свои ботинки под кроватью и подошел, чтобы взять их, как услышал голос Уизли, который влезая, между Блейзом и Луной, нагловато произнес.
- Ого! – Удивился я. – Что я слышу? Кажется негра назвали негром. Похоже сейчас кому-то пересчитают зубы.
Я остановился, подбоченившись и облокотившись на стену возле входа, приготовился наблюдать развитие событий.

Эх. Я тоже хотел промолчать, ибо слишком часто бываю красноречив. Ну, раз пошла такая пьянка, решил высказаться по существу. Извините, если что не так.

Я считаю, что справедливости ради, нужно попробовать встать и на ту и на другую стороны. Если уж вы решили-таки делиться на «стороны», а не быть одним целым, как раньше... :(

Так вот, встав, для начала, на сторону Нади, я сделал следующие выводы: да, нехорошо, что ее не спросили о том, хочет ли она браслет. Однако меня она тоже не спрашивала, помнится, хочу ли я быть окаменелым в теплицах, лежать под дождем. Я отыграл.
К слову замечу, меня так же не спрашивал ни Роник (любимейший мой персонаж ) хочу ли я быть упавшим с Астрономической башни, ни Кларочка, когда приклеила мне пластырь на лицо. Я молчал, когда меня испинали жестоко в коридоре, без моего ведома, а после засунули в чулан и погребли под грудой метел. Да Бог знает, что еще со мной делали, и я отыгрывал! И не ныл! И не жаловался.
Да что я говорю! Люди то все разные. Кто-то умеет быть терпимым, уважать других и, если им уж так хочется испинать моего персонажа до полусмерти, ведь я могу и уступить. Встать, отряхнуться и пойти дальше, куда шел. А кому-то – малейшая сложность в игре уже повод «рыдать всю ночь» или бежать менять профиль, подписывая супер-пупер кошке-демону великой силы способности. А потом просить ведущего изменить правила.
Надя, уж извини, ты не в первый раз пытаешься привлечь к себе внимание масс. Должен отдать тебе должное, справляешься ты с этим по высшему разряду.

Теперь встанем на сторону Блейза. Он отправил пост. Потом исправил его один раз (убрал момент, где он заколдовал кошку и заменил это на физический удар), потом исправил второй раз - убрал Кребба и Гойла из поста. Что еще требуется то собственно, я не понимаю?
Да он и Наде предлагает пойти навстречу.
Надь, где твои объяснения о суперкошке? До сих пор нет. А Блейз все оправдывается и оправдывается...
Сколько я тут играю, не помню, чтобы Блейз нарушал правила, он всегда за них радел. Всегда был за правильный отыгрыш и за канонность.

Теперь касательно нового правила об отыгрыше за животных. Полностью поддерживаю Невилла. По-моему мы, в стремлении угодить некоторым участникам игры, доходим уже до абсурда. Я против отыгрыша за животных.

p/s/ И у меня просьба такая к некоторым. Они догадаются. Давайте не будем ломать комедию. Прятаться под личинами персонажей и думать, что мы ничего не знаем. Мы не слепые котята. Над нами не нужно прикалываться.