Карта ролевой игры "Гарри Поттер"

Надевая второй ботинок, я наблюдал, как от реплики Уизли лицо Забини силилось приобрести зеленый цвет. – Но, в силу некоторых причин, ему это вряд ли удастся.
Выпалил он, хватая гриффиндорца за грудки.
он тоже не терялся, ухватил слизеринца обеими руками. Только вот вместо злости на лице Уизли появилось знакомое бессмысленное выражение. - Грязные тролли! Неужели он все еще носит ту треклятую брошь?
К моему удивлению Клариса это заметила и, приревновав рыжего принца, с яростью в голосе заметила .
Протянула мечтательно Луна.

Я стоял разинув рот, наблюдая необычное проявление чувств веснушчатого Ромео, обдумывая ситуацию.
- А Забини оказался тупее, чем я думал. Он уже почти неделю ходит в кармане с гламурно-амурной безвкусной бирюлькой и до сих пор не просек, как она работает. Так бы и стоял смотрел, как его глаза вылезают из орбит. Не знаю, чем там закончилась в прошлый раз их дуэль, но судя по всему, не очень хорошо для Уизли, так как все Слизеринское подземелье три для смаковало новость о рыжей горгулье. Моя месть этому отпрыску плодовитых нищебродов, похоже удалась еще в тот раз. Но сегодня я имею возможность получить удовлетворение от созерцания его унижения.
Улыбаясь от уха до уха, я испытывал почти физическое удовольствие, слушая ревнивую пафосную речь гриффиндорца.
Тем временем у Блейза началась истерика. Я сам несдержался и принялся гортанно хохотать.
- Гыкгагагыкгага! Ой! - Внезапно я почувствовал укол в мою левую розовую заднюю щечку.
- Кто уколол меня иглой летучей рыбы? - Изумился я, поворачиваясь к предполагаемой рыбе.

Вместо рыбы на меня лупилась Клариса, к моему удивлению, уже переодетая и даже сухая.
- Да я готов сожрать распределяющую шляпу, лишь бы досмотреть это шоу до конца! - Подумал я и добавил, уже вслух:
- Иди-иди, я тебя догоню! Только подожду Забини. Он мне должен вернуть... эээ булавки!

Слишком много народу собралось в одном месте и большинство из них уже не нуждалось в помощи, поэтому Помфри, увидев нашу честную компанию, тут же принялась выгонять нас из Больничного крыла.
Позвал меня Забини, ведя Лавгуд на буксире.
Я оглядел себя, стоящего в одних штанах, и понял, что иду немедленно. Я коротко кивнул и мы вышли из помещения. Возле Большого Зала мы разделились. Луна и Блейз пошли на завтрак, а я отправился в подземелья. - Горячий душ и сухая чистая одежда, и больше никаких приключений - вот что мне сейчас нужно.

Я закрыл глаза и поднял голову навстречу теплым струям воды, ласкающим мое уставшее тело. Принимая долгожданный утренний душ, я обдумывал события вчерашнего дня. - В последнее время дни стали тянуться слишком долго. Прожив один день, ощущаешь, будто прошла неделя. А уж если каждый день пестрит такими событиями, как полет с башни, то тем более… Мне просто нужен отдых, отпуск, чтобы лечь в кровать и проспать как минимум пару дней. Пожалуй, я так и сделаю, когда придут выходные. Я поеду домой и проведу там счастливейшие из ленивейших выходных. К тому же я должен увидеть отца. Интересно как сильно он изменился. Наверное, его голова потеряла свои последние седые волосы. А ведь я помню его еще с волосами. В любом случае с волосами или без, он не станет уделять мне много времени как и раньше. Сколько себя помню, он был вечно бесконечно занят, проводя долгие скучные вечера в компании своих друзей. Обсуждая какие-то секретные дела, сидя за круглым столом в гостиной, заперев двери на замок. Ну и пусть, мне никогда не нужна была чья-либо компания.
Отмывшись до скрипа, я вылез из ванны, завернувшись в большое зеленое полотенце, и подошел к зеркалу. Протерев его ладонью, я оглядел свое отражение, поворачиваясь к зеркалу поочередно то левой, то правой щекой, проводя пальцами по подбородку. - Легкая небритость мне никогда не была к лицу. Она делала меня более взрослым, более зрелым. Но зачем это мне? Казаться старше, чем я есть, или умнее, чем на самом деле я никогда не стремился. А уж стараться более красивым я не стремился и подавно. Я никогда не мог понять стремления Забини делать педикюр или маникюр, по часу занимая ванную комнату. И Мерлин меня упаси выщипывать брови! Слава Салазару, что я не родился девочкой!
Грубо по-мужски, обтеревшись полотенцем, я надел трусы и принялся причесываться. – Интересно, девчонки избавляются от волос на ногах, или они у них просто не растут? У Кларисы гладкие ноги. И удивительно гибкие! Поразительно, но я готов поклясться, что она обнимала меня ими тогда в кладовке… - Облокотившись на раковину, я грустно улыбнулся своему отражению. – В глубине души я знал, что обманываю себя, говоря, что мне никто не нужен, доказывая себе, что я счастлив в одиночестве. Моя душа кричала о том, что мне нужен кто-то рядом. Хотя бы кто-то. Просто родной человек. Мне даже не с кем просто помолчать сидя рядом… Все внутри меня говорило мне, что мне не хватает простого человеческого тепла, обыкновенной поддержки, доброго слова в трудную минуту, сочувственного взгляда, дружеского плеча… на которое я мог бы уронить голову, закрыть глаза, зарывшись в пушистые мягкие волосы… Волосы Гермионы очень вкусно пахнут, а ее губы такие нежные и теплые. – Я внезапно окунулся в воспоминания о поцелуе на крыше, глупо улыбаясь сам себе. – О, это был не просто поцелуй. Этот поцелуй был приятнее, чем поцелуи, подаренные на первом свидании, робкие и скромные. Он был мною украден, отобран, отнят. От этого он был в сто раз слаще, чем множество других безликих, обыденных, нарочито страстных притворных поцелуев. – Жаркая волна, нахлынувшая неожиданно от этих мыслей, разожгла румянец на моих щеках. Я с трудом подавил в себе нарастающее чувство возбуждения, охватившее все мое тело.
Я провел в ванной комнате еще несколько минут, стоя на холодном полу, пытаясь думать о квиддиче. Затем, закрепив наручные часы на левой руке, я вышел из ванной. В комнате никого не было. Я надел чистые штаны и тонкий серый джемпер. Напялив сверху мантию и закинув рюкзак на плечо, я вышел из комнаты.

Оказавшись в классе, я будто очутился в треклятом птичнике среди галдящих ворон и попугаев. Ко всему прочему, добавлялись трели храпа, доносящиеся откуда-то с гриффиндорского ряда. Заткнув уши, я пробирался через набросанные на пол сумки и выставленные в проход ноги, думая о том, как бы поскорее заныкаться в какой-нибудь угол.
Но все углы уже были заняты. На последней парте сидел профессор Снейп. Он выглядел бледнее обычного, теребя краешки рукавов своей мантии и нервно озираясь вокруг. – Почему он явился на Магловедение? С ума сошел что ли? Да, судя по его виду и впрямь можно так подумать, что он слегка не в себе.
На первой парте, погруженная в чтение какой-то книги, сидела Гермиона, задумчиво опустив голову на руку. Я резко отвернулся от нее, смущенно опустив глаза и уселся у окна, рядом с Забини. Он, как ребенок, играл с блестящим драконом, сидящим у него на плече.
- Привет. – Буркнул я в его сторону и, заметив, что он видел, как я оглядывал гриффиндорцев, злобно добавил. - Поттер так ерзает на стуле, как будто у него там что-то зудит.

Мы с Забини успели перекинуться лишь парой слов, когда в класс вошел Смертин. О по-хозяйски окинул помещение взглядом, пересчитывая количество голов. Я равнодушно захлопнул учебник по Магловедению, открытый мною только что для повторения домашнего задания, наблюдая за ликующим выражением лица Блейза.
Профессор как всегда много говорил и я, слушая, предвкушал, что урок сегодня будет интересным. И не ошибся.

Я еще в прошлый раз хотел попробовать сделать черного патронуса. Я даже пробовал делать его самостоятельно, но, как и следовало предположить, у меня ничего не вышло. Тем временем класс выслушал краткий экскурс по Истории магии, а затем…

Черная дымка, вырвавшаяся из палочки преподавателя, в одно мгновение из бесформенного облака превратилась в черного, зловещего оленя. Огромные раскидистые рога его, казались тяжелыми, но несмотря на это, он легко гарцевал, гордо подняв голову. Перебирая копытами, он поскакал в сторону входной двери, оставляя за собой легкий дымчатый след. Я не отводил взгляда, любуясь жутким созданием и, заглянув ему в глаза, оцепенел. В его глазах я увидел ненависть, которой не испытывал никогда в жизни. И не хотел бы испытать. Всепоглощающая, сжигающая все на своем пути, она не могла бы поселиться в моей душе. Краем глаза я увидел, что Поттер, увидев оленя, вздрогнул. – Видимо он только что почувствовал что-то подобное, что и я. Наверное то, что ему пришлось пережить, вполне могло развить в нем подобную ненависть. Желание отомстить сжигало бы и меня, если бы мои родители были убиты у меня на глазах, если бы каждый день, глядя на себя в зеркало, я вспоминал бы это снова и снова, видя свой безобразный шрам. - Я внутренне содрогнулся, но громкий голос профессора Смертина вывел меня из раздумий.

- Напрямую? Ничего себе?! Родить в себе подобную ненависть и концентрировать ее в комок огня??! – Я непонимающе уставился на учителя. – Одно дело, научить нас передавать друг другу светлую энергию, любовь и все такое, но обучать нас без палочки стрелять огненными шарами направо и налево… Он что готовит из нас армию студентов-убийц? Он ненормальный? – Я краем глаза посмотрел на Снейпа. – А он-то что сидит? Почему не прекратит это? – Глаза учителя зельеварения рассеянно блуждали по классу. – Да что с ним такое? Конфундус? Проклятье Империо? – Мне почему-то стало страшно. - Что-то происходит здесь и это не чисто. Мне это не нравится, ох как не нравится.
Почти не слушая монотонные вопросы, задаваемые учениками, я сидел за своей партой, дрожа как осиновый лист. Мое сердце бешено стучало. Забини рядом со мной поднял руку и громко спросил:

Я аж подскочил на месте оттого, как прозвучал голос Забини у меня над ухом. – А ведь он прав. Бывает же, гад, умным, когда не думает о своем внешнем виде или не рассматривает чьи-нибудь прелести. Лучше бы занимался больше уроками, глядишь, не пришлось бы у меня списывать. И чего ему стоит пару часов в день уделять учебнику, или простому чтению книги?
Профессор Смертин был, видимо удивлен вопросом, но несмотря на это, расплылся в довольной улыбке.

От этих слов я вздрогнул. – Он сожалеет, что в нашем мире не встречаются подобные твари?! Или он как наш дворник, считает милым все, что клацает челюстями, изрыгает огонь и прыскает ядом?
Пока я размышлял об умственном и душевном состоянии нашего учителя, еще несколько человек задали вопросы. По большей части глупые. За исключением Грейнджер. Любознательная, умная, она не могла промолчать. Она долго тянула руку, ожидая своей очереди, а затем встала со своего места и стала что-то говорить. Я внимал ее вопросу, наблюдая за ней, за тем, как она положила перо на пергамент, за тем, как она поправила краешек своей мантии. Я был внимателен, но на окончании ее фразы, понял, что все прослушал. - Что это со мной? Это на меня совсем не похоже. – Я встряхнулся. Смертин что-то отвечал, а Гермиона, положив руки на парту, спокойно слушала его речи.
Происходящее дальше было как в тумане. Преподаватель, во время демонстрации практической части, случайно поджег озеро. Большинство учеников столпились у окна, охая и ахая. Я предпочел остаться на месте, собирая книжки в рюкзак, догадываясь, что дальше ничего хорошего не предвидится.

Объяснил он, пытаясь скрыть свою нервозность, а затем объявил.

Услышав это, я принялся сбирать вещи быстрее, надеясь, что так урок скорее закончится, а затем зажмурился, чтобы не видеть, что будет происходить дальше. Когда громкие вопли заполнили класс, я заставил себя открыть глаза и увидел, что чокнутый профессор подпалил нашего декана. – Это уже ни в какие рамки не лезет. Северус Снейп, сильнейший волшебник из тех, кого я знаю. Я готов признать, что даже мой собственный отец не сравнится с ним, а старея, он и вовсе теряет магическую силу. Кто, черт возьми, этот выскочка и России?

Проревел учитель-живодер. Забини стартанул из класса, быстрее самой скоростной метлы. Я, чтобы не нарываться на неприятности, схватил свой рюкзак и вышел и класса. Я не знал, куда мне идти и что делать? - Кому рассказать о своих мыслях? Отец? Его только что освободили, не стоит впутывать его в это. Единственный, кому я мог довериться, это профессор Снейп. Но он… - Мне было страшно подумать, в каком он сейчас состоянии.

Всем смотреть в обязательном порядке - я под столом)))
кукольный театр

Некоторое время я бесцельно бродил, раздумывая о том, что произошло. - Если этот профессор и дальше будет преподавать в Хогвартсе, я могу решить, что и Дамблдор находится под заклятьем «Империо»! Если этот Смертин приспешник Того-кого-нельзя-называть, то он не должен причинить мне вред, ведь мой отец… - Я отмахнулся от пронесшейся только что мысли, как от назойливой мухи. – Да ну, глупости какие! Откуда Тому-кто-не-должен-быть помянут взяться в школе? Да и вообще о нем уже давно ничего не было слышно. Если бы он объявился, то стал ли бы сидеть тихо себе в школе и вести уроки? Бред какой. – Я мысленно покрутил пальцем у своего виска. - Теодор, у тебя едет крыша. Тебе нужно срочно развеяться.
Обнаружив, что бреду в направлении кухни, я подошел к двери и пощекотал зеленую грушу. Схватившись за появившуюся дверную ручку, я потянул дверь на себя. Приоткрыв ее слегка, я услышал шум, смех и пьяные возгласы. Окинув взглядом толпу, я увидел там сборище нетрезвых гриффиндорцев. Скривившись, я резко закрыл дверь. - Не успел я вырваться из зверинца в классе, как снова чуть не угодил туда!
- Бррр! – Я резко развернулся и пошел в другую сторону. - Может пойти погулять. Ведь как раз скоро Травология. Приятно будет пройтись по свежему воздуху вдоль теплиц и подумать… только не об изверге-преподавателе. Дамблдор во всем разберется, на то он и директор. Нечего лезть не в свои дела. Лучше подумать о приятном… о девушках. – Я усмехнулся сам себе. – С каких это пор я заставляю себя думать о девушках? Ведь все время одергивал себя и призывал быть серьезнее. – Я поправил сдвинувшуюся на глаза челку. – Парвати Патил недавно так волновала мое воображение. Давно я ее не вспоминал… она красивая… почему я потерял к ней интерес? - Засунув руки в карманы, я выбрался наружу, щурясь от яркого солнца. – Панси… с ней было хорошо. Она, безусловно, должна интересовать меня…. Что-то я ее давно не видел. Соскучился… она ведь мой друг. А Клариса. Еще недавно сводила меня с ума. Она и сейчас по-прежнему хороша. Она бесподобна! Страстная, опасная… гибкая, как кошка. Еще вчера я бы все отдал, чтобы заполучить ее и ее волнующее тело. А сегодня я уже ничего не хочу. Что со мной? – Я поежился, хотя ветра не было. - Мне как-то беспокойно. Как будто я жду чего-то, но сам не знаю чего. – Я уселся на выступ у края теплицы и положил голову на руки, горестно вздохнув. - Интересно, что делает сейчас Гермиона? Я так быстро ретировался из класса, что даже не знаю, куда она пошла. Наверное, она, как всегда, в библиотеке. Мы и раньше встречались там частенько, но я даже не обращал на нее внимания. А почему? Она ведь такая умница. Она… А я… жалкий идиот! Мерлин! - Я вскочил и отряхнулся. – Надо занять себя чем-нибудь полезным. Пойду все-таки напишу отцу. Просто напишу. Не знаю что. Надо написать. Определенно надо!
Почесав в голове, я направился в Совятню.

Волдеморт... Волдеморт... Волди-волди-волди-волди... Волдеморт!
Обращаюсь к тебе, о дрожайший! Твои посты великолепны... но перестань же мацать тушку Северуса! Он уже на себя не похож!
Я протестую!

По дороге в Совятню, я обнаружил изменения в расписании: Травологию перенесли на завтра. - Зачем же я так торопился составлять гербарий по всем разновидностям цветковых растений нашей местности?!
Взбираясь по крутым ступенькам в обиталище сов, я обнаружил, что поднимается довольно сильный ветер. – И чего меня сюда понесло? Ведь все равно не знаю, о чем написать? Нормальные люди сначала напишут письмо, кладут его в конверт или завязывают бантиком пергамент, скрученный в трубочку, а потом уже идут отправлять. А я? Я видимо просто не знаю, чем себя занять. – Ветер трепал мои волосы, отчего они уже практически встали дыбом, но я не сдавался и все поднимался наверх.
Войдя в холодное помещение, я осмотрелся. Совы кучковались на жердочках, засунув головы под крылья, и делали вид, что спят. – Но я-то знаю, что они злобно посматривают на меня изредка, открыв то один то другой круглый глаз, и каждая из них надеется, что я выберу не ее. Конечно, им лениво сейчас в такую погоду мотаться с письмом. Ишь разбаловались! Сейчас не метель и не пурга! А всего лишь ветрище дует! – Разозлился я, осторожно ступая по обглоданным мышиным костям и совиному помету.
Примостившись стоя с пергаментом у одной из стен Совятни (возле которой меня менее всего обдувало), я достал свое любимое самопишущее перо и, задумчиво пососав его, принялся царапать.
… Здравствуй, отец. – Или может «папа»? – Вот решил написать. – Хотя зачем? Ведь мы все равно увидимся в субботу утром. – Пишу тебе… - Из школы святого Мунго…- из Хогвартса. У меня все хорошо. – Угу, за исключением того, что на уроках нашего декана жарят как шашлык. – Рад, что тебя освободили… - Да, наверное рад… Теперь по крайней мере есть кому писать письма.
От моего занятия меня отвлек какой-то шум на улице. Я выглянул через круглое окно и увидел, праздношатающуюся веселую компанию подвыпивших гриффиндорцев. – Видимо, кухня свободна. И наверняка загажена, забросана пустыми бутылками… Подожду, пожалуй, обеда и тогда перекушу.
Тем временем толпа продолжала движение по школьному двору. – Интересно, кто там в этой толпе? Может быть, там внизу среди них есть… она? – Подумал я и метнулся к другому окну, чтобы рассмотреть гуляющих поближе. Потеряв равновесие, на скользком от мусора полу, я пошатнулся и с криком: «Аааааaaa!» выезжая из Совятни, в последний момент с трудом удержался, ухватившись руками за бортик на лестнице.

Выезжая из Совятни, я думал только о том, как бы мне не пересчитать все кости своим мягким (в моем случае, к несчастью, совсем не мягким) местом. Уцепившись руками за скользкий толстый бортик, я вначале почувствовал облегчение, но это ощущение длилось недолго. Оно сменилось на смущение, как только я понял, что был здесь не один.
Пропищал голосок откуда-то снизу (если быть точным, то на уровне моих подмышек).
Взглянув вниз, я обнаружил взлохмаченную копну каштановых волос. Слегка наклонившись и заглянув в лицо свидетелю моего полета, я понял, что нечаянно чуть не врезался во взъерошенную Гермиону Грейнджер. Попадать в неловкие ситуации мне приходится постоянно. Но почему-то именно сейчас я был готов со стыда провалиться сквозь землю.
Гермиона стояла, зажмурившись, слегка выставив руки вперед, прислонив их к моей груди так, как будто собиралась оттолкнуть меня от себя, а ее сумка, из которой торчали книжки, лежала на полу. Я улыбнулся. – Она такая красивая… даже когда непричесанная.
Девушка открыла глаза и растерянно взглянула на меня, тут же отдернув руки, как от огня и отступила, спустившись на ступеньку ниже.
Проговорила она себе под нос, краснея. - Видимо это от холодного ветра.
Поправив мантию, я открыл было рот, чтобы сказать что-то типа: «привет» или «здравствуй», или «я рад тебя видеть», или «я думал о тебе все утро», или «вчера ты мне приснилась»… но почему-то вместо этого из моего рта не вырвалось ничего лучше, чем:
- Спасибо за массаж груди, Грейнджер!
Услышав со стороны сказанное мной, я охнул и тут же захлопнул варежку, прикрыв губы руками. Гермиона злобно сверкнула глазами, насупившись.
- Нужно срочно исправить ситуацию. Она же сейчас развернется и уйдет! Думай, голова, скажи ей, что-нибудь быстро! Задай ей какой-нибудь вопрос. Да, точно! – Водоворот вопросов проносился в моей голове настолько стремительно, что я тут же забывал их с аналогичной скоростью. Неловкая пауза длилась уже более секунды и, чтобы поскорее нарушить ее, я выпалил первое, что пришло на ум:
- Может, теперь помассируешь мне спину?
От этих слов Гермиона вспыхнула, а я же, напротив, смертельно побледнел, окончательно опешив от своей глупости.
Видимо поняв, что ничего хорошего от меня ждать не придется, она схватила свою сумку и ринулась в сторону Совятни, пытаясь обойти меня слева, а затем справа. Но я, выставив руки в стороны, преградил ей путь. – Извинись! Сейчас же извинись! – Стучало у меня в висках.
- Эээээ… я очень сожалею! – Скороговоркой отчеканил я. -…Сожалею о том, что у меня такой грязный язык! – Я нервно скомкал пергамент, на котором писал письмо, намереваясь заткнуть им себе рот.

Рон, восторг!!
Хорошо проехался по моей скромной тушке)))
Теперь я знаю, что Авады мне не избежать. Предупрежден, значит вооружен! Имей ввиду.

Я понял, что уже сказал достаточно и ожидал, что Гермиона в ответ на мои слова разразится гневной тирадой. Но она, к моему удивлению, проглотив возмущение, спокойно произнесла:

- Что? – Оторопел я. - Какую мантию? Я смертельно оскорблен! Она думает, что я еще помню про эту несчастную половую тряпку! – Я почувствовал, как горят мои щеки и уши. – Она думает, что я магловский Плюшкин? Да мне вообще безразлично, что она обо мне думает!.. Наверное… Да и разве мне жалко было мантии для нее, когда она была… в трусах!? В розовеньких таких симпатичных, соблазнительных прозрачных трусиках…
Треклятые совы недовольно зашумели, потому что мы мешали им спать. Но меня это сейчас мало волновало, так как Гермиона достала палочку и, нацелила ее на меня.
Приказала она командным тоном, топча каблуками каменные ступени. Послышался тихий «чавк» и, опустив глаза, я увидел, что она умудрилась забрызгаться совиным пометом. Я нахмурился. - Тот факт, что вместо того, чтобы применить на себя Эскуро, она ехидно улыбнулась, показался мне подозрительным.
Присмотревшись к своим туфлям, я тут же понял причину ее смеха. Моя левая нога стояла в вязкой жиже. – Значит, куча дерьма вызывает у нее улыбку! – Разозлился я. – Неудивительно, что она встречалась с Уизли!
- Не можешь пройти, Грейнджер? Не помещаешься в проход? - Сказал я скорее с обидой в голосе, чем с сарказмом, который пытался изобразить, а затем добавил:
– Очень по-гриффиндорски махать палочкой вместо того, чтобы просто попросить, чтобы тебя пропустили. – Я отошел в сторону.
Гермиона, не обращая на меня внимания, невозмутимо принялась приводить себя в порядок. Сузив глаза в маленькие щелочки, я наблюдал за ней. - Интересно, зачем она сюда пришла!? Наверное пишет письма какому-нибудь очередному жениху! На прошлой неделе за завтраком, я слышал, как девчонки сплетничали, что она переписывается с самим Крамом.
Последняя мысль отчего-то больно уколола меня. – Я тоже сюда, между прочим, по делу пришел! - Отвернувшись от девушки, я схватил за лапу первую попавшуюся мне под руку сову. Сова крякнула и выпучила глаза, хлопая крыльями. Я, не обращая на это никакого внимания, грубо примотал к лапе совы свой комок пергамента и буквально выбросил ее из окна.
– Вот так! – Сказал я с чувством выполненного долга. И, отряхнув руки, не принимая никаких мер по откидыванию давно свалившейся на глаза челки, гордо задрав нос, почесал вниз по лестнице.

Даже не глядя на девушку, я, будто Золушка, услышавшая зов курантов, торопился убежать вниз по ступеням. Только от чего я убегал, я сам не знал. - Наверное, хотел скорее спрятаться в своей тыкве.
Но не успел я сделать и пары шагов, как она окликнула меня.
Услышав ее слова, я остановился. А затем обернулся. Гермиона стряхнула грязь с мантии и отправилась выбирать сову. – Зачем она это сделала? Почему просто не дала мне уйти? Неужели она хочет, чтобы я остался? Или делает вид? – Я попытался заглянуть ей в глаза, чтобы увидеть, что говорят они…
Глаза были серьезны, словно Гермиона отвечает урок. Я промолчал, теребя пуговицу на брюках.
Объяснила она, хотя я не спрашивал.
- Она что, оправдывается передо мной? С какой стати? Разве ей не безразлично, что я думаю? – К горлу подступил комок. – Конечно, безразлично, ты глупец, Теодор!
– С улыбкой добавила она, проводя манипуляции по заворачиванию в пергамент призванного подарка.
- Кхе-кхе. – Откашлялся я, пытаясь освободить горло от невидимых тисков. – Не к чему, кроме как слушать кудахтанье сов и вдыхать аромат их жизнедеятельности.
Выдержав небольшую паузу, я в последний раз поймал ее взгляд. – Ты права, Гермиона, я нахамил. – Разочарованно произнес я. – Я просто хам… и ничего больше.
Сказав это, я, сунув руки в карманы, сбежал по ступеням.