Молчание моря

Оригинальное название: Le silence de la mer 
Год: 2004 
Страна: Франция, Бельгия 
Режиссер: Пьер Бутрон 
Сценарий: Анн Джаффери, Веркор 
Композитор: Анжелик Нашон, Жан-Клод Нашон 
В ролях: Жюли Деларме, Мишель Галабрю, Тома Жуанне, Мари Бюнель, Тимоти Ферран, Жан-Баптист Пюэк, Йорг Шнасс, Йорн Камбреленг, Франк Бекманн, Александр Ашкенази и др. 
Описание: Тихий провинциальный французский городок времен Второй мировой войны. В дом, где живет молодая учительница музыки Жанна и ее дедушка Андре, вселяется молодой немецкий офицер Вернер фон Эббренак... 

...Сегодня дует сильный ветер, и море очень неспокойно. Здесь так хорошо. Вам повезло, что вы живёте у моря. Что мне нравится в море — это его молчание. Я говорю не о Brandung, не о прибое, я говорю о том, что спрятано, о чём догадываешься. Море молчаливо, но нужно уметь его слушать. Я очень рад, что встретил здесь достойного пожилого человека и девушку, которая молчит...

Прочитав аннотацию к фильму с прекрасным поэтически звучащим названием «Молчание моря», немножко засомневалась, стоит ли его смотреть. А все из-за темы – чувства, вспыхнувшие между врагами на страшном историческом фоне – Второй мировой войны. Признаться, несколько лет мне попадаются фильмы с подобным сюжетом, но мне как-то боязно их смотреть, потому как тема коллаборационизма, как бы это выразить, мягко говоря, неоднозначна. Перед глазами стоит картинка из тяжелейшей повести Сомерсета Моэма «Непокоренная» и фотографии французских женщин, подвергшихся унизительным гонениям за связь с немецкими оккупантами, а с другой стороны, есть Эрнст Гребер из романа Эриха Мария Ремарка «Время жить и время умирать», который показывает, что не каждый, носивший проклятую форму гитлеровского солдата, был убийцей до мозга костей. Все в этом мире неоднозначно. Ничего не делится на только черное и белое.

1941 г. Оккупированная Франция. Небольшой город у моря. Жанна живет в родовом доме вместе с дедушкой. Она – музыкант, учит детей не только правильно играть на пианино, но чувствовать музыку. Жанна играет великого Баха, но его соотечественники топчут сапогами землю ее предков, убивая на ходу невинных. Жанна – француженка, патриотка своей несчастной родины. У нее нет иного оружия, кроме как не поддаваться страху перед врагом, не унижаться, ничего не просить у оккупантов. 

Третий год самой страшной из войн. Французский город на берегу моря. Офицер Вернер фон Эббренак расквартирован в этом городе, в доме пожилого человека и его внучки Жанны. Каждый вечер он входит в гостиную, желает доброй ночи хозяевам. Каждый вечер он говорит о своей любви к Франции, ее удивительно богатой культуре, ее гениальных писателях, ее красоте и душе. Каждый вечер он говорит о будущем мире для всей Европы. Он верит в возможность дружбы между сегодняшними врагами. Каждый вечер молодой немецкий офицер делится частицей своей души, каким-то образом избежавшей окончательного разложения в сетях фашизма. Французские слова с легким немецким акцентом звучат в тишине. Каждый вечер свершается монолог. Ни молодая французская пианистка, ни ее дедушка не произносят ни слова. Единственное оружие против врага, которым они владеют – молчание... 

Фильм «Молчание моря» является экранизацией одноименного короткого рассказа, написанного в 1941 г. Жаном Марселем Брюллером под псевдонимом «Веркор». Издания рассказа подпольно распространялись в оккупированном Париже, тем самым, побуждая французов не терять надежды, не подчиняться врагу. Сам Брюллер был участником движения Сопротивления, а потому изнутри знал и понимал окружающую действительность. «Молчание моря» дважды экранизировали: в 1949 г. и в 2004 г. Между оригинальной историей и экранизацией 2004 г. есть некоторые различия, например, в рассказе Жанна живет не с дедушкой, а с дядей. Кроме того, добавлены сцены, как между героями, так и дополнительные – о кузене Жанны, домогавшемся ее, а также об учениках девушки и членах движения Сопротивления. 

Французы определенно умеют снимать тонкое, деликатное, психологическое кино. Как им удается так играть с полутонами? Поскольку оригинал прочитала только после просмотра экранизации, очень боялась, что сюжет уйдет на просторы романтики и неминуемых интимных сцен. Но этого нет и в помине. Никакой пошлости. Никакой вульгарщины. Жанна восхищает. Ее понимаешь, ее чувствуешь. Она разрывается между непоколебимой верностью родине, не позволяющей пойти на контакт с врагом, и зарождающимися искренними чувствами к человеку, спрятанному в форме оккупанта. Ее молчание для Вернера сильнее громкого крика. При этом он уважает и понимает такую позицию, не пытаясь силой заставить девушку говорить. Конечно, Вернер родился не в то время. Это очень вежливый, умный мужчина, которому не идет статус фашистского солдата. Да он и не солдат по призванию, а по долгу, завещанному умирающим отцом. До войны он был композитором, идеалистом. И это в нем осталось. Постепенно обман гитлеровской пропаганды в сознании героя сталкивается с правдой. Он верен долгу, своей любви к родине, но теперь видит, во что превратили фюрер и приспешники родину великих Баха, Бетховена, Гёте... 

Высший пилотаж в актерском искусстве – игра без помощи слов, одними глазами. Иногда молчание звучит громче крика. Жюли Деларме и Тома Жуанне «говорят» глазами. В фильме столько тонких штрихов, столько сильных сцен. Как «громко кричат» глаза Жанны, поклявшейся не прикасаться к пианино, пока в доме немец, но нарушившей слово, чтобы с помощью языка Баха, понятного Вернеру, предупредить, спасти его. Она не сказала ни слова...но ему уже не нужны слова, чтобы понять ее. И Жанна уже видит за офицерской формой человека. Но никогда ни один из них не переступит черту. А сцена на Рождество, когда они вот так молча, но с помощью музыки, общались. Ее прерывистое дыхание, а за спиной он мягко касается спинки ее кресла, его взгляд на нее, отражающуюся в зеркале...Как же это тонко и сильно! И, конечно, финальная сцена фильма... 

Очень рекомендую «Молчание моря», как рассказ, так и экранизацию. Это не просто история о невозможной любви, но о человечности, о гордости, о верности родине, об уважении и самоуважении, о человеческом достоинстве, в конце концов. Не зря показали сцену с расцветшей белой геранью в самом финале...Сильнейший последний аккорд. Это история даже не о чувствах между мужчиной и женщиной, а между двумя людьми, душами, умами. Как жаль, что Жанна и Вернер родились не в то время. Потрясающий фильм! Мурашки...Прямо сердце разрывалось. Так и хотелось кричать: «Вернер, Вернер, еще не поздно, одумайтесь! Не надо отчаиваться! Долг родине не только оружием отдается. Германия - это не фюрер, это - Бах!». Это единственное слово Жанны, обращенное к Вернеру: «прощайте»...Сколько всего было в их глазах...У меня аж замерло дыхание и я почувствовала, что задыхаюсь от слез...От всего сразу: от того, что люди до сих пор заняты истреблением друг друга, от того, что столько судеб навеки покалечены... 

Картина, безусловно, достойная внимания. 

Уверена, что не раз еще к ней обращюсь.

Сразу после просмотра фильма, прочитала рассказ, по которому он был снят...

Я счастлив, что нашел здесь пожилого человека с таким чувством собственного достоинства. И молчаливую девушку. Надо победить это молчание. Надо победить молчание Франции. Мне по душе эта задача.

Жан Марсель Брюллер во времена Второй мировой войны входил в ряды французского движение Сопротивления. Рассказы, которые он писал в те годы, были полны жажды противостоянию врагу, призыва к соотечественникам не отчаиваться, не сдаваться противнику, не унижать себя и свою родину, не заслужившую лицезрения трусости в своих сыновьях и дочерях. Безусловно, антифашистские тексты распространялись подпольно. В 1941 г. была написана коротенькая, но невероятно сильная повесть с печально-лирическим названием «Молчание моря». По сюжету в некий приморский французский городок, в дом дяди и его племянницы-пианистки, расквартировывают немецкого офицера. Конечно, никакого согласия у хозяев никто и не будет спрашивать. Как же реагировать Жанне и ее дяде, презирающим и ненавидящим нацистских оккупантов? Возмутиться и запротестовать? Какой толк, если их тут же расстреляют, а дом все равно займут? Но бороться надо, нельзя унизить себя и свою страну позорным подчинением. И тогда французы избирают единственно возможный для них способ борьбы – молчание...

...Дух никогда не умирает, дух - тот видал виды. Он возникает из собственного пепла...

Молчание порой бывает громче тысячи произнесенных слов. И вот к французам поселяют немецкого солдата. Каким мы его себе представляем? Исчадием ада. Каким его должен был показать участник движения Сопротивления, рисковавший каждую минуту своей жизнью в борьбе с немецкими оккупантами? Вот именно, что исчадием ада. Каков же Вернер фон Эббренак? Абсолютная противоположность представлению о гитлеровском солдате.

Он стоял перед книжными полками. Его пальцы с легкой лаской скользили по переплетам. - ...Бальзак, Баррес, Бодлер, Бомарше, Буало, Бюффон... Шатобриан, Корнель, Декарт, Фенелон, Флобер... Лафонтен, Франс, Готье, Гюго... Какая армия! - сказал он, усмехнувшись, и покачал головой. - А ведь есть еще Мольер, Рабле, Расин, Паскаль, Стендаль, Вольтер, Монтень и все остальные... - Он медленно водил рукой по переплетам и время от времени издавал легкое восклицание, видимо, когда встречал неожиданное имя. - У англичан, - продолжал он, - есть Шекспир, у итальянцев - Данте, у испанцев - Сервантес, у нас, конечно, есть Гете. Остальных нужно искать в памяти. А у французов? Кто первый приходит на ум? Мольер? Расин? Гюго? Вольтер? Рабле? Кто еще? Они теснятся, подобно толпе у входа в театр, - не знаешь, кого впустить первым...

Каждый вечер Вернер здоровается с неизменно молчаливыми и игнорирующими его французами. Каждый вечер желает им спокойной ночи. Чуть ли не каждый вечер нескольких месяцев оккупант раскрывает душу перед пленниками. И душа эта принадлежит вовсе не последнему садисту. Вернер – солдат, но не по призванию. Композитор, музыкант, восхищающийся немецкой классической музыкой, с огромным почтением и любовью относящийся к Франции, ее народу, культуре, ее великой литературе и истории. Вернер, вне сомнения, идеалист. Он верит в то, что Германия несет свет в Европу, что покоренные народы вскоре станут друзьями, поймут, «благородную» идею фюрера. Как эта душа могла быть облачена в нацистскую форму? Порой кажется, что не все люди родились в свое время...

...Я понял в тот день, что для тех, кто умеет видеть, руки могут выражать чувства так же, как и лицо, и даже сильнее: они меньше контролируются волей...

Идут дни. Французы молчат, немец, обнажающий душу, все больше и больше завоевывает их симпатию. Вместе с ними мы понимаем, что в стане врагов далеко не все были убийцами, на которых негде клейма ставить. У меня нет сомнения, что вот такие вернеры были в немецкой армии тех времен. Попавшие в ряды солдат по разным причинам, обманутые и зомбированные пропагандой, они вскоре сталкивались с правдой. Что их ждало дальше? Судьба Эрнста Гребера из романа «Время жить и время умирать» Эриха Мария Ремарка, пожалуй. Идеалист Вернер фон Эббренак столкнулся с правдой, пелена спала с глаз, мечты разбились вдребезги. Мечта о гордой, прекрасной Франции, заранее любимой, которую завещал отец, умерла, затоптанная армейскими сапогами соотечественников. Отчаявшись, он выбирает путь гибели. Потому что до конца войны такие вернеры доживут разве что чудом. Либо убьют враги, либо свои, либо сами себя. Потому что они уже сломаны, место идеалов заняла черная пустота: «— На перекрестке тебе говорят: «Идите этой дорогой». — Он покачал головой. — А ты видишь, что эта дорога ведет не к светлым вершинам, а вниз, в зловещую ложбину, в душную тьму мрачного леса!.. Боже! Укажи мне, где мой долг!».

А что Жанна и ее дядя? Они же люди, не камни, у них есть сердца. И они видят, что в проклятом фашисте, как ни странно тоже есть сердце. Сердце не чудовища, а тонко чувствующего, умного, но заблудившего в тенетах тотального обмана, человека. Он ни разу не упрекнул своих молчаливых хозяев, ни разу не попытался сломать их силой, хотя другой на его месте особо миндальничать с завоеванными не стал бы. Вернер уважает французов, их молчание, их протест, их гордость – для него они понятны и даже разделяемы. Но когда во враге вдруг обнаруживается человек, к которому в другое время и при других обстоятельствах, не то, что ненависти не чувствовалось бы, но совершенно противоположные эмоции – невозможно в единственный раз не обратиться к нему, не к врагу, а к человеку...

Очень короткий рассказ, но для гаммы чувств, которые он заставляет пережить, не нужно много слов. Кроме обнажающих душу монологов Вернера, красноречивы сцены молчаливого обмена взглядами между Вернером и Жанной. И осознание, что если бы он не был солдатом гитлеровской армии, а она – представительницей завоеванной, но не сломанной до конца, страны...