Соня и Николай в романе Толстого «Война и мир», часть 2

     Соня и Николай в романе Толстого «Война и мир», часть 2

Еще хотелось бы несколько замечаний добавить о Николае.

Толстой усиленно описывает положение Николая как безвыходное в эпилоге романа. В 1814 году, когда старый граф Ростов умер, и обнаружилось, что семья Ростовых полностью разорена. Толстой убеждает, что, дескать, не было выхода другого, кроме как женитьбы на богатой Марье, тем более, что Николаша вполне удачно нашел в ней особую «духовность». Вот как описано положение Николая после смерти старого графа Ростова в романе:

«Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.

Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов...

Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все-таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.

Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.

Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок-сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю...

Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого...»

Несмотря на эти драматические и прочувствованные строки Льва Николаевича, я всегда сомневалась в безвыходности положения Николая.

Во-первых, он мог не принимать на себя оплату долгов отца. Недаром ему это советовали родные и друзья. Вполне мог отказаться от наследства Никто бы его за это не осудил. Это было вполне распространено, если старшее поколение наделало долгов, то сын вполне мог не принимать наследства отца и его долгов на себя.

Во-вторых, Николаю не обязательно было содержать свою капризную мамашу, которая продолжала требовать себе роскошной жизни. Старая графиня вполне могла жить с вышедшей замуж за сверхбогача Пьера Наташей. Там уж ей предоставили бы какую-угодно роскошь и удовлетворяли любые ее капризы и хотелки.

В-третьих, Николай мог продолжить военную службу, которую он любил, и сделать удачную карьеру. Он был георгиевский кавалер, отличился в войне с Наполеоном, на хорошем счету у командования. Толстой пишет, что он был «на первой вакансии полкового командира». Т.е. его вот-вот должны были назначить командиром полка и дать звание полковника. А там и до генерала недалеко. А Соня, если бы Николай все же женился на ней, могла быть тем, что в те времена назвали «полковой дамой», т.е. так называли жен офицеров. У них была бы приличная жизнь состоятельных людей. Но все же не роскошная, то есть не такая, к какой привыкли все Ростовы и Николай тоже. Продолжить роскошную жизнь богатого барина Николай мог, только женившись на богатой невесте.

Так что Толстой очень вовремя и удачно для этого своего героя заставил его «разглядеть» особую «духовность» в немолодой и некрасивой Марье. Только став хозяином Лысых Гор и получив в распоряжение все остальное приданое Марьи, Николай получил возможность закатывать пиры на сотню человек, подражая в этом своему батюшке:

«Родные Ростовых и Болконских иногда съезжались гостить в Лысые Горы семьями, на своих шестнадцати лошадях, с десятками слуг, и жили месяцами. Кроме того, четыре раза в год, в именины и рожденья хозяев, съезжалось до ста человек гостей на один-два дня.»

Как старый граф Ростов кормил и развлекал по сто гостей в начале романа на именинах жены и дочери, так и его сынок продолжил эту традицию, кормя и развлекая тоже не меньше сотни гостей. А вот если бы Николай служил и даже дослужился до генерала, то таких пиров он бы точно не смог себе позволить. Все, что он мог бы себе позволить – это жизнь достаточно обеспеченного и состоятельного военного. Но точно не роскошную жизнь богатого барина, который может позволить себе закатывать пиры на сотню человек. Не мог бы и уезжать на два месяца на охоту, как это он делал впоследствии, женившись на богатой Марье, не смог бы целыми днями просиживать за чтением книжек:

«Осенью он с тою же деловою серьезностию, с которою занимался хозяйством, предавался охоте, уходя на месяц и на два в отъезд с своей охотой. Зимой он ездил по другим деревням и занимался чтением. Чтение его составляли книги преимущественно исторические, выписывавшиеся им ежегодно на известную сумму. Он составлял себе, как говорил, серьезную библиотеку и за правило поставлял прочитывать все те книги, которые он покупал. Он с значительным видом сиживал в кабинете за этим чтением, сперва возложенным на себя как обязанность, а потом сделавшимся привычным занятием, доставлявшим ему особого рода удовольствие и сознание того, что он занят серьезным делом.»

Николаю пришлось бы служить, и весьма напряженно отдаваться службе. Про двухмесячную охоту забыть (да и негде было бы, это он мог себе позволить в поместьях Марьи, когда женился на ней, а в качестве обычного военного, пусть и полковника или генерала, поохотиться, тем более два месяца, ему вряд ли пришлось). И читать удавалось бы лишь изредка. То ли дело жить богатым барином!