Почему Наташа Ростова вызывает чувство раздражения
Когда я начинаю критиковать Наташу, оппоненты часто говорят: ну что вы хотите от молоденькой девочки, она же обычный человек, имеет право на ошибки. Не спорю. Если бы Наташу Толстой и потом уроки литературы представляли, как обычного человека, то и мое отношение к этому персонажу было бы гораздо мягче. Но! Мои проблемы в отношении Наташи начались именно потому, что и Толстой, и уроки литературы представляли и представляют ее как некий идеал. Грубо выражаясь, насильственно втюхивают мне Наташу, как идеал. Идеал, которым я должна восхищаться вместе с Толстым и, видимо, следовать примеру этого идеала. Ведь для чего идеалы? Именно для того, чтобы следовать их примеру и восхищаться ими. Но, простите, ни восхищаться Наташей, ни тем более следовать ее примеру я категорически не хочу. И меня со школы раздражали и писатель, и уроки литературы, которые насильно пытались впихать мне в голову образ Наташи, как идеальный женский образ. Толстой (по моим ощущениям) в романе «Война и мир» меня просто «затаскивает» в необходимость восхищаться Наташей. Да еще при этом морализаторски поднимает пальчик: дамы, вот так вам надо чувствовать и жить, как чувствует и живет Наташа. А вот эдак, живя и чувствуя не как Наташа – жить и чувствовать не надо. Ярчайший пример – вот он, в конце романа, где Пьер рассказывает о своих приключениях и мытарствах в плену Наташе:
Что означает сей пассаж? Толстой в восторге растекся лужицей у ног Наташи и одновременно закатил оглушительную оплеуху всем женщинам, кто в чём-то на нее не похож. «Умным» женщинам, по его выражению. Он противопоставил им Наташу, как «настоящую женщину», которая умеет якобы правильно слушать мужчину. Толстой здесь не просто приказал всем женщинам жить так, как Наташа живет в эпилоге – плодовитой самкой, которая использует вагину в качестве копира и работает ею со скоростью копира, выбрасывая в этот мир детей в темпе prestissimo. Нет, это ему недостаточно было. Он еще и учит женщин, как надо мужчин слушать. И всегда у него это, особенно в эпилоге – как надо, а как не надо. Как Наташа – надо. Как не Наташа – не надо. Как «умные женщины» (какие бы под этим названием женщины не понимались) – не надо. Очередное толстовское назидание. Плюс унижение женщин, не следующих наташиному идеалу. У них, дескать, «маленькое умственное хозяйство». Ну да, ну да, а у Наташи оно большое, ага. В эпилоге романа есть сцена, где Пьер с Николаем спорят по поводу организации тайного общества (пока еще полутайного, но ясно, что это будет что-то вроде прообраза декабристских обществ). В этом споре Пьера с Николаем в эпилоге романа Наташа пытается вступиться за мужа, пытаясь повторить его слова, и вот с таким результатом:
То есть что получилось? Наташа слушала спор мужа с братом по поводу тайных обществ в России. Этот спор можно трактовать по-разному, кто в нем прав, а кто нет: «охранитель» Николай, который заявляет, что если Аракчеев даст ему приказ, то он будет рубить всех членов любых тайных обществ, или будущий (по замыслу Толстого) декабрист-революционер Пьер. Но! При всем при этом оба мужчины выдвигают неглупые аргументы и чувствуется, что за каждым аргументом определенная правота, и главное – ум спорящего. И Николай, и Пьер выглядят не дураками, а весьма неглупыми мужчинами в этом споре. И вот Наташа слушала-слушала, а потом решила высказаться сама в защиту мужа. И наболтала какой-то чепухи, слабо и неловко. То есть даже не смогла повторить аргументов умного мужа. Выходит, она слушала его, слушала своего брата, но ничего из их речей не усваивала. Для нее это было просто сотрясение воздуха звуковыми волнами. Как говорится, слышала звон, да не знает, где он. Как хотите, но большого «умственного хозяйства» я здесь не вижу. И не видела ни одного, ни единого раза за все время прочтения «Войны и мира», когда дело касалось Наташи. Слишком уж часто она вела себя откровенно неумно.
В результате эффект от толстовских проповедей по поводу «идеальности» Наташи всегда получается обратным. Слишком большая нравоучительность вызывает раздражение. И после этого пассажа на тему, как женщина должна слушать мужчину эффект достигается, но со знаком «минус». Слишком навязчивое поучение автора вызывает отторжение читателя. Мое – во всяком случае.
Любая женщина, не похожая на Наташу, почувствует, что ее унизили в этом пассаже, понимаете? Унизили просто потому, что эта женщина – не Наташа. Не может и не хочет жить, как Наташа, не может думать или не думать как Наташа, не может слушать мужчину так, как слушает Наташа, не может вести себя как Наташа. И именно по этой причине (просто по этой причине), «умственное хозяйство» такой женщины писатель определил как «маленькое». А вот наташино «умственное хозяйство» определил как большое, хотя она показывает свою неумность практически везде в романе.
Навредило Наташе в глазах читателей, на мой взгляд, больше всего именно слишком явное предпочтение автора. Задевающее и довольно сильно принижающее не только других героинь романа, но также всех непохожих на нее женщин, которые из поколения в поколение продолжают раздражаться, читая об «идеальности» Наташи (во всяком случае, моя мама и ее подруги, среди которых я как-то провела экспресс-опрос, тоже в подавляющем большинстве признавались, что Наташа Ростова далеко не их идеал, и это еще мягко сказано). Постоянные и назойливые поучения Толстого (прямые и косвенные) о том, насколько Наташа великолепна и замечательна, вызывают не доверие, а отторжение этих поучений. Потому что поступки и мысли Наташи на протяжении всего романа редко выглядят замечательными и великолепными. Скорее наоборот. Вот почему поучения Толстого насчет Наташи почти всегда получаются со знаком «минус».
Если бы Толстой прямым или косвенным образом меньше восторгался Наташей, если бы описал ее просто как обычную, далеко не самую умную барышню начала 19 века, привлекающую внимание мужчин просто красивой внешностью и готовностью мгновенно влюбиться, а потом вследствие своей влюбленности поставить мужчину на пьедестал и служить ему, то лично у меня наверняка этот образ не вызвал бы раздражения. Я вот, например, не испытываю подобных чувств к Жюли Карагиной, хотя Толстой не пожалел темных красок, описывая ее как недалекую, немолодую богатую девицу, озабоченную лишь поиском женихов, но неудачницу на брачном рынке (до 27 лет не смогла словить жениха, несмотря на богатство). Я не восхищаюсь Жюли, но до определенной степени ее понимаю. Почему Толстой в таком ироническом тоне описывает, как Жюли старалась выйти замуж? Чем, собственно говоря, Жюли в описываемое Толстым время (начало 19 века) должна была заниматься, кроме ловли женихов? На это настраивали всех барышень и вообще всех женщин начала 19 века и даже гораздо более поздних времен. Других целей в жизни у них не было, для женщин были перекрыты законами и обычаями все другие дороги, кроме замужества. Так что по этой причине Жюли я понимаю и не заморачиваюсь особой критикой этого образа. Но, перехваливая Наташу, Толстой таким образом подводит ее под удар критически настроенного читателя. Весьма обыденную и даже во многих проявлениях своей личности неприятную барышню он ставит на высокий пьедестал. А мне совершенно не хочется взирать на Наташу снизу вверх, не хочется признавать в ней идеал, к которому я должна стремиться. Я не чувствую в ней ни умственного, ни нравственного превосходства, посему идеализация Наташи Толстым и вызывает мое отторжение.
Мне понравилось!