Блоги | Статьи | Форум | Дамский Клуб LADY

Далекое и близкоеСоздан: 30.01.2012Статей: 10Автор: miroslavaПодписатьсяw

Трагедия в Майерлинге: продолжение

Обновлено: 31.01.12 14:34 Убрать стили оформления

Многие факты свидетельствуют, что начиная с лета 1888го года, Рудольф задумывался о самоубийстве. Но один он не хотел покидать этот мир (или не решался?) и поэтому за полгода до смерти этот своеобразный план предложил реализовать вдвоем своей многолетней сожительнице Мицци Каспар. Она, однако, не вдохновилась идеей двойного самоубийства, высмеяла Рудольфа, а потом по своему обыкновению быстренько рассказала об этом разговоре доктору Майснеру, который донес о нем шефу венской полиции барону Краусу. Тот, естественно, подумал о том, что наследник бредит спьяну и не придал о собого значения этому доносу.

Но если практичная и расчетливая Мицци Каспар не высказала стремления разделить судьбу Рудольфа «и в жизни, и в смерти», то романтичная и экзальтированная полуженщина-полуребенок Мария Вечера вполне могла найти эту идею привлекательной. Если Рудольф действительно хотел покончить с собой и предложил ей разделить его участь, она вполне могла согласиться.

Незадолго до трагедии события развивались таким образом.

Еще в субботу 26 января в Вену из имения мужа Пардубице (в Чехии) прибыла графиня Лариш-Валлерзее и расположилась в своих апартаментах в «Гранд-отель Империал». На следующий день  27 января ее навестили там и Рудольф, и Мария. Графиня в мемуарах подробно описала оба посещения.

Визит Рудольфа к Мари Лариш не оставляет сомнения, так как сохранилось полицейское донесение, где указывается, что кронпринц посетил свою родственницу в отеле около 10 часов утра 27 января. Беседа Рудольфа с графиней свелась к его жалобам на жизнь и окружающих. Он заявил якобы неосведомленной графине, что его отношения с Марией являются отнюдь не платоническими, но ему уже прискучила эта интрижка и он готов пристроить Марию замуж за принца Мигеля Браганца, члена португальской королевской семьи, а сам будет при этом довольствоваться ролью «друга дома». Беда, однако, заключается в том, что Мария влюблена до такой степени, что не может взглянуть на ситуацию разумно, согласиться с его планом и может от отчаяния в случае разрыва устроить какой-нибудь скандал. Сам Рудольф во время беседы делает различные туманные заявления — якобы он находится на пороге каких-то великих событий и ему некогда тратить силы и время на любовную интригу. Описывая эту сцену, графиня Лариш дает понять, что у будущего поступка Рудольфа (самоубийства или убийства?) есть какая-то политическая подоплека (заговор, в котором участвовал Рудольф, или какая-то другая политическая интрига). Наследник просит графиню повлиять на Марию и уговорить ее не устраивать скандал. Графиня тронута страданиями Рудольфа и обещает образумить подругу. После этого они расстаются. Конец первой сцены.

Визит Марии был еще более волнующим. Предыстория его такова. Произошло то, что должно было рано или поздно произойти: одна  из приятельниц баронессы Хелены Вечера, а именно старая княгиня Таксис, живущая в особняке напротив,  открыла ей глаза насчет ночных разъездов Марии. Баронесса устраивает дочери сцену, та упорно молчит, но ее горничная оказывается гораздо более разговорчивой и выкладывает ошеломленной матери всю правду. Она рассказывает, что недавно Мария приобрела у знаменитого венского ювелира золотой портсигар (тот самый, с надписью: «13 января. Благодарение судьбе!»), который подарила Рудольфу, а в ответ получила от него другой портсигар — стальной с инициалами и гербом кронпринца, который спрятала в свою шкатулку. Хелена Вечера заставляет рыдающую дочь открыть шкатулку и находит эту важную улику. Кроме нее находится еще фотография Рудольфа и еще записка, датированная октябрем, где он назначает девушке свидание. Среди находок в шкатулке обнаруживается и еще один знаменательный документ: завещание, которое недавно составила Мария. В этот день на него не обратили внимание — другие находки показались матери важнее. Баронесса Хелена Вечера, которая до этого была уверена, что увлечение Марии принцем — это всего лишь невинные девчоночьи воздыхания, ошеломлена и выносит вердикт: домашний арест .

Однако Марию должно быть стерегли не очень строго, поскольку она выскользает из дома и пробирается в гостиницу к графине Лариш. Под зимним манто у нее домашняя одежда — капот и легкие туфли. Она, отчаянно рыдая, объявляет, что сбежала из дома и просит у графини убежища — домой, дескать, не вернусь. Мать относится к ней безжалостно, даже ударила ее, видит в ней лишь товар, который хотела бы продать подороже замуж. (Из других воспоминаний известно, что баронесса действительно хотела выдать Марию замуж: как замужняя женщина она была бы гораздо более вольна в своем поведении, и главное, ответственность за нее уже несла бы не мать, а муж. Говорили также, что планировалось путешествие в Стамбул, где Балтацци располагали такими большими связями, что одному из них — графу Александру Балтацци, брату Хелены Вечера, ничего бы не стоило жениться даже на собственной племяннице, превратив ее таким образом в респектабельную замужнюю даму из сбившейся с пути незамужней девицы).

Из мемуаров Мари Лариш-Валлерзее совершенно ясно, что графиня во всей этой истории совершенно не при чем и впуталась в нее случайно — так, во всяком случае, излагает сама графиня. О Рудольфе и предполагаемом побеге якобы девушка ни слова ни обмолвилась Кое-как успокоив Марию, графиня везет ее домой. Там графиня и баронесса Хелена Вечера договорились сделать один важный шаг по восстановлению репутации Марии, судя по венским сплетням, уже изрядно подмоченной. Графиня должна была вместе с Марией заехать утром следующего дня к ювелиру Родеку, у которого был приобретен знаменитый золотой портсигар, подаренный Рудольфу с надписью: «13 января. Благодарение судьбе!» и переписать счет на свое имя. Имя незамужней и не имеющей родственных отншений с кропринцем Марии на этом счете сильно компрометировало ее, а вот если бы на счете стояла подпись графини Лариш, это уже вряд ли вызвало бы сплетни — как близкая родственница и замужняя женщина, она могла позволить себе делать подарки кронпринцу.

Но исчерпывалась ли этим вся роль графини?

Да — если верить ее мемуарам. Но есть серьезные основания сомневаться во многих ее словах. Помимо денег, которые она приняла от Рудольфа (ведь за что то он ей отвалил перед смертью то ли 70, то ли 150 тысяч — возможно, за услуги сводни?), полицейское расследование, которое проводилось после смерти Рудольфа и Марии, установило, что графиня Лариш знала гораздо больше. Более того, после бегства Марии и отъезда ее с Рудольфом в Майерлинг, графиня делает несколько шагов, которые явно должны оправдать ее, если случится какой-то скандал. Но о странном поведении графини 28-29 января будет сказано ниже.

Кроме того, в своих мемуарах Мари Лариш рассказывает об еще одном визите Рудольфа — и в этот же день. Он состоялся после полудня: наследник явился к ней бледный и подавленный, заявил, что находится в опасности и передал на хранение какую-то шкатулку. Объяснил он свой поступок тем, что император якобы может дать приказ обыскать его покои и вообще — он боится ареста и трибунала. В рассказе об этой сцене графиня ясно дает, что Рудольф запутался в каких-то политических делах, и из-за этого ему грозит опасность. В отличие от первого визита, никаких подтверждений этой встречи наследника с графиней Лариш не сохранилось. Была она на самом деле, или является плодом фантазии неугомонной графини — неизвестно.

В этот же день 27 января состоялась еще одна полумифическая встреча кронпринца Рудольфа — на сей раз с отцом-императором. Полумифическая — потому что свидетелей встречи не было и точно даже не известно была она или нет. Содержание беседы императора и кронпринца все мемуаристы передают приблизительно по принципу «испорченного телефона»  — якобы какой-то лакей подслушал, а потом рассказал кому-то, а тот еще кому-то и так далее. Предположительное содержание беседы — ссора отца и сына. Якобы  до Франца Иосифа дошли слухи о том, что  наследник без его ведома послал письмо в Ватикан римскому папе с просьбой о разводе со Стефанией — это означало, что он хочет жениться на молодой любовнице. Так было или не так — точно не известно, никакого письма римскому папе не сохранилось. Те, кто рассказывали об этом письме, тоже в основном писали по «слухам» - опять якобы кто-то где-то что-то слышал и слухи дошли до них. Во время этого полумифического разговора якобы узнавший о письме в Ватикан император требует от сына, чтобы тот прекратил все попытки развестись, и даже более — потребовал разрыва с Марией Вечера. Рудольф вынужден был согласиться, но сказал, что желает встретиться с девушкой еще раз. Император дал на это свое согласие. В это время Рудольф уже вовсю готовился к поездке в замок Майерлинг на охоту. Там он и решает организовать последнюю встречу с Марией (или же совершить вместе с нею двойное самоубийство).

Согласно еще более драматическому варианту этого разговора: лакей (опять лакей!) подслушал еще более жесткое объяснение отца с сыном. Франц-Иосиф, перехватив письмо наследника в Ватикан, опять же в резкой форме потребовал прекращения «этих глупостей». Но Рудольф не только не согласился, но и не менее резко заявил отцу, что будет добиваться развода и брака с Марией и дальше. Дело дошло до крика; император вышел из себя и заявил: «Делай, что хочешь, но я никогда не дам на это своего согласия!» (А без согласия императора развод кронпринца был совершенно невозможен — никакой римский папа не дал бы его.) Тогда Рудольф с вызовом ответил: «В таком случае, что бы ни произошло, вина будет на тебе!» И, хлопнув дверью, гордо удалился. Занавес.

Если все эти рассказы соответствуют действительности и Рудольф на самом деле любил Марию и хотел на ней жениться, то ночь этого дня 27 января он проводит более чем оригинально. Вот точное, не подлежащее никакому сомнению донесение очередного полицейского агента, который в этот день следил за наследником: «Кронпринц Рудольф до трех часов ночи находился на квартире Мицци Каспар. За время пребывания там выпил очень большое количество шампанского... С Мицци он попрощался весьма необычно: начертав пальцем крест у нее на лбу. Прямиком от Мицци он отправился в Майерлинг». Правда, не все в этом донесении соответствует действительности: принц не отправлялся от Мицци в Майерлинг, он вернулся в императорскую резиденцию Хофбург (Бург) и лишь оттуда на следующий день отправился в свою роковую поездку.

Подготовка к поездке началась еще за неделю до трагедии. Эта поездка на охоту в Майерлинг выглядит незапланированной и стихийной, но скорее всего это видимость. Майерлинг был не случайно выбран из всех окрестных замков Вены. Этот небольшой охотничий замок служил принцу укромным прибежищем, и еще у него было и более важное преимущество: он находился очень близко к столице и в то же время как бы на отшибе; туда можно было добраться легко, быстро и с разных сторон. На 29 января был назначен торжественный ужин, посвященный обручению его сестры принцессы Марии Валерии с ее кузеном принцем Францем Сальватором, где должна была присутствовать вся императорская семья. Рудольф, по мнению всех окружающих, вполне мог совершить небольшую охотничью вылазку в недалеко расположенный замок и вернуться к назначенному сроку.

Поездка наследника в Майерлинг не то чтобы была тайной, просто Рудольф набросил на нее легкий маскирующий флер: переносил дату отъезда, сдвигал распорядок событий, или высказывал сомения в том, поедет ли он на охоту в Майерлинг вообще. Создается впечатление, что он хотел держать приглашенных, прислугу, а значит, и полицейских согладатаев своего отца, в состоянии неуверенности. Тем не менее, помимо прислуги в Бурге, об его отъезде наверняка знала и жена наследника Стефания — с ней Рудольф даже простился перед отъездом, заверив, что на парадном ужине в честь обручения сестры они обязательно встретятся. Он хотел было проститься и со своей единственной дочерью, но его не пустили в детскую, поскольку принцесса Лизхен как раз восседала на «троне». Дожидаться Рудольф не стал. Перед поездкой Рудольф пребывал в хорошем расположении духа, хотя и жаловался адьютанту на головную боль; впрочем, при этом весело заявил, что на свежем воздухе в Майерлинге голова прояснится.

Рудольф заранее позаботился и о приглашенных друзьях: графу Йозефу Хойосу было сообщено об охоте в Майерлинге за неделю до поездки, а князя Филиппа Саксен-Кобургского пригласил 26 января. Это сразу наводит на недоуменный вопрос: зачем и в качестве кого были приглашены эти люди — свидетелей, отвлекающих лиц, статистов в задуманном спектакле? Если Рудольф и Мария задумали самоубийство, зачем им нужны были приглашенные? Может, Рудольф изначально и не собирался брать Марию с собой, а потом, когда возникла необходимость в ее присутствии, просто не знал, как отделаться от уже приглашенных приятелей? Но тогда значит, что и двойного самоубийства он изначально не планировал? Вопросы, вопросы... и ни на один пока нет ответа.

Итак, приготовления к отъезду в Майерлинг велись не втихомолку, но о них и не трубили на всех перекрестках. Принц часто позволял себе такие охотничьи вылазки. Шеф полиции барон Краус тоже знал о поездке заранее и в своем отчете отметил, что вместо положенной свиты кронпринц взял с собой только несколько человек прислуги. Лакей принца Йоханн Лошек отправился в Майерлинг заранее, чтобы все приготовить к визиту наследника, но перед этим он заглянул к кучеру Рудольфа и передал ему письменное распоряжение господина. Согласно показаниям кучера ему надлежало вечером подъехать к одному из боковых флигелей Бурга, куда выходила железная дверца от хода в апартаменты наследника.

Характерной чертой является тот факт, что Рудольф распорядился ехать в Майерлинг лакею Лошеку. Дело в том, что у принца были два личных лакея и они дежурили при наследнике попеременно. К 28 января, т.е к дате отъезда, как раз закончилось дежурство Лошека и к своим обязанностям должен был приступить другой лакей - Пюхель. Но про него Рудольф точно знал, что он является полицейским соглядатаем при его персоне. А вот Лошек — нет. И Рудольф распорядился накануне, а именно 27 января: в Майерлинг со мной поедете вы, Лошек. Это распоряжение свидетельствует, что Рудольф хотел хотя бы на время избавиться от полицейского надзора.

Доказательством того, что Рудольф во время организации поездки в Майерлинг всячески пытался избавиться от полицейского надзора хотя бы на пару дней пребывания в этом замке, служит тот факт, что для этой охотничьей вылазки он подобрал совершенно новых людей. Обычно на охоту его сопровождали егеря, оружейники, личный повар с помощниками и необходимой утварью. А в Майерлинг он взял лишь лакея Лошека, не связанного с полицией в отличие от Пюхеля, да еще никому не известную старую повариху по имени Мали и еще менее известную судомойку Кати — удивительно немногочисленно, по сравнению с его обычной охотничьей «свитой».

Более того, создается впечатление, что Рудольф потратил немало сил, чтобы избавиться от полицейского надзора. За 2 дня до отъезда в Майерлинг его видели в самых разных местах, агенты не успевали «засечь» его — их донесения противоречивы и невнятны. Рудольф 26-27 января с такой ловкостью и проворством сновал по городу, что ему удавалось сбить преследователей с толку и временами они теряли его след.

В результате всего этого утром 28 января Лошек дожидается Пюхеля, передает ему дворцовую службу, а сам, вместо того, чтобы отправиться домой к семье, садится на поезд и едет в Майерлинг, где начинает готовить покои к вечернему приезду своего господина.

Пока что «план» развивается по написанному Рудольфом сценарию. Правда, принцу явно не раз приходилось импровизировать, сдвигать распорядок событий, переносить срок отъезда, но возможно, тем самым он просто хочет запутать следы. А может и впрямь случилось нечто непредвиденное и события стали развиваться не по «плану». Уже не это ли привело к тому, что невинная загородная прогулка обернулась смертельной трагедией?

Чего же хотел в конце концов Рудольф? Довести мелодраму до кровавого финала, спутав свою роль с действительностью? Или помимо несчастной любви (хотя с чего бы ей быть несчастной?) у него была иная причина покончить с собой? А Мария лишь поддержала его, сопроводив на тот свет, по обычаю вождей варварских племен и восточный царей, уносящих с собой в могилу лучших скакунов и любимых наложниц? Может, следует жалеть Марию, которая в своем страстном девическом порыве на свою беду столкнулась с этим разочарованным в жизни светским львом? Или они и впрямь были так страстно влюблены, что решили связать свои жизни навеки — и за невозможностью сделать это в жизни, выбрали смерть? Но за смертью ли они отправились в Майерлинг? Количество этих вопросительных знаков основательно сократилось бы и мы  знали бы все — или почти все — если было бы известно доподлинно одно-единственное обстоятельство: действительно ли Рудольф отправился в Майерлинг умирать.

28 января  принц встал  по своему обыкновению рано и уже в 7 часов утра приступил к делам в своем кабинете — это были в основном текущие дела, визиты вежливости, некоторые просители. (Не стоит забывать, что до трех часов ночи он пробыл у Мицци Каспар, значит,  вернулся к себе и лег спать около 4 часов утра, а около 6 был уже на ногах — сколько же он спал? И спал ли вообще?)

Позже обратили внимание на то, что наследник, который обычно весьма добросовестно относился к своим обязанностям, в это утро лишь поверхностно и мимоходом заглянул в представленные ему важные военные дела. На эту невнимательность и небрежность, столь отличающиеся от его обычной дотошности и старательности, прежде всего обратили внимание его флигель-адьютант Орсини-Розенберг и подполковник Майер, который принес на подпись Рудольфу служебные дела 25-го пехотного полка, которым наследник командовал. Но этим людям, как приближенным кронпринца, полагалось такое знать. Гораздо интереснее, что эта особенность была отмечена и в донесении германского посла канцлеру Германской империи всемогущему Бисмарку (это донесение ясно показывает, как интересовались Рудольфом и его делами власти этого союзного государства — они прекрасно знали, что Рудольф был настроен против союза Австро-Венгрии и Германии, и подобно Францу-Иосифу, установили за ним свой собственный тайный надзор: воистину, Рудольфа кругом окружали шпионы!)

В это время к нему прибыл посыльный от графини Лариш с письмом и каким-то свертком (может, там лежал портсигар, который он подарил Марии и из-за которого разгорелся скандал в семействе Вечера?)

В 10 часов он вышел из кабинета и сказал своему лакею Пюхелю, что поездка в Майерлинг, намеченная на завтра, переносится на сегодня. Прислуга во главе с личным лакеем принца Йоханном Лошеком уже отправилась туда, а сам принц должен был дождаться какого-то письма (от кого — неизвестно) и тоже поехать в Майерлинг часов в 12. После этого заявления он заперся в кабинете и видимо в это время написал прощальные письма, которые найдут уже после его смерти. Письма были адресованы его сестре принцессе Марии Валерии, матери императрице Елизавете, жене принцессе Стефании,  многолетней любовнице Мицци Каспар и некоторым другим лицам. Около 11 часов он получил ожидаемое письмо.

В это же самое время графиня Лариш появилась в особняке Вечера — она должна была вместе с Марией поехать к ювелиру и переписать компрометирующий Марию счет за подаренный Рудольфу портсигар на свое имя. Когда экипаж с графиней и Марией прибыл к ювелирному магазину Родека, то графиня вошла внутрь, а Мария осталась дожидаться в экипаже. Далее, по словам допрошенного после трагедии в Майерлинге извозчика, дело было так: Мария быстро выскочила из экипажа и пересела в другой экипаж, который проезжал мимо и лишь на мгновение затормозил, чтобы она успела сесть в него. Когда графиня Лариш вышла из магазина и узнала, что случилось, она велела извозчику что есть сил гнать обратно к дому Вечера.

О дальнейшем рассказывает в мемуарах сама графиня Лариш: она вбежала в особняк и огорошила мать Марии известием, что ее дочь сбежала. При этом она вручиле Хелене Вечера листок — письмо Марии, которое она обнаружила на сиденье своего экипажа: «Я не могу больше жить! Сегодня наконец-то мне удалось ускользнуть. Пока ты настигнешь меня, я уже буду в Дунае. - Мери». В дальнейшем разговоре перепуганная графиня намекает матери Марии — возможно, девушка сбежала к своему возлюбленному. Мать и сама понимает, что без Рудольфа дело не обошлось. На прошедшем здесь же семейном совете графиня Лариш решает, что она должна заявить об этом исчезновении-похищении шефу венской полиции барону Краусу. Она действительно из особняка Вечера наносит визит барону и разговаривает с ним. А позднее в этот же день вечером через свою горничную отправляет ему письмо, где дополняет новыми подробностями историю пропажи Марии. Барон, впрочем, вскрывает это письмо не вечером, а утром следующего дня, 29 января. Прочитав письмо, он не дает делу никакого хода. Барон догадывается, что графиня о многом умалчивает и попросту выгораживает любовников. Мари Лариш, скорее всего, действительно испугалась, что история зашла слишком далеко. Правда, она еще даже не может предположить, что это закончится двойной смертью, но уже достаточно неприятно, что слухи о таком шумном скандале дойдут до ушей императора. Стремление заработать себе определенное алиби и одновременно заявить: я здесь ни при чем, я вовсю пыталась предотвратить развитие событий и даже рассказала обо всем главному полицейскому Вены барону Краусу — скорее всего именно эти соображения заставили графиню сделать свое заявление в полицию. К тому же она рассчитывает на то, что барон Краус займется этим делом и таким образом переложит ответственность на свои плечи. Однако барон решил не ввязываться в это скандальное дело. Он скорее всего уже получил известие от своих агентов, что принц Рудольф покинул столицу и направился в Майерлинг — ведь агенты венской тайной полиции буквально ходили за Рудольфом по пятам.

Однако тактику графини барон Краус полностью раскусил — вот как он расценил ее письмо: «Содержание письма не совсем ясно для меня, однако, судя по предшествующим обстоятельствам, графиня Лариш знала о намерениях наследника и действовала по поручению оного. Теперь, задним числом, мне вспоминается, что графиня Лариш выера спросила меня, каждое ли происшествие должно докладывать Его Величеству, иными словами, узнает ли император и о побеге юной Вечера. Желательно, мол, чтобы это не дошло до его сведения... Значит, в действительности она явилась ко мне не затем, чтобы поставить в известность о случившемся, а чтобы выгородить себя!»

После трагедии в Майерлинге тот же барон Краус допросит личного кучера наследника Йозефа Братфиша, который рассказал, что по приказу наследника он почти полчаса ожидал Марию рядом с императорской резиденцией Хофбург (Бург). Около 10.30 из Бурга вышла Мария, и сев в экипаж, приказала Братфишу ехать к  загородному  ресторану, находящемуся неподалеку от Бурга. Там кучеру пришлось довольно долго ждать, после чего к экипажу подошел Рудольф, идущий пешком со стороны города. Он сел в экипаж и Братфиш повез их с Марией в Майерлинг.

Эти показания целиком и полностью противоречили версии графини Лариш, которую она изложила в мемуарах: оказывается, в 11 часов, когда по ее рассказу она повезла Марию из дома к ювелиру Родеку, Мария на самом деле находилась в императорской резиденции и даже оттуда уже успела уйти.

Скорее всего эти показания Братфиша, которые венская полиция выудила в процессе расследования у него в два счета, и заставили Мари Лариш в тех же мемуарах привести другую версию событий. Оказывается, Мария Вечера и графиня Лариш даже не заезжали к ювелиру, а прямо поехали к Рудольфу в Бург. Что там произошло — об этом в мемуарах графиня рассказывает так.

Войдя через боковую железную дверь, обе дамы были встречены камердинером Рудольфа и отведены в личные покои принца. Вскоре вошел Рудольф в домашней одежде и после обычных привествий попросил у графини позволения поговорить с Марией наедине. Графиня якобы начала протестовать из-за какого-то дурного предчувствия (Мари Лариш столько врала в своих мемуарах, что поневоле исследователи сомневаются в каждом ее слове). Но Рудольф, не слушая возражений, вывел Марию в другую комнату со словами: «Всего на десять минут!» Через некоторое время кронпринц вошел — уже один. На вопрос графини: где Мери, он ответил: тебе придется вернуться без нее, Мери уже покинула Бург. Далее графиня подробно расписала в каком она была ужасе от этого известия, даже пригрозила Рудольфу, что пойдет к его матери императрице Елизавете (она в какие-то веки сподобилась приехать в Вену на помолвку своей дочери принцессы Марии Валерии). Но Рудольф якобы наставил на нее револьвер и заставил отказаться от этого намерения. До смертоубийства дело не дошло, вместо этого графиня с Рудольфом выдумали версию якобы побега Марии от ювелира, которую графиня и изложила баронессе Хелене Вечера — матери Марии. На этом они расстались и графиня поехала в особняк Вечера разыгрывать комедию и врать. Мари Лариш видела в этот день и Рудольфа, и Марию Вечера в последний раз.

Так во всяком случае она изложила эту новую версию событий в мемуарах — нетрудно заметить, что из здесь она всячески дает понять, что она была якобы не при чем: ничего не знала о готовящемся побеге. Так это было, или не так — уже не выяснить. Ясно одно — графиня серьезно забеспокоилась и почуяла, что дело принимает какой-то нехороший оборот. Поэтому вечером того же дня после разговора с Хеленой Вечера и отправки письма  к барону Краусу она срочно собирается и уезжает из Вены в свое имение.

Оставим графиню и вернемся к Рудольфу и Марии. Итак, около половины двенадцатого он наконец получает письмо и телеграмму. Прочитав их, он, по словам лакея Пюхеля, приходит в страшное волнение и говорит: «Да, быть по сему!» Через несколько минут он выходит к адьютанту, отменяет все назначенные на этот день дела и говорит, что уезжает. Лакей Пюхель получает приказ передать кучеру поручение — готовить и подавать карету, а сам Рудольф отправляется в покои Стефании, чтобы попрощаться с женой. На прощание он дает поручение Пюхелю провести уборку в своих покоях и говорит, что вернется завтра к пяти часам вечера, чтобы успеть на семейный ужин по случаю помолвки его сестры принцессы Марии Валерии.

Итак, Мария и Рудольф оказались в Майерлинге где-то во второй половине дня 28 января. Остаток дня и ночи они провели вместе. А около 8 утра 29 января на охоту прибыли приглашенные Рудольфом друзья: Филипп, князь Саксен-Кобург-Готский и граф Йозеф Хойос-Шпитценштайн . Ни тот, ни другой Марии не увидели и даже не подозревали, что она находится в замке: девушка пряталась в спальне Рудольфа. Рудольф встретил их в халате и с завязанным горлом. Он радушно приветствовал друзей и пригласил позавтракать. За завтраком он рассказал, что сильно простудился и поэтому решил воздержаться от охоты. Тем не менее завтрак прошел в веселом настроении, после чего граф Хойос и Филипп Саксен-Кобург отправились на охоту, а принц проводил их шутливым напутствием «ни пуха, ни пера». Так, во всяком случае рассказал об этом в своих мемуарах граф Хойос.

Обращает на себя внимание несколько обстоятельств, которые он описал в мемуарах. Во-первых, когда он с Филиппом Кобургским подъехали к замку, они заметили, что в большинстве окон спущены жалюзи и вообще Майерлинг имеет совершено нежилой вид — они даже засомневались, а там ли пригласивший их наследник. Потом они узнали, что по личному распоряжению Рудольфа в замке не был приведен в действие установленный там телеграфный аппарат. Также принц запретил местному жандармскому посту рапортовать по начальству о своем прибытии. И наконец, перед замком вопреки строгим предписаниям, не был выставлен вооруженный караул. Все эти подробности, приведенные графом в воспоминаниях, еще больше подкрепляют мысль о том, что Рудольф и при подготовке к поездке, и во время пребывания в Майерлинге принимал самые решительные меры для того, чтобы сбить со следа полицейских ищеек, которые постоянно ходили за ним по пятам. Видимо, он действительно хотел выиграть для себя хотя бы пару дней.

Приблизительно в это же самое время в Вене во второй половине дня мать Марии баронесса Хелена Вечера, обеспокоенная пропажей дочери, наконец решается обратиться к шефу венской полиции барону Краусу и премьер-министру графу Таафе с заявлением о пропаже девушки. В сопровождении брата графа Александра Балтацци она является в приемную барона Крауса. Баронесса всерьез опасается, что своим непутевым бегством дочь окончательно погубила свою репутацию (ничего более страшного, вроде самоубийства, еще не приходит в ее голову). Ее брат граф Балтацци грозит потребовать сатисфакции (то есть грозит дуэлью). Оба недвусмысленно говорят, что девушка сбежала с кронпринцем и требуют отыскать ее и вернуть домой, но  барон Краус лишь неловко попытался оправдаться: «Майерлинг не в моем ведении». Краус пытается отговорить визитеров делать официальное заявление о пропаже девушки, после которого он должен будет начать действовать: он намекает на неизбежный скандал, который последует после того, как делу будет дан официальный ход. Но тревога за судьбу дочери и племянницы оказалась сильнее самолюбия. Скандал так скандал, граф Балтацци произносит почти бунтарские слова: «Неужто Габсбургам в этой стране дозволено все?» и делает официальное заявление. Барон Краус понимает, что что-то делать придется и спустить дело на тормозах не удастся. Но прежде чем отдать распоряжение об организации поисков он советует графу Балтацци: почему бы вам самолично не съездить в Майерлинг и убедиться, насколько основательны ваши предположения о пребывании Марии вместе с наследником в этом охотничьем замке.

После визита к барону Краусу баронесса Вечера спешит к премьер-министру Таафе и умоляет его позволить ей встретиться с императором — тот сможет воздействовать на непутевого сына и заставить его вернуть Марию домой. Граф Таафе  отказывает в аудиенции, заявляя, что у Хелены Вечера нет никаких доказательств того, что дочь находится в Майерлинге вместе с наследниками — одни лишь предположения. После ее визита премьер-министр встречается с бароном Краусом — тот решил подстраховаться, и прежде чем начать официальные поиски Марии, спросить разрешения у премьер-министра. Посовещавшись между собой эти высокие сановники порешили пока что ничего не предпринимать — они предполагали, что наследник вот-вот вернется из Майерлинга к парадному ужину в честь помолвки сестры. Видимо, именно на это бездействие и рассчитывал Рудольф, запутывая следы: он понимал, что полиция не посмеет нарушить его уединения и будет не решительно действовать, а выжидать — и это даст ему с Марией несколько лишних часов, чтобы провести их вместе.

Кроме воспоминаний графа Йозефа Хойоса о тех двух днях, которые Мария с Рудольфом до своей смерти провели в Майерлинге, сохранилось огромное количество разнообразных слухов. Эти слухи в основном передавали местные жители и служащие самого замка Майерлинг, а собирал их немецкий журналист Эрнст Планиц, который спустя несколько недель после трагедии специально приехал из Германии в Австро-Венгрию и долго ходил по окрестностям, распрашивая местных жителей. Все эти слухи и рассказы противоречат друг другу и ничего не проясняют.

Занесенная снегом майерлингская долина в день 29 января становится ареной оживленного движения и суеты, а история совсем запутывается. Все свидетельства противоречат друг другу, оставляя впечатление, что какая-то сила намеренно старалась уничтожить все следы событий рокового вторника.

Собранные Планицем свидетельства говорят, что в сумерки 29 января в замок приехала закрытая карета и приехавший (по другим свидетельствам их было двое) встречался с Рудольфом, причем слышались следы жаркой перебранки, но через полчаса приехавший удалился (был ли это граф Александр Балтацци, который явился, чтобы забрать свою племянницу?) Чуть погодя в замок явился пожилой священник, пробыл у Рудольфа больше часа и тоже уехал.

Другие толки заявляют, что приехавший был лекарем, более того, он потом в течение нескольких дней регулярно наведывался в замок — якобы для того, чтобы выхаживать графа Балтацци, поскольку граф во время ссоры с Рудольфом (по другим версиям — с графом Йозефом Хойосом, который заступился за царственного друга) получил рану. К этой версии прилагаются слухи о выстреле — его якобы слышали, хотя другие напрочь отрицают это. Что касается графа Балтацци, то он скончался только в 1914 году (может быть он оправился от раны втихомолку?)

Но если врача пришлось вызывать не к раненому Балтацци, то к кому? Может к Рудольфу — ведь он, по его собственным словам, был простужен (хотя, кроме замотанного горла, никаких признаков болезни ни гости, ни слуги не отмечали)? Под подозрение подпадает и тайная гостья замка — Мария: может, врач понадобился ей? Дело в том, что существует еще одна версия событий произошедших в Майерлинге: Мария якобы была беременна и ей то ли в замке Майерлинг, то ли в венском Бурге, куда ее привезла 28 января к Рудольфу графиня Лариш, сделали криминальный аборт. Но он был неудачным, у Марии развилось сильное осложнение и она погибла. А Рудольф потом покончил с собой от чувства вины и нежелания расхлебывать последствия. Сторонники этой версии как раз и утверждают, что лекаря, а потом и священника привезли специально для умирающей от последствий аборта Марии.

Таковы основные слухи, собранные немецким журналистом Планицем. Но слухи есть слухи (хотя многие версии майерлингской трагедии основываются именно на них). Достоверно же известно, что в середине дня с охоты вернулся князь Филипп Кобургский, чтобы вместе с Рудольфом отбыть в Вену и присутствовать на ужине по случаю помолвки принцессы Марии Валерии — сестры Рудольфа. Граф Хойос остался пока в лесу.

Рудольф приветливо встретил князя, но заявил, что его состояние ухудшилось и потому, к сожалению, он не сможет вернуться в Вену. Попросив родственника выручить его и изложить ситуацию царственному родителю он, по словам Кобурга, «нервно потирая руки, умолк; видно было, что какая-то мысль не дает ему покоя». После этого князь отбыл для участие в  торжественном ужине, посвященном обручению. Ужин должен был состояться в узком семейном кругу — императорская чета и члены императорской семьи (единственное исключение — германский посол с супругой: в знак того, что союзнические отношения с Германией стали для императора Франца Иосифа буквально семейными, а стало быть, нерасторжимыми узами). Среди приглашенных блистал своим отсутствием только Рудольф. Когда в зал вошла Стефания, жена наследника, все заметили, что она была явно взволнована и с заплаканными глазами. Причина для расстройства у нее была и немалая — за полчаса до этого ей вручили телеграмму от мужа, где он просил передать отцу, что не может явиться к ужину «по причине жестокой простуды» и останется в Майерлинге с графом Хойосом. Стефания вполне справедливо рассудила, что отсутствие Рудольфа будет расценено императором как явная демонстрация сыновнего неповиновения, а потому путалась и смущалась, сообщая тестю содержание телеграммы и извиняясь за отсутствующего мужа.

Прибывший несколько позднее на ужин Филипп, князь Саксен-Кобург-Готский (причем прибыл он прямо из Майерлинга, где охотился вместе с наследником), подтвердил, что Рудольф действительно простудился и потому не решился возвращаться в Вену. Похоже, что эту простуда была обманным маневром, придуманным самим Рудольфом, чтобы несколько сбить со следа отцовских ищеек и выиграть для себя и Марии пару дней в Майерлинге без того, чтобы его вызвал строгий отцовский приказ. (Это доказывают воспоминания графа Хойоса, в которых он пишет, что наследник в Майерлинге весьма невразумительно объяснил ему и Филиппу Кобургскому причины своей болезни: «Его рассказ выглядел несколько загадочно, поэтому я не стал допытываться» - так писал граф Хойос в мемуарах). Недаром после извинений Стефании и объяснений князя Кобургского вспыхнуло возмущение среди старших и наиболее консервативных великих князей — родственников Франца Иосифа, которые всецело поддерживали политику императора и ненавидели Рудольфа как легкомысленного разболтанного юнца. Все они не сомневались в том, что Рудольф хотел задеть всю императорскую семью своей демонстративной неявкой к ужину. Однако император молчал, не желая раздувать инцидент, и хору дядюшек пришлось умолкнуть. Прибор Рудольфа убрали со стола и ужин начался. Было ровно семь часов вечера...

Было ровно семь часов вечера, когда возвратившийся с охоты граф Йозеф Хойос сел ужинать с Рудольфом. Граф подробно потом описал этот ужин в мемуарах, отмечая, что давно не видел своего друга таким просветленным, уравновешенным и непринужденным. Он был просто не в состоянии постичь, что этот же самый человек через несколько часов пустил себе пулю в лоб. В конце ужина принц уговорился с Хойосом, что на следующий день, когда вновь приедет Филипп Кобургский, они все вместе позавтракают. «Затем,со свойственной ему сердечностью, протянул мне руку и, пожелав доброй ночи, удалился. Мог ли я подозревать, что жму его руку в последний раз!»

После ужина с графом Хойосом (тот отправился ночевать в покои, которые находились рядом с замком) Рудольф отправился в свои покои, где его ждала Мария. Девушка ухитрилась два дня провести в замке так, что никто не видел, как она приехала, как выходила из кареты, никто не слышал ее голоса. Было 9 часов вечера. Лакей Йоханн Лошек принес им холодный ужин, бокалы и шампанское. Затем по поручению наследника сходил в комнату прислуги и привел кучера Йозефа Братфиша, который умел очень хорошо насвистывать разные мелодии. (Потом Мария напишет в одном из предсмертных писем, о том, как он «дивно свистел»). И наконец, принц отпускает и Братфиша, и Лошека. Вместе с Марией Рудольф идет в свою спальню, отдав последнее распоряжение лакею: «Лошек, прошу не мешать! Никого ко мне не впускать, даже будь то сам император!»

Судя по показаниям Лошека и другой прислуги, которые она давали после трагедии, выстрела (выстрелов?)  никто вроде бы не слышал. Стены были толстыми. И лишь сорок лет спустя Лошек, долгие годы преданно молчавший, припомнил, что у себя в каморке по соседству с спальней наследника он долго — чуть ли не всю ночь — слышал голоса Марии и Рудольфа. Но о чем они говорили — было не разобрать. А потом его сморил сон.

О чем говорили Рудольф и Мария, оставшись в этот последний в их жизни вечер наедине? Это уже никому не узнать. Вероятно, до прихода Рудольфа, пока он развлекал за ужином своих гостей, Мария занималась тем, что писала прощальные письма родным. Эти письма, а также письма Рудольфа, оставленные им в своих покоях в Вене, больше всего доказывают, что действительно имело место двойное самоубийство, а не какие-то другие трагические события привели к смерти кронпринца и его возлюбленную. Оба явно знали, что едут в Майерлинг умирать и приготовились к этому.

Впрочем, письма Марии, так же как и письма Рудольфа, в оригиналах до нас не дошли. Мать Марии получила адресованные прощальные письма лишь для прочтения. Флигель-адьютант императора дождался, пока она и сестра Марии Ханна прочтут каждая свое, а затем отвез их обратно в имперторский дворец Хофбург (Бург). Что с ними стало впоследствии — неизвестно.

В своих мемуарах баронесса Хелена Вечера цитирует письмо дочери по памяти:

"Дорогая мама! 

 Прости меня за то что я сделала. Я не могу противиться любви. По соглашению с ним, я хочу чтобы нас похоронили рядом на кладбище Алланд. В смерти я счастливей, чем в жизни. 

Твоя Мария 

P.S. Братфиш насвистывал очень красиво."

Странный постскриптум впоследствии объяснил кучер наследника Братфиш — он обладал уникальным талантом художественного свиста и развлекал своим умением наследника и Марию в последний вечер их жизни. Эта легкомысленная приписка вызывает недоумение: что это — эпатаж; полудетское непонимание всего ужаса того шага, на который она решилась; или стремление шуткой хоть несколько заглушить свой страх?

В тех же мемуарах мать приводит письмо Марии своей старшей сестре Ханне:

«В блаженстве уходим мы в мир иной. Думай иногда обо мне. Желаю тебе быть счастливой и выйти замуж по любви. Я не могла этого сделать, но и своей любви противиться была не в силах. С нею и иду на смерть. 

Любящая тебя сестра Мария. 

P.S. Не оплакивайте меня, я с радостью ухожу на тот свет. Здесь так красиво, напоминает Шварцау. Подумай о линии жизни на моей ладони. И еще раз: живи счастливо!» (Шварцау — замок недалеко от Вены, где проживало семейство Марии)

Также Мария оставила короткую в две строчки записочку для своего несостоявшегося жениха принца Браганца. Эта записочка вообще производит странное впечатление: в ней Мария завещала принцу свое боа, чтобы он повесил его у себя над постелью! К этому шутовскому письму приложил руку и Рудольф: внизу по приписал: «Сервус (привет), Мокрый!» («Мокрый» - это было прозвище претендента на португальский трон среди приятелей).

И наконец, еще одно письмо Мария оставила графине Мари Лариш:

"Дорогая Мари! Прости меня за все то горе, что я тебе причинила. Благодарю за все что ты сделала для меня. Если тебе станет трудно жить, а я боюсь что так может получится после того что мы сделали, последуй за нами. Это лучшее что ты можешь сделать. 

Твоя Мария"

(Разумеется, впоследствии графиня и не подумала последовать этому «доброму» совету.)

Если оригиналы писем Марии до нас не дошли и приводятся лишь по воспоминаниям (причем существует несколько вариантов их текста), то письмам Рудольфа, которые он написал перед поездкой и оставил в своих покаях в Бурге, повезло больше. Достоверно известно, что он оставил прощальное письмо своей жене Стефании и она позднее даже опубликовала его факсимиле. Вот что писал ей муж-самоубийца (это письмо уже не оставляет никаких сомнений в том, что в Майерлинге действительно произвошло двойное самоубийство):

«Милая Стефания! 

Ты избавишься от моего присутствия. Будь добра к нашему несчастному ребенку, ведь это единственное, что останется от меня. Передай мой прощальный привет всем знакомым, а в особенности Бомбелю, Шпиндлеру, Ново, Гизелле, Леопольду и другим. Я спокойно иду навстречу смерти, ибо лишь так могу сохранить свое имя. 

 

Твой любящий муж Рудольф»

Ощущение такое, что кронпринц считает излишним объяснять причины своего самоубийства: те, кому письмо адресовано, и так все знают и все поймут.

Такой мотив повторяется и в других письмах, которым повезло меньше и их оригиналы не сохранились. Например, в письме матери императрице Елизавете была фраза: «Я больше не имею права жить». Там же кронпринц просил похоронить его на том же кладбище, где завещала похоронить себя Мария Вечера. Он предполагал, что самоубийство сделает его недостойным общества своих предков, погребенных в склепе венской церкви капуцинов, да и сам не стремился быть погребенным в этой компании. Это письмо вряд ли было уничтожено, наверняка мать захотела сохранить прощальное письмо единственного сына, но после ее смерти его напрасно искали и в архивах, и в личной шкатулке императрицы в швейцарском банковском сейфе.

Было также письмо сестре принцессе Марии-Валерии, где якобы содержался совет покинуть страну, ибо «нельзя предвидеть, что произойдет в Австро-Венгрии после смерти Франца Иосифа». Написанное по-венгерски письмо было оставлено и Ласло Седени-Маричу, начальнику отдела в министерстве иностранных дел: в этом письме наследник давал поручение своему другу вскрыть его письменный стол и уничтожить найденные там письма и бумаги. Было и письмо давней сожительнице Мицци Каспар, и другу барону Хиршу и даже лакею Лошеку — но все эти письма до адресатов не дошли, их читал только сам император.

Кроме того, несколько писем Рудольф написал уже находясь в Майерлинге. Один из лесничих, по имени Рашек, вспоминал, что Лошек передал ему несколько писем для отправки, но кому они были адресованы, лесничий не посмотрел и не помнил. В 1923 году в печати появился текст письма Рудольфа, написанного им явно в те дни перед самоубийством в Майерлинге. Кому оно было адресовано — неизвестно. Вот что было написано в нем:

«С каким наслаждением я бы излил тебе душу! Но время страшно подгоняет — времени осталось совсем мало, и я должен получше использовать его. М. сидит подле меня,ее безмятежная радость передается и мне. В эти минуты я счастлив. Шлю сердечный привет. Р.»

Если это письмо подлинное, то оно является надежным подтверждением того, что Рудольф и Мария действительно совершили самоубийство и к моменту написания этого письма уже решили свою судьбу.

Все эти письма впоследствии поглотили тайные имперские архивы, разметанные по свету или сгоревшие, спрятанные так, что до сих пор не могут найти.

И лишь один документ из последнего наследия кронпринца Рудольфа не подвергся никакому тлену и остался доподлинным. Это — письмо самому отцу-императору. Точнее — ненаписанное письмо, так как Рудольф ему не оставил ни строчки.

Как же Рудольф, должно быть, готовился к такому красивому жесту: всем написал,а отцу нет, и впервые в жизни (точнее — в смерти) бросил Францу Иосифу в лицо это великое «ничего»! Император наверняка понял, что означало такое молчание, а Рудольфу только это и нужно было. Это ненаписанное письмо отцу — тоже документ, хотя и своеобразный...

Итак, Лошек около полуночи ложится спать, но из спальни принца доносятся голоса: Рудольф и Мария о чем-то разговаривают. Потом, наконец, лакея сморил сон. (Здесь отмечается первая странность в его показаниях: он слышал разговор кронпринца и его возлюбленной, но при этом отрицал, что слышал выстрелы. Правда, стены в Майерлинге были очень толстые, вполне правдоподобно, что звуки выстрела не были слышны — но как же тогда те же самые стены пропустили разговор Рудольфа и Марии: непонятно).

Еще затемно в 6.10 Йоханн Лошек проснулся от звуков шагов. Открыв глаза, он увидел, что у его постели стоит Рудольф, одетый и застегнутый на все пуговицы, с тем же шарфом на шее, которым он, по собственному утверждению, лечил простуженное горло. Не похоже, чтобы он вообще ложился спать. Принц говорит: «Лошек, в половине восьмого разбудите меня и подайте чашку крепкого чаю. Да скажите Братфишу, чтобы к тому времени подготовил карету». После чего он заложил руки в карманы и, тихонько насвистывая (!), возвратился в спальню. Это был последний раз, когда лакей видел Рудольфа живым. Никаких выстрелов — ни до этого, ни после (по первоначальным показаниям Лошека) — он не слышал.

(Такое поведение Рудольфа выглядит более чем странно. Так как было точно известно, что смерть Марии наступила за несколько часов до смерти наследника — что же получается? Выходит, он почти всю ночь просидел в комнате с покойницей? Но почему же он был так спокоен утром и даже насвистывал, возвращаясь к себе? Возможно, застрелив Марию, он понял что пути назад уже нет, и эта мысль придавала ему уверенность и даже веселье? Он долгие месяцы думал о самоубийстве и все не решался, был в вечном напряжении из-за своей нерешительности, а тут увидел, что другого выбора уже не осталось — и ему настолько стало легче, что он даже насвистывал?)

Во всяком случае, так передал  Лошек рассказ о том моменте, когда он последний раз видел  Рудольфа живым,  следователям, назначенным для расследования самоубийства наследника. Но по истечении долгого срока он начал рассказывать всем интересующимся этой историей совсем другую версию. Лошек прожил довольно долго, в отличие от кучера Братфиша, который скончался через 3-4 года от рака гортани (перетрудил, наверное, этот орган, постоянно насвистывая?). Сорок лет спустя Лошек говорил, что Рудольф отправил его разбудить Братфиша, и когда лакей довольно далеко отошел от покоев наследника, то услышал сразу два выстрела — один за другим. Он сразу же бросился назад, но двери в спальню были заперты и он не осмелился беспокоить Рудольфа до назначенного им времени — т.е. до половины восьмого утра. Такова вторая версия лакея — но она очевидно не слишком-то соответствует фактам. Лошек утверждал, что два выстрела раздались один за другим, но следствие точно выяснило, что Мария умерла за 6-8 часов до смерти Рудольфа, а сам наследник покончил выстрелом в голову — одним-единственным, разумеется.

Как бы то ни было, после того как Рудольф разбудил Лошека, тот понял, что ложиться и пытаться заснуть снова уже нет смысла...

(Окончание следует)



Комментарии:
Поделитесь с друзьями ссылкой на эту статью:

Оцените и выскажите своё мнение о данной статье
Для отправки мнения необходимо зарегистрироваться или выполнить вход.  Ваша оценка:  


Всего отзывов: 3 в т.ч. с оценками: 1 Сред.балл: 5

Другие мнения о данной статье:


dilse [31.01.2012 19:53] dilse
Скажите, пожалуйста, а откуда статья, чей перевод (Ваш или чей), из какой именно книги? Было бы тоже интересно знать, а то почему-то нигде не указывается. Спасибо за продолжение статьи! Буду ждать окончание.

miroslava [01.02.2012 14:36] miroslava
Это не перевод, а так сказать, результаты моих изысканий по этой теме. Несколько лет назад я узнала об этой истории и какое-то время была буквально одержима ей: собирала книги, статьи из Интернета, сравнивала разные версии майерлингской трагедии. И вот решила привести свои материалы в порядок и выложить их. Главной основой стала книга венгерского исследователя Иштвана Барта "Незадачливая судьба кронпринца Рудольфа", но она очень сложно написана. Автор перескакивает с одного события на другое: может писать сначала о пребывании Рудольфа в Майерлинге, а потом перейти на описание того, что он или Мария или другие персонажи этой истории делали за несколько дней до поездки; то, что произошло 30 января описывает в 3 главе, а в 4 начинает рассказывать о том, что было 27-28 января и т.д. Я переставила эти события в том порядке, в каком они шли в порядке "реального времени" и дополнила рассказ другими материалами, которых нет в книге Барта.

dilse [02.02.2012 05:17] dilse 5 5
Понимаю, miroslava, и спасибо Вам за проделанный громадный труд и за статью. Очень интересно было прочитать и поразмышлять.

Посетители, комментировавшие эту статью, комментируют также следующие:
Настёна СПб : "Отверженный богом Басманов" Tannit: Ножка-«лотос» или женщины, подобные «тростнику, который колышется от ветра» Peony Rose: Черное поле.1944 Charisma: Жизнь продолжается...

Список статей:
ДатаНазваниеОтзывыОписание
25.04.13 13:15 Джо Беверли "Сломанная роза"6
О моем любимом романе
24.01.13 16:25 КОРОЛЕВА БАНДИТОВ5
Фулан Деви: история жизни и смерти
11.09.12 12:33 ОТЦЕУБИЙЦА8
Беатриче Ченчи
04.09.12 14:31 ПРЕКРАСНАЯ МАРГАРИТА2
"Гроза двенадцатого года" в жизни и судьбе Маргариты Тучковой
29.06.12 10:52 НЕ-БЕДНАЯ НАСТЯ: Настасья Минкина3
Это была одна из самых жестоких женщин своего времени. Когда я читала знаменитый роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», то в главе «Великий бал у Сатаны» впервые встретила фамилию этой женщины. В этой главе М
23.04.12 15:49 Несчастная жена "Счастливого"7
Гертруда Кристина Коморовская-Потоцкая
27.02.12 15:35 АРХАНГЕЛ СМЕРТИ3
Луи Антуан Сен-Жюст: история революционера
01.02.12 15:52 Трагедия в Майерлинге: окончание5
Гадать по поводу того, что же на самом деле произошло в Майерлинге, начали сразу же после трагедии...
31.01.12 14:34 Трагедия в Майерлинге: продолжение3
Многие факты свидетельствуют, что начиная с лета 1888 года Рудольф задумывался о самоубийстве. Но один он не хотел покидать этот мир...
30.01.12 14:41 Трагедия в Майерлинге: исторический детектив7
30 января 1889 г. в охотничьем замке Майерлинг кронпринц (наследник престола) Австро-Венгерской империи Рудольф застрелил свою юную подругу Марию Вечера, а потом застрелился сам. И до сих пор эта история будоражит умы своими загадками...



Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение