Карта ролевой игры "Сумерки"

Расстояние бывает разным. Бывает то, которое можно измерить в строгих единицах. Бывает то, которое делит тебя и остальной мир на две равные части. Это только со стороны выглядит напыщенно и носит оттенок комплекса «Нарцисса». Для меня заявление себя равной остальному миру – стезя, по которой я иду долгие годы. Есть я, и есть остальной мир. И мы равны. Всё остальное – прах.

Я держу в руках свою жертву – он рождён в угоду мне и моему голоду. Он – из второй части, той, что принадлежит миру, но я имею полное право взять его себе и сделать своей частью. Он не может пошевелиться – он весь мой. Но он чувствует всё – боль, страх, неизбежность смерти – я читаю это в его глазах, наслаждаясь тем, что я имею право сделать его частью себя. Итак, выступление начинается…

Смех, хрип, жажда. Жажда, хрип, смех. Круговорот действий и ощущений. Горло, обожжённое огнём голода, ласкают потоки крови, льющиеся из шеи моей уже бездыханной жертвы. Эти потоки уносят его жизнь и приносят мне мою. Я отняла его жизнь, и она стала моей. Это завораживает, это волнует, это влечёт.
Капля…Ещё одна и ещё – последние остатки его жизни перетекают в меня, становясь самым сладчайшим десертом на свете. Я легко отбрасываю ненужную оболочку в сторону и утираю рот тыльной стороной руки.

Быстро перевернув ногой труп моей жертвы, я присаживаюсь на него и достаю сигареты. Закуриваю, стряхивая пепел в карман его куртки.
Мне не нужно дышать, но я с удовольствием делаю это, напоминая самой себе, что когда-то я была человеком. С тех пор прошло несколько десятков лет. Но я упорно напоминаю себе, что когда-то была им. Докурив, отбрасываю окурок в сторону, и, оглядывая своё удобное сидение, которое околевает подо мной всё сильнее с каждой секундой, поднимаю лицо навстречу звёздам.
Над поляной, куда я заманила свою жертву, раздаётся мой жуткий смех. Сегодня новогодняя ночь, но я ненавижу праздники – их для меня просто нет.

Вдалеке раздаются взрывы фейерверков, и на несколько секунд поляна освещается заревом от салюта. Нужно уходить отсюда, потому что здесь меня ничего не держит.
Я грациозно встаю со своего места и, в последний раз перевернув свой бывший ужин ногой, бегу в сторону города.
Сплошное пятно от окружающей обстановки проносится мимо меня неразличимой стеной. Я легко бегу по снегу, почти не проваливаясь вниз.

Подпрыгиваю и ловко хватаю низко нависшую ветку. Секунда и я уже наверху дерева, прислоняюсь спиной к стволу, стоя на ветви, которая грозит обвалиться вниз в любую секунду. Передо мной расстилается городок. Я бы даже сказала так – городишко. Но как же я люблю такие невзрачные места! В них всегда много тайн и открытий. Делаю шаг вперёд и начинаю раскачивать ветку. Вверх и вниз…Треск ломающейся древесины и я лечу на ней к земле. Прыжок, перед тем как ветка столкнётся с другими своими собратьями, и я приземляюсь в снег, в нескольких метрах от того места, где через секунду упадёт ветвь. Встряхиваю копной рыжих волос, избавляясь от снега, и над лесом снова разносится мой смех. Через минуту я уже направляюсь в Форкс…

Смех, радость, пьяные выкрики…Мне не нравится всё это, но застывшая в моём теле душа, требует развлечения. Я ступаю на главную площадь города, двигаясь бесшумно и плавно. Я скольжу среди толпы, осторожно, медленно, опасно…Взрывы петард, смех, звон бьющегося стекла. Я задумываюсь о том, что бы натворить, представляя в утренних сводках новостей кричащие заголовки.
«Кровавая бойня в Новогоднюю ночь. Маньяк-одиночка или целая банда преступников?» «Жестокое убийство в первые часы Нового года»…
Я ухмыляюсь – тонкое лезвие спрятанного в рукаве клинка скользит по коже вниз…холодно, обжигающе, беспощадно…

Мне не нужно оружие, чтобы убить кого-то, но разве это не привлекательно, иметь его при себе? Холодное, острое, опасное – такое же, как и его обладательница. Я шагаю вперёд и вперёд, не зная, что ждёт меня впереди, зная только одно – сегодня я могу сыграть с судьбами и жизнями людей. Это будоражит мою застывшую кровь, заставляя меня дрожать от нетерпения. Власть от этих ощущений переполняет меня всю…

Я – как яркое пятно в океане людей и дело даже не во внешности. Я здесь одна среди людей. Вампиров больше нет, хотя сейчас – самое время для утоления своих потребностей и желаний.
Я улавливаю тонкий запах себе подобного, но не спешу оборачиваться, зная, что он сам найдёт меня. Меня трудно не заметить, меня трудно игнорировать…почти невозможно.
Запах вампира усиливается, я чувствую его присутствие в нескольких сантиметрах от меня. Перед носом возникает бокал с шампанским и возле уха слышится приятный шёпот.
- С Новым годом, прекрасная незнакомка.

Мои губы кривятся в улыбке, а тонкие длинные пальцы проворно забирают искристый напиток. Я плавно поворачиваюсь к незнакомцу и, чуть склонив голову вбок, салютую ему бокалом.
- И вас с Новым годом, таинственный незнакомец.
Первое впечатление почти всегда обманчиво – этому научила меня жизнь. Мои глаза холодны, а приветственную улыбку я прячу за глотком из бокала. Поднимаю правую руку с зажатым в ладони клинком, пряча его обратно в рукав и ловлю одобрение на лице незнакомца.
- Новый год полон тайн, не находите? – я возвращаю ему опустевший бокал и снова улыбаюсь своей самой очаровательной из учтивых улыбок. – Возможно, будет лучше, если мы оба так и останемся тайной друг для друга.

В душе звучит музыка . Классические ноты переплетаются с чуть более грубоватыми, жёсткими. Строгая классика – не для меня. Я всегда разбавляю свои ощущения нотами жёсткости и борьбы.
Это как вплести в размеренный уклад мыслей и чувств что-то новое и невиданное. Новизна в границах допустимого – как раз то, что искушает и то, к чему я стремлюсь. Для меня нет строгих рамок, в которых я существую. Для меня есть я и мои желания – что происходит с кем-то – неважно. Что будет завтра – не важнее того, что происходит с кем-то. Важно настоящее и я в нём.

Смесь восторга, щедро разбавленного интересом и долей авантюризма, я улыбаюсь уже не так холодно, чтобы незнакомец не решил, что я соткана изо льда. Мой взгляд и цвет волос - сплошное пламя. Холод - лишь для того, чтобы удерживать привычное расстояние между мной и остальными. Иногда кто-то сокращает это расстояние до минимума, но быстро возвращается на нужные мне позиции.
Я снова склоняю голову набок и отвечаю с долей лукавства:
- Если только это что-то неимоверно опасное и интересное.
Я начинаю ждать ответ - мне интересно, способен ли этот вампир дать мне то, чего я прошу и на что уже рассчитываю.

Обещание. Что это? Простые слова, которые ветер жизни и будущего развеет уже через несколько секунд. Но я делаю вид, что поверила обещанному.
Мы идём к мотоциклу, и с каждым шагом предвкушение от чего-то нового, что ждёт впереди, охватывает меня всё сильнее и сильнее. Я люблю это ощущение, с годами оно стало появляться всё реже и теперь носит какой-то тусклый оттенок.
Незнакомец помогает мне утроиться на мотоцикле и отходит от меня с заверением, что он вот-вот вернётся.
Скорость, с которой передвигаются вампиры, даёт нам возможность иметь некую долю власти над временем и тем, что происходит под его влиянием. Скука ещё не успела охватить меня, как незнакомец материализовался рядом и стал укладывать что-то в багажное отделение.
Его руки осторожно сдвигают меня вперёд к рулю и в следующее мгновение я ощущаю близость его тела сзади себя. Я оборачиваюсь к нему, скользя по его лицу взглядом. И это и есть неимоверная опасность? Опасность быть рядом с ним? Это не опасность - это ошибка. Находиться в такой близости от меня - вот опасность, которая грозит ему, просто он пока не понимает этого.

Шепчет он мне, зарываясь лицом в мои волосы. Я ухмыляюсь, заводя мотор и снимая мотоцикл с подножки, удерживаю его вес, поставив одну ногу на землю.
Не успевает пройти и пары секунд, как мы уже мчимся прочь от так надоевшего мне людского сборища. Поворот, в который я легко вхожу, пустив мотоцикл юзом и, выправив руль, поворачиваюсь к незнакомцу.
- Показывай дорогу, - мой голос чуть хрипловат от странного ощущения. Если бы я была живой, я бы сказала, что это адреналин бурлит в моей крови, но я не могу сказать этого.
Я некоторое время смотрю в его глаза, и мотоцикл в это время почти не управляем, но мне не страшно - я привыкла к тому, что я и моя жизнь не подвергаются управлению, а остальные...Остальные лишь часть мира.

Время течёт размеренно и в то же время быстро, когда ты видишь цель, к которой стремишься. Я еду вперёд, ощущая уверенность в каждом своём действии и только шёпот незнакомца, который подсказывает мне дорогу, сбивает мои мысли с верного курса. Не сильно и ненадолго, и всё же это заставляет меня озадаченно нахмурить брови. Я не делаю никаких поспешных выводов - жизнь слишком интересна, чтобы проживать её торопясь. "Не торопись, а то успеешь", - всю полноту этой фразы я познала только будучи вампиром. Делая поспешный ход, поспешный вывод, ты лишаешь себя и остальных возможности вкусить всю полноту ощущений от происходящего. Расстояние в мыслях и действиях - и ты всегда на высоте.
Мы подъезжаем к ярко освещённому дому и вампир слезает с мотоцикла, попутно хваля мои способности к вождению.

Неплохо. Вполне сносное слово для мужчины, у которого реальность перешла какой-то внутренний рубеж ожиданий.
Я кривлю губы в улыбке, и отвечаю, скользя по его лицу взглядом:
- Спасибо, я все делаю… неплохо.
Доля кокетства, немного обещаний, приправленных лукавством и собеседник отвечает то, что я и приготовилась выслушать:

Я продолжаю улыбаться, не спеша отвечать на вопрос. Пусть сделает свои выводы сам, а совпадут ли они с моими - покажет только время.
Незнакомец достаёт коробки с салютом, и мы входим в дом. Раздаётся оглушительный свист и голос незнакомца разносится под сводами дома.

В нос ударяет запах волков и я морщусь, сжимая руки в кулаки. Здесь собралось много вампиров и волков, взгляды обращаются в нашу сторону и я медленно обвожу глазами присутствующих, ожидая того, что будет дальше.

Если допустить, что весь мир крутится вокруг тебя одной, то возможно так же и допустить мысль, что все остальные должны от тебя отличаться. Посредственность, с налётом примитива не может противопоставить себя другим. Стоя среди вампиров и волков, в разгар веселья которых я так неожиданно попала, я понимаю, что не так и далека от истины, что все отличаются от меня. Красивые наряды, наслаждение от праздника – пожалуй, вот два основных критерия, по которым можно отличить меня от них. Что я делаю здесь, я и сама не знаю. Но думать о том, что буду делать впоследствии – останусь или выберусь искать каких-нибудь приключений поинтереснее, - пока слишком рано. Мой спутник чувствует себя здесь в своей тарелке, а вот я скорее насторожена, чем дружелюбна. Запахи волков пробиваются отовсюду, не ошибусь, если скажу, что их здесь порядка десяти. Я оглядываю помещение пристальным взглядом, ловя такие же взгляды в ответ. Один из вампиров окидывает моего незнакомца усталым взглядом, второй кричит, чтобы все шли на улицу.
Наверное, так даже лучше – остаться для них никем, просто девушкой без имени.
Я отхожу в сторону, осматривая гостей из-под полуопущенных ресниц.
Этикет. Что это? Безупречные манеры, или желание казаться чуть лучше, чем ты есть на самом деле? Какой бы ответ ни подходил к этому определению, о простом этикете знакомства в данный момент забыто. Мой спутник, в чьи обязанности, по моему мнению, входит представление меня остальным, даже не знает моего имени. Я прислоняюсь к стене, продолжая, чуть прищурившись , наблюдать за окружающей меня обстановкой.
Наконец, толпа иссякает, и я, оттолкнувшись от стены, подхожу к моему незнакомцу, всё ещё держащему ящики с салютом в руках.
- Говоришь, не хватает огонька? – мой голос сам по себе становится грудным и с нотками хрипотцы.
Рука оказывается в кармане куртки, где лежат сигареты и зажигалка. Я достаю небольшую Zippo и откидываю крышечку. В тот самый момент, когда язычок пламени вырывается из плена металла, я ловлю взгляд незнакомца, и, с оттенком улыбки на губах, подношу зажигалку к коробке с пиротехникой.
Несколько секунд, и вампир не выдерживает, делая шаг назад.
- Не забывай, мы в гостях, - он качает головой, но в глазах его я ловлю искорки веселья.
Я снова ухмыляюсь, поворачиваясь на месте, и делаю шаг к выходу.
Такие выходки как раз и хороши тем, что мы в гостях.
Неожиданность появления с небольшим количеством тайны в любой момент могут окончиться оглушительным фейерверком. Ещё не время? Нет, ещё не время. Мы выходим на улицу и присоединяемся к многочисленной толпе гостей. Снова в нос ударяет «аромат» волков, который, казалось, въелся в сам воздух вокруг меня. Вампир устанавливает коробки с салютом на открытое пространство и поворачивается ко мне, подняв руку. Я делаю молниеносное движение, кидая ему свою зажигалку, он ловко перехватывает её в воздухе, хотя сила, с которой я кинула ему её, была бы способна оторвать ему руку, не будь он вампиром. Его улыбка, направленная в мою сторону и моя улыбка в ответ ему. В этой толпе вампиров и волков, совершенно незнакомых мне, он такой же незнакомец для меня, как и я – незнакомка для него. И всё же…И всё же…

Отношение к празднику у каждого своё. Для кого-то это воспоминания о детстве, с ожиданием чуда, для кого-то встреча, оставившая свой отпечаток на всю следующую жизнь. Для меня это не больше, чем очередной повод немного развлечься. Обычно, под пункт "моих развлечений" попадает что-то более жёсткое, чем просмотр салютов в компании волков и незнакомых вампиров, но сегодня я допускаю возможность слегка разбавить своё мерное течение жизни чем-то подобным.
Мой незнакомец наклоняется к ящику, и через несколько минут в небо взвиваются разноцветные кометы.
Жизнь с размеренным укладом не может течь так вечно, даже если у тебя в запасе эта вечность есть. Это люди, кому отведен кратковременный срок, стремятся познать всё и сразу. У них жизнь похожа на маленький, но яркий салют - сотня вспышек, которые гаснут, не успев осветить небо светом.
Я стою и смотрю на небо, куда один за одним взлетают разноцветные огни. Я не спешу выбирать для себя какую-то одну вспышку, которая осветит небо на пару секунд. Мне нужна моя вспышка, которая вплетётся в пламень моей жизни, и с которой мы будем гореть на равных. Не секунду, не две, не неделю. Для той, у кого в запасе вечность, есть возможность ожидания.

Я всегда ловлю в своей душе мелодию. Стоя сейчас здесь, я понимаю, что эта мелодия носит тревожно-опасный характер.

Неожиданность с элементами наглости я способна оценить только до определённого момента. Я с удовольствием и предвкушением наблюдаю за тем, как этот тандем действий направлен в чью-нибудь другую сторону, но допустить такие действия до себя я могу только держа наглеца на нужном мне расстоянии.
Мой незнакомец закуривает, подходя ко мне и совершенно неожиданно притягивает меня к себе, заводя мою правую руку за спину. Он ещё не понимает и не знает, откуда придёт настоящая опасность. Я удерживаю его на расстоянии взглядом, который он ловит, не понимая, что мои глаза, с красноватым отливом, которые вот-вот окрасятся рубиновым, едва мой дар возьмёт надо мной верх, и есть моё оружие. Я с интересом наблюдаю за тем, что будет дальше. Незнакомец вынимает сигарету изо рта, наклоняясь вперёд и я слышу его голос:

Его губы уже готовы к тому, чтобы начать угадывать моё имя, но сегодня я не спутница его планам. Я наклоняю голову набок, улыбка касается моих губ, а глаза окрашиваются ярким рубином.
Мой незнакомец стоит, не в силах пошевелиться, а в глубине его глаз я ловлю удивление. Мои губы скользят по его губам, глаза удерживают его взгляд, мой дар крепнет от этой связи. Провожу языком по его губам, наслаждаясь своей мимолётной властью и шепчу:
- Я могла бы дать тебе несколько попыток угадать моё имя. Ты мог бы выбрать сам, стоит ли тебе использовать хоть одну из них...- Взгляд всё ещё направлен в глубину его глаз, - Я способна оценить твой порыв, как никто другой.
Снова касаюсь его губ своими губами, ловя в его глазах желание ответить мне на мою игру. Я прячу дар в глубину своего сознания - незнакомец уже изведал всю его прелесть и смысла дальше в его использовании нет. Слегка подаюсь вперёд и шепчу ему в ухо:
- Меня зовут Мириам. Это имя означает "Живущая с грустью".
Высвобождаю руку из его захвата и отхожу от него на несколько шагов. Чуть повернувшись к нему и направляясь в дом, оборачиваюсь, бросая на незнакомца лукавый взгляд.
- Хочешь, пойдём погрустим вместе? - не дожидаясь его ответа, продолжаю движение к дому, почти наверняка зная, что он последует за мной.

Закрытые двери манят многих. Непредсказуемость, сдобренная ожиданием, манит, подпитываясь желанием добиться неизведанного. Слабые проходят мимо, удостоверившись в том, что дверь не поддаётся. Поиск дверей подоступнее - теперь их новая цель. Сильные остаются в попытках подобрать свой ключ. И только самые сильные способны открыть запертую дверь почти сразу же.
К какому типу относится мой спутник я ещё не решила, наблюдая за его действиями и словами. Хотя, уверена - не к первому типу точно.
Не успеваю я сделать несколько шагов в сторону дома, как запах вампира снова окутывает меня. В нём различаются нотки злости и разочарования. Мы проходим к бару, где уже сидят пара вампиров - мужчина с усталым лицом и симпатичная девочка, лет пятнадцати. Они привлекают моё внимание лишь на то время, которое необходимо, чтобы отметить в подсознании расстановку вокруг. Это давняя привычка, которая и сейчас даёт о себе знать.
Незнакомец неожиданно притягивает меня к себе, быстро возвращая мне мою зажигалку. Его ладонь быстро скользит в задний карман моих джинсов, а между нами снова недопустимый минимум. Вампир почти сразу отстраняется, направляясь к бару. Я сажусь на высокий стул за барной стойкой, ожидая того, что будет дальше. Ленивый взгляд на гостиную и через сотую долю секунды моё внимание снова целиком и полностью сосредоточено на моём спутнике.
Не ошибусь, если скажу, что он зол. Необычность поведения незнакомца заключается лишь в том, что он он не спешит выразить злость в чём-то материальном. Меня всё происходящее лишь веселит и к веселью теперь добавляется ощущение того, что я совсем не зря села на его мотоцикл некоторое время назад.
Мы располагаемся возле барной стойки и незнакомец учтиво предлагает выпить, на что я вежливо соглашаюсь, продолжая следить за ним взглядом.
Спокойствие с толикой интереса - мой коктейль на сегодняшний вечер, которым я готова поделиться со своим вампиром, просто не спешу заявлять ему об этом.
Он достаёт блокнот и ручку, и небольшое разочарование сквозит в моих глазах. Разочарование, почти сразу же сменившееся ещё большим интересом, чем был до этого.
Его рука порхает по бумаге почти незаметно, а с губ срываются слова:

Через мгновение на бумаге явственно проступает первый рисунок - чёрная роза с шипами. Незаметный пасс над листом бумаги и в руках незнакомца оказывается роза, которую он только что нарисовал. Роза - капризный цветок. Не каждый садовник способен взрастить его так, что он расцветёт во всей красоте. И всё же тот садовник, кто приложит к выращиванию силы и терпение - получит в благодарность ярчайший цветок, лишь изредка способный уколоть того, в чьём саду он распустился.

Я беру розу, бросая на вампира благодарный взгляд.
Контроль ситуации - какие самонадеянные два слова, если в игре участвуют двое. Контроль может быть над той, что готова подчиняться с первых секунд, но это чревато потерей интереса и поиском более недостижимых вершин.
Следующий материальный предмет с рисунка - нож для колки льда. Тонкий, острый - как и намёк на то, что мою холодность, можно тоже перебороть. Использовать против моего ледяного поведения нож - грубо и не вызывает ничего, кроме потери интереса.
Вампир с силой вонзает нож в яблоко, лежащее на тарелке.

Он подтверждает вполне очевидную вещь, вызывая у меня лишь слабую улыбку на губах. Тарелка от удара разбивается надвое и вампир, вздыхая, берёт яблоко, откусывая от него кусочек.
Я не зря напоминаю себе о своих человеческих ощущениях - вкус яблок я помню до сих пор - сладкий, с примесью кислинки, сочный и иногда терпкий, в зависимости от сорта.
Иногда можно поиграть, пробуя то, вкуса чего не ощущаешь, но вкус чего въелся в память. Такая игра обречена на провал - за эйфорией первых мгновений приходит осознание, что ты тратишь себя на суррогат.
Незнакомец отрезает от яблока кусочек и, наколов его на кончик ножа для колки льда, протягивает мне, со словами:

Кусочек яблока почти касается моих губ, но я не спешу принять его. Я слегка встряхиваю правой рукой, ловя ладонью привычную сталь клинка, и, взяв в руку яблоко, отрезаю от него такой же небольшой кусочек. Наколов его на свой клинок, подношу к своим губам, но, в последний момент передумав, протягиваю его Рою. Мой взгляд опускается вниз, отмечая тот факт, что вампир возбуждён. Взгляд моих глаз останавливается в районе его паха и я ухмыляюсь, медленно поднимая глаза наверх. Затем нагибаюсь вперёд, облизывая губы языком, и, смотря прямо в его глаза, снимаю кусочек яблока губами, одновременно обегая языком тонкое острие ножа. Вампир повторяет мои манипуляции, принимая моё угощение и я откладываю клинок в сторону, придвигая свой стул вплотную к Рою.
- Ты знаешь, я люблю ощущение злости. Оно заводит, возбуждает, приносит мифическое ощущение, что ты человек. - Я провожу указательным пальцем по его губам, - Возникает чувство, что в крови бурлит адреналин, что ты жив. А контроль над телом...- Я снова ухмыляюсь, опуская взгляд в район его бёдер, - Очевидно, ты давно потерял его и виной тому послужил совсем не мой дар.
Я отодвигаю стул и беру бокал с шампанским, поворачиваясь к Рою.
- Выпьем? За интересное знакомство.

В охоте всегда принимают участие как минимум двое. Иногда дичь, возомнившая себя охотником, охотится на подобную себе дичь. Это скучно, примитивно и не вызывает ничего, кроме ленивого зевка. Когда на охоту выходит настоящий охотник, для него на первом месте стоит ценность и недоступность дичи. Чем мельче дичь, тем меньший интерес она у него вызывает. Туманные тропы бытия, хрустящая под ногами трава, чуть подёрнутая утренним морозцем, возвещающая о каждом твоём шаге, - так можно идти долго, если дичь, права на которую ты заявил прежде всего перед самим собой, того стоит.
А что, если дичь вдруг оборачивается таким же настоящим охотником? Спокойно выжидающая, прислушивающаяся к шагам, улавливающая каждый шорох охотника. В этом и есть вся прелесть охоты - спокойствие, неторопливость, предвкушение остроты ощущений.
Ответ на мой тост весьма оригинален и для Роя заключается в тактильном контакте. Он придвигает меня к себе снова, возвращая на прошлые позиции.

Его не интересует нравится ли мне сидеть вплотную к нему, а взгляд, брошенный на мои губы, гораздо красноречивее слов.

Игра. Игра и есть часть жизни, а, может, наоборот, жизнь - лишь часть игры? Мы все играем в жизнь, делая совершенно неожиданные друг для друга ходы, и в этом и есть вся её прелесть. Каждый наш ход влечёт за собой иную расстановку сил вокруг, так же, как и ходы играющих рядом влияют на нашу собственную игру.
Рой смотрит на меня с ожиданием и некоторой долей превосходства, априори решив, что я откажусь, отступлю, возможно, испугаюсь. Я наклоняюсь ещё ближе к нему, так, что между нашими губами остаётся лишь пара миллиметров.
- Игра?- Мои глаза ловят его взгляд, с долей интереса ожидая, отведёт ли он глаза испугавшись новой потери контроля над ситуацией. - Если не боишься снова проиграть, - моя рука слегка касается ткани его джинсов, в том месте, где контроль над телом исчез некоторое время назад. Рой вздрагивает от моего прикосновения как от ожога.
- Я готова даже дать тебе небольшую фору. - Я снова отстраняюсь и убираю руку, делая глоток шампанского. - Выбирай, во что хочешь сыграть.
Я поднимаюсь со стула, поворачиваясь к Рою спиной, и направляюсь к выходу из дома, с намерением выкурить сигаретку в относительном одиночестве.
Я люблю скорость, люблю скорость во всём, кроме того, что касается нарушения моих границ.
Следующее молниеносное действие Роя я оценила по достоинству. Не проходит и пары секунд, как я уже сижу у него на коленях, а сам он располагается на стуле напротив компании вампиров и волчицы.
- Я хочу познакомить тебя со своими друзьями, - раздаётся возле уха его шёпот, а руки тем временем, по-хозяйски прижимают меня к его твёрдому телу. Я не спешу протестовать, потому что уверена, что смогу отыграть завоёванные им позиции назад.
- Это Эдвард и Джейн, - представляет меня Рой вампирам, которых я уже видела, - А это Адам и Лара.
Я поочерёдно протягиваю им руку, называя своё имя, напоследок сжимая горячую ладошку волчицы.
Волчица вызывает у меня двоякое впечатление. Она волк, а значит - враг. С другой стороны в ней различаются смелость и вызов, а я как никто другой ценю эти качества. Я позволяю улыбке на мгновение коснуться моих губ, и откидываю голову на плечо Роя.
Каждому охотнику рано или поздно нужна передышка. Пусть эти мгновения станут передышкой для нас обоих.

История жизни пишется в сражениях. Летопись будней скучно писать, если они не наполнены красками и оттенками. Их хочется пережить, прожить и оставить за собой в лёгкой тайне забытья. Место своей дислокации каждый волен выбирать сам, решая, встать под чьё-нибудь командование, переложив на командира ответственность за твои же решения, или же рискнуть и самому повести в бой своих людей.
Гораздо слаще и печальнее участь того, кто не выбрал ни одну из этих стезей. Осознание одиночества давит невыносимым грузом, и в то же время расстилает перед тобой огромные перспективы, в которых есть только ты и твой выбор.
В одержании побед или гибели тоже есть свой привкус, зависящий от того, на чьей стороне ты сражаешься. Если ты одинок - твои победы ты разделишь только сам с собой, сам упиваясь кратковременным, но жадным ощущением всемогущества. Если ты погибаешь - ты упиваешься совсем другой мыслью - ты не повёл на верную смерть никого, кроме самого себя.
Я сижу в компании тех, кого вижу сегодня в первый, и, скорее всего в последний раз. Их разговоры для меня неясны, да я и не стремлюсь вникнуть в их суть.
Информация ценна только тогда, когда она может как-то повлиять на твою жизнь. Тогда её нужно впитывать, оставляя в одном из многочисленных уголков памяти, и использовать со временем на своё благо.
Находясь в крепких объятиях Роя я чувствовала себя странно спокойно. Что такое спокойствие? Статика? Размеренность? А, может, просто смерть? Ни один из трёх пунктов не прельщает меня и моё спокойствие носит временный характер. Я снова окидываю своих новых знакомых ленивым взглядом, ловя жадный взгляд парня напротив, который медленно окидывает глазами мои ноги, грудь, останавливаясь на лице, как будто спрашивая что-то. Я равнодушно отворачиваюсь, в объятиях Роя, встречаясь с ним глазами. Цвет его глаз - голубой...Почему я не отметила этого раньше? Возможно, потому что именно сейчас я впустила в свою жизнь возможность узнать его ближе? Голубые глаза, так странно для вампира...Притягательно, ново, завораживающе.
Я быстро отворачиваюсь, чтобы он не прочёл в моих глазах то непонятое, чему я сама ещё не нашла объяснения, и слышу его голос.

Оригинальность вопроса заключается даже не в самой его сути, а в том, что сам Рой пытается скрыть за его банальностью. Я слегка ёрзаю, устраиваясь поудобнее в его руках, и ловя на каждое движение ответ, заключающийся в чуть более сильном сжатии его надёжных рук. Надёжность...С каких пор я стала задумываться о ней, зная кого-то порядка двух часов?
Ответ на вопрос вполне соответствует празднику. Через несколько минут наши бокалы снова полны и все ждут тост от Эдварда. К нам присоединяется эффектная брюнетка, в которой я отмечаю силу, власть и вполне соответствующую мне сущность. Я склоняю голову набок, водя пальцем по ладони Роя, наблюдая за тем какие узоры могли бы получиться, будь в моих руках кисть и краски. Чуть быстрее, а здесь медленно, ровный штрих, перемежающийся чуть большей шероховатостью...
Голос Эдварда доносится откуда-то издалека, мешая мне сосредоточиться на том, что охватывает меня в этот момент.
Звон бокалов, надежды на Новый год, и снова молчание.
- Эд, а есть тут что-то вроде караоке? - спрашивает Адам, выводя меня из задумчивости. Караоке...Песни. Как давно я не впускала в свою жизнь простую возможность высказать эмоции в песне. Эдвард кивает в ответ, радуя меня новой перспективой.
- Караоке это прекрасно, - повинуясь внезапному порыву, выскальзываю из объятий Роя, быстро повернувшись и целуя его в сомкнутые губы, обещая чуть больше, чем есть у нас сейчас, и поворачиваюсь к брюнетке.
- Мириам, - представляюсь я ей, протягивая ладонь и чувствую ответное рукопожатие.
- Алария. - она называет своё имя, удивительно подходящее ей.
- Эдвард, вы не будете против, если мы с Аларией откроем музыкальный вечер? - я поворачиваюсь к брюнетке, ловя в ответ её чуть удивлённый взгляд. И всё же это взгляд авантюристки и мне он по душе.
- Без проблем.
Эдвард включает плазму и караоке и вручает нам диск для выбора песни и микрофоны. Я пробегаю глазами длинную колонку песен, останавливая свой выбор на той, что кажется подходящей для меня и Аларии и включаю номер композиции .
Поворачиваюсь к Рою, ловя его взгляд. И мы с Аларией начинаем петь, даже не глядя на экран. Каждая из нас знает слова наизусть, наши голоса, удивительно сочетаясь друг с другом, разливаются в тишине гостиной, ловя в ответ восторженные взгляды.
Странно...Поющая Мириам, которой хочется увидеть в ответ одобрение совершенно определённого вампира...Странно...

Границы каждый волен устанавливать сам, опираясь на свои внутренние убеждения, утвердившиеся за время прожитых лет и на ту ситуацию, в которой ты оказался здесь и сейчас. Иногда границы носят абсолютно чёткий характер, представляя из себя что-то вроде нерушимой крепости, которая выстраивается по кирпичику в течение длительного времени, с каждым годом добавляя к уже внушительным стенам новый ряд крепких кирпичей. А иногда границы, наоборот, размыты, позволяя ситуации варьировать их в соответствии с тем, что сам человек может допустить в данный момент. Эти границы лишь косвенно называются так, потому что, позволяя преступить грань, ты сам стираешь самоё её существование. Один шаг кого-то через неё, и её уже нет. Она растаяла, развеялась, как дым, оставив после себя лишь смутное напоминание о том, что когда-то она была и ты сам себе казался уверенным в своей правоте.
Я всегда считала, что мои границы из разряда тех, что стоят под ветрами и дождями, укрепляясь от стихии и становясь ещё сильнее с каждым её броском. Сейчас, стоя посреди гостиной, рядом с совершенно незнакомой мне девушкой, о которой я знала только то, что её зовут Алария и что у неё очень красивый голос под стать всему её внешнему виду, и бросая взгляды на Роя, который не сводил с меня глаз, я поняла, что мои границы сегодня были преступлены. И совершил это преступление тот, что сейчас смотрит на меня, сложив на груди руки. Этот жест говорит мне о многом. Он представляет из себя закрытость, нежелание подпускать к себе кого бы то ни было. И дело тут совсем не в физическом отторжении. Рой хочет меня, это видно по его реакции на меня, да и я сама ощущала его желание каких-то пять минут назад. Скорее всего, всё дело в том, что на желании всё и заканчивалось.
Я хмурю брови, допевая последние слова песни и снова пытаюсь установить так необходимые моему внутреннему "я" границы. Но пристальный взгляд голубых глаз не даёт мне этого сделать. По крайней мере сделать так быстро, как я к этому привыкла.
Едва последние аккорды мелодии заканчивают разноситься по гостиной, как к нам присоединяется Адам, который предлагает составить ему компанию в исполнении следующей песни. Мы с готовностью соглашаемся, и по гостиной разливается новый мотив. Адам исполняет эту песню только для Лары, которая сидит на диване, вытирая слёзы. Только для неё - его слова, только для неё звучит в гостиной его голос. Слова песни не успокаивают меня, наоборот, ещё больше выбивая меня из привычной колеи. Я пытаюсь немного притушить бушующие внутри эмоции.
Буря возникает из ничего, стоит только повеять какому-нибудь иному ветру, который по самой своей сути способен нарушить покой и перевернуть привычный и удобный уклад бытия. Он может пронестись мимо, оставив после себя разрушения и всё вокруг уже никогда не будет прежним, а может утихнуть, овевая всё вокруг своим теплом. Я возвращаю микрофон Эдварду, делая глубокий вдох, и пытаясь унять чувства. Будь у меня живое сердце, оно бы билось сейчас с неимоверной скоростью.
Рой всё ещё смотрит на меня, следя за каждым моим шагом, и я подхожу к нему, ощущая, как прежняя уверенность возвращается ко мне, снова выстраивая вокруг меня стену. Рой снова раскрывает объятия и я подхожу к нему, кладя ему на плечи руки и ощущая, как его ладони смыкаются где-то в районе моей поясницы. Снова взгляд голубых и красных глаз скрещивается в немом сражении и я холодно улыбаюсь Рою, надевая свою привычную маску отстранённой и эгоистичной особы.
- Ты говорил что-то об игре? Рассказывай правила, условия, особенности.
Снова чуть более сильные объятия, сметающие все границы между нами и снова моя холодная усмешка в ответ:
- Я согласна пока принять правила твоей игры, на ближайшее время, но не удивляйся, если после мы совместно пересмотрим их с тобой.

Море неспокойно даже в самый тихий из штилей. Хотя, разве может быть наиболее или наименее тихий штиль? Миллионы подводных течений, несущих его воды в совершенно противоположных направлениях, да и сама подводная жизнь делают его живым в самый тихий его период. И всегда, даже в самые спокойные часы его жизни, его извечными спутниками и гостями становятся корабли.
Скользящие по его глади или ложащиеся на его неспокойную волну, они с упорством и удивительной настойчивостью следуют своим курсом. Сколько их лежит на дне, безвременно погибших от своенравного желания моря сделать их своей частью, и сколько ещё будет со временем погребено под его толщей, вечно нежась в его удушающих объятиях?
И всё же, вода, это жизнь. Вода способна приятно обволакивать, чуть укачивая в своих объятиях, способна утолять жажду, принося жизнь. Только она одна способна вернуть жизнь в иссушающую пустыню, заставляя её снова ожить и расцвести настоящими красками, а не миражами.
Миражи в пустыне - не редкость. Когда ты идёшь по бесконечно ровному, сухому и безжизненному пути, тебе впору самому придумать и увидеть что-то, во что ты мечтаешь, стремишься, силишься поверить. Вера возникает из ничего, яркой звёздочкой, искрой, которая гаснет так же быстро, как и разгорелась, и мираж тускнеет. Ты некоторое время ошеломлённо смотришь, боясь поверить, что он исчезает, изо всех сил трёшь глаза, стараясь снова вернуть ту зыбкую радость от того, что тебе показалось, но всё тщетно - мираж плавится в раскалённом воздухе, оставляя после себя лишь иссушенную землю, всё такую же мёртвую и безжизненную. Ты некоторое время стоишь молча, понимая, что вместе с миражом, в который ты так быстро и крепко поверил, умерла и часть твоей души. На её месте образовалась угольно-чёрная пустота, которую за мгновение выжгло нещадно палящее солнце. Через некоторое время ты делаешь шаг вперёд, пристально вглядываясь в то место, где исчез мираж, с надеждой, что всё же он вернётся, но на его месте всё та же безмолвная пустота. И ты уже шагаешь дальше, оборачиваясь с надеждой во взгляде и идя на поиски новых своих миражей.

Руки Роя спускаются ниже, ложась мне на ягодицы и он поднимается на ноги, давая мне понять, что сегодня моим средством передвижения станет он и его объятия. Я обхватываю его ногами и мы поднимаемся наверх. Мой лукавый взгляд встречается с его потемневшими глазами и он рассказывает мне по дороге о правилах, которые мы оба сегодня стёрли друг для друга:

Он не договаривает, распахивая перед нами дверь комнаты, и, зайдя внутрь, опускает меня на кровать. Затем достаёт блокнот и карандаш и, вырвав из него страницу, отдаёт лист бумаги мне.

Флот против флота. Звучит заманчиво. Я достаю карандаш, который Рой предпочёл передать мне весьма изысканным способом и перевернувшись на живот, ложусь на кровать. Мои действия расцениваются как согласие и Рой ложится рядом. Мне в голову приходит хитрая мысль и губы сами собой раздвигаются в усмешке, которую я поспешно прячу, чтобы мой план не был раскрыт. Я беру с прикроватной тумбочки какую-то книгу, чтобы спрятать от Роя расположение своих кораблей. Рой уже что-то усердно рисует в блокноте, прикрыв от меня своё творчество. Но мне и не нужно подглядывать - сегодня моя "военная хитрость" должна обернуться победой.
- Только не делай лишних движений, иначе твой оживший рисунок обойдётся нам полным затоплением комнаты, - бормочу я, нарисовав два квадрата и расставив на них буквы и цифры и делая вид, что рисую корабли.
Рой открыто улыбается мне, заправляя локон мне за ухо.
- Ну что? Готова?
Я киваю в ответ, на миг ловя себя на мысли о том, что я поступаю совсем нечестно, но, как известно, "На войне все средства хороши".
- Готова, начинай ты. Я помню про обещанную фору.
Рой усмехается, но делает первый ход...
Борьба, даже такая крошечная и незначительная, увлекает с первых секунд. Неважно, что стоит на кону, неважно, что происходит вне этой борьбы, важно только то, что есть здесь и сейчас, в данную секунду, в данный момент нашего сражения.
Попутно расставляя корабли, чтобы Рой ни о чём не догадался и иногда подставляя их под его удар, я уверенно веду свою армаду к победе. Наконец, последний корабль Роя уничтожен, я мгновенно дорасставляю свои корабли на поле боя, чтобы, в случае чего, моя задумка не была раскрыта, затем поворачиваюсь на спину, согнув одну ногу в колене и приподнявшись на локтях. Рой садится на кровати, избегая встречаться со мной взглядом и включает музыкальный центр. По комнате разливается приятная мелодия, а я всё ещё наблюдаю за Роем из-под полуопущенных ресниц.
Уверенность хороша только тогда, когда она не разбивается на осколки, наткнувшись на то, что может разбить её в одночасье. Не будь Рой вампиром, я могла бы побиться об заклад, что он выглядел бы сейчас смущённым. Наконец, он поднимается с кровати и я прикусываю нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.
- Рой, - тихонько окликаю я его и он смотрит на меня со смесью опаски и настороженности. - Иди ко мне, - я похлопываю ладонью по кровати рядом с собой и поворачиваюсь на бок, вытянув вверх руку и положив на неё голову, прикрываю глаза.
Поцелуй подчас считается ещё интимнее, чем занятия любовью. Касание губ, островатый привкус новизны, изучение друг друга. Предвкушение, касание, пауза, скольжение, изучение, восторг. Дыхание прерывается, сердце бьётся с неимоверной скоростью. Это что-то новое, то, что есть только между вами.
Рой ложится рядом и я бормочу сквозь странное ощущение спокойствия, которое обуревает меня сейчас:
- Твоё желание победить вполне оправданно. Но, честно, мне сейчас совершенно не хочется лицезреть голого мужчину.
Я приоткрываю глаза и киваю на блокнот Роя.
- Лучше я загадаю желание. Нарисуй мне поцелуй. Нарисуй и оживи его для меня.

Вечная мерзлота вечна до тех пор, пока её не коснётся глобальное потепление. Слово "вечность" вообще слишком самонадеянное. Кто знает, что случится завтра? Даже не завтра - мы не можем точно знать даже того, что случится через несколько минут. Поговорка "Хочешь рассмешить Бога - расскажи ему о своих планах", - мне кажется верной, как никакая другая.
Так и с вечной мерзлотой - стоит только солнцу начать греть дольше и сильнее обычного, как лёд начинает таять, превращаясь в воду. Вода не испаряется - она продолжает делать то, что начало солнце. Теперь уже вместе они растапливают, казалось бы, неподдающийся лёд, превращая его в воду - тёплую, нежную и живую. Солнце играет в каплях воды, преломляя свои лучи, отражаясь в них мириадами искр. Играет по своим правилам, потому что оно породило их - сделало такими - не колючими льдинками, которые жили своей жизнью, а светлыми, яркими, податливыми каплями.
Мой оживший поцелуй Рой рисует не в блокноте, он рисует его своими губами на моих губах. Нежно, но настойчиво, властно, но податливо, осторожно, но дерзко. Касания его рук, вкупе с поцелуями абсолютно новые, как будто я чувствую их на себе в первый раз. Торопливые и медленные, жадные и отстранённые, такие противоречивые и понятные одновременно. Хочется отдаться этим поцелуям и прикосновениям, почувствовать их сполна, но какой-то внутренний барьер не даёт мне этого сделать.
Барьеры - это своего рода защита, которую мы устанавливаем не для других, это защита от самих себя, нежелание менять что-то, делать кого-то частью себя. Сейчас, с радостью отвечая на ласки Роя и изучая его своими прикосновениями и губами, я всё равно чуть насторожена, отстранена и холодна. Прикосновения его губ становятся всё настойчивее, сметая все границы и ломая барьеры внутри меня, я уже открыто подчиняюсь ему, где-то внутри себя понимая сразу несколько вещей. Во-первых, что мне самой нравится это подчинение, во-вторых, что я допускаю его лишь на время. Рано или поздно моё уснувшее от ласк Роя противоречивое "я" восстанет, обдав мой внешний облик чуть царственным холодом, и я снова стану надменной и неприступной. Но сейчас моё тело плавилось от его ласки, а губы искали его губы, стоило ему только чуть отстраниться, прервав этот горьковато-сладкий поцелуй. Горьковатый, оттого, что внутри себя я понимаю - этот поцелуй и эти ласки, как бы желанны они ни были для меня, скорее всего, станут единственным, на что я решусь в эту коротко-приятную и неожиданную встречу с Роем. А сладкий, оттого, что я чувствую, что именно этого мне желалось довольно долгое время.

Рой прерывает поцелуй, который угрожает закончиться гораздо большим, чем есть у нас сейчас и, перекатившись на спину, срывается вниз с кровати, вызывая у меня смех. Полное и безоговорочное падение.
- Ты в порядке? - спрашиваю я, свесившись с края кровати, наблюдая за хитрым лицом Роя, который улыбается мне, положив под голову руки.

Моё желание. Если бы не моя хитрость, которая не давала мне покоя, я бы вполне согласилась на те условия, что предлагал мне Рой. Но я думала, наши желания совпадают. Оказалось - это было "только моё желание". Что же, ладно...
Рой поднимается с кровати и вручает мне листок бумаги для нового сражения.

Новая борьба вызывает у меня вполне чёткое понимание того, что мой маневр был разгадан и, хуже того, украден и злостно используется против меня же самой. "Оригинально" и ничего нового. Мужчины...
К тому моменту, когда мой последний корабль идёт на дно, а у Роя ещё стоит... треть флотилии, я убеждаюсь, что мой нечестный приём нечестно используется на благо Роя.
Я откладываю листок в сторону, барабаня по нему карандашом, а на лице Роя расцветает неземная улыбка.

- Озвучь-ка его.
Уже понимая, что именно это будет за желание, я всё равно ожидаю чего-то нового. Напрасно, всё просто, как дважды два.
Рой берёт со стола папку, с самым самодовольным видом объявляет своё желание:

Желание мужчины порой предугадываются гораздо раньше, чем он появляется в поле твоего зрения. Ничего нового для себя я не услышала.
Я поднимаюсь с кровати, вслушиваясь в композицию , льющуюся из колонок музыкального центра.
Красивое тело требует красивой подачи, а вовлечь в игру Роя - этот пункт даже не обсуждается. Я медленно поднимаюсь с кровати, подходя к Рою. Каждое движение плавное, грациозное, и наполненное страстью. Убираю папку с его колен, занимая её место и едва касаюсь его губ поцелуем. Беру его ладонь в свои руки, кладя её на край джемпера. Провожу его ладонью вверх, приподнимая край перед его потемневшим взглядом. Ткань медленно ползёт вверх, постепенно обнажая перед Роем моё тело - плоский животик, кружево бюстгальтера, ключицы, шея...Джемпер летит на кровать и губы Роя тянутся к моей шее...Перехватываю его руки, садясь на его колени лицом к нему. Снова поцелуй, с привкусом страсти на жадных губах. Его ладони в моих руках ложатся на пряжку ремня на моих джинсах. Быстро справляются с ней и Рой поднимается на ноги, ставя меня на пол. Прервав поцелуй, присаживается передо мной на корточки, помогая снять джинсы. Медленно встаёт, скользя ладонями по моему телу вверх, кладя их на застёжку бюстгальтера. Качаю головой, приподнимая край его футболки вверх и быстро снимаю её, отбрасывая в сторону. Завожу руки за спину и, расстегнув крючки на бюстгальтере, медленно стаскиваю его и бросаю на кровать. Даю полюбоваться на себя некоторое время и прижимаюсь к Рою, заводя его руки себе за спину и кладя их на прикрытые кружевом трусиков ягодицы. Рой поддевает трусики пальцами, стаскивая их вниз и они невесомо скользят к моим ногам. Хриплый рык Роя прерывается его жадным поцелуем, руки ласкают моё обнажённое тело...Губы спускаются к груди.
Я быстро отстраняюсь, ухмылка расцветает на моём лице.
- Ты хотел, чтобы я разделась - я разделась. Получить моё тело - в твои желания не входило.
Я медленно отхожу в сторону кровати, намеренно прогибаясь в пояснице, выставив на обозрение Рою мою попку и, подхватив свою одежду, бросаю Рою футболку.
- Закрой рот и... Одевайся.

У бегства много разных форм. Бывает бегство от внешнего преследователя, чьи шаги раздаются сзади и чьё дыхание слышится возле уха - сиплое, прерывистое, устрашающее. В груди отчаянно бьётся сердце, а в голове - мысль - убежать, скрыться, больше никогда не слышать этот жуткий запах угрозы.
Гораздо страшнее бегство от самого себя, когда твой преследователь и есть ты сам. Когда внутри тебя пылает совсем другой "я", тот, который берёт верх, тот, которому ты противишься изо всех сил, но хочешь подчиниться. Убежать от него равносильно тому, чтобы убежать от самого себя - это так же невозможно, как заменить небо над головой на землю. Куда бы ты ни пошёл, с кем бы ни стал общаться - ты никогда не сможешь расстаться с самим собой, притушить в себе свою часть, удержать её от того, чтобы рано или поздно она взяла над тобой верх. Часть своего "я" можно задвинуть в дальний угол сознания, забыть про неё, на время, пойти против самого себя, и тогда тебе останется только ждать, когда эта часть тебя вырвется на свободу, набравшись сил, набравшись злости. И в тот миг, когда она обрушит на тебя всю силу, накопленную за то время, пока ты держал её на коротком поводке, ты поймёшь, что ты ничего не властен сделать сам с собой. А пока беги, наслаждайся ощущением суррогатной свободы, расправляй подрезанные самим собой крылья, помня о том, что рано или поздно ты спланируешь на них вниз, и чем больше они будут подрезаны, тем сильнее и быстрее ты упадёшь, разбиваясь на миллионы осколков без права на восстановление. Потому что в игре против самого себя не спасут никакие крылья, не спасёт никакое бегство.
*****
Хочешь, побуду сегодня я кошкой?
В спинке прогнусь, помурлычу тебе,
Ласковой буду, серьёзной немножко,
Той, что гуляет сама по себе.

Чуть проведу коготками по коже,
Это не больно, а очень приятно,
Нравится это? Поверишь, мне тоже -
Быть твоей кошкой чертовски занятно.

Только люблю, как все кошки, я ласку,
Даже когда я шиплю недовольно,
Кошке ведь тоже нужна своя сказка,
Где будет жить она долго и вольно.

Знаешь, хозяином кошки быть сложно:
То зашипит, то без спроса сбежит.
Кошке простить, правда, многое можно,
Только за то, что с тобою лежит.

*Детям до 18 и впечатлительной Алишке не читать!*

Я слежу взглядом за футболкой Роя, которая летит через комнату и падает на пол, - её обладатель намерен продолжить нашу игру и я ликую внутри, потому что была бы разочарована, если бы это было не так. Через пару секунд Рой уже выдёргивает из моих рук одежду, бросая её на пол и на губах его появляется самодовольная ухмылка. Что ж...Ещё и не такие ухмылки стирались с лиц мужчин, стоило только мне захотеть стереть их.

Раздаётся его невесомый шёпот, окрашенный багрянцем злости и вожделения. Рой подхватывает меня под попку и кладёт на кровать, а я чувствую шершавую ткань джинсов между моих распахнутых ног. Я хочу его и эта мысль злит меня гораздо больше, чем то, что он так бесцеремонно вытворяет со мной. Не успеваю я соскучиться по вкусу его поцелуев, носящих острую перчинку вкуса грейпфрута, как Рой снова берёт в плен мои губы, настойчиво и по-хозяйски проникая языком в мой рот. И будь я проклята, если скажу, что мне это не нравится. Он отстраняется почти сразу же, спускаясь вниз и лаская ртом мою грудь, заставляя притянуть его голову к себе вплотную и выгнуться навстречу его рукам и языку. Запустив ноготки в его спину, я извиваюсь под ним, ощущая, как желание ураганом проносится по моему телу. Дыхание, совершенно ненужное мне, прерывается, когда пальцы Роя оказываются внутри меня. С губ срывается стон, от ощущения того, как его пальцы скользят во мне, вызывая сладкую дрожь. Внизу живота разливается сладостный жар, возрастающий с каждым движением Роя. Мои руки перемещаются на кровать, сжимая простынь от беспомощности - потому что моё удовольствие сейчас в руках Роя и он играет им, он играет со мной. Неожиданно Рой прерывает свою ласку, расстёгивая ремень на своих джинсах, а я недовольно хмурюсь - меня оставили без самого сладкого. Сажусь на кровати, перехватывая его руки, и, оказавшись сверху него, впиваюсь в его губы поцелуем, сама расстёгивая пряжку ремня на его джинсах. Рой лежит на кровати, приподнявшись на локтях и смотрит за моими действиями. Я прокладываю дорожку поцелуев по его шее, груди, животу, одновременно стягивая джинсы вниз, высвобождая рвущуюся на свободу плоть. Поцелуи опускаются всё ниже, вызывая у меня воспоминания об одной песне . Когда я быстро пробегаю губами по члену Роя, одновременно следя за ним взглядом и в его глазах я читаю вспышку острого наслаждения. Чуть увеличиваю нажим губ, обхватывая член и скользя по нему вниз и слышу приглушённый стон Роя. Снова поднимаюсь вверх и снова опускаюсь вниз, намеренно медленно дразня его своими ласками. Рука Роя ложится на мой затылок, я чуть ускоряю темп и...закончив так же быстро, как и начала, нахожу с его глазами зрительный контакт. Вернув его джинсы на место и застегнув на них ремень, применяю дар. Подхватываю с пола одежду и так же молниеносно надеваю всё, кроме джемпера, чтобы не потерять с Роем зрительный контакт. Рой не может ничего сделать, а я, мгновенно оказавшись у двери, подхватываю с пола сапожки и мчусь вниз со всей скоростью, на которую способна, по дороге успев ловко надеть и джемпер, и обувь. В гостиной хватаю куртку, ловя недоумение на лицах гостей от того, с какой скоростью я двигаюсь и, не сказав никому и слова, оказываюсь на улице.
Мой взгляд падает на мотоцикл Роя и я подлетаю к нему раньше, чем в моей голове успевает пронестись весь спектр последствий за этот поступок. Сажусь на мотоцикл, заводя его и снимая с подножки и выезжаю из распахнутых ворот.
По пути мне встречается Алария и её высокий спутник, с которым я ещё не знакома, да и навряд ли когда-то познакомлюсь. Чуть притормаживаю возле них и обращаюсь к девушке, искренне сожалея, что наше знакомство с ней было столь кратковременным:
- Аль, передай, пожалуйста, Рою, что его мотоцикл будет стоять возле отеля, а ключи я отдам портье.
Не дождавшись ответа, поворачиваю ручку газа, и, отпустив тормоз, еду в сторону отеля. Сейчас для меня самое важное - удрать до тех пор, как разъярённый Рой примчится за своим средством передвижения. Ну, или не только за ним.

Марокко. Фес эль Бали (если что я в отеле "Riad Zitouna ")


Одиночество - самый верный спутник. В нём всегда найдёшь то, что необходимо тебе в данный момент - тишину, лёгкую грусть, щемящее, немного болезненное чувство в районе грудной клетки.
Если бы можно было хоть на минуту стать человеком: почувствовать биение сердца, необходимость делать вдох...Обычное состояние на то и обычное, что ты не замечаешь в нём простых вещей. Ни одному смертному не придёт в голову прислушиваться к ударам собственного сердца - для смертных это норма - дышать, ритмично отсчитывая жизнь ударами своего сердца, но не чувствовать их, воспринимать как должное. Они бы многое отдали за бессмертие, я - за возможность почувствовать в лёгких глоток живительного воздуха.
Когда ты одинок - ты несёшь ответственность только за самого себя, тебе не нужно жить, оглядываясь на чьи-либо чувства, ты ничего никому не должен. И пусть одиночество порой гнетёт, заставляя пустоту внутри тебя вибрировать от напряжения, посылая по телу тревожные спазмы, оно - твой самый верный спутник. Даже если ты делишь свою судьбу с кем-то, рано или поздно твоим спутником всё равно станет одиночество. Оно отойдёт в сторону - на то короткое время, что ты будешь не один, но лишь для того, чтобы набраться новых оттенков и снова принять тебя в такие болезненные, но неизменно гостеприимные и родные объятия. Бороться с одиночеством - значит идти против природы, идти против своей сущности, идти против самого себя.
И всё же - грусть - неотъемлемая его часть. Остро-болезненная, или носящая оттенок невесомой лёгкости, она всегда рядом, опутывает тебя лёгкой, но липкой паутинкой, переплетается с другими чувствами, проникает в них, жгучей лавой течёт по венам души, неся ощущение зыбких, но стальных тисков.
Мою душу, умершую, или наоборот бессмертную, охватывают нотки грустной мелодии , которая стала частью моего существования. Мелодия ведёт меня сквозь пространство и время, становясь главным аккордом моей жизни.
Иногда первое решение кажется самым верным лишь до тех пор, пока ты не приводишь его в исполнение. Когда ты самодовольно улыбаешься, глядя сверху-вниз на то, как ловко ты провернул то, что задумал, в голову начинают закрадываться подозрения: а верно ли ты поступил, приняв решение и последовав ему без раздумий? И чем больше времени проходит с того момента, как ты хвалился своим достижением перед самим собой, тем большее подозрение охватывает тебя. Подозрение, переходящее в ужасающую уверенность - ты ошибся. Ты ошибся, но уже ничего нельзя изменить. Ты проиграл самому себе.

Я люблю Фес. Люблю его тихую пристань, в которую я так часто возвращаюсь, в попытке восстановить душевное равновесие. В Фесе я провела несколько лет своей жизни, уже будучи вампиром и имея перед собой возможность посетить любой город мира. Я неизменно возвращаюсь в Фес, чтобы просто вдохнуть его аромат, пропитанный стариной и прожитыми веками. История сквозит в каждом миллиметре этого города - тихом, спокойном, непохожим ни на один другой. Здесь я жила, постигая его культуру и историю, его обычаи, саму его жизнь. Здесь я училась танцам, которые способны каждым своим движением ослепить и увлечь того, для кого их танцуют. В них - грация, соблазн, тайна.
Я медленно бреду по его тихим улочкам, выстраивая в голове мысли, которые почему-то непривычно разбегаются, увлекая меня в свой водоворот. Что-то не даёт мне покоя, что-то, что я упустила из вида и я пытаюсь понять, чего именно мне не хватает. Неожиданно я с ужасающим чувством потери понимаю, что в рукаве куртки не хватает клинка. Дальше уже мозг работает лихорадочно и мне остаётся только прислониться спиной к стене и, прикрыв глаза, выстроить логическую цепочку: гравировка с моим именем и фамилией на ноже - портье, к которому обязательно придёт Рой и наш разговор со служащим отеля несколько часов назад:
"- Так быстро уезжаете, мисс Дарк?
И моё бормотание в ответ, когда я с огромной скоростью заполняю необходимый формуляр:
- Да, я еду в Фес, давно там не была."
Стоп! Ну почему сразу мысли перетекают в такое русло? С чего я вообще решила, что Рой захочет меня искать и когда я вдруг сама стала хотеть, чтобы он нашёл?
Я потираю рукой лоб, как будто это может хоть как-то помочь мне понять то, что творится внутри и, отталкиваясь от стены, снова бесцельно бреду по городу.
Нет ничего томительнее, чем ожидание, и всё же расставить всё по местам может только время.

Запретное влечёт всегда. То, что нельзя осязать, нельзя почувствовать, нельзя сделать своим, манит сильнее самого сладкого нектара. Хотеть то, что как на ладони лежит перед тобой, неинтересно. Ты всегда будешь тянуться к тому, что как минимум носит тончайший шлейф тайны. То, что опечатано и имеет гриф "Запретно" будет манить в сто раз нестерпимее.
Лёгкий интерес вскоре перейдёт в вожделение, которое впоследствии окутает твой разум настолько, что станет твоей навязчивой идеей. Ты каждую секунду будешь хотеть этого, болеть этим, желать обладания этим. Говорить себе, что ты не заинтересован в этом запретном ни капли и с сумасшедшей методичностью хотеть этого снова. Обладая запретным, ты будешь счастлив лишь мимолётным, лихорадочным счастьем. В твоей груди так или иначе будет жить сомнение - а удержишь ли ты его рядом? Сможешь ли соответствовать ему? Ведь запретное на то и запретное, что никогда не станет твоим безраздельно. Оно лишь позволит тебе быть рядом настолько, насколько само готово допустить это. Но оно никогда не станет чьим-либо, потому что в противном случае оно будет неинтересным. Тем, что лежит как на ладони.
Запретное, которое было в твоих руках, к которому ты успел прикоснуться и которое оставило неизгладимое впечатление, влечёт в сто раз сильнее. Ты уже успел познать его вкус, ощущение от него, пусть и такое мимолётное, но такое притягательное, ты хочешь только его. Чтобы снова хоть ненадолго прикоснуться к нему, снова ощутить его вкус. И пусть вкус снова будет мимолётным - в этом и есть вся его мучительная прелесть.
****

Надев короткое красное платье и туфли на высоком каблуке, я спускаюсь вниз, с намерением посидеть в кафе и, например, полистать журнал. Абсолютно человеческое и до ужаса скучное занятие, которое сейчас я буду использовать с целью отвлечься от навязчивых мыслей. Отчаянно хотелось сбежать отсюда и я всё чаще ловила себя на мысли, что мне хочется вернуться в Форкс.
Интересно, мне всегда казалось, что мой вампир пахнет морем, или только сейчас я поняла, что именно ощущаю от его присутствия - аромат лёгкого бриза, сплетённый с чуть островатым привкусом соли и нагретой солнцем воды. Улыбка касается моих губ раньше, чем я убеждаюсь в том, что он действительно рядом. И дело здесь даже не в том, что я чувствую его запах, который, кажется, могу различить из миллиона, - я ощущаю его присутствие и это как минимум странно. Я встречаюсь с ним взглядом, получая улыбку в ответ. Рой проходит к свободному столику, занимая место так, чтобы видеть меня и я пользуюсь моментом, чтобы подразнить его - чуть выставить ножку, так выгодно подчёркнутую туфелькой на высокой шпильке. При этом делая вид, что он мне абсолютно неинтересен. К тому же вряд ли он накинется на меня в кафе, а если и накинется - это будет даже забавно. Пробегаюсь язычком по ложке, напоминая своему зрителю о том, на что он способен и ловя заинтересованные взгляды от мужчин вокруг.
Официант приносит мне записку от Роя и раскрыв её, я пробегаю глазами строки, написанные для меня.
"Всё равно ты будешь моей" - самонадеянная фраза звучит двояко - Рой может надеяться сделать меня своей на сегодня, а может - навсегда - и я ещё не решила, до какой степени готова ему позволить это. Я прячу листок и, улыбаясь, зову официанта, чтобы расплатиться и ответить своему вампиру. Я не знаю, насколько его устраивают игры в догонялки - меня они устраивают на все сто, о чём я и спешу сообщить ему в записке. Официант приносит мой ответ Рою и теперь мне остаётся только надеяться на то, что он примет мою игру, впрочем, я даже уверена в этом. Я встаю из-за столика и выхожу из кафе, не глядя на Роя и с улыбкой на губах понимаю, что он следует за мной.
Женщина с рыжими волосами, в коротком красном платье и в туфлях на высоких каблуках в Фесе явление столь же редкое, как полная луна на небе Турции. Мы проходим несколько оживлённых улиц и я сворачиваю в знакомый переулок - в воздухе разливается мелодия , которая подстёгивает к бегству - и я перехожу с шага на бег - невесомый, но очень быстрый. На моей стороне играет знакомая обстановка - на стороне Роя - мои высокие каблуки. Мы несёмся по Фесу со скоростью ветра - охотник и добыча, добыча и охотник - с поразительной лёгкостью меняясь местами. И если сейчас Рой ощущает себя охотником, я вынуждена разочаровать его - он сам придёт в мою ловушку, придёт за мной, и я уверена, ему понравится то, что он получит.

Попалась. Куда бы ни побежала, куда бы ни попробовала сделать шаг – я в ловушке. Рой смотрит на меня со смесью злости и превосходства. И ещё – капля желания таится на дне его глаз, которые отсвечивают красным. Применить дар? Это ничего не даст – только на то время, пока есть визуальный контакт, он будет властвовать над ним. Потом я снова стану его жертвой, которая по своему строптивому характеру и глупости ещё старается одержать верх и не собирается бросать эту привычку. Мне даже начинает становиться интересным – что же будет дальше? Чётко осознавая, что больше нет того Роя, который дурачился вместе со мной некоторое время назад, играя в несерьёзную игру, я, не дыша, жду его приближения. Его шаги медленные, неторопливые, а весь его вид говорит о том, что он уверен – на сегодня победа за ним.
Он оказывается рядом со мной через долю секунды, прижимая меня к стене всем телом и удерживая мой подбородок ладонью, впивается в мои губы безжалостно-жестоким поцелуем. Этот поцелуй больше похож на клеймо – раскалённое, сжигающее обоих, огненное клеймо, которое ставит на мне отметку – я больше не принадлежу только себе. Боль от укуса, которая обожгла нижнюю губу, заставляет меня распахнуть глаза, и я уже изо всех сил противлюсь тому, чтобы применить дар. Рой улавливает какие-то изменения в течение мгновения, и, резко разворачивает меня лицом к стене.
Руки Роя везде, жадно берут то, что сейчас принадлежит лишь ему. Это заводит меня почти так же сильно, как и злит. Обжигающие касания его губ на моей шее, болезненные укусы, торопливые движения. Его хриплый рык и мой почти такой же в ответ.

Руки Роя ласкают мою грудь чуть грубоватой лаской от которой я получаю острейшее наслаждение, облёкшееся в стон.
- А кто тебе сказал, что я бежала? Я просто хотела сменить обстановку.
Заняться любовью на кровати - слишком банально для первого раза - получить его и отдать себя - вот так, страстно, неожиданно, горячо - разве не в этом вся прелесть?

Его руки ложатся на мои бёдра и ягодицы и я прижимаюсь к нему, умоляя взять меня, потому что если он прекратит свои ласки - это будет самым жестоким наказанием в этот момент.

Прикосновение холодного острого лезвия к плечу, заводит меня ещё сильнее, а Рой ведёт ножом вниз касаясь тонкой полоски трусиков и, поддевая её лезвием, лишает меня и себя последней призрачной преграды. Едва он оказывается внутри меня - первое его движение вызывает в ответ хриплый стон. Ладонь Роя ложится на мой рот, прерывая мучительный стон, а второй рукой он со всей силы всаживает нож в стену - в паре десятков сантиметров от моей головы. Освободившейся рукой заводит обе мои руки за спину, удерживая их вместе и начинает двигаться внутри - дико, неистово, посылая по всему моему телу волны, как от электричества. Чуть наклоняет меня вперёд, убирая руку ото рта, давая выход моим стонам и второй берёт волосы в кулак, слегка оттягивая мою голову назад.
Напряжение в моём теле возрастает, я судорожно сжимаю руки, находящиеся в плену его ладоней в кулачки, и в следующий миг моё тело сотрясается в первом бурном оргазме. Прикусываю губу, чтобы не кричать так сильно, как хочу и Рой останавливается, отпуская мои волосы. Быстро выходит из меня и поворачивая лицом к себе, поднимает мои руки вверх и кладёт их на рукоятку намертво сидящего в стене клинка. Его руки подхватывают меня под ягодицы, и он прижимает меня к стене, проводя членом по моему лону, заставляя выгнуться навстречу ему, потому что я снова хочу чувствовать его внутри - для меня это просто необходимо. Рой ухмыляется, подавшись бёдрами вперёд и полностью оказываясь во мне и я прикрываю глаза, снова сдерживая стон.
- Посмотри на меня, - шепчет он, начиная быстро двигаться внутри, снова посылая по моему телу предвкушение нового оргазма. Я встречаю его взгляд и через некоторое время он улыбается чуть кривоватой улыбкой, абсолютно чётко уловив момент, когда я уже готова взорваться. Его губы приближаются к моему рту и, прежде, чем подарить мне жадный поцелуй я слышу его лёгкий шёпот:
- Подожди меня, девочка моя.
Жадный, горячий поцелуй, последние движения бёдрами, мой стон, который перемежается с укусом губ моего нежного мучителя и его хриплый рык в ответ, когда он замирает внутри меня, получая такое же наслаждение, которое только что подарил мне.
Сколько проходит времени, я не знаю, прежде, чем Рой отпускает меня на землю и быстро застёгивает ремень на джинсах. Я оправляю платье вниз, пытаюсь пригладить волосы и отхожу от него на несколько шагов.
- Полагаю, всё, что ты хотел от меня - ты получил. Хотя, можешь проводить меня до отеля - я задираю край платья наверх, - потому что на мне отсутствует довольно важная часть гардероба.
Отхожу ещё на несколько шагов, в этот раз абсолютно неуверенная в том, что он последует за мной.
- Да - и не забудь вытащить ещё и мой клинок.