Карта ролевой игры "Сумерки"

Ммм, какое приятное начало. Все идет как по маслу. Клюнул…
Она начала гордиться своей изворотливостью, нравственной гибкостью, своей сдержанностью. Можно манипулировать другими и без пошлой грубой силы…
Марк посмотрел на нее так, что глаза находились примерно на одном уровне.

И тогда он поцеловал ее в лоб. Она на мгновение расслабилась, словно принимая его обещание, но затем в ней стремительно начала загораться яркая вспышка неконтролируемой злости.

Наживку??? Да как ты посмел?! Сволочь, урод, ненавижу! Да за кого он меня принимает?! Значит весь этот цирк был зря. Никогда тебе не прощу, что так много сил потратила впустую.

Она была в ярости, грозясь уничтожить все на своем пути, и если обычно она скрывала свои истинные порывы, то в этот раз даже не потрудилась это делать.
- Да как ты только смеешь пытаться мной распоряжаться? – В ее глазах главенствовало непрекрыто-осязаемое бешенство. Ей надоело сдерживать себя. Она перестала притворяться.

Когда он выпалил эту тираду, Другая была готова взорваться - я купалась в океане ее безумия, оранжево-сиреневом потоке сознания. Но если обычно всплески случались лишь изредка, то на этот раз нас охватил шторм, грозящий вскоре перерасти в бурю.
Она... Я... Она была сумасшедшей, совершенно неадекватной, утопала в неконтролируемой жажде мести и собственной ненависти, готовой снести на своем пути любого, кто осмелится ей помешать. Но если задуматься, не пытаясь обманывать себя, - я разделяла ее глубокие чувства.
Раньше я доминировала в нашем сознании, сдерживая Другую, но затем я начала меняться - все больше походить на нее.
Озлобленное безумное существо, ненавидящее все вокруг, созданное как безупречная машина для разрушения. Если раньше меня пугала эта грань нашей личности, то теперь я почти перестала бояться ее, поскольку чувствовала, насколько ее эмоции близки моим.
Ведь она всего-навсего пытается наказать того, кто создал нас, кто выпустил на волю эту дикую ярость. Ведь, если бы меня тогда не изнасиловал один из них, то я бы до сих пор училась в средней школе города Форкс, а Другая бы никогда не родилась внутри меня.
Только она в состоянии убить его... Только она ненавидит его так же сильно, как и я. Только она знает, как это было унизительно, отвратительно и больно. Только Другая может дать мне гарантию, что никто больше не сможет обидеть или унизить нас.
Я чувствовала, как отступает ее злоба, как ей приятно быть понятой, что кто-то разделяет ее чувства, пусть даже слегка дрожит при этом от страха. Ей было приятно быть не единственной, кто заточен в ее мире, наполненном болью. Она радовалась, что разделяет свой крест со мной. Теперь она окончательно утвердилась в нашем предназначении - найти и уничтожить его.
Остальное вторично.

Добавил Марк, заметив все переливы нашего настроения. Он казался очень проницательным.
- Думаю, мы сможем договориться, папа, -практически спокойный голосом без притаившейся угрозы заговорила Другая. - Чего же ты хочешь за то, что поспособствуешь выполнению моего предназначения - того, зачем я сюда приехала? Всего-то нужно найти одного из Волтури, а потом убить. Желательно - убивать его долго, сжигая по кусочкам вот в этом самом камине.

Другая замолчала, предаваясь восхитительным мыслям о расчленении того, кто нас изнасиловал. Она почти чувствовала запах его горящей мертвой плоти. Настолько реальными казались ее фантазии. Она пугала меня... Эта картина даже мне показалась отвратительной, но я незамедлительно напомнила себе о том, как он поступил с нами и во мне не осталось и следа жалости - только безудержное желание, чтобы жуткие образы стали реальностью...

Фил, ты не представляешь, какое удовольствие бы это мне доставило. А если вместе с Джаром, то я бы просто захлебнулась собственным восторгом.
Аро, классный пост.
Марк, жду ответа.

Афенодора, все прекрасно. Разве что лошади, как и все другие животные, боятся вампиров.

Эд... видимо, я на самом деле сильно отстала от жизни.
Спать в самолетах и есть пирожные тоже можно?

Ребят, но зачем же так насиловать канон? Я понимаю, что у нас с самого начала много всего "не от Майер", а я вообще перебралась из жестокого безумного мира Нэнси Коллинз. Другую не я придумала. Если у кого хватит смелости - почитайте, но там жесть настоящая.
Просто насчет снов и еды - это перебор ИМХО... Хотя собачки... не знаю.
Ладно, я заткнусь лучше. Ведь всех все устраивает...
Все, я молчу.

Злые вы... Стефани Майер вас создала, а вы ее так не любите.

Фил, давно пора было понять, что мир Майер - это только фон для развития романтической линии Эд-Белла, а "Сумерки" - это любовный роман, завуалированный под роман о вампирах. Какие могут быть претензии к Майер?

Как? Какой ужас!!?? Джааар?! Ты не знал? Надо же, я открыла тебе глаза на чудовищную правду.
( )

Бедный Джар! Как только я могла?! Нехорошая. Разбила вдребезги весь мир одного волка. Какая плохая...

Тебе помочь оправиться от такого потрясения?
ЗЫ Amo la verita

Разговор с новым отцом так ни к чему и не привел, хотя, она могла признать, ее данный факт ничуть не опечалил. Он дал как раз то, что ей было в тот момент нужно – время. Он замешкался, задумался: сам решил, что ему нужна пауза.

Другой, отнюдь, хотелось действовать без промедления. Эффект внезапности мог сослужить ей прекрасную службу. А энный день рождения Сульпиции Волтури являлся как раз самым подходящим поводом, дабы начать воплощение своих планов как можно скорее.
Она весь день выбирала подарок для нынешней королевы, и при этом, сама того не желая, думала о том, хотела ли бы занять место последней. С одной стороны, ей не было никакого дела до жизни этих клоунов: она любила свободу, независимость, но больше всего – одиночество, поскольку ей вполне хватало меня. Хотя с другой стороны, ей был свойственен некий авантюризм – «А что если я попробую?», при этом ее любовь к себе порой била все мыслимые и немыслимые рекорды. Ее глаза, казалось, смотрели сквозь собеседника, замечая лишь то, что хотелось видеть их обладателю, глаза себялюбца, чей взгляд вечно направлен внутрь себя.

Она не знала, что можно подарить «действующей» королеве – тому, у кого уже и так все есть. К тому же, она не обладала ни значительными капиталами, поскольку пользовалась моими деньгами, которые уже весьма давно не пополняли расчетный счет, ни особенным разнообразием товаров, что продавались в соседнем городе.

Ее выбор был прост и изящен. Без ложной вычурности и без пафоса всех тех, кто хочет набиться в «друзья» к Волтури, тратя головокружительные суммы денег просто потому, что могут себе это позволить. Без пошлости и без яркости.
Она купила королеве зеркало. Среднего размера, на тонкой серебряной ручке. Впрочем, не слишком массивной. Декоративные элементы из витых узоров увлекали за собой, по ним хотелось провести пальцем, с желанием ощутить матовую прохладу серебра и текстуру металла, обработанного таким образом, чтобы напоминать платину на ощупь.
В такое зеркало хотелось смотреться бесконечно – оно манило взгляды тех, кто был себе дорог. Более того, Другая была совершенно уверена, королева оценит гравировку с маленькой лестью, приятной любому существу женского пола – «Прекраснейшей».

Теперь, неприметно стоя среди гостей, Другая терпеливо ждала своей очереди поздравить Сульпицию. Проявляя сдержанность, она тихо подошла одной из последних и без пышности лишних фраз протянула сверток из темно-синего бархата.
- Ваше величество… - промолвила она и сделала пару шагов назад, давая Сульпиции возможность почувствовать себя свободнее.

Маркус, папочка, я поразмыслила и решила посетить торжество. Надеюсь, у тебя отыщется минутка.

Как только королева взяла в руки наш скромный подарок, она в ярости вскочила. Другая так и не поняла, чем был вызван неожиданный всплеск бешенства. Да и никто в зале не понял. Слишком уж поведение Сульпиции выглядело странным. Даже притом, что та славилась буйным нравом.
Королева отбросила наш подарок, словно яд. Или же она просто настолько сильно не ценила расположение своих подданных, решив, что подарков и так много, а наш не стоит даже того, чтобы на него взглянуть. Однако Другой не было никакого дела до того, какие именно причины вынудили Сульпицию поступить подобным образом.

Когда Другая услышала звук бьющегося стекла, ее начало постепенно одолевать тихое бешенство. Она невольно представила себе, как маленькое зеркало бьется на тысячу мелких осколков, и от созерцания этой картины даже в воображении ей стало больно. Теперь же ей отчаянно хотелось, чтобы власть королевы разбилась точно так же, как это несчастное зеркало только что. Она уже вовсю фантазировала о том, как вставит большой осколок в сердце Сульпиции. Потом мысленно поправила сама себя: «Ах, да. У нее же его нет».

Пожалуйста.
Только вот ты его разбила.
Сульпиция указала Другой на стул подле себя. Надо же… Какое невиданное гостеприимство, но ты ошиблась. Если говорить об этом зале, то я выбрала бы для себя совсем другой предмет мебели. – Подумала она, покосившись на пустующий в тот момент трон. Рано… Это мысль выводила ее из себя, ей хотелось показать свою истинную природу. Но она сама понимала, что глупо идти ва-банк. Притаиться, ждать, терпеть… Несмотря на то, что это очень сложно.
Вскоре к нам подошел наш папа и присел на край кресла.

Он, кажется, заметил, в каком состоянии находилась Другая. Ей хотелось сейчас же убить кого-нибудь, а если уж быть совсем честной – королеву. И теперь она ценой немыслимых усилий сдерживалась.
Он убрал локон ее волос за ухо. Какая трогательная забота.

- Папа, ты в этом еще сомневаешься? – Она улыбнулась специально для него. И на этот раз, в отличие от многих предыдущих, улыбка была настоящей, с оттенком безумия.

Он поднялся, собираясь уходить, хотя все еще держал ее за руку.
- Мне вовсе не нужен бал, мне нужно кое-что иное. Давай позже поговорим. Когда не будет свидетелей. – Прошептала она, принимая его попытки проявить заботу. Кажется, привязывается. Оно и к лучшему. Так его легче контролировать. – И, Марк… - она крепче сжала его руку. – Я уже начала скучать по тебе.
В тот же момент к нам подошла девушка. Она допустила, что это Хайди Волтури.

А это, должно быть, личная блондинистая куртизанка Аро?
Другая уже хотела было выпалить ей это в лицо, только вот во время смогла оценить предполагаемые последствия, посчитав, что полученное удовольствие будет несоизмеримо с причиненным ущербом.