Карта ролевой игры "Сумерки"

Париж
Смертные...Как порой глупы вы и как самоуверенны в том, что только вы знаете, как распорядиться своей жизнью. А рядом постоянная опасность - мы близко, чтобы каждую секунду иметь возможность впиться клыками в шею, проткнув нежнейшую ароматную кожу, лишь на мгновение почувствовав языком биение пульса, такого сладко-притягательного, несущего в себе вашу жизнь. И когда упругие вкусные струи крови бьют в рот, заполняя его самой нужной и приятной влагой, это пик неземного блаженства. Это ощущение всевластия, ощущение жизни, которая так призрачно обитает в нас. Этот аромат, вкус, сладость, сводят с ума, заставляют желать и желать почувствовать их снова. И мы выходим на охоту, чтобы ощутить его в себе, сделав своей частью. Смертные...В этот момент вы должны знать: не вы хозяева ваших коротких жизней.

Перелёт до Парижа проходит без происшествий, хотя тягуче-медленное течение моей жизни заставляет меня жалеть о том, что мы приземлились в таком спокойствии. Вот если бы ворваться в кабину к пилоту, заставив обрушить тяжёлую машину на землю, и покинуть её за несколько сотен метров до земли, мягко приземляясь на ноги...Но сегодня я не имею права погубить пару сотен людских жизней. Да нет, имею право, а вот желания никакого. Рядом со мной сидит на руках у матери толстощёкий малыш месяцев шести, смотря на меня широко раскрытыми глазами и улыбаясь, образуя на щёчках две ямочки. Недалеко от него - через ряд - благообразная старушка, которая тоже с улыбкой ловит мой взгляд. Чёрт! Неужели к исходу второй тысячи лет, я становлюсь сентиментальной? Я отворачиваюсь к иллюминатору, глядя на белоснежные облака, который сплошной пеленой лежат под нами. Что я делаю в этой жизни? Бесконечное метание туда-сюда, без морального права задержаться на одном месте, просто потому что спокойствие для меня равносильно смерти. Это так надоело. Не было ничего в этом мире, чего бы я ни попробовала. Иногда в моей жизни случались кратковременные и приятные встречи, но раз за разом судьба учила меня, что мне нельзя верить в то, что вот именно в этот раз всё будет по-другому. Вампиры так же быстро исчезали из моей жизни, как и появлялись в ней, порой оставляя только горечь и это стало нормой жизни - вспоминать. И больше ничего...Мне больше ничего не оставалось.
Самолёт, сделав круг над городом, идёт на посадку, и я отстёгиваю ремни безопасности, наплевав на все правила. Это вообще моя религия - жить без правил, потому что правила в моей жизни могут быть только установленные лично мной для меня же самой. И тот, кто захочет установить для меня свои правила должен быть минимум на порядок сильнее меня, хотя бы в своих решениях.
Шасси мягко касаются посадочной полосы и я вяло присоединяю свои аплодисменты к овациям в салоне. Ещё один скучный перелёт и ещё одна затея, которая неизвестно к чему приведёт.
После всех формальностей в аэропорту, я ловлю такси и направляюсь в отель "PULLMAN", по дороге звоня Алише, чтобы сообщить, что я прилетела, но, очевидно, она занята, потому что телефон отказывается быть доступным. Что ж тем лучше, потому что пора подумать о том, чтобы найти себе еду.
Номер люкс в отеле отвечает самым притязательным моим запросам, и я бросаю на кровать сумочку и телефон, и подхожу к окну, распахивая его и с наслаждением вбирая в лёгкие удивительный аромат столицы Франции. Бесчисленные машины и прохожие, и всё равно удивительное спокойствие, несмотря на то, что жизнь кипит. Спокойствие вот только...Оно так странно разбавлено отчаянно колотящимся сердцем, которое стучит наверху, на крыше, прямо над моим люксом. Высовываюсь из окна ещё дальше, а следующее происходит за долю секунды. Девушка шагает с крыши вниз и всё происходит как в плохом кино: вместо того, чтобы проследить за её красивым падением и послушать глухой стук от тела, когда оно упадёт на асфальт внизу, я быстро выпрыгиваю в окно, когда она равняется в полёте со мной и обхватываю её руками. Дальнейшее не вызывает никаких затруднений, просто мягко приземлиться на ноги, по-кошачьи коснувшись асфальта, и распрямиться.
Девушка в моих руках, похоже без сознания, а вот несколько прохожих удивлённо обозревают открывшуюся им картину.
- Peace! Ici, tournage de film*,- произношу я по-французски, не забывая улыбаться.
Девушка в моих руках приходит в себя и я опускаю её на землю, ставя на ноги. Вид у неё не самый позитивный.
- Comment êtes-vous?** - спрашиваю я у неё, и добавляю на всякий случай по-английски, - Ты как?
_____________________________________
* Спокойно! Здесь снимают кино. (фр)
** Ты как? (фр)

Япония 1392 год

Сколько во Вселенной звёзд,и сколько лучей у Солнца? Разве нам дано понять это, пусть даже мы Вечные? Что есть знание? Абсолютно непреложная истина - или мысль, которую можно интерпретировать в соответствии со своими потребностями и мировоззрением? Что есть знание - если у каждого оно своё? Каково это - говорить на разных языках, но понимать друг друга? Как постичь эту волшебную науку? Как избежать вопросов, что разделяют непримиримее многих километров? Вопросы, их много и от них не убежать, и мы должны уметь находить на них ответы, и так важно уметь находить их вместе, ведь только так можно познать истину и понять, что знание может быть общим.

Тёплый воздух вечера, наполненный ароматом цветов, в которых утопает сад позади меня. Ярко-оранжевое солнце, играющее в ярко-рыжих волосах и ложащееся последними закатными лучами на воду передо мной. И такое необходимое спокойствие, когда можно улыбнуться себе, чуть кривя губы в ухмылке, просто потому, что тебе хорошо здесь и сейчас. Неслышная поступь Лами и её аромат, смешивающийся с ароматом цветов из сада - такой же гармоничный, как и она сама в этом месте. Это я здесь Путник, которого природа Японии приютила на время - Лами здесь закономерна.
- Предлагаю сегодня быть ближе к Европе, - безо всяких предисловий начинает Лами, задорно глядя на меня, едва опускается на траву рядом со мной. Её алые волосы ложатся вокруг неё шелковистым покрывалом, но даже они гармоничны на фоне зелёной травы.
Я вскидываю бровь, потому что предложение удивительно, хоть и носит оттенок небольшой странности - потому что само это место располагает к философии Востока.
- Каким образом Лами-сан? - улыбаюсь я девушке, снова переводя взгляд на воду.
- Прочитай мне что-то, что не похоже на хокку, - она переворачивается на живот и подпирает кулачками подбородок, в ожидании глядя на меня и я улыбаюсь печальной улыбкой, делая глубокий вдох. Мой голос разливается в тишине, болью отдаваясь в груди и вырываясь из плена души. Так легче.

Я перестала тебя ждать,
Временем рядом с тобой дорожить.
Много хотела тебе дать,
Ну а теперь начала жить.

Я перестала минуты считать,
Что так текли до встречи с тобой,
Много хотела тебе дать,
Ну а теперь ты уже не мой.

Я перестала горько страдать,
И появился в душе свет...
Много хотела тебе дать,
Нужно ли только? Ответ - нет! (by me)

И снова тишина, и так хочется, чтобы была возможность плакать. Но это нереально.
- Грустно, - только и произносит Лами, - Грустно, но красиво.
Я только киваю в ответ, мысленно благодаря её за возможность не отвечать на вопросы, которых она не задаёт. Между нами снова разливается молчание, и это своего рода тоже наука. Наука познания, когда всё ясно без слов...

Париж
Как я люблю возможность держать в своих руках чью-то жизнь! Это так завораживает и будоражит одновременно. В этот момент я сильна, как никогда. А ощущение всевластия, поселяющегося внутри в такие моменты дороже самых драгоценных даров.
Запредельный пульс и громкое биение сердца, что перегоняет по телу девушки мою пищу - как это сладко и как необходимо! И всё же так глупо было бы убить её, едва она смогла избежать смерти по причине того, что я её спасла.
Мы заходим в отель, и я веду девушку в свой номер, - ей, впрочем как и мне, необходимо выпить, чтобы хоть немного расслабиться. Достаю из бара бутылку водки и наливаю ей полный стакан, показывая, что она должна выпить всё. Девушка покорно подносит стакан к губам, выпивая всё до капли одним махом. А я немного отпиваю из своего бокала, потому что напиваться сегодня не собираюсь. Доливаю ей в стакан ещё порцию алкоголя и произношу:
- Рассказывай.
Как это грустно и печально, потерять всех родных и близких в одночасье. Это для нас - вечных - норма идти по жизни, теряя близких людей, мы привыкли к этому, а для людей это огромное горе, которое порой несовместимо с жизнью. Её рассказ пронизан нотами безумного горя, которое она усиленно пытается спрятать за маской спокойствия, но я вижу её чувства, которые светятся в глубине карих глаз. Стакан с водкой пустеет, а в воздухе разливается неповторимый аромат коктейля из крови и алкоголя. Убить её сейчас проще простого, и даже моя спящая вечным сном совесть найдёт себе успокоение в том понимании, что она сама хотела совершить самоубийство и всё же...Мне совсем не хочется её убивать.
В её глазах опьянение разливается быстрее, чем в теле и она неловко поднимается на ноги.
- Спасибо, - кивает она головой, пытаясь сфокусироваться на мне.
Я слегка толкаю её на кровать и когда она ложится, накрываю её лёгким пледом, лежащим в изножье кровати.
- Поспи, мне всё равно нужно уйти, - шепчу я, убирая пряди волос с её лица, - Меня, кстати, Мири зовут.
Девушка улыбается, и тянется за моей прохладной рукой.
- Мири...- бормочет она, когда сон начинает властвовать над её сознанием, - А я Елена.
Произнеся своё имя, она проваливается в сон и я отхожу от кровати. Необходимо поесть и принять душ, и я выхожу из номера, чтобы найти свой ужин...

Сладкая кровь разливается по телу, сегодня я ужинаю изысканно - впиваясь зубами в запястье своей жертвы - парнишки, лет двадцати, который, обездвиженный моим даром, с ужасом смотрит в мои глаза. Его глаза тускнеют с каждым глотком, который я делаю, пируя в этой подворотне. И всё же, я уже сыта, а он всё ещё жив, хоть его тело слишком слабо от большой потери крови. Отрываюсь от запястья и толкаю его в грудь. Он оседает на землю и я нагибаюсь, чтобы услышать хруст его шейных позвонков, которые так ловко ломаются под моими руками.

Тёплая, почти горячая вода стекает по телу, и падает на пол душевой кабины розоватыми каплями. Вода смывает то, что не в силах смыть времени. И всё же, подчас ни тому, ни другому не удаётся смыть то, что въелось в душу и тело - воспоминания. Тряхнув головой, выключаю воду и выхожу из душа, заворачиваясь в большое махровое полотенце. Елена всё ещё спит, по детски подперев ладошкой щёку, а вот мне пора подумать о том, куда поехать дальше. Снова звоню Але и в этот раз она поднимает трубку. Мы договариваемся, что я приеду к ней в её квартиру на Елисейских полях через пару часов, и я быстро достаю из чемодана маленькое чёрное платье и туфли на шпильке. Быстро приведя себя в порядок, бужу Елену, чтобы позвать её с собой. Несомненно, находиться в обществе вампирш для неё небезопасно, но я сумею защитить её, даже если предположить, что у Али в доме будет целая толпа вечных.
- Где я? - сонно бормочет Елена, потирая лицо.
- Пока в отеле, но уже совсем скоро будешь в том месте, которое просто необходимо посетить, если ты в Париже. Мы едем на Елисейские поля.

Порой, даже имея в запасе вечность и возможность посещать всё разнообразие мест, которые предлагает нам мир, мы всё равно привязываемся душой к какому-то определённому уголку планеты. Будь то старое имение, в котором прошли былые годы, либо маленький и ничем не примечательный городок, который даже не обозначен на карте - всё равно в этом месте живёт кусочек нашей души, который и зовёт нас снова и снова побывать там. Первый вдох, который ты делаешь, снова оказавшись в таком месте, становится живительным глотком, возникает ощущение, что ты можешь пить и вдыхать пространство вокруг тебя, воскрешая в памяти всё то, что было и есть так дорого твоему сердцу. Это - полный покой, полное умиротворение, полное забвение ото всего.

В моей жизни было очень мало тех, к кому искренне было привязано моё безмолвное сердце. Я боялась привязываться, чтобы потом не было больно, когда в душе будет понимание, что я теряю этого кого-то. За последние несколько десятилетий я могла пересчитать такие встречи по пальцам одной руки. И всё же, я могла с уверенностью сказать, что Аля заняла в моём сердце своё отдельное место. Я скучала по ней, находясь в дали, мне хотелось просто поболтать с ней, рассказать о том, что произошло с каждой из нас.
Мы с Леной стоим возле двери в квартиру Алиши и я с нетерпением жду, когда хозяйка откроет нам двери. Приветственные объятия, знакомство, ощущение удовлетворения от встречи с той, с кем хотелось увидеться давно.
Мы проходим в квартиру, разговариваем о всяких мелочах, располагаясь на диванчике с напитками, а вот на лице Елены написано недоумение от всего происходящего, и я усмехаюсь в бокал вина. Смертные, как близко вы подбираетесь к знанию, и как боитесь поверить в то, что как на ладони лежит перед вами! Лучше не знать, не верить, не ощущать, чем бояться и знать, что ты каждую секунду находишься в опасности. Аля предлагает нам посетить её замок в Альпах, который она только что приобрела и в глазах её светится оттенок сатисфакции. Очевидно, что этот замок и есть её уголок, ради которого можно было выложить кругленькую сумму или потерять время.
Лена тоже соглашается составить нам компанию, вот только она всё ещё не понимает нашей сущности. Несмотря на то, что Аля подвела её к знанию совсем близко своими словами:

Елена, похоже, решила, что не стоит принимать очевидную истину и поэтому просто бесшабашно согласилась на всё, что ей предложили.
Алкоголь, неспешно бегущие стрелки часов, убегающее время, которое стало частью нас, и вот Лена уже готова уснуть не дожидаясь окончания ни к чему не обязывающего разговора.
- Пойду провожу гостью в спальню, - подмигивает мне Аля, ловя в ответ мой смеющийся взгляд с нотками предостережения, - А потом мы поболтаем.
Аля возвращается из комнаты минут через пять и присаживается напротив, беря в руку бокал с вином и устраиваясь на диване вместе с ногами.
- Она жива, - улыбается она на вопрос, который так и вертится у меня на языке, - Где ты её нашла?
Я усмехаюсь, отпивая ещё глоток из бокала, и перевожу взгляд на подругу:
- Не поверишь, она упала на меня практически с небес, - я прячу улыбку за ещё одним глотком вина, - У девочки в жизни трагедия, сама понимаешь, как люди на это реагируют. Ну, рассказывай, как и что, у меня тоже есть много интересного.
Мы начинаем говорить обо всём том, что произошло с нами за время разлуки, не замечая, как над Парижем начинает властвовать утро.
- И тут он пожимает мне руку и говорит, что смерть нас ещё найдёт, как будто она меня уже не находила, - фыркаю я в бокал с вином, с удовольствием слушая в ответ смех подруги.
- Простите, а нельзя ли чем-нибудь перекусить? - раздаётся от дверей голос Елены, которая уже не удивляется тому, что мы сидим тут ночь напролёт.
Аля встаёт с места и притворно зевает.
- Я только приехала и ещё не успела купить еды, поэтому предлагаю всем вместе сходить в кафе, я как раз знаю здесь неподалёку одно чудное местечко на берегу Сены.

Шотландия XV век

Война бывает разной: бывает против определённого противника, когда в твоей душе возникает совершенно определённое желание - уничтожать, убивать, мучить. Видеть кровь соперника на стали твоего оружия, и любоваться алыми каплями, сверкающими на солнце. В этот момент свист рассекающего воздух клинка, обрушивающегося на противника с незавидной для последнего силой, слаще самой нежной и переливчатой музыки на свете. А бывает война с самим собой, когда ты сам себе кажешься врагом. Эта война тяжелее первой, она заключает в себе самое важное - знание своего противника до мелочей. Тем тяжелее воевать, зная, каким будет следующий удар, и не зная, чем же закончится эта битва. Бывает совсем иная война - тонкая грань противостояния и нападения, пронизанная словесной битвой, когда от каждого произнесённого тобой слова зависит исход целого сражения, а, возможно, и войны в целом. Это тонкая баталия и чем сильнее соперник, тем интереснее воевать. Слушать его выпады, отбивать их и нападать самому, будто скользить в пространстве, делать шаг вперёд, чтобы потом отступить и обманом заставить перейти в наступление. Притвориться беззащитной и слабой и обрушить на соперника всю мощь того, что на самом деле ты из себя представляешь.

Шотландия страна гор и родина самого лучшего виски. Страна развевающихся на ветру килтов (Рой ) и волынок. Что я делаю здесь, я и сама не знаю. Знаю лишь, что всему виной моя тяга к путешествиям, а впереди у меня вечность и передо мной весь мир. Делир подо мной бьёт копытами, гарцуя на месте, будто только ему предоставлена возможность слышать за несколько километров. А вот такой тонкий знакомый аромат ты узнать не в силах. Зато я знаю его наверняка. Топот копыт по толстому ковру из травы и листьев становится всё явственнее и вот перед мной уже останавливается лошадь с сидящей на ней девушкой, чьи ярко-алые волосы развеваются на ветру. Выхватываю катану из ножен, но лишь для того, чтобы поприветствовать её.
- Лами-сан, путь Вечных предопределён заранее и эта встреча когда-то должна была состояться, - я улыбаюсь, потому что искренне рада видеть Лами перед собой, - Что привело тебя сюда, и куда ты направляешься? - Я ожидаю ответа, и надеюсь на то, что моё одинокое путешествие по Шотландии скрасит компания Лами. Потому что так нужно хоть какой-то отрезок пути моей жизни идти рядом с теми, с кем свела меня судьба.

Время. Оно неумолимо течёт, словно вода сквозь пальцы, уносит чувства, притупляет эмоции, вытесняет воспоминания. Оно - самый лучший в мире лекарь, и самый безжалостный палач. Оно так умело стирает память, чтобы в итоге холодно и беспощадно привести тебя к новой встрече, воскрешая воспоминания, как воскресает из пепла феникс. И всё же каждую секунду оно меняет нас, и мы уже становимся не теми, что были раньше. И с каждой новой встречей мы знакомимся друг с другом заново, потому что это своего рода новая грань отношений - притягательная, неизведанная, манящая. Что ещё способно сделать время? Оно может стереть из памяти то, что было нам дорого, а может убрать неприятные чувства, будто их и не было. И всё же мы, вечные, имеем одну прерогативу - мы помним гораздо больше, чем смертные. И гораздо больше, чем нам самим хотелось бы помнить. Наш разговор с Алей высвобождает во мне бурю воспоминаний: замужество, которое окончилось трагедией, как и должен был окончиться союз вампира и человека, редкие встречи, который оставляли больше боли, чем радости, новые надежды и новые потери. И всё же, это были мои воспоминания, и я не хотела, чтобы они исчезали из моей жизни.
Мы добираемся до уютного кафе, располагающегося на берегу Сены и устраиваемся за столиком, заказывая для себя кофе и круассаны, чтобы со стороны всё выглядело бы более-менее правдоподобно. Лена с удовольствием принимается за еду, вызывая на моём лице улыбку. Порой я сама мечтаю о том, чтобы хоть раз вспомнить вкус обычной человеческой еды, но это, к сожалению, невозможно - хотя этот вкус заменился не менее притягательным вкусом свежей и тёплой крови. Мой взгляд блуждает по посетителям кафе, потому что в воздухе витает почти неуловимый аромат вампиров. И здесь их, как минимум, двое. Определённо - вот та миловидная блондинка, которая с улыбкой увидев Аларию, поднимается со своего места и направляется к нам, а ещё...
Глазам своим не верю...Проносится в голове мысль, в то время, как я пытаюсь понять, действительно ли это та, о ком я думаю. Подскакиваю с места, игнорируя посетителей и устремляюсь со всей скоростью, на которую способна, к девушке, бредущей по набережной. Ну, конечно, ошибки быть не может, - несмотря на непривычный, светлый цвет волос, это определённо она - Афенодора Волтури, с которой судьба снова свела нас в Париже.
- Дора! - восклицаю я, притормаживая возле неё, и тут же приобнимаю, потому что мы очень давно не виделись, - Сто лет тебя не видела, как ты? Что ты здесь делаешь?
Вопросы так и сыпятся из меня, как из рога изобилия, пока мы идём в сторону кафе. Дора качает головой, чуть улыбаясь мне.
- Ошибаешься, явно не сто. А гораздо больше.
- Идём, я познакомлю тебя с друзьями.
Мы подходим к столику и я знакомлю Дору с Алей.
- Аля, познакомься, это Афенодора, Дора, это Алария. А это, - я делаю паузу, в ожидании, пока представится блондинка.
- Миллисент, лучше просто Милли, - улыбается девушка, привстав с места и протягивая нам по очереди руку.
- А где Елена? - киваю я на опустевший стул, который раньше занимала смертная.
Аля пожимает плечами, глядя на часики на запястье.
- Кажется, сказала, что ей нужно на крышу и просила её подождать.
Мы с Дорой присаживаемся за столик и я усмехаюсь: четыре невыносимо прекрасные женщины, которые ловят на себе взгляды восхищённых мужчин, но которым совершенно нет до них дела.
- Перекусила и снова готова к прыжкам? - шучу я, ловя непонимание на лицах Доры и Милли и мой взмах рукой говорит о том, что об этом не стоит говорить. Поворачиваюсь к Доре, подпирая кулачком подбородок, - Ну, рассказывай, какими ты судьбами здесь и вообще, как ты?

Шотландия XV век

Что такое любовь? Состояние полного покоя и растворения в другом человеке, или постоянное состояние войны? Несомненно, мысль быть в покое, наблюдая за тем, кто рядом и кого любишь, притягательна. Уверенность, спокойствие, растворение влечёт, но лишь до тех пор, пока не начинает навевать скуку. Состояние, близкое к войне, увлекательнее в разы. Это как в настоящем бою - шагнуть вперёд, напасть, вовремя увернуться, отступить, сделать обманный маневр. Снова шагнуть вперёд, напасть и снова отойти назад, и так по кругу, пока вы с противником не выбьетесь из сил, требуя временной капитуляции с обеих сторон. А потом новая борьба, где снова тот же круговорот, что и раньше - нападение, обман, отступление.
И всё же только настоящая любовь способна отойти в сторону, чтобы дать любимому возможность быть счастливым. Пусть с другим, не с тобой. Пусть тебе кажется, что там он будет менее счастлив, пусть ты готов подарить любимому в миллион больше чувств и возможностей быть счастливым, ты всё равно молчаливо отходишь в сторону, тихо радуясь счастью любимого, и в нём находя своё счастье. Это и есть настоящая любовь. Однако, мы всегда выбираем любовь-войну, как выбираем сражение, даже когда у нас есть возможность мира. Так интереснее, новее, острее...Так возникает ощущение динамики и жизни и мы снова и снова бросаемся вперёд. Нападаем, уворачиваемся, отступаем, чтобы снова напасть, увернуться и отступить.

Летопись будней пишется в сражениях, и сражения подстерегают нас порой в самый неожиданный момент, но тем ярче они проходят и тем больший след оставляют в сердце и душе. Взвесь алых капелек крови, взметнувшаяся в воздух от удара в тело противника, становится самим воздухом, его неотъемлемой частью, тем коктейлем, который попадая внутрь с кислородом, придаёт тебе силы и разжигает ещё большую ярость. Клинок раз за разом поднимается и опускается, чтобы унести чью-то жизнь и дать тебе возможность выжить, тем самым возвращая тебе твою же жизнь. Это равновесие войны, это норма, это канон, отступив от которого ты и можешь потерять то, что имеешь - возможность существовать на планете Земля. В войне не существует строгих правил - правило одно: в твоих руках помимо меча твоя жизнь и только её ты должен беречь, но война невозможна без тех, кто идёт с тобой плечо к плечу, как невозможна победа, если думать только о себе и переставать быть человеком, даже если ты и не являешься им несколько сотен лет.
Мы с Лами двигаемся в тишине леса, который будто застыл, ожидая неминуемой бури, готовой вот-вот разверзнуть небеса. Между нами не произнесено ни слова, да это и не нужно совсем - всё понятно и без них. Мы приближаемся к лагерю, который раскинулся на большом поле и я ловко спешиваюсь, едва лошадь успевает замедлить шаг. Перебрасываю поводья невысокому подростку и смотрю на Лами, которая улыбается одними губами.
- Приехали, - возвещает она очевидную вещь и, дождавшись моего кивка, направляется в сторону самого большого шатра.

2009 год. Форкс.
Вкус крови так тонок, и имеет такие тонкие нюансы, которые можно понять, только распробовав все его оттенки. Чуть сладковатый, с нежным, ни с чем несравнимым ароматом, а иногда, наоборот, солоноватый, но неизменно самый притягательный и необходимый на свете. Мы дегустируем его подобно тому, как истинный ценитель пробует особенно редкое и ароматное вино. Трапеза уже не становится простым утолением голода, это своего рода таинство, в котором участвуют двое - Охотник и его Жертва, причём последний полностью зависим от первого и готов заплатить своей смертью за то, чтобы Охотник прочувствовал всю тонкость вкуса его крови. Это ощущение и этот вкус не хочется менять ни на что иное, оно подчиняет тебя, становясь твоей частью и твоим постоянным желанием. С ним можно бороться, только вот нужно ли?
Наверное, да, раз на свете живут вампиры, которые добровольно отказываются от возможности распробовать все оттенки этого вкуса. Их называют вегетарианцами, потому что они предпочитают пить кровь животных, а я по своей натуре искателя, как раз заинтересована в том, чтобы узнать эту сторону жизни вампиров.
Я стояла возле шикарного особняка, который казался построенным сплошь из стекла и раздумывала, стоит ли внедряться в столь уединённое жилище, просто узнав о его обитателях от совершенно случайного вампира. Решив, что всё же стоит, я подошла к двери и постучалась.
Уже через пару минут мне открыл симпатичный высокий мужчина, лет двадцати пяти, который приветливо улыбался мне, хотя видел в первый раз.
- Добрый день, - улыбнулась я в ответ, - Мистер Каллен?
Мужчина отступил в сторону, пропуская меня внутрь.
- Просто Карлайл, добро пожаловать.
- Спасибо, - я повернулась к нему и протянула руку для рукопожатия, - Мириам, но лучше просто Мири. Мне рассказал о вас один вампир по имени Джон, возможно, это имя вам ни о чём не скажет, но всё же...- Я сделала паузу и посмотрела на него, - Меня интересует вегетарианство, и всё, что с ним связано, - договорила я.
Карлайл сделал приглашающий жест рукой, указывая на уютную гостиную и мы прошли в указанном направлении.
Следующие полчаса Карлайл увлечённо рассказывал о таком способе питания, и с каждым его словом я понимала, что этот способ заслуживает уважения, но он абсолютно не для меня.
- Изабелла! - закончив беседу, воскликнул Карлайл, глядя куда-то в сторону лестницы, с которой спускалась красивая брюнетка.
Я поднялась со своего места и приветствовала девушку.
- Изабелла, ты не покажешь Мири дом? - спросил доктор Карлайл, успев шепнуть мне, что Изя новообращённая.
Я понимающе улыбнулась, глядя на девушку. Как давно это было со мной: постоянная жажда, и совершенно новая грань в чувствах и ощущениях.
Мы прошли в сторону остальных комнат дома, непринуждённо болтая по дороге. Новый вид питания мне эта встреча не дала, однако, дала гораздо большее - новую подругу...

Париж
Дора рассказывает мне о том, что с ней произошло в двух словах, правда упоминая, что это не предмет для кратковременного разговора и я киваю в ответ, рассеянно отпивая глоток из чашки с почти остывшим кофе. Аля поднимается со своего места и, извинившись, отходит в сторону, чтобы сделать телефонный звонок, а я вспоминаю о том, что Изабелла не знает новый номер моего мобильного.
- Извините, я на секунду, - поднимаюсь я со своего места и отхожу в сторону, чтобы позвонить Изе.
- Алло, Изабелла, привет, это Мири. Нет, я не в Форксе, я в Париже. О, это долгая история! Да, я тоже скучаю...Слушай, а у меня есть неплохая идея, не хочешь присоединиться к нам? - Делаю паузу, ожидая ответа, - "К нам" - это ко мне и к нескольким моим подругам. Да, твой дар как нельзя кстати. Кафе на берегу Сены, ждём.
Я отключаю связь и возвращаюсь к столику в кафе, присаживаясь за него. Изя не замедлит появиться, а пока - приятная компания и новая чашка горячего, ароматного кофе, что ещё нужно для приятного ожидания?

Париж
Бесконечность существования лишь поначалу кажется самым желанным даром, который когда-либо можно было получить у небес, если всё же допустить мысль, что это небеса разбрасываются такими щедрыми подарками. Первые пару десятков лет всё проистекает почти так же, как и раньше, пока ты не понимаешь, что вот-вот начнёшь терять тех, кто тебе дорог. Это неизбежно, но это своего рода плата за дружбу с вечностью. Осознание того, что ты вот-вот останешься один, да ещё и сможешь сам видеть то, как умирают близкие тебе люди, ложится на сердце тяжким грузом, с которым ты и станешь жить дальше, шагая по ставшей вечной жизни. Следующий этап вечности - скука, ведь что бы ты ни делал, оказывается, что это занятие уже имело место быть в твоей жизни. Скука заменяется лихорадочным поиском новых развлечений, и порой они становятся до безумия жестокими, но это та грань, которую ты просто обязан познать, просто потому, что тебе нужно знать - каково это. Наконец, новые развлечения прискучивают, и ты снова впадаешь в состояние полной апатии, сам себе задавая вопрос: "Так ли необходима тебе была эта вечная жизнь?". Этот круговорот затягивает тебя, становясь частью существования - поиск и апатия, поиск и апатия, поиск и апатия...
Совершенно иная эмоциональная окраска у скорости - вот, что способно возвратить хоть на миг ощущение жизни. Порой самые высокие скорости, которые способны соперничать с нашей способностью к быстрому перемещению, способны привнести в наши жизни толику адреналина, которого нам так недостаёт.

Разговор за столиком в кафе перетекает в более дружеское русло, когда первые грани после знакомства сломлены и молчание сменяется обсуждением нейтральных тем. Вот к нам подходит Джейн, с которой мы расстались некоторое время назад в Вегасе, и олицетворяет собой поговорку: "Как тесен мир", они с Дорой покидают нашу компанию, предварительно сообщив, что скоро будет выставка картин, на которой Дора рассчитывает увидеть всех. Мы обмениваемся телефонными номерами и девушки исчезают в неизвестном направлении, а вот вернувшаяся Аля сообщает мне чудесную новость о том, что её замок перешёл к ней в собственность и теперь нам ничего не мешает направиться туда.
За столиком распространяется молчание и я неспешно постукиваю ложечкой по столешнице.
- У меня есть одна идея, - шепчу я, наклонившись к Але, - Поехали?
Подруга дней моих суровых соглашается почти сразу же и мы встаём из-за столика, сообщив оставшимся Изабелле и Милли, что мы ненадолго.

Большой автосалон приветливо распахивает перед двумя вечными свои широкие двери, сплошь из стекла. Здесь немного посетителей, по той простой причине, что представленные вниманию потенциальных покупателей автомобили начинают своё ценоисчисление начиная с цифр с пятью нолями и выше.
- Ммм, - протягиваю я, направляясь к Lotus ярко-жёлтого цвета, который тут же привлёк моё внимание. Такой же яркий, быстрый и запоминающийся, как и его будущая хозяйка, - Алиш, как ты смотришь на то, чтобы порадовать себя чем-нибудь эдаким?
Я оборачиваюсь, но вижу, что Але скорее по вкусу ярко-красный Ferrari . Впрочем, в прекрасном выборе подруги я не сомневалась. Оглядываю своё будущее приобретение, наслаждаясь совершенством форм и линий, обтекаемостью кузова, которая обеспечивает возможность будто бы скользить в пространстве, словно взрезая плотный воздух, становясь его частью и устремляясь только вперёд.
- Ну как тебе? - подхожу к Але, окидывая оценивающим взглядом автомобиль. Нас мало чем можно удивить, скорее даже ничем, но вот эта мощь и скорость, надёжно спрятанная в плен металла, манит и будоражит застывшее сердце.
- Неплохо, вот только прежде, чем брать, нужно попробовать. Это мой девиз по жизни, - улыбается она, поворачиваясь в сторону менеджера, который, с самой радушной из своих деловых улыбок спешит в нашу сторону.
- Какой прекрасный вы...- парень встречается глазами с Алей и тут же взгляд его стекленеет, - Понял.
Аля поворачивается ко мне и подмигивает, садясь за руль Ferrari.
- Занимаем места, согласно купленным билетам, Бастет, - кивает она на мой ярко-жёлтый Lotus, - У нас тест драйв на Stade de France.

Наши машины стоят на беговой дорожке огромного стадиона рядом друг с другом, и рычат моторами, повинуясь давлению на педаль газа, ожидая пока парень взмахнёт невесть откуда добытым флагом в чёрно-белую шашечку. Дар у Али под стать нашим забавам, и вот менеджеры попивают кофе в одном из многочисленных кафе Парижа, в то время, как мы добыли пропуска на закрытый стадион, да ещё и приехали погонять в нём. Смотрю на Алишу, подмигивая ей и поворачиваю голову, глядя вперёд. Сегодня никаких правил, а победит тот, кто покажет мастерство вождения. Флаг опускается вниз и в ту же секунду две машины яркими стрелами срываются с места и мчатся вперёд, почти сразу становясь вровень друг с другом.
Чёрт...поворот оказался ближе, чем я думала. Аля уже уходит в занос, стирая шины на рездоре и ловко введя машину по самой выгодной траектории, а вот мой Lotus, взвизгнувший тормозами, заносит и я теряю драгоценные секунды, полностью оттормаживаясь и снова срываясь с места. Первая передача, вторая, третья, - под капотом несколько сотен лошадей, которые мчат меня только вперёд и я ловко сажусь на хвост Але, делая обманные маневры и кидая машину то вправо, то влево, заставляя Алишу отвлекаться на меня. Новый поворот, в который я вхожу удачнее, отвоёвывая такие необходимые мне позиции. И снова борьба, когда мы идём почти вровень, отвлекаясь только на то, чтобы перебросить рычаг коробки передач и оценить позицию противника. И снова поворот...Да что ж так часто-то? Аля снова входит в него по самой выгодной траектории, а вот мои манипуляции с ручником приводят к тому, что меня разворачивает на месте. Перекидываю рычаг коробки передач и мчусь теперь уже навстречу Але. Всегда мечтала это попробовать. Две яркие машины несутся навстречу друг другу, с угрожающей скоростью стирая расстояние между ними и я не дышу, в предвкушении того, кто же первый сдастся.
Вправо или влево, влево или вправо, пытаюсь я решить, пока метры между нами превращаются в ничто.
Вправо... и в тот самый момент, когда металл вот-вот должен стать просто бесформенным хламом, я отвожу машину в сторону, ударяя по тормозам. Сзади останавливается Аля, выбираясь из машины.
- Решила не гробить это чудо техники? - кивает она на мой Lotus.
- Нет, пришлось пожертвовать победой, ради того, чтобы его обрести. Впрочем, всегда ведь приходится чем-то жертвовать.
- А ты знаешь, - задумчиво смотрит подруга на Ferrari, - Я его возьму.

Порой поиск приобретает черты навязчивого желания. Как поиск чего-то вокруг, так и поиск внутри самого себя. И, кажется, уже нет спокойствия без того, к чему ты так рьяно стремишься. Вот только как важно знать, чего именно ты хочешь и не метаться в поисках чего-то одного из многого, внутри себя опасаясь, что в этом самом "многом" ты не потеряешь то, что было бы тебе дороже. Иногда ты и сам становишься объектом поиска, не подозревая о том, что ты им стал. Тот, кто ищет тебя, может находить и терять тебя многократно, делая больно и в то же время не имея права делать по-другому. Ему необходимо убедиться, что ты и есть то самое ценное, что нужно ему, и это нужно воспринимать, как данность, ибо самое лучшее никогда не даётся просто так. И тем ценнее будет благополучный исход этого поиска, если ты приложил к этому свои силы, эмоции и чувства. В этом и есть вся мучительная прелесть находки, обрести её, успокоиться на время и отчаянно бояться, что она когда-то перестанет быть твоей.

Менеджер автосалона сияет как начищенный до блеска ботинок, предвкушая щедрую премию от продажи автомобилей с неплохим ценоисчислением и быстро оформляет все необходимые бумаги. Я задумчиво смотрю на своё новое приобретение, раздумывая о том, где бы можно было опробовать его так, чтобы в этот раз выжили мы оба.
- Уже мечтаю на нём погонять, - произношу я, наблюдая за тем, как работники автосалона устремляются к новому посетителю. Похоже, сегодня у них удачный день.
Алиша усмехается, глядя на меня и доставая из сумочки мобильный.
- Ну, мало ли тут оживлённых трасс, которые так и ждут, когда дикая кошка выйдет на тропу войны с медлительностью? - философски изрекает она, кивая мне и отходя, чтобы поговорить по телефону. Я рассеянно слушаю назойливого менеджера, который всё ещё крутится рядом со мной, что-то вещая мне.
А мысль действительно неплохая - выехать на дорогу и показать, на что способен родстер. Аля возвращается минут через пять и сообщает мне, что ей пора уезжать в замок для встречи с её подругой. А я раздумываю о том, стоит ли мне ехать вместе с ней. Решение приходит само собой в виде знакомого нам обеим вампира, с которым у нас была короткая встреча в Городе Грехов.

- Привет, Дэймон, - здоровается Аля с парнем, - Привет и пока, мне пора уезжать. Бастет, ты со мной?
- Неа, пока нет, - улыбаюсь я подруге, присаживаясь на капот своей машины, - До скорой встречи.
Наблюдаю за тем, как Алиша отъезжает от салона, с визгом проворачивая шины и поворачиваюсь к Диме.
- Привет. Всё как всегда - сорвались с места и помчались, сам знаешь, как это бывает. А потом тут оказался просто слёт вампиров, от которого мы вполне удачно скрываемся.
Дима оглядывает машину с видом заправского ценителя и изрекает вполне ожидаемую фразу:
- Неплохая крошка, так и просит крепкой мужской руки.
Кхм, интересно, о чём это он? Спрыгиваю с капота и подхожу к нему.
- Если просит, значит вполне резонно дать ей это, - кидаю ему ключи, которые он быстро ловит в воздухе и подхожу к пассажирской дверце, оборачиваясь и подмигивая парню, - Я про машину.

Красоту полёта трудно оценить, не побывав в нём. Это отдельная стихия, становясь частью которой погружаешься в неё целиком, желая ощущать её снова и снова. Будь то вполне обычный полёт или полёт в чувствах и эмоциях. Тот, кто вкусил все его грани, будет хотеть ощутить его снова и снова, порой суррогатно погружаясь в его эфемерные оттенки и стремясь снова прочувствовать то первое ощущение, что он дарил раньше. И так важно, чтобы приземление после него было не таким болезненным, способным убить все ощущения, которые он дарил. И в то же время, чем болезненнее приземление, тем больше сил оно даёт тебе, для того, чтобы снова идти вперёд. Вот только возникает вопрос, а стоит ли снова отправляться в тот же полёт, априори опасаясь, что ты снова можешь больно упасть?

Не уверен - не играй.
Что я всегда была готова оценить в мужчине - это уверенность в действиях. Дэймон ведёт машину уверенно и быстро, ловко лавируя между едущих в обе стороны машин. Это как шахматная партия, в которой играет опытный гроссмейстер и я наслаждаюсь поездкой, откинувшись на сидение. Небо постепенно становится угрожающе чёрного цвета, который сменяет собой яркий солнечный день, и мне кажется, столь внезапная смена погодных условий не прошла без вмешательства со стороны моего спутника. Интересно, это что, способ поразить меня в самое безмолвное сердце? Молнии, ударяющие в асфальт, почти рядом с машиной, ливень и встречная полоса, - мне определённо начинает нравится наш тест-драйв. Итак, мост через Сену, и снова встречка, по которой мы мчимся на предельной скорости, вот только Диме, очевидно, кажется, что лобовое стекло переехало в правую сторону, потому что его взгляд прикован скорее ко мне и к моим стройным ножкам, выглядывающим из-под короткого платьица. За непринуждённым разговором, носящим лёгкий оттенок флирта, рука Дэймона слегка касается моей ножки. Интересно, если приложить тебя даром, ты удивишься очень или очень-преочень? А ещё больше удивятся сотрудники дорожно-патрульной службы, когда достанут наши невредимые тела из-под груды металла, в которую превратится мой родстер. И словно в ответ на мои мысли я со смесью ужаса и восторга смотрю на то, как мы несёмся в сторону небольшого пикапа.
- Любит, но...Дэймон!

Мы кружимся в танце по мостовой,
Угрожая сорваться вниз,
Утони в этих водах со мной,
Это просто мой милый каприз.

Едрить твою налево! Пока я не оказалась на поверхности, быстро выбравшись из стремительно тонущего Лотуса, все мои мысли крутились в основном вокруг того, что мой мобильник потонул вместе с машиной. За Диму я не волновалась - уж он-то не утонет. И точно, через несколько секунд рядом со мной материализуется его довольная физиономия, которая всем своим видом говорит о том, что он провернул сейчас крайне удачную проделку. Чёрт! На него невозможно злиться!
Мы движемся в воде в сторону моста, чтобы самостоятельно выбраться где-нибудь в малоприметном месте, не привлекая к себе внимания.
- Ничего мне не говори, - заранее предупреждаю я Дэймона, хотя с губ сам по себе срывается весёлый смех. Да, Мири, ты всегда удачно выбираешь себе партнёров для поездок. Интересно, куда тебя заведёт следующий заезд? Может, прямиком в ад?
Выбраться удаётся без лишнего привлечения интереса со стороны публики, которая с интересом смотрит на воду. А вот темнота и дождь очень кстати.
Оглядываю себя и Диму: ну просто конкурс на самую мокрую футболку! Скидываю босоножки, отправляя их через перила моста и остаюсь босиком на мокром асфальте - этакая романтичная девушка, шлёпающая босиком по лужам Парижа.
- Ну? Что будем делать теперь? Угоним мне новую машину? Или просто разбежимся, пока Париж ещё цел? И учти, я как минимум требую сатисфакции, в виде похода по магазинам за новой одеждой. Правда, как я буду покупать её без кредитки, - это только твои проблемы.

Джар, ты что!? Кар туда с благотворительной миссией отправился - вдруг давка, народ помирает, так он его раз и обратил, так сказать вернул к жизни.

Иллюзии - есть неотделимая часть жизни, тем более неотделимой она становится, если эта жизнь - вечная. Необходимость верить в то, что есть на свете что-то большее, чем то, что мы привыкли видеть каждодневно, - самый верный источник иллюзий. Вера в неземные чувства, в возможность вечных отношений, в близость счастья, - вот немногие из тех иллюзий, которые так нужны нам на дороге нашей вечной жизни. Мы слишком пресыщены и слишком многое знаем о жизни, чтобы открыто радоваться ей, воспринимая всё кругом за чистую монету, и в то же время каждый из нас - творец собственных иллюзий, который так или иначе строит свои воздушные замки, не принимая во внимание прошлый опыт. Иллюзии тем и хороши, что исчезают так же быстро, как и появились, но оставляя после себя такую сладость, что невольно строишь их и веришь в них снова. Важно не сорваться за грань, когда твоя жизнь будет состоять только из иллюзий, важно сохранить баланс иллюзорного и реального, и, может, когда-то найдётся тот, кто сможет воплотить иллюзию в реальность.

Босиком по лужам Парижа, гром, молнии, ливень, - маленькая жизнь в этом дне, который позже станет лишь приятным воспоминанием. Ощущение свершившейся шалости и предвкушение ещё одной, и пусть наши шалости приводят к смертям ни в чём неповинных людей - мы давно привыкли слишком низко ценить их жизни, чтобы задумываться о последствиях. Иногда бывают счастливые исключения. Счастливые для них, но это скорее редкость.
В бутике, который выбирает Дима, презрительно назвав его магазинчиком, он сам выбирает одежду, и его вкус становится приятным дополнением к тому, что я успела о нём узнать. Свободолюбивый вампир, который живёт сам по себе, уверенный в своих действиях и получающий всё от жизни, которая зовётся вечностью. Ему ничего не стоит продолжить игру с жизнями людей, не заботясь о том, что будет после и в этом я тоже всегда находила свою прелесть. И вот мы уже представляем из себя прогуливающуюся по Парижу парочку, почти ничем не отличающуюся от людей вокруг. Разве что бокалы с кровью в руках выбиваются из общей картины, но кто сказал, что мы должны сливаться с серой массой?
- Знаешь, есть такая традиция, - разбивать бокалы на счастье, - допиваю последние капли крови, и бросаю бокал, который со звоном разбивается на сотни кровавых осколков. Дима повторяет мой жест, присоединяя к осколкам моего бокала ало-хрустальные отблески стекла. Интересно, удастся ещё продержаться в Париже хоть пару часов, если всего за полдня мы успели натворить дел, которых и за всю жизнь обычный человек сотворить не в силах?
Следующим на повестке дня встаёт вопрос о телефонах, с которым Дима справляется так же ловко и быстро, как и с другими вопросами, вставшими на нашем пути к обретению приличной одежды. И вот я отхожу в сторону, набирая на память номер Доры, чтобы сообщить о том, что у меня теперь новая сим-карта.
Порой какие-то вещи случаются с нами настолько неожиданно, что даже у слишком уверенных людей или вампиров они вызывают лёгкую оторопь, вот и сейчас, пока Дима посмеивается над чем-то, что привлекло его внимание, я сообщаю Доре, что это мой новый номер и в ответ слышу голос...Роя:

Водоворот, казалось, забытых мыслей и эмоций захватывает меня целиком, угрожая снова бросить в ту пропасть, из которой я выбралась совсем недавно.
- Рой? - вот и всё, на что мне хватает фантазии, потому что мыслей в голове очень много и, честно говоря, одна другой краше.
Далее следует обмен любезностями, который скорее будит во мне злость и непонимание. Ах, мы ещё и язвим! И ещё желание стереть всю ту спесь, которую воображение так и рисует на том лице, что казалось забытым. Забыла? Да нет, помню всё так же, до единой чёрточки. Отключаю мобильный, игнорируя желание разбить его о мостовую вслед за бокалом, и мы с Димой продолжаем наш путь к моему отелю. Вот только настроение стало каким-то поганым.
Мы доходим до отеля, погружаясь в обсуждение того, как хорошо Дима умеет водить машину, и на прощание оставляем друг другу номера наших новых мобильных, договорившись созвониться перед выставкой. Я поднимаюсь в номер и снимаю платье и туфли, заботливо сложив всё на кровати и направляясь в душ. Уж слишком много эмоций за один день, а впереди ещё не менее занимательный вечер. Выхожу из душа, переодеваясь в удобную одежду и набираю номер Алиши. А вот это, мать его, сюрприз! Оказывается, у подруги проблемы, да ещё и какие - отразившиеся в голосе, когда она просит забрать её из замка! Выбегаю из отеля, направляясь в сторону автосалона и быстро оформляю покупку чёрного кабриолета марки Brabus.

Верхняя Савойя. Замок Монтроттье
Шикарная подъездная аллея, по которой кабриолет едет приятно шурша шинами, и...ярко-алые волосы девушки, которая стоит на парадной лестнице у входа. Лами?
- Господи, Лами! Какими судьбами?! - выскакиваю из машины, едва успев заглушить мотор и бегу к девушке. Точно, она!
Лами качает головой, а в глазах светится многовековая мудрость.
- Пути Вечных неисповедимы, а новая встреча так же неожиданна, как и ожидаема.
Улыбаюсь, глядя на девушку. Философия. Такая верная и точная. Как обычно.
- А где Аля? Она сказала, что у неё что-то случилось.
- Она в библиотеке и просила никого к ней не пускать.
- Хорошо, я сейчас.
Захожу внутрь, слишком поглощённая смутной тревогой, и иду на запах крови, заходя в шикарную библиотеку, за столом которой сидит Аля, невидящим взглядом смотрящая в потрёпанный временем фолиант.
- Аль? - с тревогой в голосе смотрю я на подругу, быстро окидывая взглядом белоснежную блузку с россыпью алых капелек крови.
Она без слов встаёт с места и подходит ко мне. В глазах светится что-то неясное, чему я не могу найти объяснение. Непонимание. Оторопь. Злость?
- Ну что такое? - спрашиваю, убирая прядь волос с лица Али.
- Не знаю, просто хочу уехать отсюда.
- Ну, тогда ты обратилась по адресу. Как тебе, например, поездка в Амстердам наперегонки?

Где-то между Верхней Савоей и Брюсселем

Тишина бывает смертельной, носящей оттенок томительного ожидания, которое, в свою очередь, может быть сдобрено ощущением безысходности. Знания, что тишину не нарушит ничто и никто, как бы тебе этого ни хотелось. Она встаёт вокруг стенами, которые крепче самых прочных камней и металлов. Она затягивает в водоворот тупика, угрожая не выпустить тебя наружу никогда. Твой крик внутри этих стен безмолвен, как бы сильно ты ни кричал. Его слышишь только ты, и его не дано услышать другим, потому что кругом тебя лишь тишина. А ты кричишь, надрываясь изо всех сил, и с каждой минутой эти силы тают, как снег под жарким солнцем, и тают не потому что их мало. просто безысходность, которую ты видишь и равнодушие убивают их быстрее самого острого кинжала, пронзающего сердце насквозь. Равнодушие в принципе смертельное оружие, особенно смертельно оно для тех, кто успел познать, что бывает иначе. Оно разъедает не тело, оно разъедает душу, капля за каплей проникая внутрь и отравляя её осознанием того, что теперь всё перевернулось и никогда больше не будет того иллюзорного мирка, который ты сам себе успел создать. И вот уже ты готов схватиться за любую возможность уничтожить это равнодушие. Иллюзии? Сгодятся и они...Лишь бы не это болезненное ощущение, что кому-то стало просто всё равно...

Две стрелы - красная и чёрная, и полное отсутствие законов и правил, потому что законы и правила остались далеко позади в человеческой жизни. Тонкая игра в хищника и жертву, быстро сменяющиеся ипостаси, азарт от гонки и игра в шахматы по встречной. Дорога идёт на Брюссель, быстро исчезая под колёсами машин, чьи скорости превышают все допустимые пределы. Хотя, что есть предел, если мы давно уже перестали видеть его, сами для себя отодвинув мифическое определение далеко за линию горизонта? Вечер становится всё темнее, окрашивая всё кругом в цвет приближающейся ночи. Солнце, уже двигается за горизонт, на прощание кладя на небо последние ярко-алые штрихи, а после забирает и их, оставляя нам только разлившуюся по небосклону чернильную темноту.
Резко выворачиваю руль влево, игнорируя запрещающий поворот знак и ухожу на пустынную трассу, в надежде на то, что Аля последует за мной. Прибавляю ходу, замечая чуть поодаль за собой свет фар, разворачиваюсь на скорости, и, ударив по тормозам до визга колодок, устремляюсь вперёд.
Желание попробовать то, что уже раз хотелось ощутить, будет преследовать до тех пор, пока не предоставится возможность это сделать. Желание сходить в лобовое, теперь властвует надо мной, да и, я уверена, над Алей тоже. И вот мы со скоростью света мчимся навстречу друг другу. Машины для нас лишь игрушки, как и многое вокруг, пусть и красивые, но всё же игрушки. Удар, скрежет, чёртовы подушки безопасности, которые больше мешают, чем помогают и вот уже я посмеиваюсь, глядя на то, как из-под бывших капотов валит дым. Ещё не хватало, чтобы машины загорелись! Вылезаю из машины, не открывая дверцу, и подхожу к машине Али.
- Ты как? - спрашиваю у подруги, которая грациозно выплывает из груды металлолома. Кажется, ни один локон из идеальной укладки не пострадал.
- Ты знаешь, гораздо бодрее, чем это было перед поездкой, - отвечает она, вглядываясь в то, что когда-то было капотами наших новеньких авто.
- Это хорошо, только через несколько минут тут будет чёртова уйма полицейских, - морщусь я, забирая из останков машины свою сумочку.
- Ну, значит, это повод, во-первых, устроить перекур, а, во-вторых, побыстрее убраться отсюда.
Аля достаёт из сумочки сигареты и, прикурив, протягивает мне пачку. Я киваю, доставая мобильный и включаю его, бросая взгляд на дисплей: уйма пропущенных вызовов, часть из которых - с телефона Доры.
- Что такое? - спрашивает Аля, видя мои нахмуренные брови, и я качаю головой в ответ.
- Да так...Просто сегодня как-то так прошлое ворвалось и оставило странное чувство.
- Ну, прошлое на то и прошлое, чтобы быть в прошлом, - философски изрекает Аля, и я соглашаюсь с ней.
Мы докуриваем и направляемся в сторону главной трассы, потому что теперь нам нужно подумать, как выбираться отсюда. Интересно, что скажут в полиции, когда поймут что за пол-суток почили в бозе целых два шикарных автомобиля, принадлежащих Мириам Дарк. Может, решат, что меня преследует автомобильный маньяк?
- Ну как будем добираться? Пешком? - я оглядываю трассу, на которой сегодня довольно мало машин, а Аля пристально вглядывается в редкий поток автомобилей.
- Ну что ты? У меня пятидюймовые каблуки, мне нельзя пешком, - она подходит к краю проезжей части и изящным движением выставляет вперёд стройную ножку безупречной формы, обутую в туфельку на высокой шпильке. Слегка приподнимает край платья и через несколько секунд перед нами останавливается Porshe. Не Бог весть что, но тоже неплохо.
- Красавицы, Вас подвезти?
Аля наклоняется к машине, небрежным жестом опираясь локтями о раскрытое окно.
- Нет, сейчас ты одолжишь нам свою машину, а сам отправишься погулять по обочине и никому не станешь звонить. А потом вдруг вспомнишь, что забыл машину у здания аэропорта в Брюсселе.
- Хорошо. - Парень выходит из машины и Аля поворачивается ко мне.
- Поведёшь?

Я паркуюсь возле здания аэропорта, оставляя ключи в замке зажигания. По крайней мере, если машину угонят, это уже будет не наше дело. Аля задумчиво смотрит на взлетающий недалеко от нас самолёт.
- У меня есть одна интересная мысль, вот только нам потребуется дополнительный комплект паспортов, - она вопросительно смотрит на меня и я широко улыбаюсь.
Пожалуй, у каждого Вечного есть своя тайна, требующая небольшого арсенала в виде набора дополнительных документов.
- Тогда считай, что и эта мысль уже почти воплощена в жизнь.

На подлёте к Нидерландам
Что есть смерть, если мы порой не можем разумно объяснить даже такое обычное для нас, казалось бы, явление, как жизнь? Почему все так боятся её, если не знают, а что там, за гранью? В этом и есть вся причина, - мы боимся не смерти, а неизвестности перед тем, что же ожидает нас за порогом, между жизнью и смертью. И тем интереснее, чего же боимся мы, вампиры? Если смерть для нас уже имеет оттенок прошлого времени. Что будет после того, как не станет нашего тела? Просто прекращение существования? А как же тогда душа? Есть ли она у нас? Ведь она и тело, по сути неразделимы, и если живо тело, пусть даже оно живёт в какой-то одному ему объяснимой ипостаси, то жива и душа. И всё же нас абсолютно устраивает это незнание, лишь бы оно было как можно дальше от нас или нам было не дано познать его вовсе.

Что мне всегда нравилось в спутниках моей жизни, - будь то мужчина рядом со мной, готовый разделить моё бытие под названием "вечность", или подруга, - так это готовность совершить то, что неподвластно совершить обычному человеку. В мире столько неизведанного и столько влекущего к познанию, что порой кажется, даже вечности будет мало.
Мы занимаем кресла в первом классе и занимаемся совершенно обычными и скучными делами, которые так интересуют смертных - чтением журналов и созерцанием облаков, плывущих под нами. И только бокал превосходного напитка, который своим вкусом напоминает мне о Новом годе, способен скрасить минуты полёта, да ещё и предвкушение от гениальной (а других у неё не бывает) идеи Алиши. Небольшой шлейф тайны, которую никто не спешит приоткрывать, влечёт гораздо сильнее, чем то, что лежит, как на ладони. А беседа, окрашенная в тёмно-мрачный цвет темы о смерти, влечёт во сто крат больше. Полёт, тайна, смерть - этот коктейль пьянит и будоражит.
И вот мы уже встаём со своих мест и направляемся в кабину пилотов. Две прекрасные вечные, готовые сегодня встать у кормила большого корабля, и в чьих руках жизнь не одного смертного, в том числе и тех, кто сейчас так близок к своей смерти. Буквально на расстоянии нескольких вздохов. А вот отказы, тем более от людей, мы принимать не привыкли.
- Послушай, котик, - я провожу ноготком по щеке второго пилота, стараясь не оставить на ней царапин, потому что преждевременный шум нам совсем ни к чему, - Советую не перечить, а выполнить мой маленький каприз.
А дальше начинается просто наднебесное представление. Я оформляю своего клиента при помощи дара, и усаживаюсь к нему на колени, упираясь попкой в штурвал, в который он намертво вцепился неслушающимися его руками. Улыбаюсь холодно и дерзко, ловя в глубине его серо-стальных глаз страх и ужас. Приближаю губы к его рту, обводя ими контур его губ, но касаясь их лишь дыханием. Между нами только аромат шампанского, дорогого и пьянящего. Облизываю губы, слегка задевая язычком тепло его губ и кладу руки на его шею, начиная медленно поворачивать её в правую сторону. И вот тот момент, когда дар исчезает и пилот успевает дёрнуться в сторону, пытаясь освободиться. Но хруст его шейных позвонков ставит точку в его земной жизни. Аля, ещё играет со своей жертвой, и это было бы забавно, если бы самолёт так быстро не сокращал расстояние до пункта нашего назначения. Пересаживаюсь вперёд лицом к панели управления, занимая своё место прямо на коленях мёртвого пилота и перевожу взгляд на бесчисленные кнопочки.
- Ал…, вечно забываю, Майя, хватит играть с едой. У нас другая миссия.
Алиша тоже присаживается на колени к своей жертве, которая только что попрощалась со своим существованием при помощи хрупких на вид рук Вечной, и уверенно берётся руками за штурвал.
- А если мы попробуем так? - она тянет штурвал на себя и самолёт начинает резко набирать высоту. В салоне слышится визг и шум, а в закрытую дверь - стук. В наушниках пилотов тоже начинает происходить что-то нам явно неинтересное.
- Нам бы ещё найти возможность открыть нашу дверь прежде, чем ты бросишь игрушку вниз, - задумчиво глядя на разные кнопочки и тумблеры (хех) произношу я.
- Ничего, это дело десятое, - глаза Али горят огнём от возможности управлять не только Боингом но и жизнями тех пассажиров, которые, очевидно, заподозрив неладное, уже верещат в салоне изо всех сил. А потом мы резко идём на снижение, провоцируя новую волну криков в салоне и через некоторое время начиная созерцать землю внизу.
- Только бы ракетами не шарахнули, - философски изрекаю я, поднимая с пола брошенную сумочку и прикуривая сигарету. Ставлю ножку, обутую в туфельку на шпильке на приборную доску и выпускаю вверх струйку дыма.
- Не успеют, сейчас будем сажать птичку, - Аля снова бросает самолёт вниз, с катастрофической скоростью идя на встречу с землёй.
- Так что там у нас с дверьми? - спрашиваю я в особенности ни к кому не обращаясь.
- Не знаю, - Аля пожимает плечами, - Я тут как бы немного занята.
Начинаю нажимать кнопки по очереди, самолёт то трясёт, то подбрасывает, а сумасшедшие крики в салоне возвещают мне о том, что двери видимо, открылись, но не те. И вот, наконец, на полном ходу начинает отъезжать наверх дверь чуть позади нас, которую тут же уносит потоками ветра.
Аля встаёт с места и мы направляемся к двери, пытаясь устоять на ногах от оригинального положения самолёта и потоков врывающегося в салон ветра.
- Я бы туфли сняла, - Аля стягивает обувь, - Каблуки жалко.
Я тоже скидываю туфли и подхожу к двери, готовясь покинуть самолёт под оркестр из голосящих пассажиров.
- Прыгаем и отбегаем сразу - не хочу поджариться.
И вот мягкое приземление и мы сразу устремляемся прочь от игрушки, которая через несколько секунд встречается с землёй. Но мы уже далеко, даже почти не слышен ужасающий грохот и лязг металла. Надеваем обувь и начинаем двигаться в сторону автострады, которую мы усмотрели при подлёте к месту авиакатастрофы.
- А это было...забавно, - подводит итог Алишка и я, как обычно, с ней полностью согласна.