Карта ролевой игры "Сумерки"

Нью Йорк. Подробнее о местоположении

New York
Central Park

Воткнув наушники от плеера в уши, натянув шарф на нос, а рукава свитера на руки, я бодро шагала по аллее вдоль озера с удивительно «поэтическим» названием «Водохранилище» в сторону северной части Центрального парка. Похоже, легкий морозец и раннее утро не смогли запугать отважных жителей Манхеттена – в парке было многолюдно. Преимущественно детвора. Ну еще бы – рождественские каникулы в самом разгаре. Пряча улыбку под шарфом и уклоняясь от летящих во все стороны снежков, я успешно лавировала в толпе галдящих детей. О, казалось, атмосфера этого изумительного зимнего утра смогла бы пробудить трепетные чувства в самом распоследнем подонке… если не знать одно «но»… От моей улыбки не осталось и следа.

Сообщения о кровавых убийствах в Центральном парке пока еще не просочились в прессу. Здешняя полиция, которую крепко-накрепко пригвоздил к серому нью-йоркскому асфальту каблуком своего тысячедолларового мокасина мэр Глумберг, засекретила всю информацию касательно этого дела. Во избежание общественной паники. Я скептически хмыкнула. Ага, как же! Вот только рано или поздно (скорее рано, чем поздно) журналисты пронюхают про очередной труп. Да, я была уверена, что новоиспеченный маньяк не остановится на цифре два. Совсем скоро газеты на прилавках всех лотков города запестрят ужасающими заголовками.


Добравшись до ледового катка, я осмотрелась. С разной степенью мастерства, но с равным энтузиазмом народ скользил по кругу. Коньки. Когда покончу с этим делом, обязательно вернусь сюда с коньками. Дело. Первое тело было найдено к западу отсюда. Я выключила iPod и, сойдя с оживленной аллеи, двинулась вглубь так называемого уголка дикой природы, оставляя на подтаявшем снегу глубокие следы.

Найти нужное место не составило большого труда. Даже спустя неделю в воздухе отчетливо пахло человеческой кровью. Опустившись на колени, я расчистила от снега небольшой участок земли и, ощутив на языке явственный металлический привкус, непроизвольно сглотнула. Счищенный снег приобрел грязно-розоватый оттенок. Много крови. Вытерев руки о джинсы, я поднялась. Отыскать существенный след не удалось. Да я на это и не надеялась. Восемь дней – большой срок, промерзшая земля плохо впитывает запахи, к тому же копы истоптали здесь все вдоль и поперек. Зато одно я теперь знала точно – труп не перетаскивали, убийство произошло здесь.

Второе тело обнаружили прошлой ночью возле форта. Но соваться туда до вечера бессмысленно – территория форта наверняка сейчас оцеплена и кишит копами. Интересно, какую байку посетителям впаривают на сей раз? Про прорыв канализации? Купив на выходе план парка, я направилась в офис Дэниэла.

Джаред, хочешь стать маньяком или хотя бы главным подозреваемым? Сможем сломать друг другу пару-тройку костей На самом деле мой сюжет продуман ровно настолько, насколько написан, поэтому даже самые бредовые идеи приветствуются

Эдвард, если не против, позволь мне добраться до своей конторы, где я пол поменяю

Эдвард, ничего страшного. Как разгребешь свои дела, возвращайся

Джаред, о таком шикарном маньяке можно только мечтать!
Но учти, что по ночам в ЦП конькобежцами и не пахнет. В основном там шатаются бомжи, наркоманы, проститутки и такие же, как ты, маньяки. Можешь, конечно, устроить бойню в погожий денек на детской площадке, но тогда мне придется сразу свернуть тебе башку

Детективная контора Дэниэла Ричардса

Даниэль

Офис Дэниэла располагался на втором этаже неприметного здания на границе элитного Верхнего Ист-Сайда и гангстерского Гарлема. Я легко вбежала по лестнице и, нашарив в кармане ключи, отперла дверь, на которой красовалась табличка "Детектив Дэниэл Ричардс".

Дэниэл

Прикрыв за собой дверь, я стянул пальто, кинул ключи и карту парка на стол и уселся в кресло. Вспомнив, как лет эдак 50 назад мне приходилось часами привыкать к этому телу, я победно улыбнулся – теперь на это требовалось меньше секунды. Лампочка на автоответчике жизнерадостно мигала, побуждая треснуть по ней, что я и сделал. Сообщение от Джона. Джон Митчелл был одним из стражей порядка, работающих над убийствами в Центральном Парке, и по совместительству являлся моим хорошим другом.

– Дэн, я отправил тебе материалы дела. Однако учти, приятель, если хоть что-нибудь хоть куда-нибудь из этого просочится, меня вздернут на моем же собственном галстуке без права на последнее желание, но перед этим, поверь, я успею свернуть тебе шею! И вообще, детектив ты гребаный, найди уже себе бабу и перестань лезть в дела полиции! – было слышно, как на другом конце провода швырнули трубку.

Мило. К сожалению, я не мог сказать Джону, что брошу заниматься этим, как только уверую в то, что наш маньяк всего лишь очередной последователь Чарльза Мэнсона, а не один из кровных родственничков Дани. Откровенно говоря, эти убийства не очень то походили на дело рук вампиров – слишком грязно. Из тех что я встречал, даже самые жестокие твари предпочитали прибирать за собой – им незачем привлекать к себе внимание. Может, новорожденный?

Я включил компьютер, распечатал документы и углубился в чтение рапортов с места преступления, отчетов патологоанатома и результатов лабораторных исследований. Несмотря на обилие писанины, было ясно, что расследование зашло в тупик – ни свидетелей, ни отпечатков, ни орудия убийства. Закончив, я подумал, не стоит ли мне в лучших традициях конспирации сожрать кипу лежащей на столе бумаги. Но, отвергнув эту идею за неимением зрителей, воспользовался шредером. Теперь хорошо бы где-нибудь перекусить и вздремнуть пару часиков перед рейдом в ночной парк.

Дэниэл

Если хотите сберечь здоровье и деньги, прожить долгую и счастливую жизнь, соблюдайте одно пустяковое правило - не суйтесь в некоторые районы города после 11 вечера. Если, напротив, желаете найти неприятностей на свою пятую точку, променад по Центральному парку в темное время суток - это именно то, что вам нужно. И как бы отчаянно я ни мечтал о первом, никогда не упускал шанс нарваться на второе.

Полчаса назад, в очередной раз рискуя своей работой, отзвонился Джон и сообщил, что одну из жертв опознали. Мне оставалось только мысленно поаплодировать копам: распознать в том кровавом месиве человека - и то было непросто. Местный наркоторговец. Нетрудно догадаться, какие версии сейчас строят в полицейском участке. Заведомо ошибочные версии, - подсказывало мое нутро.

Выпитая Дани кровь, стремительно бежала по моим венам, заставляя острее чувствовать цвета и запахи окружающего мира; приходилось сдерживать себя, чтобы не сорваться на бег. Я ненавидел это состояние. Терпи. Оно напоминало мне, кем мы были на самом деле. Терпи. И оно же уже не раз спасало нашу шкуру. Вот именно. Терпи. Возможно, стоило отправить на эту прогулку Дани: она успешнее мирилась с нашей потребностью в вампирской диете, да и драка с себе подобными - ее прерогатива, но маленькая девочка в ночном парке будет привлекать к своей персоне больше внимания, чем тореадор с красной тряпкой в загоне для быков.

Этой ночью парк облюбовали копы. Доблестные полисмены, разбившись на парочки, патрулировали аллеи, стараясь держаться поближе к освещенным фонарями участкам. Казалось, каждый из них, с прилипшей к поясной кобуре рукой, был готов в любой момент отразить нападение врага. Для меня их уверенность в силе собственного оружия была также смешна, как вера средневекового человека в то, что дохлая кошка, которую он повесил за хвост на дверь своего дома в вымирающем от чумы городе, отгоняет злых духов. Размышляя о полезных и вредных свойствах мертвых домашних животных, я подходил к форту.

Дэниэл

Крик. Краткий, полный боли. Где-то на юго-востоке? Я обернулся, вслушиваясь в какофонию ночных звуков, недоступных для восприятия обычного человека, стараясь точнее определить направление и расстояние, но крик больше не повторился.

Проверить? Я выругался сквозь зубы. Как будто у меня есть выбор. Похоже, добраться до чертового форта сегодня мне не суждено. Мозг обработал примерные координаты измененного места назначения, и тело получило установку следовать новому курсу.

Честно говоря, я не был готов к тому зрелищу, которое открылось моему взору. На асфальте, распростертый в неестественной позе, лежал мужчина. Нащупывать пульс без надобности - то и дело сбивавшееся с ритма сердце все еще толчками выплескивало темную густую жидкость через широкий порез на шее. Жив лишь формально. Ударившая в нос тошнотворная вонь, колючим комом застряла в горле: аромат свежей крови с примесью алкоголя, характерный для вампира дух и непонятно откуда взявшийся запах мокрой псины.

Неспешно удаляющуюся черную фигуру я заметил секундой позже. Вампир. Действовать нужно быстро. Правой рукой я вытащил Глок, попутно переключая его на автоматический огонь, моя левая обратным хватом легла на рукоять боевого ножа. Никакой уверенности, что хотя бы один выстрел достигнет своей цели - скорость и реакция вампира во много раз превышают человеческие показатели. Никакой уверенности, что разрывная пуля причинит маломальский вред этой твари - шкура кровопийцы толще слоновьей. Дерьмо, - появилось жгучее желание заиметь в личное пользование Джавелин или Стингер.

Знаю, знаю, не очень то по-джентльменски - стрелять в спину, но на дуэль по всем правилам у меня не было ни времени, ни желания, ни сил. Впрочем, кого я обманываю? Для меня - честная драка с полноценным вампиром - верный способ подписать себе смертный приговор.

Направляя дуло пистолета так, чтобы охватить предполагаемую траекторию движения кровососа, я спустил курок. Оглушительный звук двух десятков выстрелов взорвал и без того обманчивую безмятежность парка. "Молодец", Дэниэл, в считанные минуты все копы, разгуливающие в радиусе полумили, сбегутся сюда.

Дэниэл

Глухой щелчок возвестил об опустевшей обойме. Сменить ее времени не было, счет пошел на секунды. Сказать, что парень разозлился - ничего не сказать. Впрочем, я бы на его месте тоже особой благодарности к себе не испытывал. Убийца рванул ко мне... Увидев окровавленную конечность и услышав сердцебиение - Не вампир? - я на мгновение опешил, этого хватило, чтобы пропустить удар в лицо: нос и глотку обожгло соленым огнем. За свою опрометчивость я лишился оружия и очутился на земле, вдобавок пару раз получив увесистым ботинком в грудь и плечо.

Звук сирен предупредил о том, что наша "дружеская" встреча тет-а-тет в ближайшем будущем будет бесцеремонно прервана. Столкнуться с блюстителями порядка, судя по всему, мой "друг" совсем не жаждал, ибо, наплевав на меня, напролом через кусты метнулся в сторону Восьмой Авеню. Мне же потребовалось несколько мучительно долгих мгновений, чтобы вернуть тело в вертикальное положение - правая рука повисла безжизненной плетью, подобрать нож и последовать за ним. Ушел. Кровавый след обрывался в точности перед следом протектора, оставленного резко затормозившим авто. Черт, не такси же он поймал!.. Сейчас мне было не до трасологической экспертизы, но, на всякий случай, я снял отпечаток покрышки на камеру сотового. Пора убираться отсюда, пока меня самого за маньяка не приняли.

Перебравшись на другую сторону улицы, я проскользнул в подворотню и бегло оценил телесные повреждения: сломаны нос, пара ребер, вывихнуто плечо. Ребра, если воздержаться от сальто-мортале и прочих акробатических трюков, срастутся через два-три часа. Под давлением большого пальца носовая перегородка легко встала на место. Вправить плечо оказалось сложнее. Прислонившись к оштукатуренному кирпичу стены, я здоровой рукой нащупал сместившуюся головку плечевой кости и одним резким движением вернул ее в исходную позицию. Не так уж и больно - желтых мультяшных канареек перед глазами не наблюдалось. Ерунда, - подумал я, вспоминая, как во время войны Дани довелось пришивать собственные, оторванные осколком немецкой мины, пальцы.

Куда более досадно было то, что ублюдок прикарманил мой Глок. Ну да черт с ним. Благо, пистолет не был лицензирован, да и не мог быть - 18-я модель никогда не поступала в свободную продажу, к тому же с пустым магазином он не годился даже на то, чтобы гвозди им забивать. Об отпечатках я тоже не беспокоился. Помимо приобретения чистого паспорта, номера социального страхования и других, важных и нужных в современном мире вещей, подмена моих пальчиков в полицейской базе данных (при условии, что они туда попадали) - первое, о чем я заботился, заново начиная жизненный цикл в роли обычного человека.

Видок у меня был тот еще... мягко говоря, вызывал подозрения. Поэтому, чтобы попасть в свою квартиру, вместо центрального входа мне пришлось воспользоваться лифтом с паркинга. Вечно пребывающий в дреме, подслеповатый охранник, в чьи обязанности входило следить за изображением с камер видео-наблюдения, если и обратит на меня внимание, вряд ли соизволит набрать 911, в отличие от бдительного консьержа, зоркий глаз которого не упустит ни одной детали. Оказавшись дома, я первым делом включил телевизор.

- ...сотрудники департамента полиции Нью-Йорка от комментариев воздерживаются, - вещала с экрана хорошенькая брюнеточка. - Нам стало известно, что в результате происшествия пострадал один человек. По словам врачей, мужчина находится в критическом состоянии. Есть основания полагать, что причиной инцидента стало... - далее ничего, кроме домыслов журналистов.

Со сменой облика я решил повременить: видеть в зеркале девчушку с распухшим носом было не в кайф. Протопав в ванную, я стащил с себя окровавленные шмотки и бросил их на пол. Радовало, что кровь большей частью не моя. Очистить кожаную куртку не проблема, а вот футболке теперь самое место на помойке. Или нет, - я усмехнулся. - Спасибо, что снабдил меня своей ДНК, приятель. Теперь есть шанс выяснить, что ты такое. Я встал под обжигающие струи воды, прикрыл глаза и попытался прикинуть, что делать дальше.

Даниэль

Предрассветные часы - время, когда, казалось бы, непрерывно бурлящий энергией мегаполис погружается в коматозное состояние. Заядлые тусовщики, ночи напролет прожигающие жизни и пропивающие здоровье в бесчисленных манхэттенских клубах, уже расползлись по домам, а рядовой рабочий люд, чей трудовой день начинается ранним утром, еще наслаждается последним сладким сном. Волшебное время для большого города.

Выворачивая из тоннеля Линкольна на Десятую Авеню, я думала о том, о чем так не хотел думать Дэниэл. Для него мир был окрашен в четкие, однозначные цвета. Понимание того, что даже самая простая вещь на свете имеет как минимум два значения, досталось мне. Еще один повод для зависти.

Тело ломило от усталости: сказывалась бессонная ночь, проведенная в лаборатории медицинского института в Джерси, но голова соображала на удивление ясно. Придерживая руль коленкой, я потянулась, насколько позволяло тесное пространство машины, и в сотый раз глянула на пассажирское сиденье.

Содержимое лежащего там пакета порождало больше вопросов, чем ответов. 24 пары хромосом. У меня столько же. Однако отнести убийцу к моему виду мешало наличие лишнего основания в цепочках его ДНК. Какими свойствами обладали и за что отвечали образованные им гены, можно было только догадываться. И откуда ты такой взялся? Вышедший из под контроля эксперимент психов из Пентагона? Вряд ли, пошли бы слухи. Модифицированный продукт из генетических лабораторий Волтури? При условии, что таковые имеются. Но мысль о представителях грозного клана, занимающихся переоборудованием своих подземелий в исследовательский центр по изучению генома вампира, меня лишь позабавила. Хотя... чем черт не шутит.

Проблем добавлял несчастный мужик, покусанный в парке. Кто знает, во что он может превратиться за то время, пока врачи искусственно поддерживают в нем жизнь. Взвалить на себя ответственность по воспитанию новорожденного чудовища? Увольте. Столь высокая степень альтруизма - не для меня.

Оставалось одно. Я вздохнула и, развернувшись через двойную сплошную, поехала к госпиталю. Дэниэлу это не понравится.

Даниэль

Светлеющее небо приобретало все более насыщенный, не по-зимнему, яркий оттенок, обещая побаловать ньюйоркцев редким погожим деньком. В окнах последних этажей небоскребов отражалось восходящее солнце, заливая расплавленным золотом верхушки зданий. Бывшие еще каких-то полчаса назад пустынными, улицы стремительно заполнялись пешеходами и автомобилями. Словно рассвет вкатил в сердце города лошадиную дозу адреналина.

При въезде на территорию клиники я притормозила, пропуская спешащую на вызов машину скорой помощи. Включенный маячок и вой сирены навевали философские мысли о хрупкости человеческого тела, непродолжительности жизни и о неизбежности ее конца. Успеют ли?.. – отрешенно подумала я. Впрочем, легко размышлять о бренности человеческого бытия, если ты не человек. Припарковав Челленджер как можно ближе к выходу на случай, если придется в спешке покидать здание, я направилась внутрь.

Сверкающая стерильной чистотой обстановка и резкий свет люминесцентных ламп поначалу ослепили, продезинфицированный воздух моментально наполнил легкие. И, конечно, этот специфический больничный запах... У любого нормального человека запахи всяческих лекарств и антисептиков ассоциируется с болезнью, горем и болью, мне же они напоминали о матери. Вдохнув глубже, я с интересом окинула взглядом вестибюль. Со времен изобретения пенициллина в больницах многое изменилось: стойка регистратуры больше походила на ресепшн отеля, холодный кафель пола заменили мягким линолеумом, на стенах вместо масляной краски фактурная штукатурка нежного персикового цвета. В целом, очень даже уютно, хотя сей факт едва ли заставит здешних пациентов скакать от радости.

Дэниэл, в отличие от меня, неоднократно бывал в этом месте раньше, и общая память услужливо подсказала, куда идти и что делать. Нацепив скорбное выражение лица, которое очень кстати дополнила природная бледность кожи, и прибавив голосу трагичных ноток, я обратилась к медсестре за стойкой.

- Извините, Вы не знаете, в какой палате лежит... – я назвала имя.
- Вы его родственница? – молодая женщина строго посмотрела на меня сквозь толстые линзы очков.
- Да, – не моргнув глазом, солгала я, – двоюродная племянница. Понимаете, мы только сейчас узнали о том, что случилось... Это такое горе для моей мамы...
- О, конечно, милая, я понимаю. – В глазах медсестры промелькнуло неподдельное сочувствие, она пролистала какие-то бумаги, затем сверилась с компьютером. – Он в 4408 палате, 4 этаж, из лифта направо.

Получив пропуск, я поблагодарила сестру и пошла к лифтам. Не тратя времени на выдумывание оправданий для очистки совести, точнее, планируя заняться этим чуть позже, я прикидывала наименее дикие способы лишения жизни. В теории, чтобы яд распространялся по организму, сердце должно биться. Следовательно, все, что надо сделать, дабы прервать процесс перерождения – остановить сердце. Жаль, я не прихватила с собой хлорид калия, отменно подходящий для того, чтобы вызвать сердечный приступ. Придется воспользоваться тем, что окажется под рукой. Если лекарственный метод не сработает, у меня появится отличная возможность почувствовать себя в шкуре скрашивающего свой досуг расчлененкой Патрика Бэйтмена, пока буду пытаться отпилить скальпелем голову невезучего мужика.

В призрачном свете раннего утра пустынные коридоры отделения интенсивной терапии с палатами полными полутрупов выглядели зловеще. Я возблагодарила ежедневные врачебные «пятиминутки», имевшие свойство растягиваться на часы. Надо успеть до начала обхода. Комната, в которой хранились медикаменты, оказалась заперта, и мне потребовалось несколько минут, чтобы взломать нехитрый замок. Только я прикрыла за собой дверь, как в коридоре послышались шаги. Мне показалось, будто я уловила смутно знакомый запах, но разобрать его не смогла: пропитанный парами формалина воздух напрочь отбивал обоняние. Шаги постепенно стихли.

Я выудила из стоящей на тумбочке коробки медицинские перчатки: лишняя осторожность не помешает. Редкие таблетки и микстуры, отпускаемые без рецепта, лежали в открытую. Более серьезные лекарства упрятали под замок. Просунув обтянутые латексом пальцы под стеклянную дверцу шкафчика, я надавила на себя и вверх, в надежде сломать стекло в местах креплений. И замерла. Опять шаги, и снова этот неуловимый запах. Раздавшийся треск неприятно резанул по уху, но тот, кто наматывал круги по этажу, не остановился. Хреново замерла – я закусила губу, глядя на кусок стекла в руках. Аккуратно сняв остатки двери, я пробежалась взглядом по содержимому шкафа. Седативы, анестетики, гормональные препараты – все не то, опиаты – уже ближе к делу, а вот и снотворное. Отыскав фенобарбитал, я взяла шприц пообъемней, зубами сняла с иглы колпачок и принялась отламывать кончики ампул. Одна... вторая... третья... Поразмыслив чутка, для пущего эффекта добавила еще и морфина. По привычке выпустила из шприца пузырьки воздуха. Готово. То, что доктор прописал. Доктор Лектор. Прихватив на выходе скальпель, я невесело хмыкнула.

В палате номер 4408 меня ожидал сюрприз в виде санитара, самозабвенно ковыряющего ножичком в глазнице бедняги пациента. Занятный способ терапии. Экспериментальный метод лечения? Завершив сию процедуру, он повернулся... и кусочки головоломки: не дающий покоя запах, знакомые очертания фигуры, место действия – сложились в единую картину. Созревший план, может, и не был самым удачным, но оказался единственным, пришедшим мне в голову за те секунды, пока лжесанитар шел к двери.

Мысленно чертыхнувшись, я шагнула в дверной проем. Последовало резкое столкновение, мы чудом устояли на ногах. Не обращая внимания на вспыхнувшую в груди боль, я заключила его в объятия, стремясь еще ближе прижать к себе – здоровый, гад – приподнялась на цыпочки и, стараясь удержать удивленный взгляд кроваво-красных глаз, всадила шприц с волшебным коктейлем в его шею. Такая доза снотворного способна запросто свалить с ног слона, а человека – прикончить на месте. Вот только он не человек. И не слон.

- Упс, - я оскалилась и поспешила отскочить на безопасное расстояние.

Даниэль

Не сказать, что я совсем не думала о последствиях своего поступка, но детально проработать план, учесть все нюансы, плюсы и минусы, повторюсь, времени не было. Прежде, чем воткнуть шприц в шею лжесанитара, я успела сделать лишь несколько следующих умозаключений. Вероятность того, что игла из нержавеющей стали проткнет кожу, была высока, равно как и вероятность того, что содержимое шприца подействует в правильном направлении. В существовании у парня сердца, гоняющего по венам кровь, и в возможности эту самую кровь пустить, Дэниэл уже убедился.

Но вернемся к последствиям... Последствия, они тут как тут, долго ждать себя не заставили. Вместо того чтобы свалиться замертво от гремучей смеси морфина и фенобарбитала, убийца в мгновение ока сократил разделявшее нас расстояние, схватил меня за горло, с легкостью поднял в воздух все 43 килограмма моего веса и с размаху впечатал их в стену. Вот дерьмо.

Пальцы раскаленным обручем стискивали шею. Воздух перестал поступать в легкие, но это не страшно. Будучи весьма любознательным ребенком, за свое короткое детство я провела немало экспериментов над собственным телом и даром в попытках выяснить, кто или что я такое, поэтому примерно представляла, сколько способна не дышать, прежде чем отключусь. И в данную секунду потенциальная возможность перелома шейных позвонков беспокоила меня куда больше.



Разобрать слова, произнесенные заплетающимся языком и приглушенные марлевой повязкой, которые сопровождались звуками ударов моего черепа о стену, оказалось не просто. Крайне «мудро» с его стороны сначала перекрыть мне кислород, а потом задавать вопросы. Задушевный разговор у нас вряд ли бы получился, но кое-какие объяснения я вполне могла бы дать. Почему нет?

Правой рукой я вцепилась в запястье лапищи, сжимавшей мою шею, с переменным успехом нащупывая бешенный неравномерный и как будто сдвоенный пульс. Оторвать не пыталась – понимала, что не хватит сил, а вот проткнуть ногтем шкуру ублюдка и разорвать вену казалось вполне реально. Но пальцы то и дело соскальзывали с влажной горячей кожи, слишком горячей. Черт, да у него лихорадка. Вампирский ген, если и борется с инфекцией, то пока безуспешно. Было чертовски приятно сознавать, что причиной дерьмового состояния его здоровья, скорее всего, являлось огнестрельное ранение. Надеюсь, какая-нибудь особо везучая дробинка гуляет сейчас по кровеносной системе этого гада и в ближайшее время вопьется в сердце или мозг, необратимо повреждая ткани жизненно важных органов.

На смазанные удары коленом в область солнечного сплетения он не обратил никакого внимания, продолжая пробивать моей многострадальной головой дополнительный проем в стене. И шансы на успех этого предприятия были высоки – штукатурка пошла трещинами и стала осыпаться. Тем временем бабочки с рубиновой россыпью на полупрозрачных крылышках вовсю порхали перед моими глазами. Мне почти удалось дотянуться до скальпеля, засунутого в задний карман джинсов, когда хватка на горле ослабла, давая добро на вдох, а затем и вовсе исчезла, и меня дружелюбно поприветствовал мягкий пол. Никак укол подействовал? Но даже в состоянии «нестояния» парню удалось выбить дверь на лестницу и смыться.

Появились врачи и, справедливо отметив, что неотложная помощь мне не требуется, кинулись в палату. На этаже воцарился хаос. Какая-то истеричка истошно вопила. Бородатый мужик с нервами покрепче вызывал охрану. В образовавшейся суматохе я скользнула в соседнюю комнату, окна которой по счастливой случайности выходили во двор. Надеюсь, что тот, кто видел мой прыжок с четвертого этажа, спишет его на причудливую фантазию собственного мозга, или найдет другое разумное объяснение. Люди это умеют.

Арка, в тени которой я остановилась, обеспечивала относительно неплохое прикрытие и давала приличный обзор. Держа в поле зрения запасной выход, коим по моим прикидкам должен воспользоваться убийца, я размышляла о том, что теперь делать. Бойня, устроенная здесь и сейчас вряд ли обойдется без случайных жертв. Да и прибытие копов – дело считанных минут. Разумнее будет сесть ему на хвост и ждать, когда снотворное вырубит его окончательно...

Даниэль

Подперев плечом обшарпанную стену, я стянула перчатки, точнее, обрывки латекса, которые от них остались, несколько раз провела рукой по волосам, стряхивая гипсовую пыль, и застыла в ожидании. Секунды неспешно складывались в минуты, давая возможность обдумать произошедшие этим утром события и прийти к выводу, что я имею дело с кем-то, кто поумнее примитивного упыря, живущего одними инстинктами. Все-таки у него хватило мозгов наведаться в клинику, чтобы подчистить за собой.

Наверное, мне следовало испытывать чувство облегчения, а может даже в некоторой степени и признательности за то, что он избавил меня от необходимости пачкать руки в крови невинного человека. Но этого не было. Я не видела большой разницы между желанием убить, намерением убить и самим убийством. Все одно. Не знаю, существует ли какая-либо высшая сила, способная по истечении срока жизни существа рассортировать его земные деяния, мысли и чувства, разделить их на греховные и благие, подсчитать то и другое и вынести справедливый приговор. Если такая сила существует... Я прожила достаточно долго и совершила за это время слишком многое, чтобы не питать иллюзий на свой счет.

Спустя пару минут, когда шедший от кирпичной кладки холодок стал тонкими ручейками разливаться от плеча по всему телу и я уже было решила, что ошиблась в расчетах, за дверью запасного выхода наметилось оживление. А еще через пару минут на улицу выскочил интересующий меня субъект.

Вести скрытое наблюдение, в просторечии – слежку, на самом деле не так просто, как кажется на первый взгляд. Хороший наблюдатель должен обладать превосходным зрением, слухом и памятью, иметь отменную реакцию, завидное терпение, быть выносливым физически и уметь адаптироваться к любой ситуации. Ни на одно из этих своих качеств я пожаловаться не могла... ну разве что на терпение... Однако держать дистанцию, оставаться незамеченной, и в тоже время не потерять объект слежения, удирающий со скоростью света по улицам Нью-Йорка в час пик, даже для меня оказалось не легко. И, черт возьми, местами таки опасно для здоровья. Попробуйте пересечь пешим ходом несколько крупных транспортных развязок, и вы меня поймете.

Мы выбрались с острова, миновали Бронкс и свернули с шоссе к лесному массиву. Я на всякий случай сбавила темп, увеличивая расстояние между нами. Моя надежда на то, что снотворное подействует, почти растаяла, когда убийца наконец отключился аккурат по середине небольшой реки, в трехстах ярдах от берега. Отлично, теперь можно обезглавить чувака и с чувством выполненного долга и относительно чистой совестью возвращаться домой. Оружие осталось в припаркованной у клиники машине, при себе у меня имелся только позаимствованный из отделения интенсивной терапии скальпель. Покрепче сжав сей инструмент в руке, я осторожно ступила на щедро припорошенный снегом лед. Слишком тонкий, но если выдержал тушу этого, выдержит и меня.

Я не совсем поняла, что произошло дальше. Кажется, он очнулся, дернулся, а потом с воплем провалился под воду. Первой реакцией было желание рвануть вперед, но затрещавший под ногами лед заставил отскочить к берегу. Купание в ледяной воде на сегодня в мои планы не входило. Мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать. И я ждала. Но он так и не выплыл на поверхность. Утонул? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слегка придушив зародившееся было внутри радостное чувство, я прошла около мили вдоль извилистого русла реки вниз по течению (кажется, вниз, точно определить направление было затруднительно) – ничего. Впрочем, если течение здесь сильное, его тело уже далеко. Возможно, по весне обглоданный рыбами труп вынесет на берег. А может, он выбрался где-нибудь ближе к устью. Хорошо бы первое.

Тело внезапно вспомнило последние 48 часов без сна, гонку на предельной скорости, десятки пройденных миль, и на меня разом навалилась усталость, наглухо отсекая все остальные чувства. Джинсы вымокли до колен и стали покрываться ломкой ледяной корочкой, пальцы ног онемели, озноб пробирал до костей. Выйдя на трассу, я подняла руку с выставленным вверх большим пальцем, и уже через минуту сидела в машине, двигавшейся по направлению к Манхэттену...

Даниэль

Я отрыла глаза. Ощущая абсолютную дезориентацию в пространстве и времени, пару секунд лицезрела темный потолок, на котором постоянно сменяя друг друга мелькали тусклые цветные блики. После чего закрыла глаза. Затем перевернулась на бок и уткнулась носом в спинку дивана, снова чуть приоткрыла теперь уже только один глаз. Фактура и цвет обивки подсказали, что это мой диван, в моей гостиной, в моей квартире. Ура, – вяло подумала я, – с пространством определились. Похоже, вчера у кого-то не хватило сил доползти до кровати. Вчера ли? Казалось, мое с трудом обретенное только что сознание гуляло в высших сферах мироздания по меньшей мере неделю. На кой хрен вернулось? Гуляло бы дальше. Мечтая впасть в анабиоз на пару месяцев, а то и лет, я натянула на голову плед и попыталась вновь провалиться в черную бездну забытья. Безуспешно.

Абстрактные мысли, похожие на густой кисель, лениво перетекали в мозгу в сопровождении едва слышного непонятного гудения и совсем не торопились сложиться во что-то конкретное и умное. Наверное, поэтому мне потребовалось так много времени, чтобы распознать в собственном состоянии явные признаки столь не характерной для меня откровенной депрессии. В крайне редкие моменты, когда на кого-либо из нас накатывала апатия, мы успешно боролись с ней, находя себе новое увлекательное занятие. В последний раз в результате борьбы с ипохондрией я обзавелась степенью по биохимии, а Дэниэл стал гордым обладателем лицензии пилота. Возможности, дарованные человеку современным миром, поистине безграничны.

Но для начала хорошо бы просто встать. В комнате было темно: портьеры плотно задернуты. Я откинула плед и села, уставившись на источник невнятного шума и разноцветных пятен на потолке. Плоский экран телевизора под тихий аккомпанемент гудящих динамиков демонстрировал картинки из политической жизни Нью-Йорка. Не знаю, сколько бы я еще просидела тупо пялясь на беззвучно разевающего рот мэра города, если бы не пробудившееся чувство голода. Оно напомнило о себе легким урчанием в желудке и вынудило таки оторвать зад от дивана. В холодильнике нашелся спрятанный за упаковками с человеческой пищей последний пакет с первой положительной. Я вылила содержимое пакета в большую кружку и поставила ее в микроволновку, отметив про себя, что пора пополнить запасы.

Контрастный душ вкупе с сытным ужином придал бодрости и оживил настолько, что мне даже захотелось получить сведения относительно сегодняшнего числа и времени суток. Я затянула пояс махрового халата, шлепая босыми ногами по паркету, подошла к окну в гостиной и раздвинула шторы. Вечер за окном плавно перетекал в ночь. Город расцвел миллиардами ярких огней, давно и с успехом заменивших ньюйоркцам настоящие звезды. Над морем из электрических искр величественными исполинами возвышались Крайслер, Трамп и Эмпайр Стейт Билдинг, обрамленные темным, грязно-серым небом; к их вершинам тянулось еще три десятка сверкающих многоэтажных громадин. Завораживающее зрелище. Ежедневно доступное тем, кому посчастливилось иметь квартиру на пятидесятом этаже и выше.

Закончив любоваться ночной панорамой Манхэттена, я отыскала в шкафу папку для рисования и простые карандаши, к которым притрагивалась всего пару раз со времени окончания британского Королевского Колледжа Искусств. Удобно устроившись в мягком кресле, я несколько минут невидящим взглядом смотрела перед собой, мысленно извлекая из памяти черты его лица, затем выбрала карандаш помягче и приступила к переносу высветившегося в голове образа на бумагу. Сначала легкий набросок – тонкими, едва заметными линиями, потом основные тени – мягко растушевывая графит подушечкой большого пальца, далее детали – изменяя интенсивность, направление и длину штриха, постепенно переходя от крупного к мелкому...

***

Дэниэл

Я сидел в кресле и, рассеянно потирая пальцем щетину на подбородке, разглядывал лист бумаги, который держал в руке. При технически правильном соблюдении маркеров, необходимых для прогона по базам данных полиции, рисунок имел яркую эмоциональную окраску. Очень интересно, учитывая, что Даниэль редко проявляет какие-либо эмоции. Испытывает, уж мне ли не знать, но почти не проявляет. Я вытер испачканные грифельной пылью ладони влажным полотенцем, тем самым, которым полчаса назад Дани сушила волосы, и потянулся к телефонной трубке, лежащей на журнальном столике. Там же валялись ключи с фирменным доджевским рогатым барашком на брелке. Забрать машину с парковки клиники оказалось проще простого. Все-таки большинство копов идиоты.

Взгляд снова упал на портрет, и уголок губ невольно пополз вверх. Я набрал номер.

Найдено на бескрайних просторах Интернета, чутка подправлено и выложено здесь с целью прославления хвостатых и по их же просьбе.

Волки

Волки - это такие специальные лесные животные семейства вечноголодных. Во рту у волка имеются мощные белые зубы, которыми приятно цыкать в голодные зимние ночи.

У волка очень много естественных врагов. Это зайцы, куры, овцы и коровы. Большую часть своей жизни волки проводят в лесу, где постоянно охотятся за лесными мясопродуктами - зайчатиной, оленятиной, лосятиной и прочей слабой и больной вкусностью. Иногда голод заставляет волка кушать капусту, морковь и древесную кору, которая ранее была усвоена зайцами.

Также волки любят рыбу. И ловят ее, используя в качестве наживки собственный хвост, при этом приговаривая «Ловись, рыбка, большая и маленькая». И в самом деле, лосось жирный и вкусный и, в отличие от лося, рогами не наподдаст и копытом по морде не треснет. Однако подледной ловли волки остерегаются, ибо хвост - главное волчье достояние, а память поколений - сильная штука.

Ученые утверждают, что волки очень смелые. Волк не боится в одиночку выступить против троих поросят, семерых козлят, маленькой девочки и ее парализованной бабушки. Хотя, вообще-то, на людей волки не нападают, разве только на спящих, да и то с краю. Таких, лежащих на краю, особей они пару раз кусают за бочок да и убегают, пока не убили спросонья.

Иногда волки даже проявляют к людям дружелюбие. Подобно дельфинам, сопровождающим в море корабли, волки тоже частенько всей стаей сопровождают тройки, сани и телеги. На протяжении многих километров они могут бежать возле повозки, развлекая скучающих седоков веселым лязганьем зубов.

Как и вороны, волки живут стаями, но не на деревьях, как вороны, а между. Известно также, что волки очень хорошо лазают по деревьям, когда те лежат на земле. Охотятся волки тоже стаями. Иногда группа волков может сутками преследовать волчицу, прежде чем кому-то из них повезет. А вообще волчицы и волки настолько похожи друг на друга, что ученые волкологи даже относят их к одному виду.

К сожалению, сейчас волки не финансируются государством, поэтому им приходится очень трудно. Но они не унывают. В настоящее время (когда вы читаете эти строки) волки размножаются довольно интенсивно.

У волка очень развито овоняние. Свою территорию этот серый кардинал леса метит специальными брызгами, выделяемыми из задней подмышки.

Попав в капкан, волк любит от нечего делать погрызть собственную лапу. «Возможно, именно поэтому в народе говорят, что волка, дескать, ноги кормят», - пишет нам в своей диссертации ученый инвалид Безногих.

Волки известны людям очень и очень давно. Известно, например, что во время путешествия в Ноевом ковчеге волки питались древними, не дошедшими до нас животными.

Кроме волчицы, у волка издавна сложились очень хорошие отношения с кузнецом. Если волк попросит, кузнец сделает для него что угодно. Несколько ударов молотом - и голос у волка станет тоненьким и нежным, как у козы. Надо только знать, по какому месту стукнуть.

С волками связано много интересных и забавных историй. Например, известен случай, когда стая волков вырастила и воспитала маленького потерявшегося поросенка. Видимо, волки надеялись его потом съесть. Однако, возмужав и окрепнув, кабан стал вожаком стаи.

Дэниэл

Это утро окатило таким обилием новых сведений, что впору было захлебнуться. Начало информационному потоку, лавиной обрушившемуся на мой и без того перегруженный мозг, положил свежий номер Нью-Йорк Таймс, купленный у уличного торговца по дороге в кафе.

Прибыв на место встречи с временным запасом в полчаса, я сел за свободный столик таким образом, чтобы видеть входную дверь, заказал кофе, черный, без сахара и прочих модных нынче добавок, и развернул газету. Ну прямо ни дать ни взять стопроцентный среднестатистический американец, заскочивший позавтракать перед началом трудового дня в одном из бесчисленных офисов на Уолл-Стрит. Максимально слиться с окружающей средой мне мешало, пожалуй, отсутствие всего-навсего двух вещей – кейса и галстука.

Первая страница Таймс была посвящена пространным рассуждениям о реформе здравоохранения. Своей медицинской страховкой я так ни разу и не воспользовался, поэтому не стал читать этот бред даже по диагонали. Спортивный раздел информировал о том, что нью-йоркские Рейнджеры сделали Дьяволов из Нью-Джерси со счетом 4:3. Интересуйся я хоккеем чуть больше, это бы, несомненно, меня обрадовало. Новость, которая привлекла мое внимание, размещалась в разделе криминальной хроники среди сообщений о бандитских разборках с применением огнестрельного оружия и бытовых драках с нанесением тяжких телесных кухонным ножом. Безжалостное двойное убийство в китайской прачечной в Бронксе. Я сморгнул, не веря своим глазам – в китайской прачечной?! Секундный шок прошел, и я продолжил читать: разорванное горло, сломанный хребет, реки крови, отсутствие мотивов и подозреваемых. В заметке не было данных о том, кто ведет это дело, и связывают ли его с трупами в Центральном парке. Бронкс. Стоило задуматься о том, верю ли я в совпадения... Однако сделать это мне помешали.

- Присаживайся, - сказал я, не отрывая взгляд от газеты, прежде чем подошедший к моему столику малолетний панк успел открыть рот. Отложив Таймс, я поднял голову и дополнил словесное предложение жестом.

- Клево, - растянув губы в улыбке так, что стали видны все 32 зуба (хотя я, конечно, не пересчитывал), а также ядовито-зеленого цвета жвачка, зажатая между ними, он отодвинул стул и сел напротив. С тремя колечками в брови и горящими полным радужным спектром волосами, с тощей задницей, на которой загадочным образом держались широкие штаны цвета хаки, и ногами, обутыми в мощные Мартинсы, он явно не вписывался в милую консервативную эстетику данного заведения. Но, похоже, сей факт его ничуть не смущал. – Я достал то, что ты просил.

- Клево, - я постарался, чтобы это не прозвучало как передразнивание (вроде, получилось), и тоже улыбнулся, правда, менее жизнерадостно.

С минуту парень рылся в перекинутой через плечо объемной сумке, запустив в нее руку по локоть, пока не извлек оттуда безликий бумажный пакет, наподобие тех, в которые на почте упаковывают бандероли. Он положил пакет на стол и почесал левую ладонь, тем самым вынудив меня обратить внимание на его руки, затянутые в тонкие трикотажные перчатки с обрезанными пальцами: бордовый лак на кончиках ногтей ободрался.

- К деньгам, - неформал от души рассмеялся собственной шутке и не мигая уставился на меня.

Плотный белый конверт перекочевал из внутреннего кармана моей куртки на стол. Парень взял конверт, взвесил его в руке, но заглядывать внутрь не стал, и я едва не прослезился от высшей степени оказанного мне доверия.

- С тобой приятно иметь дело, - он вновь продемонстрировал полный комплект зубов, поднялся и направился к выходу.

- Взаимно, - пробормотал я ему вслед. Вместо того чтобы поддаться желанию вскрыть пакет здесь и сейчас, я спокойно допил кофе, расплатился по счету и двинул в сторону офиса.

***

Передо мной лежали два пистолета, две коробки с патронами и три обоймы. Четвертую я держал в руке, методично наполняя ее девятимиллиметровыми металлическими цилиндриками, чередуя их: из первой коробки – разрывной, отличающийся большой поражающей способностью, из второй коробки – экспрессивный, облегченный с целью увеличения скорости. Состряпав первый смертоносный винегрет, я ощутил себя истинным хардкорным шеф-поваром и приступил ко второму.

Надо ли говорить – то, что я узнал из лежащего в пакете досье, мне совсем не понравилось.