Карта ролевой игры "Сумерки"

Голландия
Теорию вероятности, загнанную в нынешнем мире в строгие рамки математики, нам не раз удаётся испытывать на собственном жизненном опыте. Как часто случается, что только утром мы просыпаемся с одной мыслью, например, провести день в соответствии с определённым сценарием, а вечером вдруг можем оказаться в совершенно другом полушарии и даже не помнить о том, что хотели сделать несколько часов назад. Вот и сейчас, кажется, я и представить не могу того, что совсем недавно я была в столице мира моды. Моё пребывание там уже стало в некотором роде воспоминанием, которое память отложила в один из своих отдалённых уголков. По сути, почему-то давние происшествия я и помнила гораздо чётче, чем то, что происходило со мной накануне.
Поле тюльпанов, симпатичный цветовод, автобус, оказавшись в котором, Аля напомнила мне герцогиню в изысканнейшем платье, которая, изящным жестом подняв подол юбки, пытается перейти небольшую лужу. Для неё всё это было как минимум в диковинку, хотя поездка в общественном транспорте и стала своего рода изюминкой нашего путешествия. Осмотревшись во вполне приличном салоне и, очевидно, решив, что здесь поживиться в плане развлечения особо нечем, мы занимаем свои места и направляемся в сторону Алиного особняка. Правда, доехать прямо до места назначения, нам так и не удалось, и на лице Алишки я прочитала всё то, что она думает об этом "комфортном" средстве передвижения.
Каждый вечный любит комфорт и возможность почувствовать себя как дома, и именно поэтому почти в каждом наиболее запомнившемся нам уголке мира у нас есть жильё, чтобы мы могли беспрепятственно возвращаться туда снова и снова. У некоторых, как, например, у моей подруги, любовь к комфорту носит довольно большой размах, облачаясь во вполне ожидаемую форму - её имущество ей под стать - красивое, изысканное, запоминающееся. Пара дней проходит мимо нас, правда, мы не можем пожаловаться на скуку, - мы говорим обо всём, благо прожитые годы дают нам пищу для разговоров. Чудесное и дорогое вино, бокал за бокалом, и солнечные дни, которые так и зовут посверкать на солнышке, но нам и без того хватит приключений.
- Кстати, сегодня вроде погода позволяет выйти на улицу, - Аля выходит из душа и вытирает роскошные волосы большим махровым полотенцем, - К тому же, сегодня, насколько я помню пройдёт интереснейшая часть гей-парада. На воде.
Я откладываю журнал в сторону и забираюсь в массивное кресло, поджав под себя ноги.
- Хм, а это забавное зрелище, - я смотрю на Алю с интересом, - я бы с удовольствием поучаствовала.
Аля подходит к моему креслу и присаживается рядом со мной на подлокотник, небрежно помахивая в воздухе босой ступнёй.
- Поучаствовать...- Она задумчиво смотрит в стену напротив невидящим взглядом, - Думаю, это можно устроить.

Через пару часов мы уже были на реке Амстел, облачённые в шикарные костюмы амазонок и на удачу заняв места в одной из лодок рядом с колоритной парочкой геев, которые ежеминутно бросают друг на друга влюблённые взгляды. Первое желание пообедать этими, кхм, мужчинами, сменяется какой-то подозрительной симпатией. Любовь...Хотя бы у них она есть. Мы движемся по реке неспешно, под аплодисменты и выкрики зрителей, расположившихся по обоим берегам реки.
Аля зачёрпывает воду ладонью, поднимает её вверх и любуется как капельки падают вниз.
- И давно вы вместе? - мужчина слева откидывается назад, чуть жеманничая кладёт руку на плечо своего любимого и устремляет взгляд в нашу сторону.
- Нет, где-то полгода, да дорогая? - поворачивается ко мне Аля, прежде, чем я успеваю послать любопытного парня куда подальше.
- Ох, романтика! Я с такой ностальгией вспоминаю, когда нам было полгода, - парень закатывает глаза и начинает поигрывать локоном своего партнёра, не забывая при этом улыбаться и помахивать свободной рукой зрителям на берегу реки. - Кстати, я Свен, а это Милан, - они по очереди наклоняются к нам и пожимают нам руки, не забывая при этом оттопыривать мизинцы. Мы называем свои имена и далее разговор перетекает в обсуждение достоинств однополой любви. Поделившись с нами историей своего знакомства, а так же воспоминаниями о своей первой ссоре, в результате которой Милан оказался в клинике, наглотавшись каких-то таблеток, они "скрасили" наш путь, благо расспрашивать о нашей "паре" больше не стали.
- Кстати, - Свен, взяв Милана под руку, едва мы вышли из лодки, повернулся к нам, - Тут неподалёку есть одно симпатичное кафе, мы с любимым часто там бываем. И хотим пригласить такую милую пару составить нам компанию. Как вы, дорогие?
Мы что-то нечленораздельно промычали в ответ, а меня, например, вообще накрыло желание оказаться как можно дальше отсюда. И вот, несмотря ни на что, мы, повинуясь каким-то законам, лишённым логики, сидим напротив попеременно целующейся и обнимающейся парочки, состоящей из Свена и Милана.
- Попробуйте, это саааамые наши любимые пирожные, - кивает Свен на лакомство, которое покрыто чем-то зелёным, а сам подносит ложечку с кусочком пирожного Милану.
Я с опаской пробую сладость, которая на деле для меня сладостью не является. И с самым "радостным" выражением лица проглатываю кусочек. Аля рядом следует моему примеру. Правда, минут через десять, когда от пирожных осталась примерно треть, нас накрыло такой волной неземной радости и смеха, что мы почти ежесекундно хихикали, находя повод для смеха во всём.
- У меня есть идея, - наклонившись вперёд, прошептала Аля, и тут же ещё три головы склонились к ней, - Я покажу вам, как летают птицы, - заговорщицким шёпотом прошептала моя "любимая".
- О! - на глазах Милана выступили слёзы, - Я мечтал об этом всю жизнь!

Через десять минут мы все уже стояли на крыше какого-то здания, Милан и Свен всё ещё обнимались, а Аля застыла на самом краю, широко раскинув руки.
- Ну, я полетела! - объявила она и спрыгнула вниз. Эффектный полёт длился, кажется, минут десять, и всё это время Свен стоял и смотрел на летящую в костюме амазонки Алю, от восторга прижав руки к груди.
- И вправду, как птица! - воскликнул он и уже закинул было ногу, чтобы повторить её трюк.
Аля приземлилась на ноги, помахала нам рукой и дала понять, чтобы мы спускались.
- Эй, стоп, - я сдёрнула Свена вниз, и "петушок" полетел на спину, - Давайте уж спустимся по-человечески.
Пирожные прекращали действовать и мне уже не было столь весело, тем более, что впереди у нас была важная миссия - проследить, чтобы наши петушки не решили полетать по примеру Али.

Нидерланды
Прошлое, каким бы оно ни было, является частью нашей жизни, и отрекаться от него, значит отрекаться от части самого себя. И всё же очень важно разграничивать прошлое с настоящим и не давать ему вторгнуться в твою жизнь, оставляя на нём своё отпечаток. Ведь оно на то и прошлое, чтобы остаться далеко позади и иметь право только на то, чтобы его вынули на свет раз в несколько лет, пересмотрели, попытались вспомнить какие-то отдельные, дорогие сердцу моменты, а потом снова заперли в отдельном уголке памяти, чтобы снова вынуть через время.

Похоже, наши голландские приключения оканчиваются, когда мы расстаёмся с нашей колоритной парочкой нежданных "друзей". Такие приключения в стиле "экшен" всегда сопровождают нас на нашем вечном пути, потому что без них наша вечная жизнь была бы пресной и неинтересной. Они накрывают нас подобно волне-цунами, чтобы потом отхлынуть и оставить нас на время в относительном спокойствии.
Через день после наших приключений на крыше небоскрёба мы с Алей сидим на обширном балконе в её поместье и наслаждаемся вечерним солнцем, играющим на коже россыпью звёзд, а так же дорогим коллекционным коньяком, что плещется на дне бокала маленьким озером янтарного цвета.
- Это поместье досталось тебе от мужа? - спрашиваю я у Али, лениво покачивая ножкой в воздухе.
- Да, впрочем, это не единственное наследство от него.
- У меня ведь тоже есть свой уголок, хотя, честно говоря, я не была там лет сто.
- Тоже наследство от мужа? - Аля делает небольшой глоток, с интересом глядя на меня.
- Если учесть, что он был моим мужем ровно три часа, то можно сказать и так. - Уклончиво отвечаю я, смотря вдаль, в великолепный сад, который так и манил своей вечерней прохладой.
- Расскажи, - Аля удобнее устраивается в плетёном кресле, а я начинаю свой рассказ о том, что было несколько сотен лет назад.

Франция. Шатне-Малабри. Поместье герцога Делакруа. 1596 год
- Боже мой, Кейт, ты можешь поаккуратнее? - я зашипела на мою горничную, которая с силой затянула на мне корсет. Хорошо ещё мне не нужно было дышать, иначе, будь я человеком я бы точно задохнулась, не успев выйти из комнаты. Наконец, Кейт перестала колдовать над моим нарядом и я повертелась перед ней.
- Вы прекрасны, миледи, - отрешённо произнесла служанка, и я поморщилась, - на себя хоть мешок надень, а всё равно она скажет, что я прекрасна. Впрочем, спорить с этим я не собиралась. Хотя платье действительно было достойное - из зеркального атласа с расшитым драгоценными каменьями лифом.
Голод распространился по телу, выжигая все внутренности огнём, а всё эти чёртовы глаза. Точнее их цвет. Ричард ничего не должен был заподозрить, по крайней мере, до свадьбы, поэтому приходилось морить себя голодом несколько месяцев, чтобы глаза превратились в два бездонных чёрных колодца. Ничего, уже сегодня ночью я поужинаю кем-нибудь, потому что больше сил терпеть не оставалось. А потом придётся открыть Ричарду правду. Я уверена, он поймёт, а нет, значит так тому и быть.
Свадьба проходила в спешке, хотя Ричард был рад торопливости. Он любил меня нежно и беззаветно. А вот я его - нет. Для меня Рич был только возможностью обрести титул положение, а я для него была всем.
И вот длинный коридор домашней церкви, по которой я иду к нему, ожидающему меня возле алтаря. Гостей собралось немного, несколько особо близких друзей и родные.
Клятвы в верности, монотонная речь священника и моё настойчивое чувство голода, которое обрело совершенно определённые черты - я хотела съесть именно своего новоиспечённого мужа. Поздравления, ужин...и вот мы уже в нашей спальне, где я ждала его полчаса, облачённая в невесомую ночную рубашку белого цвета. Он вошёл, на ходу расстёгивая светлый сюртук, и глядя только на меня и я протянула к нему руки. Ричард коснулся поцелуем моей шеи, а я втянула в лёгкие аромат его кожи. Перевернула его на спину и оказалась сверху, проведя языком по точке пульса. Ричард издал какой-то рык, пытаясь опрокинуть меня с себя, но я твёрдо держала его руки над головой. Ещё секунда и кожа на его шее была прокушена, а мне в рот потекла сладчайшая влага, которую я пила и пила, наслаждаясь каждой каплей. Ричард издал протяжный стон, который со временем превратился в хрип, а я всё пила вкусную кровь, пока не услышала последний удар сердца...
Потом мне пришлось избавляться от трупа, который впоследствии нашли в лесу, потом я долго изображала из себя безутешную вдову и в итоге уехала их поместья, чтобы "забыть о болезненной потере"...
Нидерланды
Мой рассказ прерывает настойчивый звонок мобильного телефона и я тянусь к столику, чтобы узнать, кто звонит. Дора. А может, и не Дора...Делаю глубокий вдох и отвечаю на звонок.
- Алло.
- Алло, Мири, здравствуй, это Дора, - я выдыхаю воздух из лёгких. - Помнишь, мы говорили о выставке в кафе? Я звоню, чтобы сообщить, что выставка "Тёмные грани" состоится через три дня по адресу Набережная Бранли, дом 37. Мы будем очень рады тебя видеть.
Местоимение "мы" режет слух.
- Дора, я, конечно же, приеду, вот только...
- Что?
- Нет-нет, ничего. До встречи.
Я кладу трубку, но для того, чтобы набрать номер Дэймона. Он отвечает почти сразу же.
- Дим, привет, это Мири. Я по поводу выставки.
Я рассказываю ему где и когда произойдёт это ожидаемое событие и мы договариваемся увидеться на месте.
- Выставка? - Аля приподнимает бровь, глядя на меня.
- Да, Дора позвала меня. Она состоится через три дня.
- Значит, улетаешь?
- Ну да. Хотя, честно говоря, немного боязно.
- Ты знаешь, я тоже решила вернуться, - задумчиво протягивает Аля, окидывая взглядом сад внизу.

Франция. Париж.
На этот раз самолёт приземляется без нашей помощи и мы сходим с трапа вдыхая аромат Парижа. До выставки остаётся ещё несколько часов и мы направляемся в сторону квартиры Али, чтобы я могла подготовиться и предстать перед знакомыми и незнакомыми вампирами во всём своём блеске.

Франция. Париж.


Что есть тревога, если наша жизнь вообще неспокойна, как море во время шторма? Мы постоянно находимся в состоянии динамики, ведь даже в относительном спокойствии на наши жизни неизменно оказывает влияние передвижение людей вокруг нас. Только стоит ли тревожиться о том, что произойдёт, если самая крошечная деталь может нарушить ход целой истории? И стоит ли продумывать всё наперёд, если сражение играется здесь и сейчас, в настоящем? Ведь совершенно неясны наперёд мотивы и желания того, кто рядом, как и ему неясны твои мотивы и желания. И чувства.

Что может лучше шопинга избавить от тревог? Только шопинг для тебя и твоей подруги. И больше ни для кого. Множество разнообразных нарядов, способных удовлетворить желания обладательниц самого изысканного вкуса, длинные ряды с шикарной обувью. Всё это - и только мы вдвоём. Ни спешки, ни навязчивости...Как раз то, что нужно, чтобы успокоиться.
После того, как мы совершаем все необходимые покупки, мы садимся в роскошный лимузин и направляемся в квартиру Али, чтобы приготовиться к предстоящему событию. Через час я выхожу из комнаты, одетая в длинное вечернее платье и туфли на высокой шпильке, с элегантной причёской, открывающей шею.
- Ты просто ослепительна, - восхищаюсь подругой, которая всегда поражала меня тем, что является просто образцом утончённого вкуса. Она стоит возле большого зеркала, и действительно выглядит шикарно, - совершенная красота в достойной оправе, выгодно подчёркивающей все достоинства фигуры.
- Спасибо, ты тоже.
- Ну, что? Выставка, похоже, началась. Нам пора, как раз приедем в самый разгар.
Мы выходим из квартиры и садимся в лимузин, направляясь на выставку, по дороге дав указания шофёру остановиться возле цветочного магазина.
Здание, в котором проходит выставка - под стать хозяйке вечера: величественное, грандиозное, роскошное. Всё событие вообще будто дышит утончённостью и недоступностью. Этот вечер не для всех. Здесь сегодня встретятся старые друзья и знакомые, какие-то знакомства возобновятся, какие-то только получат право на жизнь.
Водитель распахивает перед нами дверцу лимузина и помогает выйти из машины, подав руку, затянутую в белоснежную перчатку, а после провожает до входа и доносит корзину белых роз. При входе нас встречает миловидная девушка, которая и является знакомой Али. Я ожидаю, пока они обменяются приветствиями, а потом мы вместе с подругой проходим в выставочный зал. Множество картин, грамотное освещение и роскошное оформление выставки. Всё кругом соответствует названию - ведь даже у самого светлого имеются тёмные грани, а свет без тьмы - это не свет. По дороге привествуем Лами и Джейн.
А потом я замечаю Дору в компании Эммета, стоящую неподалёку, возле одной из экспозиций.
- Нужно поздравить Дору с открытием выставки и поприветствовать её. Как думаешь, мы им не помешаем? - киваю в сторону подруги и Эммета.
- В любом случае, мы займём всего пару минут - отвечает Аля.
Мы подходим к ним и я приобнимаю подругу. Она выглядит великолепно в длинном чёрном платье. Впрочем, ей идёт любое одеяние. Поздравляю её с открытием выставки, а после протягиваю ей цветы.
- Добрый вечер, Эммет, - улыбаюсь вампиру, протягивая ему руку.
Алария тоже поздравляет хозяйку вечера и хвалит её талант к организации, который сквозит в каждом миллиметре выставочного помещения.
Меня окутывает знакомый аромат - запах моря, сплетённый с ароматом ветра. Я помню его до сих пор. Я оборачиваюсь на звук шагов подошедшего вампира, уже зная, кого увижу.
- Рофус, дорогой, - Дора берёт Роя под руку, а я улыбаюсь ему холодноватой улыбкой, скрывающей мои истинные эмоции. Я всегда умела их прятать, потому что показать их кому-то означает обнажить душу, а это слишком бесценный дар для того, кто способен ни слова не говоря исчезнуть из моей вечности.
- Рой, знакомься, это Мириам, Мири, - это Рой, мой...
- Дора, мы знакомы...немного, но мне этого достаточно. А сейчас извините, - я беру под руку Алю, - Мы бы хотели полюбоваться на поистине достойные предметы искусства.
Я снова улыбаюсь по очереди Рою, Доре и Эммету и мы с Алей отходим от них, направляясь за тем, за чем прибыли сюда - созерцать прекрасные полотна.

Ревность - есть чувство, говорящее о том, что у ближнего твоего не меньше вкуса, чем у тебя.
Что такое ревность, если мы склонны ревновать даже то, что нам не принадлежит? А может, мы и ревнуем именно по этой причине? Неуверенность в том, что твоё на самом деле твоим и является, постоянный страх потерять это - и есть основы ревности. А ещё неуверенность в самом себе, потому что иногда кажется, что предмет твоей любви и ревности найдёт в ком-то гораздо более привлекательные черты. Чего больше в ревности? Любви? Неуверенности? Чувства собственности? А может, это вообще безумный и взрывоопасный коктейль, который угрожает вылиться из переполненной чаши через края. И это уже не пресловутая чаша терпения, ибо там, где есть ревность, терпению нет места. На нашей стороне так или иначе, играет время - мы слишком многое испытали за наши вечные жизни, чтобы все чувства были острыми до сих пор. То или иное чувство было испытано неоднократно со временем притупляясь и ограняя само себя. В этом - преимущество вечности.

Мы отходим посмотреть на картины и я понимаю, что судорожно сжимаю в руках программку. Что тут у нас? Ага,"Выставка "Тёмные грани", в программе живая музыка, аукцион...Искренне Ваши Рофус и Афенодора Моринези" Супер! В голове мысли несутся со скоростью света. Афенодора Волтури, теперь Моринези. Рой, очевидно, тоже Моринези. Кайус...Кафе , в котором мы встретились с Дорой..."Даже бывшая королева путешествует с эскортом"...Отлично! Внутри всё почему-то похолодело, хотя причин на это быть не должно. Я ревновала, причём так, как не ревновала уже давно. Моя подруга и Рой...Чудесно!
Аля замечает моё волнение:

- Да, собственно говоря, ничего, - я беру бокал шампанского у проходящего мимо официанта и делаю большой глоток, останавливаясь у одной из картин, на которую смотрю невидящим взглядом.
Чёрт! Снова знакомый аромат, и как следствие - глубокий вдох и готовность номер один. Хорошо ещё хоть подруга рядом, а значит, я не одна. Подруга, которая всегда была рядом, помогала и поддерживала...

Раздаётся возле уха его невесомый шёпот. Экскурсовод...блин

А вот этого я никак не ожидала...Предательница! Аля отходит от нас, даже не смотря в мою сторону, априори зная, что ничего хорошего в моём взгляде не увидит. А я поворачиваюсь к Рою, снова надевая маску, которая уже стала частью меня. Холодно улыбаюсь ему и, сделав шаг в сторону официанта, ставлю бокал на поднос. А после возвращаюсь к Рою. Слегка приподнимаюсь на носочках, наклоняясь к его губам, а рукой держу его за воротник рубашки, притягивая его голову ещё ближе. Ладони Роя тут же ложатся на мою талию и приходится применить сдерживающий фактор, именуемый даром. Теперь передо мной моя личная статуя, которой я шепчу в приоткрытые губы, едва касаясь их дыханием:
- Сеньор Моринези, не нужно трогать чужих женщин. Это, во-первых. Во-вторых, ты мог бы снова прислать на проведение экскурсии, скажем, Эдварда, - продолжаю шептать я, памятуя о случае в Вегасе, - А, в-третьих, я не хожу на экскурсии с женатыми мужчинами.
Наклонившись ещё на несколько миллиметров, я едва касаюсь его губ своими губами, медленно снимаю его руки с моей талии, а после, подарив Рою последнюю улыбку, отхожу от него. А дар...Дар растворяется через мгновения.

Франция. Париж. Выставка "Тёмные грани"
Нагромождение мыслей склонно образовываться, если в пределах видимости не наблюдается хоть какого-либо мало-мальски приличного объяснения происходящему. Тогда одна мысль тянет другую, другая третью и вот ты уже тонешь в водовороте придуманных тобою причин и следствий, не принимая во внимание то, что на самом деле всё может оказаться до невозможности простым. Но жалость к самому себе, жалость о крушении твоих надежд, постоянно присутствует рядом, заставляя тебя продолжать нагромождать мысли одна на другую и постоянно прокручивать в голове получившуюся картину. И уже неясно, где же истина, а где выдумка, потому что сам начинаешь верить в созданные тобою фантазии.

Не успеваю я отойти на пару шагов, как Рой хватает меня за руку и разворачивает лицом к себе, отчего я врезаюсь в его тело. Интересно, у них так принято, - трогать чужую женщину даже после предупреждения? От его близости со мной творится что-то невообразимое, и по телу проходит волна...желания. Пожалуй, запишем и его в разряд предателей. Не успеваю я придумать какой-то достойный ответ, как Рой прижимает меня к себе ещё теснее и касается картины возле нас. Чёртов дар! Рассмотреть сие произведение искусства я ещё не успела, а вот прочувствовать его удалось, так сказать, всей Мири. На Роя и меня обрушивается поток воды, который затопляет всё кругом на несколько метров, и я потрясённо ахаю, пока не в силах решить, что же делать дальше. Смотрю на мокрого Роя, который с самым самодовольным видом стоит напротив. Нет, несомненно свозить девушку искупаться в Ниагаре довольно романтично, но, видимо, у Роя свои понятия о романтике, которые он успешно практикует на мне. Мысли о достойном ответе начинают крутиться в голове, когда к нам подбегает миловидная девушка.

Бросив на Роя последний взгляд, обещающий ему все кары мира, я выхожу с девушкой из выставочного зала и мы поднимаемся на три этажа вверх.
- Вот здесь вы можете обсушиться, и переодеться. Я сейчас принесу вам полотенце.
- Спасибо...ммм
- Софи.
- Спасибо, Софи, я буду ждать.
Переодеться...Кхм, было бы во что. Итак, прекрасно! Выставка испорчена, по крайней мере, для меня. И всё это из-за одного чёртова вампира, который сначала сматывается, не пояснив куда, потом оказывается женатым, причём на моей подруге, а после того, как я напоминаю ему об этом (а судя по его рукам, которые он распускает в мою сторону, он о жене благополучно забыл) он обливает меня с ног до головы водой! Размышляя обо всём этом, я стягиваю с себя мокрое платье, которое отбрасываю в сторону. Даже после того, как оно высохнет, его вряд ли можно будет надеть, чтобы спуститься обратно. Первая мысль сбежать, была отброшена, как трусливая, и я решаю остаться, чтобы расставить все точки над "Ё". Оставшись только в чулках, белье и туфлях подхожу к окну, которое выходит в пустынный сад и опираюсь руками о подоконник. Необходимо придумать, что же делать дальше, чтобы выйти из положения достойно. Через несколько минут в дверь раздаётся стук и я, не поворачиваясь говорю.
- Войдите.
Дверь открывается и я завожу руку за спину, чтобы взять полотенце
- Спасибо, Софи, - произношу я, всё ещё любуясь красотами сада.

Как болезненно крушение надежд и ожиданий, если оно повторяется по кругу. Мы сами в некотором роде мазохисты, потому что всё равно внутри нас живёт надежда, что вот-вот всё изменится, и когда она в очередной раз рушится, мы испытываем всё ту же боль, что испытывали до этого. И тогда возникает вопрос, нужно ли нам всё это, ведь в надежде на что-то важна отдача, хотя бы на йоту, чтобы желать вложить свои силы во что бы то ни было. Будь то эмоции, чувства или отношения, которые эти чувства порождают. Ведь у отношений столько разных оттенков, - у любви, нежности, или хотя бы простого желания попробовать эти чувства испытать. Мы можем просто испытывать к человеку безграничную нежность или всепоглощающую любовь, можем безумно скучать в разлуке и желать быть рядом. Но как бывает больно, когда в ответ мы видим только равнодушие или нежелание узнать больше, чем кто-то уже успел узнать.

В голове столько мыслей, и все почему-то разбегаются в разных направлениях. Желание получить что-то большее и, как следствие, полное отсутствие отдачи. Во мне видели только тело, и больше ничего. Судя по тем взглядам, что я получала. И я устала от этого, только сейчас я поняла, как сильно устала. Никто не заботился о том, что со мной происходит, никому не важны были мои чувства и эмоции. Я была только объектом, а объектом чего - это уже оставалось за кадром моего восприятия.
Софи не желает отдавать полотенце и когда я оборачиваюсь, то вижу не её, а Роя.
- Опять ты?! - сам по себе срывается с губ этот вопрос и не успеваю я ответить чем-то большим, как он подходит ближе и толкает меня в подоконник. Руки снова начинают скользить по моему телу, рождая всё те же ощущения - он видит перед собой только формы, и ничего кроме. А я больше не хочу так. И не позволю использовать меня для удовлетворения своих желаний.
Я выгибаю спину и ощущаю свидетельство желания в районе моей попки. Ну, что и требовалось доказать. Несомненно, не хотеть женщину, которая застыла в такой соблазнительной позе невозможно, но вот только мне не хочется чувствовать себя просто вещью.

Раздаётся шёпот Роя возле уха.
- Тогда что здесь делаешь ты? Я тебе еще внизу все сказала. Отпусти. - Отвечаю я, просто потому, что мне действительно нечего добавить. Мне уже не хочется ничего, просто уехать отсюда и всё.
Внизу начинает звучать музыка и слова проникают в душу, которая, похоже, никого особо не волнует. В то время как руки Роя продолжают блуждать по моему телу и вслед за ними губы целуют плечо.
Продолжает он задавать вопросы, попутно скользя по телу руками. Искорки желания, которые пробегают по телу для меня слишком примитивны. Всё это уже было, как-то зимой. И тогда тоже хотелось большего, вот только сейчас мне уже не нужен всего лишь секс.
- Рой, что касается первого вопроса, то, честно говоря, это неважно для меня. Что касается второго вопроса, то это уже не должно быть важно для тебя. Но, если тебе интересно, то я чужая, потому что тебе не принадлежу. Я принадлежу только себе и больше никому принадлежать не собираюсь. А теперь отойди, пожалуйста, потому что я хочу попробовать хоть как-то привести себя в порядок и уехать домой.

Чего больше в любви? Противостояния или подчинения? Чувств или ощущений? Твоих желаний или желаний того, кто рядом? А что если это и есть коктейль самых разнообразных ощущений и действий? Ведь чем многограннее это чувство, тем острее чувство его восприятия. Тем глубже оно укореняется в нас, становясь частью нас самих. И тонкие грани, которые разделяют эти ощущения со временем стираются и уже неясно, где же начинается одно чувство и заканчивается другое.

Моя тирада оказывает своё действие и Рой отстраняется от меня, убирая руки на подоконник.

Произносит он, касаясь поцелуем моих волос. Если бы ты знал, что творится от этой встречи в моей душе.

Порой такие простые слова способны сказать больше высокопарных фраз, которые люди привыкли говорить друг другу. И эти слова способны вызвать отклик, по глубине своей гораздо больший, чем от самых страстных признаний.
Я стою, наслаждаясь его близостью, наслаждаясь и боясь одновременно. Рой отступает назад, стирая ощущение его близости и я поворачиваюсь к нему лицом, пытаясь угадать по его выражению, что же я услышу дальше.
Облегчение или слепая вера? Облегчение от того, что он свободен и радость от того, что он неравнодушен ко мне? А, может, это только мои домыслы, которые рассыпятся как карточный домик, стоит лишь позволить себе поверить в них. В любом случае я пока молчу, и жду того, что будет дальше.
Нас прерывает Софи, которая, зайдя к нам с коробкой в руках, передаёт её Рою. Интересно, что там? Новая рубашка? Рой приоткрывает крышку и достаёт оттуда что-то разноцветное, впрочем, быстро закрывет её и кладёт на стол.
- Что это? - спрашиваю я, потому что пауза между нами давит неотвратимостью того, что может или не может произойти.

Рой подходит к стене и начинает рисовать что-то. И это "что-то" впоследствии становится платьем, которое он протягивает мне. А вкус и умение воплотить его в жизнь у него весьма неплохие.
Важно это мне сейчас или нет? Ведь сейчас он рядом. Нужны ли мне извинения? Наверное, нет. Ведь, по сути, я не имею на них права. Мы были вместе недолго и то, что было нельзя отнести к чему-то серьёзному. Но, похоже, Рой думает по - другому. Он опускается на колени и берёт мою руку в свою ладонь, а потом прикасается к ней нежным поцелуем. И от этого простого касания по телу проходит волна желания и какого-то странного ощущения...

Знакомый взгляд голубых глаз и моё молчание, просто потому что я не знаю, что сказать.
- А Дора? - наконец, выдавливаю я из себя, и в ответ Рой хмурит брови, а потом улыбка касается его губ.
- Дора моя сестра, - просто отвечает он.
Наверное, всё же облегчение.
- На полу удобнее? - спрашиваю я, кивая вниз.
- Вроде бы, тут неплохо.
- Не поверю, пока сама не попробую. - Я присаживаюсь рядом с ним, и провожу пальчиком по его щеке, не прекращая смотреть в глаза.
- Мне не за что тебя прощать. Просто потому что я не имею права требовать извинений.
Он ловит мой палец губами и я тянусь к сидящему напротив мужчине, нежно прикасаясь губами к его губам, а потом поворачиваюсь к нему попкой и оборачиваясь, смотрю на него.
- Не поможешь снять мокрые вещи?

Шотландия XV век
Когда будущее туманно, а прошлое хочется забыть, начинаешь жить настоящим, и это самый верный путь, ибо на будущее нельзя полагаться полностью, а прошлое на то и прошлое, чтобы остаться далеко позади и носить лёгкий оттенок забвения и грусти. Мне кажется, что если обладать определённой фантазией и возможностью и желанием лежать тихо, можно увидеть некое подобие сна, даже не умея засыпать. Важно только прогнать из головы все ненужные мысли и смотреть "сон", который может быть красочнее любого человеческого сна.

Мы выходим из шатра и направляемся к месту сборов - широкой долине, окружённой со всех сторон высокими горами. На небе ни облачка, а солнце пригревает, играя на коже миллиардами бриллиантиков, но сейчас мы не торопимся спрятаться, просто потому что наша сущность проявит себя после. Ну, или только моя. Мужчины выбегают из своего шатра, на ходу поправляя оружие и одежду. Да уж, скорости им явно не хватает. Мы доходим до места сборов и воины выстраиваются перед нами. Ага, а вот и мой завтрак - невысокий парнишка вприпрыжку бежит за нами, на бегу поправляя меч в ножнах. Улыбаюсь Лами и она с интересом наблюдает за нами. Молниеносное движение и я уже перед парнишкой, которому не суждено встать в строй. Он хлопает серыми глазищами, и смотрит на меня испуганно, но не без интереса. Даже жаль убивать его, ведь он почти ребёнок, но жалость не в моих правилах.
- Ты опоздал, - объявляю я вполне очевидную вещь, с удовольствием глядя, как испуг всё больше завладевает парнишкой, отражаясь на дне его глаз стального цвета. Зрачки в них расширяются с каждой секундой, и теперь его глаза тёмно-серые.
- Простите, - выдавливает он из себя и пытается обогнуть меня.
Ну уж нет.
- Разворачивайся и беги, - киваю я на дорогу, по которой только что примчался парень.
- З-зачем? - заикается мой завтрак, не снимая руки с рукоятки меча. Глупый, едва ты решишь только вытащить меч из ножен, как твоя голова уже укатится куда подальше, отсечённая моей катаной.
- Беги, потому что я буду убивать тебя.
Страх способен так много сделать, - бездвижную жертву он способен превратить в самого быстрого беглеца на свете. И он будет подгонять и подгонять его до тех пор, пока причина страха не исчезнет.
Парнишка разворачивается и устремляется прочь, а я через несколько секунд мчусь за ним и мне неинтересно использовать вампирскую скорость, иначе он даже не успеет испугаться. Мы возвращаемся к шатрам и я забегаю вперёд него, останавливаясь так, что он вынужден притормозить, но я и так хватаю его за шкирку. Жаль пугать его ещё сильнее, хоть адреналин в крови тоже сладок. Зубы резко смыкаются на шее, мгновенно пробивая тонкую кожу и в рот начинает литься кровь. Меня всегда интересовало это странное желание вцепиться руками в своего убийцу, как будто тем самым можно отстранить свою смерть. Вот и теперь пальцы мальчишки вцепились в мою одежду, правда ненадолго.
Я возвращаюсь обратно, таща за собой труп парнишки, который кидаю перед застывшим отрядом.
- Ну что? - я встаю рядом с Лами и оглядываю людей впереди себя, - Начнём?

Отрицание своих желаний - это гибель. Маленькая гибель тебя самого, ибо совершенно не нужно отрицать то, что приведёт тебя к наслаждению. Ведь так просто поддаться тому, чего ты сам желаешь, насладиться им сполна, познав до дна то, что принесёт тебе блаженство. И пусть ты не знаешь, чем именно окончится эта игра в "поддавки", твоя цена в виде того безумного наслаждения, которое ты познаешь на своём собственном опыте, стоит того, чтобы её заплатить.

Я стою перед Роем в самой соблазнительной позе, оглядываясь на него, застывшего в недоумении. И сама не знаю, что он ответит мне.

Отвечает он, начиная снимать с меня трусики. Тело реагирует на прикосновение его рук так, как не реагировало ни на кого, мне до безумства хочется того, чтобы эти прикосновения продолжались как можно дольше. Прикосновения. Лёгкие и невесомые, распаляющие мои желания в сумасшедший пожар, способный поглотить нас обоих в своём горении. Я люблю их, всегда любила и всегда хотела...Хотела только их.
Он снимает с меня трусики, сжимая в руке кожу на бедре, целует меня, заставляя хотеть его одного. И так было всегда, когда он был рядом. Мне не нужен был никто другой, только Рой, которого я хотела видеть рядом с собой. Следом ту же участь постигает лифчик, который отлетает в одну из сторон небольшой комнатки. И снова самые сладкие поцелуи на свете, которые прокладывают дорожку вдоль позвоночника и находят отклик в самом центре моего женского естества. Каждый из них будит во мне неистовое желание, способное прорваться наружу всепоглощающим вулканом. Руки Роя обхватывают мою талию и я прогибаю попку, упираясь её в его пах. Эта поза вызывает настоящий взрыв моего желания, мне хочется всего и сразу и я хочу, чтобы мной обладали, давая то, что принесёт только наслаждение.
Он всегда знал то, как доставить мне удовольствие - и сегодняшний вечер - не исключение. Когда его пальцы скользнули в моё лоно, предварительно лаская внутреннюю поверхность моих бёдер, я прикусила губку, чтобы сдержать стон удовольствия.

Раздаётся его вопрос, в то время, как он продолжает ласкать меня, то погружаясь полностью, то выходя...Медленно и ласково, дразняще и лениво...А внутри распаляется пожар, который так хочется утолить. И утолить его можно только одним способом. Я уже до безумства хочу Роя, хочу, чтобы он взял меня, чтобы вернул мне то сумасшедшее наслаждение от того, как умел обладать мной только он. И неважно, что будет дальше, сейчас мне нужен только Рой.
- Да, - выдыхаю я, подаваясь вперёд и лишая себя удовольствия. Поворачиваюсь к нему и подползаю вплотную, обхватывая рукой его член прямо сквозь ткань брюк, - Покажи мне, как ты скучал по мне, - выдыхаю я в его приоткрытые губы.
Проходит всего доля секунды, прежде, чем его рот сминает мои губы в безжалостном поцелуе. И почти сразу язык Роя врывается в мой ротик, сплетаясь с моим язычком. Он захватывает в кулак мои волосы, оттягивая голову назад, жадно впивается губами в мой рот, удерживая меня на месте. Это сумасшедший поцелуй, в которой мне хочется вложить всё то, чего я была лишена всё это время. Мои руки ложатся на его плечи, а ноготки впиваются в них, раздирая кожу, оставляя свои отметины.
- Хочу тебя, - шепчу я прерывисто, прерывая поцелуй лишь на секунду, - Хочу...
Рой поднимается на ноги, подхватывая меня под попку и усаживая на себя. Снова жадно целует, стирая все границы, заставляя хотеть только его. Подходит к столу и сметает одной рукой всё, что стоит на нём - туча бумажных листов, ручки, скрепки, компьютер...- всё летит ко всем чертям, потому что ничего не важно. Важно только то, что сейчас есть между нами.
- Придётся на аукционе пожертвовать Доре чек с шестью нолями, - шепчу я, на миг отстраняясь от Роя, и глядя в голубые глаза, которые я так люблю.
- Неважно, - хрипло отвечает он, укладывая меня на стол.
Рой проводит по моему телу рукой - бесконечно нежно и в то же время нетерпеливо, и я выгибаюсь дугой ему навстречу. Мне до безумства хочется чувствовать его внутри себя и в то же время я наслаждаюсь тем, как он ведёт меня к наслаждению, - сладко, страстно, вкусно.
Рой расстёгивает ширинку и снимает брюки, играя пальцами с сосками моей груди, заставляя меня желать его до беспамятства.
- Хочу тебя, - прерывисто выдыхаю я снова.
- Обними меня, - отвечает Рой, и я послушно обхватываю его ногами, чувствуя, как он врывается в меня до предела.
- Даааа, - сам по себе срывается стон с моих губ, пока я наслаждаюсь тем чувством полноты, что есть у меня сейчас.
Рой начинает двигаться во мне медленно, постепенно увеличивая темп, и его ладонь ложится на мой живот. Мои стоны заполняют собой пространство комнаты, но сейчас мне всё равно, услышат ли меня.
Его ладонь опускается ниже и большой палец руки ласкает мой клитор, пока я мечусь на столе в безумном наслаждении, чувствуя, что ещё немного и я взорвусь.
- Боже, Рой! - крик сам срывается с губ, когда моё тело сотрясается в бурном оргазме, но мой вампир всё ещё двигается во мне, продолжая мою сладкую агонию.
- Достаточно? - шепчет он, наклоняясь к моим губам и двигаясь внутри медленно и чуть лениво.
- Да, - выдыхаю я в его губы.
Снова несколько жёстких ударов бёдрами, выбивших громкие стоны из моего податливого тела. И новый вопрос:
- Уверена?
- Да...То есть, нет...- Новая спираль желания раскручивается внутри меня и я смотрю на моего вампира, чуть прикрыв глаза. А в ответ вижу его улыбку, потому что только он знал, как подарить мне это безумное наслаждение, которое готово снова обрушиться на меня сверху. А я лежу перед ним, распятая на столе, жарко отвечая на каждый его выпад и понимаю, что именно сейчас я нахожусь на том пике совершенного удовольствия, которое хочу получать вечно.

Париж

Иногда кажется, что вся наша жизнь состоит из воспоминаний. Ведь что бы мы ни делали, всё уже было. Имело место в нашей вечности, а значит, повторение этого в новом времени и будет чем-то вроде воспоминания о том, что уже было. Очень сложно уловить что-то новое в этом, очень сложно отметить какие-то размытые оттенки новизны, которых ты не замечал ранее. Но если тебе удастся это, ты обретёшь абсолютно новое воспоминание. И кто знает, быть может, оно и станет лучшим в твоей жизни. А если у тебя есть вечность, - то в вечности.
Когда мне уже начинает казаться, что пытка наслаждением вот-вот окончится тем, что я взмолюсь остановить её, Рой покидает моё тело и внутри меня вспыхивает досада на то, что всё окончено. Но это не так, ведь стоит ему только развернуть меня к себе спиной и снова заполнить собой до предела, как я снова чувствую, что готова терпеть такого рода пытки вечно. Сколько проходит времени, я не знаю, и оно неважно сейчас, потому что оно течёт для других, но не для нас. Оно важно людям, оно важно тем гостям внизу, что собрались здесь сегодня. Для меня оно не имеет значения. Имеет значение только то, что у меня есть Рой, а я есть у него. Пусть только сейчас, пусть только в данный момент, но это то, что имеет значение для меня.
Неторопливые движения, сменяющиеся требовательными и настойчивыми, поцелуи, ласки, касания. Какое-то новое ощущение от того, что казалось знакомым, и новая волна наслаждения проходит по всему телу, даря такие привычные и в то же время незнакомые ощущения. Дыхание сбивается, пока я пытаюсь прийти в себя и я всё же решаюсь остановиться.
- Нет, Рой, подожди, я не могу больше.
Так думаю только я. Мой вампир рядом со мной имеет своё мнение на этот счёт, он притягивает меня к себе, захватывая губы в поцелуе и, не прекращая своих движений, произносит:
- Как странно, а твое тело говорит мне об обратном, так что же мне с этим делать?
С губ так и норовит сорваться колкое замечание о том, что у него было слишком мало времени и возможностей, чтобы изучить моё тело досконально, но Рой не даёт мне говорить, закрывая мой рот ладонью.
- Нет, пожалуй, не говори мне, позволь догадаться самому.
В голове уже готов план примерно такого же сладкого мучения для Роя, поэтому я прикрываю глаза, пробегая по коже его ладони губами и язычком. Обещая что-то иное, чем есть у нас сейчас. Чуть отстраняюсь и резко до упора насаживаюсь на член Роя, с удовольствием слыша, как он не сдерживает хриплый стон.
- О, да, детка, всё-таки твой ответ мне определённо нравится, - слышу я в ответ, в то время, как мои губы опаляет усмешка. Что и требовалось доказать.
Но на этом моя пытка не заканчивается. И вот Рой уже оказывается в кресле, усадив меня на себя, и упивается тем, что он получает то, что хочет. Меня это устраивает не меньше, чем его, потому что теперь он даёт мне возможность властвовать.
- Продолжай, - произносит Рой, впиваясь в мои губы новым сумасшедшим поцелуем.
Я чуть оттягиваю момент, отвечая на его поцелуй, мой язычок сплетается с его языком, а зубки чуть прикусывают губы Роя, в то время, как я медленно двигаюсь на моём вампире. Прерываю поцелуй, чуть отстраняясь и совершая круговые движения бёдрами. Внутри меня снова рождается наслаждение, которое впоследствии обрушится на меня новым бурным оргазмом. Но это удовольствие не хочется получить быстро, хочется оттянуть момент, предвкушая его, как предвкушает гурман десерт, когда садится за трапезу.
Обнимаю Роя за шею и сажусь на корточки, приподнимаясь и резко опускаясь на него, смотрю в его глаза, в которых бушует пламя возбуждения, сплетённое с острым наслаждением. Чуть замедляю ритм, потом снова ускоряю, ловя ощущение, как во мне поднимается новая цунами, только теперь уже я сама решаю, когда хочу получить это наслаждение сполна. И вот наступает момент, когда нет сил сдерживаться, и я откидываю голову назад, прикрываю глаза и прикусываю губку, чтобы не стонать в голос. Двигаюсь в сумасшедшем ритме, всем существом улавливая ту грань, перейдя за которую я обрету полное наслаждение. Захватываю волосы на затылке Роя в горсть и оттягиваю его голову назад, снова открывая глаза и всматриваясь в его лицо. В нём сплетается что-то еле уловимое: попытка сдержаться самому и удовольствие от того, что ощущаю я. Мой протяжный стон заполняет собой пространство комнаты, и я замедляю движения, но Рой не даёт мне этого сделать. Он кладёт руки мне на талию и насаживает меня на себя до предела, продлевая мой оргазм, продлевая мою пытку, выбивая новый стон…
- Кажется, я кое-что тебе задолжала, - шепчу я на ухо Рою, когда проходит некоторое время, которое он дал мне для отдыха.
Он смотрит на меня с непониманием, а я соскальзываю с него, устраиваясь на коленях на полу. Смотрю на него снизу вверх, обхватывая его член ладонью и приближая его к своим губам. Руки Роя ложатся на подлокотники кресла, и он сжимает их ладонями, когда я пробегаю язычком по головке, прежде, чем погрузить член в ротик на удобную мне глубину. Скольжу по стволу вниз и поднимаюсь вверх, в конце втягивая его снова в рот. Пробегаюсь язычком по головке, слегка прикусывая её зубками, на что получаю какой-то хриплый рык со стороны моего мучителя. Эти медленные ласки, кажется, способны свести с ума, потому что Рой не выдерживает, подаётся бёдрами мне навстречу, а его рука ложится на мой затылок. Ускоряю темп, на каждое моё движение он отвечает чуть более сильным нажатием ладони на мой затылок, погружаясь в мой рот целиком. И вот его хриплый полурык сплетается с тем, что он задерживает меня, не давая больше двигаться. На его лице написано настоящее наслаждение, и после тог, как его рука бессильно падает на кресло, я снова поднимаюсь по стволу вверх, а последние касания язычка, которые собирают терпкую влагу, отзываются в теле Роя новой дрожью.
Сколько проходит времени снова, я не знаю, но Рой притягивает меня к себе, устраивая на коленях, и я смотрю на него.
- Верю, что скучал ты сильно, - замечаю я, позволяя улыбке расцвести на моих губах.
- Похоже, что не больше, чем ты, - парирует он, поглаживая кожу на моём бедре.
Я поднимаюсь с его рук и подхватываю с пола новое платье, которое быстро надеваю на себя, игнорируя то, что теперь на мне нет белья.
- Кхм, теперь нужно подыскать что-то для себя, - Рой поднимается следом за мной из кресла, а я подхожу к шкафу. Очевидно, эту комнату использовала прислуга, которую наняли для выставки. Распахнув дверцы шкафа, я вытаскиваю светлую рубашку.
- Ну вот, например, неплохой вариант, - бросаю рубашку Рою, которую он ловит с каким-то непонятным выражением на лице.
- Это рубашка официанта, - заявляет он, разглядывая одеяние, которое никак нельзя распознать как униформу разносчика напитков.
- И что? – улыбаюсь я в ответ, хотя так и хочется предложить ему надеть милый чёрный передничек с рюшками.
- Мммм, ролевые игры, это хорошо, - подходит ко мне Рой, снова прижимая к себе.
- Рой, ещё чуть-чуть и нас запрут тут, и придётся прыгать в окно. А у меня каблуки, - я отхожу от Роя в сторону двери. – Одевайся и догоняй.
Я выскальзываю за дверь и устремляюсь в сторону лестницы, задержавшись на верхней ступени и поджидая Роя. Он появляется уже через несколько секунд, первое время оглядываясь по сторонам в поисках меня.
- Я же сказала, догоняй, - кричу я от лестницы, прежде, чем побежать вниз. Мы вбегаем в зал, где уже почти нет народу. Кажется, мы слишком долго показывали степень скуки друг другу, потому что очевидно, что выставка подходит к концу.
- Я пойду, найду Дору, узнаю, нужна ли помощь, - говорит Рой, прежде, чем скрыться в одному ему известном направлении.
Я оглядываюсь в поисках знакомых лиц, но навряд ли здесь остался кто-то. Звонок мобильного, настойчиво возвещает из клатча, о том, что я кому-то понадобилась ночью.
- Алло, мисс Дарк, это Виктория. Я по поводу Вашей новой игрушки. Она в Брюсселе, как мы и договаривались.
- Быстро, - это короткое слово для тех, кто работает на меня, звучит выше всякой похвалы, - Я постараюсь вылететь туда первым же рейсом.
Отключаю телефон, потому что я не привыкла разглагольствовать о том, что этого не стоит. Медленно бреду по опустевшему залу к картине, на которой изображён водопад, частью которого я сегодня стала. А эта картина стоит того, чтобы висеть где-нибудь в моём Брюссель-Лилль, например.
Аромат знакомого вампира достигает меня раньше, чем он материализуется за моей спиной.
- Я всё уладил, куда мы теперь? - спрашивает он, наклоняясь к моему ушку.
Местоимение «мы» касательно нас с ним, распространяется по телу приятным теплом. Поворачиваюсь к нему и, улыбаясь, смотрю в его глаза.
- У меня образовалось одно дело. В Брюсселе. Не составишь мне компанию?

Канзас, начало 19 века
Если бы кто-то сказал мне, что герцогиня Делакруа, наследница многомиллионного капитала мужа, будет заниматься тем, что обворует банк США, я бы первая рассмеялась этому человеку в лицо. Но скука, великая и не менее всесильная спутница Вечности, подчас способна творить чудеса.
Что могут творить деньги и связи с людьми? Наверное, нет таких дверей, ключика к которым было бы невозможно подобрать при их посильной помощи. Вот и теперь я убедилась в том, что та дверца, которая была мне нужна распахнулась передо мной. Теперь я – шериф в Канзасе, хотя мужчины смотрят на женщину-шерифа с пренебрежением. Но разве мне есть до этого дело?

Я сидела за столом, с наслаждением затягиваясь тонкой сигарой. Стройные ножки, обутые в короткие ковбойские сапожки, лежат на столе, широкая юбка спадает складками на пол, обнажая их. На голове – шляпа, на столе под рукой – револьвер. Хотя это оружие скорее просто как символ, не более.
- Опять куришь? – Лами шагнула в моё временное пристанище и я взяла револьвер со стола и приподняла шляпу наверх его дулом.
- Скучно, - ответила я.
- То дело про ограбление дилижанса…
- Закрыто, - вздохнула я, барабаня пальчиками по столешнице. – Хотя было бы забавно ловить самих себя.
Лами покачала головой и отошла к окну, машинально кладя руку на несуществующие ножны.
- Всё время забываю, - хмыкнула она, закладывая ладони в задние карманы замшевых брюк.
- Кстаааати, - протянула я, отбрасывая сигару в сторону, - У меня идея!

Филадельфия, штат Пенсильвания 1811 год
- Дааа, здание явно не верх архитектурного мастерства, - протянула Лами, оглядывая банк.
- Ну что поделать? Будем работать с тем, что есть, - ответила я, снова доставая сигару из глубокого декольте.
- Не кури, ты же изображаешь даму из высшего света. А если от тебя будет за версту нести табачищем?
- Я и есть дама из высшего света, - огрызнулась я, но сигару отбросила. – Ну, я пошла.
Я вошла в здание банка, и ко мне тут же подскочил служащий, с вопросом, чего я изволю.
«Изволю ограбить ваш банк», - так и хотелось ответить ему, но я лишь любезно улыбнулась.
- Я бы хотела оставить у вас на хранение вот этот гарнитур. Я распахнула ридикюль, и служащий изумлённо глянул, как свет играет в шикарных крупных изумрудах.
«Ах, если бы ты знал, что это самая дешёвая безделушка из тех, что мне дарил жених!»
- Пройдёмте в хранилище, - он изобразил полупоклон, указывая, куда именно идти, и я зашагала в указанном направлении. Тут же туда был вызван ювелир и они со служащим банка засуетились возле стола, что-то обсуждая. Я неспешно прошла по хранилищу отмечая, что для Лами, очевидно, не составит труда, открыть этот крепкий на первый взгляд сейф.
- Мисс…
- Стоун, - отозвалась я, доставая из ридикюля поддельные документы, - Элизабет Стоун.

Через десять минут ювелир отбыл и все документы были готовы, а я спрятала договора на хранение в ридикюль.
- Всем оставаться на местах, это ограбление! – Раздался звонкий голос Лами и сама она явилась нам, направляя на нас пистолет.
- Аххх, - я быстро застегнула ридикюль и, театрально взмахнув рукой, повалилась в «глубокий обморок». Только бы этот идиот, стоящий сзади с моим гарнитуром, успел меня подхватить. Иначе грохот от моего падающего тела покажется ему Громом небесным.
Служащий, судя по всему, был обучен ловить дам, которые падали в обморок при ограблении. Он обхватил меня одной рукой, продолжая сжимать в другой драгоценности. В то время, как Лами рванула на себя дверцу сейфа, тот почти сразу поддался.
- Эй, ты, - она махнула револьвером в сторону служащего, - отойди в сторону и без глупостей.
Лами распахнула огромный мешок и принялась скидывать туда всё, что хранилось в сейфе. Банкноты, монеты, драгоценности. Небольшие мешочки, непонятно с чем. Через пару минут сейф был пуст, Лами завязала мешок и, перекинув его на плечо, подошла к нам. Мельком взглянув на меня и получив мою лёгкую улыбку, она выхватила у служащего мои драгоценности и, сунув их в карман, приложила два пальца к шляпе. Через мгновение её уже и след простыл, а я всё ещё «лежала» в обмороке. Интересно, когда этот болван сообразит позвать на помощь? Не дожидаясь этого момента, я «пришла в себя» и повернулась к нему.
- Всё закончилось? – всхлипнула я, оглядываясь по сторонам.
- Да, мисс, с вами всё в порядке?
- Со мной да, а с тобой всё не в порядке, - улыбнулась я ему и изящно свернула ему шею…

- Ты почему так долго? – зашипела на меня Лами, едва я опустилась на мягкое сидение кареты и развязала ленты неудобной шляпы.
- Не шипи, ты же сама должна понимать, я - единственный свидетель, пришлось четыре раза впадать в истерику, прежде, чем от меня отстали.
- Как единственный? А тот, кто так ловко поймал тебя, когда ты хлопнулась в обморок?
- Он отправился к праотцам, передав тебе привет. Кстати! У меня есть пропуск, с которым нас пустят везде, где нам это будет нужно. Подписан самим комиссаром Локвудом.
- Как тебе удалось добыть его? – блеснула глазами Лами.
- Пятая истерика происходила потому, что я срочно захотела выбраться из этой варварской страны.
- Ясно. Едем?
- Едем.
Лами выпрыгнула из кареты и, с трудом убрав выбивающиеся пряди алых волос под шляпу, села на облучок.
Я пнула пухлый мешок и хищно улыбнулась. А всё таки во мне погибла великая актриса!

Париж. Франция


Подчас нам не дано почувствовать, что счастье состоит из того, чтобы получать наслаждение от самых простых земных вещей. От возможности общаться с любимыми и родными, от нужных ласк и прикосновений, от, казалось бы, таких обычных ощущений, которых ты некоторое время был лишён. Именно тогда ты понимаешь, что это и есть обычное счастье, но оно становится таким дорогим, им хочется наслаждаться и наслаждаться и больше не гнаться за чем-то мифическим и недосягаемым. Потому что в противном случае, если ты переступишь через него, не заметишь, пройдёшь мимо, оно может раствориться и исчезнуть, и ты оглянешься, пытаясь уловить его, пытаясь прикоснуться к нему, но его уже не будет рядом. Оно уйдёт, оставив после себя горечь потери. И ты будешь злиться и говорить себе, что ты не был виноват в том, что потерял, искать других виновных, делая больно тем, кто мог составить своё счастье. Но снова обрести его тебе уже будет не дано…

На мой вопрос Рой только пожимает плечами и меня на миг снова охватывает чувство, что этим всё и закончится. Каждый из нас разойдётся, кто куда и мы будем продолжать жить до новой встречи, которая может и не состояться. Но Рой практически сразу же разбивает мою неуверенность на осколки, соглашаясь на моё предложение:
- В Брюссель, так в Брюссель.
А потом добавляет, наклоняясь к моему ушку, и я задерживаю ненужное мне дыхание, когда его слова достигают моего слуха:
- С тобой, хоть на край света.
Я не знаю, что ответить, просто потому, что на лице сама по себе появляется улыбка, которая красноречивее всяких слов способна показать, что именно я ощущаю.
- Тогда поехали, только мне нужно захватить вещи и переодеться.
Рой провожает меня до такси, справедливо решив, что поодиночке мы справимся быстрее. А может, он просто решил, что при виде моих пеньюаров и трусиков мы повторим наш настольный тандем и безбожно опоздаем на самолёт.
Прощальный поцелуй возле такси, кажется, носит привкус грусти, и в то же время сладости. Горько-сладкий…как грейпфрут…привкус и аромат наших встреч, странный, но неизменно притягательный, непонятный, но такой нужный. И вот я уже направляюсь в такси к Алише, по пути невидящим взглядом разглядывая ночной Париж. Слишком много эмоций, мыслей и ощущений, но так было всегда с Роем, и, скорее всего, так и будет дальше…
Неспешно открываю дверь Алиной квартиры добытым у портье ключом. Возможно, моей подруги и нет дома, ведь и она могла найти себе романтическое приключение после выставки…Но нет, мой тонкий слух улавливает её присутствие в ванной комнате. Я прохожу через спальню Али, направляясь прямо в ванную и на миг мне кажется, что я нарушу её интимный вечер, хотя почти сразу я понимаю, что в ванне Аля одна. Расставленные по всему периметру помещения, свечи создают в ванной комнате какую-то неземную и таинственную ауру. Отражаются подрагивающим пламенем в зеркалах, играют блёстками в крошечных пузырьках пышной белоснежной пены. Аля, убрав волосы в высокую причёску, с видимым наслаждением принимает ванну, и я на долю секунды запоздало думаю, что мне стыдно, что я так бесцеремонно нарушила её уединение. Но я, как все женщины, спешу поделиться последними новостями с подругой, да к тому же до рейса на Брюссель остаётся не так уж много времени.
Аля слегка прищуривается, вглядываясь в моё лицо, как будто видит что-то доступное только ей. Неужели у меня на лбу написано: счастлива по умолчанию?
- Аля, у меня пренеприятнейшее известие, - начинаю я, пытаясь хоть как-то скрыть своё состояние за одной из масок. А раньше мне это удавалось…
- К нам едет ревизор? – приподнимает изящно очерченную бровь Аля, а я сдерживаю смешок.
«Ага. Двухметровый ревизор с голубыми глазами и на мотоцикле».
Я присаживаюсь на краешек ванны, не боясь намочить платье, хотя оно явно станет важной частью моего гардероба. Рассматриваю свечи, расставленные по помещению. Одновременно хочется рассказать всё Але и не говорить ничего и никому, поэтому пауза в разговоре затягивается…
- Мне нужно уехать в Брюссель по важному делу…
Снова пауза и я провожу рукой по белоснежной пене, поднимая руку вверх и любуясь на крошечные пузырьки, шапкой лежащие на ладони. Моих губ снова касается улыбка, сплетённая из ощущения предвкушения чего-то нового, с каплей опаски, что на самом деле всё снова останется на своих местах.
Я поднимаюсь на ноги, стряхивая с руки пену, и улыбаюсь Але.
- Выходи, я пока переоденусь и поболтаем. У меня есть несколько часов перед самолётом.
В комнате, которую я занимаю, я снимаю платье, некоторое время разглядывая его, прежде, чем положить на кровать и улыбаюсь, проводя пальцами по губам. Надеваю лёгкий халатик и прохожу в гостиную, готовя напитки для себя и подруги, а она появляется уже через несколько минут. Мы устраиваемся друг напротив друга с бокалами коньяка, и Аля выжидающе смотрит на меня, ожидая истории про «ревизора».
- Некоторое время назад, в мою безумную голову пришла идея о том, что мне срочно нужно, чтобы у меня была моя собственная яхта. Ну а так как я не особо предпочитаю светиться на разных новостных таблоидах, пришлось поручить это дело Виктории, моей помощнице.
Я отпиваю глоток коньяка, бросив взгляд на часы.
- И? – чуть склоняет голову набок Аля.
- И вот сегодня она позвонила мне, и сообщила, что яхту привели в порт Брюсселя. У меня там небольшой дом. И, в общем, через несколько часов я лечу туда, полюбоваться своей малышкой.
Я снова улыбаюсь Але, потому что сдержать улыбку уже невозможно.
- Ты летишь туда с ревизором? – чуть ухмыляется Аля, прекрасно понимая, что к чему.
- И да, и нет…Точнее, я предполагаю полететь туда с ним. Но ты же помнишь, как у нас это бывает. Сегодня он здесь, а через пару часов его уже нет, - пожимаю я плечами, твёрдо решив, что если Рой сегодня не приедет, это будет последний раз, когда мы виделись с ним в таком контексте.
- Помню, - отвечает Аля, пригубив чудесный напиток.
- Я думаю, что как только я разберусь там, что к чему, мы с тобой обязательно пройдёмся на «малышке» где-нибудь в нейтральных водах, - предлагаю я Але, и она поднимает бокал.
- Тогда предлагаю выпить за то, чтобы всё задуманное обязательно сбылось.
- Отличный тост, - подмигиваю я подруге, искренне желая, чтобы именно так всё и было.

Где-то в Америке. 1811 год
Через полутора суток после довольно благополучного отбытия от банка потерпевшего крах, мы остановились в небольшом городке, потому что было ясно, что за нами организована погоня. Слава Богу! А то я уже решила, что пора заскучать. Лами неспешно раскладывала на земле оружие, я же предпочитала револьверы и больше ничего. Люди всего лишь еда, а я опасный хищник, и мне не нужно никакого оружия, чтобы за несколько секунд свернуть им шеи, даже если их количество равно четырём отрядам.
Но если мы хотим поиграть в вестерн, почему бы и нет. Первые выстрелы окончили недолгое существование смертных, которым сегодня была уготована честь пасть от наших рук. Ну или револьверов. А дальше мне захотелось поиграть в кошки-мышки и по обыкновению, я предпочитала занимать место хищницы.
Едва маленький отряд вступил в город, как мы с Лами разделились, уводя за собой энное количество людей каждая. Наверное, со стороны здорово смотрится платье с турнюром и ковбойская шляпа…А вот туфли пришлось скинуть по дороге, уж слишком они мешали быстрому бегу.
- Вон она! Держи её! – услышала я окрик одного из мужчин, прежде, чем полезть наверх, на одну из ветхих крыш. Вот чёрт…Он вцепился в моё платье и дёрнул вниз, стараясь стянуть меня к себе. Я молниеносно стянула с себя верх платья, и оно так и осталось в руках полицейского, который недоумённо смотрел вверх на то, как я лезу на крышу в одном нижнем белье.
- О! Становится жарко? – весело воскликнула Лами, которая с упоением дралась с тремя мужчинами на соседней крыше. Алые волосы развеваются по ветру, каждое движение грациозное и точное.
- Мне так показалось, что ему понравился вид снизу, - я подошла к краю крыши и, прищурившись, нажала на курок, пустив несчастному пулю прямо между глаз. Он нелепо взмахнул руками, повалившись вниз, и его напоследок накрыло моим платьем, которое он так и не выпустил из рук.
- Один! – подмигнула я Лами, толкая босой ножкой лестницу, по которой лезли вверх сразу трое мужчин.
- Раз…Два…Три…- ответила Лами, точными и выверенными движениями укладывая мужчин замертво.
- Так не честно, - воскликнула я, перепрыгивая к ней на крышу, - С катаной я бы справилась уже с четырьмя.
- Ты сама выбрала пистолеты, - пожала плечами Лами, перепрыгивая на соседнюю крышу, и я последовала за ней.
Пока полицейские носились по городу в поисках нас, мы добрались до ближайших к воротам домов, и Лами легко спрыгнула вниз, подбегая к нашему средству передвижения.
- Обувь! – воскликнула она, перекидывая мне сапожки, которые я ловко перехватила в воздухе и надела на ноги. Лами запрыгнула обратно на крышу, неся с собой несколько перезаряженных пистолетов.
- Слушай, а если мы поменяемся ролями? – задумчиво протянула она, прищуриваясь и вглядываясь в пустынные улочки города-призрака.
- Теперь мы станем их преследовать? – улыбнулась я ей.
- Что-то вроде того, - наклонила голову набок подруга, и мы устремились вперёд…

- Двадцать три, а у тебя? – похвасталась я, когда мы подходили к лошадям, оставленным несчастными мужчинами, которые лежали бездыханные в городе-призраке.
- Двадцать шесть, - безразличным тоном ответила Лами, быстро привязывая мешок с нашей добычей позади седла и вскакивая на лошадь.
- Погоди, нужно отвязать лошадей, иначе они погибнут.
Проигнорировав Лами, которая закатила глаза, я быстро освободила всех лошадей и вскочила в седло. На мне теперь красовалась одежда одного из мужчин, а шляпа с шерифской звездой была надвинута почти на самые глаза.
- Вот теперь можно ехать относительно спокойно, - Лами направила лошадь на выезд из городка.
- Ты же знаешь, что я, как никто другой, люблю беспокойство, - подмигнула я ей, направляясь на выезд рядом с ней.
- Это да, - ответила она и я рассмеялась.
Двое всадников уехали в ночь…

Париж

Сколько способна вместить в себя память, пусть даже порой то, что она вмещает, нам не нужно? Но она всё равно продолжает и продолжает накапливать информацию, которая хранится в самых дальних уголках нашей души. И мы, подчас сами не замечая, достаём её оттуда, возможно, чтобы по-новому взглянуть на то, что когда-то было. Вспоминаем, обдумываем, делаем новые выводы. Иногда сожалеем о том, что мы поступили так, а не иначе.
Порой для того, чтобы вспоминать о каком-либо событии, мы сохраняем на память милую сердцу вещицу, способную напомнить нам о том, что было. Но это скорее необходимость для людей, потому что нам, Вечным, не нужны дополнительные причины, чтобы вспоминать. И всё же…

Аля подходит к окну, за которым уже ночь окончательно вступила в свои права, и я снова перевожу взгляд на часы, вспоминая о том, что было совсем недавно и предвкушая то, что должно было состояться чуть позднее. Если бы я была человеком, адреналин, бурлящий в крови, скорее всего, просто зашкаливал бы. Через некоторое время Аля подходит ко мне, с предложением посетить какую-нибудь достопримечательность Парижа, с целью попрощаться с городом.
- Не хочешь попрощаться с Парижем? Ведь наверняка есть что-то, что успело тебе особенно полюбиться? Например: Эйфелева башня или Нотр-Дам-де-Пари?
А это очень заманчивое предложение – увезти с собой в новую страницу жизни чуть больше воспоминаний об этом городе.
Я усмехаюсь, молчаливо соглашаясь на это предложение, и подкрепляю его словесно.
- Я давно не была в Лувре, но если ты боишься призраков…, - я перевожу взгляд за окно, на пару секунд останавливая взгляд на тёмном покрывале ночи, - Ведь за окном глухая темная ночь…
- Ты же знаешь, что это наше время, поэтому я согласна,- отвечает Аля, в то время, как я замечаю, как в её глазах вспыхивает огонь предвкушения, – К тому же лишь ночью, когда он официально закрыт, можно без назойливых смертных насладиться экскурсией, особенно если часть истории знакома тебе не понаслышке.
Мы допиваем изысканный янтарный напиток, который остаётся на губах терпким ароматом шоколада и расходимся по спальням, чтобы переодеться для прогулки. Через несколько минут мы встречаемся в гостиной и выходим из квартиры, чтобы сесть в такси и поехать в направлении музея.

Такси ожидает нас возле Лувра, пока мы направляемся к его дверям, закрытым для обычных посетителей, но готовым распахнуть свои двери для нас.
- Будем взламывать двери? – смеюсь я, оглядываясь по сторонам, и Аля качает головой.
- Взламывать двери в Лувр, это моветон. Разве нас не готовы встретить тут со всеми почестями?
Аля стучит в двери, за которыми почти сразу же появляется смотритель музея. Он распахивает перед нами двери, и я изображаю на лице улыбку.
- Простите, но Лувр работает ночью только два раза в неделю, а сегодня он закрыт для посетителей.
Я смотрю на Алю, которую совершенно не трогает речь работника музея, и вижу отсвет рубина в её тёмно-карих глазах.
- Сейчас ты пустишь нас в музей и спокойно проведёшь в одиночестве час-другой, пока ты не понадобишься нам. Я позову тебя, если будешь нужен.
Охранник отступает в сторону, а я мысленно аплодирую подруге, которая способна решить проблему в считанные секунды. Аля изящным движением перебрасывает смотрителю лёгкий плащик и идёт вперёд по Лувру, создавая ощущение, будто это её дом. Я шагаю следом, предвкушая интересное приключение и с удовлетворением слышу, как за моей спиной охранник запирает двери музея…

Париж

Аксессуары окружают нас везде. Будь то приятная мелочь, лежащая на прикроватной тумбочке, или драгоценность, стоимостью в несколько миллионов долларов. Однако – и то, и то, всего лишь дополнение, без которого вполне возможно просуществовать.
Но что если ты сам становишься аксессуаром? Неким дополнением к тому, что уже есть. Приятной мелочью для кого-то, кто готов тебя показать своим друзьям, хвастаясь своим вполне ненужным приобретением. А потом ты снова «ложишься на полку» и находишься там, в ожидании того, когда же о тебе снова вспомнят. Есть ли в этом случае дело до твоих чувств? Вряд ли, иначе бы ты никогда не оказался «на полке» вновь, потому что твои чувства от ненужности слишком болезненны. Это понимание ненужности накапливается со временем, становится гнётом, лежащим на твоих плечах, и всё труднее выбраться из-под этого гнёта. И тот, кто приобрёл тебя в качестве аксессуара, не способен отпустить тебя. Ты дорог для него. Не так, как дорог близкий и родной человек. Ты дорог только лишь как аксессуар. Красивая, дорогая безделушка…

Я запрокидываю голову, осматривая потолок, и снова опускаю взгляд вниз, решая, что же делать дальше.
- Я думаю, необходимо наведаться к охране, чтобы они отключили лучи и камеры слежения. Нет настроения попадать в кадр. – Произношу я, всё ещё оглядывая помещение.
- Ты права, светиться в хронике не стоит, - кивает в ответ головой Аля.
Мы проходим в небольшую комнатку, занимаемую охраной и Аля толкает дверь, со словами:
- Доброй ночи, мальчики.
Казалось бы, при виде нас они должны были немедленно принять меры, но они первое время сидят, не в силах произнести ни слова. Я вхожу следом за Алей, глядя на мужчин в форме. К сожалению, моего дара хватает только на один экземпляр, но я вполне способна справиться с несколькими людьми в течение нескольких секунд. Правда, убийство в Париже напоследок нам ни к чему.
- Сохраняйте спокойствие.– Произношу я, подходя к Але, - Оружие вам не поможет, еще, не приведи Господь, покалечитесь. А лучше все внимание на мою подругу, она вам все сейчас объяснит.
Четыре ствола тут же оказываются направленными на Алю, как в лучшие времена Бонни и Клайда.
- Сейчас вы переведете оружие на девушку в черном, - произносит подруга, и стволы покорно переводятся в мою сторону.
Прекрасно, ещё не хватает изобрести летний вариант шикарной одежды от Марка Джейкобса «в дырочку от пуль»…
- Аля, давай без фокусов! Мне бы еще в аэропорт, - напоминаю я Але – Вряд ли Рой оценит только наличие моего багажа.
- Молодцы, - голос Али подобен голосу Сирен, которые заманивали суда к скалам, – А теперь вы вернетесь на свои места, отключите сигнализацию и камеры и до утра будете сидеть здесь как мышки.
Едва все её приказы выполняются с точностью до секунды, как перед нами материализуется один из охранников, готовый провести для нас экскурсию.
Умный и образованный охранник. Мило.
Аля усмехается, всем своим видом говоря, что в подобного рода провожатых мы не нуждаемся, но благосклонно кивает ему, давая понять, что он может начинать.
Мы проходим по шикарному «дворцу», который хранит в себе тысячи уникальных экспонатов, собранных здесь в течение нескольких сотен лет. Каждая вещь таит в себе свою историю, и наш «экскурсовод» обладает способностью будто бы перенести слушателя в те времена, когда каждый раритет только-только обретал право на существование.
Смена цивилизаций, тонкие нюансы в произведениях, - всё это отражено в каждом предмете.
- Скажи мне, ты его загипнотизировала, чтобы он знал всё это? – усмехаюсь я, когда мы рассматриваем коллекцию Древнего Египта.
- Чшшш, - только отвечает Аля, слишком увлечённая тем, что рассказывает мужчина.
Я смотрю на часики на руке. У меня всего час до встречи с Роем, и опаздывать в аэропорт совершенно не хочется.
- Торопишься? Уже пора? – спрашивает Аля, заметившая мою тревогу.
- Да, я конечно очень Роя…Он мне очень нравится, но яхта за несколько миллиардов есть яхта за несколько миллиардов.
Аля поворачивается на каблуках, заложив руки за спину.
- Месье, нам пора, - улыбается она ему, склонив голову набок.
- Дорогие дамы, - «экскурсовод» смотрит на нас с нескрываемой радостью, - Тогда от нашего музея у нас для Вас сюрприз.
Мы направляемся к уникальной коллекции бриллиантов Chopard выставленной в отдельном зале и охранник подходит к одному из стеллажей, откидывая стеклянную крышку при помощи каких-то хитрых манипуляций. Потом достаёт оттуда два бриллианта и протягивает нам. Голубой поменьше достаётся мне, а большой белый – Але.
- Вот, - шепчет он с благоговением, - Это подарок от нашего Музея.
Интересно, он пал жертвой наших чар, или повредился умом от умелого гипноза Али?
Хотя…что это я? Мне это совершенно неинтересно…