Карта ролевой игры "Сумерки"

Мира, тогда с тебя крем для загара и два весла, с меня матрац

Рой, оглянись вокруг, не мы такие - жизнь такая. а вообще тема интересная, если хочешь, можем поговорить в чате (или я тебе асю дам)

Маршрут Монако – Ибица

1-й день Монте-Карло
Как ни странно, однако, маленькое, но весьма харизматичное княжество, приютившееся на Средиземноморском побережье, для меня прочно ассоциировалось с роскошью и богатством. Пожалуй, даже воздух здесь был другим, особенным, словно пропитанным изысканностью и праздностью, что я сразу же и ощутила, едва покинула вертолет. Город все так же амфитеатром поднимался от берега к вершинам скал, что в свою очередь позволяло всегда видеть сверкающую в лучах солнца лазурную морскую гладь, широкую гавань с множеством самых шикарных яхт со всего мира. Монте-Карло, или как его называют в народе – «Европейский Лас-Вегас», давно полюбившийся пятизвездочный отель и номер с видом на пляж.
Несколько часов я провела в банке, оставив в сейфе бриллиант из Лувра, пропажа которого навела столько шума, и забрав из ячейки рубиновое колье, идеально подходящее для изысканного светского приема в княжеском дворце. Гуляя по знакомым залам дворца, расположенного на вершине скалы, улыбаясь знакомым, попивая коллекционное шампанское марки Дон Периньон, я ощущала, что еще давным-давно стала частью этого мира. С балкона открывался превосходный вид на город, утопающий в ночных огнях и темные воды моря.
- Тебя пугает реакция папочки на нашу маленькую регату? – услышала я задорный голос.
- Вот еще, - хмыкнула девушка, попавшая в поле моего зрения. - Ну, хорошо, Кейт, твоя взяла, - вздохнула она, понимая, что в данной ситуации проще согласиться. – Завтра я позвоню отцу и скажу, что забираю яхту. И будь уверена, моя крошка не оставит твоей посудине и малого шанса на победу, - поддела она. – Только нам нужен третий участник.
- Тиффани, так в чем проблема? – последнее слово утонуло в смехе, который пропал, едва они заметили меня. – Извините, что побеспокоили, мы думали, здесь никого нет, - обратилась ко мне миловидная блондинка лет двадцати пяти.
- Ничего страшного, я все равно собиралась уходить, - я улыбнулась, а затем развернулась и направилась в зал, чтобы не мешать их беседе.
- Постойте, - в голосе Тиффани послышались нотки смущения. – Мы с подругой затеяли шуточное соревнование, не составите нам компанию? Серия гонок из одного портового города в другой. Глупо, но все же, - она пожала плечами и посмотрела на меня.
Предложение девушек мне понравилось, правда, я никогда не испытывала непреодолимой тяги к морской стихии, вследствие чего покупка яхты не значилась в списке неотложных дел. Но их слова показалось мне настолько заманчивыми, что я даже вспомнила о недавнем приобретении Мириам, которая предлагала мне оценить все прелести ее судна, выполненного на заказ и соответствующего ее самым абсурдным желаниям.
- Идея заманчивая, но мне сначала нужно позвонить, - ответила я, словив на себе понимающий взгляд Тиффани.
- И у тебя папик, - в ответ кивнула Кейт, чем меня немного насмешила, однако переубеждать ее я не стала.
Отойдя в сторону, я набрала номер своей вечной подруги, и стала ожидать, когда Бастет поднимет трубку. Долгие гудки навели меня на мысль, что я немного не вовремя, ведь, насколько я помнила, из Парижа она отбывала в сопровождении обворожительного итальянца. В тот момент, когда я, почувствовав неловкость, решила сбросить вызов, раздался ее голос.
- Аля, привет. Я в душе не услышала сразу, - кажется, она плюхнулась на кровать.
- Я отрываю тебя от Малевича и Аполлона в одном лице? – уточнила я, на что она лишь рассмеялась.
- Нету больше Малевича, но мне не дают скучать в одиночестве, - хохотнула она, но, видимо, решив, что не готова с кем-то это обсуждать поспешила перевести тему. – Ты по делу или соскучилась?
- И то, и другое, но все же по делу. Тебе нужна твоя яхта? – спросила я, оглядываясь на девушек, стоящих на балконе княжеского дворца. – Если ты не против, хотела бы развеять тоску небольшим круизом.
- Ты же знаешь, что я только «за», - поддержала меня подруга. – Скажи мне, где ты находишься, и завтра же ее доставят.
- Монако, - на моих губах заиграла улыбка предвкушения. – Спасибо дорогая.
Вернувшись к девушкам, я объявила, поплыву с ними, чему они несказанно обрадовались.

2-й день
За поздним завтраком я встретилась с Кейт и Тиффани. Мы обсудили основные детали соревнования. В соответствии с планом первый пробный заплыв был до Ниццы, в которой мы планировали посвятить пару часов шопингу и отправиться в следующий порт. Одна из девушек принесла карту, которую мы с интересом рассматривали, пока Кейт водила по ней красным маркером отмечая крестиком города, в которых мы будем останавливаться.
После обеда, я прогулялась по расположенному на южном склоне скалы, зоопарку, вспоминая, как пять десятилетий назад именно в этом парке один смертный сравнил меня с пантерой, в которую он влюбился с первого взгляда. Остаток дня я провела в казино Монте-Карло, просадив там крупную сумму, о чем, по правде говоря, не жалела. Не везет в азартные игры – повезет в любви? А что если любовь и есть азартная игра?
Вечером я увидела яхту Мириам. Она оказалась просто великолепной, словно отлитой из золота. Не менее привлекательны и забавны оказались элементы, выполненные из метеорита и костей тираннозавра. Что ж, теперь смело можно сказать, что у моей подруги воистину королевский вкус и размах. Участницы регата долго поднимали свои вставные челюсти.
- Даже неудобно спрашивать, кто твой папик, - тихо произнесла Кейт, все еще находясь под впечатлением от увиденной роскоши.

3-й день Ницца
Летний морской бриз приятно обдувал лицо, пока яхта, рассекая волны, неслась к жемчужине Французской Ривьеры. Команда была обучена просто блестяще, люди выполняли свои обязанности, даже не обращая внимания на то, как я разгуливаю в купальнике, при этом сверкая на солнце, словно драгоценный камень.
В Ниццу мы приплыли последними, что меня совсем не огорчило, в отличие от Кейт, которая надеялась, что пробная поездка станет ее первой победой. После многочасового стихийного шопинга, сопровождавшегося крупными необдуманными тратами, и спа процедур, мы обозначили на карте второй город и снова отправились в путь.
Не удержавшись, я позвонила домой, чтобы узнать, как Пенелопа. Признаюсь, но я скучала по ее такому родному личику, хотя в глубине души понимала, что эта малышка совсем не Аника. Экономка заверила, что у них все в полном порядке, чем немного успокоила меня.

4-й день Сен-Тропе
Сегодня я праздновала победу. В порт мы пришли первыми, в связи, с чем вся команда получила премию и выходной день. После сего моего необдуманного действия, опытные морские волки пропали, как будто их и не существовало. И как оказалось позднее, они хорошо провели время в одном из баров, поэтому отплытие пришлось перенести.
Тиффани предложила пойти в клуб, чтобы отметить мою победу, ее поддержала Кейт и мое мнение уже не учитывалось. После немалой дозы алкоголя девушки, сетуя, что не уговорили меня, сами станцевали на столе, после чего ударились в разговоры по душам. Так я узнала, что лощеные Барби очень несчастны, потому что родители Тиффани навязывают ей брак с бизнесменом, которого она ненавидит, а Кейт мечтает стать нейрохирургом, но должна идти по стопам отца, и как единственный ребенок в семье окончить Йельский университет на финансиста. Времена меняются, бегут века, а проблемы остаются все те же. А я-то думала, что их жизни напоминают бесконечные сахарно-сладкие сказки. Тогда я еще не знала, что все эти подробности еще цветочки…

7-й день Марсель
В Марсель яхта Мири тоже пришла первой. Однако едва мне на глаза попался замок Иф, я решила, что задерживаться здесь не стоит. По городу ползли сети сплетен, которые для непосвященных выглядели небылицей, но зная, кому принадлежит бывшая тюрьма, я хотела быстрее увести моих смертных знакомых подальше отсюда. Для меня угроза была минимальна, ведь нового хозяина тюрьмы Кристобаля я привыкла считать другом. А вот выхоленные девушки из высшего общества вполне могли оказаться по вкусу вампиру. Долго уговаривать их не пришлось, поэтому уже через пару часов мы отправились дальше.
Я вновь звонила домой. Экономка рассказала, что Пенелопа делает успехи в рисовании и учитель очень хвалит ее детские шедевры. Очень надеюсь, что по моему возвращению в замок, она покажет мне что-нибудь из того, что уже нарисовала, и не будет такой молчаливой.

12-й день Барселона
Второй по населению город в Испании встретил нас проливным дождем. Яхта Тиффани потерялась где-то в открытом море, потому что у нее отказали навигационные приборы, и я коротала время в обществе Кейт. Мы прогулялись по старому городу, восхищаясь Готическим кварталом, сохранившим свидетельства римского присутствия. С виду простая и недалекая Кейт оказалась знатоком искусства, что открылось при посещении музея. А дальше еще удивительнее и забавнее.
- Ведь ты не замужем? – на короткий миг мне показалось, что еще при первой встрече она просканировала мою внешность и удостоверилась в отсутствии обручального кольца на пальце.
- Нет, - произнесла я, искренне не понимая, куда она клонит.
- Значит, яхта принадлежит твоему ухажеру, - со знанием дела продолжила она, не спрашивая, а утверждая. – А он женат и не может развестись. Мне даже неприлично спрашивать, сколько стоит яхта.
- Я сама не знаю ее цены, - ответила я, забавляясь тем, какие гипотезы касательно моей лично жизни выстраивала девушка. – С чего такие вопросы?
- Интересно, насколько ты его любишь, если согласна на роль любовницы, - пожав плечами, ответила она. - Я влюблена в мужчину, который должен жениться на другой ради выгоды, - после паузы продолжила она, при этом неуверенно поерзав на стуле, что выдавало ее волнение.
- И? – я поднесла к губам бокал с красным вином.
- Это Тиффани. Она моя лучшая подруга. Но ведь она не хочет замуж и не любит его, как и он ее. Я так завралась, что не знаю, как все ей рассказать, - Кейт по-детски закусила пухлую нижнюю губу и, мне показалось, от досады она сейчас расплачется.
Откровение блондинки заставило меня задуматься. Что же в итоге перевесит? Дружба, любовь или бизнес? И как знать, вдруг согласившись сейчас с ролью любовницы, в будущем Кейт поймет, что не о такой жизни она мечтала? А ведь эти отношения могут стоить дружбы. И все же я уверена, что им нужно поговорить сейчас, пока не станет слишком поздно, о чем я и сказала Кейт, поблагодарившей меня за совет.
К исходу дня нашлась и Тиффани, добравшаяся до порта без помощи приборов.

16-й день Ибица
Последней точкой на карте стал остров роскошных пляжей, именуемый Ибицей. Соревноваться мы не стали, пришвартовавшись одновременно. К сожалению, на этом гармония закончилась, потому что тем же вечером, отмечая окончание регаты, Кейт решила поговорить с Тиффани, после чего последовала ссора и последняя уехала. Через пару часов ее подруга, окончательно намешав спиртных напитков, тоже отчалила. Очень надеюсь, что в этом треугольнике все наладится, потому что настоящая дружба, как и настоящая любовь, слишком редкие ценности, чтобы ими разбрасываться.

Ибица

Характерная черта Ибицы - шумная и разгульная ночная жизнь, с коей я и знакомилась последние два дня пребывания на острове. Хотя, признаться, клубы везде одинаковые, а уж смертные, коротающие там ночи, и подавно. Возвращаясь под утро из клуба «Privilege», всемирно известного мероприятием «Manumission», я любовалась рассветом, ярким багровым шаром солнца, чинно всплывавшим на горизонте из морской пучины. На облака ложилась чуть розоватая акварель первых лучей, а из кафе, расположенного за скалами доносилась легкая инструментальная музыка. Одним словом романтика. Я присела на корточки возле самой кромки воды, зачерпнув пальцами горсть белого песка. Атмосфера безудержного веселья, правящая островом, напоминала своеобразную Вакханалию, но в такие минуты казалось, будто жизнь замирала, ожидая, когда колесница Гелиоса зальет все вокруг золотистым сиянием. Мне не хотелось попадать под солнечные лучи, которые, отражаясь от бледного мрамора кожи, выдадут мою сущность. На яхте оказалось пусто, команда прекрасно справлялась с партийным поручением не попадаться мне на глаза. Я выудила из бара бутылку вина, украшенную редкими бриллиантами, удивляясь тому, что предприимчивая команда не добралась до эксклюзивных каменьев. Тонкий дивный букет вина, искрящегося в хрустальном бокале, превзошел мои ожидания. Надеюсь, Мириам не заметит расхищения своих коллекционных запасов, потому что хорошее вино моя слабость. «Мириам», вспыхнуло в сознании, и бокал опустился на стеклянный столик. Поскольку моя регата успешно завершена, то яхту необходимо вернуть владелице, предварительно уточнив, в какой порт ее направить.
- Мири, огромное спасибо, твоя яхта просто восхитительна, как и мое маленькое морское приключение, - произнесла я, вспоминая бескрайнюю средиземноморскую гладь, окружающую со всех сторон, от чего создавалось ощущение полного уединения, если конечно не брать во внимание команду, совершенно спокойно относящуюся к бриллиантовым переливам моей кожи. – В какой порт отправить твою красавицу? – спросила я.
- Очень рада, что тебе понравилось, - не без гордости за свое неприлично дорогое приобретение ответила подруга, а затем, помолчав, добавила: - Я сейчас абсолютно свободна, поэтому сама могу прилететь за ней, да и тебя давненько не видела.
- Ибица, - коротко сказала я, в ответ услышав смешок, кажется Бастет, соскучилась по увеселительной программе "острова Беса", и желает с головой окунуться в праздную клубную жизнь, коей он так славится.
Она пообещала прилететь первым подходящим для нее рейсом, что могло означать, что уже максимум через двое суток, команда будет лицезреть на борту хозяйку жемчужины яхтостроения. С нашей последней встречи прошло два месяца, думаю, нам будет, о чем поговорить. «О, да, - ехидно поддел внутренний голос. – Леди желает поделиться историей своего пребывания в Рио-де-Жанейро? Нет? А может поведать о Пенелопе? Тоже нет? Какая досада!». И правда, могла ли я рассказать ей о пятилетней девочке, которая жила у меня в замке? Вполне вероятно, что Бастет не поймет моего порыва, который, увы, больше походил на сумасшествие и эгоизм. «Тогда, как у Ильфа и Петрова, - не унимался голос. - Мулаты, бухта, экспорт кофе, так сказать, кофейный демпинг, чарльстон... Полтора миллиона человек, и все поголовно в белых штанах – хрустальная мечта Бендера». Ах, если бы… Реальность была куда банальнее и обыденнее...

Рио-де-Жанейро (полтора месяца назад)

Почти до неприличия короткая юбка открывала обзору стройные ножки, выглядившие еще привлекательнее из-за 12-тисантимеровой шпильки, тесная блузка, облегающая, будто вторая кожа, при каждом ненужном вдохе натягивалась в районе груди так, что пуговица готова вот-вот вырваться. Безвкусно и слишком откровенно, но в тот момент я не была собой, и только это служило оправданием моему поведению. Я искала жертву, а может статься даже и не одну. Невозможно найти лучшего места для охоты, нежели полумрак и духота ночного клуба. Игнорируя заигрывания бармена, я пила коктейль, стреляя глазами, выискивая потенциальную жертву, пока не заметила его. Чем он привлек мое внимание? Ума не приложу. Однако я точно знала, что именно его мне не хватает для коллекции, поэтому соскользнув с высокого стула, я походкой от бедра направилась к смертному, который уже не мог отвести от меня восторженного взгляда. Знаю, милый, я твоя мечта, принявшая земное обличие соблазнительницы сирены. На деле же перед тобой Медуза Горгона, один взгляд которой лишит тебя воли. Без лишних слов, просто коснувшись пальцем его губ, я исчезла в толпе, прекрасно понимая, что мужчина примется меня искать. Эти своеобразные кошки-мышки казались мне забавной игрой. Он нагнал меня у самого выхода из зала.
- Уже уходишь? – в его голосе чувствовалась надежда на то, что мой ответ будет отрицательным.
- Здесь лишком душно, - с игривой усмешкой произнесла я. – Хочу на свежий воздух. Тебе тоже не мешало бы, - заметила я, после чего повернулась и вновь продолжила шествие к двери.
Конечно же, он последовал за мной, окунаясь в зной чуть солоноватого морского воздуха. Заводить совершенно не нужный разговор мне не хотелось. А вот человек очень хотел общения, и думается мне не только этого. Он протянул руку и дотронулся до моего плеча, слишком непривычно холодного. Лишь окутавшая улицы ночная тьма не позволила ему увидеть, как полыхнули мои глаза предостерегающим пламенем. Я ненавижу, когда ко мне прикасаются без позволения, а уж тем более смертные. Ему крупно повезло, что мои пальцы все еще сжимали тонкую ножку бокала с коктейлем «Маргарита».
- Ты, кажется, замерзла, - сказал он, чем вызвал улыбку.
- Хочешь согреть меня? – я подняла глаза, окруженные веером густых черных ресниц, и сама сделала шаг к нему, создавая впечатление, будто я жажду поцелуя, на что он и купился. – Не выйдет, я уже мертва, - резко изменив траекторию, я впилась клыками в шею, разрывая артерию.
Он дернулся от пронзившей боли, однако распаленной азартом хищнице уже было все равно, его усилия оказались напрасными. Сила и ловкость на моей стороне. Убивать его не входило в мои планы, поэтому обуздав жажду, я остановилась и взглянула в глаза, в которых читались страх и бессилие. Отпустив тело, бьющееся в агонии превращения, я склонилась над мужчиной, корчащимся от неимоверной пытки обращения, через которую суждено пройти каждому вампиру.
- Жди своего часа, - произнесла я, опаляя его своим даром гипноза. – Ты ничего и никому не сможешь рассказать, - одним глотком допив коктейль, я поставила бокал на асфальт рядом с ним и, перешагнув через мужчину, направилась в сторону гостиницы, дабы как можно быстрее избавиться от ненавистного одеяния.

Разве об этом я могла рассказать Мириам? Тоже нет, хотя бы, потому что это перечеркивало все законы нашего существования. Я все это знала и понимала, однако шла по выбранному пути, увлекаемая демонами страха и мести.

Ибица – это живописные пляжи из белого песка, зеленеющие предгорья и покрытые цветами луга, белые домики изумительной архитектуры, сияющая голубизна моря и щедрое южное солнце. Казалось бы, чего еще не хватает для идеального отдыха вдали от шумного мегаполиса со взмывающими ввысь зеркальными небоскребами? Ответ на удивление прост и состоит всего лишь из одного слова – «компания». Вечность представляет собой вынужденное одиночество, которое влечет за собой скуку, самое опасное оружие, направленное на самого себя. И порой уж лучше вовсе ничего не чувствовать, отключив эмоции, стать всего лишь идеальной машиной для убийств, чем вспоминать о тех, кто был тебе дорог, но по воле случая и велению судьбы стал частью реки забвения Леты. О какой гуманности можно говорить, когда в груди зияет «черная дыра», а мертвое сердце желает только одного – вендетты? И едва ли отмщение способно восполнить утрату или заглушить боль, но в это очень хочется верить, даже обманывая себя. Поэтому от возмездия Немезиды не скрыться. Беги, догоняй пылающее на горизонте солнце и наслаждайся его теплом, ведь твои дни сочтены…
Говорят, что одиночества не страшатся лишь бог и звери. Ни тем, ни другим я, к сожалению, не являлась, хотя, несомненно, в вампирах есть что-то от монстров, безжалостных созданий ночи и хаоса. Что ж, хорошо судить, не ведая силы жажды крови, словно расплавленным свинцом обжигающей горло, будто лишая рассудка и подчиняя своей воле. Пожалуй, без помощи я так и не научилась бы контролировать себя, загубив за века еще больше жизней, равно как и не познала бы всю прелесть своего дара, мощь которого из столетия в столетие возрастала в геометрической прогрессии. Подумать только, а ведь я могла стать частью большого и дружного клана, однако каждый раз отвергала предложение, потому что меня не отпускали воспоминания о смертной жизни, далекие, будто покрытые полупрозрачным тюлем, но все еще такие родные. Глава клана лишь усмехался, заверял, что это пройдет, потому что в итоге бессмертие берет свое и прошлое меркнет, покрываясь пылью, теряясь среди других событий, и просто ожидал того дня, когда я появлюсь у него на пороге, чтобы наконец-то стать частью семьи, бескорыстно столько всего дня меня сделавшей.
Оправдала ли бы я возлагаемые на меня надежды? Возможно, моя вечность приняла бы совершенно иной оборот, став альтернативным витком истории, и как знать, вдруг я нашла бы свое место именно среди тех вампиров, навсегда отпустив из памяти образы родителей сестры, фамильного замка, в стенах которого так и не отыскала покоя. Но к чему сейчас все эти мысли, словно бурным потоком проносящиеся в голове? Запомни, Алия, прошлое не вернуть, не заставить солнце не светить, а реки течь в обратном направлении, и только ты сама в ответе за ошибки, ставшие последствием твоего выбора. Их больше нет, весь клан пал жертвой оборотней, привыкших считать себя правыми защитниками смертных, а нас – паразитами, тупиковым звеном развития. Природа не ошибается, создавая новые формы жизни, даже если существование в рамках этого вида больше напоминает проклятие. От целого клана не осталось ничего, хоть отдаленно напоминавшего о них, а их особняк воспылал адским погребальным костром. Мое присутствие на той бойне не изменило бы положения чашей весов Фемиды, и наверняка стало бы последним днем вечности.
Месть – это блюдо, которое подается холодным. Виновного волка, возомнившего себя палачом и возглавившего нападение, нужно мучить медленно и со смаком, сводя с ума, позволяя страхам править балом его душонки, а сердечку бешено отбивать в груди чечетку. Но ужас в его глазах слишком маленькая цена, и дороже крови платы нет. Очень кстати оборотням свойственна ускоренная регенерация, потому что это позволит мне продлить пытку.
Аккуратно переворачивая страницы досье на имя Барэга Райса, я заметила фотографию, прикрепленную к одному из листов. Мужчина лет двадцати пяти, довольно симпатичный и молодой, чтобы умирать, но его участь неизбежна. Обращенные мною вампиры уже ожидают его, и если этим новичкам повезет, они оставят на нем пару царапин, а заодно и наведут на нужные мысли. Ведь я не смогла удержаться от соблазна и отметила их знаком клана – тремя линиями, пересекающимися по спирали. Мобильный телефон издал негромкий звук, известивший о пришедшем SMS-сообщении, которое я поспешила прочесть. «Встреча с новообращенными состоялась». Губы изогнулись в улыбке – приветствие нашло адресата.

Джар, пост волшебный. Шон и Зигфрид неподражаемо пали смертью героев! Надеюсь, Карл (не расскажешь, почему такое имя выбрал? Моя первая ассоциация - наш любимый доктор.) не подкачает и не посрамит родину.

Мы не более чем часть истории, наши жизни легко уничтожаются…
Сама не знаю почему, однако я не стала дожидаться Мириам, а предпочла покинуть «Остров Беса» до ее приезда. Бастет хватит одного взгляда, чтобы понять, что с ее вечной подругой что-то не так. Она непременно начнет задавать вопросы, ответить на которые я, увы, пока не готова. И если мой каприз с удочерением смертной девочки покажется ей забавным эгоизмом, то в непреодолимой жажде мести легко узреть отголоски сумасшествия. Ведь, как известно с ума сходят в одиночестве, медленно подходя к обрыву, глядя в бездонную пропасть, делая последний шаг в пустоту. И, кажется, сейчас я как раз пребывала в свободном падении, прекрасно понимая, что внизу могут ожидать «острые скалы», встреча с которыми обернется необратимым упокоением.
Мобильный в клатче подал признаки жизни, и я выудила дорогую сенсорную игрушку, на дисплее которой высветилось «марионетка». Вполне красноречивое определение того, кто по моей воле получил привилегии вампирского существования и в любой момент может лишиться оных, если разыгранная им партия не возымеет должного эффекта. Жизнь без цели и смысла не что иное, как существование овоща, которому вместо света и тепла нужна лишь кровь. Более всего на свете я желала создать для врага в волчьей шкуре атмосферу безвыходности, заставить метаться, ощущать не просто тревогу, а полную безнадежность своего положения. А для этого совсем не обязательно самой пачкать руки, ведь куда приятнее изображать добродетель, самолично наблюдая за чужой агонией. Хотя признаться было бы забавно внести свою лепту, например, вгоняя иголки под ногти, или вспомнить азы вышивания крестиком, в качестве канвы используя его тело.
- Они мертвы, - донеслось из динамика телефона, причем в голосе звонившего я уловила нотки паники. «Тише, Титаник еще не пошел ко дну». – Все трое.
- Знаю, - коротко ответила я, потому что другого исхода не ожидала. – Каковы успехи? – я присела в кресло, ожидая, когда объявят посадку на мой рейс.
- Вы монстр! Гореть вам в аду, – злобно выплюнул Гейлон, однако, что примечательно, не забыл о правилах этикета, обращаясь к своей создательнице на «вы».
- Спасибо за комплимент, - холодная улыбка едва коснулась губ. Он не ведал, насколько близка к истине его неосмотрительно брошенная колкая фраза, совершенно не задевшая мое самолюбие, потому что я не отрицала очевидного, прекрасно понимая, кем являюсь. – И меня не интересуют пути достижения, а только результат… Иначе…Всему приходит конец, в том числе и вечности, - сообщила я, стараясь не запугивать, а просто донести истину.
- Я все сделаю, - заверил меня Гейлон. – Только не трогайте их.
Чтобы извлекать уроки из ошибок прошлого, необходимо не путать их с победами. Именно такой непростительной оплошностью для него стала встреча со мной.…Еще одна перевернутая страница… С «приверженцем английских традиций», а в народе актером мыльных опер, я познакомилась в последний свой визит в Рио-де-Жанейро, поступив не очень гуманно, оставляя его на асфальте. При первом визите он отказался сотрудничать, но его Ахиллесовой пятой оказалась семья, два ангелочка десяти и семи лет, в которых любящий отец души не чаял. Страх за близких толкает на самые необдуманные поступки, даже если это чистейшей воды кощунство. Вновь перевернем страницу…Вокруг шумели прилетевшие и уже улетающие людишки, сердечки которых гулко бились на все лады, поддерживая кругооборот крови. «Кровь, - одна мысль об алом эликсире бессмертия вызвала улыбку. – А ведь некоторые предпочитают человеческой животный заменитель…Пожалуй, ради дела и я смогу недельку другую обойтись этой бессмысленной диетой». Чтобы отвлечься, я купила глянец и кофе, который принялась пить на ходу, попутно читая статью в журнале. Не удивительно, что при таком раскладе я слишком поздно заметила невесть откуда появившийся на пути «айсберг». Оторвавшись от строк, я перевела взгляд на того, по чьей воле кофе едва не расплескалось на платье и… А я думала вампиры отдыхают на Аляске…солнце ярче и смертных на квадратный метр меньше....
- Какая неожиданная встреча, - едва смогла произнести я.

Численность населения Терры составляет более 6 миллиардов смертных, в идеале являющихся источником существования N-ого количества вечных. Учитывая, что солнечную Ибицу сложно назвать вампирской Меккой, то по теории вероятности встреча с бессмертным стремится к нулю. Однако, минуя любые науки, судьба вершит свои дела, в равной степени откровенно потешаясь над теми, кому по ее воле суждено разминуться из-за пятиминутного опоздания, либо же, как сейчас, отыскав в шумной толпе аэропорта знакомое лицо, подводя меня именно к нему. Помнится, предыдущая встреча в Лас-Вегасе тоже состоялась аэропорту. И если первый раз - случайность, второй - совпадение, то третий – закономерность… Вечность неопределенно длительный промежуток времени, посему и до закономерностей дожить не сложно.
Напрочь позабыв о глянцевом журнале и о кофе, плавно перекочевавшем к Эдварду в руки, я из-под ресниц смотрела в его алые глаза, в которых играли огоньки чистейшей хитрости. Наверное, стоило поблагодарить его за спасение моего дизайнерского платья, но как впоследствии оказалось, это было бы лишним.

«Может, ты еще и имя мое помнишь?» - ехидно поинтересовался внутренний голосок, которому не так уж часто позволялось озвучивать свои замечания. Слишком поздно я вспомнила о том, что свои мысли тоже не мешало бы контролировать, потому что он может читать их.
Тем временем Эдвард бесцеремонно отпил из моего стакана кофе, который, по-видимому, еще и не понравился ему, потому что наглый вампир поспешил вернуть мне пластиковый стаканчик с ароматной жидкостью темно-коричневого цвета. Черный без сахара существенно уступает коллекционному красному вину и человеческой крови, но и тем, и другим я перенасытилась за свой отдых на «Острове Беса». Следующим в поле его зрения попал мой журнал, а точнее заголовок статьи, статистика которой позабавила меня.

Ответить я не успела, потому что Остапа понесло в дебри моих пристрастий.

Пожалуй, самым ожидаемым действием на непозволительно дерзкий и личный вопрос стала бы пощечина, но видя в глазах Эдварда насмешливые искорки, я понимала, что еще в воздухе он успеет перехватить мою руку. Поэтому сделав шаг к нему, тем самым сокращая расстояние между нами до минимума, я медленно облизала губы и, не разрывая зрительный контакт, все же предпочла ответить.
- Я о-очень люблю, когда меня раздевают, - с чувством пропела я, создавая иллюзию того, что я хочу поцеловать его, но в последний момент продолжила: - Молния платья медленно едет вниз, и оно падает к ногам, обнажая мраморное тело, черное кружево белья, пояс с подвязками для чулок…Тебе же нравится черная сетка? – вопрос скорее риторический, подкрепленный образами того, что сейчас находилось под моим платьем. – Вся прелесть в том, чтобы неспешно избавлять от мешающих предметов гардероба, ощущая под пальцами бархат кожи, пока страсть и желание не начнут преобладать над выдержкой, не просто стирая границы, а сводя с ума…, - я напоследок обожгла своим дыханием губы, борясь с искушением все же коснуться их.
Отпрянув от Эдварда, я в скором порядке постаралась найти новый объект для внимания, коим и стал уже знакомый мне мастино. Аккуратно присев на корточки, я погладила короткую шерсть четвероногого питомца, который в отличие от своих собратьев не испытывал интуитивного страха и спокойно переносил общество вампиров.
- Твой хозяин только привез тебя, или уже улетаете? – спросила я, стараясь не смотреть на Эда, используя богатый арсенал вампирских чувств.

Все еще Ибица - аэропорт

Даже при всем своем желании мастино не мог ответить на вопрос, поэтому вертел головой, поочередно глядя то на меня, то на Эдварда, пытаясь понять, что же от него хотят и почему его скромная персона стала предметом внимания.

Слушая его, я не смогла сдержать улыбку, всего на мгновение коснувшуюся губ, и исчезнувшую раньше, чем я поднялась и снова увидела лицо собеседника, не просто привлекательные черты лица, а зеркало души – глаза хищника, покой которых завораживает, а огонь возбуждает . Не представляю, какими подвигами он отличился на малой родине, но данная ситуация выглядела для меня очень знакомой. Вечным слишком тесно в строгих рамках законов смертных, которые они сами то не всегда соблюдают, местами считая абсурдными собственные правила. И ежели на чистоту, то сей средиземноморский остров, славящийся белыми песчаными пляжами, щедрым южным солнцем и голубыми лагунами, прозрачные воды которых не скрывают дна, начинал действовать на нервы. Поэтому в каком-то смысле я даже радовалась тому, что улетаю в более пасмурный климат, хотя и к черту на рога.
- Меня по чистой случайности занесло сюда попутным ветром,- пояснила я, мысленно возвращаясь к регате и яхте, следствием чего и стало пребывание на Ибице, плавно перетекающее из одной клубной ночи в другую. «Но воздушные потоки изменились, и ты отправляешься в штат Вашингтон…охотиться на изюбря», - подхватил голосок самоиронии. – Если бы не солнце, то мне бы тут понравилось больше...
- Вылет рейса 666 задерживается по техническим причинам, - сообщил пренеприятное известие диспетчер, и я заглянула за спину Эдварда на электронное расписание, где время сдвинулось на три часа вперед. – Компания приносит свои извинения.
– Мой рейс, - с нотками грусти и обреченной бессильной, что либо изменить злости констатировала я.
Вся прелесть вечности в том, что мы не ограничены временем, однако ожидание не входило в мои планы, а я очень не люблю отклоняться от оригинального сценария. Примерно через час из-за горизонта выкатится багровый шар солнца, свет которого зальет все акварелью позолоты, а моя кожа, попав под прямые лучи, засияет так, словно я только что из ядерного реактора. Поскольку развлекательная программа отсутствует, придется самой организовывать свой досуг, и это уже не кофе и журналы…
- Хочу убить пилота, - ни к кому не обращаясь, произнесла я, просто потому что это как минимум один и способов унять ярость. – Ты со мной? – мелодично пропела я, надеясь, что Эдвард составит мне компанию, чувствуя, как во мне просыпается хищная кошка, которая вместо клубочка с нитками поиграет со смертной жертвой.

Пока Эдвард говорил по мобильному телефону, я, размышляя об отсутствии отчетов шестерки из Порт-Анжелеса, отошла к большому окну, за которым последние часы правления ночи разбавляли лишь огни взлетно-посадочной полосы. Делая вид, будто любуюсь своим точеным профилем, отражающимся в стекле, на самом деле смотрела на него, понимая, что он слишком занят разговором, чтобы заметить это. Кроме свойственной всем вампирам внешней привлекательности, еще что-то приковывало мой взгляд к нему, но ответа я пока не нашла. Разговор оказался недолгим, и через несколько минут Эд подошел ко мне.

Больше не обжигающий пальцы своим теплом, забытый пластиковый стаканчик с кофе, который я все еще по инерции сжимала в руке, он отправил в утилизацию. Следом за ним там же нашел последнее пристанище глянец с недочитанной статьей. Наверное, Эдвард прочел мои мысли, потому что авторитетно заверил, что статистические данные далеки от действительности. На что в свою очередь закономерно возник мысленный вопрос о проверке опытным путем его информации по предложенной теме, но озвучивать его не решилась, потому что чужая личная жизнь отнюдь не мое дело. К тому же намного больше интересовало, куда Эдвард меня ведет, но, как и всем мужчинам, ему не свойственно было в красках объяснять свои действия, что лишь множило догадки. Забавно, но я даже не попыталась высвободить свои пальцы из невесомого плена руки вампира, позволяя ему увлекать меня за собой. Слишком непривычно и необычно, и я обратила на это внимание только лишь, когда он вывел меня из здания терминала на аэродром, где играл едва ощутимый свежий ветерок и в ряды стояли частные самолеты. Возле одного из них скучали две девушки-стюардессы, улыбки которых стали еще шире и приветливее, едва они увидели Эдварда. А уж когда мастино, как ни в чем не бывало, побежал к траппу и беспрепятственно скрылся в салоне, сомнений, что девицы дожидались именно его, не осталось.

Глупо отказываться от подарка судьбы, учитывая, что Нью-Йорк не являлся конечным пунктом назначения, а шкурка оборотня бегала на свободе по просторам штата Вашингтон, что очень печалило мою вечность. Частный самолет и компания предпочтительнее дьявольского рейса, который, того и гляди, долетит до середины Атлантики и прикажет долго жить, сгинув в пучинах океана. К тому же…
Эдвард внимательно смотрел на меня, ожидая ответа.
- Искушение сказать «да» слишком велико, - с улыбкой на губах произнесла я. – Поэтому я согласна, спасибо.
Он проводил меня в салон, в котором преобладали белоснежная кожа и красное дерево, говоря об изысканном вкусе дизайнера интерьера. Вампир сел на мягкий, удобный диванчик возле иллюминатора, а я заняла соседний напротив него. Его питомец облюбовал местечко в дальнем кресле и, сложив голову на передние лапы, не теряя времени даром, заснул. Может мне, конечно, показалось, но бортпроводницы не очень обрадовались моему присутствию, особенно после применения гипноза, заставившего пилота помчаться за моим багажом. Но шампанского я все же дождалась и скорее всего даже не отравленного, потому что бутылку Эд открывал при мне и сам разливал по бокалам золотистую жидкость с тонким дивным ароматом и привкусом цитрусовых и карамели. Тем временем шустрый смертный принес мой чемодан, запросил разрешение на взлет и лайнер стремительно взмыл ввысь.
- Красивый вид из иллюминатора? – поигрывая красными коготками, сказала я, проследив за его взглядом, искренне не понимая, почему вообще это меня интересует.
- Нормальный, - коротко ответил Эдвард.
- Позволишь? – спросила я, идя на поводу у очередного своего каприза, коим стало желание увидеть удаляющиеся огни Ибицы и тем самым попрощаться с островом.
- Если не боишься, - пожав плечами, парировал он, освобождая мне место, прекрасно понимая, что уж теперь я точно не останусь в бездействии, потому что азарт и гордыня, сыграв со мной злую шутку, до минимума сократят расстояние между нами.
Все это напомнило мне игру, правила и приемы которой давно известны обоим, давно отточены до автоматизма и только чей-то просчет, всего одно неверное действие или слово принесут оппоненту победу. Я лишь хмыкнула и, с тихим звуком поставив бокал на стеклянный столик, устроилась рядом с ним на диване, стараясь не позволять себе пересекать тонкую призрачную грань и вторгаться в слишком интимное личное пространство. Остров, купающийся в розоватой утреней заре, был прекрасен. Но если бы я задержалась еще на пару дней то, как Василий Иванович и Петька, воевала бы с белыми, убегая от врачей в психиатрической лечебнице, куда меня определила бы Мириам. Невольно залюбовавшись рассветом, я не заметила, как Эдвард наклонился за бокалом, и сама потянулась к своему, который находился аж на другой стороне столика. Так все мои старательные маневры потерпели крах, потому что, не удержав равновесие (позор на двухсотлетний вампиризм), я буквально упала ему в объятия.

Бывают такие дни, когда тебя посещает абсолютно беспричинное чувство счастья и непроизвольно создается ощущение, словно солнце, заливая лазурно-голубой небосвод, светит ярче; легкое дуновение ветра, которое прежде оставалось без внимания, превращается в нежный бархат, едва касающийся кожи. Все: и отражающиеся в воде облака, и играющая пожаром красок листва в парке, и даже совершенно незнакомые люди, просто идущие тебе навстречу, вызывают улыбку на лице, широкую и искреннюю, рождающуюся где-то в глубине сердца и наполняющую глаза особым блеском, теплом, искорки которого согревают не только тебя, но и окружающих. И, кажется, что можно объять необъятное, игнорируя законы гравитации оторваться от земли, сдвинуть горы или достать звезду с неба. Потому что ничего не в силах огорчить тебя, даже если все идет не по задуманному сценарию, а избрав иной путь, приправляет азартом, остротой жгучего перца чили. Обратная же сторона медали, дни, когда любая мелочь выводит из равновесия, потому что в душе нет покоя, только ураган негативных эмоций, которые захлестывают тебя. Незначительные неудачи складываются одна к другой, чаша терпения наполняется до краев, а потом переливается через верх, ввергая в состояние близкое к истерике, пусть даже и пассивной, просто поедающей изнутри.
Пожалуй, в моей вампирской вечности не существовало более косячного дня. Осознание этого факта – серьезный удар по самолюбию той, которой на правах грациозной бессмертной просто непозволительно пролить себе на платье шампанское. Судьба или злой рок - самые нелепые из отговорок, когда-либо придуманных смертными. Но анализировать происходящее мне совсем не хотелось, учитывая, что куда интереснее было снизу вверх смотреть на Эдварда, даже через атласную ткань платья ощущая прикосновение его рук. Искренне не понимая, что со мной происходит, почему внутренний голос, у которого всегда найдется сарказм на все случаи жизни, предательски молчит, и мне настолько уютно, что нет ни малейшего желания высвобождаться, тем самым вновь возвращаясь к рамкам приличия, нарушение коих считалось недопустимым, и, возможно оттого настолько приятным. И даже… желанным?..., что я начинала злиться на себя. А он… он глядел в кроваво-алые глаза, словно бросая вызов моему эгоизму и безмерному чувству собственной моральной силы, которые не привыкли к открытым вызовам и хватались за азарт игры. Лениво-игривая безмятежность на дне его глаз напоминала мне о том, что я всего лишь женщина.

О да, я тоже помнила новый год, бесцеремонное вторжение в мои мысли, которые Эдвард ко всему еще и озвучил. Разве могла я тогда оставить это без внимания?
Его мелодичный голос, словно опутывающий меня паутиной чар, контраст физической силы и прикосновений, невесомых, нежных, вызывающих невольную едва ощутимую дрожь, заставляя трепетать и желать большего. И если бы сердечко в груди все еще билось, то непременно пропустило бы удар. Кажется, в салон вышла одна из бортпроводниц, в миг ставшая бы трупом, если бы нарушила этот момент. Но видимо инстинкт самосохранения не подвел смертную, ведь ее слуху неразличимо едва слышное рычание, непроизвольно вырвавшееся из груди.

Красиво начав монолог, Эдвард с такой же непринужденной легкостью вернул меня на землю, отстранившись в тот самый миг, когда настоящий поцелуй мог раз и навсегда разрушить новогоднее видение, сотканное моей фантазией. Даже если бы потом я пожалела о своей импульсивности… Конечно, пожалела бы, но это было бы не сейчас... Эдвард наполнил бокалы и передал мой мне.
- Выпьем за те мечты, которым суждено навсегда остаться воздушными замками, - вернув себе самообладание, предложила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более непринужденно. - И за те желания, исполнение которых всецело зависит от нас самих, - добавила я, сопровождая слова звонким звуком соприкасающегося хрусталя.
Небольшой глоток янтарной жидкости, обжигающей горло, и тишина, которую разбавляли лишь мои мысли. Ведь стоит признать, что во многом его слова слишком правдивы. Сбросив туфли на внушительной тоненькой шпильке, я, поджав ноги под себя, удобнее устроилась на диване, заметив, что при этом нежно-розовый атлас юбки пополз вверх, обнажая все больше мелких черных ромбиков чулок.
- В таком случае у нас есть несколько путей, - я провела пальцем по ободку бокала и обмакнула его в шампанское. – Первый: сохранить свои тайны, чтобы неведенье позволяло видеть перед собой то, что мы сами стремимся показать. Или же…, - коснулась своих губ, оставляя на них влажную дорожку шампанского. – Второй: стать открытой книгой и ответить на вопросы, которые тебя интересуют, тем самым приняв реальность, - придвинулась ближе и провела подушечкой указательного пальца по его губам. – Так что же выберешь ты?

Девушка должна являть собой образец скромности и невинности. Именно эту фразу с укором в голосе повторяла мать, когда мое поведение выходило за рамки традиций 18 века и ее воспитания в стиле леди. Но, увы, раз за разом слыша сие нравоучение, я была в корне не согласна с ее суждениями. Слишком уж много упрямства и властности я унаследовала от предков по линии отца, что при моем азарте просто губительно. Более всего на свете я ценила достойную игру, ту силу, столкнувшись с которой, увижу перед собой гордого и уверенного соперника, что в свою очередь будоражило и заводило, одновременно превращая и в хищницу, и жертву. Это ли увидела я в Эдварде под слоями обыденности? Да, ему присущ некий деспотизм, ощущающийся в каждом самоуверенном движении. В том, с какой непринужденной уверенностью рука путешествовала вверх по бедру, открывая взору ажурную резинку чулка, заставляя гореть каждый миллиметр кожи под его пальцами, в естественной, даже обыденной манере скользила по внутренней стороне бедра, все выше и выше, пока не добралась цели. Мой судорожный, шумный вдох лишь позабавил его.

Бархатный тембр голоса в купе с порочностью движений пальцев, касающихся тонкой полоски черного шелка, центра женственности, вызывая мурашки по коже. Вторая же рука в полсилы, но довольно крепко, удерживала меня на месте не хуже гипноза, заставляя выполнять только его желания, буквально не оставляя свободы, чтобы хотя бы в поцелуе выразить свою потребность во власти, попытавшись обыграть его хоть на этом поле. Но он, словно в танце, вел во всем, с легкостью погружая пальцы в мокрое лоно, обжигая губы чуть грубоватой сладостью глубокого поцелуя, который стал для меня персональным соблазном, крахом, казалось бы, незыблемой основы самообладания. Эдвард все так же терзал мои губы, пока его руки направлялись к той части моего тела, которая всегда ищет приключений. Он усаживает к себе на колени, вынуждая для удобства еще шире развести бедра, ощущать всю силу его желания. Я плавилась, как свеча, под напором его жара, обжигающих языков пламени страсти, не замечая, как проворно Эдвард освобождает из тесного кружевного плена грудь, жаждущую внимания, которое она немедленно получила. Вспыхивающее в глазах азарт и напряжение затягивали как омут, словно наэлектризовывая воздух между нами, заставляя подчиняться, чтобы подчинять. «Неужели, ты сдашься сейчас и так быстро проиграешь?» ,- в ужасе вопрошал внутренний голос, вместе со здравым смыслом загнанный на задворки сознания. Тело и разум не могли прийти к согласию, а компромисса просто не существовало.
Собрав остатки самообладания, попыталась вернуть себе бразды правления прежде, чем предательский стон, известит о том, что я попалась в собственные сети, став его безвольной куклой. Но как же это оказалось тяжело, ведь невыносимо тянуло к нему, чтобы вновь ощущать всю глубину поцелуя, привкус шампанского, огонь, пылающие струи которого, казалось, текли по венам. Коснувшись шеи, я ощутимо прикусила кожу там, где когда-то бился пульс, а затем прошлась языком по оставленной отметине. Его руки сильнее сжали мою пятую точку, притягивая еще ближе к себе, оповещая о его более чем стопроцентной готовности.
- Руки, - едва узнавая хрипловато-приказной тон своего же возбужденного голоса, потребовала я.
Получив больше свободы, я могла начинать нежную пытку. Его футболка решительно мне мешала, скрывая тело, которое я желала видеть во всей красе. Быстро сняв раздражающий предмет гардероба, с наслаждением провела руками по его торсу, сильным, стальным мышцам, словно обтянутым нежным бархатом кожи. Продолжив свое занятие, неторопливо стала прокладывать дорожку поцелуев, спускаясь все ниже, ощущая под губами упругие кубики пресса, которые, чего уж греха таить, откровенно хотелось облизать. Потянулась к ремню его джинсов, расстегивая пряжку, провела ногтями по молнии, накрывая ладонью грубую ткань, под которой его плоть рвалась на свободу, обещая неземное блаженство. И стоит только попросить, но… Моей морали претила эта слабость. Скользя языком по впадинке пупка, я почувствовала, как его рука коснулась шелка волос, скручивая их в тугой жгут. «Не выйдет, - прошипел внутренний голос. – Иначе…». Всегда было интересно, что при гипнозе испытывают мои жертвы. Мне на ум приходит лишь аналогия секса с мозгами.
Невинно взглянув на него снизу вверх, я встретилась с омутами, полными неподдельного огня, такими глубокими, что казались почти черным. Хриплое рычание и напряжение говорили о немыслимой для моего понимания выдержке, ведь давно бы уже мог подмять под себя, не оставляя другого выбора, кроме как подчиниться его физическому превосходству. Но, видимо, по его сценарию я по доброй воле должна умолять,… а значит, безнаказанными мои действия не останутся, и я сполна получу за дерзость. Впервые за долгое время, искушение было таким сильным, что часть меня готова упрашивать. Все – лишь бы в полной мере ощущать его там, где совсем недавно поднимали горячие волны возбуждения его пальцы. Но вместо этого…
- Сдаешься на милость победительницы? – слегка сжимая Эдварда младшего, лукаво спросила я, глядя при этом ему в глаза.

Где-то над Атлантическим океаном

Рискнуть, ничем не дорожа,
Любить, своей судьбой играя,
Скользить по лезвию ножа,
Срываясь с ранящего края.

Наше существование, пронзая прошлое настоящее и будущее, красной нитью вплетено в полотно слепых Мойр. Завтра – одна из величайших загадок этого мира, не подвластная нам, вчера – история, воспоминания, покрытые полупрозрачной дымкой, которая становится все гуще, один за другим скрывая ушедшие в небытие дни. Обретает материальную форму лишь настоящее, мир – игра с колодой карт, азартная, не имеющая правил, острая, словно тончайшее острие клинка, окропленное алой кровью. Страсть к игре — самая сильная из всех страстей, самая опасная, самая жестокая, самая неодолимая и самая печальная по своим последствиям. Ведь глупо и даже бесполезно предостерегать того, кто более чем склонен к азарту…
Где-то совсем близко звучали призрачные победные фанфары… Всего несколько секунд, по прошествии которых Эдвард либо предпочтет согласиться со своим фиаско, либо попытается разуверить меня и вывести из собственного заблуждения, что, по правде говоря, мне казалось более реалистичным. Ждала ли я, что он добровольно склонит голову и произнесет заветное «да»? Это, несомненно, победа, но слишком легкая, приправленная горечью разочарования. Потому что я видела в нем темперамент опасного хищника, неважно нежностью или силой, но всегда получающего желаемое, подчиняющего любую…или почти любую, что не просто являло собой еще одну грань азарта, а разжигало пожар желания, который легко мог выйти из-под контроля, приводя к самым невообразимым результатам. Но, пожалуй, именно в этой стихийной безызвестности и крылась истинная сладость игры.
Полуобнаженный Аполлон, от великолепного торса которого невозможно оторвать восторженного взгляда, с ироничной самодовольной улыбкой смотрел мне прямо в глаза, видя перед собой не что иное, как забаву. О боги, как же хотелось стереть с его губ эту чертову усмешку, столь раздражающую меня. Но даже льва, грозного хозяина саванны, воплощающего в себе мощь, величие и власть, можно приручить.

Голос звучал мягко, словно бархатом окутывая кожу, но вместе с этим в нем явно ощущались нотки стали. Каждое слово, произнесенное в ленивой манере, вызывало ярость, подобную неукротимому шторму, бушующему в открытом океане. Все это он с легкостью мог прочитать в алом зеркале души, в котором бесновалось неподдельное пламя. Эта дерзость слишком зацепила мою непомерную гордость, но я никоим образом не должна показывать истинные эмоции, бьющиеся под холодной маской самообладания. Уступая его прихоти, что оказалось величайшей глупостью, я поднялась на ноги. Ловушка захлопнулась, птичка в клетке…
В один миг его взгляд утратил всю игривость, обдавая инеем, ледяные щупальца которого заставили мое мертвое сердце сжаться в паническом приступе, черты лица заострились, приобретая устрашающий вид. Передо мной предстал дикий зверь, стремительный и беспощадный, без церемоний поваливший меня на стол спиной к себе, удерживая мраморное тело жертвы своим весом. Слух резал звук разбивающихся вдребезги хрустальных бокалов, но он попросту не обращал на это внимания, равно как и на мои попытки сбросить его с себя. Рука Эдварда сжала черное кружево белья, впившегося в кожу, причиняя боль, и с треском разорвала тонкую ткань.

Клянусь вечностью, если бы я могла убить взглядом, то от вампира-варвара осталась бы горстка пепла! Я мысленно прошипела проклятие, понимая, что физическое превосходство на его стороне, но, как ни странно, данное положении вещей, а правильнее сказать тел, можно засчитывать как свою победу. Если мужчина говорит: «Это глупая детская игра»,— значит, это игра, в которой он проигрывает женщине. Но, право же, и в его фразе была доля истины.… Обмануть собственное тело невозможно, оно красноречивее любых слов говорило о моем сумасшедшем желании, разрывающем, казалось бы, прочные цепи самообладания. Язвительность его чарующего низкого голоса, властные прикосновения и ласки, пьянящие разум и распаляющие страсть, магнетизм – все это заставляло, вцепившись в край стола, выгибать спинку, подобно дикой кошке. Дьявол, я не могла сопротивляться напору его губ, жесткому, глубокому поцелую, который сопровождался резким вторжением в мое тело, выбивающим из меня стон. Как же я ненавидела себя за эту непозволительную слабость и Эдварда за это граничащее с болью блаженство. Но это было лишь начало…
Растворяясь в обжигающе остром ощущении наполненности, я убеждала себя в том, что он берет меня силой, потому что просто не могла позволить себе такой роскоши как покорность и кроткость. Эдвард подчинял меня резкими частыми толчками, подводя к пику наслаждения, удерживая на грани, а затем мучил размеренностью движений, медленно погружаясь на полную длину и почти полностью покидая мое лоно. За невозможностью вонзать коготки ему в спину, разрывать бледный бархат кожи, оставляя глубокие отметины, я отчаянно царапала ногтями поверхность стола. Ни капли нежности, только будоражащий огонь страсти и желание слышать не только стоны, которые я изо всей силы пыталась сдержать, а мольбу поверженной жертвы, принявшей его власть над собой.
- Не останавливайся, - пренебрегая собственной гордостью, едва различимым шепотом произнесла я, еще сильнее прижимаясь к нему. Проклятие, что же ты за демон ада? И почему я не в состоянии противиться тебе?
Я почти физически ощущала, какое удовольствие доставляет Эдварду фраза, предвещающая мое окончательное и бесповоротное поражение. Несколько мощных властных рывков смилостивившегося божества, и меня накрыл головокружительный оргазм, граничащей то ли с безумием, то ли с эйфорией. Он покинул меня и, намереваясь усадить на край стола, развернул лицом к себе, впиваясь в мои уста алчным, словно клеймящим, поцелуем, скользя меж моих губ языком. Все так же неистово желая его и ненавидя эту потребность, я прервала обжигающий поцелуй, толкнув его в кресло, упиваясь искорками удовольствия, плескающимися на дне темной бездны его глаз. Плавно и грациозно, будто дикая кошка на охоте, я подошла к нему, сбрасывая собравшуюся на талии измятую ткань, в прошлом именуемую платьем. Оседлав его бедра, плавно опускаясь на возбужденный член, наклонилась к его уху и тоном довольной кошки протянула:
- Я люблю быть сверху!

Память подобна населенному нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздается эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними - печальные призраки нашего былого "я". Воспоминания могут быть хрупкими, легкими как шепот, а бывают страшными как пронзительный крик, но прошлое нельзя забывать, каким бы оно ни было. Ведь без воспоминаний нет ошибок, не о чем жалеть и нечему учиться, а жизнь являет собой белый лист, чистый, как первый снег. Абсолютно пустой… Бессмысленный…

Глядя в серебристую гладь зеркала, я пыталась привести в порядок свой внешний вид. На смену дизайнерскому атласному платью, которое помялось и в данном климате утратило свою актуальность, пришли кремовый кашемировый свитер с треугольным вырезом и классические джинсы. Вечным необходимо хотя бы пытаться не выделяться среди смертных, чтобы наше существование осталось тайно. О да, аристократически бледная кожа и алые глаза как нельзя лучше маскируют нашу сущность. Последний раз придирчиво осмотрев свое отражение, я собиралась выйти в салон, но почему-то замерла у двери, словно в нерешительности или смятении. В памяти вспыхнули события недавнего прошлого…

Мгновения чистейшего остропряного безумства, основанного на вспыхивающих в глазах огоньках азарта, будто привязывающей меня к нему, раскаленной добела нити влечения, обжигающего, слишком болезненного для гордости, но …еще ближе, еще чувственнее, в водоворот страсти, забыв о реальности. Хотелось играть, используя против Эдварда хитрость, коварство…гипноз. Пожалуй, никогда прежде у меня не возникало такого сильного желания поддаться, признав свое поражение. Господи, как же я злилась, на него, на саму себя, коря собственную слабость. И видимо именно поэтому, используя силу гипноза, я удерживала его руки наверху, подчеркивая тем самым свою власть над ним. Скользя красными коготками по груди, подсознательно выискивала наиболее восприимчивые к боли точки, чтобы не просто оставить на мраморе кожи след от ногтей, а создать ощущение, будто, проникая между ребер, острые клинки вонзаются в грудную клетку. И эта подпитанная действием моего дара пытка являла собой лишь малую часть того, что хотелось с ним сделать. Все, лишь бы он признал поражение, и ровно столько же, только бы он никогда не сломался и не сдался.
А затем, уже сорвавшись в пропасть наслаждения, пребывая в объятьях сладостной неги, ощущаю его пальцы, неспешно и ласково касающиеся спины, один за другим перебирая позвонки, словно успокаивая, укрощая ураган эмоций. Не хочется ровным счетом ничего,… возможно, только остановить время, забыв кто же я.

И снова в груди просыпается пламя язвительности. Так и должно быть, действительность обрушивается, будто из ниоткуда, стремительно разбивая хрупкое забвение. Напугал! Если ты думаешь, что это повторится, то поспешу разуверить. Никогда!

Так почему же я так не хотела смотреть правде в глаза? Самолет приземлился в аэропорту ПА чуть более получаса назад, меня ждут дела, с которыми необходимо покончить как можно быстрее, уничтожив того, кто возомнил себя божеством в волчьей шкуре. Все просто – смерть за смерть. Но сначала…
Вернувшись в салон, я увидела весьма занимательную картину. По-царски восседая в одном из белых кожаных кресел, Эдвард сверкал обнаженным торсом, приковывая мой взгляд к сильным, словно стальным, мускулам, рельеф которых я не так давно ощущала под пальцами. Он держал в руке черный кружевной лифчик, который собственноручно сняв с меня, мог по праву считать своим трофеем. Твои победы напоминают завоевание Персии Александром Македонским. Но одной лишь силы мало для того, чтобы сделать женщину покорной.
- Спасибо, - я протянула ему его же футболку, в спешке надетую мной при поиске багажа. – И…, - мой взгляд задержался на кружеве. – Думаю, это тебе вряд ли пригодится.
Эдвард поднялся и, то ли всерьез, то ли опять играя, протянул мне лиф, вновь очаровывая своей слегка нагловатой улыбкой и взглядом алых рубинов, казалось проникающих сквозь слои льда в душу. Меня захлестнуло необъяснимое чувство, заставившее медленным, плавным движением коснуться его губ, вначале осторожно, будто я, создание ночи с атрофированным чувством страха, и правда, чего-то боялась, а затем, ощущая, как по венам растекается жидкий огонь, сдалась его жару и настойчивости, обвивая руками шею вампира, искренне удивляясь нежности поцелуя. Но все же, пусть и с трудом, однако, разум восторжествовал над необдуманным порывом, и я заставила себя отпрянуть, пока не стало слишком поздно, незаметно перехватывая вышеупомянутый предмет гардероба, по неосмотрительности оставленный в салоне.
- Ты забудешь об этом, - произнесла я, с помощь дара корректируя его воспоминания о нашем полете, словно стирая то, что для меня же являлось непозволительным.
Уже через несколько минут мы оба спускались по трапу так, словно в самолете лишь говорили о погоде да о природе. Эдварда, как заправского наследного принца, ожидал смертный офисный планктон в костюме и при галстуке. Поэтому чтобы не мешать их встрече, я, поблагодарив Эда и попрощавшись, отправилась на паспортный контроль, а затем взяла такси, понимая, что, только сейчас, отъезжая от здания аэропорта, начинаю расслабляться и думать об изначальной цели моей поездки.

За холодным стеклом, усеянным мелкими капельками дождя, гнездился беспросветный мрак ночи. Скользя по хмурым громадам домов, он заглядывал в темные окна, но, не найдя там ничего интересного, тянулся к ярким островкам света, без остатка растворяясь в нем. Еще один отель… Небольшой, довольно уютный номер, услужливый администратор, успевший принести мне бутылку бренди прежде, чем наполнилась ванна. Едва я погрузилась в горячую воду, меня окружило облако, состоящее из невесомых пузырьков пены. Тишину разбавляла негромкая оперная мелодия в исполнении неподражаемой Марии Каллас, но даже излюбленная «La Traviata» не могла вытеснить назойливый рой мыслей.
Все, что удерживало меня в этом дождливом, сыром климате, обыкновенное жгучее чувство ненависти, подобное черной дыре, поглощающей изнутри, медленно, со смаком, так же, как я планировала убивать жертву. Но до расправы над бренным телом волка, важно раздавить его морально, подточив опоры его рассудка и уверенности в себе, чтобы балом правили демоны паники, а в воображении оживали картины самых сокровенных страхов. Я же, как истинный ценитель, предпочту наслаждаться пиршеством со стороны, лишь разыграв финальную, кровавую партию. Эту горько-сладкую чашу вендетты придется испить до дна. Ничего нельзя делать лишь в половину силы, потому как середины здесь нет. Если любить, то всем сердцем, растворяться в этом чувстве без остатка, если мстить, то со вкусом, наносить удары по всем фронтам, пока враг не будет повержен.
Из отчетов шестерки я могла вынести, что он обратится за помощью к живущим здесь вампирам. Однако отсутствие такта и элементарной коммуникабельности могли сыграть злую шутку. Мне же ничего не мешало изобразить святую простоту, чтобы всегда находиться в курсе событий. Начинать очаровывать стоит с тех, кому в полной мере присущ гуманизм, как, к примеру, тому вампиру, который предав свою сущность, работает на благо смертных, спасая их жизни. На повестке дня встреча с доктором… Лукавая улыбка коснулась губ.
Ванную комнату освещали четыре огонька декоративных ароматических свечей. Они отражались в зеркалах, играя на стенах и потолке, сплетались в причудливые узоры. Расплавленный воск растекался по белой эмали ванны, дорожками бежал в остывающую воду, скрываясь в тающей шапке пены. Бутылка бренди пустела. Мерный стук капель дождя по карнизу не прекращался. За окном задребезжал объятый дымкой тумана рассвет, прогоняя тем самым тени, вселяя иные мысли. Утро приносит лучик света в темное царство, стирая с лица маску коварства, дарит надежду. Ведь где-то совсем рядом то, что еще долго будет занимать мой разум.

Милс, привет


видно ленивую наложницу нашли, надо было нам внимательнее составлять договор о найме оной.



Деметрий, очень рада вас видеть



Танюш, а давай с тобой напару по мартиньке)

Сеньор Феликс, мерси