Карта ролевой игры "Сумерки"

Смысл жизни в том, что она имеет свой конец. Жизнь может быть прекрасной и насыщенной, пресной и скучной. У жизни есть единственный неприятный момент, она пролетает подобно одному мгновению. Но Кафка ошибся на мой счет. В один день, я получил то, чего веками добивались безумные алхимики, придворные чародеи, и сильные мира сего. Я обрел бессмертие, тогда когда я, абсолютно в нем не нуждался.

Франция. Май 1418год.

Я покинул Гасконь в начале мая с небольшим отрядом в полсотни. И уже двадцать восьмого числа, отослал курьера к отцу в Париж сообщив о своем прибытии Шартр. Утром следующего дня, я намеривался направиться в Иль-де-Франс и влиться в войска своего брата Жана. Зная нынешнюю обстановку в столице, путь от Шартра до которого мы прошли практически беспрепятственно, мог быть опасен. Разбросанные, небольшие группы войск, Жана Бесстрашного, сновали по старой римской дороге, рыскали возле Труа, и вверх по Сене. Диктатура отца, не совсем нравилась парижанам, жизнь по распорядку не прельщала многих и можно было сказать, что Бернард четвертый, был обречен на заговор, против своей персоны. Отец слыл высокомерным, заносчивым, и жестким человеком, не терпящий прекословий. О его грозном нраве ходили легенды. Если вражда, то до последней крови. Если дружба, то до исходного вдоха. Он одновременно считался, как последним оплотом Франции и малолетнего дофина, так и ее разорителем. Его любили и боялись. Уважали и ненавидели. Чтож, наверняка это стезя всех выдающихся личностей. Думал я, закинув руки за голову, лежа на соломенном тюфяке, чердачного помещения, в трактире «Золотая подкова.» Завтра после вечерни, в предместьях церкви Сен – Жермен, мня ожидала еще одна встреча устроенная отцом, с папским легатом, мне предстояло переговорить с ним, о так сказать моем противоестественном перевоплощении.
Случилось так, что я не очень подобающе вел себя в округе Ажена. Тамошний епископ был крайне сердит на меня и предав анафеме обвинил в колдовстве. По делом. Но мне было нелегко с собой совладать, хотя я очень старался и боролся с этим бедствием, как только мог. Но неутолимая жажда, влекла меня на новые, ужасающие мой разум деяния. В особенности на меня накатывала волна страха, когда я просыпался в постели какой-нибудь красотки с бледным обескровленным лицом и одеревеневшим за ночь телом. Бернард выпросил для меня прощение у папы. В ту пору церковь терпела не лучшие дни и за предложенное золото Риму, папа простил бы тебя на месте, будь ты хоть чертом лысым.
- Боже, за что?- прошептал я упираясь лбом в пахнущую плесенью стену.- Неужели я так много грешил?

Утро следующего дня началось с пения петуха. Тусклый рассвет лишь только пробивался сквозь темный покров небесного свода, спеша озарить землю, ласковым весенним солнцем. Мы неспешно оседлали коней и отправились в путь. Дорога была пуста, и к полудню мы добрались до деревеньки Пежу, которая находилась в несколько лье от Парижа. Остановившись напоить коней, мы двинулись к ближайшему колодцу.
- Вы Арманьяки, не так ли?- спросил подбежавший ко мне, взъерошенный точно воробей мальчишка.
- Пошел вон, а не то схлопочешь!- прикрикнул на мальчика командир моего отряда, Эжен.
- Заткнись Эжен!- рявкнул я, а затем обратился к пареньку- Что ты хотел спросить, повтори?
- Вы ведь Арманьяки, не так ли?- улыбнулся во весь щербатый рот мальчик.
- А если и так, то что?- прищурив глаза, спросил я.
- А то господин, уж если вы Арманьяки, то вам не следует ехать в Париж.
- Это почему же?- растягивая слова, насторожился я.
- По одной простой причине, уважаемый сеньор. Если вы Арманьяки, то Бургиньоны несомненно надерут вам задницу!- весело рассмеялся мальчишка и бросился на утек. Но Эжен оказался проворнее, он в миг догнал мальца и схватив его за волосы, приставил клинок к тонкой шее.
- Позволь я отрублю ему голову!- бешено заорав, обратился ко мне Эжен. Мальчишка вопил что есть дури, по его чумазому лицу потекли, образуя грязные дорожки, крупные слезы, горошины. На крыльцо одного из ближайших домов выскочила женщина, вытянув впереди себя натруженные руки, она принялась умолять, пощадить ее сына.
- Простите меня господин! Я сказал это по глупости, месье! Не убивайте меня!
- Почему ты решил недоносок, что Бургундцы надерут задницу Арманьякам?- криво улыбнувшись, я в плотную подошел к перепуганному мальчонке и осторожно убрал руку Эжена, отводя клинок от шеи.
- От того господин,- поспешно заговорил он,- что вчера, по этой самой дороге, Жан Бесстрашный прошел на Париж во главе своего войска.
- Брось его! Брось!- крикнул я Эжену, поспешно запрыгивая в седло.- Надеюсь достигнув Парижа, мы войдем в него без препятствий. Молись Эжен, пресвятой деве Марии, что бы ворота дружелюбно распахнули нам свои створки!
Эжен, отшвырнув мальчишку, словно тряпичную куклу легко вскочил в седло, лошади сорвались с места в лихой галоп, вздымая клубы пыли, унося нас к Парижу.

Иль-Де-Франс.

- Как ты мог такое проглядеть? Где были твои глаза?!- Я старался говорить тише, но голос, надломленный и громкий, сам собою взметался к куполу, походного шатра. Жан стоял склонившись над картой и неровно барабанил пальцами по столу.
- Так,- ровно и с каким то жутким спокойствием, произнес он.- В Нормандию соваться не лучший вариант, там повсюду английские псы.
- Проклятый английский прихвостень, раздает Францию, считая ее своею собственностью, Бесстрашный уже вовсе не смахивает на великого герцога запада, его поведение можно засчитать как предательство! А эта баварская шлюха, совсем распустилась в своем бесстыдстве, желаю ей, заработать сифилис!- воскликнул я переполненный праведным гневом, мне хотелось рвать и метать, посадить всех врагов на остро заточенный кол, или растянуть на дыбе.
- Оставь Изабо в покое, у нее нет будущего. Послушай Рене, как тебе такой вариант? Если мы отойдем в Мулен вместе с дофином, а немного погодя, отправимся в Бурж. – Прервал мою гневную речь брат. Жан оторвался от карты и взглянул куда то поверх моей головы.
- А как же отец?- тихо спросил я, понимая, что сейчас его спокойствие граничит с безумием.
- Ему уже врятли поможешь, говорят лично Кабош- мясник сдирает с него кожу лоскутьями. Теперь главное дофин, Рене. Мы не можем, не имеем права его потерять - это наш козырь, последний в этой борьбе.
- Я проберусь в Париж и выкраду его!- горячо возразил я.- Мы не должны оставлять его тело, на растерзание этим свиньям!
- Что ты такое говоришь?! Как черт возьми, ты себе это представляешь?! Город наполнен под завязку бургундскими свиньями, которые в данный момент, вкупе с цехом мясника, истребляют наших сподвижников. Итак, даже если повезет и тебя не прикончат прямо на улицах этого клятого города. Как ты собираешься увести из под носа этих варваров главного их врага, на котором в данный момент можно отыграться и списать все козни на его счет?! Они стерегут отца пуще, чем смог бы сам цербер. Не хватало еще, мне потерять тебя и Бернара. Перестаньте наконец руководствоваться своим сердцем, когда нужно мыслить разумом. Это не игра брат. Сейчас решается судьба всей Франции, а борьба за трон как известно, не бывает без серьезных потерь. Давай решим, что отец просто посвятил себя отечеству.
- Все равно не понимаю, как ты можешь сохранять спокойствие, когда нас просто истребляют как скот?!- в бешенстве выкрикнул я, сметая остатки ужина с трапезного столика.
- Мы пока еще живы.- пробормотал Жан себе под нос, покосившись на раскиданные объедки..
- Я уже давно как мертв.- уже спокойнее изрек я.
- Перестань! Ты мешаешь мне думать.- отмахнулся Жан и немного помолчав добавил.- Кстати, к тебе пришел какой то монах. Говорит, вы должны были встретиться в Сен-Жермен, но ты не явился по известным причинам. Рене, ты ударился в религию? А что, тебе бы пошла сутана, или красная мантия кардинала. Заручились бы поддержкой Рима в конце концов.- горько усмехнулся Жан.- Я велю его позвать. Меня не будет некоторое время, так что вы можете поговорить без свидетелей.

Время текло, я устало сидел на табурете уронив голову на столешницу, с каждой приходящей секундой меня принялась одолевать жажда, создавалось ощущение, что гортань превратилась в ничто иное, похожее на раскаленный горн. Но теперь я знал, в каком месте ее утолить, для себя я уже все решил.
Монах вошел не слышно, но мой острый слух уловил легкий шорох одежд еще до того, как он приблизился к шатру. Я поднял голову и вгляделся в полумрак. И теперь отчетливо, будто при дневном свете увидел этого, худого, невысокого человека, с легким напылением седины в волосах. Монах вошел, шурша сутаной. Подойдя поближе, он встал справа от меня, сложа руки в молитвенной позе. Аллилуйя. – Подумал я про себя.
- Мир вам, сын мой. Я искал с вами встречи.- мягким, мелодичным голосом с едва заметным итальянским акцентом проговорил святоша.
- Я не ваш сын!- огрызнулся я чувствуя каждой клеточкой как во мне закипает злость.
- Хорошо. Пусть будет так, как вы хотите.- вздохнул монах и склонил голову на бок.- Мое имя Лука Вирджини, но оно вам мало, что скажет. – Улыбнувшись представился монах.- И я знаю кто вы.- добавил он. Мои брови поползли в верх, я широко улыбнулся, и скорее всего, святому отцу моя улыбка показалась не очень приятной, так как он слегка побледнел, его лицо приобрело более серьезный вид.
- Как интересно.- протянул я, и уже резче добавил .- Я тоже знаю, кто я.
- Так давайте поговорим о вашем…хм… положении?
- Вы сможете мне помочь? Сможете вернуть прежнего меня?- угрожающе спросил я.
- Нет.- коротко ответил святой отец.
- Тогда что вам нужно? Давайте сразу к делу. Чего ходить вокруг да около?
- Мы могли бы помочь друг-другу.
- Это каким же интересно узнать образом? Не от вас ли я только что слышал, что вы бессильны в моей проблеме?- налив бокал бургундского усмехнулся я.- Хотите?- предложил я монаху.
- С удовольствием.- кивнул тот в ответ, принимая бокал из моих холодных пальцев.- Мы могли бы сотрудничать…нет, нет, не перебивайте, хотя бы выслушайте меня. Во благо процветания Франции вы могли бы немного помочь нам, другими словами, поработать на нас. Вы же любите свою родину ни так ли?
- Франция, спросила с меня слишком много. Приведите более достойный повод помогать вам, месье монах.
- Значит ли данный ответ, что вам безразлична судьба Французского государства и дела, за которое Бернар четвертый подвергся изощренным пыткам?- поставив полупустой бокал с бургундским, вопрошал он.
- Понимайте как хотите.- отмахнулся я показывая, что разговор окончен. Странный монах, назвавший себя Лука Вирджини, казалось все понял и направился восвояси, но у самого выхода он вдруг обернулся и вперил в меня сверлящий взгляд, маленьких глазок.
- Позвольте спросить монсеньор? Судьба Франции вам столь же безразлична, как судьба некой Лютеции де Монман, дочери славного барона Сезара де Монман.
Я резко вскочил с табурета, легко опрокинув стол, в секунду оказался возле Луки Вирджини, и схватив за горло, поднял его тщедушное тело от земли.
- Папа не посмеет тронуть ее даже своим мизинцем, с головы Лютеции не должно упасть ни одного волоска. Так и передайте его святейшеству. Иначе я как ни будь нанесу ему визит, после которого он врятли сможет оправиться.- нарочито тихо, с расстановкой, произнес я.
- Есть силы выше папы.- прохрипел Лука.- И я тут не причем, я только передаю чужую волю.
Я медленно разжал пальцы отпуская монаха, тот мешком упал мне в ноги и стал исступленно откашливаться.
- Вы совершите ошибку, Рене… если сейчас откажитесь. Вас выследят и убьют, но прежде уничтожат тех, кто хоть сколько вам дорог.- сквозь кашель, говорил монах.- Вы…вы не сможете постоянно находиться поблизости с мадмуазель и тогда дело может кончиться плохо, для вас двоих. Вспомните у вас есть помимо Лютеции, братья и сестры. Вы желаете им зла? И еще, вам обещают отпущение грехов до конца ваших дней, за вашу душу будут неустанно молится и возможно господь простит вас.
- Чем я провинился перед господом?! В том что стал таким, кем нынче являюсь?!- вскипел я.
- Да.- коротко ответил монах. Это «Да» прозвучало будто приговор к казни через повешенье.
- Если вы примите предложение.- вставая и отряхивая сутану, с нажимом произнес монах.- То вам и вашим близким гарантированна защита. Соглашайтесь пока есть время, все станет намного проще.
- Хорошо, я подумаю.- устало кивнул я, мне захотелось побыстрее закончить этот разговор. Монах все понял и нырнул за занавески шатра, но я успел схватить его за руку.- Послушайте падре, что вы там плели на счет сил, что выше папы? Что это за силы?
- Выше папы только Бог, сударь. – улыбнулся Лука и вырвав запястье добавил.- Всему свое время, сын мой.
Монах растворился в темноте, еще немного постояв, провожая его спину, я прошел в глубь шатра и повалился на походную кровать, закинув руки за голову.
- Я вам не сын.- тихо повторил я фразу с которой началось наше знакомство.

- Наверно беседа вышла что надо. – входя произнес Жан, окидывая взглядом царящий беспорядок.
- Да, не из лицеприятных.- согласился я разглядывая пляшущее пламя в масляном светильнике.
- Сегодня в полночь мы отбываем в Мулен. Ты с нами?- помолчав спросил он.
- Нет я задержусь. Возникли дела. Я прибуду позже.
- Береги себя.

Наше время. Выставка «Темные грани.»

Я слушал ее внимательно, облокотившись спиной на резные перила балкона. Все было до боли знакомо. Все было просто и банально. Вот откуда тоска в глазах. Я иногда представляю себе саму жизнь, как нечто материальное. Жизнь, это женский род. Значит ли это то что, жизнь, женщина? Определенно так. Она походит на женщину, по всем критериям. Жизнь коварна, и неизвестно, что она выкинет в следующий момент. Вот недавно, ты беззаботно радовался жизни, и тут, бац, она дала тебе такую затрещину, что от нее с трудом можно оправиться, или не оправиться вовсе. Жизнь как хренова садистка, любит наказывать. А ты как чертов мазохист. Жизнь тебя долбит, а ты ей радуешься, любишь ее. Иногда жизнь надоедает, но это когда тебе уже совсем не до нее. Кто-то сказал, что жизнь как зебра, то полоса белая, то черная. У Елены наверняка сейчас второе. Но это поправимо, жизнь имеет свойства запудрить тебе мозги, новыми впечатлениями, новыми возможностями. Главное, что бы кто то был рядом тогда, когда жизнь надоедает своими излишними наказаниями. В этот момент нужен тот, кто шагает с тобой рядом, в ногу. Поддерживает тебя, когда ты спотыкаешься, на том или ином жизненном отрезке. Способен ли я не дать Елене спотыкнуться вновь, и полететь подобно птице с переломанным крылом, с очередной высотки? Честно отвечу, нет. Я даже смогу стать новым фактором к суицидальным мыслям. Но я почему то не мог, взять и раствориться в ее жизни, как дым. Собою, Елена напоминала, мне ту далекую, и ушедшую любовь, которую я сам разрушил, словно шалый малыш песочный замок, а на последок втоптал в дерьмо.
Мы немного послушали наши мысли. Затем я оторвался от перил и подошел ближе к Елене, смахнул слезу с ее щеки, она взяла меня за руку. Я не ожидал такого жеста, вздрогнул и неровно сглотнул. Она помолчала, затем снова продолжила, голос был слегка сдавленным, я понял, что Елена пытается удержать запруду слез. Вот-вот, и они польются из этих прекрасных глаз. Выпустив мою руку, она отошла к краю балкона.


Елена закончила свою исповедь, и повернувшись ко мне лицом, взглянула на меня поблескивающими в тусклом свете фонарей, влажными глазами. Сказать по чести, я чувствовал себя исповедальником, не иначе. Я не умел и не любил успокаивать, но сейчас нужно было что то сказать, задать какой нибудь вопрос. Фраза: Не переживай, все наладиться. Здесь явно не рулила.
- И что ты, намериваешься делать теперь?- спросил я, глядя как она пытается справиться с волнением, навязанным ей, воспоминаниями.-Как собираешся жить дальше?

Дальнейшие события развивались спонтанно. Если не сказать стремительно, создавалось ощущение, что я стал невольным участником какой то дикой гонки.
После того, как эта сумасшедшая сумасбродка по имени Тайра, как я выяснил позже, стихийно накинулась на Елену. Налетела словно тайфун «Катарина», на ни что не подозревающую девушку. И едва не лишилась своих остреньких зубок в купе с драгоценным бессмертием. Я решил спровадить эмоциональную вампиршу куда ни будь подальше, и выделил ей эскорт в лице себя. В первые минуты нашего знакомства, мне крайне остро восжилалось придушить ее на месте, но излишняя воспитанность не позволила причинить вред, этому симпатичному клыкастому созданию.
В результате сего, имело место еще одно знакомство, которое показалось мне весьма привлекательным. Ее звали Миллисент. Сказать, что она была красива, это означало, что я просто напросто, чурбан неотесанный. Она была прекрасна. В первую минуту нашей встречи, я решил, что меня поразил разряд в тысячу вольт. В тот момент я подумал, что быть с нею рядом, это большое удовольствие. Милс излучала такую энергетику, и была настолько яркой. Что даже просто находиться с нею рядом, в одной компании было в кайф. Тем более, после детального знакомства, Тайра уже не казалась мне настолько безумной. В последствии, я даже решился на экстравагантный шаг, махнуть с ними в Венецию. И махнул. Ах, Венеция! Сказочный город, гондола легко скользит по водной глади Каналаццо, в котором отражаются великолепные фасады зданий старины. В такие моменты душа ликует, а сердце наполняет восторг, от ощущения, что в этом мире есть что то, которое нельзя изменить. Такое как Венеция. Но увы, случилось так, что наша новоиспеченная компания покинула город, побыв там совсем не долго. Дамам захотелось посетить какой то малознакомый мне Форкс, который примостился в одном из самых дождливых местечек в Америке. Сказать по чести, я не слишком жаловал королеву фаст-фуда. Но Миллисент послужила для меня, колоссальным стимулом, продолжить и дальше наше совместное путешествие.
В итоге, сейчас мы находимся в клубе Винтаж, вальяжно расположившись за столиком в ВИП-зоне, где я невинно, из под полу прикрытых век, созерцаю соблазнительное декольте Милс.
- А что, здесь совсем не плохо.- заявляю я девушкам, откидываясь на спинку стула.- Вот только амбре источающее мохнатыми, за соседним столиком, немного портит картину.
Я улыбаюсь краешком губ и подмигиваю Милли. Чтож, - думаю я- интуиция подсказывает мне, грядут веселые события.

Не оставляй меня одну с моей болью,
Не оставляй меня одну под дождем,
Вернись ко мне и верни улыбку на мои уста,
Приди ко мне и сотри слезы с моих глаз.
Я нуждаюсь в твоих объятиях,
Ведь ночи такие жестокие,
Верни мне те ночи...
Летела из динамиков, одновременно приятная и печальная музыкальная композиция. Мои руки бережно обнимали Милс за узкую талию, а ее голова с каскадом золотых волос, мирно покоилась на моей груди. В этот момент мне отчетливо захотелось прижать ее к себе настолько, насколько это может быть возможным, и не отпускать никогда. Находится с нею вопреки всему. Я чувствовал ее спокойное и ровное дыхание, ощущал близость, соприкосновение наших тел. Мне хотелось заорать на всю вселенную, что бы было слышно далеко за ее приделами: Возьми мою душу, она не нужна мне без тебя! Со мной творилось нечто невообразимое. И я кажется знал как это называется. В таком далеком, и казалось, уже не моем прошлом, я испытывал подобное, но в ту пору по моим венам, горячим потоком, струилась человеческая кровь.
Собери осколки моего сердца,
Скажи, что будешь вновь любить меня,
Собери осколки моего сердца…
Я в прямом смысле ощутил разочарование, когда на танцполе отзвучали финальные аккорды. Это означало, что придется выпустить это прекрасное создание из своих объятий. Что мне и пришлось сделать с превеликим трудом. Когда ее холодные ладошки, легко соскользнули с моих плеч, я едва не застонал, но медленный танец закончился, слишком скоро по моему мнению, из динамиков грянула более ритмичная музыка.
Обняв Миллисент за талию, я увлек ее к бару. Там Милс, используя, свое природное обаяние на бармене, заказала напитки для нас и Тайры. После чего, мы пытались, без потерь для населения, протиснуться к своему столику. Тут то и случилась малозначительная оказия. Пробегавший мимо волк, в образе человека, практически налетел на меня и Милли, но мы вовремя уклонились от его грозного натиска. А вот оборотню не слишком повезло, содержимое напитка Милс, украсило его голову томатом.
- Простите. - невинно захлопав глазками, бестолково улыбнулась Миллисент, глядя на приходящего в состояние бешенства, волка.
Приподняв слегка брови, я наблюдал, как в Миллисент, в буквальном смысле слова, вселилась «блондинка». Интересный образ. Подумал я, привлекая ее немного к себе, и отчетливо осязая внутреннее напряжение, моей вампирши. Конечно, дальше яростного взгляда оборотня, дело не пошло, и мы благополучно добрались до своего столика, где подперев рукой подбородок нас ожидала Тайра.

Наконец, мы покинули злачное заведение. Тайра поймала такси и отправилась к Милли домой. А мы решили немного прогуляться по ночному Форксу. Некоторое время мы молча шагали держась за руки, слушая лишь звук наших шагов и шелест древесной листвы на притихших улочках.
- Знаешь? Ты необыкновенная.- Первым нарушив тишину, промолвил я, крепче сжав ее ладонь. Милс лукаво улыбнулась, и слегка кивнула.
- Я знаю. Это неоспоримый факт.- все еще улыбаясь, сказала она.
- Тебе ни кто не говорил, что твои волосы напоминают золотое руно, добытое Ясоном для Пелия. Честно сказать, я его и в глаза то не видел, но полагаю, что оно выглядит именно так. – Я остановил Миллисент, и рассеянно взял между пальцев шелковистый локон. Мой взгляд сфокусировался на ее чувственных губах. Мне захотелось впиться в эти губы со всей страстью, и неистовством, бурлившим во мне, словно лава в исландском вулкане. Что я и не преминул сделать. Обняв Милли за талию, я запрокинул ее голову чуть назад и поцеловал так, как никогда не целовал ни одну женщину в мире. В тот момент я по настоящему понял, что пропал. Я осознал, что держу в своих руках не просто женщину, а свою истинную любовь. Ради которой я готов на любые сумасбродства, во имя которой готов пожертвовать своим бессмертием. Лишь бы только ее счастье было большим, чем моим.
Как бы не хотелось, но мне пришлось прервать наш поцелуй. Я все еще придерживал Милс за талию и наклонившись к ее ушку легонько прикусил мочку.
- Не пора ли нам домой, или ты еще хочешь постоять?- прошептал я.

« И нашел я, что горше смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, и руки ее – оковы. »
Кто сказал не помню. Но как сказано. Как тонко подмечена истина, этого рожденного из чьих то уст афоризма.
Как только Миллисент, упорхнула в душ, я немного приуныл. Быть зависимым от женщины непросто, но как только ты попадаешь в коварные путы любви, ты волей неволей становишься зависимым от нее. Зависимым от чарующей улыбки, от ее легких прикосновений, и иной раз начинает казаться, что расставание с нею подобно смерти. На самом деле, я чуточку опасался этой зависимости. Это не значит, что я страшился и не любил женщин. Как раз, любил я их по разному. Но отношения были скоротечны, и в редких случаях их длительность составляла, чуть больше недели. Как любил говаривать мой дружище Джованни «: Нельзя хотеть того, кем владеешь.» Для меня, высказывание Казановы казалось вполне обоснованной доктриной.
Во все времена я был галантен, и учтив с дочерьми Евы. Я галантно приглашал их в свою постель, и учтиво выпроваживал. Мне было все равно, что с ними станет и во что это выльется. Я не видел в своем поведении эгоизма, так как был зациклен только на своей персоне. Мне было одиноко, но в тоже время, делить свое одиночество я не собирался, ни с кем. Таков был прошлый я. И то что сейчас взволновало мое естество, немного пугало и настораживало, стоило лишь, остаться наедине со своими мыслями.
- Ну, и почему это мы такие серьезные? – с усмешкой спросила у меня Милс, входя в просторную гостиную, где я привольно развалился на диване. Шелк ее волос намок, и от этого она казалась еще сексуальнее. Ее стройное, гибкое тело обволакивал короткий приталенный халатик с причудливой вышивкой в восточном стиле. От созерцания ее длинных, стройных ног, у меня буквально поехала крыша. Захотелось сразу же перейди к заключительной стадии конфетно-букетного периода. Но я только тряхнул головой и тяжело вздохнул.
- Я думал.- коротко ответил я ей, садясь и облокачиваясь на спинку дивана.
- О чем же?- Милс прошла к бару инкрустированному из красного дерева и слоновой кости, легко окинула тяжелую крышку и вдумчиво всмотрелась в его содержимое.
- Это Маджолини? – спросил я, пытаясь увести беседу в иное русло.
- Ты о чем? Ах, о баре! Ага, 1799 год. – кивнула она.- Что будишь пить? Легкое, или же что покрепче?
- Что покрепче. Этот итальянец, творил шедевры. Я всегда завидовал его искусству.
- Так в чем проблема, времени у тебя предостаточно, овладей инкрустацией и тебе будет счастье. - Милс улыбнулась так задорно, и как то по детски, что я не смог сдержаться и рассмеялся.
- Я то не прочь, но вот мои руки точно не согласятся!
- Это почему же? – удивилась она.
- Потому что они привыкли к тяжести оружия, а не столярных инструментов.
- Коньяк сойдет? – я подтвердил согласие кивком.- Так о чем же ты думал?- Милли плеснула в бокалы янтарной жидкости и неспешно подойдя ко мне присела рядом. - Курвуазье. – Протянула она, отдавая мне бокал.
- Я предпочитаю Мартель, но за неимением такового, буду довольствоваться тем, что ты мне набулькала.
- Ну уж извините. – нарочито приняв оскорбленный вид, произнесла вампирша, добавив: -Ты не ответил на мой вопрос.
Я хмыкнул и протянул к ней руку.
- Иди сюда. Я думал о нас. – Милс податливо прильнула к моей груди, ее приятно пахнущие волосы щекотали мне подбородок, и я реально кайфовал держа ее в своих объятьях.
- Хорошо. – тихо промолвила она, устраивая голову поудобнее на моем плече.