Карта ролевой игры "Тайные летописи Эротикона"

Земли Фейри

Мраморная беседка, пристроившаяся на самом краю крутого обрыва, заросла виноградной лозой, в густой изумрудной листве которой терялись темно-синие гроздья спелых ягод. Бархатную мелодию арфы заглушал лишь шум бушующей воды, с грохотом разбивающейся о скалы, и тихий шепот пестрой стайки фрейлин, в сплетни которых совершенно не хотелось вникать. Солнце золотило нити и укрытые пенными барашками волны, а также заснеженные верхушки гор, словно цепляющих редкие кучевые облака. Из-за высокого хребта поднималась темная дымка – пепельный шлейф вновь проснувшегося вулкана. Легкий непоседа-ветерок играл блестящими локонами цвета молочного шоколада и струящимся бирюзовым шелком невесомого платья. Ржаво-красные с темными, почти черными полосками, саблезубые хищники, сложив буйные головы на мягкие передние лапы, лежали возле моего кресла. Тигры всегда безмолвно следовали за своей единственной госпожой, выполняя все мои повеления.
Голоса фрейлин, а следом и арфа, стихли, тем самым привлекая внимание, хищников, которых, по-видимому, убаюкивала музыка. Оба тигра встрепенулись и распахнули золотисто-карие глаза, издав при этом недовольное протяжное рычание. Нарушителем сей гармонии оказался глава совета старейшин, посему мне пришлось сменить гнев на милость и отменить мысленно уготованную казнь.
В теории истинная власть обладает остро-сладким привкусом искушения бескрайней свободы действий. Ведь нет ничего приятнее возможности осуществлять свою волю, воздействуя на других, с упоением смотреть, как они вынуждены подчиняться, преклоняясь перед твоим величием. Увы, но на практике моя власть не являла собой безграничную волю княгини Фейри, и в противовес ей существовал совет старейшин, ограничивающий меня.
- Княгиня, я хотел бы обсудить с вами одну очень важную тему, которой крайне обеспокоен совет, - обладатель низкого грудного голоса учтиво поклонился в знак уважения и после моего снисходительного кивка продолжил: - В связи с тем, что ситуация в Шезгарте весьма нестабильна, - мне хотелось напомнить, что иной уклад претит основам нашего мира-паразита, однако я промолчала. – Мы ни в коем случае не давим на вас.., - как раз это вы и делаете, старейшина. – Но считаем, что сейчас воля ваших родителей как никогда актуальна и ваш брак станет выгодным дипломатическим ходом.
Я перевела взгляд на фрейлин, с интересом вслушивающихся в наш разговор, дабы почерпнуть из него информацию, которая впоследствии, передаваясь из уст в уста, обрастет вымышленными деталями.
- Вон, - тихо, но четко произнесла я, словно кошка, распугивая стайку голубей. Тигры, уловив смену моего настроения (разве они не прелестны?), грациозно поднялись и, сощурив глаза цвета охры, подтвердили мою волю, раззявив пасти и обнажив острые белые зубки, которыми грех кушать кашу, только мясо и желательно еще теплое, добытое на охоте.
Те, кто играют в престолы, заведомо должны уметь просчитывать шаги и мысли противника. Это своеобразные шахматы, в которых больше противоборствующих сторон, возможны самые непредсказуемые союзы и хрупкое иллюзорное равновесие между расами. Пожалуй, если бы Шезгарт пришел к настоящему согласию и безмятежности, то это непременно стало бы началом конца, крахом всего. Поэтому ты либо побеждаешь, используя коварство и хитрость, либо умираешь, середины не бывает, потому что для нашей реальности она просто не предусмотрена. Но находясь в тени, дети стихий всегда оставались силой, которую нельзя списывать со счетов ввиду отстраненности в межрасовых конфликтах и борьбе за власть.
Несомненно, с одной стороны брак с князем сулил обретение еще большего могущества, объединение двух стихийных сил, однако обратная сторона медали не так приглядна. Вполне вероятно, что мое правление Фейри станет еще более номинальным, а зависеть от кого-либо не входило в мои планы. С другой стороны совет так легко не отступит, а значит, мне необходимо создать видимость покорного согласия, так сказать, совершить гамбит, пожертвовав малым на благо высшей цели. Если уж я и выйду замуж, то не под гнетом совета.
- Воля ваша, старейшина, я напишу князю, - с холодным почтением ответила я, добавив в голос толику металла, и поднялась со своего кресла, что свидетельствовало о том, что для меня разговор исчерпан.
Услышав заветные слова, старейшина поспешил оставить меня одну в залитой тусклым солнцем беседке. Я присела на корточки возле одной из диких медных кошек, и коснулась мокрого носа хищника, заурчавшего, словно маленький ручной котенок. Воздух за спиной едва ощутимо всколыхнулся, что можно принять за обыкновенный порыв ветра, однако только не в Шезгарде, где любое колебание атмосферы может стоить жизни. Догадываясь, кому свойственно столь бесцеремонно появиться, я обернулась и увидела давнего друга своей божественной персоной, еще не успевшего полностью материализоваться, но уже улыбающегося мне, словно чеширский кот.
- Лэйдер, какими судьбами? – поинтересовалась я, шагнув в раскрытые объятья Бога Времени.

Земли Фейри

В твоей же власти кроется твое бессилие… Будучи единственным ребенком в семье, я всегда знала, какая судьба мне уготована законами Фейри. Ковен Стихиария (совет из тринадцати старейшин) всегда будет с двойной строгостью судить мои промахи и умалять достижения, соотнося мои поступки с наиболее вероятными действиями отца в подобной ситуации. И пусть даже бессознательно, но от меня ожидают соответствия, ведь наделяя силой, вверяя свои судьбы, лишают возможности оставаться хозяйкой собственной жизни, привнося в нее расчет, существенную корректировку, с которой я в корне не согласна.
Странно выходит: советникам из Ковена Стихиария, фрейлинам, всем, кто каждый день находится подле меня, совершенно безразличны мои истинные чувства. Потому что во мне в первую очередь привыкли видеть правительницу, не по годам мудрую и решительную, коей я и обязана являться для подданных. И лишь некоторые не страшатся заглянуть под искусную маску, уловить отсутствие привычных искрящихся переливов блеска в глазах, фальшивую улыбку, едва касающуюся губ, дабы не омрачить встречу с тем, кого так давно не видела. Бога времени невозможно обмануть, Лэйдер сразу замечает, что меня одолевают не самые радужные мысли. Следом за моей гаснет и его искренне теплая улыбка, а в голосе звучат нотки обеспокоенности, такие непривычные нежность и забота, словно я маленькая девочка, а не княгиня Фейри, и он как минимум мой старший брат.

Я смотрю вдаль, где на горизонте в одну полоску сливаются две непримиримые стихии, бескрайняя водная гладь и небо, затянутое сизоватой дымкой. Лира, вспомни же, даже в детстве ты проявляла свой не в меру упрямый характер, не оставляя окружающим иного выбора, кроме как считаться с твоими капризами. Выбрось из головы сомнения, потому что ты всегда добиваешься своего. Разве нет? Глубоко вздохнув, я решила не скрывать причину своей тревоги, и, обернувшись, встретилась с ним взглядом.
- Шезгарт слишком похож на адский муравейник, в котором только сила решает все. С одной стороны я понимаю мотивы совета, но с другой слишком эгоистична, чтобы идти на поводу, - я провела рукой по мраморной колонне, которую оплетала лоза, и, раздвинув листья, нашла гроздь спелых ягод, срывая несколько из них. – Не могу я заставлять себя, совсем не зная князя, просто слепо следовать воле родителей, - отправила в рот пару виноградин, оказавшихся на удивление кислыми. – Не знаю, как начать письмо, ведь даже дипломатической переписки нет. Разведчик пропал три недели назад, наверняка, нарвался на лагерь Айранитов. Тем временем, вести с других земель крайне не утешительны. Я вижу выход в заключении союза с нынешней властью в лице Королевы Вампиров, но демоны…, - внезапно осеклась, понимая, что говорю слишком много несущественного для Бога, далекого от хитросплетений и воин за власть, и виновато посмотрела на него. – Прости, не так принято встречать почетного гостя.
- Уже привык, - поддел меня Лэйдер, подходя к перилам и с обрыва заглядывая вниз. – Столько самоотдачи, а когда о себе последний раз думала? – Я молча смотрела на Бога, не зная, что возразить, потому что правда была за ним, ведь я, напрочь забыв о своих прихотях, погрузилась в обязанности княгини, невесть что пытаясь доказать Ковену Стихиария. – Подумай над моими словами, - он коснулся губами моей щеки, игнорируя зарычавших саблезубых кошек. – Мне пора, до встречи.
Он исчез так же неожиданно, как и появился в беседке. Отогнав подальше все ненужные мысли, я решила написать необходимые письма, однако даже по прошествии получаса не нашла в себе желания погружаться в дела. Все же Лэйдер прав, мне стоит развеяться, а лучше охоты забавы для меня не найти.
Город, а в том числе и дворец, раскинулся на плато, которое с северо-запада окружали горы, с юго-востока же подступал океан, обрушивающий свою мощь на скалы, уже сколько веков отражающие нападки соленых волн. Благодаря такому ландшафту относительно защищенный град, не нуждался в прочных каменных стенах и укреплениях, позволяя возводить величественные, утонченные и выразительные здания, пестрящие цветными витражами – искусным элементом декора, которым так славились Фейри. Сам же дворец, отличающийся симметричностью деталей, украшенный колоннами и куполообразной крышей, северной стороной примыкал к горе, почти отвесным пиком взмывающей в небо. Через довольно большие окна в залы проникал свет, играя на тонкой позолоте стен, создавая неповторимую атмосферу.
Но сейчас все это осталось позади, впереди возвышался высокий мрачный лес, зазывающий меня под сень вековых деревьев.

Гримерка Алиры.

- Алира, ты уже готова? – услышала я голос за дверью.
Здрасте вам через окно! Я все еще сижу в кружевном лифе и трусиках, но у меня все под контролем. Особенно бутылка успокоительного марки «Дон Периньон». Вдруг кто-то из судей снова «по ошибке» забредет на огонек? А тут я, все такая… Глянула на свое отражение в серебристую гладь зеркала. Мать моя в кедах на босу ногу! Стрелка по чулку побежала.
- Конеееечно, - пропела я и залпом допила шампанское.
Не расчесывайте мне нерв, я и так волнуюсь!

Стоя за кулисами, поправила грудь в декольте, мысленно пожелав «девочкам» в глубоком развратном вырезе удачи. Короткое платье, облегает как вторая кожа, и, доходя до середины бедра, обнажает стройные ножки. Объявляют мой выход, и я походкой от бедра, медленно выписывая попой восьмерки, выхожу на сцену. Дежурная соблазнительная улыбка, посвященная судьям, огоньки распутного блеска в глазах… А сердечко в груди бьется так бешено и громко, что я едва слышу собственный голос.
Себя я представлю стихами, которые, на мой взгляд, характеризуют меня…

Я – Женщина, и, значит, я – Актриса,
во мне сто лиц и тысяча ролей.
Я – Женщина, и, значит, я – Царица,
возлюбленная всех земных царей.

Я – Женщина, и, значит, я – Рабыня,
познавшая солёный вкус обид.
Я – Женщина, и, значит, я – пустыня,
которая тебя испепелит.

Я – Женщина. Cильна я поневоле,
но, знаешь, даже, если жизнь – борьба,
Я – Женщина, я слабая до боли,
Я – Женщина, и, значит, я – Судьба.

Я – Женщина. Я просто вспышка страсти,
но мой удел – терпение и труд,
Я – Женщина. Я – то большое счастье,
которое совсем не берегут.

Я – Женщина, и этим я опасна,
огонь и лёд навек во мне одной.
Я – Женщина, и, значит, я – прекрасна
с младенчества до старости седой.

Я – Женщина, и в мире все дороги
ведут ко мне, а не в какой-то Рим.
Я – Женщина, я избранная Богом,
хотя уже наказанная им.





что касается идеального мужчины...

Все мы привыкли к стереотипам, моделям 90-60-90 и поиску идеального мужчины, зачастую не ведая, что же делать, если однажды в толпе людей мы заприметим оного. Так ли на самом деле нам необходим этот пресловутый идеал, если сами мы, чего греха таить, далеки от совершенства? Ведь многие пары не идеальны, но именно в этой не безупречности кроется их счастье.
А теперь я хотела бы поделиться образом мужчины, которого я хотела бы видеть подле себя. (И если, читая эти строки, вы увидите очень знакомые черты, возможно, именно к вам, пусть даже неосознанно, тянется мое сердце).
Пожалуй, важнее всего для меня моральная сила мужчины, потому что ему по праву полагается править, быть чуточку выше, при этом позволяя своей избраннице диапазон ролей. Вся прелесть в ощущении себя истиной королевой его сердца, и одновременно с этим рабой его желаний и прихотей, стать его силой и его же слабостью.
Он загадка, манящая за собой, и неважно в небо или с обрыва в бездну. Он острие ножа, заставляющее меня в сладостном предвкушении дрожать от одного его взгляда, словно проникающего в душу, звука голоса, такого родного и нужного, прикосновения, вызывающего во мне бурю страстей. И вместе с этим он покой, незыблемая основа всего. Жутко своенравный, ревнивый и темпераментный хищник, который играет со мной, как с котенком, пока я так же искусно играю с ним, причем у этой игры нет правил, есть только двое.
Увы, он не идеален, немного эгоистичен, самоуверен, а может быть, немного жесток и порочен. Но вопреки этому, он покорит (если еще не покорил) мое сердце, став наркотиком, сильным, необходимым больше воздуха. И чтобы в ответ я чувствовала свою значимость, потому что нет для женщины худшей участи, чем безразличие любимого, лишающее жизнь красок.
Эти взаимоотношения гармония и одновременно дисбаланс, смесь ощущений, порой не поддающихся логическому объяснению, мыслей и моих страхов, приводящих к самым разным, необдуманным или даже неверным поступкам. А тот самый, единственный, вновь и вновь будет завоевывать меня, равно как и я его, чувствуя притяжение, расходясь и сближаясь, как Земля и Луна.
Вот таков мой портрет спутника жизни, возможно, он немного неординарен, однако любовь тоже не самое простое чувство, не подчиняющееся велению разума.





спасибо за внимание!

Утро пришло внезапно, как снег в июне. Около двенадцати в дверь моей гримерки постучали, дабы удостовериться, что по ту сторону есть жизнь. Последнее, что я хорошо запомнила, так это собственных фрейлин , которых нелегкая занесла на конкурс. Улюлюкающая процессия девиц, всполошив добрую половину персонала, все же добралась до моей гримерки, где все дружно и окопались. Как оказалась, они пришли не одни, а с компанией…и, к сожалению, это был не мой неидеальный идеал, а очередная доза алкоголя и скромная закуска в виде трех ирисок. Что-то мне подсказывало, что выпили мы все, а учитывая жуткий бардак, даже не хотелось представлять события, произошедшие в продолжение междусобойчика. Минералки, впрочем как и спиртного не осталось…Печалько…Зато ириски оказались нетронутыми, но на данный момент их практическая польза равнялась нулю. Нацепив халатик поверх белья (поиски моего платья так и не увенчались успехом), я вышла в коридор, и с вопросом «Есть чё?», направилась попрошайничать по остальным гримеркам, но, кажется, попутала дверь, тем самым попав в подсобку. До меня сразу же донесся заботливо-заплетающийся голосок Мистерии.

Спрашиваешь!

Продолжила она, протягивая какую-то чашу, отдаленно смахивающую на святой Грааль. А за красавчика организатора обязательно! Я честно не стала уточнять, что туда намешали бармены. Отобрав чашу, я бесцеремонно присела на колени к …(ладно, потом узнаем, кто наш собутыльник), и как-то с грустью вспомнила об ирисках и сухом законе. Откушать я так и не успела, потому что дверь снова открылась, причем в обратную сторону. Опасное однако движение в этом помещении.

Я мысленно согласилась с Мистерией и, подняв глаза, сфокусировалась, чтобы разглядеть нарушителя спокойствия. Лэйдер, друг!

Ответил он и приладил дверь на место…ну…почти, так же как и было.
- О, опять бог, - не пойми зачем пропела я, потягивая гремучую смесь из чаши. Признаться, полегчало быстро…

Рыбалка, охота и прочий промысел…мой мозг еще не совсем оправился от вчерашнего, плавно перетекающего в сегодняшнее, поэтому я просто кивнула, чтобы от меня отстали, почувствовав боль в висках. «Шаманский бубен» болит, значит он есть.

Ммм…Так ты князь. Надо оставить ему телефончик. Я незаметно просканировала глазами мужчину, который в данный момент что-то потерял в вырезе моего халата. Лэйдер бесстрашно отпил из чаши. Ну, а, правда, что ему сделается? И передал ее Салах. Нам бы еще трубку мира, как краснокожим. Пока до меня не дошла очередь, я пристроила голову на плечо князю, теперь уже ко всему мечтая и покурить. Стоило спросить, есть ли у кого-нибудь заветная доза никотина, но тут дверь открылась, а на пороге красовалась одна из моих фрейлин, не потрудившаяся надеть хоть что-то поверх атласного белья. Дааа…совсем распустились…просто оху*… охамели, короче стыд потеряли.
- Алира, - закричала она. – Мы тебя потеряли.
- Прыгали на батуте…, - начала я, но она меня перебила.
- Ты выиграла, - надо же, а я тут пьянствую! – В номинации «мисс большие глазки».
- Зай, я тебе, что картошка? – спросила я, внимательно рассматривая потекшую туш и гнездо на голове у фрейлины.
- Ну, Лиииир, - заныла она, буквально насильно стаскивая меня с колен мужчины. – Тебе награду получать, а мы еще твое платье не нашли, - она внимательно посмотрела на меня. – И протрезветь малость, - она со знанием дела покачала головой. – Говорила же, ирисками закусывай!
- До новых встреч, - я неопределенно послала воздушный поцелуй и, чуть не споткнувшись в порожке, поплелась за буксировщиком, обещавшим привести меня в княжески-божеский вид, чтобы окружающие перестали пугаться. Уже в коридоре я поняла, что мои "девочки" постарались на славу, и судьи их оценили. Приятно то как...

Если сегодня у тебя все в жизни хорошо, помни о том, что, несмотря на это, завтра все внезапно может обернуться плохо.

Нехотя сбрасывая с себя оковы крепкого сна, я разомкнула веки, запоздало осознавая, что пребываю далеко не в своей опочивальне, а мягкую пуховую подушку заменяет деревянная столешница. Свечи давно потухли, оставив после себя бесформенные островки застывшего холодного воска. Тусклый радужный свет лился сверху, где располагались узкие длинные витражи из цветного стекла. Он неудобной позы шея затекла, и позвонки жутко ныли, словно между ними всю ночь втыкали невидимые иголки. Потянувшись, как кошка, до специфического хруста костяшек, я откинулась на спинку резного кресла, созерцая многообразие свитков, которые планировала осилить до того, как меня накроют чары бога сновидений. Стопка развернутых пергаментов, находящихся по правую руку от меня, с тихим шелестом сдвинулась, будто в ней находился кто-то живой, а уже через несколько мгновений из вороха древних манускриптов, торопливо перебирая лапками, выбралась моя саламандра Ши'ана.
- Недоброе утро, - сонно пробурчал зверек, еще не до конца определившись, какая из его многоликих сущностей сегодня безраздельно властвует им. – Когда завтрак? – поинтересовался он, равно как и я несколько минут назад, оглядывая пыльную залу семейной библиотеки, однако не дождавшись моего ответа, продолжил свой монолог. – Всю ночь какие-то мертвяки снились. Никак задремал на списке умерщвлённых путем смертной казни, подписанным лично вашим дражайшим батюшкой?
Излишне говорливый подарок Зариланны сегодня был настроен на гробовой юмор, граничащий с дерзостью хозяйке, но, признаться, именно эту его черту многообразия ролей, я более всего ценила в маленькой саламандре. Осторожно перебирая пальцами ветхие пергаменты, я добралась до того, на котором изволил почивать мой чешуйчатый питомец. Тень мимолетной игривой улыбки застыла на моем лице, сменившись каменной маской истинного удивления. Много веков я не видела этих древних, как 5 миров священного круга, рун, некогда служивших исконным слогом Фейри, а ныне превратившихся в «мертвый язык», отголоски коего сохранились лишь в крылатых выражениях.
- «Алатея фероз», - заголовок, прочитанный мною вслух, загорелся золотистыми буквами, едва звонкий голос на крыльях гулкого эха разнесся под высокими сводами куполообразного потолка. – Легенда Йорда, - едва слышным шепотом перевела я, впиваясь взглядом в стремительно вспыхивающие руны, норовившие растаять вслед за угасающим сияние.
«Во времена, когда Флеймонд не ведал где его дом, звезды не ведали, где им светить, а луны не ведали своей мощи, один могущественный демон, чёрствое сердце которого закалили бесчисленные войны, воспылал искренним светлым чувством, именуемым любовью к ветреной и прекрасной Фейри, ответившей ему взаимностью. В те кровавые дни в Шезгарте не утихала «буря оружия», кругом раздавался звон стали, и лились бесчисленные потоки крови. Демону, присягнувшему верностью своему повелителю, как и всем военачальникам, надлежало отправиться на битву. Поклявшись любимой, что непременно вернется к ней, какие бы испытания и искушения не поджидали его, в залог своей любви он даровал ей амулет искусной работы Метаморфов, способный единожды перенести своего владельца к тому, кого захочет увидеть. Такой же талисман был сотворен и для него, дабы он всегда мог найти путь к той, которая неустанно ждет его.
Много лун сменило друг друга. Терпеливая Фейри ожидала его, но в сердце девушки закралась ядовитая змея недоверия и паники. «Верно, любимый забыл меня» - думала она, вглядываясь в алый горизонт пытающего заката. Когда разлука эта стала невыносимой, она, вверяя свою судьбу во власть амулета, пожелала оказаться подле того, кто был ей дороже всего на свете. Талисман, исполнив ее волю, обернулся прахом, а девушка очутилась в темной гробнице, усыпанной пеплом с поля брани, в которой пал ее демон, в руках которого покоился амулет, так и не исполнивший своего предназначения.
В сердцах проклинала девушка весь свет, желая разделить с любимым его горькую участь. Призывая все силы непроглядной тьмы миров священного круга и весь хаос Великой Пустоты, наложила она на себя проклятье, засыпая подле демона беспробудным сном…»
Золотистое зарево окончательно потухло, а вслед за ним сгинули и древние символы, оставив предо мной пустой пергамент, явно не желающий вторично делиться легендой. Своенравные свитки Йорда всегда отличались строптивостью, что в свою очередь стоило принимать как должное. Однако я не была бы собой, если бы в порыве гнева не швырнула пергамент о стену, предварительно свернув его в цилиндр. Звук удара о вертикальную поверхность, а затем о покрытый паркетом пол, привлек до сих пор разглагольствующую саламандру, совершенно не раздосадованную отсутствием слушателя. Ши'ана быстрыми, юркими движениями переползла ко мне на колени, откуда, оставляя затяжки на длинной шелковой юбке, благополучно спустилась на пол, в секунды оказавшись рядом с заинтересовавшим ее предметом, наделавшим столько шума и ставшим причиной дурного настроения хозяйки.
Резко отодвинув кресло, я поднялась на ноги, направившись к выходу, даже не замечая, как мой питомец наворачивает круги вокруг свитка, не решаясь приблизиться к нему из-за вновь разгорающегося зарева, буквально поглощающего ветхий, чудом не пострадавший от столкновения со стеной пергамент. Очевидно, эффект от увиденного оказался неимоверно сильным, потому что голос саламандры звучал сдавленно, даже скорее испуганно.
- Госпожа, - тоненьким голоском пропищал подарок Темной Богини, стараясь привлечь мое внимание. – Госпожа, - вновь жалобно позвал он, на что я обернулась, замерев в дверях при виде того, как по пергаменту пляшет синее пламя. – Горит! – подытожила моя умница и, выставив вперед когтистую лапу, пытаясь коснуться языков огня, протяжно и разочарованно промямлила: - Не греет.
В мгновение ока подлетев к свитку, я схватила его в руки, отмечая про себя, что от огня на самом деле веет морозной прохладой, но уж точно не лютой зимней стужей. Едва я развернула пергамент, склонившись над ним, как в лицо ударила волна ледяного воздуха, а моему взору открылась абсолютно иная картина: руны Фейри больше не проявлялись, их место заняла вполне знакомая карта, которую под силу расшифровать даже ребенку. Словно маленькими алмазами сверкало созвездие Четырех Волков и рассыпанные вокруг бусинки-звезды, совершенно явно складываясь в карту звездного неба, ту самую, которая непременно укажет местонахождение гробницы, а следовательно и самого артефакта. Еще не раздобыв этот талисман, я знала, каким образом использовать его во благо своей цели. Вот она, возможность наконец-то узнать местонахождение родителей. Как же обрадуется сестра. Мне хотелось как можно скорее поделиться с ней своей находкой, поэтому я, будто окрыленная, направилась в ее покои, забыв о Ши'ане, еле поспевающей за мной.
В просторной и наполненной светом опочивальне Флориты не оказалось, только нежный цветочный аромат ее духов и служанка, застилающая постель изумрудно-зеленым бархатным покрывалом. Сестренка никогда не слыла засоней, однако частенько любила понежиться в кровати, играя со своей любимицей – ржаво-медной рысью, превращавшейся в такие минуты в ласкового домашнего котенка.
- Вижу, сестра уже проснулась. Замечательно, - в моем голосе, обращенном к прислуге, ощущалось небывалое тепло, верно связанное с приподнятым расположением духа. - Разыщите Флориту и передайте, что это крайне важно.
- Княжна отправилась на прогулку, - сообщила мне женщина, продолжая взбивать белые подушки и аккуратно укладывать их в изголовье постели. – Как проснулись, изволили-с пойти в лес, а потом желали-с навестить вас, - закончив со своей работой, она подняла на меня глаза, словно пытаясь узнать, может ли она идти.
- Надеюсь, охрана с ней?
- Как вы и приказывали – следует по пятам, - на пороге появилась Шандриз собственной персоной и в человеческом образе, на плече у которой царственно восседала неугомонная саламандра, отставшая от меня еще в путаных коридорах имения.
- Хорошо, ты свободна, - спохватившись, ответила я, понимая, что ожидание может занять много времени, ведь сестру нельзя надолго лишать единения со своей стихией, дающей ей силы, а приставленные к ней воины обеспечат безопасность, если Фло не вздумается от них сбежать, что вполне в ее стиле. Однако же я уповала на благоразумие сестры. Не со зла, конечно, а только ради того, чтобы хоть на йоту продлить беззаботное детство, я старалась не обременять ее делами, а уж тем более держать в стороне от опасностей, коими так славится сумеречный мир. – Собирайтесь, путь не близкий. За Пылающие Горы необходимо добраться до наступления второй кварты ночи.
- А как же позавтракать? – протянула саламандра, но исключительно в интересах надоедливой «ящерки», я предпочла проигнорировать неуместный вопрос, а принять бесплотный облик, дабы скорее оказаться в своих покоях, сменив шелковое платье с длинным, мешающим мне подолом, на более удобный и привычный наряд.

Кара, посмотрела твои аву и баннер! замечательная внешность, как Темная Богиня, ты настоящая красавица

Бывают разного рода удары: удар по позвоночнику, по нервам, по совести, но самый сильный и болезненный — удар по чувству собственного достоинства... (Джон Голсуорси)

- Мы прилетели?
- Нет.
Десять минут спустя…
- А теперь прилетели? – снова спросила Ши'ана.
К исходу четвёртого часа пути чертова «ящерка» настолько надоела своими вопросами, что даже захотелось «ненароком уронить» саламандру в густую зеленую листву, над которой, переливаясь, парил золотисто-красный феникс. Массивная горная цепь и вулканы, объятие серебристо-сероватой пепельной дымкой, остались позади, а впереди до самого горизонта простирался шезгартский лес. В тусклых лучах дневного светила, он выглядел еще более мрачным и темным. Лишь изредка деревья расступались, образуя небольшие прогалины с высокой травой, или же оббегали синие блюдца озер неизвестного происхождения.
Последний раз взмахнув крыльями, утомившаяся птица медленно опустилась на поляну. Я осторожно спрыгнула с ее спины, стараясь не разбудить недавно заснувшего болтливого зверька, по-видимому, уставшего от самого себя, и осмотрелась по сторонам, находя это место знакомым. Мне приходилось бывать здесь ранее, когда меня обучала мастер Зариланна, казалось, абсолютно обыденным тоном требуя немыслимого. По моему приказу Шандриз отправилась собирать хворост, чтобы развести огонь, отпугивающий хищников и, если повезет, мертвяков и прочую нежить, коей были столь богаты эти забытые светлыми богами земли. Бесшумно шагая по зеленому ковру, я ступила под сень темной хвои, направляясь в сторону небольшого озера, думая о родителях, которых, по правде говоря, уже отчаялась увидеть живыми.
Деревья расступились – и я оказалась на берегу, рассматривая пейзаж: подбирающиеся к самой кромке воды сосны, зеркальную спокойную гладь водоема, гладкие пласты застывшей лавы и мужчину… Мужчину? Какая гармоничная картина… Эта неожиданность плескалась удивлением на дне стальных серо-голубых глаз и пыталась сорваться с языка, разбавляя тишину звуком моего голоса. Я сделала вдох, но так и не нашла что сказать.
То ли божество, сошедшее с небес, то ли утопленник-неудачник, он лежал посреди дикого пляжа, на ровной горизонтальной поверхности, совершенно не заморачиваясь отсутствием одежды. Глядя на его расслабленную фигуру, с интересом медленно скользя взглядом по мускулистой груди и кубикам пресса, я упустила то мгновение, когда он повернул голову, замечая меня, и приподнялся на руках. Мои глаза встретились с темной бездной его глаз, окруженных длинными ресницами. Уголки его губ изогнулись в улыбке, будто показывающей, что мне нечего опасаться. Еще бы! При мне несколько ножей, клинок с рунами, а также мастерство, перенятое у темной богини. Так кому здесь стоит поднапрячься?

Его голос, разрезая более неуместную тишину, будто обдал волной холода. Бессознательно воздвигая барьер, я скрестила руки на груди, так и не удостоив его реплику внятным ответом. Лишь бросила гордый испепеляющий взгляд, старясь скрыть в этой бочке меда ложку дегтя, именуемую интересом. Неспешно, без резких движений незнакомец поднялся, возможно, красуясь, ведь чего греха таить, отвести глаза было не так уж просто, а может, только сейчас осознавая, что в отличие от него я вооружена.

Благосклонно разрешил он, что почему-то меня сильно задело. Посему пришлось нарушить первое негласное правило «не стоит злить неизвестно кого», ведь можно нажить неприятностей как раз на ту часть тела, которая очень любит приключения.
- Великая Пустота, за кого ты меня принимаешь? В Распутнике (не надо в приступе притворства возводить глаза к небу, все вы туда захаживаете, а уж мне за мою долгую жизнь, где только не приходилось бывать), к примеру, мужские тела обладают завидной грацией и пластикой, - в моем тоне слышалось деланное равнодушие. – Удивишь меня тем же?
Усмехнувшись, я сделала несколько шагов по направлению к озеру и присела у самой кромки воды, опуская в нее пальцы. Холодная, словно ключевая, но вполне сносная. Нужно только привыкнуть. Не обращая внимания на соседство, я отстегнула ножны с клинком, положив их на большой камень, которого касались волны, и присела на край, расстегивая высокие сапожки. Повернувшись к мужчине спиной, обнажая тонкие плечи, сняла кожаную курточку, в тон раздобытой на Земле удобной обуви, оставаясь только в коротком кожаном хитоне и белье. Потянулась к нефритовой заколке, все так же завораживающе медленно вынимая ее из волос, рассыпающихся по плечам локонами.
Только потом я обернулась через плечо, ища зрителя, похоже, решившего обойтись одними только штанами, дабы и я дальше любовалась рельефным торсом. Прислонившись спиной к стволу дерева, он, казалось, ловил каждое мое действие, не выпуская из плена свои глаз, блуждающих по моему стану.
- Так и будешь смотреть или сделаешь поворот на 180 градусов, как учит этикет?

Выбор… Как много в этом слове надежд и свободы, вариантов для осуществления собственной воли. Но порой это всего лишь метание между двух зол в четко очерченных рамках, в неосознании того факта, что от тебя ровным счетом ничего не зависит, а возможность избирания не больше чем плод самоубеждения, фарс и потеха судьбы. Если обстоятельства сильнее, ни к чему пытаться плыть против течения и тратить силы на неукротимую стихию. Но если тебе суждено повелевать, заставляя реки нестись вспять, смело расстреляй сомнения, ведь ключ ко всему в твоих руках…
Как оказалось, манерами и правилами поведения, еще в детстве привитыми мне заботливой матушкой-княгиней, незнакомец предпочел пренебречь, как чем-то несущественным или даже чуждым законам его мира. Я не чувствовала в нем природной стихийности, свойственной всем духам фейри. Однако всесильным демоном, кровожадным вампиром, или, упаси Темная Богиня, айранитом мужчина тоже не являлся, что в принципе не могло не радовать. Но пока эта загадка не находила ответа, превращаясь для меня в почти осязаемую настороженность неведенья, возраставшего по мере того, как он приближался ко мне, бесшумно, словно бывалый хищник на охоте. Вот только мне претила отведенная игрой роль жертвы. Незнакомец остановился прямо за спиной, оставляя между нами расстояние в несколько целомудренных миллиметров, что обостряло ощущения: жар его тела, волнующе близкое дыхание и казалось даже отдалённые глухие удары сердца. Не моего ли?

Все, чего я хочу – окунуться в эту ледяную воду. Но язвительная реплика не сорвалась с уст, под натиском его тихого голоса, раздающегося у самого уха, чуть хрипловатого, словно он делился со мной сокровенной тайной. И следом за фразой сильные руки взлетают на округлость бедер, затянутых в черный хитон, и привлекают меня ближе. Разбивая разделяющую нас призрачную грань, взрываясь прикосновением к стальным мышцам, обтянутым бархатом влажной кожи. Позволяя чувствовать его возбуждение, виной которому была я.

Не припомню дня, чтобы мужчина диктовал условия, меняя местами бабочку и паука. Даже если мелодичный тембр горячей вязкой лавой ложится на кожу не скрытую одеждой, смешиваясь с кровью, огнем бежит по венам, непроизвольно вызывая мурашки. Я замерла в его руках, в надежде, что он спишет все на порывы прохладного вечернего ветра и набегающие на песок волны.

Самодовольный незнакомец, обрисовывая картину своих желаний, нисколечко не пугал, а скорее ставил в известность, благосклонно предлагая мне самой решить свою же участь. Ну не прелесть ли? Как бы ни подкупал женщину интерес к неизведанному, но… К черту любое небо в алмазах, если после этого либо угодишь в чужую власть (что с моим норовом смерти подобно), либо, впуская кого-то в разум, расстанешься хоть с секундой воспоминаний. И снова выбор… Благодаря темной богине Зариланне отточенная за века тактика ведения боя или… Или трупы не разговаривают, а я всеми фибрами души хотела получить ответы на свои вопросы.
Сделав попой незамысловатую восьмёрку, откровенно дразня напряженную плоть и наслаждаясь его реакций, я отстранилась, медленно разворачиваясь лицом к тому, чье имя было мне неведомо, чувствуя, как его ладони, оставляя огненные следы, сомкнулись чуть ниже талии, вновь настойчиво притягивая к себе. Не разрывая контакта с его глазами, ставшими еще глубже и темнее, как непроглядная шезгардская ночь, провожу подушечкой указательного пальца вверх по его широкой груди, испытывая при этом непривычные, смешанные чувства неизвестной природы и добираюсь до шеи.
- Видишь ли в чем дело, - растягивая слова, будто густую карамель, приторно-сладко шепчу я, не удержавшись от соблазна приподняться на носочки. – Я планировала несколько по-иному скоротать время до рассвета.
Правая рука с зажатой в ней шпилькой незаметно присоединяется к левой, а уста будто тянутся к его губам, но едва он поддается, чтобы перехватить инициативу, я резко останавливаю мужчину, упираясь металлическим острием заколки в шейные позвонки.
- Только не шевелись, на острие смертельный яд, не хочу ненароком поцарапать тебя, - полагаясь на его затуманенный разум, бессовестная ложь звучит вполне правдоподобно. - А теперь назови хоть одну причину, почему я не должна загнать этот металл между позвонков и раздробить кость до спинного мозга, а сделать тебя своим, позволив увести невесть куда?

Мне недолго суждено было качаться на волнах триумфа собственной изобретательности щедро приправленной ложью о яде. Хотя в остальном, пожалуй, палачу все же хватило бы сил без угрызений совести отправить мужчину с приветом к давно почившим праотцам. Но слишком велика цена непозволительного взгляда, брошенного из-под веера густых ресниц, встретившегося с бездной горячего шоколада нежных омутов незнакомца, на дне которых бесновались непомерная самоуверенность и азарт. Его правая рука оставляет облюбованный участок ниже талии и обхватывает мое запястье, слишком крепко, чтобы я смогла вырваться, но, не причиняя боли, почти нежно. Словно завороженная слежу за тем, как он убирает мою руку подальше от шеи, поднося ее к губам, не разрывая контакта глаз и не выпуская меня из объятий. Джентльмен или самоубийца? – в последний момент вопрошает сознание. В Шезгарте возможно только второе. Словно играя смертью касается губами острия заколки – и мои призрачные фанфары окончательно стихают.

- шепчет он, дразня мои уста своей близостью, так же как и я всего минуту назад играла с ним. Безошибочно определив болевую точку на запястье, он сильнее сжимает его, теперь уже не заботясь, что на светлой коже могут проступить синяки. Не в силах сопротивляться его физическом превосходству, я вскрикнула и послушно разжала пальцы, сжимающие нефритовую часть украшения.

Эти слова добавляющие позолоты, не раз звучавшие в мой адрес, я воспринимала как прописную истину, но в его тоне слушалось что-то очень откровенное и притягательное. Ввиду чего я даже упустила тот момент, когда моей шеи коснулась серебряная цепочка, а в ложбинку опустился холодный амулет неизвестного назначения. Здравый смысл попытался было возразить, дескать мало ли какое на нем заклятие. Но протесты разума предательски смолкли, едва губы мужчины накрыли мои, целуя жадно, властно, словно заявляя права. Надо признать преждевременно, но до умопомрачения сладко, что мне не удалось сдержать стон, рвущийся наружу.

Резкое заявление – и в моих глазах вспыхивает испепеляющее пламя. Если бы взглядом реально было убить, незнакомец непременно корчился бы в предсмертной агонии. Но вопреки только что произнесенной реплике утопленник-неудачник тянет меня в холодные кристальные воды озера, что по мне более чем странно. Хотя возможно он не договорил фразу, имея ввиду, что хочет утопить… Это многое объясняет. Зря, конечно, я не составила завещание в пользу младшей сестры.
Незнакомец выпустил меня из стальных объятий в тот миг, когда я осознала, что не задыхаюсь и не ощущаю давления воды. Единственным объяснением доселе неведомого ощущения легкости мог являться только причудливый талисман, который стоило беречь как зеницу ока, пока под ногами снова не будет твердыня земли. Ничего не объясняя и не дожидаясь пока я окончательно приду в себя, он попытался вновь схватить меня за руку, с улыбкой довольного собой чеширского кота, увлекая на дно, при условии что оно, конечно же, есть. До чего же хочется стереть с его лица эту чертову усмешку, и отнюдь не ответным поцелуем. Слишком велика честь!
На глубине вода по-настоящему ледяная, как талый арктический лед, а лучи Флеймонда едва пробивают толщу воды, однако я довольно быстро определяю ската в очертаниях надвигающегося на нас существа. Трудно представить, что огромный обитатель морей и океанов потерял в водоеме, равно как и бесстрашный водяной, но разбираться в этом нет желания.
- Поплавали и будет, - произнесла я, в который высвобождая запястье. – Мне пора возвращаться, родной, прости, но продолжим в следующий раз, - однако незнакомец упрямо не желает меня отпускать…

Армун какие прелестные розики, спасибо
Мой экскурсовод, пост принял пойду думать над ответом.

Мне доводилось видеть иные миры, не раз проходя сквозь порталы, словно стирающие и без того призрачную грань между Шезгартом и Землей, которая с каждым новым витком-десятилетием в геометрической прогрессии ускоряла свое развитие. Я бывала и в дышащем бескрайними водами и зеленью Корр-У, когда искала ведьму для создания артефакта. В детстве с восторгом слушала рассказы отца о мире прекрасной Эры, больше похожие на вымысел, нежели на явь… Но это находилось столь далеко, будто являясь другой формой реальности, скрытыми тонким полупрозрачным покрывалом ломанными кривыми, на пересечении которых и открывались неустойчивые врата. Однако мне и в голову не приходило, что совсем рядом не первое тысячелетие существовала цивилизация, спрятанная от глаз под толщей соленых морских вод.
Это рождало изумление, яркое, фееричное, дрожащее в глазах робкими всполохами огонька интереса при встрече с неведомым, живущим в ледяных глубинах бездонного озера, морях и океанах, наполненных чудесами. От мужчины не скрылся интерес, прочно завладевший моим разумом, пересиливая желание вернуться на берег к своему оружию, без которого, признаться, я ощущала себя раздетой. Что уж говорить о впечатлительной бешеной саламандре и фениксе, верно решивших, что их госпожу утащил Морской Дьявол. Хм… может статься, что я не так далека от истины, но мой гид милостиво разрешил называть его Армуном, не упуская при этом возможности прокомментировать мое саркастическое «родной» и поместить ладони на мою талию, дабы пресечь мои грешные мысли о возвращении на сушу. Однако уверенность в том, что я смогу вернуться на побережье, как только сама того пожелаю ни на секунду не покидала меня, позволяя наслаждаться поездкой на спине ската, слушать мелодию тихого голоса мужчины и разглядывать подводных существ.
Будто не замечая нас, они чинно проплывали мимо, все, кроме огромной хищной рыбины с тремя рядами острого частокола вместо зубов, принявшей нас за экзотический обед из двух блюд. Однажды, после сильного шторма мне уже случалось видеть Морское чудовище, выброшенное на дикий песчаный пляж, жадно глотающее воздух, но все равно медленно гибнущее под иссушающими его кожу безжалостными лучами Флеймонда и жаркими порывами ветров с юга. Тогда, находясь вне своей стихии, рыба была беспомощна, чего нельзя сказать о нынешней встрече. При наличии слабой нервной системы, я бы сразу же лишилась чувств, так и не узнав, что мой гид умеет подчинять стихию воздуха, одним движением руки избавляясь от чудовища. Задумавшись насколько сильны его способности, представляют ли для меня угрозу, я не сразу заметила, что скат остановился у незримой черты, за которой простирался дивной красоты город.

Она поражала своим великолепием, диковинной архитектурой и жителями, совершенно не обращавшими на нас внимания, словно им каждый день приходилось видеть жительниц суши. Хотя возможно так и было, ведь их кожа приобретала сапфировый оттенок только под водой, а на земле они ничем не выдавали себя. Мант ловко маневрировал среди крыш строений, будто паря над муравейником городского люда, заваленного грузом повседневной рутины своих дел; медленно плыл по широким улицам, огибая подобие шумного рынка. А голос Армуна все так же соблазнительно зачаровывал, расслаблял каждую клеточку тела, хотя я, по-прежнему не доверяя ему ни на йоту, искала подвох в каждой фразе.

Не успела я всерьез задуматься над тем, что бы мне хотелось увидеть еще, как перед моими глазами предстало белое чудище гигантских размеров – Мурена, которую мой гид представил как стража подводного града. Моим владениям бы такую охрану, одним своим видом наводящую ужас на окружающих. Но этому монстру грех кушать кашку, разве что питаться девственницами, - размышляла я, вспоминая, что девушек на улице действительно было меньше, нежели мужчин. Совпадение ли? Или смысл кроется в другом? Глядя, как Армун касается змеи, будто любимого домашнего питомца, заверяя, что она безобидна, пока я рядом с ним, все же поборола себя и провела пальцами по теплой коже. Похоже, чудовищу очень нравилось это внимание со стороны своего хозяина, в чем я не сомневалась, иначе Мурена не вела бы себя столь умиротворенно. К счастью, знакомство с Лакримой для меня пока не закончилось, то ли существо недавно кормили, то ли я не соответствовала его диете… Или же, и правда, в коем-то веке ни о чем не думая и не гадая, можно просто наслаждаться поездкой, отгородившись от проблем водным барьером. Придерживая за талию (кто бы сомневался?), Армун помог мне спуститься со спины манта, и, вновь опутывая шоколадно-карим взглядом, произнес:

Чуть приподняв голову, смотрю на своего спутника, выкравшего меня из кутающегося в чернильно-черные сумерки Шезгарта, будто разорвав все нити, связывающие с тем миром под бескрайним небом, где я была одной из судей фейри, надеждой родителей и примером для младшей сестры, ученицей темной богини, словом собой. Возможно это всего лишь заблуждение, навеянное путешествием в манящую и чарующую сказку, подобную «Тысячи и одной ночи», в одночасье превращающуюся в реальность непередаваемых оттенков красок и утонченных форм. Я переживу, даже если это и самозаблуждение, ведь прежде в моей жизни не никогда существовало места беспечным сказкам.
- Алира Торенс Иньюс, - не сводя с Армуна глаз, искрящихся задором, представилась я. – Но можно просто Лира, - на моем лице расцветает улыбка, непривычно откровенная, не свойственная обыденности. – Другие миры подождут, я хочу прогуляться по твоему городу, пешком, - поймав его руку, я тяну мужчину в переплетение лабиринта улочек. – Вдруг увижу тебя на афише розыска опасного преступника и сдам властям.
Он лишь усмехается и, не сопротивляясь, идет следом за мной, без интереса скользя взглядом по стенам каменной черепахи города, словно живой и никогда не дремлющей. По венам-улицам непрерывно движется разноязычная толпа, многоголосье сплетается с ритмом биения сердца, выводящим нас на рынок. Мое внимание привлекает пестрая радуга тончайших шелков, расшитых золотом, тяжелых сверкающих жемчугов, причудливых изделий и оружия. Отточенные годами привычки неисправимы, глаза при виде витого узора из рун загораются восторгом, а руки сами тянутся к холодной, острой стали, так и завлекающей к прилавку. Левая рука уверенно обнимает рукоять. Подушечка указательного пальца касается лезвия метательного ножа, такого тонкого и острого, разрезающего кожу до крови. Отдернув ладонь, я оборачиваюсь к мужчине, который наблюдает за каждым моим действием, слизываю выступившую алую капельку и произношу:
- Я хочу его.
- Не наигралась еще? – с ленивой, ехидной усмешкой интересуется он, делая шаг ко мне, не сводя глаз с того, как мой язычок пляшет по порезу. – Допустим, я подарю тебе его, а что же получу взамен?
- А что ты хочешь? – дразня его воображение, вопросом на вопрос вкрадчиво отвечаю я, размазывая по губам кровь, прекрасно понимая, что ничегошеньки делать не стану.

Армун, пост сдала Надеюсь, не сильно увлеклась, если что не так - подправлю)... может быть...

Кара, карта замечательная. ты умница!

Одиночество накрыло, словно штормовые волны, вползающие на песок, закружило разум в водовороте внутренних диалогов со своим «я», вопросов и домыслов. Я села на край причудливого дивана, выполненного в форме мидии, хотя вполне вероятно, что это и есть настоящая морская раковина. Все вокруг пестрило необычным и непривычным, больше напоминая сон, нежели явь. Слишком уж странное сновидение оборачивалось косяками пугливых рыбешек, с интересом и настороженностью поглядывающих на меня, витой паутиной улочек подводного града и его опасным стражем – Муреной, и самое главное – мужчиной, встреча с которым шла вразрез с по обыкновению хладнокровной Алирой, способной в считанные минуты разделать под орех любого. Представить только, я могла отправить на тот свет представителя властвующего сословия державы, скрытой под толщей воды, и развязать войну, хотя даже хрупкий мир для Шезгарта считался нонсенсом. Ущипнув себя за руку чуть выше локтя, усмехнулась: все это не иллюзия мозга, находящегося в сонном забытье в искусственно спроектированной реальности.
Чтобы избавиться от навязчивой задумчивости, я направилась к окну, рассматривая высокие своды, колонны и подобие мозаики на полу. Едва слышные шаги известили о возвращении моего гида, быстро пересекшего комнату и сжавшего меня в стальных объятиях. Удерживая на месте бережно, но крепко, позволяя лишь развернуться лицом к нему. Даже если я и хотела возмутиться, то напрочь забыла об этом в тот миг, когда его губы накрыли мои. И вновь контраст жадной плавящей властности и вихря чувственности, сплетающийся в будоражащий огонь, словно разливающийся по венам вместе с кровью. Сдаюсь напору его языка, скользя руками вверх по его рукам, медленно поглаживая крепкие мышцы, добираясь до плеч и шеи, зарываюсь пальцами в густые волосы на затылке. Рык Армуна вызывает мурашки, я ловлю себя на мысли, что мне это нравится, настолько, что даже пугает. Темные боги, и когда это стало для меня в порядке вещей? Будто опомнившись от наваждения, впилась зубками в нижнюю губу.

Задыхаясь от наглости мужчины, прожигаю его взглядом чуть прищуренных глаз, откровенным, искрящимся коктейлем огня из негодования и возбуждения. Меня привлекает его сила, как бабочку пылающий в ночи костер, манящий в жар пламени. Его не меньше меня забавляет эта игра, сквозящая остротой приправы подобной обжигающему перцу чили. Улыбаюсь уголками губ, не скрывая задора и игривого, насмешливого тембра.
- Есть нечто обладающее большей ценностью, чем все известные сокровища, - медленно произношу я, глядя из-под веера ресниц, не разрывая контакта глаз, в омуте которых до смерти приятно утопать, забывая обо всех своих правилах. – И этим ты пользуешься уже довольно давно. Это мое время и мое общество. Будучи твоей гостьей, я не выставляю счет. Разве этого мало? – очередным вопросом, извечным спутником нашей забавы, передаю ему эстафету, поставив точку коротким дополнением к уже озвученному: - Можешь сразу не отвечать, - палец ложится на идеально очерченные губы моего гида. – Кто знает, наступит завтра или нет, и чем оно обернется для нас обоих?
Но, все же поддаваясь необъяснимому желанию, все это время словно разрядами тока пробегающему под кожей, провожу полированной поверхностью ноготка по устам, сминавшим мои, и спускаюсь к вороту рубашки, притягивая Армуна к себе и впиваясь в губы. И к дьяволу осторожность и страхи. Азарт требует скольжения по лезвию клинка, будоража и распаляя, жаждет глубокого поцелуя со вкусом карамельной сладости, уносящей из реальности ровно до того предела, когда выдержка балансирует на грани. А разум с неимоверным трудом улавливает эту черту невозврата и в последние секунды обуздывает необдуманный порыв, заставляя меня разорвать поцелуй и отпрянуть, пока этот наркотик окончательно не погубил, и не стало слишком поздно.
- Так что теперь? Другой мир? – вскинув бровь, интересуюсь я, стараясь отдышаться и изучая его потемневшие от желания глаза, сравнимые разве что с беспроглядной ночью.

Всего на миг показалось, что искрящийся притягательный задор насыщенных карих глаз Армуна сменили волны необъяснимой для меня грусти и обеспокоенности. Зная его всего ничего, я вряд ли могла верно обличить причину. Да и по правде говоря, по обыкновению мой внутренний покой не нарушали тревога и забота о ком-то кроме родителей и сестры. В остальном же куда привычнее и комфортнее заменять остатки этих светлых чувств безразличием. Возможно даже правильнее, ведь я не мать Тереза, а Шезгарт не пансионат «Энергетик». Однако все же не знамо почему, вопрос бился на языке, но так и не сорвался с губ. Не озвучила. Не смогла собраться с силами и молча смотрела на него, словно ища ответа в таких мелочах как мимика и жесты.

Для меня это звучало более чем странно, но до ужаса приятно. Так, словно я была нужна ему. Пытаясь разобраться в своих ощущениях, хотя это и давалось очень тяжело ввиду постоянно отвлекающей близости мужчины, я вышла следом за ним из дома, понимая, что в это путешествие предстоит отправиться незамедлительно. Мант ожидал неподалеку, не подавая видимых признаков жизни, пока наше приближение не потревожило его отдых. Армун помог мне устроиться на спине ската и морское чудище, словив подводное течение, медленно поплыло в неизвестном направлении, оставляя позади город, ставший для меня своего рода сказкой, - большую и шумную Лакриму.

Шепот с нотками обещания, вызывающий едва ощутимую дрожь желания чего-то большего, чем прикосновения его рук, оставляющих горячие огненные следы даже сквозь ткань хитона, чем карамельная сладость властного поцелуя, который немыслимо разорвать ради жизненно необходимого вдоха… Но внезапно резко огибая скалу мант ушел вверх и перед моими глазами предстало большое вязкое зеркало, переливающееся оттенками ярко-голубой гаммы. Портал. Стационарный. Сие явление незатягивающегося разрыва материи - большая редкость для нашего мира. Прежде я видела такой только во владениях вампиров, когда во дворце на троне восседала старая королева.
Не в силах сдержаться, я залилась смехом. Лира, и откуда в твою хорошенькую голову надуло ветром такие глупые мысли? Он говорил о портале и о Корр-У. Подумать только, о чертовом мерцающем лазурью биовампире и мире где пригоршня земли наверняка дороже слитка золота. Армун однозначно плохо на меня влияет, потому что рядом с ним просто себя не узнаю, напрочь забывая все наставления и уроки мастера Зариланны, любую осторожность и логику здравого смысла. Продолжая смеяться, осторожно повернулась и села боком, с вызовом заглядывая в глаза мужчины.
- Удивишь другим миром? – линия губ изогнулась в насмешливой улыбке, а в глазах заплясали искорки озорного огонька. – Это вряд ли, мне доводилось бывать в Корр-У, - мой голос нежен, ведь, я и правда, почти не играю.
Но все же перед тем как пройти экзекуцию портала, «добровольно» делясь с ним силой, мне необходимо было кое-что уточнить. Просто потому что Лира не может быть другой и жить по принципу Остапа Бендера, решая проблемы по мере их поступления. Пусть я и противилась собственным мыслям, однако умом прекрасно осознавала, что не имею права сбегать от обязанностей княгини хоть под воду, хоть даже в иной мир священного круга. Не мне говорить о честности и прочих бессмысленных добродетелях, но все же…
- Я так понимаю, что цель визита не ограничена рамками экскурсии, но не стану засыпать вопросами. Я…, - голос предательски дрогнул, а разум тревожно прошептал, что я окончательно и бесповоротно свихнулась и любое лечение бесполезно. – Я доверяю тебе... Но после мне нужно вернуться. Там на берегу остались мои спутники (хотя чего греха таить, по извечной болтовне саламандры не скучала ни капельки) и подаренный темной богиней клинок. С ним не следовало расставаться, - покачав головой, мысленно назвала себя дурой, оставившей серьезный артефакт без присмотра.
Трудно сказать чего же я хотела на самом деле, почему сейчас так внимательно смотрела на него, и какой ответ хотела услышать. Ясно было одно: желания и долг не могли прийти к компромиссу, разрывая между двумя противоположными полюсами. Презирая любое проявление слабости, именно об этом я сейчас мечтала, устав от веса призрачных доспехов силы.
О, тьма всемогущая, не молчи, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь!
Мант остановился у самого портала, будто ожидая дальнейших распоряжений хозяина. Размывающиеся по краям контуры и более вязкая и густая сердцевина будто живой синевы магнитом притягивали в свою ловушку, как паук бабочку. Очертания подводных хребтов начинали таять, покрываясь пеленой тумана, а сама стационарная «синяя дыра», касаясь холодными щупальцами, взимала свою плату за проезд.