Карта ролевой игры "Тайные летописи Эротикона"

Бограт, с Днем рождения!


Пусть все твои желания, даже самые тайные, исполняются!

Ведьма чувствовала его под кожей. До постоянной потребности в нем и только в нем. Она сама не понимала, что творится в ее черной душе в последнее время. Но уже знала, что не сможет расстаться с этим никогда. Она искала его среди прохожих. Не находила, но верила, что найдет. У одного был его взгляд, или это ей только казалось. Потому что она хотела видеть его? Хотела. Он был ее снами и ее реальностью. Он был чем-то невероятным и необъяснимым. Она сама не знала, почему так верит в его существование…
Ведьма чувствовала его под кожей.

Снова сон. Обитель всех ее желаний, которые так тесно переплетались с его желаниями. Холодный пол, на который она опускалась перед ним. На колени. Пусть шершавый камень причинит ей боль, потому что быть рядом с ним – настоящее наслаждение, которое хотелось приправить чем-то, что будет только их тайной.
Он стоял перед ней, наблюдая за тем, что она делает. Как медленно поднимает на него взгляд, полный предвкушения и страха. Страха сделать что-то не так. Он научит, сделает так, что она сможет доставлять удовольствие им обоим. Но не сейчас, позже, это наслаждение нужно растягивать, не торопиться прожить его сию минуту.
Протягивает руку и обхватывает ладонью ее лицо. Словно успокаивая и делая первый шаг. Она приоткрывает губы, впуская его палец в себя, по телу проходит дрожь, которая передается и ему. От того, как она обводит его палец влажным языком. Притягивает ее к себе, грубо…Сжимает зубы, когда вместо пальца во рту оказывается его член. Замирает, борясь с желанием быть в ней целиком, потому что еще слишком рано. Наслаждение нужно растягивать. Тогда его может хватить навечно.
Ему нравится смотреть на нее сверху вниз. Видеть ее зеленые глаза, в которых плещется целый океан эмоций. Каждая из них носит свой оттенок. Изумруд. В ее глазах сверкают грани изумруда.
- Еще глубже, - хрипло приказывает он, подаваясь бедрами вперед. Она впивается пальцами в его кожу, и он останавливается.
Большой палец руки, все еще лежащей на ее щеке, нежно поглаживает кожу. Снова успокаивает, но ладонь неумолимо притягивает ее ближе. Как приказ или просьба? Она хочет слышать его приказы и его просьбы. Только для нее одной.
- Еще глубже, пожалуйста, - шепотом. Мольба-приказ, в которой все безумие, охватывающее их обоих.
Она подается вперед сама. Потому что будет всегда делать то, что он попросит.
И когда он не выдерживает и срывается на рваный ритм, она слышит то, что становится для нее единственно важным. С его пересохших губ слетают всего два слова:
- Ты моя…

Я тяжело дышала, не в силах справиться с тем, что жило внутри меня. Первобытный страх, который я ощущала всем существом, соседствовал с одержимостью. Я была одержима им. Тем, даже имени которого не знала.

Обрывки злости, источаемые моим пугающим преследователем, витали в воздухе, окружали меня плотным облаком. Он уже давно взял мой след. Но пока мне удавалось ускользать.
«…есть только одно место, где я могу обрести защиту. Храм».
Эти мысли вплелись в поток того, что окружало меня, и я даже не знала, кому они принадлежали. Какой-то из женщин в толпе справа. Или слева. Я попала на городской праздник, но мне казалось, что я вступила в ловушку. Инстинкты кричали, что именно здесь и сейчас все произойдет, что мой охотник доберется до меня.
«Храм…»
Мне нужно искать защиту там, в любом другом месте, в любом другом мире он найдет меня. Я уже знала это.
Мои силы были совсем другими. Темные силы, которые могли лишить жизни, стоило мне только захотеть применить их. Храм был светом. И Храм мог стать началом того, что моя сущность начнет меняться. Я не хотела этого, но рискнуть стоило. Меня словно вела к нему секретная тропа. Моя тропа, которая впоследствии станет дорогой к чему-то новому. И я без сомнений ступила на нее.

Храм гордо возвышался над всеми строениями Корр-У. Даже королевский дворец рядом с ним не был столь величественен, как ему полагалось быть. Я стояла возле дверей в храм, преодолев к нему путь через лес. Дверь распахнулась и оттуда вышли три женщины, закутанные в белые одеяния. Я не стала ждать более подходящего случая, просто вошла внутрь, пока двери не закрылись.
Меня обуяла тревога. Она разрывала меня на части. Все внутри кричало:
- Беги отсюда!
Этому голосу вторил другой:
- Останься здесь…Только здесь.
Я сделала глубокий вдох и огляделась.

Меня сковывал страх. Необузданный страх, причина которого крылась сразу в нескольких вещах. Он был близко. Мой преследователь был очень-очень близко. Я успела скрыться от него в самое последнее мгновение. Его нестерпимое желание поймать меня и азарт хищника были почти физически осязаемыми. Он был рядом.
Вторая причина страха крылась в ощущении незримого могущества Храма. Его мощь, источаемая древнейшими стенами, давила на меня. Будто Храм не принимал меня, гнал обратно. В объятия смерти, ждущей меня за дверьми.
В просторной зале появилась женщина. И она направлялась в мою сторону. Темно-бордовая мантия, расшитая золотом, гордая поступь. Женщина грациозно и неспешно шла ко мне. Не торопясь, словно оценивая взглядом и пытаясь принять решение. Я не успела ни о чем попросить ее, но мне казалось, что она знает, зачем я здесь.
Позади был он. Тот, кого я боялась больше смерти. Впереди…впереди было решение о моей судьбе, находящееся в руках женщины, остановившейся в шаге от меня.
Я вновь глубоко вдохнула и сделала то, что должно было спасти мою жизнь. А возможно, и все то, что еще жило в моей душе помимо темноты. Я медленно опустилась перед ней на колени, положив на них дрожащие ладони.
- Я прошу у вас помощи. Мне нужно укрыться, спрятаться, - голос дрогнул, и больше я не смогла произнести ни слова. Только выдохом последняя мольба. – Пожалуйста…

Ты заберешь мою боль. Всю, до капли. Она будет сжигать тебя изнутри. Выжигать все мысли, все чувства. Ты будешь пылать в ее огне и замерзать в ее холоде. Ты не сможешь больше думать ни о чем. Только обо мне, только о той боли, которую я отдаю тебе. Я дарю тебе ее, и она станет самым бесценным подарком и самым отравляющим воспоминанием. Бери ее, ведь ты не сможешь отказаться. Я не позволю тебе этого. Ты мог изменить все раньше. Одним словом, одним своим пожеланием ты мог изменить все. Но теперь поздно. Что-либо делать теперь поздно. Я отпускаю тебя. Уходи и забери с собой мою боль. Она станет твоим наказанием и твоим проклятием.
Вся моя боль – твоя…

Год спустя
Мое тело больше не было сосудом для воспоминаний о жизни. Я вообще не помнила ничего из того, что происходило со мной до прожитого в Храме года. Помнила только душераздирающую боль, предшествующую моему полусну, в котором я пребывала минувший год. Это была не столько физическая боль, сколько боль душевная. Как будто мою душу разорвали на части, и та часть, что принадлежала кому-то, кто являлся ее собственником, навсегда потерялась во времени. Вернулась ли она туда, куда должна была вернуться – я не знала и не помнила. Каждый раз, когда отголоски воспоминаний об этом посещали меня, мне казалось, что я вновь вернулась в прошлое. Я начинала судорожно ловить ртом воздух, которого мне не хватало. Я забывала, что значит дышать. Мне казалось, что у меня вырвали сердце. Не физически, нет. Кто-то вырвал его совсем иным, более жестоким способом…
Со временем я научилась жить с этим, но меня не покидало желание узнать обо всем, что предшествовало моему нахождению в Храме.

Ведьма откинула назад густую копну волос и наклонилась, поднимая с земли какой-то предмет. Алая нить, грязная и почти выцветшая. Как символ того, что проходит сквозь время и расстояние. Судьба. От судьбы не уйдешь, и бежать нет смысла. Она догонит, перехитрит, обыграет тебя всегда, где бы ты ни был.
Ведьма склонила голову набок и задумчиво повертела нить в руках. Прищурилась, осматривая ведьмин круг. Очень давний, не использующийся много десятилетий. Лишь по останкам нескольких амулетов и артефактов можно было понять, что здесь когда-то творилось колдовство. Положила нить в карман широкой юбки и колокольчики на рукаве ее блузки звякнули. Звук показался жалобным.
Крылья тонкого носа затрепетали, когда ведьма вдохнула в себя душный воздух. Запах зверя. Снова. Она знает его, она чувствует его, он преследует ее постоянно. Это был чужой зверь, не ее. Но она понимала, что когда-нибудь судьба сведет их вместе. Ведьма покачала головой и зашагала прочь от этого места. Слишком долго она искала, слишком мало шансов было на то, что она найдет того, кто ей нужен. Но она никогда не устанет искать его, потому что перестать – значит сдаться.

Я крепко зажмурилась, прогоняя одно из непрошеных видений. Они часто посещали меня, и я бережно складывала их в памяти, чтобы потом осмыслить и попытаться вспомнить. Сегодня я покинула Храм, потому что больше не могла оставаться там. Мне нужно было уйти, я хотела пойти искать его, того, кто так часто жил в моих видениях. Через время и расстояние. И начать я хотела с Шезгарта.
Я медленно брела по лесу, даже не представляя себе, куда идти. С чего мне начинать искать? Есть ли он в этом мире?
Прислонилась к дереву и перевела дыхание. Зверь. Запах зверя. Слишком знакомый и слишком другой.
Огромный волк оказался передо мной через мгновение, и столько боли и ярости было в его рыке, сотрясшем все кругом, что я внутренне содрогнулась. Зверь продолжал рычать, скаля зубы, горящими глазами следя за мной, обещая самую жуткую смерть в любое мгновение, стоит ему только захотеть этого.
- Успокойся, Волк, - прошептала я, не двигаясь с места. – Я знаю, чего ты жаждешь. И я могу помочь тебе в этом.
Я соврала. Я лишь чувствовала боль и злость, которые разрывали душу оборотня на части. Как знакомо мне было это ощущение и как перекликалось оно с моей судьбой, которую я еще не могла постичь!
Мои слова подействовали. Через секунду передо мной стоял полностью обнаженный мужчина, грудь которого вздымалась от тяжелого дыхания. Я опустила взгляд с его лица, скользнула им по груди, животу и ниже…Потом вскинула голову, встречаясь со взглядом серых глаз, и спросила:
- Может, для начала поговорим?

Анджей и Оленька

- Панна, панночка, негоже так убиваться! – старая няня заламывала руки, глядя на рыдающую девушку, лежащую лицом вниз на кровати. – Поди найдется скоро жених твой, голубчик твой, да забудешь ты пана Анджея.
- Не забуду, не забуду, слышишь, нянюшка?! Никогда не забуду. Будет по свету маяться моя душа, но не забуду я пана! – девушка села на постели, смотря на сухонькую старушку горящими глазами.
- Что же ты такое говоришь, Оленька?! – няня закрестилась, шепча что-то старческими губами. – Негоже такие вещи говорить, про душу-то! Негоже!
- Все равно мне, нянюшка! Нет без него моей души. Пока он принадлежит другой, душа моя не со мной!
Оленька вскочила с постели и стала быстро заплетать растрепавшуюся косу, то и дело посматривая на дверь и не обращая внимания на крестившуюся на образа няню.
- Отведи меня к Магде, - послышался голосок девушки, и няня испуганно замерла. – Только она способна мне помочь…
Старушка вскочила на ноги, и лицо ее исказил неподдельный ужас.
- Оленька, помилуй! Нет беды большей, чем ты задумала, нет беды! – нянюшка бросилась в ноги девушке, но та оглядела ее безразличным взглядом. – Одумайся, Оленька, одумайся! Знаешь же, что говорят про пана Анджея! Слышала я, что на нем проклятие, слышала, что зверь в нем сидит! Одумайся!
- Глупости говорят, - отрезала девушка, высвобождаясь. – А если ты меня к ней не отведешь – сама пойду!

Снег скрипел под шагами Оленьки и ее няни, когда они направлялись к старому дому, стоящему на самом краю деревни. В самом богатом доме сегодня был праздник. Пан Анджей Чернецкий женился, и веселье было в самом разгаре.
Оля лишь едва повернула голову в ту сторону, откуда слышалась музыка, и поджала губы, ускоряя шаг.
- Ой, что буде, что буде, - не переставая, шептала няня, еле поспевая за панночкой. – Грех, грех великий!
- Нет в любви греха, нянюшка. Когда душа не на месте – это грех.
Магда уже ждала их на крыльце, держа отворенную дверь рукой.
- Заходи, панночка, заходи, - раздался ее тихий голос, стоило им с няней подойти ближе. Где-то звякнул колокольчик, и Оленька встрепенулась. – Да одна заходи, Аннушка на улице подождет, чай недолго ей ждать придется.
Девушка остановилась, оглядывая хлипкий домишко и его хозяйку – черноволосую женщину, смотрящую на нее испытующе, но без злобы. Так вот они какие – ведьмы. Страх заставлял сердечко Оленьки трепетать в груди, но она гордо вскинула голову.
- И пойду одна! Думаешь, забоюсь?
Магда лишь тихо рассмеялась и отступила в сторону, давая возможность Оле пройти. Девушка обернулась на нянюшку, но та лишь истово крестилась, да шептала слова молитвы.
В доме ведьмы пахло травами, и было душно. Оленька чувствовала, что еще немного и она развернется и побежит обратно, к своей Аннушке, чтобы та защитила, оберегла, успокоила.
- Коли ты так уверена в том, что душа твоя принадлежит пану Чернецкому, зачем мыслишь, чтобы сбежать? – Магда уже села за кособокий стол и весело смотрела на Оленьку. – Или не нужен тебе больше пан Анджей?
Оля замерла и лишь удивленно приоткрыла рот. Неужели о ее чувствах к статному пану знают все в деревне?
- Не знают. Никто не знает, только пан твой, да ты и сама это ведаешь, - устало покачала головой ведьма, указывая взглядом на стул напротив. – Садись, в ногах правды нет.
Оленька сама не понимала, как она смогла шагнуть к столу – ноги ее будто приросли к полу, а тело отказывалось слушаться.
- Не все слова, что рядом говорятся, до меня ветер доносит, но твои я услыхала, - начала Магда, расставляя на столе какие-то предметы. – Знаешь же, панночка, что душу свою отдавать другому грешно?
- Моя душа принадлежит пану Анджею. Только ему.
- Готова ли ты к тому, что он будет твоим? Готова ли, что любить будет только тебя и думать станет только о тебе?
Оленька удивленно смотрела на ведьму, не понимая, что Магда имеет ввиду. Разве не этого она хочет больше жизни? Разве не для того она здесь?
- Готова, затем я здесь.
- Знаешь же ты, что в деревне говорят о пане? Зверь в нем, зверь…
- Неправда это! Не верю я этому.
- А если правда? – Магда достала из кармана юбки длинную алую нить, но не спешила класть ее на стол. – Если правда, панночка?
- Мне все равно. Душа моя принадлежит пану Чернецкому. Навсегда.
Ведьма только печально улыбнулась, положила нить на стол и вдруг резко хлопнула в ладоши.
- Тогда слушай меня, панночка. Не будет больше покоя пану Анджею, полюбит он тебя так, что и помыслить больше ни о ком не сможет, но и ты должна будешь заплатить. Готова ли?
- Готова! – Оленька подалась вперед, - называй свою цену!

Ведьма крепко схватила девушку за руку и споро провела по ее ладони ножом. Оленька вскрикнула, но руки не убрала. Вот оно – колдовство. То, ради чего она находится здесь, не внимая голосу страха.
- Кровь девичья, да душа светлая, нить алая, да душа волчья, - зашептала Магда, прикрыв глаза и собирая кровь Оленьки в деревянную плошку. – Пройдет время, да встретятся они, а когда и где – никто не знает.
Девушка слушала слова заговора сидя на стуле неподвижно. Смысл того, о чем говорила ведьма, был ей непонятен. Она ждала чуда, и готова была для этого пойти на все. Из сеней повеяло холодом, и вдалеке вновь звякнул колокольчик. Ведьма подула на кровоточащий порез, и он исчез. Оленька удивленно выдохнула и поежилась.
- Будешь ты носить эту нить панночка, всегда и везде, куда бы ни пошла, - с этими словами Магда положила алую нить в плошку с кровью и внимательно посмотрела на Оленьку. – Готова расстаться с частью своей души?
- Готова…
- Кровь девичья, да душа светлая, нить алая, да душа волчья, связаны теперь навек судьбой одной, - вновь заговорила ведьма, повязывая на запястье девушки влажную нить.
Панночке почудилось, будто в груди ее сначала зажгло, а потом ощутила она такую безысходную тоску, что кричать захотелось. Где-то за деревней в лесу завыл волк.
Ведьма кивнула, поднимаясь из-за стола, и такой огромной она показалась вдруг Оленьке, что девушка съежилась.
- Слушай меня, панночка. Назову тебе свою цену. Будет часть твоей души по свету маяться, да зверя своего искать. Когда и где повстречается тебе пан Анджей, вспомнит ли он любовь твою к тебе, неведомо то мне. Но уговор свой я выполнила. Любит тебя твой пан, любит так, что помыслить больше ни о ком не может.
Оленька сидела, не в силах пошевелиться. Все случившееся минутой ранее не укладывалось в голове. В ушах шумело, лишь только чувствовала панночка все ту же тоску, что поселилась в ее сердце.
- А теперь уходи, уходи пока не поздно.
Магда подняла Оленьку на ноги, стала подталкивать ее к двери, и девушка шла на не слушающихся ногах.
- Уходи, панночка, и дорогу ко мне забудь. Даст судьба, свидимся еще, через века.
Эти слова еще долго помнились Оленьке. И когда нянюшка приняла ее возле крыльца, и когда повела через деревню домой, и когда в лесу вновь раздался жалобный волчий вой, все шептала панночка:
- Свидимся. Через века.

- Загрыз, загрыз, совсем загрыз, - пан Янушевский снял шапку и стал креститься, глядя на кровавые следы, исполосовавшие белый снег.
- Да ведомо, что загрыз. Всю семью Чернецких со свету сжил, ирод.
- А панночку-то, Зеленскую, за что?
- Наверное, услыхала шум, да на помощь прибежала.
- Ох, Царствие ей небесное, - пан Янушевский снова положил земной поклон и отправился домой к жене рассказывать, что видел возле амбара.
В Малых Беллевичах только и разговоров было о том, что ночью в доме Чернецких случилась беда. Говаривали, что пришел из лесу огромный волк и загрыз всю семью, да невесть как оказавшуюся возле амбара панночку Александру* Зеленскую. Старик Янушевский задумчиво жевал губу, и раз за разом повторял, что зверь это был, сидящий в пане Анджее. От него отмахивались, его не слушали, но дивились тому, что молодого пана Чернецкого среди убитых не обнаружили, и где он находился, по сей час было неизвестно.
Когда завечерело, возле амбара оказалась Магда. Крадучись, ведьма прошла к развороченной стене и нагнулась, поднимая что-то с пропитанного кровью снега. В ее руке оказалась алая нить, которую Магда поспешила спрятать в кармане широкой юбки.
С тех пор дом ведьмы опустел, и никто не знал, куда исчезла его обитательница. Некоторые говаривали, что ушла она из Малых Беллевичей следом за паном Анджеем, да мало кто в это верил…
___________________________________
* Оленьку (уменьшит.-ласк.)

***
Волк был возбужден. Зол и возбужден одновременно. Он тяжело дышал, пытаясь совладать со своими эмоциями. Я не могла понять причину, по которой оборотень так возненавидел меня с первых секунд. Или же он ненавидел всех женщин, просто я оказалась не в том месте и не в то время?
- Хорошо, ведьма. Говори. - Выдохнул он сквозь крепко стиснутые зубы.
Он был ослаблен и ранен, но, похоже, ярость, бушевавшая внутри оборотня, заставляла его забыть об этом.
- Говорить нужно совсем не мне, а тебе, - я с удовлетворением заметила, как глаза волка полыхнули новой порцией ярости. Но, что странно, его состояние еще большего возбуждения было очень трудно не заметить. – Или тебе не нужна помощь?
Он смерил меня презрительным взглядом, в котором присутствовала большая порция похоти.
- Чем ты можешь мне помочь, ведьма?
- Для начала нужно будет найти хоть какое-то подобие жилища. Где мы сможем спокойно поговорить, и ты расскажешь, почему так злишься на меня. И так сильно меня хочешь. Посмотрим, смогу ли я помочь тебе.
Я отошла от волка, направляясь по еле приметной тропинке. Оборотень последовал за мной, или прислушавшись к моим словам или совсем с иной целью. Надеясь, что он не разорвет меня на части, если ему в голову вдруг взбредет, что оставлять меня в живых не стоит, я полуобернулась к нему и произнесла:
- И кстати, меня зовут Адора.

Анджей и Оленька
Пан Анджей Чернецкий остановился возле стены деревенского дома и утер со лба пот рукавом рубахи. Мороз крепчал, но пану было жарко, а все кости ломала адская боль. Пан Анджей ждал, когда неподалеку запоет хрустально колокольчик, когда выйдет из дому панна Зеленская, да пройдет в нескольких шагах от него. Чтобы почувствовал Анджей аромат ее и сжал руки в кулаки от невозможности прикоснуться к коже панночки.
Пану Чернецкому все сложнее было сдерживать зверя. Он рвался к панночке, и один Бог ведал, чем это могло обернуться.
«Крест это твой, Ендрусь. Проклятие рода Чернецких, и нести нам его вечность», - говаривал его отец, пан Ежи.
Анджей вставал рано утром, чтобы уйти далеко в лес, да не сдерживаясь выпустить зверя наружу. И все равно, что бы ни делал он, в каком бы обличии ни ходил по земле, мысли его принадлежали Оленьке.
Оленька. Имя ее как звон колокольчика. Нежное, мягкое, близкое. Как хотел бы он шептать его, погружая пальцы в рыжий шелк ее волос. Как хотел бы попробовать вкус ее губ, но не мог…Страх навредить своей зазнобе был во сто крат сильнее.
Анджей встрепенулся и прижался к стене еще сильнее. Оленька вышла из дому и направилась прямо в ту сторону, где затаился Чернецкий. Шла она к своей подруге Марысе, но Анджею представлялось, будто идет Оленька к нему.
Вот перестал скрипеть снег под ее шагами, и Чернецкий задержал дыхание, выглядывая из-за угла дома. Она стояла в нескольких шагах от него, закутанная в салоп и смотрела прямо на Анджея.
- Мороз-то какой крепкий, идем же, Оленька, - послышался голос няни, и Чернецкий встрепенулся. Нужно бежать скорее, пока не поздно. Но разве можно сделать хоть один шаг, когда она рядом? Уходи, глупая, беги, пока не случилась беда!
Оленька постояла так еще немного, отвернулась и пошла прочь, будто прочла его мысли. Анджей выдохнул, растер лицо ладонью. Сегодня едва не случилось непоправимое, и больше такого Чернецкий допустить не мог. Оля не должна была знать о его чувствах, и никто не должен был ведать того. Такова была их судьба.

Через месяц пан Анджей женился на скромной девице, хоть та и не по сердцу ему была. Он старался не мыслить о том, что хочет видеть рядом с собой свою Оленьку, чтобы стояла она возле него в подвенечном платье. Чем ближе к вечеру подходило время, чем ближе была брачная ночь, тем сильнее охватывала Анджея тоска.
Он не мог ни о чем и ни о ком думать. Перед глазами стояла только она, полностью обнаженная, вся в его власти. Его жена, его законная супруга. Анджей будет обладать ею сегодня, прикасаться ладонями к роскоши ее рыжих волос. Испивать с ее губ поцелуи, слушать ее стоны и ловить жаркое дыхание. Его жена, его панночка, его Оленька…

Анджей вскочил из-за стола и бросился к двери, сжимая виски руками. Сил нет ни о чем больше думать, сил нет…Позади послышались пьяные окрики гостей, Чернецкий повернул голову, встретился глазами со своей законной супругой. Это была не она, не та, которую он хотел больше жизни. Нет ему воздуха без Оленьки, нету. И не сможет он больше сдерживать зверя внутри себя.

Гуляния в тот ясный день развернулись нешуточные. Девушки весело хохотали, скатываясь с ледяных горок, внизу поджидали их парни, хватали на руки, без устали балагуря. Родители молодых людей принимали строгий вид, но запрещать гуляния не торопились.
Анджей сжал руки в кулаки, когда его Оленька с задорным визгом скатилась с горки, где ее ждал Якуб, подхвативший девушку и прижавший ее к себе. Никто не смеет к ней прикасаться! Только он, только пан Чернецкий имеет на нее права. Панна Зеленская принадлежит ему одному, до скончания веков!
Анджей быстро подошел к Оленьке, идущей с Марысей к подъему в гору, нагнулся к ней и шепнул:
- Приходи сегодня ночью к амбару моему, одна.
Вдохнул ее аромат, заметил, как залились румянцем щеки панночки и отошел прочь. Отныне будет она принадлежать ему одному…

Анджей все еще чувствовал вкус ее крови, в безумстве катаясь по снегу в лесу. Он был полностью обнажен, тело его горело огнем, и ничто не было способно унять этот пожар. Он убил свою Оленьку, разорвал на части, он убил свою жизнь, свою душу, свое сердце…И кровь его кипела ненавистью к ведьме Магде, один Бог ведал, почему именно к ней. Потребность немедленно убить колдунью пылала внутри пана, раздирала его на куски. Он найдет ее, где бы она ни была, жить ведьме на этом свете он не позволит.

***
Тэйн. Его имя звучало в ушах, пока мы с волком шли по сумрачному миру. Я хотела помочь ему, пока сама не понимая причину этого желания. Впереди показалось какое-то строение, и я ускорила шаги. То, что надо. Дом на первый взгляд показался пустым, но не заброшенным.
- Я не знаю, с кем и где ты уже успел повоевать, - я повернулась к Тэйну, размышляя, стоит ли мне пойти в дом на разведку одной или взять волка с собой, - но надеюсь, что в этом доме не найдется кого-то, кому ты успел перейти дорогу.
Тэйн лишь презрительно хмыкнул, показывая своим видом, что его совершенно не волнует опасность, я покачала головой.
- Идем, тебе нужно прийти в себя и одеться.
Внутри дома никого не оказалось, но чувствовать себя в безопасности я здесь не могла. Тэйн зашел следом за мной, тут же устраиваясь в одном из кресел, стоящих рядом с небольшим камином. Он прикрыл глаза и сжал челюсти, его организм не справлялся с болью и с тем, чтобы восстановиться.
Я прошлась по дому, осматриваясь. Налила в тазик холодной воды, нашла кусочек люфы и вернулась обратно к Тэйну, присаживаясь на ручку кресла.
- Ты весь горишь. Ненавистью и похотью, - я смочила люфу в воде и провела ею по груди оборотня, смывая кровь и грязь. Он распахнул глаза и обхватил мое запястье, крепко сжимая его. – Я хочу помочь тебе, и не спрашивай почему. Сама не знаю ответ на этот вопрос.
Он ослабил хватку, позволяя мне продолжать. Я сполоснула руки и положила ладонь на грудь оборотня, шепча слова заклятий, мне хотелось убрать его боль, стереть воспоминания о боли физической. Но страдал он не только такой болью.
Он глухо застонал, вновь закрывая глаза и откидывая голову назад. Он был красивым мужчиной, красивым и изможденным. Словно пережил очень многое за последнее время.
- А теперь расскажи мне все, прежде, чем ты решишь, продолжаешь ли ты хотеть убить меня. Ведь это одно из твоих желаний, не так ли?

Анника и Бьорн

- Анника, Анника, Анника! – его шепот, которого она так сильно боялась, заставил вздрогнуть и проснуться. За окном было еще темно, лишь только тонкая серо-красная полоска пролегла там, где скоро должно было взойти солнце.
Анника откинула одеяло и села на постели, пытаясь отдышаться. Страх до сих пор не отступил, хотя девушка понимала, что это был всего лишь сон. К ней снова приходил ее зверь, как это и происходило каждую ночь. И вновь душа ее рвалась к нему, а спутником желания становился страх.
- Зверь…Зверь, - прошептала Анника, прикладывая ладони к пылающим щекам. – Мой зверь…
Думать об этом было страшно и сладко одновременно. Анника встала с постели и подошла к окну, глядя на лес. Как же хочется просто оказаться в нем, вновь почувствовать, как за ней кто-то следит, за каждым ее движением, каждым шагом.
Какое же безумство хотеть того, что тебя так пугает!
Анника быстро оделась и застыла на пороге комнаты, раздумывая, стоит ли поддаться своим желаниям и немедленно отправиться в лес. Родители, сестры и братья еще спали, и никто и ничто не могло помешать тому, чего так страстно хотела девушка.
Сделав глубокий вдох, Анника мягко толкнула дверь и покинула спальню.

В лесу страх только усилился, но где-то в груди растеклось приятное тепло – девушка чувствовала знакомое возбуждение, как это было всегда, когда она находилась под сенью этих деревьев.
«Анника…Анника…», - ветер шептал, путался в волосах, уносился прочь, забирая с собой все ее чувства и принося совсем другие ощущения. Вот где-то звякнул колокольчик; шелестя крыльями, сорвалась с ветви дерева большая птица; вдалеке завыл волк.
Девушка остановилась, и дыхание ее стало частым и глубоким – похоже, она заблудилась. Нет…этого просто не может быть! Она же знает этот лес как свои пять пальцев!!
Анника метнулась вправо и влево, но вокруг были лишь деревья и никакой тропы…Как же она не заметила, что зашла так далеко, что вокруг теперь сумрачный кокон из низко нависших ветвей?
- Душа светлая, да кровь девичья…
Что это за шепот, доносящийся сразу со всех сторон?
- …связаны навек…навек…навек…
Анника тонко взвизгнула, но изо рта ее не вырвалось ни звука. Прямо напротив нее сидела прямо на земле темноволосая женщина, раскачивалась из стороны в сторону, обхватив себя за плечи и напевно говорила, говорила и говорила.
Девушка попятилась назад, продираясь сквозь густо растущий кустарник, а в ушах так и продолжали звучать слова:
- Душа волчья, да нить алая…связаны…навек…
Ведьма! Страшная, темная ведьма, заманившая, запутавшая…Бежать, как можно скорее!! Анника развернулась и помчалась прочь. Длинная юбка путалась в ногах, мешала двигаться, воздух словно уплотнился и не давал бежать быстро. Сердце колотилось как бешеное, стучало в ушах и голове, дикий липкий страх мешал мыслить здраво, разрывал на части душу Анники.
Девушка запнулась о корень и кубарем полетела вперед, успев только выставить руки.
Его рев был таким страшным, что Аннике показалось, будто вся земля сотрясается. Она лишь успела перевернуться на спину и прикрыть лицо руками. Последнее, что увидела девушка – была огромная туша зверя, приземлившаяся прямо на нее…

***
Он притянул меня к себе так неожиданно, что я не успела отреагировать и сбежать. Тазик свалился с моих колен, расплескав воду на полу, а я оказалась сидящей на Тэйне.

Он лгал и не лгал одновременно. Конечно же, он хотел меня убить, но и хотел меня в принципе.
Я смотрела в его глаза, дыхание мое сбилось, и я не могла понять, что я чувствую. Я боялась, но не знала, чего именно. Что в моей прошлой жизни было такого, что заставляло меня бояться мужчин? Я видела этого волка впервые в жизни и то, что могло произойти между мной и ним через какое-то очень короткое время, было для меня неправильным. Потому что я не могла понять себя…не могла объяснить все те видения, что приходили ко мне. Кого я ищу, почему я должна найти именно его? Кто так прочно поселился в моих снах?
Тэйн едва заметно прикоснулся к моим губам своими, и по телу моему прошла дрожь. Непривычное ощущение, неясное и необъяснимое. Нравится оно мне или нет?

Он прошептал эти слова прямо возле моих губ, на расстоянии еще одного поцелуя, согревая дыханием и вызывая новую порцию непознанных мною чувств. Но внутри меня уже зародилось сомнение, и я знала, как объяснить его. Прежде всего, самой себе. Я уперлась ладонями в его грудь и попыталась отстраниться, хотя он и держал меня, крепко прижимая к себе.
- Ты хочешь вовсе не меня, волк, - ответила я, склонив голову набок и облизав пересохшие губы. – Я не стану принадлежать тому, кто хочет другую. Никогда. Ни прямо сейчас, ни когда бы то ни было. Что же касается твоего самоконтроля, - я всмотрелась в темноту, растекающуюся по радужке его глаз, - мне не страшно, что ты его потерял. И меня это нисколько не удивляет. Надеюсь, что ты не будешь забывать, что имеешь дело с ведьмой. – Я поерзала в его руках и провела пальцем по его губам, очерчивая их. - Или тебе не хватит проблем, которые у тебя уже есть?

Тэйн потерял самоконтроль, но совсем не в том смысле, который он вложил в свои слова. Как я и предполагала, волк вовсе не собирался нежничать со мной, и, получив свою порцию удовольствия, просто бы прикончил на месте. Неужели он думает, что я настолько глупа, чтобы отдавать ему свое тело и свою жизнь?
Он отбросил меня прочь, стремительно вскакивая с места и оборачиваясь волком. Я поднялась на ноги, готовясь к тому, что, возможно, доживаю свои последние секунды, но Тэйн лишь выскочил в окно и исчез.
Я выдохнула, подходя к одной из кроватей и присаживаясь на самый краешек. Захотелось сбежать. Сейчас, сию секунду сбежать из этого дома и больше никогда не встречаться с волком. Интересно, с каких пор предлагаемая помощь начала вызывать столь бурную агрессию? Неужели я чем-то оскорбила или обидела его?
Неожиданно навалилась такая усталость, что я легла на постели, совершенно позабыв о том, что нахожусь в чужом доме, и что каждую секунду сюда могут вернуться хозяева. Наверное, я просто начинаю привыкать к опасности, подстерегающей на каждом шагу. Закрыв глаза, я провалилась в сон.

Мужская ладонь провела по ее бедру, медленно приподнимая юбку. Она сделала глубокий вдох и едва слышно простонала, не в силах сдержаться. Возбуждение бурлило в крови, хотелось чего-то большего, хотя, она сама не знала, что должно было последовать за этим. Пальцы накрыли трусики, которые уже были влажными, и следом раздалось удовлетворительное рычание, сорвавшееся с его губ. Он приник к ней ртом, лаская прямо сквозь ткань, которая тут же стала мокрой, раскрыл руками ее бедра, надавливая языком сильнее. Она вцепилась пальцами в его волосы, притягивая к себе ближе, как можно ближе.
- Скажи мне, чего ты хочешь?
Оторвался всего на мгновение, а она уже ерзает под ним, постанывая от нетерпения.
- Хочу…тебя.
- Снять с тебя трусики?
- Да, быстрее, пожалуйста…
Ухмыляется, подув на мокрую ткань, от чего она чувствует прохладу.
- Ты торопишься?
- Нет…да, пожалуйста, быстрее…
- Попроси меня.
- Пожалуйста. Я тебя прошу.
- Еще.
- Я умоляю тебя, продолжай.
Удовлетворенно хмыкает и разрывает тонкую ткань трусиков, отбрасывая их в сторону. Некоторое время смотрит на то, какая она влажная, нет, даже мокрая. Только для него. Устраивается удобнее, начиная медленно погружать в нее язык. Чувствует ее напряжение под его ласками.
- Я хочу, чтобы ты просила меня, чтобы ты умоляла. Ты поняла меня?
- Да, - еле слышный шепот.
- Громче. Я хочу, чтобы ты кричала это слово.
- Да.
- Еще громче.
- Да, черт бы тебя побрал! Умоляю, продолжай!
- Умница…

Я вздрогнула и проснулась, почувствовав, что Тэйн рядом и смотрит на меня. Вскочила с постели, пытаясь унять отчаянно колотившееся сердце. Страх сменил желание, которое было таким явным, почти осязаемым.
- Собирайся, мы отправляемся в Корр-У, - безапелляционно заявил волк, и я хмыкнула.
- Да что ты говоришь? Может, меня забыл спросить? – я прошла в сторону маленькой кухни, осматривая ее на предмет того, чем можно было утолить голод. Тэйн зашел следом, вставая в дверном проеме и складывая руки на груди.
- Не забыл. Даже и не собирался.
- Тогда соберись и подумай, как ты планируешь туда добираться.
Корр-У…мне нужно было в этот мир, я чувствовала, что должна там оказаться. Вместо того, чтобы поддержать желание волка перемещаться куда бы то ни было, я смягчила тон и спросила.
- Есть будешь?

Только когда на столе оказалась еда, пусть самая простая, я поняла, насколько голодна. Со мной происходило что-то странное – по телу одна за одной проносились волны дрожи, от которых по коже бегали мурашки. Словно я предчувствовала то, что произошло следом.
Тэйн расположился за столом напротив, и я протянула ему хлеб и кружку молока.
- Не бойся, они не заколдованы и не отравлены, - заверила я волка, поймав его взгляд, полный сомнения.
И приступила к еде. Хлеб был уже черствым, но мне казалось, что ничего вкуснее я не ела.
- Зачем тебе нужно в Корр-У? – задала я вопрос, отпивая молока. – Ты ведь ищешь ее, да?
Полный ненависти взгляд в ответ, и я кивнула.
- Зря ты так злишься на меня, - я стряхнула крошки с рук и оперлась на столешницу локтями, подаваясь к Тэйну. – Я всего лишь хотела тебе помочь, и, кстати, продолжаю хотеть это сделать. Так что если примешь мою помощь, я буду рада сделать для тебя хоть что-то.
Последующее произошло так быстро, что я даже не успела толком понять, что же случилось. Я поднялась на ноги с намерением выйти на улицу, чтобы подождать волка на крыльце. Дом вдруг стал ходить ходуном, и по земле стали прокатываться волны землетрясения. Предметы, стоящие на столе, затрясло, они стали биться друг о друга с лязгом и звоном. Я бросила на Тэйна вопросительный взгляд, но его лицо стало расплываться и исчезать. Меня дёрнуло вверх, кружка выпала из пальцев и последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в черноту, был звон разбившегося стекла. Грудь словно сдавило тисками, от невозможности сделать вдох, в глазах потемнело, или всему виной была чернота, окружающая меня со всех сторон. Еще секунда, и мое сознание сыграет со мной шутку, отключаясь…

Ведьма ликовала и задыхалась от приступа страха. Силы, новые, неизведанные, яркие и абсолютные, заполняли все ее тело целиком. Она не знала, что с ними делать, она не знала всей своей мощи, но тело радостно пело от предвкушения. Совершенно новое, манящее и сладостное, опасное и зовущее к себе ощущение наполняло вены, звенело в исчезающей пустоте. Уст ведьмы коснулась радостная улыбка…

Мои колени коснулись твердой поверхности, и я судорожно выдохнула, хватаясь за горло. Мне показалось, что свет режет мне глаза, но совсем скоро я поняла, что это ощущение обманчиво. Я оказалась в странном, гнетущем и мрачном месте, прямо посреди полуразрушенного каменного коридора со слепыми глазами окон. Стекол в них не было, и в помещение то и дело влетали серые снежинки. Несколько из них мягко спланировали на мою одежду и так и остались лежать на ней. Это был пепел, большими и маленькими хлопьями кружащийся в воздухе.
Я поднялась на ноги и растерла саднящую кожу, стараясь не обращать внимания на то, что мое сердце сжалось в приступе страха. Дыхание все еще сбивалось, и каждый вдох приходилось делать с большим трудом. Это место словно пыталось проникнуть под кожу и выпить из меня всю силу, не торопясь делиться ничем в ответ. За пределами стен коридора было так же серо, уныло и пустынно.
Я набралась храбрости и сделала первый шаг, звук которого гулко раздался эхом под сводами выщербленного потолка. Если мне повезло попасть в мир, где почти нет людей, найти кого-то, мало-мальски похожего на обитателя этой серой пустыни, я смогу, скорее всего, в этом здании.
Каждый шаг, казалось, отдается в ушах ударом грома. Сердце стучало как сумасшедшее, пока я достигла конца коридора и свернула к высокой лестнице, часть ступеней у которой отсутствовало. Снова коридор, по обеим сторонам которого расположены несколько дверей.
Первая комната – пусто. Лишь только небольшие холмики пепла лежат то здесь, то там, сбиваясь в углах, будто желая спрятаться. Вторая комната – также никого. Несколько поломанных стульев, закрытое серой тканью зеркало. Я вошла внутрь, сдернула занавес и отшатнулась. Из зеркала на меня смотрело мое отражение, искаженное расколотыми стеклами. Я отбросила ткань в сторону и быстро вышла в коридор, безуспешно пытаясь выровнять дыхание. Меня окутывал страх, словно липкая паутина опускалась сверху, запутывая все крепче и крепче. Последняя дверь…если за ней никого не обнаружится, мне придется возвращаться, чтобы осмотреть оставшуюся часть замка. А после…После я покину его, отправлюсь на поиски того или тех, кто сможет дать мне ответ, где я оказалась.
Я толкнула дверь и тут же выдохнула с облегчением – в этой зале кто-то был. Прямо напротив меня, стояло кресло, и в нем кто-то находился. Пока я не могла различить, кто именно, потому что здесь было сумрачнее всего, будто вся тьма этого мира скопилась именно в этом месте.
Раздалось угрожающее рычание, и я перевела взгляд на то, что сидело возле ног своего хозяина. Великая пустота!! Я инстинктивно сделала шаг назад, но тварь не собиралась бросаться на меня, лишь наклонила уродливую голову, и оскалило окровавленные клыки еще сильнее. Предупреждая.
Я потерла кончики пальцев, их ощутимо покалывало от странной и новой энергии. По крайней мере, если оно предпримет попытку броситься, попробую отбиться от него каким-нибудь заклятием. Мое тело было наполнено силой, несмотря на то, что мир вокруг меня так вкрадчиво пытался ею поживиться. Мешал только страх, с которым я начинала потихоньку справляться.
Мужчина – теперь я смогла разглядеть его – открыл глаза, осматривая меня. Его взгляд, полный тьмы, прошелся по мне сверху-вниз и обратно, остановившись на лице.
Я откашлялась и шагнула вперед, игнорируя угрожающее рычание твари.
- Будь так добр, потрудись объяснить, куда я попала, – обратилась я к сидящему мужчине, из последних сил пытаясь совладать с голосом. – А еще лучше поясни, как мне отсюда выбраться.

Мужчина поднялся на ноги, но отвечать на мои вопросы, носящие оттенок требований, не торопился. Между нами завязалась совершенно глупая и довольно странная беседа, участвуя в которой я изо всех сил пыталась скрыть страх. Нет, умереть я не боялась, и физические страдания и мучения были мне не страшны. Я почти ничего не помнила из прошлой жизни, обрывки воспоминаний приходили ко мне стихийно, и я до сих пор не знала, кому они принадлежали. Но я твердо знала, что в моем прошлом было много боли и страданий. Разве стоит бояться их теперь, когда я уже смогла выстоять и пережить большую их часть?
Но я была растеряна, и не знала, что ждет меня впереди. Лишь только какое-то тревожное чувство разносилось по венам, заставляя постоянно ожидать чего-то неведомого. В этом и заключался мой страх.
- Пока я не успела тебя отравить, скажи хотя бы, куда я попала, чтобы я попробовала сама поискать выход, - выдвинула я свое предложение, чтобы выяснить для себя хоть что-то. И тут же услышала то, что ввергло меня в состояние шока.

Его голос был спокойным и холодным, что родило в моей голове новую порцию подозрений.
О запретном царстве я знала не так много, не зря оно называлось запретным. Обитель богов и божественных созданий. Вход сюда был закрыт для таких как я. Что же я делаю здесь и как могла тут очутиться? Я застыла в удивлении, приоткрыв рот. Мой следующий вопрос был скорее риторическим, потому что встретить здесь кого-то, помимо представителей божественной элиты, представлялось делом провальным.
- А ты-то тогда кто?
Его рука потянулась ко мне, и пальцы ловко убрали прядку волос, упавшую мне на лицо. Слишком интимный жест и слишком пугающий. От этого простого касания хотелось отстраниться, и я бы успела сделать это, если бы не его едва заметный пасс.

Окончание этой фразы я почти не слышала, потому что меня снесло назад волной чистой энергии. Я ощутимо ударилась о каменную стену, приложившись головой, в которой сразу зашумело.
Боялась ли я любителя рыжих лошадей? Нет. Страх трансформировался, становясь яростью, которая охватила меня целиком. Заставила забыть о боли, заставила подняться на ноги. Была ли я смешна сейчас, стоя напротив бога? Разумеется, да. Волновало ли меня это? Нет, не волновало.
Я ничего не могла ему сделать, и ничего не могла поделать с собой, чтобы не попробовать причинить ему хоть какой-то вред. Губы беззвучно шевелились, а пальцы безотчетно сплетали заклинание. Он отразил его легко, словно всю свою жизнь только этим и занимался. Но что-то произошло со мной, чему я не могла дать объяснения. Меня вновь стало затягивать куда-то, теперь уже в темно-серую воронку, берущую начало прямо возле нас. Потом и стены замка растворились в пространстве и исчезли, и я почувствовала, как меня окутывают волны жара.
«Интересно, куда он решил переместить нас?» - мелькнула в голове мысль, прежде, чем я приземлилась на что-то горячее, пребольно ударившись попой, и втянула в легкие раскаленный воздух.

- Знаешь, а ведь мне тоже бывает обидно и больно.
- Знаю…
- Не знаю, есть ли смысл говорить об этом.
- Смысл есть всегда, если ты видишь причину, ради которой стоит это делать.
- Эта причина сейчас прямо передо мной.
Взгляд зелёных глаз быстро скользит по любимому лицу.
- Мне тоже бывает тяжело. Ты же понимаешь?
- Понимаю. Поэтому я не хочу, чтобы моя боль становилась твоей.
- А если я этого хочу?
- Мне важно это знать. Важно чувствовать, что наш мир, в котором есть только ты и я, не рухнет от крошечного дуновения ветерка.
- Не рухнет.
- Почему я должна тебе верить?
- Ты не хочешь этого?
- Верить тебе? Пожалуй, этого я хочу больше всего на свете.
- Тогда наш мир не рухнет.
- Не рухнет. Если ты будешь верить в нас.
- Я верю.
- И я верю. Не оставляй нас позади, ведь у нас с тобой так много всего может быть…

Если существовал Ад, то я оказалась прямиком в нем. Небо надо мной было ярко-красного цвета, порой мне казалось, что то тут, то там наверх взмывают снопы огненных искр, словно неподалёку извергались сразу несколько вулканов. Здесь было жарко, даже очень. Воздух был раскалённым и обжигал лёгкие с каждым сделанным вдохом.
Я поморщилась, поднимаясь на ноги. Вокруг не было никого, кто мог ответить на все мои вопросы, рождающиеся в голове целыми сотнями. Бога не было рядом тоже. Нестерпимо хотелось пить, жара словно выжигала изнутри, вынуждая отправить хоть куда-то, шагая сквозь раскалённое марево.
Я сделала шаг и зашипела от неприятного ощущения. Мне казалось, что я ступаю по шершавым и невыносимо горячим камням. Здесь не было ни темно, ни светло – красный сумрак отливал то чёрным, то белым, а может быть, всему виной были галлюцинации, которые уже захватили мой разум. Но я знала одно – ощущение, что за мной наблюдают десятки или сотни чьих-то глаз, галлюцинацией не было.
Собрав последние силы, я направилась к невысокой скалистой гряде, вероятно, служащей когда-то стенами старого города. Они следили за каждым моим шагом. Мне в спину были устремлены десятки, нет, тысячи взглядов. Притаившись за одной из скал, я отдышалась, пытаясь прогнать ощущение, что вот-вот задохнусь, стоит только позволить себе сделать более глубокий вдох, и прикрыла глаза. Что мне делать дальше и как выбираться отсюда, я не знала. Досчитав до ста, я выглянула из-за камня и тут же отшатнулась. Какая-то тёмная тварь сновала совсем рядом, низко пригнув к земле оскаленную морду, и с жадностью втягивая носом воздух. Тварь была порождением чьей-то страшной фантазии. И я знала, что она точно существовала здесь не в единственном экземпляре.
Я кривовато усмехнулась, уже зная, что сегодня, в этом странном мире, в который я так неожиданно для самой себя угодила, меня ждёт страшный конец. Страшный конец всему, что было до этого. А что, собственно говоря, у меня было? Страх, боль, желание, чтобы хоть кто-то защитил, чтобы дал возможность сделать один-единственный глоток воздуха. И понимание, что это желание слишком абсурдно для такой, как я. Так стоило ли бояться расставания с подобным существованием?
Шорох и чьи-то шаги послышались слишком близко, заставляя вжаться в каменную стену спиной и закусить губу почти до крови, чтобы не выдать себя раньше времени. Несколько бесконечно долгих секунд…Последние удары сердца. Извечный спутник моей жизни – страх.
Оставалось только ждать…

Кровь стекала алым ручейком, впитываясь в лезвие кинжала. Ведьма шептала слова заклятия, которые казались отпечатанными на сетчатке его глаз. Мертвых глаз, устремленных в свинцовую тяжесть неба. Осень и крик ворон, хоровод блеклых листьев, кружащихся рядом. Его мертвые глаза и багровая кровь, застывающая на стали от морозного воздуха. Это был не он. Ведьма поняла это только сейчас. Разрешила себе поверить в это только сейчас. Когда в ушах перестал раздаваться стук его сердца. Она готова была убить любого, кто приносил разочарование.
Ведьма сделала глубокий вдох, втягивая в себя воздух. Горьковатый дым от сожженных трав был едва заметен. Пока. Такое же горькое разочарование жило и в сердце ведьмы. Это был не он. Ведьма поняла это только когда ее рука, липкая от крови, перестала наносить удары ножом.
Поднявшись с колен, она бросила последний взгляд на мертвого мужчину. После, словно передумав, опустилась обратно на землю. Его губы были приоткрыты, и на них алели крошечные капли крови. Ведьма невесомо прикоснулась к губам мужчины пальцами и поднесла руку ко рту, слизывая кровь. Горький дым стал заволакивать все вокруг. Ведьма поняла это только сейчас.
Это был не он.

Я сделала жадный вдох, наполненный горьким дымом, убирая с лица влажные пряди волос. Отбросила в сторону рукоятку кинжала, который сломался ровно в тот момент, когда отобрал жизнь у последней из тварей. Тварей, населяющих ад, ставший моим прибежищем. Мне удалось укрыться за одной из стен почти разрушенного дома, в углу которого в беспорядке валялось проржавевшее оружие. Оно рассыпалось в руках, но я не замечала ничего, парализованная страхом. Я не хотела умирать, и в то же время во мне жило болезненное желание познать, что же там, за чертой жизни. Возможно, именно там мне будет гораздо легче.
Жажда растекалась по венам, иссушая их. Я прислонилась спиной к каменной поверхности стены, закрыла глаза и опустилась на пол. Было жарко как в пекле, я знала, что если не выберусь отсюда, то не проживу и получаса в таких условиях. Мир был сплошной пустыней, вряд ли здесь был кто-то, кто мог бы мне помочь. Даже если допустить возможность, что я смогла бы добраться до поселений. Мое тело горело огнем, он сжигал меня изнутри, опалял кожу снаружи. Холод. Мне был необходим холод, только он был способен охладить разгоряченную кожу. Неловко поднявшись на ноги, я сделала шаг вперед, мечтая оказаться где-нибудь, где воздух будет настолько ледяным, что станет покалывать кожу миллионами крошечных игл. Еще один шаг, и меня окружила благословенная прохлада. Наверное, я оказалась за чертой. Где же еще может быть так тихо, спокойно и хорошо?

Старческая морщинистая рука мерно раскачивала плетеную колыбель, подвязанную к потолку. Одинокая слезинка скатилась по щеке, и старушка поспешно стерла ее, печально улыбнувшись. Судьба играла с ней злую шутку, раз за разом. Ее душа была одинока. Восемьдесят три года она была одинока, пока не узнала в крошечном соседском младенце свою судьбу.
Анджей…
Ее Анджей, с кем не суждено ей быть вместе. Кого она ждала так долго. Долгих три жизни. Сегодня покинет она этот свет, оттого что он больше ей не мил. Оттого, что знает: не будет она счастлива в этой жизни с ее Анджеем. И будет ждать, когда же встретится с ним снова, после.
Подслеповатый взгляд упал на кухонный нож, лежащий на столе, и рука перестала качать колыбель. Ребенок тревожно заворочался. Убить его… Умереть самой. Чтобы как можно скорее встретиться с ее Анджеем…
Вновь раздался мерный скрип, и старушка горестно вздохнула. Никогда… Никогда не сможет она даже помыслить о том, чтобы навредить Анджею. Сердце отсчитывало последние удары, вместе с ними уходила жизнь. Жизнь, в которой снова не было Анджея.

Белоснежная пустыня, укрытая снегом, казалась бесконечной. Благословенная прохлада исчезла, став жгучим холодом, который впивался в кожу. Я не знала, где я оказалась, но здесь не было никого. Ни единой живой души кругом. Я пошла, куда глаза глядят, не особо надеясь на то, что мне удастся спастись из этого белого плена. Сначала мир огня, теперь льда. Я начинала привыкать к тому, что кто-то решил мучительно-медленно свести меня с ума, прежде чем отправить в мир мертвых. Шаги стали монотонными, как капли дождя, стучащие по крышам домов… В голове возникло воспоминание: маленькая темноволосая девочка сидит на дощатом полу, подобрав юбки и чертит что-то на потемневших от времени досках. За окном сумрачно и с неба льются потоки дождя. В воздухе витает аромат трав, но девочке он кажется настолько привычным, что она не замечает его. От этих воспоминаний в душе родилось странное щемящее чувство, словно все это происходило со мной. Этой девочкой была я сама. Я приложила руку к левой стороне груди и застыла на месте, игнорируя дикий холод. Мне казалось, что меня лишили сердца, но где же тогда живут воспоминания о маленькой девочке?
Кто-то обхватил меня сзади так внезапно, что я удержалась от того, чтобы не закричать, только огромным усилием воли. С губ сорвался лишь испуганный вскрик, а в груди родилось чувство облегчения: возможно, мне удастся выбраться отсюда. Ведь я уже не одна. Я с удивлением посмотрела на мужчину, лицо которого было перепачкано в крови.
- Кто ты? – задала первый вопрос, пришедший в голову. – Отпусти меня, а то пожалеешь.
Вместо ответа незнакомец только усмехнулся, а после черты его лица исказила гримаса боли, и он рухнул на землю, лишь чудом не увлекая меня за собой. Его тело выгнулось дугой, голова запрокинулась, а руки беспорядочно задвигались по снегу. Поспешно опустившись перед ним на колени, я положила ладонь на его лоб, вжимая голову в промёрзшую корку наста, и всмотрелась в глаза, в которых плескался целый океан боли. С моих губ слетело заклятие, а небо тут же потемнело, будто над нами зависла грозовая туча. Здесь были следы темной магии, еще свежей, и снять их я не могла, только приостановить на время. Но это время было нужно мне, чтобы незнакомец вывел меня из этого жуткого места. Через некоторое время он затих, и я быстро поднялась на ноги, из последних сил помогая мужчине принять вертикальное положение. Он был слишком слаб, слишком измучен, чтобы я могла добиться от него хоть каких-то объяснений. Я медленно побрела вперед, поддерживая мужчину, разумно полагая, что остановиться, значит, признать поражение. Впереди у нас был длинный путь и только один шанс на двоих, чтобы выжить.

Сначала мне показалось, что это мираж. Что притупившееся монотонной дорогой сознание просто нарисовало на белоснежной глади очертания какого-то строения. Но чем ближе мы подходили к нему, тем больше крепла вера в то, что нам повезло. Путь казался дорогой в ледяном аду. Сколько мы прошли так, я не знала. Быть может, тысячу минут, быть может, пять. Несколько раз я оступалась, только чудом не оказавшись на снегу. Я уже не чувствовала ни рук, ни ног, но продолжала упрямо идти только вперед. И вот усилия были вознаграждены.
Толкнув перед собой металлическую дверь, которая к моей радости, поддалась, я завела внутрь мужчину и быстро закрыла дверь. Помещение состояло из одной-единственной комнаты, в углу которой было навалено что-то странное на металлических ножках. Проржавевший котелок и пара таких же чашек дополняли картину. Здесь было также холодно, как и снаружи, но нам просто необходимо было согреться.
Взгляд нашел несколько одеял, в беспорядке валяющихся у стены, и я радостно вскрикнула. Из горла вырвался странный хриплый звук, но сейчас мне было не до этого. Я оставила мужчину на месте, а сама подошла к одеялам, бросая их друг на друга, пока не получилось что-то вроде лежанки. Незнакомец оставался на ногах только каким-то чудом. Это было видно по гримасе, исказившей черты его лица. Я вернулась к нему, стаскивая с него одежду неслушающимися пальцами.
- Нам нужно согреться, срочно, - шепнула я, вздрогнув от того, каким скрежетом показался мне собственный голос. – Ложись.
Дождавшись, пока он исполнит полуприказ-полупросьбу, я быстро избавилась от заледеневшей одежды, морщась от прикосновений собственных пальцев к своей коже. Сейчас не было ни стыда от того, что он увидит меня обнаженной, ни страха лечь с незнакомцем в одну постель. Мы пытались выжить, и это был единственный способ согреться.
Я скользнула в ледяную постель, прижимаясь к ледяному телу незнакомца, и набросила на нас пару одеял, которые оставила для того, чтобы укрыться ими. Зубы стучали друг о друга, а сознание уплывало куда-то далеко, чтобы создать иллюзию того, что я нахожусь не здесь, не в этом ледяном плену. Я сделала судорожный вдох, крепко обнимая мужчину и пытаясь расслабить напряженные мышцы тела, которое било крупной дрожью. Через несколько секунд я уже спала, позволив провидению решить, станет ли эта постель и это место моей последней обителью в мире живых.

Спасибо за то, что оценили мой пост

А ты участие в процессе принимать не собираешься?)