Карта ролевой игры "Тайные летописи Эротикона"

Папа, я отчаянно выпрыгивала в чате, но ты даже не обратил внимания

Тати!!! Привет))) Добро пожаловать

Какою валютою принимаете? Шиз или Божественные копейки? За мои три тысячи лет капризов накопилось

Скажи мне, мой любимый Бес, где же там пуд? Он видать где завалялся, а я не узрела?

Единственна мысля, что появляется прочтенья опосля: "И это все? МАЛООООО!"

Молодец, ВинРайкин!!!!

ВинРай, милый)))) кажется у тебя при сохранения прокручивание кадров стояло на "один раз", потому что я так и не дождалась когда повторится видио.

Действительно, открыла отдельно - повторяется прости что усомнилась
Может просто стоит перезалить на другом носителе

Голдичкааааа
это восхитительно!!!!

*поет в продолжении* на первом месте!!!!! пока идет игра, запомнят нас навсегдаааа!!!!

Спасибо, куклЭшик

И кто пугает?
Китэ', добро пожаловать!

Прыжок, кувырок, пируэт. Сломанные ногти, разбитые зубы, переломы конечностей...

Заснуть долго не могла. Выискивала в памяти отца образы сестры, стараясь вырезать их относительно всего неважного для меня. Она родилась позже меня, однако была старше (и будет) по божественности. Она родилась богиней.
И всегда знала отца... в отличие от меня...
Я подавила легкий приступ ревности, однако снова закралась злость на нерадивого папашу.
Что он за бог такой, если в корне не ведал обо мне?
Тут же, оправдывая его, я начала приводить себе аргументы против своих злых мыслей: я росла в Храме почти с рождения, а магия Храма способна обойти и богов; Храм подавлял мою силу, даже Зариланна, захаживающая иногда в гости, не чувствовала моего родства; отец не знал, что ему нужно меня найти, потому не искал, так бы давно уже справился...
Как бы оптимистично не звучали все доводы, осадок все равно был, и эта Светлая, а моя сестра Богиня Судьбы была и вправду светлой, все то время, что я в глубине души страдала от сиротливого ощущения "безотцовства", была окружена его любовью и заботой.
А он даже после моего утомительного прохождения времен, в новом теле и с убитым самолюбием, все же решил, что не я важнее всего...
В итоге, когда уж очень сильно стало попахивать эгоизмом, когда я вконец вымотала свою гордость, и совсем запуталась в чувствах к сестре, я уснула.
И снился мне сон...

...Тогда я буду стоять на холме и оглядывать мир, как его хозяйка. И я буду Богиней, Темной и Небесной, знающей все тайны. И будут пройдены испытания силой, волей и страстью... И будет падение мира, разрушение связей. Будет встреча двух разлученных возлюбленных - прошлого и будущего. И я буду сражаться на стороне обоих.
Взгляну вдаль, чтобы увидеть блеск кровавых листьев в свете заходящего святила, а потом переведу взгляд на орду, надвигающуюся под закатом Флеймонда. И мое оружие будет готово разить. Оно выльется из моих вен чернеющим шипом, собираясь из капелек графитовых слез смертоносного украшения. И шип выберет целью того, кто покусится на безопасность Темной Небесной, и он поразит врага с легкостью, достойной самой Истины...

Удивительно, как быстро я отвыкла от видений. И как жестоко обманули меня мои чувства, до сих пор было ощущение холода оружия под моими пальцами, и жестокого предвкушения смерти.
Я глубоко вздохнула и встала. Ноги со сна снова решили объявить мне бойкот. Грохот сопроводил оба кувырка, а хорошее папино словцо вылетело только опосля растянувшейся в недвижении моей тушки. Я успела выругаться еще пару раз - проклятья, в основном, к моей новообнаруженной родне, и даже Темную не обошла стороной, хотя что она то мне сделала.
Попыталась абстрагироваться от всех лишних эмоций, и лучше всего получалось сосредоточиться на злости к себе.
За что? Да за все хорошее! За то, что вообще выползла за белоснежные стены своего теплого прибежища.
Я закинула коблучищи вчерашней обуви в дальний угол, решив что сегодня моя координация этого не выдержит, и открыла шкаф. Ну вот откуда Феня взяла то розовое издевательство?
Мои надежды оправдались. Я нашла мягкую обувь, шнурованную и удобную, так же облегающие шаровары и майку.
Как все это выглядело на мне, меня не волновало. Главное - сегодня первый урок, мне должно быть удобно.
Мы с Феней облюбовали площадку заднего двора в ожидании Ланы. Айранит была в неплохом расположении духа, полна энтузиазма, что не сказать обо мне, даже Арти немного раздражала своим пристальным взглядом. Вся остальная живность вряд ли досматривала пятые сны, ибо до моего слуха доносились подозрительные звуки из пристройки к основному дому.
Вскоре появилась Темная.

Я лишь взглянула на учителя с мрачной решимостью. Выхода то нет, учиться - это мое ближайшее будущее.

Богиня в действии: быстрые движения, и передо мной танцуют сине-голубые языки пламени.

Так и хотелось подловить: пируэты? Ясень - пень, что я переломаю себе все выросшие косточки одним махом, если начну делать что-то подобное.
Лана перенесла внимание на Феню, но я уже не слушала. Один из синих лепестков описал круг, и, пролетев рядом, щелкнул меня по носу.
Я возмутилась. Что за наглость! Я попыталась ухватиться за тот самый лепесток, но он прошел сквозь мои пальцы, словно воздух.
Тогда я резко наступила ногой на центр его образования в земле, но он ускользнул, при этом пройдясь своим теплом по моей спине.
Вот и цель: изничтожить надоедливого синепламенного щенка.
Играть не очень хотелось, а урок походил именно на игру в салочки, но Темная знала лучше, что для меня нужно, да и ноги все лучше слушались.
Потому я отбросила всю злость и все же нашла в этом некую радость, что к концу гонок, когда-таки достала этот синий недоогонь, я ухмыльнулась себе самой.
Пытаясь справиться с отдышкой, я остановилась рядом с Богиней.
- Лана, ты говорила, я еще не Богиня. Что нужно сделать, чтобы ею стать?
Очевидный вопрос, если учесть, что силу нельзя развить, ибо она не раскрыта.
Зариланна задерживает на мне взгляд, и вдруг изменяется в лице.

И ее уже нет. Смоталась? С какой стати? Что я такого сказала? Надо было взять за грудки... Хотя не мне тягаться с Темной. Однако если бы я сама была Темной - может быть чуть чуть и тягаться, но опять сводится все к одному - ею надо сначала стать.
Вот в этот самый момент захотелось закричать и вцепиться кому-нибудь в волосы... или в перья - думала я, глядя на вороватую шайку зверья.
Воспользоваться чтоли своими новыми навыками? Поиграть в охоту.
Я заняла наблюдательный пункт на одном из камней, и прилипла взглядом к пернатому. Он вел себя ну очень подозрительно: прятал что-то от летающего вокруг Ёрика. Кузьки рядом не было, он исчез еще в самый разгар уроков Фени.
А Шурик вот был уж слишком тих, не обращал внимания на вой черепушки, а потом медленно двинулся к дому.
Первое подозрение - ныкается. Второе подозрение - снова что-то спер.
И хотя я сама лично ничего не имела, поэтому это не могло быть что-то мое, все равно я пошла за ним. Он мне еще должен за оба раза "благополучных" перемещений.

Свяжешься с недобогиней - будет перевынос мозга.

- Шурка! - вскричала я, он аж подпрыгнул от испуга, чем заработал мой хищный оскал.
- Икар! - возмутился пернатый. - Ёлки, как напугала.
- Сосны, как мне от этого холодно, - съязвила я, издеваясь. - Твоё благополучие стоит первым в моем приоритете.
- Чего тебе? Не видишь, я медитирую.
- Да хоть маст*****уй! Мне то что? Медитирует он. Ты чуть не угробил меня, дважды, я все еще не сказала тебе за это "преогромное спасибо".
- Какие пошлости! Считай, что благодарность твою я принял, - пробурчал он, ухватив где-то уже пирожок и сунув его в рот.
- Ох, ты мне одолжение еще делаешь? - я раскинула руками. - И с чего это все-таки я была в тебя такая влюбленная в первые две минуты нашего знакомства? Нужно было тебя ненавидеть сразу.
Он улыбнулся, и если учесть, что при этом все еще жевал, вид был такой "отрадой" для моих глаз. Меня передернуло.
- Признайся, я кавайный.
- Ага, в твоих мечтах. Кавайный. Хочешь правды? Ты супер кавайная, назойливая, залетная пернатая сволочь. И не думаю, что для тебя это очень хорошо - что будущая Темная Богиня хочет тебя задушить собственными руками.
- Ты чего это, Кар-Кар? Зачем душить? Не надо душить.
- Хотя, в твоем положении - одним врагом больше, одним меньше, заметишь ли?
- Да ладно тебе, не серчай, старче.
- Ты мой должник.
- Ничего я не твой должник! - возмутился Шура. - Я спас твою голую задницу. И не только!
- Ты чуть ее не угробил, мы выжили по случайности.
- Враки!
Я не плохо относилась к Шурику. Но почему-то напряжение последних часов хотелось выплеснуть именно на него. В нем я вдруг увидела все невзгоды моего существования. Он просто понесчастью попал под мою горячую руку.
- Что это у тебя? - я заметила блеск, и всполошилась, как ребенок на рождество. Я была уверена, что это что-то нужное мне. Я вдруг поняла, что я знаю, что это.
- Ничего.
- Ты снова что-то украл?
- Нет, я не крал. Я нашел.
- Знаю, как ты находишь! - я стала наступать к пернатому. - Ты сейчас же отдашь это мне.
- Нет.
- А я сказала - отдашь! Я могу расщеплять, помнишь?
- Ничего ты не можешь по заказу. Ты еще не полностью владеешь своей силой.
- Хочешь, чтобы когда я полностью буду ею владеть, пристала? Тогда от твоей пернатости ничего не останется. Моя ненависть будет копиться, пока ты не получишь на орехи. Сейчас ты можешь отделаться легким испугом и слегка ущемленной гордостью.
- Гордость - наше все! - завопил Шурка и ринулся от меня.
Но урок не прошел даром. Сейчас, пока еще мышцы не остыли, я была быстра. Я схватилась за рукоять кинжала, отвоевывая уже то, что по праву стала считать своим.
- Ты жулье, и у тебя жуличья гордость, она не считается! - кряхтела я. Все же по силам я хрупкая молодая девушка, а он неповоротливый то ли кошак то ли птиц.
- Как раз считается поболе божественной, потому что богам гордость не нужна, они же боги.
- Ты вообще рыбокит!!! Ты животное, которое в большинстве миров считается вымышленным!
И в самый разгар нашего тихого спора появилась Темная, да не одна, а с... Темным.
- Лана? - проговорила я. - И... папа...?
Кинжал тут же перестал сопротивляться моему натяжению, а Шурик уже о чем-то болтал с проскользнувшим в открытую богами дверь Кузьмой. Появился Тимофей, снова причитая вокруг странного вида Ланы. Она и вправду выглядела не ахти. Кровавые подтеки на лице.
 
Я импульсивно сжала кинжал, и тут же ощутила режущее давление.
 
 
Я перевела взгляд на отца, пока Лана разбиралась с камином. Пристально всматриваясь в него, я гадала, какой ответ ему от меня нужен? Честный? Как будто он сам не понимал абсурдность фразы "места себе не находила" по отношению ко мне. Мне было пофигу, разве и не должно было быть? Я была в жутком состоянии, и он меня оставил! И я выдала честно... почти...
- Да, скучала! Если через пару тысяч лет узнаешь о внуках – не удивляйся, - накрутила себя, называется.
 
Тебе не нужны внуки, папочка? Ты не мечтаешь о них? А я так хотела тебе радость доставить, так сказать выполнить дочерний долг...
 
Вмешалась Лана. Я вновь взглянула на отца. Он щурился на меня. Мы наверно чем-то похожи на двух ежей, выпускаем иглы друг на друга, но никак не примем очевидное - тем самым мы более всего и похожи.
 
Абракадабра какая-то. И тут же вновь проявляется забота папочки. Честно говоря, непривычно, но бальзамом на сердце.
 
Было даже забавно наблюдать за их перепалкой. Они, казалось, специально подзуживали друг друга.
 
Целых три варианта - выбирай не хочу. Вот тебе задачка, Карделия, ты разве не знаешь свое будущее?

Полет предметов из пункта "руки Зариланны" в пункт "голова моего папочки". Но мне было не до этого. Я задумалась.
Боль. Это понятие растяжимое, познается только в сравнении. Например, для Ланы сейчас боль варианта "Б" была бы не очень страшна, потому как она испытала нечто еще более болезненное. Я же не скажу, что знаю о настоящей боли.
Когда-то я похвасталась отцу, что ничего не боюсь. Как же я была тогда наивна. Я боюсь неизвестности. Боюсь настолько, что на ее фоне начинаю бояться и всго остального.
- Все варианты несут в себе боль? – осторожно спрашиваю я, делая вид, что разглядываю кинжал в моих руках, словно вопрос не существенный, и мне не очень интересен на него ответ.

И ответ страшен так же, как и его ожидание.
- Когда я должна выбрать?
- Тебя нет смысла учить, твоя сила не проявляется, после обретения божественности ты будешь быстрее, выносливее и все из этого следующее. - Пожала плечами Темная.
- И что ты мне посоветуешь? - гляжу на нее, чтобы заметить малейший признак лжи, вдруг?
- Я однозначно отдала бы предпочтение Энергии. - Ответ без тени сомнений.
- Сколько я могу думать? - вновь поинтересовалась я.
- Мелкая, иди ка приведи себя в божеский вид. А то страх Господень, - высказался папочка и сел в кресло перед камином, припомнив, что ему обещали виски и плюшек.
Лана осклабилась, но ушла, и я, лишь уловив вновь возникшие причитания Тёмки, поняла, что слушаться брата Темна и не собиралась, у нее свои планы.
- Дочь, сядь-ка на разговор.
В кой-то веке я решила не высказывать своего мнения, а села как мне и велели, сама послушность, даже сложила на коленях руки, поверх кинжала.
- Время тебя поджимает. Твои силы дремлют, но они на грани. Тебе не стоит долго думать. Решай сейчас. Третий вариант несет в себе свои подводные камни. Как мне не просто соглашаться с Рин, но все же выбрать стоит Энергию. Страсть - понятие растяжимое.
- Ну ты мне поведай. Насколько мне известно, ты хорошо умеешь растягивать это понятие.
- Приятно находить в тебе свои черты.
- А взваливать на себя еще одно бремя приятно?
- Я пытаюсь заботиться о тебе.
- Столько лет я не была нужна, и тут вдруг столько заботы. Тебе стоит отдать ее всю кому-нибудь, кто оценит по достоинству, своей настоящей дочери.
- Ты моя дочь! Теперь твое благополучие - моя обязанность.
- Вот именно! - взвилась я, - обязанность! Еще скажи, что ты матери моей обещал. Хотя я то знаю, что у вас вряд ли была хоть секундочка для обсуждения меня между вашими занятиями.
- Ты не права! Да и тебя это не касается!
- Ты отнимешь ее у меня!
- Никто не собирается лишать тебя матери.
- Одной ты меня уже лишил. Если бы ты был рядом...
- Не тебе судить меня. Ты еще мала. И мы сейчас твое будущее обсуждаем, а не мое прошлое.
- Я выбираю страсть, - быстро выпалила я.
- Что?
- Мой выбор, - повторила я, повышая голос, глядя отцу в глаза, - вариант три, страсть! Можешь считать, что ты тому причина. - И, почти шипя, добавила: - Назло тебе.

И я нашла очень много картинок себя любимой с часиками... везде мой любимый папка

Папа, мы с тобой не договорились о последующей реализации сюжета. Нам бы пересечься...
Назначь мне свиданку, родительский день

Даже представлять не хочу

Чем бы дитя не тешилось, лишь бы богиней стало...
Чем бы папа не страдал, главное мне не запрещал...

После моей запальчивой тирады начинаю ходить туда сюда, каюсь, в страхе.
Однако, я еще не так хорошо знаю своего отца, темного Бога Времени.
Он не злится, не учит уму-разуму глупое дитя, не пытается переубедить. Расслабленность, сосредоточенность, воля, сила - все это в нем сейчас, и все это мне не в лоб и не по лбу, а в помощь. Его уж точно нельзя представить меряющим нервными шагами углы комнаты.
Как бы я ни говорила отцу, но выбор не был выстрелом противоречий его советам, нет. Он был спонтанным, но и осознанным.
Это как лакомство, которое постоянно видишь в зеркалах миров, и о котором мечтаешь, и которое не можешь получить даже путем молебенных песнопений, обращенных к матушке, ведь существуют негласные законы, нарушать которые запрещено.
Впервые решать самой, и выбрать вопреки всему, выбрать свое будущее, не имея о нем никакого понятия - это запомнится навсегда. Единственно и неповторимо.
Я не хотела запоминать боль, или энергию...
Когда в течение трех тысяч лет живешь в атмосфере, пронизанной страстью, и не можешь в нее окунуться лишь в силу неотвратимых обстоятельств, но воспитываешься с нерушимой истиной - в страсти вся жизнь...
Именно это я хотела запомнить. Жизнь.
И выбор, сделанный в порыве эмоций, был верным. И будь что будет.

Я аж замерла от неожиданности. Восклицание Ланы повисло в воздухе, а я воззрилась на Темную.

Обращение ко мне. Как мило, все же решил проявить свою волю, и поставить меня перед фактом.
Простые и понятные вопросы: куда и зачем, получили не менее простые но совсем непонятные ответы в стиле "аля папа так решил и точка": На Неффастус, детка, за страстью.
Когда я наконец выплыла из приятного и теплого чувства, вызванного неожиданным словом "детка", слетевшим с уст моего папы, решила уточнить маршрут.
И меня попросту заткнули. Контраст явный.
Я положила ножичек в комод, припрятав под стопками салфеток, в надежде, что пернатый не найдет мое сокровище, пока брат с сестрой переглядывались, Лана - пепелящим взглядом, папа - насмешливым. Удивительно, но у него были такие милые морщинки вокруг глаз, и родная ухмылка, что вновь всхлынуло то теплое чувство, которое видимо уже вовсю облюбовало местечко в моем сердце.

Доверие, вот что это за чувство. Доверие, предшествующее любви. Оно лилось теплым медом по моим венам. Рука в руке. Отец и дочь.
Я еле подавила порыв обнять его, как хотела бы обнять только отца.
Он вывел меня за ворота резиденции, и появилась зеркальная гладь портала. Потоки окутали нас, и потянули далеко далеко, чтобы вновь вернуться в мир Богов.
И лишь в этот момент я вспомнила... "крайне симпатичный... дядя ждут тебя"
Неужели Бог? Тьма... но кто?

Мир был яркий, алый, словно проглядывающий сквозь красное стекло, окрашивающее даже траву в рыжие цвета. Воздух терпкий, пропитанный ароматами вина и пряностей, сочных фруктов и благоухающих цветов. Здесь было идеально тепло, без противоречий, как во многих других частях Неффастуса. Лучи огненного святила грели, но не палили. Теплый май - я бы так назвала этот мир, хотя он и не был насыщен майской зеленью.
Это был мир Бога Огня. И как только я вспомнила это, сразу стало трудно дышать. Будто тепло проникало в легкие, и они горели изнутри. Я стала делать глубокие вздохи, вспоминая того мужчину, которого видела в Храме и в Академии, кто по неизвестной мне причине подарил мне кулон, утерянный во время взросления. Старалась сопоставить его с яркими моментами из прошлого отца.
Они всегда негласно боролись друг с другом, потому что они были разными по полярности... и самыми старшими, и просто семьей.
Вместе в печали и в радости. И Богам такое не чуждо.
Без лишних разговоров, преодолевая коридоры, не обращая внимания на склоненные головы, страх и обожание во взглядах, отец следовал в одном ему известном направлении, а я шла за ним, не спрашивая, не ожидая разъяснений.
Казалось, что если я заговорю, то мир обрушится на меня всей своей огненной массой и поглотит.
Особой реакции на то, что отец пророчит мне в любовники своего брата, моего дядю, у меня не последовало. Если смотреть с точки зрения старших Богов, в узах, связывающих их меж собой, все намного сложнее. Я не могла логически разобраться в этом, но я ощущала их так же ярко, как и мое затрудненное дыхание.
И волнение усиливалось в прогрессии, равной возрастанию близости цели.
Удушающие запахи курительных паров, к моему удивлению, прочистили мне легкие, обволакивая мысли. Расплываясь, они нехотя улавливали тени и движения. Силу облика и волнительное ожидание возможного отказа.
Я уверена в отце, скорее я начала сомневаться в себе самой...
Но это на самых дальних позициях моей обороны, глубоко и далеко от моей гордости, стоявшей общим флангом, защищая тылы от малейшего нападения.
И мне оставалось лишь впитывать окружающее, испытывать на прочность себя - маленькую девочку, в миг перевернувшую свою жизнь, - и понимать, почему именно он...
Будто смотреть старый кинофильм, прошедший испытание огнем и временем, и сравнивать с тем, кто находится передо мной, вглядываясь в него не как в потенциального любовника, а как в единственного, кому мой папа доверит самое дорогое, что у него только может быть...
И слышать сквозь туман тихий голос Бога Времени:
- Братец, на твое счастье, я сегодня добрый. И ты теперь мне по гроб жизни обязан...

Откровение торжествует, если слетает с уст неосознанно.

Его взгляд опалял, прожигал, и чувства плавились, словно льдинки в лучах солнца.
Сквозь дымную пелену запахов я слышала разговор двух Богов, и как Эйдан предлагает отцу оставить нас наедине. Я обняла себя и чуть отвернулась, прерывая связь наших взглядов.

- Кара... ты изменилась.

Пропуская голос сквозь себя, как электрический импульс, я автоматически взглянула на свои руки и захватила прядь темных волос, спадающую с плеч.
Сильно ли? Внешне или внутренне? Кто я теперь и где мое будущее?

- Теперь я больше на него похожа, да?
- Да, похожа... а тебе это важно?

Я пожала плечами, выдавая очевидный факт.

- Он мой отец.
- Это не аргумент.

Бог Огня сделал несколько шагов ко мне, я попыталась преодолеть стеснение в груди, но защитить свою уязвимость:

- Все сейчас ново для меня. И он новый. И ты...
- Почему именно я?
- О, это отец решил. Он заботится таким образом, видимо.
- Решил за тебя?

Я огляделась, делая вид, что разговор совершенно нейтрален.

- Я бы вряд ли смогла найти кандидатуру. Возможно, проще было бы выбрать энергию. И Лана, и папа... хотели этого. Советовали...
- Но ты выбрала другое?

Я взглянула на него. Внимание, проявляемое ко мне, казалось, было искренним.

- Просто я знаю, что так должно быть, - соврала, и тут же, поняв все лицемерие ответа, отругала себя. - Как все же сложно полагаться на ощущения и чувства, а не на знания о будущем...
- Его мало кто знает. Особенно, будущее Бога.
- Но свое я знаю... - точнее знала... оно могло уже измениться... - я вижу его во снах, иногда. До перерождения в новом теле, довольно часто. Сейчас - нет. Было одно, но всего лишь миг, и каким образом я к нему приду?..

Почему я рассказываю ему это? Свои мысли... И страхи? Понял ли он их? А желания?
Я отвернулась совсем, все явственнее ощущая опасность, нестерпимый зной, и... трепет. Провела пальцами по воздушной занавеси цвета заката.

- Твой мир удивителен.

Не самый лучший способ переменить тему. И он не подействовал. Эйдан приблизился еще немного.

- Так почему же ты все-таки выбрала ложе с Богом?
- А оно должно быть именно с Богом? Я не знала.
- Что вообще ты знаешь о том, как стать Богиней?

Нежелание смотреть на него обуславливалось страхами: что он все же сочтет меня слабой, трусливой, или еще хуже – все еще неготовой, маленькой.

- Что будет больно… в любом случае. Но боль - понятие относительное. Я выбрала наименьшее из зол.
- Врушка…

Я глянула на него. Он улыбался, так удивительно тепло и сексуально, что у меня не было никакой возможности возмутиться. И трепет только усиливался под воздействием его чарующего голоса.

- Всё это неизведанно, а потому, отчасти, страшно. Но у тебя были другие причины сделать такой выбор, правда?

Я лишь гордо приняла поражение:

- И они только мои.

Эйдан долго на меня смотрел, пока я пыталась найти, куда деть свои руки и мысли.

- Волнуешься? – спросил он, рассматривая мои телодвижения.
- Еще бы, не волноваться.
- Почему?

В омут так с головой, и будь что будет. Уже девизом стало.

- Рядом с тобой у меня всегда возникает ощущения... странные.
- Я рад, что это твой собственный выбор, - шепнул он мне на ухо, близко склонившись к моему лицу. От неожиданности я отпрянула, но Бог только улыбнулся в ответ, - пойдем, я кое-что тебе покажу.

Эйд,

Сама от себя не ожидала

Дыши, только вздох, лишь вздох - и всё. А дальше? Дальше пламя.

Унять сердечную гонку, не дрожать как осиновый лист, преодолеть желание вырваться...
Господи, когда же это пройдет?
Одергиваю себя, чтобы перестать прокручивать в своей голове все эти наставления. Вновь отираю ладони о брюки, и только тут осознаю, что Господь то, по большому счету, сейчас передо мной.
И его ответ на мой вопрос вряд ли поможет мне успокоиться. Скорее всколыхнет еще больше чувств.
А он как раз это и делает...

Возможно, это немного по детски, протянуть руку, когда тебе предлагают куда-то идти, даже возможно, это одна из моих старых привычек, копившихся тысячелетия.
Но я понимаю свою глупость, когда дело уже сделано. Моя рука в его большой ладони, и он касается своими губами моей кожи.

Так и хочется переспросить: "Что?"
Мозг упорно отказывается воспринимать слова, он желает лишь знать эти новые чувства.
Будь у меня завязаны глаза, я бы уверенно заявила, что это губы Бога Огня. Почему? Огонь жидким золотом пылает на коже, нет, не сжигает, а именно... целует своим жаром.
Воздух выходит из легких, шумно, желая немного остудить, охладить, только бы не сгореть.
Бог отстраняется и говорит медленно и вкрадчиво, словно пытаясь достучаться.

Я вообще не имею понятия как они ходят, в каком виде... Так и застываю с открытым ртом, выдавливая из себя нечленораздельные звуки.

Голос окутывает, забираясь под ткань одежды, заставляя дрожать, и только тут замечаю, что одежда меняется. Прямо на глазах. И я вижу себя в зеркале, другую, взрослую, гордую.
И его взгляд, словно рисующий меня такую. И я чувствую это.
Приговор заставляет краснеть: я прекрасна? Нерушаемая связь глаза-в-глаза.
И его присутствие теперь не только вокруг меня, но и во мне. Он смотрит, проникая так глубоко, что это становится невыносимо... непостижимо... неудержимо... и тогда...

...увожу взгляд, потому что это слишком.... приятно, волнительно и страшно...

Не успеваю уловить момент - все так смешалось, - но только огонь вновь касается, теперь уже губ.
И это не как проснуться, нет. Сон обычно тяжел, и выход из него - как со дна на долгожданную, но такую далекую поверхность.
А тут, как прыжок, с закрытыми глазами, в самое сердце лавы... и никак не долетишь до нее, но воздух уже жжет, не сжигает, но пожирает, нестерпимо, желаемо...
Обнимает, ласкает, проникает в кожу, делая ее такой же яркой и жаркой, как и сама лава.
И я уже не я, а часть этого горячего воздуха, забытая и вновь обретенная частица потерянной когда-то капельки лавы, стремящейся к сердцу.
И пекло - это я теперь, невозможно надышаться, начувствоваться им.
В желании поддаться, расправляю крылья, подхватываемые потоком. Они еще очень малы, но готовы гореть сильнее.
Руки сами собой поднимаются, захватывая плечи Бога. Губы двигаются в неведанном стремлении вдохнуть сильнее, а воздух в нем...

И я просыпаюсь. Выплываю на поверхность, такую далекую, осознания новых чувств, затянувших меня в неизведанные глубины. И пелена медленно спадает с глаз, но легкие все хватаю и тянут тугой томный воздух - теперь тяжело дышать по совсем другим причинам.

И это все? - хочется крикнуть. Конечно не все, но правила игры мне явно не известны.
Вспыхивает черта характера, как когда я еще была ребенком. При не получении того, что я хотела, я мстила... Но в такой ситуации, мстить, Богу? Опасно... и крайне соблазнительно.
Не специально ли он затеял эту игру? Распаляя меня, как сухие дрова, добиваясь самого сильного пламени в ответ на очаг возгорания. В ответ на него...

Он ведет меня по коридорам, почти тащит, потому что мои конечности снова не хотят слушаться.
Стараюсь следовать, воспринимая, что он говорит. Не много, но быть может очень важно.
Сперва библиотека.
"...Там собраны не только книги из различных уголков всех пяти миров, но и написанные самими Богами, и даже Талларой." - Улавливаю слова, кидая взгляд на большие фолианты, полки в несколько этажей, огромный купол потолка и удивительно родной запах старого пергамента. - "Я приглашаю тебя сюда, когда-нибудь тебе может понадобится их прочесть."
И лишь киваю в ответ. Читать - не то что интересует меня теперь. Всё еще ярки воспоминания, и так тоскливо внутри.
Далее сады. Они красочные и сочные, от цвета тициана, меди и охры, до лимонно-золотого. И все равно в мыслях не всевозможные яства и цветущие красоты, а совсем другое.
Бассейн. Блеск водной глади, отражение различной палитры и силуэтов. Блики, такие яркие, удивительные, которые могут исходить только из глаз, жаждущих и вопрошающих.
Моих.

От воздуха огонь горит сильнее,
Но только если воздух сам гореть умеет.

Помню, как я рассматривала всех тех избранных, попавших в Храм на ритуалы омовения, и откровенно любовалась ими.
Это не то же самое, что лицезреть Бога.

Бурлящая вокруг тебя вода, напоминающая, как опасно играть с огнем, завораживает не меньше.
Но Бог... возможно ли подобрать слова? Я стараюсь моргать как можно реже, глаза щиплет, но я упорно не хочу разрывать связь.
А ты манишь. И противостоять кажется так глупо. Но растерянность влечет за собой бездействие. И лишь только потому, что ноги не могут больше удержать вес тела, я опускаюсь на край бассейна, проверяя, насколько опасен огонь - окуная в нагретую воду ноги.
Вода не горячая, нет. Но ты горячее всего возможного. Слежу за твоими действиями, только чтобы ничего не пропустить, напоминая себе, что такое не повторится.
Приближаешься, нависаешь, и страх отступает с каждым новым теплым омовением потоками вод моих икр.
Глаза бегают по твоему лицу, стараясь впитать каждую эмоцию, запомнить все. А ты вдруг склоняешься и глубоко вдыхаешь, все ближе и ближе.
Трепет в сердце, обрывочное дыхание. Ты словно желаешь быть ближе? Поэтому ты касаешься меня с такой осторожностью, но настойчиво, непреклонно?
Я хватаюсь, ища опору, потому что ты затягиваешь лишь одним своим присутствием. Этой паровой завесой, бурлящей водой...
Мне хочется сдвинуть руки, только чтобы ощутить всю гладкость твоей кожи, но состояние не то, ведь ты сам ласкаешь мои бедра, совсем новые для меня бедра, увлекая потоки воздуха под платье.
И оно уже мешает. Убери его, пожалуйста, убери.
Не могу двигаться, и видеть уже не могу. Знойный пар в моих глазах, и ему нет конца. Я бы хотела его убрать, но по прежнему не моргаю, боясь пропустить важное.
И все что могу, это увлажнить пересохшие губы. Неосознанно, нерешительно, но действенно. Ведь в следующий миг моё тело вздыхает свободу, платье испаряется, и не важно каким образом.
И хотя я чувствую прохладную кладку бортика под ягодицами, она совсем не охлаждает.
Твои руки тянут меня к тебе, и я скольжу, раздвигая ноги под божественным напором...

Как сдержать себя, если Бог сплетает вокруг паутину, словно er' inte [1], из зноя, вожделения, желания. И вода завесой, усиливая жажду, насыщает воздух новыми оттенками жара.
И как понять, откуда вдруг всплывают незнакомые знания, если я и думать уже не могу.

Ведь теперь я тебя обнимаю ногами, касаясь так, как никого и никогда. Хотя, что уж говорить, сейчас все ново для меня, но огонь моей плоти горит только для тебя, ведь я права?
Твои руки ласкают тело, и нервные окончания тянутся за пальцами, готовые вырваться из кожи, но только не нарушать единства с твоей.
Я все думала, понравится ли тебе мое тело настолько, чтобы наслаждаться им. Но сейчас я и вовсе забыла об этом.
Ведь твои губы на моей груди не просто умелые, они жаждущие, проникающие до неведомых глубин, вырывающие звуки голоса так же, как я неосознанно пытаюсь вырвать пряди твоих волос, перебирая их пальцами.
И чем ниже твои губы оставляют божественные следы, тем сильнее я впиваюсь зубами в свои. Ведь я знаю, что сейчас будет что-то, что и рождает жизнь. Я знаю, потому что ты позволяешь мне знать. Знаю, потому что все вокруг насыщает меня этим знанием.
Давишь мне на бедра, заставляя лечь. И спину царапает кладка. Чувствую твои пальцы на лобке, вдруг остро ощущая жжение там же. И, словно в насмешку, твое дыхание на совершенно голой коже таким контрастом, что не удерживаюсь, резко сводя ноги, хотя и не желаю этого вовсе.
Конечно, безрезультатно. Ведь ты это не хочешь. Я могу лишь дивиться, как легко мое тело подчиняется твоим посылам.
Будто зов, становящийся звоном в моих ушах, когда твои губы касаются моих, но там, между ног.
Губы - горячими объятьями поцелуев, зубы - жалящими пикантными тенями боли, язык - влажными утягивающими мои мысли ласками.
Или это не зов? Что же это? Песня? Крик? Стон?...
Нет, все же зов, выстреливающий пороховыми всполохами во всем теле, заставляющий его стремиться на самое дно по своему желанию, и резко взлетать к зареву восходящего светила...
И вновь падать, ударяясь настолько сильно, что ломит все тело, но боль еще желаннее нежели обжигающий Флеймонд...
- Это... - шепчу, удивляясь сухости во рту.

Вот оказывается ради чего. Вот она жизнь... Или еще не вся? Только ее частица? Если их пять... Но я без сил, совсем...
- Теперь я понимаю Жриц из Храма. - Почти смеюсь, из последних сил хватая воздух. Он упорно не хочет задерживаться в легких, и с шумом вырывается обратно. - За такое вполне можно убить.
Или умереть...
Слышу твой смех. Хриплый, но в то же время сочный, как весь твой мир.

Я разлепляю веки, пытаясь опереться на локти и поднять такое бренное сейчас тело. Отрицательно качаю головой, встречая твой вопрошающий взгляд.
Что-то новое, все еще новое... И у меня нет сил? Да я убью себя, но найду их! Ради такой улыбки...

... пойду на все!
Еле сползаю с края в бассейн, не сводя глаз с тебя, Бога. Вода удивительно холодит кожу.
Пусть это эгоистично, пусть влечет за собой руины...
Но сейчас ты мой, и будешь мой... словно я вновь вижу свое будущее. Так отчетливо, как никогда. Ненадолго, но время, место, действо - все принадлежит только нам двоим.
Вот почему я выбрала страсть. Должна была именно по этому. И должна всему миру только за это.
Я ловлю потоки жизни, исходящие из тебя, такого обнаженного, окутанного паром, лицезря твое совершенство.
Я умею наслаждаться мужской красотой. Но я никогда еще не упивалась ею.

Медлю, растягивая и свое и твое томление, уверенная, что так будет приятней.
И когда рука наконец касается твоей груди, твой выдох смешивается с моим. Ты не такой громкий как я, - а теперь я знаю, что я творю свой зов. Надеюсь, что и для тебя он такой. - но твоя реакция все равно выдает нетерпение.
И все же, ты позволяешь мне изучать. Почему? Разве от этого я лучше стану Богиней?
Мне хочется верить, что не по этой причине ты так смотришь в мои глаза, прежде чем я опускаю взгляд на руки. Увы, за всем уследить я не могу.
Как бы не утягивал меня твой огненный взгляд, я боюсь его, он поглотит меня, я чувствую это.
Скольжу пальцами по коже, рисуя на ней, как в детстве впервые знакомясь с красками. Сейчас это краски чувств. Моих и твоих.
Склоняюсь, касаясь кончиком языка бусину соска. Прости, что я такая неумеха.
Отстраняюсь, чтобы подуть, и прочертить рядом медленную полосу ноготком. Другой рукой ощупываю спину, водя по позвоночнику, словно вытягивая его в струну.
Меняю расположение руки, спускаясь ниже, медленно, захватывая прекрасные изгибы.
Их не описать, но можно почувствовать. Эмоции, которыми обмениваются нервные окончания в местах прикосновений. Сейчас я ощущаю это четче.
Боюсь смотреть тебе в глаза, вдруг заметишь сомнения, потому сосредотачиваю все внимание на твоих чреслах.
Мелким рыжим завиткам не скрыть силу и гордость божественного органа. Упиваюсь зрелищем, чуть ли не щурясь от удовольствия и желания еще четче видеть его.
- Ты великолепен. - Хриплю я, даже не пытаясь прокашляться - не услышишь, значит так и должно быть. - Ты Бог.
Констатация факта, знаю, но по другому никак.
Я провожу пальцем по длине, осторожно, как ты и просил. Дышу через рот, ведь иначе воздух отказывается служить. И постоянно облизываю пересохшие губы.
Обхватываю ладонью, впиваясь другой в плечо - прости, снова прости, все время прости, но мне не устоять на своих ногах.
Ты пальцем тянешь мой подбородок выше. Не можешь больше ощущать мои пальцы на себе, или не можешь дольше не видеть глаз?

И снова связь: глаза в глаза. И снова я с тобой, горю тобой.
Испей меня, вдыхай меня. Твоя. Теперь твоя.
__________________
[1] паук, старотемный.

Ласкай, целуй, лети со мной. Я чистый кислород, а ты огонь. И мы горим так жарко, ярко.

Твои мысли сейчас проникают в меня моими желаниями. Я уверена, что это так. Ведь я желаю именно того, что требуешь ты. Что творишь.
Храбрюсь? С тобою все так удивительно, что нет... Но мне становится не важно это, когда сжигают губы на губах. Их объятья... и сладость огненного поцелуя.
И пальцами тянусь к твоим волосам. Они пылают цветом в моих жестоких пальцах, как если бы пылала я буквально.
Божественные руки оглаживают изгибы. Я льну к тебе, цепляясь, словно за якорь.
Да, я сейчас, что воск в твоих руках. Я плавлюсь, источая влагу.
Кто бы мог подумать, что ласки пламени могут быть так необходимы?
Твои пальцы между моих бедер. Они скользят в моем желании. Тебе достаточно лишь намекнуть на прикосновение, и при очередном выдохе слышу вновь свой стон, приглушенный все еще неистовой любовью губ.
Твои пальцы внутри, и это так неожиданно. Но импульсы проникают, точно воздушные потоки, все глубже. Чувство трепещет внутри, нет, трепыхается, как будто рождаясь на свет. И каждая секунда неуловимо близка и далека в топях пытки, которую ты создаешь. Я разве еще не рассыпалась в твоих руках? Ты ощущаешь?
В нарастающем и ярком наслаждении я теряю всякую бдительность, и ты успеваешь подхватить у самой земли. А я продолжаю падать.
Кажется, это был бассейн, полный воды? Где же она?
Сила, власть, мощь - ты источаешь это, возвышаясь. Хотела бы я, чтобы мои глаза могли охватить тебя всего, единого.
Но что-то новое теперь не только во мне, но и в тебе. Во взгляде, в движениях, когда ты опускаешься в колыбель моих инстинктивно раздвинутых ног.
Как я могла бояться чего-то с тобой? Как не поняла сразу?
Я зову тебя, призываю, как только умею. И почему я не научилась у Ланы ментальному общению? Ведь я сейчас так стараюсь, и не выходит, как будто связи нет.
Но она есть! Она выше холмов и тверже чертогов. Ее сплетает сама пустота из ничего.
Противоречия... Разве это ничего? Разве? Здесь всё. И это всё поет во мне.
Будь ниже, ближе... везде.
Ты словно слышишь. Что тебя влечет? Ведь я сейчас мотылек, а ты пламя. Разве не должно быть наоборот?
И снова водоворот ласк и поцелуев. И даже ожидания меркнут. Наслаждаюсь тем, что дотрагиваюсь где хочу. Ласкаю ягодицы, впиваясь ногтями, словно желая оставить там след. Хватаясь за твою талию, выгибаюсь в искрах особенно горячего поцелуя. Или моя кожа горячит сама? Все что я могу - это пытаться подарить такие же блаженные ощущения тебе.
Но разве я могу? Ты Бог. А я всего лишь невинное дитя. Я им была тысячелетия. За пару дней не могло многое измениться.
Но могло за мгновения с тобой. И это правда. Когда ты становишься еще ближе. Когда головка члена дразнит так невыносимо, когда ты гладишь уже не пальцами, а божественным органом, но глубина остается нетронутой. Я возмущаюсь, за настолько сильной эмоцией не замечая нарастание более важной. Какой это по счету?
Оргазм... и снова стон. Я лишь надеюсь, что не оглушаю тебя в этот момент. Хотя, мне все равно. Пусть так. Зажмуриваюсь, напрягаясь всем телом, прижимаясь к тебе, чтобы продлить наслаждение. И чем сильнее накатывает, тем яростней я сжимаю пальцы рук на твоих плечах, пытаясь восполнить воздух, вышедший со стонами из легких.

Веки не слушаются, фокусирую взгляд с трудом. Ты такой же прекрасный, как и был, и неудовлетворенный, пламенный.
Касаюсь твоего лица пальцами. Не они ли мгновение назад безжалостно терзали твою кожу? Или это было давно?
Мне хочется сейчас обжечься тем огнем, что горит в твоих глазах, в тебе во всем.
Да, я без сил. Но это мало. Ты дашь мне больше. Ты можешь, должен. Я так хочу...
- Хочу...
Если бы этим действом Богиня даже лишалась своей силы, я бы согласилась.

Ты шепчешь мне в ответ, вновь припадая к губам. Вторгаясь в мою более не девственную плоть, неся с собой другие ощущения, ты разбиваешь...

Осколки боли.... Я почти взлетаю ввысь, касаясь охры неба, которое должно быть голубым. Когда оно успело желтым стать?
И там, в верхах раскалываюсь мельче, чем пыль песка. Мне ветер шепчет. Он хочет подарить мне крылья, чтоб летать.
Но он не знает, что я обретаю. В осколках боли я теперь не та, но пламени объятья чувством оплетают.
И воздухом витая, я рвусь к тому, кто дарит боль и негу. Блаженство.... Ветер, слушай тишину, ведь я уже летаю.