Карта ролевой игры "Тайные летописи Эротикона"

Ну, блин, нарвалась! Вот охальник чертов! Я быстро пришла в себя, хлестанув его узелком с монетами, зажатым в руке. Он думает, что я, как другие девки, тут же брошусь на грудь этому нахалу? Да пошел он дальше храма! Удар , должно быть оказался чувствительным, но кто ж виноват, что я этому верзиле по плечо куда пришлось, туда и попало!
Одевайся, живо! - заорала я, вспоминая формулу просьбы о помощи: - ПРОШУ ЗАЩИТЫ ДЛЯ ЖЕНЩИНЫ!!!

Я увидела, как Рейф тут же превратился в воина, став серьезным, собранным и готовым ко всему. Он схватил меня за плечи и стал вертеть, осматривая, словно искал следы побоев или раны. Да не мне, отмахнулась я. Ты одевайся, а я расскажу. Нельзя медлить, потеряем след. Губошлеп учинит насилие!
Рейф втащил меня в комнату и бросился к куче одежды на полу, возле лохани. Вот мужики, лентяи чертовы, до лавки не дойти им, чтоб раздеться аккуратно! Все кидают где стоят! Я наклонилась подобрать сапог, валяющийся в углу, и быстро рассказала, что услышала в кабаке, и все, чему стала свидетелем сейчас. Рейф присвистнул, услышав, как похититель взвалил девицу на плечо, замотав в покрывало, схватил меня за руку и выскочил в коридор. У соседней двери он заколотил кулаком, стукнул ногой и крикнул: Нужна помощь! Воины, за мной! Ждать мы не стали, а бросились к лестнице..

На улице было уже совсем темно. Хоть бы луна хоть одна появилась, а если повезет - сразу две, тогда все было бы видно почти как днем. Но тучи с края неба надежно прикрыли одну, а вторая взойдет только к полуночи. А может, скоро уже? Я потеряла ощущение времени, бегая по городу. Я неплохо ориентировалась в темноте, а вокруг нашей таверны все переулки знала как свои собственные. Мы пробежали уже квартала два, как услышали за спиной топот бегущих ног. Я с опаской оглянулась, вглядываясь в темень, но Рейф успокоил: Свои. Подмога. В какую сторону он ее понес?
Я махнула рукой: - Туда.
Рейф вдруг сменил бег на бесшумное скольжение и в свете вышедшей из-за тучи луны мы стали тенями, приближаясь к стоящему в конце улицы дому, в котором одиноко светилось одно окно

Да, мы такие! Сил нет отбиться - заговорим до смерть! Не забывай, что учила жизни меня мамаша, так что в теории я о ней знаю ВСЕ, а уж о сексе - так впору писать Тилли сутру! Меня мало чем можно удивить, а уж соблазнить и подавно. Се ля ви!!!
Но ты мечтай... мечтай...

Рейф, алё, милый... Ты сам опишешь, как дверь взламывал, или у нас будет разделение труда? Ты ломаешь дверь и морду бьешь, а я летописцем подрабатываю?

А что ж делать-то еще... Жду! И думаю пока... что-то там мне одна деталь в плане не нравится.

В Корр-У дракон объявился! Поздравляю нас всех!!!
Хотелось бы знать, что он собрался делать, выйдя из неизвестной в средние века кондитерской, а по простому - булочной, а еще точнее - пекарни. (Если он действительно чесался в пекарне, а не в будуаре ядреной хозяйки. Неотчетливо но очень живописно)

Жаль, что мы все заняты взламыванием дверей и доставанием из вертепа девицы, похищенной и приготовленной к насилию. Если б знала, что ты такой активный проявишься, я и тебя бы прихватила помочь. А так придется подождать. пока освободимся для знакомства. Я с детства к драконам слабость питала

Я смотрела, как дверь слетает с петель, и сердце радовалось. Вот это я люблю! Лихо работает воин, не раздумывая долго и с толком. Влетев за ним в комнату, я содрогнулась. Эта тварь действовал как настоящий насильник. Версалия лежала совершенно голой на кровати, ее руки и ноги были привязаны к специальным кольцам, прикрученным к изголовью и изножию. Да ему что, не впервой тут насильничать? или он любит так развлекаться? Мне мамаша говорила про таких, но сама она ни за какие деньги не согласилась бы так рисковать собой. Ну, я ему покажу, сволочи! Одно дело пригласить бывалую шлюху, знающую все на свете и испытавшую все, но невинную девушку пропустить через такое - да убить его мало!!! Я посмотрела, как Рейф схватил его за горло и поднимает над полом, и пожелала ему удачи!

Я сразу как-то подобралась, позабыв свои шуточки, и стала сосредоточенно и решительно заниматься делом. Что уж тут нюни распускать, да ворчать: -Я же говорила!.. Надо было прежде всего позаботиться о девушке. Я не стала ей говорить: "Я же тебя предупреждала!" Не в том она была состоянии. Быстро прикрыв ее первой попавшейся тряпкой (попалось под руку покрывало, в котором ее и принес этот змий), я стала развязывать узлы на веревках, помогая себе зубами. Версалия уже не плакала, впав в какой-то транс, глаза ее были расширены и руки горячими и влажными. Ох, не спроста это. Я тряханула ее за плечи и попыталась выяснить, не поило ли он ее чем-нибудь. Но она мотала головой и было совершенно непонятно, да или нет.
О, мать моя, богиня! Если поил - так надо противоядие, а у меня оно осталось спрятанным в комнате в сундучке матушки. Кто ж знал...

Я обернулась посмотреть, есть ли кто, чтобы послать в таверну. Два полуодетых воина пытались уговорить Рейфа убрать меч и дать им скрутить насильника для доставки в монастырь. Рейф, который был самым здоровым и крепким из них троих легко держал на вытянутых руках обвисшее тело, но потом отбросил его небрежно к стене и тут я увидела, что рукав его рубахи весь в крови. Мать моя... Мне нужно было осмотреть рану и перевязать ее, пока не вернемся в кабак, там бы я уже обработала ее правильно, промыла вином и перевязала. останавливая кровь, но на моей груди дрожала впавшая в ступор девица и я разрывалась, кому помочь первому.

Рейф сам решил дело, отшвырнув поганца и вышел быстро вон. Я прикинула, сколько времени могло пройти, как девушке дали зелья. Выходило, что надо торопиться. Я пошарила глазами вокруг в поисках хоть какой-нибудь одежды, но похоже, что девушка была похищена в той ночной рубашке, которую на ней разорвали. Блин! Надо ее сперва приодеть, хоть во что-то. Я накинула на нее покрывало, плотнее замотав вокруг шеи наподобие плаща, и кивком подозвала одного из воинов, пока второй стягивал узлы на ногах. Руки уже были связаны, да так, что я постаралась запомнить, как можно стреножить здорового мужика, как дикую утку перед жаркой: руки стянутые сзади, были привязаны веревкой, петлей накинутой на шею, так что малейшее движение рук вниз затягивало горло петлей.. Так ему ироду и надо! Пусть почувствует то, что чувствуют его жертвы, гад такой! Ну ладно, восхищение ловкостью помощников - потом, сейчас надо было спешить домой, приодеть несчастную пострадавшую и дать ей противоядие, иначе начнется такое, что мало нам не покажется. Я помогла девушке встать и увидела, что она босая. Распоряжаться - так распоряжаться! Я велела одному взять Версалию на руки, другой дернул за веревку связанного парня, который выглядел голым и общипанным цыпленком-переростком. На нужны лошади, и надо заехать сначала в таверну за противоядием для девушки, этот гад ее опоил. И быстренько!

Воины, привычные к командам, спросили только, далеко ли дом девушки, но я махнула рукой: - Отец в сговоре! Я расскажу потом. ее надо в храм пока, а потом посмотрим. Может, возьмем лошадей у хозяина дома?
Воины загоготали и мы вышли к лестнице, где челядь зажгла уже светильник. Я была спокойна, они сделают все как надо, лишь бы Рейф был не сильно поранен.

Напоив раскрасневшуюся Версалию противоядием я быстро сунула ей одежду, которую нашарила в шкафу. Она, конечно не королевской роскоши, да уж какая есть! Я, кстати, видела однажды, как наш добрый король проследовал по городу в сторону купеческой гильдии, той самой, где главным был папаша девушки (прохиндей и изверг!), так я не сразу узнала, кто в толпе знатных горожан, проталкивающихся вперед и распихивающих окружающих, был сам король. Одет он был намного хуже, чем эти толкачи, попроще и посерее, никаких тебе кружев у горла, никакого золотого шитья, даже короны на голове не было, волосы были подхвачены простым витым шнуром, с которого свисало что-то типа печати. Я, помню, еще хихикнула так громко, что он на меня обернулся, но я уже присела пониже за спины, чтобы не видно меня было. Ну, да черт с ним, с королем, это я к слову вспомнила, подумав про одежду. Если бы я была королевой, я бы корону носила обязательно! Но девушке придется перетерпеть в моем выходном наряде, который смотрелся рядом с ее давешним самым простеньким платьем. Сунув ей платье, я присмотрелась и заметила что взгляд Версалии стал осмысленней. Ну и слава Богине! Мамаша знала толк в противоядиях, как и в зельях тоже…

Я выскочила за дверь и рванулась к Рейфу, надеясь, что с ним все в порядке и не было той резаной раны, из которой вытекло столько крови, что хоть отжимай рукав. Дверь он по счастью не запер. Я влетела в комнату и ткнулась со всего размаха в стоявшего над корытом Рейфа. О…Блин, блин, блин… Мы чуть не опрокинулись вдвоем в корыто, потому что он еле стоял на ногах. Но стоял все-таки. А корыто я так шваркнула ногой, что оно чуть не перевернулось, плесканув на пол розовую от крови воду. Не обращая на это внимание, я схватила Рейфа за плечи, придержав и разворачивая, чтобы посмотреть, что же там на плече, и уткнулась в ножевой след поперек ребер. «Его счастье, что руки связали! Я бы его порезала на куски, как кабана кастрированного!» Рейф в этот момент дернулся и хрипло всхлипнул, но мне показалось, что это мог быть и сдержанный смешок. Ну ладно, мужики любят строить из себя героев. Я с силой нажала на его плечи, пытаясь посадить на скамью, но она стояла в большой луже.
- До кровати дойдешь? - Спросила я и пропустила мимо ушей всю эту чушь насчет того, куда он может дойти со мною. – До кровати, говорю, я тебя перевяжу, но надо еще зашить на плече, глубоко тебя полоснули.
Рейф что-то буркнул, но я толчком направила его в сторону кровати и бросилась зажигать светильник, чтобы осмотреть раны. К счастью, рядом с ним стояла початая бутылка вина. Вином любую рану можно промыть, и заживет как на собаке, но этот несчастный промыл уже их водой прямо из лохани, где мылся сам с вечера. Он бы ее еще специально грязью помазал, блин! Тихо ругаясь, я принялась лить вино на грудь, отпихивая руку Рейфа, которой он норовил перехватить бутыль.

Проспала! Я дернулась, пытаясь вскочить, еще не продрав глаз, машинально потянулась за одеждой, которую всегда складывала у постели, зная свою привычку вскакивать в последнюю минуту. Рука ухватилась за что-то и я потянула на себя платье… нет, не платье. Что-то кожаное, странное… это же не мое!!! Я широко раскрыла глаза и обомлела в надежде, что это все-таки сон. Какой, к чертям, сон!! Да мне сроду такие сны не снились, надеюсь – и не приснятся! Я лежала поперек постели – не моей постели, так как была она намного шире и мягче моей - а голова моя была пристроена на здоровенной мужской руке… Ну, блин! Рукой я цеплялась за кожаную штанину… Тилли, деточка, вспоминай быстро, как ты оказалась в этой постели, и кто это гостеприимно подставил тебе свою руку? Да побыстрее вспоминай, пока владелец руки спит. Я осторожно сползла с постели, встала на четвереньки и проползла к изножию кровати, молясь, чтобы хозяин руки спал сном младенца и дальше, пока я не доберусь до двери. Я бы не стала даже смотреть на того, кто там спит, главное, оказаться от него подальше и затем сунуть голову в холодную воду, прийти в себя, провести смотр урону, а потом уж постараться вспомнить, как же я оказалась в постели с этим мужчиной, три раза блин!!! А пока тихо-тихо вставай, подруга, и вали отсюда. Я схватилась за спинку кровати и. не дыша, поднялась на ноги, оказавшись лицом к спине спящего мужчины. Крик вырвался сам, но я постаралась заткнуть рот ладонями. О, светлая Богиня, помилуй меня! Вся спина, насколько видно было в предрассветном сумраке, исполосована широкими полосами задубевшей кожи, какая образуется, когда заживают раны. Я протянула руку и потрогала пальцами следы, которые оказались не грубыми на ощупь, а наоборот гладкими и шелковистыми, как кожица новорожденного щенка на брюшке. Но выглядело это ужасно. И кто же это такое насилие перенес? Глаза скользнули дальше и я сразу все вспомнила. Тилли, ты дура! Да это же раненый Рейф, которому ты вчера зашивала раны. Вон на плече белеет повязка, а косой порез на ребрах тоже был с вечера перевязан, да только повязка съехала к талии, хорошо бы швы не разъехались. Кожа вроде не горячая, есть надежда, что горячки не будет. Я полностью пришла в себя и уже не ломала голову, что и с кем… Я все вспомнила, но направила мысли на ранение, чтобы не думать, что еще было вечером. Об этом я подумаю потом. Сейчас надо было бежать растапливать печь в кухне и убирать зал таверны, который с вечера не вымела, занятая освобождением Версалии и ранами Рейфа, пока… Все, все, об этом в последнюю очередь.

Я ползала в зале на четвереньках с мокрой тряпкой в руках, драила полы под столами и думала о прошлой ночи. За такой работой думать лучше всего. А подумать было о чем. Как меня угораздило перейти от лекарских действий к… О, черт. Как это можно назвать поприличнее, избегая откровенных словечек моей мамочки? Короче, как я начала лечить раненого, а закончила поцелуями с этим же раненым, которому легче от перевязки и обработки раны вином легче не стало, заметьте, - ума не приложу. Крыша поехала у него от боли (он в жисть не признается, но я-то знаю, что вино в открытую рану лить – все равно что каленое железо прикладывать), но у меня-то от чего? Должно быть от жалости. Да, так проще думать (не могу же я признаться, что вид мускулистого голого торса с кровавыми следами поединка за даму так сразил меня, что я забыла все клятвы, которые давала себе на похоронах матушки) А главное – позорище, что я, опытная девушка не первой свежести, способная отшить любого нахала и устоять среди искушений и соблазнов, которые мне нафиг и не нужны были, вдруг стала как заколдованная целоваться с полным самозабвением. Как будто раньше меня не целовали! Целовали, конечно, и не раз. Да каждый второй норовил чмокнуть украдкой, но большего-то я никогда не разрешала… Да откуда я знать могла, что целоваться можно ТАК? Может об этом мамаша говорила, что уступить можно только тогда, когда точно знаешь, что так хочется, что умрешь без этого? Вот мне не оторваться было и казалось, что если он перестанет целовать – умру. Так я уже шлюха? О, блин, я-то думала, что проживу без этого и останусь приличной девушкой… Я с таким остервенением начала тереть пол, словно это была грязь, которая могла налипнуть на меня. Так что мне делать? Я не знала. Вот дура-то! А еще других пыталась учить. Могла бы я наплевать и забыть эту ночь? Да конечно могла! Но вот вопрос: хочу ли я этого? И убей меня – чистосердечный ответ мне самой очень не нравился!!!

Закончив с полами, я пошла в кухню, где хлопотала уже наша кухарка, заканчивая месить тесто для хлебов, и взялась за чистку ножей. Ни за что я не призналась бы, что тяну время, занимая себя работой, которую делала обычно девчонка поденщица. Неприятно было чувствовать себя трусихой и откладывать встречу лицом к лицу с мужчиной, которого среди ночи целовала как безумная. Придется все-таки встретиться и попытаться не потерять остатка разума, когда буду объясняться с Рейфом.

Я уже споласкивала отчищенные ножи и ложки колодезной водой, когда в кухню зашел наш хозяин с горящими возбужденными глазами и начал пересказывать слухи о ночном происшествии. Оказывается, слуги прохиндея расписали уже все в таких красках, что если бы не страх перед воинами, которых упрекнуть в разбое никто бы и не осмелился, так все выглядело бы нападением на дом безвинного честного горожанина, ни сном, ни духом не замышлявшего бесчинства. Я-то уже знала все это и слушала в пол уха, пока не дошло до угроз родни, готовой отомстить за своего невинного младенца, пострадавшего случайно по злостным наветам. Я призадумалась, кого же челядь выдаст как виновников, если кроме непогрешимых воинов не видела ночью никого, кроме нас с Версалией. Кому же решат мстить родственники этого ягненочка, чтоб у него отсохло грешное место? Хватит ли у них наглости взвалить вину на пострадавшую? А ведь и меня заодно могут найти и отметелить за помощь, чтоб неповадно было… Пожалуй, надо поговорить об этом с Рейфом, пока он не отправился в очередной рейд и не оставил меня без поддержки. Так что кончай, Тилли, детка, прятаться от воина по углам, пора взглянуть ему в глаза, а то как бы не пришлось самой просить защиты.
Я прихватила у кухарки краюху теплого хлеба, налила кружку молока и поспешила на второй этаж будить своего воина.

Я не поспела прийти первой, один из воинов был уже в комнате Рейфа, разбудил-таки... Ну, что ж, раз они общаются, не снижая громкости, значит все хорошо. То, что опять начались шутки и намеки, я пропустила мимо ушей, у них это льется, как вино из бочки без затычки. Дожидаться, пока все выльется, я не стала.

- Не ори у постели раненого! – цыкнула я на здоровенного воина, который вчера выносил Версалию и отвозил домой, может, оно и к лучшему, что она дома, там ее защитят от оравы родственников клейменного поганца… если папаша снова не продаст девчонку.

Надо бы ей тоже охрану послать. Тут я поймала себя на мысли, что распоряжаюсь воинами как хозяйка, и захлопнула рот, пока не брякнула чего-нибудь лишнего. Ой, не зря мамаша говорила, что отцом мне был воин! Ясно, в кого я такая уродилась командирша. Терпеливо дождавшись, когда воин закончит ухмылки и намеки и займется делом в другом месте, удержавшись при этом от ворчания по поводу того, что больной встал, не дожидаясь разрешения, я поставила поднос с завтраком рядом с постелью и начала осматривать раны, проверяя, не воспалились ли. Все было в порядке, как всегда, когда я обрабатывала раны вином. Мамаша плохому не научит, спасибо ей за науку!

А вот интересно, если бы сейчас рядом с Рэйфом была не я, а Красотка Мэй, он так же хлопал бы глазами в растерянности? Хотя помню, как мужчины застывали, увидев ее лицо в первый раз… Ах, как жаль, что я ну совсем не похожа на нее. Хотелось бы мне увидеть, как Рэйф перестанет пялиться на мою грудь и замрет, посмотрев мне в глаза… Тьфу ты, Тилли, опять замечталась, глупая, и не поняла, собирается Рэйф уходить или останется еще на один день подлечиться. Но надо бы сказать про слухи о родственниках нашего шустрого поганца, а то как бы не вышло, что мы зря старались вызволить Версалию из поганых лап урода. Если воины прижмут прыткую родню, то и до меня дело у них не дойдет! Спокойней спать будет!

Тут я вдруг так покраснела, что щеки чуть не загорелись: представив вдруг, что с Рэйфом не пришлось бы спать спокойно! Разве дал бы он мне спать, если останусь с ним ночью? Да, подружка, худо дело! Никогда такого не было раньше. Да мне до всех мужиков дела не было! А этот, похоже, не все. Ой, что будет… А будет то, что если он улыбнется мне и предложит остаться с ним, так я и останусь, как последняя дура!!!
То-то маменька бы посмеялась надо мной!

Что-то типа объявления.

Где бы устроить встречу со всеми драконами одновременно, чтобы обсудить новые перспективы? Появились идеи, но надо действовать сообща.
Хорошо бы назначить точное время и место, чтобы поговорить, типа по селекторной связи.
Драконы, АУ-У-У! отзовитесь!!!

Рай,
Заказы принимаешь? Еще бы Корр-У рекламнуть как следует!

Не надо так нагло ставить вопрос, молодой человек! Для вас стараюсь! А я платы не беру.
Ну, может бартером...

Ну, хватит мечтать, дорогуша!- одернула я себя мысленно, - Раз Рейф рвется вскочить на коня и продолжить службу, надо сделать перевязку, чтобы держалась подольше и швы остались в порядке.

- Давай, садись, перевяжу потуже а то ведь не удержишься, будешь порезанной рукой размахивать, пока хуже не сделаешь. Мне силой тебя усаживать? И не отмахивайся, как от мухи надоедливой!

Я попыталась пристроить руку на перевязь, но он захохотал и долго не мог остановиться, пока я его не шлепнула как следует по спине.

- Ладно, обойдешься без перевязи. А красиво было бы с моим голубым шарфом поперек груди… Все, все, успокойся, я пошутила. Не хочешь, как рыцарь из песни, ходить – и не надо…
А знаешь, я когда на кухне посуду мыла, зашел хозяин и сказал, что в зале сидит орава родственников прохиндея этого, что мы ночью стреножили, и сильно возмущаются и не забывают пить без остановки. Хозяин сказал, что как бы они не пошли мстить обидчикам да отбивать из под стражи арестованного.. Грозились всех обидчиков разделать под орех, девицу (она у них уже девкой гулящей назвалась) голой по улицам проволочь – да это еще самое слабое из угроз! Я и повторять-то не буду, что они, охальники, про несчастную Версалию говорили. Словно это она этого паршивца похитила и связала, представляешь? Да я бы этому мерзавцу не только лоб прижгла!
Да не дергайся так, повязки сдвинутся! И не ругайся ты, побереги слова для папаши девушки. Тот еще мерзавец! Дочку-то он сговорился продать.

Я заметила, что слишком много болтаю от волнения, а Рейф не слушает меня больше. Я вдруг сообразила, что меня могут потребовать в монастырь, чтобы рассказать все, что я слышала. Тут я струхнула немного, по двум причинам. Во первых – туда пешком далеко, а я на лошади сижу, как куль с мукой, где бы я научилась гарцевать на породистой лошади, когда у нас в кабаке есть только старая кляча, запряженная в подводу, бочки перевозить. И во-вторых, если верить моей матушке (что-то часто я стала произносить эту фразу), так в монастырь отправился мой папаша. Вдруг увижу его? Но потом я сообразила, что сроду не узнаю его, так что и волноваться не стоит. Ох, сплошные нервы у меня начались после знакомства с Версалией Луидорой... Но так ведь интересней жить! И опять же, если бы не она, мы бы коротко не познакомились бы с Рейфом... Фиг бы я позволила просто так себя поцеловать и не мечтала бы о большем!