Карта ролевой игры "Тайные летописи Эротикона"

Ты становишься на углу оживленной улицы и представляешь, что тебя здесь нет.
Вернее, тебя нет вообще. Пешеходы идут, сигналят машины, открываются двери магазинов, сменяются пассажиры на остановке. То есть в принципе мир продолжает жить и без тебя.
Понимать это больно. Но важно. Сергей Бодров

Я мерил шагами свой личный Ад, засовывая поглубже воспоминания Дамиана. Прошло много времени с той поры как они вернулись. Первое время меня они ломали, я не мог смириться с ними. Он был старше меня, мудрее, и мои мысли шли в диссонансе с его. Я не переживал внутри себя его чувства, но я их помнил как некое отдаленное прошлое, и со временем смог относиться к ним соответственно. Я не хотел, чтобы моя прошлая жизнь влияла на настоящую. Меня пронзила мысль, что Принцесса смогла спасти своего демона, заточив его душу в моем теле, но, я не сомневался, что это только благодаря тому, что он еще не успел попасть сюда – в Ад.

Погруженный в свои мысли я не сразу ощутил на себе чей-то внимательный взгляд. Оглянувшись, я заметил какую-то дымку, которую принялся рассматривать, напрягая зрение, чем больше я смотрел, тем отчетливее проявлялось изображение.
Я увидел девушку, кончики ее длинных темных волос были измазаны в вязкой крови, она склонилась над землей, чертя символы и произнося на неизвестном мне языке заклинание.
- Адель? – ошарашено воскликнул я.

Девушка тут же посмотрела мне в глаза, радужная оболочка ее глаз полностью почернела, должно быть, она взывала к самым темным силам, чтобы совершить этот обряд.
Чернокнижница, казалось, смутилась, на ее бледной коже обозначился румянец, что заставило мои губы скривиться в улыбке. Я так рад был видеть её, что не смог бы выразить это словами.
Дымка тут же испарилась, я провел рукой по тому месту где только что мог лицезреть изображение чернокнижницы, но оно не вернулось. Может у меня начались галлюцинации?
Я не мог стоять на месте, слишком много энергии мне подарила эта галлюцинация. Может, есть какой-то шанс на свободу? Я знал, что не стоит особо на это рассчитывать, и осознавал, что должно быть лукавил, когда считал, что смирился. Пока мой дух не исчез, надежда меня не покинет.

Изображение чернокнижницы было словно луч света в моей беспросветной тьме.
Запустив руки в волосы, я просчитывал возможности и думал, покажется ли девушка, еще хотя бы раз.
Перед ее появлением прошла неделя, к концу которой, я старался себя убедить, что ее появление лишь плод моего больного воображения.


Я очнулся от своих дум и приблизился к дымке, в которой мог разглядеть чернокнижницу. Ее волосы были забраны в высокий хвост, на щеке красовался кровавый след, а напряженные темно-серые глаза были направлены прямо на меня.
- Ты пришла, - констатировал я факт, в который еще не верил.
Девушка кивнула.
- Как ты узнала, что я здесь?
Взгляд Адель на секунду метнулся в сторону.

Я не хотел уточнять, сколько именно длилось это «очень давно» и к тому же не был уверен, что время тут и в Шезгарте движется с одинаковой скоростью. Тут я мог пробыть сто лет, а в Шезгарте мог пройти лишь год. Время за границами Земли понятие растяжимое.
Закрыв глаза, я помассировал окаменевшее лицо, я так давно ни с кем не разговаривал, что испытывал боль из-за вновь задействованных мышц.
- Ты пришла, чтобы помочь или чтобы посмотреть на мою смерть?
Девушка схватила какую-то склянку и метнула ее в моею сторону, я рефлекторно увернулся, но дальше того мира, в котором была чернокнижница, склянка, к сожалению не улетела.
Видение пропало. Я сказал что-то не то?
Почесав макушку, я решил, что в следующий раз буду аккуратнее подбирать слова. И почему-то не сомневался, что следующий раз обязательно наступит. Моё лицо озарила улыбка, надежда разлилась по телу, делая мое пребывание в этом мире не таким тошнотворным.
Я забрался глубоко в свои воспоминания, перебирая все моменты, связанные с Адель Йондж и пытался понять, почему она это делает. Я помнил, что она была юной, по меркам нашего мира, еще совсем ребенок. Правда ребенок наделенный недюжинной силой. Однажды она уже спасла меня, и, не смотря на то, что я вырвал ее из рук ее врага, я чувствовал, что до сих пор ее должник. Но вовсе не думаю, что она вернулась, чтобы забрать то, что я ей должен. Я закрыл глаза, тяжело вздохнув. Умерев, я лишился всех своих сил, у меня ничего не было, я был слаб. Что я могу дать чернокнижнице взамен?

Вновь Адель появилась еще через несколько дней, я больше не задавал глупых вопросов, а она не пыталась ничем в меня запулить. Мы говорили о всякой ерунде. Я не хотел знать, что происходит в Шезгарте, потому что слишком ярко, с момента ее появления, осознавал, что жизнь там течет и без меня. Это было больно. Я тот, кто так любил свою жизнь, лишился её и даже не сохранил в своих воспоминаниях, как это произошло. Конечно, полагаю, это лишь потому, что испытал при этом сильнейшую боль, когда души, что я собирал, покидали моё тело, разрывая меня.
Я даже не смел спросить у нее, знает ли она хотя бы одну возможность моего спасения, потому что не хотел слышать отрицательный ответ.
Но в одно из своих появлений она призналась сама:

Мне оставалось лишь кивнуть, и больше мы эту тему не поднимали.
Я считал минуты до ее следующего появления, и только она спасала меня от надвигающегося безумия.
В один из визитов, она грустно заметила, кусая губы:

Я оглядел себя, замечая, что моя душа становится черно-белой, закрыв глаза, я попытался спрятать то низкое и холодное чувство, что меня посетило. Даже находясь в этом мире, я не хотел превратиться в ничто. Взяв себя в руки, я посмотрел на чернокнижницу, выдавив из себя улыбку:
- Я знаю, малышка, что меня скоро не станет совсем. Ты будешь обо мне вспоминать?
Девушка отшатнулась, словно от удара и ее лик пропал. Я скривил губы в гримасе боли.
С того дня она не появлялась несколько долгих дней.

Когда она появилась в следующий раз, я лежал на полу, погруженный в свои воспоминания, и вздрогнул, когда моего плеча коснулась ее рука. Тут же вырвав себя из дремоты, я, не скрывая своего шока, рассматривал девушку, что сидела прямо напротив меня на коленях. Это было не изображение в дымке, она была тут, рядом и не веря своим глазам, я сжал ее предплечье, чтобы убедиться, что я не брежу.

- Прости, - произнес я, поднимаясь, и помогая подняться ей.
Я смотрел на нее как ребенок на сладости сквозь стеклянную витрину магазина.
- Так ты нашла сюда дорогу? – спросил я, и тут же закрыл глаза, скрывая боль от мыслей о той, которая не смогла этого сделать.
Девушка кивнула, но глаз на меня не подняла. Я почувствовал что-то неладное. Мы так часто общались, после моей смерти, что я уже хорошо изучил мимику девушки, и знал, когда она что-то от меня скрывает.
- Скажи, как ты нашла сюда дорогу? – спросил я, надвигаясь на неё. Она сделала шаг назад, вскинув упрямую головку.

Я сделал еще шаг, и девушка уперлась спиной в стену.
- Я спросил: как? – сжимая кулаки от ужасной догадки.
Адель упрямо и смело продолжала смотреть в мои глаза, будто уже ничего не боясь.

Играя желваками, я положил ладони на стену по обе стороны от девушки.
- И много понадобилось крови? - угрожающе тихо, спросил я, склоняясь над ней.
Она медленно выдохнула, но глаз не опустила.

Я смежил веки, пытаясь сдержать эмоции, но у меня не получилось. Я не знал, могу ли причинить ей боль, но мне чертовски хотелось наказать ее за совершенную глупость.
Я ударил ладонями по стене, так что она завибрировала, и начал кричать на неё:
- Какого бл*ть ху* ты это сделала, глупая девчонка?! Ты понимаешь, что нам отсюда никогда не выбраться? Ты понимаешь, что мы постепенно растворимся в этом месте? Ты понимаешь, что я скоро исчезну?!? Зачем!?!
Чернокнижница, сжав маленькие кулачки, ударила меня в грудь, ее глаза блестели от гнева и невысказанных слов, она попыталась вырваться из плена моих рук, но я сжал ее запястья не давая сдвинуться, и тогда она прошипела сквозь зубы:

Я встряхнул ее, будто это могло привести ее в себя.
- Ты понимаешь, что я этого не стою? – зло спросил я.
Адель, с минуту молча, рассматривала меня и тихо ответила:

Боль как свинец разлилась во мне, обжигая, мне уже не было так жаль себя как раньше, потому что смог осознать, что сожалею о её юной потерянной жизни, о том, что она упустила из-за меня. И во всем виноват я.
Тяжело вздохнув, качая головой, я коснулся лбом её лба.
- Глупенькая.


Я отпустил Адель и прислонившись к стене, скрестил руки:
- Тут становиться слишком тесно для нас четверых, может я пойду?
Ладмира посмотрела на меня, будто могла без проблем читать мою обнаженную душу. Не могу сказать, что это было приятно.

Мы с Адель напряглись, впившись глазами в блондинку, вид которой не вызывал сомнений в роде ее деятельности. Видимо минувший апокалипсис не вырвал ее из лап Распутника, и она продолжала работать там барменшей, на что указывал розовый топ обтягивающий ее шикарные сиськи и открывающий взору пупок с пирсингом, надпись на топе гласила: «Распутница», что подтверждала экстракороткая юбка.
Рассматривая, сморщив носик, мои апартаменты, она начала, своим мелодичным голосом, с легкой хрипотцой, появившейся от сигарет:

Мы с Адель затаили дыхание.

Я ошарашено смотрел на Богиню.
- Лада, ты меня еще спрашиваешь? Я готов стать чем угодно, лишь бы мы выбрались отсюда.
И я не лукавил.
Богиня закрыла глаза, будто только что поняла, что связалась с демоном без принципов.

- Почему наши души не могут отправиться на Землю «как они есть»? – спросил я, решив, что будет глупо упустить возможность и не задать этот вопрос.


Я закрыл глаза, думая о том, что нам предстоит, и почувствовал, как прохладные пальцы чернокнижницы сплетаются с моими. Открыв глаза, я посмотрел на нее, удивляясь тому, сколько же в ней отваги.
- Ты готова? – спросил я девушку.
Адель кивнула.

нет нам, грешным, прощенья)

черный?

В полудреме, Медвежонок, можно вообразить все, что хочешь, и все, что вообразишь, будет как живое.


Еще не успев разлепить глаза, я ощутил жажду, ночь, проведенная в ночном клубе, дала о себе знать. Морщась от солнечных лучей, настойчиво пробивающихся сквозь тонкую штору, я с неудовольствием обнаружил на постели свою ночную invite. Слегка прикусив кожу на её шее, я разбудил девушку, которая в полудреме потянулась в мои объятия. Я не отказал ей в них, проведя рукой по ее спине, сжал аппетитный зад незнакомки и прошептал на ушко:

- У тебя есть пятнадцать минут, чтобы покинуть мой дом.

Девушка сначала не поняла моих слов, нежась в объятиях, ластясь как котенок, но через пару секунд смысл до нее дошел, она отшатнулась, подняла свои глаза на меня, всматриваясь в выражение моего лица и ища намек на шутку. Но мои глаза оставались холодными, я лишь приподнял бровь, в ожидании, когда она покинет моё ложе.
Девушка замахнулась, чтобы ударить меня по щеке, но я перехватил руку, остановив попытку членовредительства.

- Гэб! – надо же, она знает моё имя, удивился я.

- Ты же знала, что это только на одну ночь, - удивлялся я её недовольству.

Гостья резко поднялась, стаскивая тонкое одеяло из-под меня, но я не шелохнулся с места. Тогда девушка схватила стакан, что стоял на прикроватной тумбочке, и запустила его, целясь в мою голову. Слава Богам, она не отличалась меткостью, и даже осколки в меня не попали.

- Сукин сын!
- Возможно, - уворачиваясь, ответил я, - но не уверен, я – сирота.

Бросив попытки убийства, обнаженная девушка продифилировала в сторону ванной комнаты, томно покачивая бедрами, должно быть, чувствуя кожей, что я не свожу глаз с ее попки, она остановилась, повернувшись в пол оборота, явно зная свои выигрышные места.

- Я бы могла сделать тебе завтрак, - предложила она, остановив свой взгляд на одеяле, наброшенном на мои чресла.
Часы показывали, что я опаздываю на лекции.

- Омлет, пожалуйста, - ухмыльнулся я.
Девушка забралась обратно на кровать, выгибая, как кошка спину, и приподняв попку – зрелище которое не оставило бы равнодушным ни одного мужчину, должно быть она неоднократно проделывала этот трюк. Потянув за одеяло, она обнажила мой пах, взяв в руки налитый кровью член, провела ладонью по стволу, смотря при этом в мои глаза и улыбаясь похотливой улыбкой, а затем опустила голову, захватывая губами головку, на которой выступила капелька смазки. Я видел, как ее полные губы смыкаются на моей плоти, и член проходит глубоко в горло. Сжав ее светлые волосы, я выгнулся, глубже входя в её теплый рот.

Наспех приняв душ, я оделся и выбежал из дома, садясь на свой Дукати,

***

Теплым весенним вечером, я сидел на кровати в своем номере, который мне приходилось пока снимать. Университет Бостона пригласил меня читать лекции по Истории древнего мира, и я решил, что настала пора сменить место дислокации. Тонкое острие клинка упиралось в подушечку указательного пальца левой руки, правой рукой я прокручивал рукоятку, заворожено наблюдая, как красное теплое солнце бликует на металле. Стоило мне чуть больше надавить, как острие пройдет через мою кожу, как накаленный нож в сливочное масло. Упав спиной на кровать, я предался воспоминаниям о том, как получил этот клинок.

Когда мне исполнилось четырнадцать лет, моя приемная семья рассказывала, что обнаружили меня – младенца, у своей двери, я был завернут в теплое одеяльце и лежал в переноске, кроме вещей, в которые я был завернут, подо мной обнаружили стальной клинок с вязью древних символов на рукоятке. Эта семья не дала мне замерзнуть в ту ночь и все последующие за ней. Но клинок от меня прятали. Иногда мне казалось, что приемных родителей он пугал, точно нес в себе некую неизвестную этим религиозным людям, темную силу.
Как только мне исполнилось 14 лет, я ощутил в себе непреодолимую потребность им обладать, хотя до того дня и не знал о его существовании. Как многие приемные дети, а от меня этот факт никогда не скрывали, я был благодарен своим родителям и не хотел их разочаровать. Поэтому мой поступок в ту ночь удивил меня самого. Я пробрался в кабинет отца, набрал комбинацию цифр, которые с легкостью запомнил еще в первый раз, когда наблюдал, как Грегор Трент открывал сейф, дверца открылась. Меня не волновали драгоценности матери, или ценные деньги отца. Мои округлившиеся глаза были прикованы к кинжалу. Я не дышал, пока дрожащими руками вытаскивал его из сейфа. Он завораживал меня, его блеск действовал на меня гипнотически. Я искренне верил, что эта так единственная вещь, что связывала меня с моими кровными родителями.

Много лет я пытался отыскать свои корни, понять почему меня отдали, хотя скорее всего моя мать просто залетела не от того парня. Как часто бывает. Но чем больше детективы искали, тем меньше надежды у меня оставалось. Будто я появился из ниоткуда.

В ту ночь, Грегор – мой приемный отец, застал меня сидящим у раскрытого сейфа с холодным оружием в руках. Он просил меня положить его обратно, но у меня не было сил с ним расстаться. Я видел, как мохнатые брови родителя сошлись на переносице, как он напряженно размышляет, что делать с непослушным мальчишкой. В итоге, к моему удивлению, он позволил мне владеть клинком. И казалось, это удивляло его самого.

Я спал с клинком под подушкой, носил его в школу в рюкзаке, затем я стал крепить клинок на внутренней стороне голени. Он был со мной всегда. Немного ушло времени чтобы научиться мастерски им владеть. Я никогда не был задиристым и не искал неприятности. Но они всегда находили меня, а я научился защищаться, чувствуя драйв в пылу драки, я как наркоман отговаривал себя от того чтобы не потянуться к своему оружию.
Я знал, что когда у меня появится сын, этот клинок перейдет к нему.

***
На следующее утро я приехал на Дукатти в Бостонский университет. Сняв шлем, я огляделся, наслаждаясь прекрасным видом. На зеленых лужайках сидели студенты, время было обеденное, поэтому многие из них пили кофе и перекусывали сэндвичами. Мои глаза впитывали в себя лица красивых девушек, хотя я и был довольно беспринципным, но у меня было одно правило – я не спал со своими студентками. По крайней мере до того момента пока они не прекращали ими быть. Поэтому я лишь наслаждался их внешним видом, но никогда не позволял себе большего. До поры.

Припарковав Дукатти, зажав в одной руке шлем, я направился в один из корпусов, где должна была пройти моя первая здесь лекция. На широкой лестнице, что вела в корпус, сидели студенты. Мой взгляд упал на одну из девушек, что хмуря брови, вглядывалась в текст книги. Я замедлил шаг, чтобы лучше ее рассмотреть, почему то не найдя в себе сил отвести глаз. Она была стройной и достаточно высокой, как мне показалось, длинные темно-каштановые волосы развевал ветер, отчего она постоянно убирала волосы за спину, но они вновь лезли в лицо. Я знал, что она ощутила, что я на нее пялюсь и наши взгляды встретились. У меня перебило дыхание и я едва не споткнулся. На щеках девушки загорелся румянец, но глаз она не опустила, продолжая держать со мной зрительный контакт.

В себя меня привели студенты, которые сбившись в единый косяк направились в аудитории к началу лекций.
Она была моей студенткой.

Летопись жизни Габриэля Темпера завершена.