Карта ролевой игры "Тайные летописи Эротикона"

К страху и злости, рождённому незнакомцем и его угрозами, примешивалось раздражение. Привыкшая повелевать стихиями, столь же непокорными, сколько и послушными, княгиня земли и пламени сама стала заложницей настоящей бури. Чувств, ощущений, эмоций... противоречивых, пугающих и одновременно манящих. Ещё недавно она позволила себе так много, что едва сама не превратилась в пепел по собственной воле. Сейчас же неистовое желание вновь надеть непробиваемый панцирь из холодности и льдистого спокойствия превалировало над Илис, разливаясь по венам и вытесняя из нутра все помыслы о горячем теле незнакомца. Она знала лишь его имя и ничего - о нём самом. Она знала, как звучат из её уст шесть букв - Дориан - и не знала ничего о том, что значит его имя для неё самой. Какой огненной лавой оно начертано на полотне её судьбы, что сейчас казалось схожим цветом с бархатной чернотой шезгартской ночи.

- Что толку рассказывать о смерти той, которая столкнулась с ней так близко, что впору было бы назвать её одним из своих самых преданных союзников? И да, я бессмертна. Но как одна из самых древних детей Шезгарта, имею маленькое основание считать себя чуть более бессмертной, чем остальные. И если вы не один из первородных сыновей Таллары, не стоит давать несбыточных обещаний убить одну из рода фейри.
Да, быть может, она была слишком непредусмотрительна, раз позволила Синклеру заметить страх. Но он был слишком недальновиден и не посвящён в её тайну, чтобы знать - этот страх вовсе не за её жизнь. А за хрупкую и сломленную надежду на спасение Ариэль. Если Дориан лишит её возможности хотя бы попробовать, то Илис сначала распрощается со своей надеждой, а после лично убьёт его, будь он хоть трижды богом.
Синклер сделал шаг к ней, и его шёпот растаял вместе с самим мужчиной, тотчас появившимся позади Мореллет. Призрачный барс, который способен сбить с толку даже Искателей? Возможно. Однако такой трюк вызвал на лице княгини лишь улыбку, на миг опалившую губы. Он был для неё также безобиден, как мотылёк, летящий на пламя. Всего одно желание княгини, и огонь опалит дотла крылья ночной бабочки, заставит мучиться в предсмертной агонии. Но о какой правде толковал Синклер? Для Мореллет была важна только одна правда. Та, которую она сама для себя считала единственным благом, пусть и смертельно опасным. Всё остальное - ложь.

Раздражение, что испытывала Мореллет, достигло апогея, чтобы после схлынуть, замещаясь ощущением, которое уже испытывала княгиня - жара, который чувствовался физически, когда Дориан вновь оказался слишком близко, а его горячее дыхание опалило кожу у виска. Горячее дыхание, в котором отчётливо проступали нотки могильного холода. Они казались чужеродными и в то же время гармонировали с образом Синклера. Эти странные мысли о льдистых прикосновениях чего-то огромного, сотканного из Зла, были последним, что возникло в голове Мореллет прежде, чем её сознание опутали молочно-белые щупальца тумана.

Алебастровые скалы сочились алой влагой. Проступающие из гладкой белоснежной поверхности капли крови стекали на землю ручейками, и жадная поверхность сплошь из застывшей лавы впитывала её в себя, чтобы вновь дать возможность скалам багряно плакать. Длинный подол светлого платья отяжелел от росы, что лежала на траве в лесу, раскинувшемся подле каменистого подножия скал. Мореллет отвела от лица непослушные пряди, на время ставшие игрушкой колючего ветра, налетевшего из ниоткуда, и подошла вплотную к белоснежной каменной гряде.
- Моя сестра здесь? Эта кровь принадлежит Ариэль? - едва слышно прошептала Илис, несмело протягивая руку к светлой поверхности, которая продолжала кроваво плакать. Тонкие пальцы всего на мгновение нерешительно замерли прежде, чем погрузились в алую влагу. Ручеёк крови тут же обвил запястье Мореллет, тонкой змейкой заползая под рукав платья и пропитывая ткань. Княгиня обернулась, замирая и делая глубокий вдох. Подол её платья был тяжел не от росы. Кровь. Она была кругом, впитывалась в ткань, которая липла к ногам, стекала на землю, устилала туманной моросью Алебастровые скалы.
- Твоя сестра жива. А под этими камнями покоишься ты, Мореллет...

Её дёрнуло вверх и в сторону, а в висках болезненно застучало. Время отсчитывало ударами время, отведённое княгине на то, чтобы понять: она проиграла. В тот момент, когда её колени пребольно ударились о каменный пол форта, а взвесь серовато-пепельной пыли взметнулась вверх, она поняла, что все предрешено. Скалы будут сочиться её кровью. Под ними будет лежать повелительница стихий земли и пламени. Стоит только провести обряд.
Каменный алтарь, невесть откуда взявшийся в сторожевой крепости, раскалился добела, а губы княгини все ещё беззвучно шевелились, произнося заклинание. Воздух был плотным и тягучим. Время замедлило свой бег, будто было неважно, сколько времени пройдёт - секунда или вечность. А после пространство распахнулось, и его материя истончилась, разрываясь на части и выпуская на свободу того, кого так хотела увидеть Илис. И кого боялась до смертельного ужаса. Илис отпрянула, запнувшись о камень, едва не упала, отступая. Княгиня ждала хозяина гримуара. И все равно не смогла сдержать рвущегося с губ вопля ужаса, когда её глаза встретились со взглядом, полным чернильной Тьмы...

Илис хотелось кричать, не переставая, но сил хватило лишь на то, чтобы начать метаться, пытаясь нанести удар ненавистному Синклеру. Жаждая причинить ему столько боли, сколько не могли бы вместить все миры Священного Круга, княгиня не нашла в себе сил ни на что иное, чем попытаться ударить Дориана по лицу. Сбитая с толку ужасающими видениями, напуганная и испытывающая злость, которой бы позавидовали даже тёмные боги, вышедшие на тропу войны, Илис тонула в жутком водовороте своих эмоций, ощущений, страхов и чувств. Она была распята на шёлковых подушках и на кресте из своих несбывшихся надежд.

- Что стоят твои обещания? Их также легко забрать обратно, как и произнести, - выдохнула Мореллет, вырываясь. Освободившиеся руки с силой толкнули Синклера в грудь, не причиняя ему ни капли вреда. Земля пришла в движение, повинуясь злости своей властительницы и под вулканическими плитами запел огонь, вторя песнью раскалённой лавы. Она отодвинулась от мужчины, ловко выворачиваясь, чтобы подняться на ноги. Пальцы извлекли древнюю страницу и сжали так крепко, будто это была величайшая ценность, с которой Мореллет не хотела расставаться, даже если ценой за это нежелание была её жизнь.
- Убирайся прочь навсегда, слышишь? Исполни своё обещание. Я сожгу эту страницу прямо сейчас. Взамен ты должен поклясться исполнить обещанное. Ты никогда меня не потревожишь. Ни во снах, ни в иллюзиях, ни в реальности. Как только бумага превратится в пепел, ты исчезнешь из моей жизни. Обещаешь?
- Да.
Листок выскользнул из пальцев княгини, спланировав на пол. Появившийся невесть откуда ветер подхватил его, заставляя вращаться, а края бумаги лизнуло жадное пламя, покорившееся княгине фейри. Оно охватывало бумагу, делая её угольно чёрной, пока не испепелило дотла и не заставило развеяться в воздухе. Бросив на Дориана последний взгляд, Мореллет развернулась и устремилась к выходу из шатра.

Илис сидела на полу, в том самом форте, в котором отдала Алекзандру амулет Жизни. Её тело сотрясали рыдания, а ладони закрывали лицо, будто княгиня боялась, что кто-то увидит её слёзы. Но форт был пуст и только всполохи огня, играющие на стенах, были свидетелями слабости Мореллет. Сколь много веков она не позволяла себе быть сломленной. Сколько много веков она не была слабой. Но сейчас, чувствуя своё одиночество, испуганная, кажущаяся самой себе жалкой, Илис горько плакала и не могла успокоиться. Она лишилась всего: сестры, медальона и главное - надежды. Что стоила в этом случае её жизнь?
Зло отерев слёзы, что продолжали безостановочно течь по лицу, Мореллет подняла руку и начала чертить в воздухе тот знак, что до сих пор клеймом горел на щеке. Сотканный в воздухе огненный шлейф, покорно следовал за мановениями её руки, сплетаясь в причудливые линии и становясь знаком, способным призвать из Тьмы Посланника...