Карта ролевой игры "Тайные летописи Эротикона"

Кимран аль Хайад. Айранит, 245 лет



Вблизи она еще красивее, еще интереснее. Вблизи куда сильнее опьяняет. Ее запах кружит голову, каждое прикосновение жжет. Мне бы уйти, но не могу себя даже заставить. Приходится сглатывать, когда она режет палец моим клинком. Так и хочется зализать ее рану, до безумия хочется. Но для меня это будет слишком много, вряд ли справлюсь, чтобы остановиться после этого.
Она произносит мне свое имя, я зачем-то – свое, и мы вдруг становимся еще ближе друг к другу. Она так соблазнительно пьет виски, что не могу отвести взгляд. А надо бы. Как и дышать чаще, с чем Эстель начинает мне помогать.



Эта девушка хочет меня убить. Собой. Из нас двоих сейчас в опасности нахожусь я. Если сорвусь - она. С ней так просто потерять бдительность, превратиться в обычного мужчину с дикой жаждой секса. Что я вообще делаю рядом с ней? Сложно найти ответ, когда смотришь на то, как она раздевается. Сначала свитер, потом джинсы... и мне уже достаточно, чтобы начать сходить с ума. Делаю жадный глоток виски, облизывая взглядом ее идеальный изгиб спины, поясницу, упругие округлости в тонком белье. В паху возникает серьезное неудобство. Приходится отвернуться, дождаться, когда скроется за шторкой ванной, через которую вскоре просовывает ко мне тонкую руку с бельем. Я его уже видел раньше, в ящике ее мебели.
- Брось, пожалуйста, в стиральную машинку.
В этой комнатке становится чересчур тесно и душно. Делаю так, как она просит, после чего поднимаюсь с бортика ванной.
- Я подожду за дверью.
Быстро покидаю комнату, за пределами которой проще дышать. Даже не сразу понимаю, что оставил свои клинки там, на стиральной машинке. И какой из меня после этого воин? Теперь не могу за ними вернуться, как и найти себе место, расхаживая возле двери. Слушаю шум воды. Мне совсем не сложно представить Эстель под потоком горячей воды, как ее обнаженное тело окутывает белый пар, как она проводит мыльной губкой по влажной коже, как бы я провел по ней языком, слизывая каждую каплю воды. Опасные мысли, неправильные желания. Страшно мучает жажда. Благо со мной бутылка виска, из которой делаю очередной глоток. Это я так никогда не пью, когда исполняю свои обязанности. Но я и никогда и нигде не забывал свои клинки. Жаль некому меня ударить, встряхнуть болью, именно такой, которая встряхивает, а не закручивает вожделение в тугой узел. Сколько можно принимать душ? У меня уже заканчивает виски. Делаю последний глоток, прислоняясь спиной к стене возле двери. Пытаюсь успокоиться, закрывая глаза, но вижу только одну картинку... пар, пену, ее...

Она уходит. Уходит в чем была - обнаженная. Но при этом будто что-то забирает с собой. Долго пытаюсь понять, что пропало в моей комнате. В воздухе еще витает ее запах. Золотая пыльца повсюду, что страшно бесит. Астик испачкала собой все. С нетерпением жду, когда пропадет связь между нами. Но Шейд не торопится. Я чувствую массу эмоций, которые мне противны. Ее или мои - не понять, да и не важно. Хочу, чтобы пропало все. Я порядком устал от этой назойливой Мистерии, которая не просто окружила своим присутствуем, но и умудрилась влезть мне под кожу. Ее слишком много. Слишком.
Сила Шейд появляется как легкий шепот и бьет в грудную клетку сильным ударом, который заставляет согнуться. Словно невидимой рукой она капается внутри, перебирает, и вынимает огромный ком. И сразу становится легче дышать. Я выпрямляюсь и глубоко вдыхаю. Уходит боль, уходит масса чужих эмоций. Я снова принадлежу только себе самому. Это почти пьянит, если бы только кое-что не настораживало.
Начинаю расхаживать по комнате.
Начинаю нервничать.
Пытаюсь прислушаться к себе…
Я… я чувствую то, чего быть не должно.
Хочу видеть Астик. Сейчас же!
Ее запаха больше нет, как и ее самой. В комнате становится слишком пусто, как и внутри меня. Раздери ее бесы, что же она забрала?! Мистерия явно взяли что-то лишнее, когда Шейд слишком многое оставила. О, насколько же коварны эти женщины. Без труда способны нащупать все слабые места, в которые врезаются ногтями.
Перемещаюсь к источнику с мертвой водой. Я почти в панике. Умываюсь из источника, надеясь, что это поможет, что убьет во мне то, что сидит внутри. Тщетно. С водной глади на меня смотрит растерянный бог смерти.
- Так и знала, что встреча с Астик хорошим не кончится, - слышу за спиной голос Эньи, своей мортиды. – Но не могу не признать, что мне приятно видеть твои муки. Ты заставил страдать всех нас.
Ее слова остаются без ответа. Я не хочу разговаривать, даже с ней. Слишком озадачен тем, что со мной происходит.
- Тебе даже сказать нечего? – негодует Энья, подходя ближе.
Я окидываю ее взглядом. Она злиться. Частое дыхание, чуть алые щеки. Она ревнует, потому что хотела бы сама оказаться на месте Астик. Потому что уже была там не один раз до этого. У моих мортид единоличный целибат – иметь секс только со своим богом, со мной. Только их слишком много на меня одного, поэтому после очередной бойни за право провести со мной ночь, я ввел целибат в прямом смысле этого слова, лишив секса не только их, но и себя. Все испортила Астик. Теперь весь мой дом вибрирует и пылает от жара. Теперь к моей ненависти присоединилось лютое вожделение к Мистерии. Хочу ее близости, хочу ее присутствие рядом, смотреть в карие глаза и трахать так, чтоб она кричала от удовольствия.
Но рядом со мной сейчас только Энья.
Я поднимаюсь с камня и подхожу к мортиде. Она всегда была моей любимицей, моей лучшей воительницей, часто скрашивала минуты вечности. Кто как не она сейчас может мне помочь.
- Диран?.. – успевает сказать, прежде чем я впиваюсь в ее рот жестким поцелуем.
Она даже не думает сопротивляться. Обнимает, помогает сбрасывать свою одежду. Я врываюсь в ее лоно и начинаю трахать с жадностью голодного хищника. Хочу вытравить изнутри себя все, что напоминает об Астик. Стереть с кожи, из мыслей. Еще никогда я не был с Эньей так груб и эгоистичен, никогда так не нуждался в ее помощи. Она терпит все, как настоящий боец, даже кончает несколько раз. Я переношу ее на свою кровать, которая пропахла другой женщиной. А вскоре быстро понимаю, что все было зря.
Мистерия никуда не делать, она по-прежнему внутри меня. Связь прервалась, только не до конца, словно Шейд посмеялась, как обычно любит это делать, оставив тонкий волосок между нами. Теперь я не чувствую эмоций Астик, но хорошо знаю, где она находится.
Она в «Распутнике».
И уже очень давно.
От этой мысли меня снова заполняет ярость. Не сложно представить, чем именно она там занимается. Всего лишь невыносимо об этом думать. Невозможно оставить так, как есть. Поэтому, одевшись, я направляюсь к ней.

В этой комнате можно задохнуться. Терпкий запах секса будто липнет к коже. На Астик не могу долго смотреть, чтобы не думать о смерти, убийствах – массовых, конкретных. Она лежит на грязной смятой кровати, пропитанной мужской спермой и женским соком, собственным соком. Как какая-то... шлюха.
От злости даже колотит.
Никогда раньше не испытывал ничего подобного… подобной ревности.
Мистерия и сама испачкана в этом всем, испачкана вся. Не будет чистой, даже если примет душ. Для меня это важно, вдруг стало, когда я понимаю, что все равно хочу эту Мистерию. Снова ее происки? Или не обошлось без участия Шейд? Как раз это я собираюсь узнать, когда она проснется. Пока же заказываю в комнату крепкие напитки, требуя, чтобы нас не беспокоили. Сажусь в кресло, которое осталось единственным здесь чистым предметом, и пытаюсь успокоиться, чтобы удалось поговорить, когда Астик проснется и откроет глаза.
Поговорить и ничего больше.
Третий коктейль вроде бы успокаивает. Но это все иллюзия. Белое пятно на ее щеке мозолит глаза. Все чаще начинает рисоваться картинка, как она берет у кого-то в рот. Представить детали не сложно, потому что я видел все лично, испытал на себе.
Хватит!
Когда злость накатывает снова, волной, соизмеримой с цунами, я поднимаюсь, подхожу к Астик и выдергиваю ее из постели, из сна. Подхватив под руку, поднимаю еще сонную на ноги и заталкиваю в душ, под горячий поток воды, чтобы та смыла всю дрянь хотя бы с ее кожи.

Она, пожалуй, издевается. И сильно ошибается, если думает, будто я стану исполнять каждую ее прихоть. А все равно не удержался, просунул мочалку между ее ног и провел по кругу. А затем наклонился к ней и со злостью проговорил:
- Чтоб тебя отмыть, мне нужно запихнуть эту мочалку внутрь тебя.
Она издевательски хохотнула и хитро улыбнулась.
- Все в твоих руках.
И давно ли ей стало наплевать? Неужели говорила правду о том, что пообещала ей Шейд? Не верю. Поэтому я снова провел мочалкой по кругу, по ее испачканному лону, снова и снова, пока не образовалось достаточно пены. Достаточно для того, чтобы начать пропихивать ее внутрь Астик. Она дернулась, отчего я толкнул ее к стене, чтобы не вырвалась, и схватил за волосы.
- Я-то думала, ты пошутил, - произнесла она с улыбкой. – О-о-о, сколько новых ощущений. Такого у меня еще не было…
Стало ясно почти сразу, что ей это нравится. Сильнее выгнулась, закрыла глаза, закусывая нижнюю губу от удовольствия. Как же она невыносима. Слишком сексуальна и желанна, чтобы я оставался равнодушным. Секса с Эньей как и не было, я снова тверд, как камень. Почти забыл, зачем вообще пришел к этой Мистерии. Но все цели все равно отошли на второй план. Я оказался занят более интересными вещами, оттирая Астик от чужих следов, изнутри и основательно. Потому что хотел испачкать собой, чтобы вообще не отмылась.
- В рот мне тоже запихнешь мочалку? – спросила Астик.
- А у тебя есть еще одна?
- Нет.
- Тогда придется импровизировать.
Потянув вниз, я заставил Мистерию опуститься на колени. Одежды на мне как и не было. Стянув волосы на ее затылке, я обхватил рукой свою плоть и провел головкой по ее алым губам.
- Раз хочешь быть грязной, то только мною.

Привет, Эро!
Ника, с прошедшим!


Ну что, как успехи с поисками? нашла?)


Астик, пришли потом с автографом)


А мне не расскажешь об этом поподробнее?)

Мрак!))) тоже буду ждать с автографом))
А вообще у Астик огромное преимущество - она знает все мои эрогенные зоны) негодница

Кимран аль Хайад. Айранит, 245 лет





Ее жестокость беспредельна. При этом пахнет цветочным запахом мыла на теплой распаренной коже. Ее нагота слепит, слишком больно смотреть и невозможно отвернуться. Эта девушка точно хочет моей смерти. Трудно концентрировать внимание только на своем оружии в ее хрупких руках. Наверное это самое сексуальное, что я видел в своей жизни - обнаженная Эстель с моими клинками из острой стали. Наконец пытаюсь забрать их из ее руки, пытаюсь сделать хоть что-то. Испуганный вдох с болевыми нотками заставляет дрогнуть. Она резко разжимает ладонь, и я замечаю на лезвиях алую кровь. Ее кровь. Я так неаккуратен, что нанес ей рану. И моя реакция вполне ожидаема.
- Дай посмотрю, - говорю, хватая Эстель за руку и раскрывая ладонь.
Маленькая чаша ее руки быстро заполняется кровью. И это так прекрасно, так маняще, что я сдаюсь порыву. Я наклоняю голову и припадаю губами к ране, чтобы зализать ту языком. У нее восхитительный вкус. Ее стон едва выносим, и я даже не разбираю, от чего он - от боли или от удовольствия, но мне одинаково нравятся оба варианта, оба заводят одинаково. Но стоило мне поддаться своим темным инстинктам, как я словно бы оказался в капкане. Эстель лишает меня воздуха и силы воли. Она ставит меня на колени с особой простотой, чего не удавалось сделать ни одному из моих хозяев. И вот я уже у ее ног, почти готовый молить о том, в чем так сильно нуждаюсь. Но я не смею. Не смею и не должен ее о чем-то просить. Я обязан защищать и слушать ее приказы. Она хочет в какой-то бар, значит мы пойдем в бар.
- Конечно, - говорю ей, плохо узнавая свой голос. - Все, что пожелаешь, - отвечаю ей, слизывая последнюю алую каплю с ее ароматной ладони.

Кимран аль Хайад. Айранит, 245 лет





Она разрывает меня на части. Ее дар слишком велик для меня, я не заслуживаю даже его толики. Ни ее взгляда, ни внимания, тем более поцелуя, не говоря о большем. Она убивает меня изнутри, мучает, безжалостно истязает собою. Так безопасно было оставаться в тени, и так опрометчиво ее разрушить. Губы Эстель жгут, оставляя ощутимые ожоги, которые не сотрутся после. Ее ноготки царапают кожу, заставляя стонать и срываться на сдавленный рык, давиться собственными эмоциями. Я так желаю того, о чем она просит, что готов умереть за это.
Готов сделать ей больно.
Ее очередное ласковое касание губ, и я уже не способен ей сопротивляться. И вот уже жадно обхватываю ее губы своими, как голодный истинный зверь. Вся человечность пропадает, будто сорванная маска. Остается только голодное чудовище. Я даже не помню, как подминаю ее под себя. Не разбираю, где именно это с ней делаю. Припадаю лицом к ее шее и закрываю глаза от нестерпимого удовольствия, когда врываюсь в ее влажное лоно под звуки обрывистого стона, боли или наслаждения – даже не пытался разобрать, когда для меня все едино. Внутри пульсирует лишь одно желание – трахать… Эстель. Ее голос не сразу прорывается до моего сознания. Я слышу свое имя между вскриками. Но запах ее кожи настолько дурманит, что сложно сосредоточиться на чем-то одном. Ее кожа такая нежная, как лепестки зимнего цветка, что растет в моих горах. Мои руки и губы еще не касались ничего более совершенного. Я провожу по ней языком, в очередной раз врезаясь бедрами в Эстель, стараясь пробраться как можно дальше, отвоевывая себе пространство привычным образом - силой. В этот момент ее ноготки раздирают мое плечо, пуская кровь, доводя до исступления. Она пытается дернуть меня за волосы, пока я сам не поднимаю лицо, пока не попадаю в омут ее глаз, в которых стоят слезы.
- Стой, Кимран, стой… - шепчут ее губы.
Она словно гипнотизирует меня, потому что я останавливаюсь, чего бы не сделал ни с одной другой, и от чего колотит, словно в лихорадке.
- Я хоть и не неженка, но ты делаешь мне по-настоящему больно. Не так сильно, хорошо?
Я опускаю глаза, сглатываю.
- Или тебе нравится именно так? - спрашивает сдавленным шепотом, оставляя на плече отметину своих губ, заставляя дрожать сильнее.
- Да, - признаюсь ей, поднимая глаза к ее. - Именно так.
Теперь сглатывает она.
- И женщинам это обычно нравится?
- Некоторым.
- Я тоже не против. Но не в самом начале.
Я разглядываю ее лицо, пытаясь не сойти с ума от ощущений, когда просто чувствую себя внутри нее. Уже этого так много для меня, что может накрыть лавиной. А затем почему-то наклоняюсь и слизываю влажную дорожку с ее виска. Она вся такая вкусная...
- Тогда научи меня, - прошу ее.
Она улыбается мне, проводит рукой по лицу, снова жжет губы и говорит в них томным шепотом:
- Переверни меня.
Выполнить такую просьбу кажется очень трудным. Но я нахожу в себе силы, чтобы покинуть ее. Только когда пытаюсь уложить на живот, она перехватывает мое запястье и говорит:
- Нет, не так.
Взяв меня за руку, она ведет за собой пока не толкает в грудную клетку хрупкой ладошкой, так что я приземляюсь спиной на кровать. А затем она забирается на меня, и я уже совершенно не уверен, что переживу эту ночь.
- Хорошо, я покажу тебе, что нужно делать. Только не смей мешать, пока я не скажу, когда можно.
Я беспрекословно соглашаюсь. Для меня закон - любой каприз Эстель.
Ее рот начинает с моей плоти, и я вспоминаю всех богов, чувствуя себя под изощренной пыткой.
- Все дело в прелюдиях, - говорит она мне, оставляя жгучие поцелуи на коже живота, пока поднимается вверх. - Я покажу, каких.
До треска сминаю ткань постельного белья, лишь бы не сорваться. Встречаю ее губы на своих, отдавая ими все, что только пожелает. Жадно обхватываю губами вершину груди, упиваясь первым стоном ее истинного удовольствия. Она не дает мне все испортить, направляя тихим голосом. А затем поднимается еще выше, предлагая мне то, о чем я даже не смел мечтать. Я припадаю к ее лону, как к источнику живительной влаги. Но на языке не только ее вкус, но и привкус крови, свежей, добытой моими недавними стараниями. Это так слишком, что я снова едва не зверею. Пытаюсь выесть из нее этот вкус до капли, слушая ее нежные стоны, такие разные по звуку, но одинаково пробирающие до дрожи. И наконец-то слышу на выдохе:
- Можно.
Одно ее слово, и я снова позволяю себе сорваться с цепи. Теперь дышу ей в затылок, пока заполняю собой, крепко удерживая за бедра, будто еще может вырваться. Но нет, в этот раз она подается ко мне сама, чтобы я заполнил всю пустоту внутри нее. В этот раз она совсем не против моих резких движений, не возражает и против грубой силы. Она позволяет мне быть собой, даже не зная о том, насколько я все равно пытаюсь сдерживаться. Лишь бы только ей нравилось, лишь бы только кончала, оглушая обрывистым сладким криком, обнимая так тесно, будто бы я - это все, что ей нужно...

Ее сон спокоен и безмятежен. Не могу насмотреться на Эстель, боясь моргнуть лишний раз. Признаюсь сам себе, что она лучшее, что было в моей длинной уродливой жизни. Ее дар бесценен, но имеет цену иное - моя наглость принять этот дар.
- Она само совершенство, - признает брат, которая уже несколько долгих минут ждет меня у окна.
- Я знаю.
- Наверное, я бы тоже не удержался.
- Уверен.
- И все-таки, нам пора. Хозяин ждет, а ты сам знаешь, как он этого не любит.
Его слова невесомы, но почему-то что-то ощутимо сжимают в груди. Сложно себя заставить даже убрать руку от ее лица.
- Кимран! - зовет брат, выдергивая из другой реальности, где мне некуда спешить. - Нам пора. С ней все будет хорошо, я прослежу, не волнуйся.
В этот момент я его ненавижу. Покалечил бы с удовольствием, если бы это могло что-то исправить. Но он прав, хозяин не любит ждать.
Приходится задержать дыхание, чтобы подняться с кровати. Надеваю только штаны, потому что остальное мне не понадобиться. Забираю с собой только свои клинки... и массу воспоминаний об Эстель, которые теперь будут согревать меня в моменты одиночества, то есть всегда теперь. Последний взгляд на ту, что стала мне ближе любого существа. Ее не стереть из памяти, не забыть, не вытравить, и я даже не буду пытаться. Последний шаг с ее балкона, чтобы камнем вниз, раскрывая крылья у самой земли. И прямиков в удушающую тьму Шезгарта, чтобы встать на колено перед хозяином и признать свое поражение.
- И почему я не удивлен, а, Кимран? - спрашивает тот, шагая ко мне, пока кончик любимого кнута тянется за ним ядовитой змеей. - Ты не справился с элементарной задачей. И ведь знаешь, что с тобой за это будет.
- Знаю.
- Тогда зачем ты это сделал, скажи мне. Уйми мое любопытство прежде, чем потеряешь способность говорить.
- Потому что оно того стоило, - отвечаю ему, сжимая кулаки...

Привет, Эро!
Какой у вас интересный замут намечается)) поучаствовать не смогу, но с интересом за этим понаблюдаю


Только если с твоих губ, Золотце)




Крис, чертовски приятно это слышать) неожиданно и сами втянулись))

Прямо-таки не хотелось нарушать столь жаркие перепалки)) оказывается, обсуждалку читать не менее интереснее, чем посты))

Мрак, Дари, мы узнаем надеюсь, кто победил в морском бою?))
Тесс, Краш - какая жАстокая дуэль, надеюсь не под девизом "в живых должен остаться только один")))


Золотце, все зависит от нашей с тобою фантазии))

Кимран аль Хайад. Айранит, 245 лет




Сегодня пасмурно. Как обычно бывает в Шезгарте. Скоро прольется дождь. В нетерпении облизываю сухие губы. Слышу характерный звук неподалеку от себя, звук приземления куска мяса на землю. Время обеда. Только смех кухонного слуги из окна замка дает понять, что на меня оно не распространяется. Каждый раз он старается кинуть его так далеко, чтобы я не смог дотянуться. Иногда мне везет.
Чтобы подняться, приходится прилагать массу сил. Каждый мой шаг сопровождается звоном цепей, что сковывают голые и грязные лодыжки. Штаны давно порваны. Чтобы дотянуться до мяса, приходится лечь на живот. Увы, уже давно сломанные ногти царапают землю в паре сантиметров от добычи. Сегодня не мой день.
Первая тяжелая капля заставляет стиснуть зубы и вздрогнуть. На спине нет живого места. Князь взял в привычку приходить ко мне с кнутом, когда у него плохое настроение, что бывает довольно часто. Но я не жалуюсь. Он отлично справляется с тем, чего я заслужил, и что не смог бы сотворить с собой самостоятельно. Я не должен был поддаваться искушению, не должен был прикасаться к Эстель. Мысль о том, что я осквернил ее собою, хлещет изнутри сильнее любого кнута. Это так глупо, проявлять слабость рядом с женщиной. Но я ничего не смог с собой поделать. Будучи обнаженной, она вооружена от пят до зубов. Я смог только сдастся на ее милость.
Теперь в голове столько воспоминаний, что мне есть чем заняться в бесконечные минуты одиночества под сводом Шезгарта, сидя на цепи у замка Князя Фейри, как последний хозяйский пес. С этими сладостными мыслями даже боль кажется недостаточной. Раз за разом я прикасаюсь к Эстель, накрываю ее губы своими, толкаюсь плотью внутрь ее сладкого лона. Раз за разом я переживаю те моменты, что был с ней, забывая про голод, не обращая внимания на боль или холод, оставляя гнев. День за днем я трахаю Эстель, а затем жду Князя в надежде на то, что очередной раз принесет мне хоть каплю покоя... без каких-либо воспоминаний... о ней...

Астик, я так и понял)) моменто морэ))

Кимран аль Хайад. Айранит, 245 лет



Сегодня что-то изменилось. В воздухе ощущался запах опасности. Только почему-то он имел сладковатые нотки. Они, например, исходили от мыла, которым я тер кожу, пытаясь смыть всю грязь, всю засохшую кровь нескольких долгих дней. Сегодня Князь оказался снисходителен и снял с меня оковы. Только не мог он прийти к этому решению из доброты. Что-то было не так, я чувствовал это нутром.
После душа мне зашили пару ран на спине, которые еще кровоточили. Только потом я смог одеться. Даже смог получить свои клинки и прочее оружие. Князь ждал моего присутствия за его ужином. До этого меня нашел брат, всучив в руки увесистую тарелку с едой. Только, несмотря на голод, в рот ничего не лезло.
- Что происходит? – спросил я брата, когда тот сел рядом.
- Сам еще плохо понимаю, - ответил он.
Я кивнул. Все-таки поковырялся в своей тарелке. Мы молча просидели несколько минут, пока я не решился задать вопрос, который меня беспокоил не меньше:
- Как она?
Но брат выдержал слишком долгую паузу, прежде чем ответить.
- Я не знаю. - Еще несколько минут молчания, пока он не добавил. – Тебе лучше дождаться ужина.

Зря он ничего мне не сказал. Я хотя бы успел подготовиться. Теперь стоял в обеденном зале Князя и смотрел на ту, которая лишила меня покоя. Смотрел и задыхался от эмоций, которых не знал раньше. Ведь за столом Князя сидела Эстель. Его гостья, которую я буду обязан охранять, сопровождая каждый ее шаг. Теперь стала ясной причина его "великодушия" - хозяин решил заменить одну пытку другой, куда более изощренной. И мне впервые захотелось просить его о чем-то, а именно вернуть меня на улицу, заковать в цепи и взять в руку плеть. А проще убить сразу. Что угодно, только не компания Эстель, когда я в ней лишь сторонний наблюдатель. Опять. Только в этот раз без возможности коснуться нежной кожи, которую уже знаю на ощупь и вкус. Знаю сладость ее поцелуя и местечка между красивых бедер. Знаю, что она шепчет, когда находится на пике наслаждения. Как смотрит, когда вбиваешься внутрь нее. Для меня это слишком много. И одновременно слишком мало, когда внутри горит алчный огонь желания обладать этой девушкой снова и снова. Огонь, который грозит сжечь меня заживо.
Сейчас в ее взгляде холод. Немного любопытства, чуть-чуть смятения. Она ведет беседу с Князем, и я ловлю каждое движение ее губ, давясь слюной. Она встает, и я опускаю взгляд, чтоб смиренно дождаться ее приближения. После Эстель остается шлейф ароматных масел, и я вынужден им давиться, когда иду следом. Ладонь неосознанно сжимается на эфесе рапиры, стоит только упереться взглядом в женские бедра. Она покачивает ими в такт каждого своего шага. Они великолепны, особенно когда обнаженные. Я следую за Эстель по пятам, понимая, что мною движет не воля хозяина, а мое собственное безволие. Я пошел бы за ней и без чьих-то приказов, не задумываясь.
Но стоит зайти в ее покои, молчание начинает душить. Не только оно. Я остаюсь у двери, когда Эстель проходит вглубь комнаты. Она нервничает, бросает на меня короткие, острые, как мои кинжалы, взгляды. Она недовольна чем-то, а я бессилен ее понять до конца, когда слишком много вопросов. Что она здесь делает? По своей ли воле? Что ее связывает с Князем? Вспоминала ли меня... Впрочем, последнее не должно меня волновать. Той ночи не было, нас - не было. Я не имел на нее права, поэтому то был всего лишь сладкий сон. Жаль только, что нет возможности в нем остаться.

Привет, Эро!
Так, я не понял, опять бунт на корабле?
И чей-то Кимран не считается?

Вообще-то это секретная информация)


Так и сделаю) и по нескольку раз)


И так тоже будет)


Теодор! пять баллов)