Карта ролевой игры "Тайные летописи Эротикона"

на то и друзья Мрак)))
Хотя... я бы могла и БН попробовать... смотрела ее... буду на кадждом шагу в обмороки грохаться и колотушку под юбкой носить...

Привычно с ноги выносит дверь
Всем привет!

Слыш шерстяной, я шото не поняла! Ты что что то против меня имеешь?


Винни пуха читала, не понравилось, Мумми -Тролей читала, понравилось до визга, еще понравилась повесть "Тутта Карлсон первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и другие". Карлсона не читала и что то не тянет((


Алису пыталась читать но не пошло...

*косится подозрительно и грозит ножкой от табурета* не замерзну! у меня обогреватель есть! про мумми тролей не хочу! хочу про Дракулу!

Проснувшись рано утром, я долго прислушивалась – спит ли хозяин дома. Хотелось искупаться, ибо в меня будто въелся его запах. Отшвырнув одеяло, сползла с постели и, приоткрыв дверь, высунула голову. Снова прислушалась. Тихо. Проскочив в ванну, я торопливо искупалась, старую рубашку бросила на корзину, где пару дней назад ее взяла, и, обмотавшись большим полотенцем, пошла добывать новую одежду.
Тихонечко открыв дверь, я просунула голову в образовавшийся проем. Цертрон спал. Прокравшись на носочках к шкафу, я распахнула двери и стала суетливо шарить в поисках какой-нибудь одежды. Долго искать не пришлось – рубашка висела передо мной. Схватив ее, я была готова дать деру, но тихий голос с постели заставил меня остановится:
- И что тебе понадобилось в моем шкафу?
Набравшись наглости, я не оборачиваясь проговорила:
- А что не ясно? Одежда!
- Моя? – уточнил Цертрон.
- Любая!
3лость и обида придали мне сил. Рубашку можно было выхватить, а чтобы с меня содрать, надо было прежде всего меня поймать. Сбросив полотенце, я, стараясь скрыть дрожь в руках, торопливо натянула на себя рубашку и, схватив полотенце, вышла из комнаты, стараясь не смотреть на хозяина дома.
Повесив полотенце на крючок, я прошлепала на кухню и, соорудив себе завтрак, уселась за стол. Руки все еще дрожали от волнения. Вкус еды даже не чувствовался, но я все продолжала упрямо поглощать бутерброд… Потому что так надо. Потому что мне нужны силы. Для чего? Я и сама не знаю.
Я совсем не знала мужчину, что приютил меня, ни его характера, ни его привычек, но звериное чутье дает понять, что он не тот, кто быстро меняет свои решения. Он скала. Не только внешне, но и внутренне, ведь мои просьбы его не тронули. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда Цертрон отправлял меня домой. Он был спокоен и уверен в своих действиях, и ничто не могло их изменить, как ничего не могло бы сдвинуть с места скалы… Тогда почему он сменил свое решение? Нет… не так… Что он узнал такого, что заставило его так кардинально сменить свое решение?! Его слова о судьбе рода я не брала в расчет, это могли быть просто слова, сказанные чтобы хоть как-то меня усмирить.
- А для меня бутерброда нет?
Покосившись в его сторону, я прищурилась. Чего-чего, но вот бутерброда ему сделать я не подумала. Мысли были заняты другим… совсем другим…
- Я должен попросить у тебя прощения…
Сквозь рой мыслей проник его голос, и я вскинула глаза.
- За то, что не поверил тебе, не воспринял твои опасения всерьез.
О, да… Ну конечно! Кто и когда воспринимал меня всерьез? А никто! Для родителей и Азама я была чем-то вроде кары небесной, которую надо было если не оберегать ото всех опасностей, то хотя бы от тяжких травм и расправы торговцев, чьи лотки я частенько обносила, если не крушила. Для друзей – свой парень, который любил развлечения… И все это меня устраивало… До определенного времени. Пока я не поняла, что это все со мной сыграло злую шутку…
- Мое прощение тебе не нужно! – коротко бросила и, встав из-за стола, ушла.
Разговаривать с ним я была не настроена. Ни сейчас, ни вообще. Мелькали мысли о побеге… Но они тут же отметались той штукой, что раньше просыпалась в моей голове не часто – разумом. Бежать было некуда… Да и не с чем, и не в чем. Даже в своем мире в таком виде я бы далеко не ушла… Оставалось только сидеть и ждать.
Чтобы скрасить ожидание, я украла с кухни банку кофе и, открывая ее, наслаждалась его ароматом. Этого хватило на первые два дня… А потом меня начало накрывать от скуки. Цертрон так и не объяснил ничего, а гордость не позволяла мне спросить прямо. Дни вынужденного бездействия плохо отражалось на мне. Раньше мне был открыт весь мир, а теперь он ограничился только пространством махонького дворика, окружавшего дом Цертрона. Первое время мне хватало и его. Я гуляла по небольшому садику, рассматривая деревья и кустарники, но поймав на себе удивленные взгляды людей, что жили за соседним забором, вынуждена была переместиться на задний дворик…
Настроение из просто паршивого становилось препаршивейшим. Цертрон утром уходил, вечером приходил. Обозленная своим вынужденным затворничеством, я делала все, чтобы вывести его из себя: драла одежду, развлекалась тем, что громила его дом и пожирала припасы, громыхала дверьми в ранние часы… Он видел это все, но терпел. Сопел. Хмурился. Желваки на его скулах ходили ходуном, но он упорно молчал, вынуждая меня вести себя еще дряннее…
Рубашек в его шкафу становилось все меньше, сил моих тоже. Но переступить себя и просить я тоже была не готова. Чего я добивалась? Да чего-нибудь! Хоть каких-нибудь перемен, а не этого… Как пленница, честное слово. Оттарабанил домой как мешок, передумал - забрал обратно, и ни слова, ни полслова о дальнейшей судьбе…
По моим подсчетам сегодня в его шкафу оставалась одна рубашка. Я проснулась рано с намерением украсть ее, пока хозяин будет купаться, а потом затихориться где-то, пока он будет бушевать, но… я уснула. Проснулась, когда в ванной уже вовсю шумела вода, и не дав себе времени, чтобы окончательно проснуться, со всех ног рванула в его комнату. Рубашка, словно меня и ожидая, лежала на постели, и, кинувшись к ней, я стала быстро одеваться. Увлеченная, я не сразу услышала, что шум воды стих… Только едва не заорала, услышав голос Цертрона за спиной:
- У тебя совесть есть?
- Что? – взяв себя в руки и напустив наглости, я обернулась, готовая дать отпор.
- То! Приходишь, как воровка, берешь мои вещи, потом разбрасываешь, рвешь, о том, чтобы постирать и вернуть и речи нет! Тебя дома порядку и вежливости не учили?
Ой! Неужели я таки добилась от господина Скалы человеческих эмоций?! Едва удерживаясь от улыбки, я сделала шаг к нему и тихо пропела:
- Не нравится? А я не просила меня забирать, ясно? Я просила домой не отправлять, только и всего! Честно все рассказала, надеясь, что поймут, а ты домой сразу... к маме с папой и счастливому жениху... к этим предателям! И сам ты... предатель! Отправил домой, вот и оставлял бы там! Нечего теперь возмущаться! Вежливость тебе подавай…
К концу речи мой голос возрос едва ли не до крика, но все внутри ликовало. Наконец-то! Хоть какие-то подвижки. 3астегнув остаток пуговиц, я решительно шагнула к двери. Первые камушки брошены. Теперь пусть покипит, там и поговорить можно будет… А пока надо валить… от греха подальше.
Но свалить мне не дали. Человек-скала преградил мне путь, всем своим видом давая понять, что от расплаты не уйти на этот раз.
- Пусти! Пусти, я сказала! – прошипела, пытаясь скрыть испуг, для убедительности стукнула его, но эффект получился совсем не тот.
Влетев в стену, я пискнула от боли, но тут же поняла, как она несущественна по сравнению с той опасностью, что представляла для меня в данный момент разозленный не на шутку Цертрон. Понимая, что заигралась, и что успокоить его будет не так-то просто, я уперлась в его грудь руками, пытаясь подобрать слова, чтобы объясниться, но снова зашипела, когда руки под неудобным углом взмыли вверх, и мне стоило огромных сил, чтобы не заплакать.
- Нет, дорогая моя! Ты никуда не пойдешь! Не знаю, какая именно магия заключена в твоем артефакте – этом камали, но его создатели знали, что делали. Я совершил ошибку, пытаясь вернуть тебя на Оккултус, я же ее и исправил. Сейчас твое место здесь, от этого зависит твоя жизнь, судьба твоих близких и, возможно, всех нагвалов. И ты будешь здесь столько, сколько потребуется. Рядом со мной тебе ничего не угрожает. Но предоставляя тебе кров и защиту, я вовсе не собираюсь терпеть твои выходки! Сейчас ты отправишься к себе в комнату, где оденешься в свое… что я там прихватил из твоего дома? Рубашку вернешь мне. Впредь будешь входить в эту спальню только с разрешения и прекратишь рыться в моих вещах. Те две рубашки, что еще не изодраны тобой в клочья, днем постираешь и вернешь в шкаф. И будешь помогать мне по дому, хватит бездельничать! Спорить с тобой я не собираюсь, будет так, как я сказал!
Брыкаться сил не было, и я просто висела между ним и стенкой, выслушивая гневную речь Цертрона. 3аговорить и объясниться я пыталась, но всякий раз, как я открывала рот, он все сильнее вжимал меня в стену, грозя раздавить, как жука… И с каждой минутой уверенность, что так и будет, все возрастала.
- Ты все поняла?
3акусив губу, чтобы не расплакаться, я опустила голову. Щеки горели от стыда. Он совершенно ничего не понял… Права была Суоша, когда говорила, что этим созданиям намеки кидать бесполезно… им только в лоб надо! До лба бы я не достала… А вот в подбородок - с легкостью, после крепкого удара кулаком под ребра, как учил Азам. Почесав ногтями запястье, где за минуту до этого кружил его палец, я с ненавистью выплюнула:
- Я что, прислуживать тебе должна? - Еще чего! Я не просила меня забирать с острова! Наоборот! Я уже хотела остаться! – Я тебе не служанка, ясно? Вот еще! Рубашки стирать…
Договорить я не успела – метнулась к двери, глядя как человек скала движется ко мне. Рывок, и я лечу вниз. Упав на его бедро животом, я не сдержала слез – пустой желудок тут же отозвался легким спазмом, но он был ничем по сравнению с тем чувством, когда ладонь Цертрона с силой опустилась на мой зад.
- Ты. Будешь. Делать. То. Что. Я. Скажу.
Он закреплял каждое слово ударом, а я, оторопевшая, не могла ни брыкаться… да ничего я не могла! Даже слез, что крупными каплями катились из глаз, не смогла удержать. Провалиться бы на месте, лишь бы не испытывать этого унижения!
Резко поставив меня на ноги, мужчина придал мне еще одним шлепком направление к двери. 3астыв прямо перед ней, я, слабо соображая, что делаю, стащила с себя ненавистную рубашку и, развернувшись, швырнула ее в лицо Цертрону:
- Подавись!
И вышла за дверь. В каком-то полубредовом состоянии добралась до своей комнаты и, запершись в ней, рухнула на постель. 3акутавшись в плед, я отвернулась лицом к стене и, дрожа от избытка чувств, сжала его концы в кулаках. Дыхание вырывалось из груди тяжело, с болью и хрипами. Молчаливые слезы катились из глаз. Что хуже, я не знала… Не желающие прислушиваться ко мне родители или деспот, который запер в четырех стенах и думал, что так оно и будет…

***
Дождавшись, пока он уйдет, я взяла свою потрепанную рубашонку и, натянув на себя, вышла из комнаты. Рубашки постирать? Да пожалуйста! Натерев мылом, как обычно делала прачка у нас дома, я проколотила их в воде и выкинула – буквально - на веревку, натянутую между старой грушей и яблоней. Посидев немного на пороге дома, подышав воздухом, вернулась внутрь, окинула быстрым взглядом холодильник и обошла его стороной. Ни кусочка больше у него не возьму! Правда, воды набрала, и, тихонько вернувшись в свою комнату, заперла дверь, даже тумбочку под нее подтащила – хоть и понимала, если эта скала решит войти, его ничто не остановит.
Я слышала, как он вернулся. На дворе была почти ночь. Погремел чем-то на кухне и вскоре притих – видимо, уснул. Уснула и я, хоть это и было не просто…
Вечером второго дня он явился в комнату, без особых усилий открыв дверь, и позвал ужинать. Не оборачиваясь, я ответила, что не голодна. Соврала. Есть хотелось, еще как… Но в доме врага не едят. Долго я так не протянула бы… Оставалось надеяться на то, что меня либо вернут домой… либо я подохну… все равно что, лишь бы не видеть этого всего.
Днем четвертого дня я поняла, что начинаю сходить с ума. 3апертому в четырех стенах зверю хотелось рвать и метать… Встав с постели, я, покачиваясь, нарезала круги по комнате, иногда замирая у окна, чтобы посмотреть вниз. Погода была чудесная. Солнце заливало сад своими лучами, то тут, то там сновали пчелы и белые бабочки… Но выйти мне было не суждено – хозяин все еще был дома, да и за соседним забором люди затеяли какую-то возню… Я не слишком разбиралась, но, судя по всему, они что-то садили. Распахнув окно, я высунулась и полной грудью вдохнула воздух. Боги, я бы все сейчас отдала, лишь бы оказаться на улице. Не просто на улице, а иметь возможность прогуляться. Искупаться в море… Оно ведь было совсем близко, я слышала его запах… Но вынуждена была сидеть в этом чертовом доме, как затворница...
3адумавшись о своем безвыходном положении, я не заметила, как в дом влетела муха. Огромная такая зеленая муха, которых я терпеть не могла! Втянув голову в плечи, я на носочках подкралась к ней и уже хотела было прихлопнуть, как она взлетела. Ломанувшись за насекомым, я зацепилась через тумбочку и, рухнув вместе с ней, взвыла. Разозлившись на чертову муху, вскочила на ноги и снова начала красться… Влетела в стену, но эта тварь уже гудела за спиной. Издав тихое: «Ме-ке-ке-ке», я двинулась к ней, но она, словно дразня, взлетела со своего места в сторону двери… А через секунду ее гудение уже послышалось в коридоре…
- Тварь! – пыхтела я, оттаскивая от двери тумбу.
Вырвавшись в коридор, я на секунду замерла, прислушиваясь к звукам, и, вычленив гудение мухи, рванула за ней. Уже на входе в кухню я спотыкнулась и влетела в помещение сломя голову. Застыв, отдышалась и, нетерпеливым жестом убрав от лица волосы, осмотрелась по сторонам. Нахмурилась, увидев, что Цертрон сидит за столом и кашляет, а перед ним на столешнице разлито кофе. Не поинтересовавшись даже из вежливости, все ли хорошо, я продолжила поиски мухи и, отыскав, на носочках пошла за ней. Хлопок ладонью по стене, и на светлых обоях только пятнышко. Подобрав остатки мухи, я выкинула их в окно и хотела было идти в ванную, чтобы помыть руки, как услышала осипший голос Цертрона:
- Что это?!
- Муха, - ответила я, пожав плечами.
- Я не об этом! Что это за рвань на тебе?
- А-а-а, - взяв пальцами край рубашки, я покружилась, будто демонстрировала роскошный наряд, а не покрытую пятнами, штопаную-перештопанную рванину, и проговорила: - Это моя рубашка!
Вид Цертрона говорил о многом. О, сколько отвращения было в его взгляде! Конечно же, господин Чистюля не привык к такому! Довольная произведенным эффектом, я изобразила поклон, каким обычно приветствовали дамы правителя, и побрела к себе.

Всем привет)
Никуша с днем рождения)))



кажусь душа моя кажусь))) *красуется в меховых унтах и двух пледах*

Ой хотела бы я посмотреть на этого смертника)))

А че... Мне вообще нравится как мыло отстирывает... лучше любого порошка. *рассматривает коготки* особенно туалетное... мужское... красивенькое такое...

*с ноги выносит дверь в обсуждалку... вваливается с пакетом шоколадных конфет и ищет жертву... отыскав Адрианику пихает ей в рот конфету и прется дальше*

И я тоже!!! *пихает в рот Крису конфету и гыгыкая уносится дальше*

*прыгает на спину и пихает в рот жменю конфет*
Вот я тебе говорю что надо тебя на клубочки а ты сопротивляешься!

А я свитер свяжу... Носочки... варежки... я рукодеееельница жеж))))

привычно выносит дверь, надевает на голову котелок, подтягивает гольфы и...


Доброе утро эро!

Всем доброго дня!
Влад, Габриэлль с прибытием! Хорошей вам игры!!!
Всем желающим много:




Ну и...*прокашливается*
Полушерстяной!!!!! Ой... то есть полубожественно шертяноооооййййй!!!!!!! ВЫХОДИИИИ!!!!!!!!!!!!!!!!!!! А то хуже будет.... уйду... в горы...

А ты не прикрывайся!!!! не поможет!!!!!! для убедительности гупает дрынякой по походному котелку*

*выразительно грозит дрынякой* но-но-но!

И схожу! Дрын есть! Топор есть! Палатка честно спи... отжатая тоже есть! Мяса в горах много, не пропаду! Ток ты это... к новому году игрушечек мне пришлешь, а? Елочку там нарядить... шарики погонять... колокольчики...

ты же полубог, не найдешь как скоперфильдить мне пару тройку коробочек?

тебе что жалко что ли?! для котеночка жалко!!! *канючит*

а я хочу новый год в лесу! С белками... Оленями... медведями... кто там еще водится в горах?

Ты имеешь что то против?


*ловит с восторгом каждое слово* Вот это так компашка...

Жить то хочется...

крутит... хвостом...

Есть вариант прийти ко мне... Оленей погонять... козлов всяких...



ты хорошо подумал?

Присоединяюся! *тянет лапку*

крутит старательно

Цер помилуй когда Ади кого-то щадила?

Что-что? *оборачивается*