|
"Мужчина и женщина рядом друг с другом глазами и сердцем, а не только постелью"
- Простите, а откуда вы узнали о моих планах? – Он понял, почему сразу не прервал разговор. Женский голос буквально заворожил его своей бархатной мягкостью. Поудобней устроившись на краешке стола, в кабинете главного редактора, молодой мужчина усмехнулся. Сначала она настаивала на встрече, потом на том, чтобы сопровождать его в поездке. - Попробуйте ещё раз, в прессе я их не озвучивал, значит... - На другом конце трубки ненадолго замолчали. Тьерри посмотрел на часы, потом на монитор компьютера, начиная терять интерес к собеседнице. - О, свои источники. Весьма любопытно, но мой ответ по прежнему «нет». Вас ввели в заблуждение, я улетаю сегодня и, к сожалению, вынужден прервать наш разговор, мадемуазель... Песок в пустыне не рассыпается под ногами, как кажется на неподготовленный европейский взгляд. Он довольно плотно утрамбован ветрами. Нет, ноги конечно, при ходьбе немного проваливаются, но совсем не много, и идти по такому песку не намного сложнее, чем по нормальной земле. Особенно если иметь навык. И подходящую обувь. И одежду. И если ты знаешь, куда идти. Когда же ничего этого нет, остаётся уповать только на то, что хотя бы песок всё же не рассыпается под ногами.
Солнце пекло просто нещадно. Джип давно превратился в раскалённую душегубку, впрочем, климат-контроль в нём не работал, очевидно, и в его лучшие времена. Жаклин попробовала было открыть окна, но стало только хуже. Выбравшись наружу, Жаклин отошла от машины на несколько десятков метров, направляясь в сторону стоящих неподалёку скал, надеясь найти там хоть какую-то тень. Её туфли, совершенно не приспособленные для прогулки по пескам, увязали каблуками в песке при каждом шаге, но от попытки разуться и идти босиком Жаклин вынужденно отказалась. Честно говоря, она бы может и попробовала бы, но раскалённый песок обжигал, казалось, даже сквозь подошвы. В памяти всплывали отрывочные сведения из школьной программы, о том, что дневная палящая жара в пустыне сменится не менее нетерпимым холодом ночью. Наверное, идея отправиться в это путешествие в одиночку, после того, как ей отказал Сен-Венсель, была всё же не совсем разумной, хотя вчера в Дженете, когда она так быстро, едва заикнувшись, нашла опытных проводников, готовых за совсем небольшую плату проводить её до Тадрарта и обратно, она казалась вполне себе стоящей. Она не встревожилась даже, когда, через несколько часов езды по пескам, джип вдруг зачихал и встал замертво, выплюнув из под капота струйку дыма, уверенная, что у аборигенов всё предусмотрено даже на такой случай. В принципе, она была права, предусмотрено действительно было. Заглянув во внутренности автомобиля, проводники поцокали языками, перебросились между собой несколькими словами на арабском, которые Жаклин естественно не поняла, и весьма споро сгрузили на песок небольшой квадроцикл, стоящий в багажнике под брезентом. Пока Жаклин выбиралась из автомобиля, прикидывая, как они втроём поместятся на двухместном сиденье, квадроцикл рванул с места в карьер, рассыпая за собой песок веером. Но даже тогда она ещё отказывалась верить в очевидное. Только обнаружив, что вместе с проводниками исчезли и её чемодан, и дорожный холодильник с запасом воды, Жаклин пришлось признать, что их самопроизвольное испарение от жары всё же противоречит законам физики, и что её банально ограбили, бросив одну в песках. Может, это и не входило в изначальные планы аборигенов, а было импровизацией, но разницы по факту, собственно, не было никакой. Как и уверенности, что за ней всё-таки пришлют помощь. Мобильный телефон в этой ситуации оказался совершенно бесполезной игрушкой, потому что сеть не находил, как ни пытался, и Жаклин всё больше начинала охватывать паника. Найдя в покрытых песком скалах небольшую расщелину, куда солнце заходило только краем и песок был тёплый, даже горячий, но не обжигающий, и можно было сидеть без особых проблем, Жаклин устроилась в крошечной тени и, обхватив коленки руками, стала бездумно смотреть вдаль. Возникшее на горизонте облако привлекло внимание тем, что прямо на глазах росло и темнело, превращаясь в багрово-кровавую тучу. Одновременно в воздухе зародился странный звук, похожий на пение тысячи цикад, только выше и пронзительнее. Заинтересованная, Жаклин поднялась на ноги и выглянула из своего убежища. Может будет дождь? Неплохо бы, а то от навалившейся духоты было даже дышать трудно. Выплюнув скрипящий на зубах песок, Жаклин выбралась наружу, с нетерпеливым ожиданием уставившись на стремительно растущую тучу. Крики «Самум! Самум!» раздались неожиданно. Жаклин обернулась и чуть не оказалась сметена с ног белым верблюдом с сидящим на нём замотанным в синее всадником, похожим на тех, которые оставили её здесь. Взвизгнув от испуга, она, увязая в песке и теряя туфли, кинулась бежать к машине, хотя чем могла помочь в данной ситуации эта бесполезная железка? Соскочивший с верблюда мужчина в несколько шагов догнал её и, взвалив на плечо, потащил вырывающуюся жертву обратно к скалам. Затолкав её обратно в ту же щель, из которой она только что выбралась, и около которой опустился на колени белый верблюд, он упал рядом с ней и быстро размотав свой тюрбан, запомнить непроизносимое название которого Жаклин не успела, и стал заматывать в длинную ткань их обоих, выразительным жестом велев Жаклин заткнуться. Как ни странно, но она послушалась этого безмолвного приказа. Возможно потому, что ощутила бьющий по телу песок, забивающийся в нос и горло и внезапно вспомнила, что означает «самум», и испугалась, поняв, что эта туча несла не воду и жизнь, а песок и смерть. Кажется, они оказались в аду. Во всяком случае было очень похоже, Жаклин с детства представляла себе ад именно так: удушающая жара, невыносимая тяжесть, сжимающая грудь и не дающая вдохнуть, боль во всём теле, которое словно секут миллионы раскалённых плетей... не хватало только испепеляющего огня из земли, хотя обжигающий жар ветра вполне был способен его заменить. Сжавшись в комок, Жаклин прятала лицо в синюю ткань, дающую возможность хоть немного дышать и чувствовала скользящие по плечам и спине сильные руки, прижимающие её к груди и сама невольно прижималась к мужчине, который укрывал её от горячего песка и пытался укрыться сам. В ушах гудело, то ли от ветра, то ли от упавшего давления, то ли от нахлынувшего на неё внезапного волнения непонятной природы, а в голову лезли самые разные мысли: Какой же длины должен быть этот его тюрбан, что его хватает, чтобы обернуться двум людям? И как же он носит на голове такую тяжесть?.. А руки у него такие горячие и сильные... Цвет у этого платка очень красивый, индиго, и с таким странным металлическим отливом. Интересно, чем они красят ткань, как добиваются такого оттенка? Это случайность, что он так совпадает с цветом глаз его обладателя?... Откуда я знаю, какого цвета у него глаза? Когда успела заметить? Господи, как же болят уши... сколько же ещё часов будет продолжаться эта буря? Свист ветра закончился внезапно, и так же внезапно вдруг стало значительно холоднее. Может просто от того, что раскалённый песок перестал сечь скрюченные тела. А может потому, что солнце уже сильно склонилось к горизонту, близился вечер. Жаклин боялась пошевелиться, не веря, что всё, наконец, закончилось. Но обнимающий её мужчина отпустил руки и отстранился, пробуя встать, отчего с них посыпался наметённый в расщелину песок. Жаклин выпустила из рук край ткани, которым так и закрывала лицо, и тоже попробовала встать, ноги казались ватными и еле держали. Понимание, что если бы не этот абориген на верблюде, то она бы уже лежала тут хладным трупом, задохнувшаяся, обрушилось внезапно. Хотя труп, наверное, был бы всё же не слишком хладным. Придерживаясь руками за камни, Жаклин выбралась наружу вслед за спасителем-туарегом. Тот разматывал голову верблюда, что-то при этом приговаривая по-арабски, Жаклин разобрала только несколько раз повторяющееся Альнаси. Наверное, это его имя, сделала она вывод и задумалась, как же ей самой объясниться с этим туземцем. Говорит ли он по-французски? Хоть немножко? Она выучила перед поездкой несколько фраз из разговорника, но вряд ли их будет достаточно, чтобы объяснить, даже на пальцах, что её ограбили, машина сломалась и что она хочет вернуться домой. Вот если только спасибо, пожалуй, она сказать сможет. Жаклин стряхнула с себя остатки песка и тронула мужчину за плечо. - Шукран, - севшим от волнения голосом выдавила она, и подумав, добавила, - джази... джазили? Кажется, она всё же произнесла что-то не так, потому что абориген с интересом прислушался к ней, словно услышал что-то знакомое и неожиданно весело ухмыльнулся, подмигнув, отчего у неё вдруг заколотилось сердце и поправил: - Джазилан, - и добавил на чистом французском, - да не за что, мадемуазель. Как вас сюда вообще занесло? Пустыня с новичками не шутит. Он говорит по-французски! Жаклин от облегчения выдохнула, представилась и сбиваясь и нервничая стала рассказывать историю своей неудавшейся поездки к отрогам Тардарта. Абориген слушая её хмурился, только Жаклин не могла понять на кого, на неё или на тех проводников, которые сбежали, оставив её одну в песках. - Пойдёмте, посмотрим вашу машину, - наконец сказал он, делая верблюду знак подняться и беря его за повод. - Может быть удастся найти и исправить, что с ней не так. У меня с собой есть пара канистр с горючим, тогда до Дженета вам должно будет хватить. И да, можете называть меня Тьерри. А он сам ехать с ней не собирается? Она же непременно заблудится снова. Жаклин очень не хотелось расставаться с этим симпатичным туземцем, который спас ей жизнь и давал возможность вернуться к цивилизации. И который улыбался так, что у неё начинало взволнованно трепыхаться всё внутри. Господи, только бы он не смог починить эту проклятую машину! Похоже, её мольбы были услышаны высшими силами. Когда они подошли к машине, точнее к тому месту, где до бури стоял джип, то обнаружили вместо него только свеженасыпанный бархан. Мужчина сделал было попытку откопать это несчастное средство передвижения, но практически через несколько минут стало понятно, что это напрасный труд. Немного скинув песок, обоим стало понятно, что машина лежит на боку, видимо перевёрнутая ветром. Жаклин виновато развела руками, хотя в этом совершенно не было её вины, ну если не считать мыслей, чтобы машина оказалась не пригодна к использованию. Впрочем, даже если мысли и материализуются, успокоила она свою совесть, то всё равно вина не её, до бури она никак не желала приведения автомобиля в негодность. Даже наоборот. - И что теперь делать? Она вопросительно заглянула в пронзительно голубые глаза. Мужчина снова бросил на неё загадочный взгляд, как каждый раз, когда она начинала говорить. - Придётся возвращаться на нашу стоянку. А там будет видно, придумаем, как доставить вас в Дженет. - А это далеко? Жаклин посмотрела в сторону верблюда, флегматично пережёвывающего какую-то колючку. Выдержит ли двоих Боливар? Тьерри перехватил её взгляд и усмехнулся. - Альнаси без проблем унесёт нас обоих. Хотя, возможно, бежать так быстро не сможет. Но в любом случае до полуночи доберёмся. Сняв с верблюда пару больших канистр с горючим, Тьерри отнёс их к скале, спрятав в ту самую расщелину, где они укрывались от бури. В ответ на её вопросительный взгляд пояснил: - Нам они сейчас будут не нужны, заберём, когда вернёмся за вашей машиной. Мехари вынослив, но зачем нагружать его сверх меры, если можно без этого обойтись. Заставив верблюда опуститься на колени, Тьерри помог девушке забраться на спину, показав, как следует поджать ноги, чтобы удерживать равновесие, и сам сел позади неё. Набросил на обоих сразу свою накидку, солнце уже почти скрылось за горизонтом и температура воздуха падала стремительно. Воистину мир тесен, подумал он, крепко придерживая Жаклин за талию, поднял Альнаси, направляя его в обратный путь. Под мерную иноходь верблюда девушка в его руках расслабилась и, прижавшись спиной к его груди, доверчиво склонила голову ему на плечо. Чувствуя на шее её дыхание, Тьерри невольно ещё крепче прижал её к себе. Её внешность оказалась вполне под стать голосу. Смешно, но вот она его совершенно точно не узнала, не сложила два и два, даже когда он назвал ей своё имя. Интересно, как она отнесётся к приглашению от дикаря на ужин в «Максим», когда они вернутся в Париж?...
________________________________________________________________________________________________ ВНИМАНИЕ! ОТКРЫТОЕ ГОЛОСОВАНИЕ! Если вам понравилась эта история, проголосуйте за неё ЗДЕСЬ! Или нажмите на сердечко "Мне понравилось", при этом не забудьте поставить галочку видимости. Без неё ваш голос учтён не будет. Спасибо за понимание. Вы можете проголосовать за 3 истории. ________________________________________________________________________________________________
Читайте также: История №1 _*_ История №2 _*_ История №3 _*_ История №4 История №5 _*_ История №6 _*_ История №7 _*_ История №9 |
Несмотря на кризис в издательском бизнесе, журнал "Desert" , которым его семья владела уже три поколения, прочно оставался на плаву благодаря удачным находкам, интересным и по настоящему увлекательным научным статьям, рассказам о путешествиях и путешественниках и не только. Слово «пустыня» обыгрывалось на разные лады и людям это нравилось. Некоторые читатели в своих письмах даже предлагали свои варианты развития темы пустыни. Писали об одиночестве современного человека и его жажде найти себя, прикоснуться к чему-то прекрасному, к чему-то вечному. В "Desert" всегда стремились поддерживать связь с читателями, печатали так называемые "вести с полей", то бишь "Наши читатели". Кстати, эту рубрику двадцать два года назад предложил создать и взялся вести девятилетний Тьерри, очень серьезный и ответственный внук своего деда и сын своего отца. Оказывается, это очень интересно - прочесть о самом себе или своей семье в любимом журнале. Тогда же дед опубликовал его первое интервью с первым подписчиком. Сейчас рубрику "Наши подписчики", вел многообещающий первокурсник Сорбонны. Штат их журнала невелик, но все члены команды были энтузиастами и знатоками своего дела. Тьерри удалось переманить в свою команду известного фотожурналиста, который в своё время готовил репортажи и вел съёмки из горячих точек планеты, освещал события в странах Африки. Новые люди - новые идеи и возможности. Они единомышленники и любят свою профессию. 
Мне понравилось!